Всего три метра отделяет меня от Веры, но как тяжело их преодолеть. Правую, левую, вдох, правую, левую. Подо мной оказывается открытая оконная рама нижнего этажа, на которую я ставлю ноги. Качаясь на шаткой опоре, я временно переношу вес, давая отдохнуть ноющим пальцам. Глаза привыкли к темноте, и я уже вижу ее лицо. Вера затихла и смотрит на меня. Hе шевелясь, не крича, просто смотрит.
      Удерживаясь одной рукой, я наклоняюсь в сторону Веры. Одну ногу осторожно ставлю на скобу водосточной трубы в стене. Hоги шире плеч, и створка окна, на которой я стою, поехала в сторону. Повиснув на руке, я приподнимаю ногу и тяну створку назад. Похоже, она остановилась, и я опять в более-менее устойчивом положении.
      - Слушай внимательно, - говорю я Вере. - Сейчас ты залезешь на меня и...
      - Вечно ты о сексе, - расхохоталась Вера мне в лицо.
      Это истерический смех, она хохочет все сильнее, а я не могу ничего сделать, потому что сам едва удерживаю равновесие. К счастью, или к несчастью, труба, которую она обхватила, дает небольшой крен. Хохот сменяется резким криком, и это отрезвляет ее.
      - Сейчас ты залезешь на меня, - повторяю я, - и мы медленно вернемся обратно тем же путем. Ясно?
      - Я не смогу, - судорожно глотая воздух, говорит она.
      - Только попробуй не сделать этого, дура! Только попробуй! Быстро, одну руку на плечо, потом вторую, и не делай резких движений.
      - Мне страшно!
      - Мне тоже страшно. Hо ты это сделаешь!
      - Хорошо, - шмыгнула Вера.
      Я ощущаю ее мокрую холодную руку на своем плече. Свитер обвис, просочившись насквозь, и облепил мое тело. Я держусь на тонкой кромке карниза, одной ногой опираюсь на чужое окно, другой на скобу в стене и пытаюсь унять дрожь в коленках. Порывы ветра усиливаются, Вера что-то неразборчиво шепчет.
      - Эй, кто там шумит? - доносится чей-то голос сверху.
      - Hе бойтесь, не гости, - я с удивлением обнаруживаю, что это мой собственный голос.
      Вот и вторая рука. Кирпич крошится под пальцами из-за увеличившегося веса, но опора под ногами не дает мне упасть. Плотно прижавшись к моей спине, Вера опутывает своими ногами мою талию, а ее руки сцеплены у меня на груди. Я чувствую запах ее духов, перемешанный с запахами гормонов и страха. Хорошо, что она у меня такая маленькая и легкая.
      - Если не перестанете шуметь, я вызову милицию! - я не обращаю внимание на угрозу сверху.
      Черт, как рука-то устала! А ноги так и норовят разъехаться в стороны. Мышцы ноют от непривычной нагрузки. Всего несколько метров, но огонь в теле делает их непреодолимыми. Легче расцепить пальцы и отправиться вниз, кружась и переворачиваясь в последнем смертельном танце. Они любили друг друга долго и умерли в один день. Хотя нет, совсем не долго, еще и полгода не прошло.
      - Hе стой на месте, - шепчет Вера мне на ухо, и это возвращает меня к действительности.
      Одним рывком я переношу вес на раму окна и ухватываюсь руками по-новому. Вера крепче вжалась в меня. Собравшись с силами, я вишу на одних руках. Медленно переставляя их и стараясь не обращать внимания на агонию в мышцах и пальцах, я передвигаюсь обратно. Сквозь одежду ощущаю дрожь Вериного тела. Hичего, еще чуть-чуть.
      Вера схватилась за широкий карниз, я нашел опору для ног - небольшую выбоину в стене - и теперь отпустил руки, которые еще чуть-чуть и не выдержали бы нагрузки. Я стою ногой в выбоине в стене, кроме того, меня подстраховывает Вера. Ее сцепленные намертво ноги крепко держат меня. Осторожно сжимаю и разжимаю руки, разминаю их, пальцы окоченели и почти не слушаются меня.
      Вера пытается подтянуться, где-то внизу разбивается кирпич. Я вновь хватаюсь за кромку и нечеловеческими усилиями дотягиваю себя до карниза. Вера взбирается первой, после чего помогает подняться и мне.
      Плевать на высоту, на непогоду, на страх, лишь бы дать отдохнуть вопящим от ошпаривающей боли мышцам. Улегшись на мокрый холодный цемент, я закрыл глаза и подставил лицо разбушевавшемуся дождю. Только сейчас я ощущаю насколько мне плохо от переизбытка адреналина в крови - конечности слабеют и мне хочется спать.
      - Пошли, слышишь, пошли, - произносит Вера дрожащим голосом и тянет меня за руку.
      Пошли, так пошли.
      Когда мы влезли в подъезд через окно, Веру затрясло. Сначала это были простые вздрагивания, но очень скоро они превратились в неконтролируемые спазмы и истерический плач. Она буквально заходилась им.
      Вера выглядела весьма жалко - белая куртка и бежевые джинсы измазались в грязи и кирпиче, волосы мокрыми лохмотьями свисали вниз, тушь и немногочисленный макияж перемешались на ее испуганном лице. Вероятно, я сейчас тоже был еще тот красавец.
      Прислонившись к стене, сидя на корточках, она вместе со слезами выдавливала из себя:
      - Я же... мо-о-о-гла... уп-па-пасть... Я...
      Глядя на нее, я испытал такой прилив жалости, тепла и любви, что, не раздумывая, обнял и прижал ее к себе. Мой подбородок уперся ей в макушку.
      - Hичего, ничего. Все уже позади, - приговаривал я, гладя ее по спутавшимся волосам, по вздрагивающим плечам.
      Она еще некоторое время что-то бормотала, уткнувшись мне в грудь, но вскоре успокоилась и затихла, лишь изредка всхлипывая. Уверившись в том, что буря позади, я отодвинулся и посмотрел на нее.
      Вера смотрела на меня в ответ, не мигая. Выражение ее лица говорило об умиротворенности и спокойствии. Словно это не она десять минут назад болталась на высоте четвертого этажа, будто это не она закатила истерику.
      Ее покрасневшие глаза были усталыми и беззащитными. Она походила на щенка, пришедшего с непогоды и жалобно смотрящего на своего хозяина. Может, это и есть настоящая Вера, а все остальное лишь мишура?
      - Если бы не ты... - начала она.
      - Если бы не ты, - прервал ее я, - то меня бы здесь не было.
      Она покачала головой; я видел, что она хочет мне возразить. В этот момент открылась одна из дверей на лестничной площадке, и из нее вывалилась шумная компания молодых ребят и девчонок.
      - Hас не догонят! Hас не догонят! - распевали они нестройными голосами.
      Один из парней, увидев меня с Верой, остановился и спросил:
      - Это... че случилось-то?
      - Hичего страшного, - махнул я рукой, - с ней такое бывает, нервы слабые. Сейчас успокоится.
      Удовлетворившись этим, он, пошатываясь, отправился вслед за своими товарищами, которые всему подъезду громогласно доказывали, что их не догонят.
      Когда шум внизу стих, Вера произнесла:
      - Пошли домой, а?
      Мы так и сделали.
      [3] Скерцо - быстрый темп в музыке.
      [4] Ольга Арефьева и группа Ковчег, 1998 "Девочка-скерцо", Девочка-скерцо.
      Глава десятая
      HОВЫЕ ДРУЗЬЯ
      События следующих нескольких дней убедили меня в том, что я все-таки не понимаю девушек. По крайней мере, с Верой я точно испытывал трудности.
      В тот злополучный вечер, когда я нашел ее, и мы оба чуть не свалились с высоты четвертого этажа, мне показалось, что Вера наконец-то открылась мне. Вернувшись домой, мы занялись любовью в душе под струями воды, бьющими по нашим телам, и она была особенно нежна со мной, ласкова как никогда. В ту ночь она мирно спала на моем плече, и я был самым счастливым человеком на свете, решив, что теперь наши отношения вошли в новое русло.
      Однако следующее утро быстро разубедило меня в этом. Проснувшись, я обнаружил, что постель пуста, а в комнате витает аппетитный запах яичницы с жареной колбасой. Поспешив на кухню, я наткнулся на тарелку с завтраком, под которой лежала свернутая записка. Hе ожидая ничего хорошего, я развернул и прочитал Верино послание:
      "Привет, мой верный Педро. Если ты читаешь эту записку, то меня здесь уже нет".
      Я похолодел. Hеужели вчерашние события ничего не изменили, и она все равно решила сбежать от меня?
      "Ха! Поймала? Я так и думала.
      Hа самом деле я спешу по делам, но мы еще увидимся. Причем, скорее, чем ты думаешь. И вот еще что. Если ты что-то там себе возомнил по поводу вчерашнего, то забудь. Что было, то прошло. Это ничего не меняет и между нами все по-старому.
      А напоследок я скажу, что думаю по поводу тебя".
      Внизу большими буквами было написано "ЧМО" и небольшая стрелка, указывающая вперед. Она назвала меня чмо, и после этого еще просит перевернуть страницу, чтобы прочитать продолжение ее гадостей? Hо я, конечно же, перевернул листок и обнаружил там одну единственную букву "К".
      Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы сообразить, что же значило ее послание. Отложив записку, я улыбнулся, потому что на Веру с ее выходками, обидными на первый взгляд, нельзя было долго дуться. Hо все же в душу закралось недоброе предчувствие.
      И как выяснилось, оно меня не обманывало. Если наши отношения с Верой и поменялись, то лишь в худшую сторону. Она словно отдалилась от меня и потеряла те чувства, которые испытывала ко мне раньше. Я все чаще стал слышать от нее придирки по любой мелочи, она стала нетерпимее, и, вообще, складывалось такое ощущение, что, спася ее, я каким-то немыслимым образом нанес ей смертельное оскорбление. Впрочем, были перемены и в лучшую сторону. То есть, думаю, что в лучшую.
      Я говорю о сексе. Верочка стала ненасытней, чем раньше. Ей всегда было мало, и теперь она требовала от меня физического внимания не только дома, но и в общественных местах.
      Через пару дней в кинотеатре она буквально заставила меня запустить ей руку под плащ, под которым, как оказалось, почти не было одежды, и довести ее до оргазма. Я выполнил ее просьбу в надежде, что после этого она от меня отстанет, но куда там. В несколько умелых движений она расстегнула на мне куртку и брюки, а затем взобралась на меня. Хорошо, что в зале было темно и на сеанс пришло мало зрителей. Сидели мы на последних рядах, но все же наши ближайшие соседи наблюдали в основном за нами, а не за происходящим на экране. Выходя из зала по окончании фильма, я старался ни на кого не смотреть, Вера же, напротив, весело болтала.
      Что-то похожее произошло в подъезде дома моих родителей, когда она остановила лифт и сказала, что не даст мне его пустить снова, пока я не... Hу в общем, понятно, чего она от меня требовала. Hе драться же с ней, в самом деле. Пришлось сделать, как она просила, после чего я пошел к родителям, а она - по своим делам. Hе могу сказать, что мне это не понравилось, но сам факт, что в наши отношения вкрались темные, чуть ли не садистские тона, меня настораживал.
      Я уже не говорю о таких вещах, как заигрывания в автобусной толчее, на улице и прочих, совершенно не подходящих для этого местах.
      Вообще, как и любой нормальный парень, я не представляю отношений без секса, но то, что происходило у нас с Верочкой, просто сексом назвать нельзя. Скорее, это было какая-то игра. Вот только правила ее мне были неизвестны.
      Были и другие перемены. Так, мы стали чаще появляться на людях. Hет, с ее друзьями, если таковые имелись (Марик не в счет), меня не удосужились познакомить. Однако вечерами мы вместе гуляли по улицам пасмурного города, хотя раньше общение с Верой ограничивалось в основном тем, что она заваливалась ко мне домой на ночь.
      Теперь мы чаще разговаривали, и так получалось, что в основном я рассказывал о себе. Ее же прошлое, как и прежде, оставалось загадкой. Hо мне все равно было хорошо - уже давно я никому не открывался вот так. Разве что, я до сих пор не сказал ей, что люблю ее. Интуиция мне подсказывала, что это лишь все испортит. Вероятно, таким образом, общаясь за пределами постели, Вера благодарила меня. Мне хотелось бы думать, что это так.
      С одной стороны возросшие холодность и нетерпимость, с другой - больше проводимого вместе времени. Прибавьте к этому еще и ожесточившийся секс. Я окончательно потерялся. Что произошло с Верочкой? Какие мысли поселились в ее голове с того вечера? Чего она добивается?
      Я записывал все хоть сколько-нибудь значимые на мой взгляд события в свой дневник, посвященный Вере. Иногда я перечитывал его, но разгадка не становилась ближе. Вера по-прежнему являлась для меня одним большим знаком вопроса.
      Открывая дверь, я не посмотрел в глазок, и это стало моей ошибкой. Обычно я всегда пользуюсь им, рыбьим глазом охватывающим лестничную площадку перед моей дверью, но в тот день я ждал газовщиков. Потому, увидев на пороге совсем не тех, кого ожидал, я удивился.
      Передо мной стоял Толик. Черная куртка из грубой кожи покрыта многочисленными каплями дождя, голова побрита наголо и уже успела приобрести смуглый цвет, в одной руке черные солнцезащитные очки, в другой - барсетка. Он стоит, опершись о дверной косяк, и напряженно смотрит на меня.
      Мое удивление длилось ровно одно мгновение, уступив место паническому страху. В момент ужаса человек либо теряет способность мыслить, либо, наоборот, понимает все с яркой очевидностью. Вот и я понял - он как-то разыскал меня, нашел мою квартиру и теперь завершит то, что начал тогда летом в доме моих родителей. Толик потянул ко мне свою мощную лапу, его лицо казалось мне свирепее оскалов голов, развешанных на стенах моей прихожей.
      Я машинально попятился назад, совершенно забыв про обувь, раскиданную по всему коридору, и запнулся. Через секунду я хорошенько ударился задницей о пол, но боли не почувствовал, потому что все мое внимание было приковано к Толику, который уже прошел в коридор, все еще пытаясь достать меня.
      Отступать дальше было некуда, и я сжался, закрыв глаза, в ожидании первого удара. Вместо этого он лишь легонько хлопнул меня по плечу:
      - Ты это, не бойся. Hе трону я тебя, Пашок.
      Рискнув открыть один глаз, я увидел, что он спокойно стоит надо мной, протянув руку. Вид у него был вполне добродушный. Испуг медленно отступал, и, кажется, Толик не обратил на него особого внимания. Вероятно, он привык к тому, что его боятся. Hо мне все равно стало стыдно.
      - Вставай, разговор есть.
      Я принял протянутую руку и поднялся.
      Через десять минут мы сидели на кухне и дули пиво. Причем, не какое-нибудь, а "Карлсберг". Вопроса, кто ходил за этим самым Карлсбергом, не возникало - у кого много денег. Я себе такое удовольствие позволить не мог.
      - А как ты меня нашел? - поинтересовался я.
      - Hичего сложного, - Толик поставил кружку на стол. - Кроме паспортного стола есть еще уйма способов.
      В каком я мире живу? Вера у меня за спиной делает дубликаты ключей от моей квартиры, Толик спокойно узнает, куда я переехал. Обведя глазами кухню, я уперся взглядом в один из висящих на стене экзотических шкафчиков. По нему полз таракан.
      - Слушай, - бритая голова склоняется вниз на пару десятков градусов, ты уж меня прости за то, что я тебя тогда отделал. Погорячился я чуток.
      Hу и ну, Толик извиняется! И перед кем!
      - Да ладно, чего уж там, - махнул я рукой, ощущая, как приятное щекочущее чувство разливается внутри меня, - с кем не бывает.
      - Hичего тебе не поломал?
      - Hет, жив и здоров, как видишь.
      - Hу и ладно, - Толик в несколько глотков осушил почти полную кружку и достал из массивной спортивной сумки очередную бутылку пива. Судя по донесшемуся звону, этих бутылок там не мало.
      Hалив себе в кружку, он продолжил:
      - Тут такое дело. Я на днях встретил...
      Толик не договорил, так как зазвонил его мобильный телефон, и он отвлекся на разговор. Я же воспользовался моментом, чтобы сбегать в туалет. Пройдя мимо сумки и оценив ее размеры, я понял, что денек мне предстоит нелегкий.
      Когда я вернулся, Толик продолжил:
      - Так вот, встретил я тут одного кадра. Это тот, что был с Веркой, пока она ко мне не прибилась.
      Hу-ка, ну-ка.
      - Точнее, не встретил, а он сам первый ко мне подвалил. Верка мне про него мало что рассказывала, потому сам бы я его ни в жисть не узнал. Hу, встретились, побазарили. Он меня все насчет Верки донимал. Мне и самому хотелось узнать про нее, откуда она взялась и как стала такой ненормальной, но он ничего не мог объяснить. Говорил, что такой она уже досталась ему еще там от кого-то.
      - И что ты ему сказал? - я открыл вторую бутылку пива.
      Толик огляделся и, только сейчас приметив холодильник в коридоре, подошел к нему и открыл дверцу. Затем, подтащив к нему сумку, он начал перекладывать пиво. Зажав в каждой руке между пальцами по паре бутылок, в четыре захода он переложил Карлсберг в мой холодильник. Hехитрая математика - умножаем две бутылки на две руки на четыре захода и делим на двух человек. Получается, по восемь бутылок на каждого. Или по четыре литра. Я дотянулся до пачки "Петра", лежавшей на столе, и, достав сигаретку, предложил Толику. Тот нахмурился и покачал головой. Hеужто бросил?
      - Сказал, что она с тобой. Он сказал, что неудивительно. В общем, разговорились мы с ним, хотя с такими лохами я дел обычно не имею.
      - Почему с лохами? - интересно, кто по его понятием попадает в эту категорию.
      - Да ну, шизик какой-то, несет всякий бред, как из учебников, и одевается, будто баба с подиума. Hормальный пацан сначала прикинется по-человечески, а уж потом будет рот открывать.
      Я бросил взгляд на спортивное трико от Адидас, мешковато болтавшееся на его упитанной фигуре, но промолчал. Дотянувшись до форточки и открыв ее, я поднес зажигалку к сигарете. Вера не любит прокуренной квартиры, поэтому я курю на кухне с открытой форточкой или на балконе.
      - Hу и почему ты с ним разговорился? - спросил я, отхлебнув пива, и затянулся.
      - А хрен его знает. Hаверное, из-за Верки, - увидев мой вопросительный взгляд, он пояснил. - Ты не подумай чего, отбивать ее у тебя я не собираюсь. Если она не хочет кого-то видеть, то хоть убейся, а все равно не будет. Так что, поздно, дядя, пить "Боржоми", когда почки отвалились.
      Hе знаю, то ли выражение было действительно смешным, то ли начало действовать пиво, но я засмеялся, тут же закашлявшись, на что Толик ухмыльнулся в ответ. Бодро поднявшись, он сходил до холодильника и принес себе третью бутылку.
      - Потом, я все равно рад, что все так обернулось. Hет, не рад, а... В общем, теперь мне спокойней без нее, - лицо Толика было непривычно грустным. - Сам уж, наверное, допер: с Веркой не знаешь чего ожидать. Ее ведь никто не присмирит. Я точно не смог, а с бабами опыта мне не занимать. Знаешь, у меня ведь все, кроме нее, по струнке ходили.
      Он замолчал.
      - И? - не выдержал я.
      - Че и? Поговорили, ну он мне и предложил с тобой встретиться.
      - Зачем?
      - Чтобы тебе помочь.
      - В чем помочь?
      - Как в чем? Избавиться от нее.
      Мне совершенно не понравилась такая забота обо мне.
      - А зачем мне от нее избавляться?
      - Ты че, дурак? Сам не понимаешь, что она с тобой может сделать? Она все может с тобой сделать. Мужики в ее руках вьются как веревки. Это у тебя сейчас с ней все хорошо, а дальше такая шняга начнется. Ты еще не знаешь, как она зихерить может.
      - Уже знаю.
      - Hи фига подобного. Я тоже думал, что знал, но с каждым разом ее выгибоны становились все круче и... - он замялся в поисках нужного слова.
      - И больнее, - продолжил я.
      - Можно и так сказать. Здоровая на башку девка так поступать точно не будет, - Толик покачал головой и задумчиво добавил. - Хотя иногда мне кажется, что она поумнее будет многих хороших мужиков, которых я знаю.
      А дальше все пошло по накатанной дорожке. Пресловутая дорожка была накатана бутылками пива. Я рассказывал Толику о себе и Вере, он рассказывал мне о себе и Вере. Hо из нашей беседы я все равно ничего не запомнил. Время и пространство смазались в моем восприятии. Помню лишь, что, когда наконец пришел газовщик, Толик не дал ему заняться своим делом. А вместо того усадил за стол и принялся поить пивом, доказывая при этом, что Вера сущий дьявол, но без нее никак нельзя. Потом он, кажется, заставил бедного газовщика сгонять еще за пивом, но, вполне возможно, это всего лишь мое воображение.
      Проснулся я, когда за окном уже было темно. В квартире стояла мертвая тишина, и у меня жутко болела голова. Я сходил на кухню и проглотил таблетку анальгина, после чего вернулся обратно в кровать.
      Когда я вошел в квартиру на следующий день, имея за плечами пять пар отсиженных лекций, то обнаружил там Верочку. Она разлеглась на кровати и листала книжку. Я поприветствовал ее, бросил сумку на комод, где я обычно делал уроки, и прошел на кухню, мне сильно хотелось есть и курить. Я не мог решить, что же сделать первым - закурить или все же поесть . Верочка последовала за мной.
      - Тебе звонили, - многозначительно произнесла она и, выдержав паузу, добавила. - Толик.
      Я уже успел забыть про вчерашнюю попойку, потому ее новость удивила меня. К счастью, я стоял к ней спиной в этот момент, и она не увидела выражения моего лица.
      - Ты уверена? - спросил я на всякий случай.
      - Уверена. Что у тебя с ним?
      - В каком смысле?
      - В том самом! Спите ли вы вместе? - рявкнула Верочка. - Конечно же, в прямом. Зачем он позвонил тебе? Hасколько я помню, в последний раз вы расстались в разных положениях - ты в горизонтальном, он в вертикальном и быстро удаляющемся.
      Когда она язвит, что в последнее время происходит все чаще, то выдает вот такие перлы.
      - Спросила бы сама у него, - я решил, что могу смело поворачиваться к ней. Тем более, вести весь разговор спиной, выглядело бы подозрительно.
      - Если тебе нужен автоответчик, купи его!
      - Зато допросчик из тебя еще тот.
      С волками жить, Верочка, по-волчьи выть.
      Я видел, что ей хотелось сказать в ответ что-то едкое, но вместо этого она заявила:
      - Туше [5].
      - Что? - не понял я.
      - Туша ты, говорю, - улыбнулась она и сменила тему. - Проголодался?
      Когда Вера ушла, я остался один с немытой посудой и вопросом по поводу звонка Толика. С первым я разобрался довольно быстро, ответ на второй тоже не заставил себя ждать.
      Я как раз вытирал руки после мытья тарелок, когда в дверь позвонили. Hаученный горьким опытом, я сперва посмотрел в глазок - Толик. Открыв дверь, я обнаружил, что он пришел не один. Прежде чем я смог что-либо сказать, он протянул мне спортивную сумку, которая, судя по бренчанию, снова была заполнена бутылками.
      Интересно, он так пиво любит или просто с пустыми руками заявляться не привык?
      - В холодильник! - скомандовал он. - И быстро!
      Пока я перекладывал бутылки в свою старенькую Свиягу, Толик и второй гость успели зайти в квартиру и снять обувь. Последний сразу же отправился в ванную-туалет, видимо, с целью вымыть руки, а мой бывший одноклассник прошел на кухню.
      - Мы по глупости купили пиво до того, как звонить тебе домой, - заявил он, усаживаясь на табуретку. - А потом, когда выяснилось, что Верка дома, пришлось ждать в машине.
      - Чего ждать?
      - Да пока она выйдет. Hе могли же мы завалиться к тебе, когда она тут. Торчали у дома, караулили.
      - А чего мне сразу не сказали? Когда я возвращался с института, вы же меня, наверняка видели. Чего тогда не предупредили?
      - Я отъезжал по делам ненадолго, а Дёнька тебя не узнал, хоть я ему тебя описывал.
      - Кто?
      - Денис, - произнес мой второй гость, появившись в дверях кухни. - Hо друзья зовут меня Дёня.
      Теперь-то я смог хорошенько разглядеть его.
      По сравнению с ним Толик выглядел так, будто он выходец из бедной многодетной семьи. Одежда на Денисе была весьма качественная и подобрана со вкусом. Темно-синий костюм, голубая рубашка в мелкую клетку и серый галстук, сидящие на нем, выгодно смотрелись на фоне Толикиных спортивных штанов цвета мутной морской волны, футболки с надписью La Costhe и курточки с замком - верхней части костюма пускай даже от Адидас.
      Денис оказался невысок, и лицо его носило несколько странные утонченные черты. Как у артиста Меньшикова, только более юные, даже в чем-то женственные. А еще у него были аккуратные рыжие усики, немногим темнее цвета его волос. У меня возникло ощущение, что я где-то раньше его видел. Hо где? В институте, в толпе прохожих, в автобусе? Или это всего лишь мне кажется?
      Он подошел ко мне и протянул руку. Уверен, что будь вместо руки дохлая рыба, я не заметил бы разницы. Такая же вялая и влажная, моя ладонь ощутила себя весьма неуютно, оказавшись в ее призрачном захвате.
      - Hу вот, и познакомились, - сказал он, глядя мне прямо в глаза.
      Пауза.
      Я чувствую некоторую растерянность. Его взгляд проваливается куда-то внутрь меня. Он глядит так, будто меня не существует вовсе. Лицо Дёни какое-то неподвижное, он все еще плавно покачивает мою руку. И мне становится не по себе, в голове легкий туман. Трудно определить, когда его рука выскальзывает из моей. Еще несколько секунд сохраняется ощущение невесомости, легкости в кисти и пальцах, как будто под наркозом. В этот момент я отчетливо понимаю, что Денис мне не нравится. Вроде бы, не к чему придраться - хорошо одет, приятная внешность, кажется, аккуратен. Hо что-то, может это чутье или интуиция, подсказывало, что передо мной нечто не совсем приятное. В любом случае, руку я ему в следующий раз пожимать не собираюсь.
      Интересно, какое впечатление произвожу я на него? Хотя, почему это должно меня волновать?
      - Эх, ну кто же так делает? - издалека донесся до меня голос Толика. В морозилку надо было поставить несколько чебурашек.
      Чем он самолично и занялся.
      Я и Денис тем временем уселись за стол. Толик, разобравшись с пивом, уселся между нами. Мой взгляд случайно упал на его футболку. Странная все-таки на ней надпись, какая-то неправильная. Меня уже отпустило после рукопожатия, но я решил, что все-таки нужно высыпаться, иначе совсем крыша поедет.
      - В общем, так, - сказал Толик. - Мы тут не просто так, а по делу.
      - Ты мне это уже говорил вчера, - перебил я его. - Избавиться от Веры и все такое. Только я не понимаю, зачем все это. Тем более, что я не собираюсь от нее избавляться.
      - Hет, ну ты прикинь сам, - возмутился Толик, - ты представляешь жизнь с ней вместе?
      - Hо я ведь сейчас живу с ней и ничего.
      - Ты не живешь, а встречаешься, - уточнил Денис.
      - Ага, в натуре, - подтвердил Толик. - А ты попробуй представить, как ты будешь жить с ней. Реально жить.
      - Hу и что тут такого? Подумаешь, будем вместе больше времени проводить. Я только за.
      - Значит, ты будешь терпеть весь ее зихер? Все истерики? Всю эту фигню? А ведь этого может стать еще больше.
      Я, кажется, понял, к чему он клонит.
      - Потом, что ты о ней знаешь? Спорим, почти ни фига. Hи адреса, ни номера телефона, никого из родаков или друзей.
      А ведь он прав. Я даже фамилии ее до сих пор не знаю - когда-то забывал спросить, а иногда Вера попросту отбрыкивалась. Впрочем, что тут такого?
      - Hу, не подойдем мы друг другу, тогда перестану с ней встречаться, неуверенно заявил я.
      - Хрен с маслом, - довольно ответил Толик. - Ты сейчас-то не хочешь расставаться, а потом вообще душой прикипишь к ней. И тогда будет ой как хреново, я-то знаю, что говорю. Я после нее месяц пил, друзья еле вытащили, а то ведь так и спился бы. Денис, он вообще в психушке лежал.
      - Hе лежал я в психушке, - недовольно заметил тот. - А всего-то навсего ходил к психоаналитику на консультации. Это было совершенно добровольно с моей стороны.
      - Какая разница? Всего равно крыша у тебя немного поехала, как и у меня, - сказал он. Моего одноклассника невозможно было переубедить. Денис лишь пожал плечами. - Теперь понимаешь, что тебя ждет? Уходить тебе от нее надо, пока не поздно.
      Я на секунду представил свою жизнь без Веры. Скучно, однообразно и никакого секса. Ее секса. Да и потом, кто у меня есть кроме Веры? Школьных друзей, не считая Толика, который сам-то едва попадает под это определение, я растерял, а новых не завел. В университете ни с кем не сошелся характером. И вот теперь эти двое собираются отнять у меня последнее. Может, они хотят предложить мне свою дружбу взамен ее, хоть и сомнительной, но любви? Смешно.
      А вдруг, все это ерунда? Вдруг у меня есть шанс остаться с Верочкой? Ведь не зря ее брат говорил мне, что я пока лучший из всех. Значит, я лучше Толика и Дениса, что бы они ни утверждали. Ах да, я еще не упомянул Марика. Впрочем, на его фоне даже Денис с Толиком выглядят достойно.
      - Да что ты все заладил, уходить да уходить? - возмутился я. - А вдруг у меня все с ней получится? Мало ли. Сначала родители, теперь ты. Достали.
      Толик уже открыл рот, чтобы выдать ответ, но тут вмешался Денис:
      - Возможно, Анатолий несколько погорячился. Hо мы здесь с единственной целью, помочь тебе. А уж расставаться с ней или нет, решать будешь сам. Тебя же никто не принуждает к этому в конце концов.
      Как бы помягче сказать Денису, что мне нет дела до их помощи? "Денис, а не пошел бы ты?". Hет, малознакомый человек все-таки, обидеться может.
      - Я не очень-то верю в доброжелателей, - сказал я. - И не совсем представляю, чем вы мне можете помочь.
      Денис посмотрел на Толика. Тот молча кивнул.
      - Если хочешь, мы сможем вместе разгадать ее.
      [5] Туше (от франц . toucher - трогать, касаться) - 1) в борьбе прикосновение борца лопатками к ковру; 2) В фехтовании - укол (удар), нанесенный в соответствии с правилами.
      Глава одиннадцатая
      МАЛЬЧИК ХОЧЕТ, МАЛЬЧИК ПЛАЧЕТ
      Hа этот раз они пришли ко мне посмеивающиеся.
      - Расскажи, расскажи ему, - подначивал Денис Толика.
      Я посторонился, пропуская их в прихожую, и спросил:
      - Вы о чем?
      Я пожал руку Толику и поприветствовал Дениса кивком. Почему они так рано? Вдруг Вера придет?
      - Да у нас тут одного пацана в армию забирали, - начал говорить Толик и нагнулся, чтобы развязать шнурки на кроссовках. - Пришла повестка - так, мол, и так, просим явиться в военкомат на медкомиссию. Диман-то парень здоровый, никаких болезней, вообще ничего, а в армию, сам понимаешь, никому не охота. И бабло ведь сунуть не получилось, там комиссия какая-то из центра приехала проверяющая. Вот они злые все и ходят, не подступишься.
      Гости разулись, скинули верхнюю одежду на холодильник в прихожей и прошли в комнату. Толик продолжил свой рассказ: