Глава 19

Дверь открыла миссис Сентас. Было начало восьмого.

— Что вам угодно? — Как всегда, она говорила исключительно высокомерно.

— Могу я поговорить с вами и с вашим мужем, миссис Сентас?

— О чем? — удивилась она.

— М-м-м... дело очень деликатное, позвольте, пожалуйста, мне войти.

Некоторое время она брезгливо рассматривала меня, словно решая, человек я или, быть может, насекомое. Потом с выражением величайшего неудовольствия поинтересовалась:

— Вы уверены, что это совершенно необходимо? Мы с мужем как раз собираемся уходить.

— Это касается вашей сестры, — сообщил я.

Даже если бы я со всего размаху воткнул в нее иголку, она бы не смогла вздрогнуть сильнее.

— Так могу я войти? — повторил я.

Миссис Сентас наконец сделала шаг в сторону, и я протиснулся мимо нее в гостиную. За моей спиной захлопнулась дверь.

— Садитесь, пожалуйста, — сказала хозяйка дома.

Я сел на диван и с любопытством осмотрелся. Гостиная была точно такого же размера, как у нас. Но на этом сходство заканчивалось. У нас стояла недорогая американская мебель. А гостиная Сентасов была обставлена во французском стиле, причем очень элегантно: столы со столешницами из черного мрамора, стулья, кресла и диваны в изысканном античном стиле, зеркала в красивых рамах, тяжелые гардины и толстые пушистые ковры. Без всякого ясновидения я мог бы биться об заклад, что интерьер этой комнаты — дело рук миссис Сентас.

Она присела на краешек стула и вопросительно взглянула на меня. Из кухни вышел Гарри Сентас со стаканом в руке.

— В чем дело? — спросил он, глядя на меня как на назойливого коммивояжера.

— Мистер Уоллис хочет сообщить нам что-то об Элен, — пояснила его более сдержанная супруга.

— Да? — Сентас с трудом уместил свое тело на стуле. — Ну?

Я чувствовал себя крайне неуютно. Одно дело доказывать свою правоту Энн, и совсем другое — сидеть перед четой Сентасов, желая сообщить им мою, мягко говоря, не слишком очевидную информацию.

— Я хотел вас спросить, — наконец решился я, — когда вы последний раз получали известия от вашей сестры?

— А зачем тебе? — подозрительно прищурился Гарри.

— У меня есть на то причины, — продолжал настаивать я. — Так когда?

— Какое твое дело? — начал Гарри, но миссис Сентас его остановила.

— Гарри, — только и произнесла она, но этого оказалось достаточно, чтобы он мгновенно онемел. Я внимательно посмотрел на миссис Сентас. Она выглядела немного обескураженной. — Почему вы спрашиваете? — напряженно поинтересовалась она.

— Что ты сделал? Наверное, нашел ее письмо, которое она отправила нам, вскрыл и прочитал? — заорал Гарри Сентас.

— Нет, — спокойно ответил я, внимательно глядя на сидящих передо мной мужчину и женщину.

— Мистер Уоллис, кажется, я задала вам вопрос, — холодно произнесла миссис Сентас.

За ее ледяной отчужденностью явственно угадывался страх.

— А я задал вам вопрос, миссис Сентас, потому что хочу кое-что сообщить вам о вашей сестре, но прежде хочу узнать...

— Что вы хотите сообщить? — перебила она. — Я требую, чтобы вы мне все сказали.

— Боюсь, что ваша сестра мертва.

Миссис Сентас вздрогнула, но не произнесла ни слова.

— Что ты, черт побери, несешь? — Гарри Сентас стукнул своим стаканом по столу с такой силой, что по меньшей мере половина содержимого выплеснулась на пушистый ковер.

— Гарри, — дрожащим голосом проговорила миссис Сентас, и тот снова послушно заткнулся.

Я пожалел, что высказал им все прямо, в лоб, без подготовки, но миссис Сентас сама вынудила меня. Она же и нарушила затянувшееся молчание:

— Откуда вы знаете?

— Потому что я видел ее в нашем доме.

— Что? — потрясенно воскликнула миссис Сентас.

И тут снова вмешался ее драгоценный супруг.

— Ты за кого нас принимаешь, парень? — завопил он. — Приперся в дом и несешь черт знает что. Будь я проклят, если хоть на секунду поверю в твои небылицы.

— Это вовсе не... — начал я, но, оказывается, Гарри еще не завершил свою пламенную речь.

— Не знаю, в какую игру ты играешь, — рычал он, тыча в меня толстым пальцем, — но лучше поберегись, предупреждаю.

— Гарри...

Он снова замолчал. Просто удивительно, как легко ей удавалось укрощать этого громилу.

— Послушай, Милдред, — уже потише обратился он к жене, — неужели ты не понимаешь, что...

И Сентас снова замолчал. На сей раз жена призвала его к порядку легким движением головы.

— Так вы получали от нее какие-нибудь известия? — снова спросил я.

— С тех пор, как она уехала в Нью-Йорк, — нет. — Голос миссис Сентас звучал глухо.

— Как давно это было?

— Почти год назад.

— Так, парень, мы не желаем тебя больше слушать. — Гарри Сентас вскочил и навис надо мной своей огромной тушей. — Убирайся вон отсюда, и немедленно.

— Гарри, замолчи.

— Послушай, — обратился он к жене, — неужели ты собираешься и дальше слушать этого психа? Я же сказал, убирайся к черту! — Последнее относилось уже ко мне.

Я встал.

— Мистер Уоллис, что вы имели в виду, говоря, что видели мою сестру? — В голосе миссис Сентас теперь появились истерические нотки.

— Я имел в виду только то, что сказал. Я ее видел. Если вы хотите убедиться в этом, приходите к нам через час.

— Черт бы тебя побрал, ублюдок, да уберешься ты, наконец, из моего дома? — завопил Сентас и замахнулся.

— Не приближайтесь ко мне, — с достоинством изрек я и направился к двери.

— Мистер Уоллис!

Я обернулся. Изрядно побледневшая миссис Сентас испуганно смотрела мне вслед.

— Имейте в виду, если это какая-то шутка...

— Это не шутка, — ответил я и вышел.

Сентас с такой силой захлопнул за моей спиной дверь, что дом содрогнулся, и с крыши что-то посыпалось. Я не оглянулся, хотя он и задел дверью каблук моего ботинка.

— Если я тебя еще раз увижу, сукин сын, вызову полицию.

Эту реплику я услышал уже через дверь.

Устало вздохнув, я поплелся к дому. На противоположной стороне улицы, на лужайке, сидела Элизабет. Рядом с ней стояла Энн. Обе женщины смотрели на меня. Очевидно, их внимание привлек стук двери. Я заметил, как Энн что-то сказала Элизабет и направилась ко мне.

— Полный провал, — подвел я итог своего визита к Сентасам.

— Они не придут?

— Нет, насколько я понял. Сентас практически вышвырнул меня из дома. Боюсь, он нас в следующем месяце выселит. В смысле, она выселит.

Энн всплеснула руками.

— Ну и что теперь? — спросила она.

Я вздохнул и пожал плечами:

— Бог его знает.

Энн растерянно смотрела на меня и молчала.

— Как Элизабет? — спросил я. Не то чтобы меня это интересовало. Просто я чувствовал, что должен что-то сказать.

— Как она может быть? Жива, но не более того. Кстати, — Энн несколько замялась, — я ей рассказала... Ну, не все, конечно, только об Элен Дрисколл.

— Ну и что? Удалось тебе развеселить ее?

— Она увидела, что ты идешь в дом к Сентасам, и спросила, что случилось. Вот я ей и рассказала кое-что.

Я кивнул и тяжело опустился на стул.

— Итак, — сообщил я, — мы ни к чему не пришли. Если только...

Меня прервал телефонный звонок.

— Ричард проснется! — воскликнула Энн и поспешила к телефону.

Я услышал, как она сняла трубку и сказала: «Алло!» Дальше последовало молчание, затем — «Хорошо». И после новой паузы — «Всего доброго».

Она вернулась и удивленно сообщила:

— Они придут.

Ровно в восемь пятнадцать в дверь позвонили. Мы были в кухне, заканчивали убирать посуду после ужина.

— Я открою, — сказал я и пошел к двери. Но Энн остановила меня:

— Том... Это будет очень страшно?

Я совсем было собрался соврать, но передумал.

— Не знаю, дорогая, — честно сказал я. — Откровенно говоря, я вообще не знаю, что произойдет. Поэтому я и хочу, чтобы ты побыла у Элизабет, пока все не кончится.

В дверь снова позвонили. А Энн покачала головой.

— Я тебя не оставлю, — твердо заявила она, — что бы ни случилось, я буду рядом.

— Возможно, вообще ничего не получится, — улыбнулся я, — но все равно надо попробовать.

В дверь звонили уже не переставая. Я отчетливо представлял себе Сентаса, нетерпеливо нажимающего на кнопку звонка своим толстым пальцем.

— Надо впустить его, пока он не вышиб дверь, — натянуто улыбнулась Энн.

— Не волнуйся, — ответил я, — он не станет калечить свою собственность, вернее, собственность своей жены.

Я подошел к двери, открыл ее и вежливо поприветствовал гостей.

Сентас буркнул что-то неразборчивое, его жена холодно кивнула. Затем они оба с явным испугом уставились на окруженный четырьмя стульями стол, стоящий в центре гостиной.

Вошла Энн и пригласила гостей сесть. Опустившись на стул, Сентас немедленно заорал:

— А теперь послушайте меня, вы оба! Не думайте, что мы способны поверить в ваши небылицы. Но моя жена волнуется, не получая никаких известий от сестры, поэтому мы здесь. Но если это шутка...

— Уверяю вас, это не шутка.

— А что это? — подала голос миссис Сентас. — Что вы имели в виду, приглашая нас прийти, чтобы встретиться с сестрой?

— Я имел в виду...

— И что это ваш мальчишка вчера болтал? Почему он со мной разговаривал таким тоном? — напирал Сентас.

— Вы же не думаете, что это он с вами разговаривал, правда? — тихо осведомился я.

Сентас начал раздраженно что-то говорить, но на полуслове умолк, так и замер с раскрытым ртом. В глазах застыл испуг.

— Что ты хочешь сказать? — с трудом выдавил он.

— Только то, что это была ваша свояченица.

— Что?

— Мистер Уоллис, с меня хватит, — не выдержала миссис Сентас, — или объяснитесь, или мы уходим.

— Буду рад вам все объяснить, — ответил я и вкратце, опуская подробности, рассказал им о сеансе гипноза и его последствиях.

— Это все правда? — потрясение спросила миссис Сентас.

— Можете позвонить доктору Портеру, он подтвердит.

— Скорее всего, я так и сделаю, — задумчиво проговорила она.

— В жизни не слышал ничего более нелепого, — буркнул Сентас, но его голосу явно недоставало былой уверенности.

— Я все же не понимаю, — вновь подала голос миссис Сентас, — почему вы считаете, что моя сестра умерла.

— Я сказал, что я так думаю, — пояснил я, — поэтому и пришел спросить, есть ли у вас о ней сведения. Тот факт, что вы не имеете о ней известий...

— То есть вы хотите сказать, — перебила миссис Сентас, — что видели ее привидение?

— Полагаю, что да, — ответил я. На Энн я не смотрел.

— Надеюсь, вы осознаете, во что предлагаете нам поверить, — сухо проговорила миссис Сентас.

— Конечно. Но я видел именно вашу сестру. Теперь я это знаю точно.

— Но откуда вы можете знать, что это была именно она? — спросила миссис Сентас. — Конечно, если предположить, что вы действительно что-то видели, в чем я сомневаюсь.

Я рассказал ей о платье, жемчуге, о том, что все это подтвердила Элизабет.

— Ради бога, — не выдержал Сентас, — он видел где-то фотографию Элен и теперь пытается давить на нас.

— Зачем? — спокойно полюбопытствовал я. — Что я от этого выиграю?

Сентас открыл рот, чтобы ответить, но, видимо, не решил, что сказать, и снова закрыл его. А я обратился к миссис Сентас:

— Когда именно ваша сестра покинула Калифорнию?

— В прошлом году, в сентябре, — ответила она.

— Не хочу лезть в ваши дела, но... у нее были какие-нибудь особые причины для отъезда?

— Нет.

— Вы не заметили никаких странностей в ее поведении, когда она уезжала?

— Мы не присутствовали при ее отъезде, мистер Уоллис.

Последние слова потрясли меня. Ошалело уставившись на миссис Сентас, я пробормотал:

— Не понимаю.

— Она оставила нам записку, — объяснила миссис Сентас.

— Понятно. — Я вздохнул, попытался унять отчаянно колотившееся сердце и указал на стол со стульями. — Ну что же, попробуем?

— Милдред, пошли отсюда, — снова загрохотал Сентас.

Она молча отмахнулась, пристально глядя на меня.

— Что вы собираетесь делать, мистер Уоллис? — спросила она. — Должна предупредить, я не верю в то, что вы говорите. Но я очень беспокоюсь о сестре.

— Очень просто, — сообщил я, — мы все сядем вокруг стола, и я попытаюсь связаться с вашей сестрой.

— Милдред, если ты совсем спятила, можешь оставаться, — прорычал Сентас, — а я пошел.

— Мы останемся.

Она произнесла всего два слова, но их оказалось вполне достаточно, чтобы привести к повиновению взбесившегося орангутанга. А я понял, что именно связывает ее с Сентасом. Некрасивая, но образованная и обеспеченная женщина вышла замуж за невоспитанного, невежественного и горластого мужика. Она предпочла этот союз невеселой участи старой девы.

— Давайте сядем, — предложил я.

Энн и миссис Сентас заняли места за столом. Миссис Сентас сидела очень прямо, лицо ее напоминало неподвижную маску. Тихо выругавшись, Сентас с размаху плюхнулся на стул напротив меня. Несчастный стул издал жалобный скрип, но устоял. Я чувствовал исходящие от Сентаса волны холодной враждебности.

— Так, — сказал я, стараясь не обращать внимания на Сентаса, — пожалуйста, сидите тихо.

Миссис Сентас не шевелилась. Энн тоже, только с беспокойством поглядывала на меня. Сентас немного поскрипел стулом и тоже затих.

Дождавшись тишины, я закрыл глаза. До меня доносилось только хриплое дыхание Сентаса. А я старался расслабиться, очистить мозг от посторонних мыслей. И еще во мне росла уверенность: что-то произойдет.

Через некоторое время меня вдруг заинтересовало, почему Сентас так тяжело дышит. И вдруг я понял, что слышу свое собственное дыхание. Моя грудь тяжело двигалась вверх и вниз, заставляя тело дышать, а мозг постепенно погружался в темноту. Я почувствовал, как холодеют руки и ноги. Дыхание становилось все быстрее и быстрее. Кульминацией послужил глубокий вдох, от которого по всему телу пробежала дрожь, за которым последовал медленный выдох. Я успел заметить потрясенные лица сидящей за столом троицы. Вслед за этим меня не стало.

Позже Энн рассказала мне, как все происходило.

Как только я закрыл глаза, дыхание участилось, голова склонилась на плечо и начала раскачиваться из стороны в сторону, руки безжизненно висели, как у тряпичной куклы, только периодически подергивались, рот раскрылся, черты лица потеряли определенность, как-то размазались. Лицо лишилось индивидуальности. Я перестал быть похожим на самого себя.

Так продолжалось несколько минут.

Вдруг учащенное дыхание прекратилось, наступила мертвая тишина.

Моя голова дернулась и приняла вертикальное положение, но глаза еще были закрыты. Потом из горла вырвалось странное щелканье, непонятный сдавленный скрежет, похожий на звук, издаваемый дебилом, когда он пытается заговорить.

И я заговорил.

— Милдред, — сказал я тихо, без всякого выражения.

Миссис Сентас вздрогнула и замерла на своем стуле, не сводя с меня внимательных глаз.

— Милдред, — повторил я, — Милдред.

Она глубоко вздохнула, но не проронила ни слова. Энн легонько дотронулась до ее руки и прошептала:

— Вам лучше ответить.

— Милдред! — упорно звал я.

— Что? — наконец сумела выдавить миссис Сентас.

На моем лице появилось выражение крайнего отчаяния.

— Милдред, — произнес я срывающимся шепотом, — боже мой, Милдред, где же ты?

— Ох! — Миссис Сентас смотрела на меня с немым ужасом и дрожала так сильно, что стул под ней ходил ходуном.

— Милдред. — Я с мольбой протянул к ней руку.

— Нет! — всхлипнула она и отпрянула назад.

— Милдред! — Я продолжал тянуться к ней.

— Прекратите это! — пробормотал Сентас.

Я дотянулся до дрожащей и холодной как лед руки миссис Сентас и взял ее. Миссис Сентас тихо застонала и попробовала высвободить свою руку. Но не тут-то было. Я держал ее достаточно крепко.

— Прости меня, Милдред, — сказал я жалобным, плачущим голосом, — видит бог, я виновата, прости меня, дорогая.

Сентас вытаращил глаза и попытался встать. Но Энн была начеку и не допустила бегства муженька.

— Милдред, — сказал я, — ты что, не узнала меня? Это же я, Элен.

— Прекратите это дурацкое представление! — прошипел Сентас.

Я опустил руку его дражайшей половины, сел очень прямо и внезапно открыл глаза. И посмотрел на него.

— Пошли отсюда, — сказал Сентас жене, считая, что я уже проснулся и представление окончено.

— Гарри, — позвал я неприятным, скрипучим голосом.

— Слушай, парень, — начал он, но тут же замолчал, осознав, что я все еще в трансе.

— Гарри, — сказал я, — Гарри Сентас. — Мои зубы сами собой сжались, воздух прорывался сквозь них со свистом. — Черт бы тебя побрал, Гарри Сентас, ты проклятый ублюдок, сукин сын! — Я закрыл глаза и вытер их рукой. — Бог мой, что я тебе сделала? — разрыдался я. Потом я поднял голову и протянул дрожащие руки к Гарри Сентасу, по моим щекам текли ручейки слез. — Гарри, за что? Почему ты это сделал, Гарри?

С хриплым воплем Сентас опрокинул на меня стол. Я вместе со своим стулом свалился на пол.

Глава 20

Я снова стал самим собой. Только слух и зрение вернулись не сразу. Перед глазами вспыхивала картинка, потом она гасла и появлялась следующая. Вот Сентас с перекошенным от лютой ненависти лицом рвется ко мне, его жена изо всех сил удерживает его, затем темнота, потом я увидел Энн, тяжело поднимающуюся со стула и направляющуюся ко мне. Комната плыла и кружилась. Горло пересохло, мне страшно хотелось пить. Голова раскалывалась от пульсирующей боли.

— Дорогая, — с трудом выговорил я, всматриваясь в испуганное лицо Энн, стоявшей рядом со мной на коленях.

— Черт бы вас всех побрал! — вопил разъяренный Сентас. — Я не намерен больше терпеть трюки этого ублюдка! Отпусти же меня, я его по полу размажу! — Последнее относилось уже к жене, которая мертвой хваткой вцепилась в его руку и не давала подойти ко мне.

— Прекрати, — всхлипывая, молила она, — перестань!

Я не могу восстановить в памяти последовательность событий между моим падением на пол и их уходом из нашего дома. Время бежало, мягко говоря, не вполне обычно, оно двигалось какими-то странными скачками. Все еще лежа на полу, я посмотрел на бушующего Сентаса и его истерически рыдающую жену и удивился, как ей удается удерживать этого буйвола на месте. А в следующий момент их уже не было в доме. И лежал я не на полу, а на диване, и Энн осторожно обтирала влажным и очень холодным полотенцем мое разгоряченное лицо.

— Воды! — Это было первое слово, которое я сумел произнести.

Полагаю, такой же голос был бы у заблудившегося в пустыне странника — тихий и хриплый. Должно быть, я выглядел далеко не лучшим образом, потому что Энн почти бегом устремилась в кухню и принесла самый большой из имеющихся в наличии стакан с водой. Я осушил его одним глотком.

Затем я вздохнул и расслабился.

— Как хорошо, — прошептал я, — знаешь, а ведь я совсем забыл.

— О чем? — Энн смотрела на меня с откровенным испугом, опасаясь, не поехала ли у меня крыша.

Я улыбнулся и похлопал ее по руке. Смеяться просто не было сил.

— Я забыл, как нам, медиумам, после сеанса всегда хочется пить. — Еще раз слабо улыбнувшись, я поинтересовался: — Что здесь произошло?