Глава XVIII

ГОСТИ СЕНЬОРА СЕРЕНО

Аргентинский город Сальта, полное название которого Сан-Мигель-де-Сальта, расположен в густонаселенной долине реки Лерма, которую пересекает, кроме того, множество бегущих с гор ручьев и речушек. Через эту долину проходят оживленные торговые пути в соседнюю Боливию. Сеньор Родриго Серено, экспедитор из Сальты, имел среди путешественников отменную репутацию, что ни в малейшей степени не было преувеличением. Он обеспечивал всем необходимым экспедиции, отправляющиеся в Боливию. Имение его располагалось вблизи северных ворот города и, я уверен, располагается там и сегодня, потому что то, чем занимается Серено, — промысел неизбывный и доходный, особенно в местах, где люди много путешествуют. В этом обширном владении все было поставлено так, чтобы путник смог здесь хорошо отдохнуть, решить все возникшие у него проблемы с животными, будь то лошади или мулы, запастись провизией и так далее. В доме сеньора Серено, довольно просторном и выходящем своим фасадом прямо на дорогу, одну половину занимала его семья, другая же служила гостиницей для проезжающих. На некотором отдалении от него располагались многочисленные конюшни и склады, принадлежащие также сеньору Серено.

Был поздний вечер. Горожане — завсегдатаи ресторанчика при гостинице — уже покинули его, путники, проживающие в гостинице, ушли спать. В безлюдном зале сеньор Серено сидел в полном одиночестве за пустой стойкой бара и подсчитывал дневную выручку. Послышался звук приближающихся шагов. Сеньор Серено поднял голову и одновременно быстрым движением набросил платок на пачки сложенных купюр — от греха подальше. Распахнулась дверь, и в ресторанчик вошли двое.

— Добрый вечер! — приветствовали они экспедитора, сопровождая свое приветствие крепкими рукопожатиями. Это были гамбусино и эспада.

Прежде чем что-нибудь сказать, гамбусино осмотрелся по сторонам и прошелся туда-сюда по залу. От его острого взгляда не укрылось истинное значение натюрморта с платком на стойке бара, и он расхохотался:

— Прячете от нас денежки, сеньор Серено? С каких же это пор вы держите меня за человека, не заслуживающего доверия?

— О, к вам это не относится! — ответил хозяин, машинально поправляя уголки платка. — Я же не знал, кто сюда направляется. А вам я говорю: добро пожаловать, располагайтесь и заказывайте все, что хотите! Родриго Серено к вашим услугам.

— Принесите нам что-нибудь поесть, все равно что, на ваше усмотрение, и две бутылки вина. И еще нам нужна провизия про запас, на неделю. Учтите: мы собираемся в горы, а на охоту времени у нас нет, так что всего должно быть вдоволь.

Через несколько минут тарелки с едой и две бутылки вина уже стояли перед гамбусино и эспадой. С выражением хлопотливой озабоченности на лице хозяин тут же опять удалился и вскоре принес большую корзину, наполовину заполненную разной едой. Поставив ее на пол, он подсел к своим гостям, молча уплетавшим долгожданный ужин. Готовили у сеньора Серено отлично, впрочем, и все остальное делали не хуже. Убедившись, что стряпня его поваров оценена по достоинству, любопытный не в меру экспедитор решил, что сейчас самое время завязать беседу, и для начала осведомился:

— Откуда прибыли сеньоры?

— Из Тукумана, — ответил гамбусино, сделав небольшую паузу, потому что предпочел сначала проглотить аппетитный кусок мяса.

— Вечерним дилижансом?

— Да. Только что.

— Сегодня вы переночуете у меня?

— Пару часов поспим, пожалуй, а потом уедем.

— На лошадях?

— Нет, нам нужны мулы.

— Понятно. Для таких кабальеро, как вы, у меня есть все необходимое.

— А сколько вы хотите за мулов?

— Они стоят не больше двадцати боливаров [83] каждый.

Это была очень невысокая по тем временам цена. К тому же за товар хорошего качества. Однако гамбусино, рассмеявшись в лицо радушному хозяину, сказал:

— Но у меня сейчас временные финансовые затруднения.

— Ничего страшного. До сих пор вы еще ни разу ничего не брали у меня в долг.

— Договорились! Мы заплатим вам, когда вернемся. А сейчас позаботьтесь о хорошей лагерной стоянке для нас, а то, знаете, этот дилижанс из нас все внутренности вытряс. Мы хотели бы уснуть прямо тут, в этом зале. Да, погодите еще минуту! Скажите нам прежде всего, не околачиваются ли где-нибудь поблизости индейцы мойо, а если нет, то где можно их быстро найти?

— Мойо, конечно — смелые и находчивые ребята, это все знают, но доверять им полностью ни в коем случае нельзя и полагаться на них тоже По крайней мере, я бы этого делать ни за что не стал.

— Потому что вы их плохо знаете, а у меня есть друзья среди них, — ответил Бенито Пахаро.

— Ну тогда ищите их на Гуанакотале, они там сейчас охотятся.

— Я не могу тратить свое время на это, потому что мне нужно совсем в другую сторону

— Куда именно?

— Я уже сказал вам, кажется, что мы направляемся в горы, и больше вам знать ничего не нужно. Ваши деньги вы в свое время получите, а остальное вас не касается

— Понял, извините меня, сеньоры, я пойду.

На этом не слишком любезная беседа завершилась, и действительно очень усталые гамбусино и эспада завалились спать на ложа, приготовленные заботливым сеньором Серено из вороха одеял и пушистых шкур в углу зала. Хозяин еще не успел погасить все лампы, как гости его уже вовсю храпели.

Вскоре после полуночи сеньор Серено начал их будить со словами:

— Сеньоры, поднимайтесь! Вам пора в путь!

С большой неохотой, но гамбусино и эспада все-таки поднялись. Еще не протерев глаз, каждый из них получил в руки от расторопного хозяина по небольшому калебасу чая мате и поджаренному куску хлеба. Поев, они вышли за хозяином во двор дома, где стояли наготове два мула. На них уже была надета упряжь, а по бокам свешивались огромные сумки с провизией. Хозяин на самом деле постарался, и за свое старание хотел получить совсем немного — всего лишь доброе слово.

— Вы довольны, сеньоры? — спросил он. — Плату за упряжь я с вас не возьму, я просто одалживаю ее вам на время, только не забудьте, пожалуйста, ее потом вернуть.

— Животные отличные! — ответил гамбусино. — А упряжь мы вернем через неделю, самое большее — через восемь дней. Будьте здоровы!

— Всего хорошего! Счастливого пути!

И они расстались

Ровно через сутки после прибытия в Сальту гамбусино и эспады начало сцены в ресторанчике, описанной в этой главе, снова повторилось, с той только разницей, что в зал вошли уже не двое человек, а целая, можно сказать, толпа — двадцать шесть мужчин, одетых с головы до ног в кожу и до зубов вооруженных, в широкополых шляпах. Хотя последнее не совсем точно: на головах двоих из них не было никаких шляп, а их длинные волосы сзади были по-индейски связаны тонкими кожаными ремешками. Один из этих двоих был очень юн, другой, напротив, — глубокий старик. Думаю, вы уже догадались, кто были эти путешественники.

Хозяин сначала несколько растерялся, стараясь, на всякий случай, подойти поближе к заветной кучке бумажек под платком, потом, всмотревшись в лица одного, второго, понял, что большинство из них он когда-то уже встречал, только не мог вспомнить, когда и где. Главным среди них был, конечно, высокий, широкоплечий, седовласый и белобородый человек, это Родриго Серено понял с первого взгляда. Его богатый жизненный опыт и многолетнее общение со всякого рода искателями приключений подсказали ему также, что эти парни — из тех, что сами без особой нужды никого задевать не станут, но постоять за свои интересы всегда сумеют.

— Дайте нам лучшего вина, сеньор Родриго, — сказал белобородый, — тринадцать бутылок.

— Вы знаете мое имя, сеньор? — удивился хозяин. — Может быть, мы с вами уже где-то встречались?

— Не напрягайте свою память, не надо, — ответил белобородый. — Просто я считаю своим долгом, приезжая куда-нибудь, где раньше не бывал, первым делом узнать имя человека, к которому собираюсь обратиться с какой-либо просьбой.

— Но могу ли и я, в свою очередь, узнать, как мне вас называть, сеньор?

— Мое имя Хаммер, однако я не настаиваю на том, чтобы вы называли меня именно так, — с достоинством, но несколько загадочно ответил белобородый.

Хозяин счел за лучшее воздержаться пока от дальнейших вопросов и направился к двери в кладовую за заказанным вином. Но седобородый остановил его просьбой:

— А не могли бы вы, сеньор Родриго, принести нам хорошо прожаренного асадо кон куэро?

— Как пожелаете, сеньор! Сколько порций?

— Столько, чтобы двадцать шесть сильно проголодавшихся мужчин могли как следует наесться. А потом, будьте так любезны, покажите нам ваших мулов, мы купим их у вас тоже двадцать шесть.

Двадцать шесть мулов! Да еще двадцать шесть хороших кусков мяса с кожей и тринадцать бутылок старого, самого ценного его вина! Неплохое дельце — радовался Родриго Серено Стрелой он помчался на кухню, где приказал своим поварам как можно быстрее приготовить любимое жаркое всех аргентинских гаучо из лучших кусков мяса, а потом на двор — лично осмотреть требуемых двадцать шесть мулов. После его осмотра на коже животных, кажется, и пылинки не осталось. Вернувшись в ресторанчик, он дал понять своим гостям, что готов любезно выполнить любую их просьбу по первому же требованию.

Но, похоже, они не имели намерений требовать чего-то еще. Сидели молча, в несколько скованных позах Любопытство просто распирало Родриго Серено, он пытался строить в уме различные догадки насчет того, кто эти люди и что за предприятие они затеяли, но сам не мог ни на одной из своих версий остановиться. Поерзав от нетерпения на стуле некоторое время, не смея нарушить тишину, он наконец с вкрадчивой осторожностью нарушил тишину

— Сеньоры, я вижу, вы в Сальте проездом, поэтому мне бы хотелось узнать ваши имена. И еще — откуда вы прибыли.

— Из Тукумана, — ответил белобородый.

— Но не дилижансом?

— Нет.

Сеньору Серено было в общем-то вполне понятно, что его новые гости совсем не расположены к светским беседам, но такой уж он был человек, что не мог удержаться, чтобы не делать все новых и новых попыток завязать беседу. Слава Богу, у него все же хватило благоразумия сообразить, что задавать вопросы напрямую больше не следует, и он предпринял более тонкую попытку вызвать этих загадочных людей на разговор, с несколько нарочитой рассеянностью заметив:

— Ах да, я и забыл вам сказать, что вчера же был день прибытия дилижанса… С ним прибыли два сеньора, посетившие мой скромный дом. О, это были очень знаменитые сеньоры. Вы удивились бы, если бы узнали их имена.

Отреагировал на эту тираду только один человек из вновь прибывших, но зато это был тот, из кого не надо было вытягивать слова клещами, — уже известный нам по предыдущим главам Шутник.

— Мы уже удивлены, — сказал он, для большей убедительности своих слов высоко подняв брови. — Но совсем не тем, чем вы думаете. Вы ведь слывете самым немногословным и сдержанным человеком во всей Аргентине. Но, оказывается, молва не всегда права.

— О, вам не стоит сомневаться в моей сдержанности, — с самым серьезным видом ответил экспедитор, не уловивший иронии в словах Шутника. — Я говорю на самом деле очень мало и очень редко, но те сеньоры, которые рекомендовали меня как человека немногословного, очевидно, под словами вообще понимают одни только грубые слова. Но сейчас я не могу молчать, потому что должен сообщить вам очень важную новость — вчера здесь побывал знаменитый эспада Антонио Перильо.

Озабоченный только тем, чтобы с как можно большим эффектом преподнести это сообщение, Родриго Серено даже не заметил, какое впечатление оно произвело на его гостей. А они переглядывались, обмениваясь улыбками. У всех было одинаковое мнение: перед ними тщеславный до смешного человек, обожающий знакомиться со знаменитостями, к тому же совершенно не разбирающийся в людях. Белобородый заметил снисходительно:

— Признаться, я удивлен. Неужели вы всерьез считаете Антонио Перильо знаменитостью? Впрочем, это ваше сугубо личное дело, но на свете есть много людей, которые гораздо больше заслуживают право на какую-то известность и даже славу.

— Не стану спорить, сеньор. Но, честное слово, Антонио Перильо — очень известный человек. Хотя я тоже знаю двух человек, знаменитых еще более, чем Антонио Перилъо.

— И кто же они? Назовите, пожалуйста, их имена.

— Охотно. Это Отец-Ягуар и один гамбусино, которого иногда так вот и называют очень уважительно, как бы с большой буквы — Гамбусино, дескать, «великий гамбусино», но вообще-то его зовут Бенито Пахаро.

Белобородый заметно оживился. На губах его мелькнула улыбка.

— А вы знакомы с ними лично?

— Отца-Ягуара я, к сожалению, никогда не встречал, но гамбусино часто бывает у меня. Он, кстати, и познакомил меня с Антонио Перильо.

— Что? Так они вчера, значит, побывали у вас оба? А откуда они прибыли?

— Из Тукумана, дилижансом. Примерно в это же время. Они купили у меня двух мулов, провизии на неделю и вскоре после полуночи уехали.

— Куда?

— К индейцам мойо, которые сейчас охотятся на Гуанакотале.

— Скорее всего вы ошибаетесь, сеньор. У вас был не гамбусино.

— Он. Могу вам поклясться, что это был точно он. Дело в том, что все, что я им предоставил — то есть провизию, мулов, не считая ужина и ночлега, они пока мне не оплатили. Я вообще-то в кредит никому ничего не отпускаю и никогда бы этого не сделал, если бы не был уверен, что имею дело именно с Бенито Пахаро и не кем иным

— Ну хорошо, допустим. Скажите, они торопились?

— Да, конечно, поэтому и спали всего-то пару часов.

И экспедитор поспешил на кухню, чтобы приглядеть, как там идет приготовление асадо кон куэро.

Отец-Ягуар, а я думаю, что никто из моих читателей даже не усомнился, что белобородый — именно он, и никто другой, сказал тому, кто сидел с ним рядом, негромко, но придав своему голосу такие интонации, чтобы сказанное слышали все:

— Я очень хотел бы усомниться в том, что этот хвастливый болтун говорит правду, но, по всей видимости, он все же не обознался: здесь были те, кого мы преследуем. Что скажешь, Херонимо?

— Мне непонятно, где они так быстро нашли новых лошадей, ведь ты же подстрелил тех, на которых они от нас удирали в пампе. Это какая-то загадка! Но раз это были, как уверяет экспедитор, они самые, то, значит, лошадей они себе где-то достали.

— Безусловно. Надо благодарить судьбу за то, что она привела нас в этот дом и мы узнали, куда направляются эти негодяи, и как хорошо, что мы все-таки не стал дожидаться следующего дилижанса на Сальту, как хотели сначала, а обошлись тем, что сменили лошадей. Давай теперь спокойно разберемся, какая у нас получается картина в связи с неожиданно поступившей новостью. Получается, что гамбусино опережает нас примерно на сутки. Но он вынужден будет потратить еще какое-то время на поиски индейцев мойо, сделав порядочный крюк ради этого. Наше преимущество — мы знаем, где именно они сейчас находятся.

— А что хочет гамбусино от индейцев мойо?

— Странный вопрос! — ответил Хаммер. — Они с эспадой ведь собираются искать сокровища инков в ущелье Смерти. Для этого требуется довольно много времени. Провизии не наберешься на такой срок. Поэтому, во-первых, им потребуются люди, которые станут заниматься охотой. Во-вторых, они не могут не учитывать следующее обстоятельство: большую опасность для них представляют случайные свидетели поиска сокровищ, следовательно, нужна охрана, которая не подпускала бы и близко к ним путников, привлеченных звуками ударов кирками по камню, доносящимися из ущелья.

— Но не кажется ли тебе, что здесь для них кроется еще большая опасность? Я имею в виду наличие нежелательных свидетелей. Индейцы ведь без труда могут сообразить, чем там занимались двое белых, выставивших их зачем-то, не объяснив зачем, на охрану территории вокруг ущелья, про которое они наверняка слышали какую-нибудь легенду, связанную с сокровищами инков.

— Могут, но ты, прости меня, недооцениваешь всего коварства и низости гамбусино. Он готов идти к своей цели в буквальном смысле слова по трупам, жаден этот тип просто патологически, а ему же еще надо расплачиваться чем-то с индейцами, не забывай об этом. Я уверен, он планирует поступить так: как только сокровища будут у него, он перестреляет одного за другим всех мойо.

— Да, до сих пор я не встречал подобной низости, хотя негодяев и мерзавцев всякого сорта на своем веку, увы, повидал предостаточно. Гамбусино, конечно, человек, совершенно бессовестный, это так. Но я не думаю, чтобы он был способен на такое чудовищное злодейство, о котором ты говоришь. Все-таки индейцы ему помогают.

— Что? Ты готов поверить, что он способен на какие-то добрые чувства? — воскликнул пораженный до глубины души Отец-Ягуар. — Хорошо, послушай тогда, что я тебе сейчас расскажу. Я никогда раньше не говорил тебе об этом, как-то, знаешь, к слову не пришлось, но мой брат когда-то мыл золото в Соединенных Штатах… Там золотоискателей называют проспекторами. — После этого, в общем, странного для их беседы уточнения, показывавшего, однако, как сильно волнуется Хаммер, он вздохнул и продолжил: — Да, так вот: моему брату однажды очень повезло — он нашел сказочно богатую жилу. Но тут явился Бенито Пахаро и убил его самым зверским образом… Ну, а все золото пропало вместе с ним. Вот тогда я и поседел. Я долго шел по следам этого убийцы, и они привели меня в Аргентину, но здесь я долго никак не мог его настигнуть. Совсем недавно он в очередной раз ускользнул из моих рук. Так что, когда мы с ним встретимся, наконец, для одного из нас наступит последний час его жизни, не знаю только — для кого.