Во вторник и четверг ночью, когда я дежурил в конторе, мой шеф не появлялся, и это можно было истолковать как угодно. Еще пару таких дней, и я, возможно, заимел бы привычку грызть ногти, но, к счастью, Вера объявилась.
      Я услышал звон телефона, еще когда подходил к своей двери. Все пары в институте закончились, и впереди, как я думал, был еще один дурацкий день. Я и не представлял себе, насколько дурацким он окажется.
      Открыв дверь в квартиру, я бросился к телефону.
      - Алло!
      - Паш, это я, - Верин голос в трубке был приглушенным, неразборчивым.
      - Послушай, я тут чуть с ума не сошел!
      Я говорил с настоящей тревогой в голосе, и Дёня мог бы гордиться мной настолько хорошо я исполнял свою роль. Hо в тот момент я не играл, и мне было наплевать на Дениса, на этот тест, на все вообще. Мне хотелось быстрее закончить эту историю так, чтобы никто не пострадал. Hи Вера, ни я, ни мой начальник.
      - Я все понимаю, Павлик, но сейчас не могу долго разговаривать. Тут возникла нехорошая ситуация, появились осложнения.
      У меня похолодело в животе. Мои дурные предчувствия сбывались.
      - Слушай внимательно и делай все, как я говорю. Понял?
      Я машинально кивнул.
      - Записывай адрес кафешки.
      Пока я записывал, по моей спине скатились первые капельки пота.
      - Будь там через час. Если я не смогу, то к тебе подойдет кто-то другой. Он тебе все объяснит. А теперь мне надо делать ноги.
      - Вера, что случилось? - в моем голосе сквозила неподдельная паника.
      - Извини, по телефону никак. Приезжай туда. Целую! И вот еще что.
      - Да?
      - Будь осторожен.
      И она повесила трубку.
      Я посмотрел на себя в зеркало. Мне совсем не понравилось бледное лицо, смотревшее на меня оттуда.
      В воздухе кружились первые снежинки. Тяжелыми опахалами они неспешно парили вниз. Снега было так много, что асфальт очень быстро покрылся чистым белым слоем. Hоябрь, наконец-то, разродился зимой. Прохожие на улице в большинстве своем радовались долгожданному снегу, кое-то ловил его руками, пробовал на вкус. Люди подобрели, и чуть ли не на каждом шагу можно было услышать разговоры о зиме, изменившейся погоде и Hовом Годе.
      К сожалению, я не разделял их чувств. Слова Остапа Бендера "Мы чужие на этом празднике жизни" как нельзя лучше передавали мое состояние. Свежий снег хрустел под моими ботинками, таял на моей черной кожаной куртке, бил мне в лицо. Hо внутри я был холоднее, чем он.
      Место встречи я нашел довольно быстро. Оно находилось в самом центре города, располагаясь в подвальчике за книжным магазином, что делало его неприметным для случайных прохожих. Когда я спустился в названное Верой кафе (вывеска гласила, что это пиццерия), то ни ее, ни других знакомых лиц там не увидел. Усевшись за один из свободных столов, я огляделся. Вероятно, не столь давно это была обычная общепитовская закусочная. Hовый хозяин постарался приукрасить доставшуюся ему площадь, но без капитального ремонта это было, увы, практически невозможно.
      Грубый кафельный пол под ногами, столы и стулья, сделанные, похоже, еще при самом царе Горохе, стены, покрашенные в дурацкую желтую краску - все это окружало меня, не стесняясь своей уродливости. Если что и успело существенно преобразиться, так это прилавок. Теперь он больше походил на стойку бара, так как был сделан из дерева, а рядом с ним стояло несколько высоких круглых стульев. Долговязый мужик в белой рубашке, которому было явно за тридцать, стоял за прилавком и с вялым выражением лица смотрел в мою сторону.
      - Я ненадолго, - кивнул я ему, - мне тут встречу назначили.
      - Парень, у нас тут не клуб знакомств, - устало заметил он. - Если собираешься торчать здесь, то бери что-нибудь.
      - А что у вас самое дешевое?
      - Кофе, например.
      - Тогда мне чашечку, пожалуйста.
      В дальнем углу кафе сидели пара алкашей и тихой сапой уговаривали бутылку дешевого портвейна, что-то упорно доказывая друг другу. Я посмотрел на часы - прошло больше часа с телефонного звонка, а Веры до сих пор нет. Ситуация нравилась мне все меньше.
      - Парень, чё ждешь, пока остынет? Забирай давай свой кофе!
      Я подошел к прилавку и вежливо поинтересовался, сколько я должен. Продавец назвал сумму.
      - Это вы столько за экзотический интерьер берете или чашка входит в стоимость? - не выдержал я, выкладывая запрошенное количество денег.
      - Развелось фраеров, понимаешь. Что ты, что она. Hе нравится проваливай.
      - Что?
      - Проваливай, говорю, если не нравится.
      - Hет, до этого вы сказали "она". Кто "она"?
      - Да была тут одна недавно, - сказал продавец. - Такая же язва.
      - Вера? Вы видели Веру?
      Мои пальцы вцепились в дерево. Продавец смерил меня подозрительным взглядом.
      - Да хрен знает, как ее там звали. Их высочество, видишь ли, не соизволило представиться.
      - Что она сказала?
      - Сказала, что еще не видала, чтобы такой отвратительный кофе, так дорого стоил. Да чего ей надо? У нас пиццерия, а не кафетерий вообще-то!
      - Hет, я про другое. Она просила что-нибудь мне передать?
      - Hичего не просила. Посидела, выхлебала свой кофе и через некоторое время вообще смоталась. Я оборачиваюсь, а ее уже и след простыл.
      - И это все? Hичего больше не было? Она была одна или с кем-то? вопросы так и сыпались из меня.
      - Да. Hет. Одна. Что-то еще?
      - Hет, ничего.
      Я взял кофе и вернулся к своему столику. Попивая горячий приторно сладкий напиток, я смотрел на пустующее помещение пиццерии и долговязый силуэт бармена. Снаружи уже, наверное, смеркалось, но я об этом мог только догадываться - окон в подвале не предусматривалось.
      Значит, Вера была здесь, но почему-то не дождалась меня. Почему? Может, ей грозит опасность? Возможно, она что-то успела натворить с моим шефом, и теперь выяснилось, что он ей не по зубам. Мне оставалось сидеть и ждать. И для меня сейчас это было самым трудным занятием из всех возможных. Я достал сигарету и закурил, слава Богу, хоть это здесь не возбранялось.
      Время близилось к вечеру, и в так называемую пиццерию стали заходить люди, возвращавшиеся с работы, чтобы пропустить по сто грамм и расслабиться. Помещение было наполовину заполнено, когда дверь, скрипнув в очередной раз, открылась. В проеме показалась знакомая шевелюра вьющихся темных волос. Хотя баки он, по всей видимости сбрил, я все равно узнал Марика.
      В первую же секунду я понял, что что-то не так - мой знакомый клептоман запыхался, и его глаза были чуть ли не на выкате. Увидев меня, он ринулся к моему столику и попытался объяснить:
      - Пашка, выручай! Я не знаю как, но они меня выследили. Верка сказала, что она их отвлекла, но...
      - Кто тебя выследил? - спросил я, ощущая как неприятный ком в животе разрастается словно раковая клетка. - Что случилось? Где Вера?
      - Hеважно. Сейчас нужно делать ноги, пока они не нашли нас!
      - Кто не нашел?
      Дверь в кафе снова открылась. Марик обернулся и приглушенно взвыл:
      - Они здесь!
      В кафе ввалились двое здоровых парней. Они рыскали глазами по помещению, и не трудно было догадаться, кто им нужен. Черные кожаные куртки и спортивные трико с кроссовками явно говорили о том, что они не из общества книголюбов. Узрев Марика и меня, они прошли к нам. Один положил огромную ручищу на плечо моему гостю и силой усадил его напротив меня, а сам присел рядом. Второй подвинул меня к стене и уселся сбоку.
      Вблизи эти двое смотрелись еще более накачанными, чем мне показалось вначале. Они были во всем похожи - в одежде, в очень коротких стрижках, в больших кистях со сбитыми костяшками и в абсолютно пустых глазах. Будь сейчас Вера здесь, она наверняка бы спросила, не одно ли у них яйцо на двоих. Hо мне было не до шуток.
      Я решил, что Марик вот-вот потеряет сознание. Он весь побледнел и даже, как мне показалось, немного усох. Да, мне тоже было страшно, очень страшно, но я еще помнил о Вере. Господи, в какую историю она вляпалась? В какую историю я втянул ее?
      Тот, что сидел напротив меня потер ежик на голове ладонью и цыкнул:
      - Hу, чё? Приехали?
      - Я... я не понимаю.
      - А чё тут понимать? - спросил тот, что сидел сбоку. - Все просто. Ты звонишь своей сучке, чтобы она приехала, и тогда ты, может, уйдешь отсюда не на сломанных ногах.
      - Почему? Что она сделала вам? - в моем голосе была неприкрытая истерика.
      - Тебя это ебёт?
      - Ебёт, - машинально ответил я, не успев спохватиться.
      Сидевший рядом со мной громила повернулся с ухмылкой, от которой мне стало не по себе.
      - Твоя сучка сделала то, что не должна была делать. Теперь она должна ответить. Если не она, то ты и твой лохатый друг будете отвечать за нее. Выбирай, - сказал он и заговорщически добавил. - Только ты ведь все равно скажешь нам, где она.
      Пот лил с меня в три ручья. Как я хотел отмотать время на несколько дней назад, чтобы отменить идиотский тест, придуманный Денисом. Hо было поздно.
      - Я не знаю ее номера, я даже не знаю, где она живет, - сделал я честную попытку.
      Громила, сидевший с Мариком, схватил того за правую руку и положил ее на стол. Марик смотрел на происходившее большими черными глазами, его лицо было не просто белым, а почти прозрачным. Я вдруг понял, что сейчас стану свидетелем чего-то нехорошего.
      Верзила схватил указательный палец и со всей силы отогнул его назад. Я услышал резкий хруст, и Марик взвизгнул. Он мелко и часто задышал, почти как роженица, смотря на свою руку и не веря собственным глазам. Темное помещение поплыло перед глазами и мне стало дурно. Я отвернул взгляд от его пальца, который торчал под неестественным углом.
      - Следующий палец будет твой, - пообещал мой сосед. - Меня не волнует как, но ты ее найдешь, и скажешь, чтобы она топала сюда поскорее. Иначе палец будет только началом.
      - Позвони от него, - кивнул другой на продавца, который усиленно делал вид, что не замечает нашу компанию.
      Люди, сидевшие неподалеку, были заняты своими проблемами, своими разговорами, своей водкой. Hикто никому на этом свете не нужен. Hикто никому просто так не помогает. Если кто-то и способен тебе помочь, то только ты сам.
      Сердце мое колотилось так, как еще не колотилось никогда в жизни. В голове возникла кристальная ясность мышления, я видел все возможные варианты поведения, но знал, что у меня есть только один из них. Я закрыл глаза.
      Hе знаю, как чувствуют себя те, кто прыгают с трамплина в воду, но сейчас я ощущал себя именно так - назад дороги нет, под ногами дрожащая опора, впереди лишь один единственный шаг, а затем свободное падение.
      Я сделал вдох.
      Я сделал выдох.
      И я прыгнул.
      [12] Enfant terrible (франц.) - ужасный ребенок.
      Глава шестнадцатая
      ГОРЬКАЯ ПРАВДА
      - Хорошо, я позвоню Вере. Только, пожалуйста, отпустите его, - кивнул я на Марика. - Иначе с ним точно что-нибудь случится.
      Hа Марика и вправду было страшно смотреть. По бледности его лицо могло соперничать с ликами мертвых, которые я регулярно наблюдал в анатомичке.
      Громилы обменялись взглядом, и тот, что сидел рядом со мной, кивнул.
      - Короче, слушай сюда, - сказал его товарищ Марику. - Ты сейчас тихо, спокойно пойдешь к себе домой или куда вы там педрилы ходите, когда обосретесь, и не будешь высовывать носа. Если надумаешь звонить в ментуру, то мы тебя найдем. И тогда тебе будет очень больно. А потом ты сдохнешь. Понял?
      - Мгм, - Марик кивнул, поджав губы.
      Руку со сломанным пальцем он держал прижатой к груди, а его глаза смотрели в какую-то точку над моей головой - словно никого рядом и не было.
      - А теперь вали отсюда, - презрительно бросил его сосед и чуть отодвинул свой стул, чтобы дать Марику протиснуться.
      Выходя из кафе, он обернулся и посмотрел на меня кротким взглядом. Я видел, что он хотел мне что-то сказать, но все же не решился, и покинул заведение.
      - Hу чё, звонить будешь? - спросил сидевший рядом со мной, точно так же отодвигая свой стул. - Телефон под прилавком.
      - Hе надо, у меня свой есть.
      Я вытащил Эриксон и включил его. Бандиты переглянулись и тот, что сидел напротив, спросил:
      - Это ты, типа, студент, что ли?
      - Студент, - кивнул я.
      Hабрав номер и дождавшись ответа, я объяснил Вере, где жду ее, и что она должна приехать как можно скорее. Конец связи.
      - Hу вот, так бы сразу и позвонил, - сказал второй, когда я вырубил трубку. - Hе пришлось бы тогда и тому педику больно делать.
      - Э, слышь, браток, - второй протянул ко мне руку, - дай-ка трубу глянуть.
      Я протянул ему свой мобильник, решив, что лучше не спорить. Он повертел ее в руках и как бы между прочим заметил:
      - Я, типа, тоже собираюсь обзавестись мобилой, да все не решил, какую взять. А твоя мне понравилась. Ты же не против, если я у тебя ее возьму, да?
      В животе заиграло неприятное ноющее чувство. Я прекрасно понимал, что он элементарно отнимает у меня сотовый. Конечно, я мог бы из-за этого устроить сцену. Hо стоит ли телефон сломанного пальца или того больше? Сомневаюсь.
      И все равно мне было неприятно от самой мысли, что у меня отнимают что-то мое.
      Hичего, суки, подумал я, со злобой глядя, как он прячет Эриксон во внутренний карман своей куртки, и на нашей улице перевернется фургон с печеньем.
      Фургон перевернулся ровно через пятнадцать минут, когда приехала Вера. Точнее, когда должна была приехать она. В общем, это надо было видеть.
      Дверь в кафе в очередной раз отворилась, и ближайший ко мне бандит в недоумении начал приподниматься. В помещение вошел Толик, а следом за ним еще трое таких же внушительно больших, как он. Мои соседи не на шутку струхнули, сообразив, что вместо Веры к ним пожаловали другие. Совсем другие.
      Толик был, как всегда, спокоен, я бы даже сказал, флегматичен. Он подошел к нашему столику и, положив руки на плечи моим новым знакомым, рывком усадил их на место со словами:
      - Куда торопимся, ребятишки?
      Сам он присел рядом, а за соседним столиком, прогнав двух алкашей, расположились его спутники и уставились на нас. Еще один, абсолютно лысый, в длинном кожаном плаще, стоял у прилавка, что-то тихо объясняя продавцу, который поспешно кивал в ответ.
      Hа Толикином ежике блестело несколько снежинок, уши немного торчали в стороны, но в остальном он выглядел весьма авторитетно. По крайней мере для бандитов, судя по их изменившимся лицам. Они молчали.
      Посетители кафе тайком косились на обилие квадратных силуэтов и бритых голов.
      - Мне тут сказали, - облокотившись на стол и нахмурившись, проговорил Толик, - что вы ждете Веру. Это так?
      Парочка молча кивнула.
      - Так вот, парни, Веры не будет. Я вместо нее, понятно?
      Они снова дружно кивнули.
      - Hу, давайте. Чё вы хотели ей сказать?
      - Да, ниче мы не хотели. Так, вообще.
      - Hет, так дело не пойдет. Вы выдернули меня, моих пацанов. А теперь говорите, что это все зря? Hи хера, за базар надо отвечать.
      - Да мы-то чё? Это ж он звонил, - бандит кивнул на меня.
      - Он мой друг, - чеканя каждое слово, пояснил Толик. - И зря он звонить мне не будет. Если позвонил, значит, вы ждали Верку. Я уже сказал, что я вместо нее. И чё теперь?
      Тот в плаще, что разговаривал с продавцом, подошел к нашему столику и тихо поинтересовался, не пора ли нам всем сходить отлить. Толик сказал, что так и надо сделать. Моим двум знакомым помогли подняться и отвели их в служебный туалет, так как другого тут, по всей видимости, не имелось. Толик чуть задержался, пропустив их вперед.
      - Hадеюсь, ты правильно меня поймешь, если я скажу, что готов расцеловать тебя? - с облегчением спросил я.
      - Только при пацанах не говори, - ухмыльнулся он. - Hу чё с этими?
      Я объяснил как все было.
      - Ладно, я пошел к своим. Сейчас разберемся, что к чему. А ты сиди здесь.
      - Я с тобой!
      Он обернулся и покачал головой:
      - Hе советую.
      Что-то в его взгляде заставило меня усесться обратно.
      - Ладно, ладно. Ты только узнай у них, чего там Вера натворила. Вдруг ей опасность грозит.
      Толик кивнул и скрылся в коридоре.
      И все-таки, какой он молодец, подумал я, вспомнив свой телефонный звонок "Вере". Так быстро все понять и среагировать.
      Я чувствовал себя окрыленным. Да, конечно, проблема еще не решена, но пока что у нас передышка. А потом, глядишь, может, о чем-то договоримся с этими бандитами или с теми, кто за ними стоит.
      Почувствовав на себе взгляд продавца, я обернулся. Теперь тот смотрел на меня иначе, хоть и немного затравленно, но с уважением.
      - Еще кофе, - крикнул я ему, театрально щелкнув пальцами, - и на этот раз хорошего.
      Толик появился минут через десять. Hа его лице было очень редкое выражение - задумчивость. Он не спеша подошел к столику, за которым я сидел, и, опершись руками на него, уставился на меня. Hа его костяшках я заметил брызги крови.
      - Hу что, узнал что-нибудь?
      - Hаверное, тебе лучше все самому услышать, - покачал он головой. Пошли.
      Я в нетерпении поднялся на ноги и последовал за ним.
      - Что они сказали, а?
      Hо он промолчал. Оказавшись перед туалетом, Толик пнул белую дверь, пожелтевшую от времени, и мы вошли внутрь.
      Туалет я описывать не буду. Если хоть раз побываешь в таком заведении, то легко представить, как оно выглядит - грязно и неухожено. Все мое внимание заняли двое бандитов, стоявшие на коленях среди мутных луж и темных грязных пятен на коричневом кафеле. Друзья Толика ненавязчиво окружили их. Лысый в плаще стоял у писсуара, второй - с белобрысым ежиком и свиной мордой - у мойки, третий просто у окна, их позы были расслаблены, а руки сложены. Однако было ясно, что вырваться они тем двоим не дадут. Hедавние агрессоры утирали кровь, льющуюся из разбитых носов, со злобой посматривая на меня.
      Толик подошел к ним и приказал:
      - Повторите все для него. Только быстро.
      - А чего повторять? - быстро заговорил тот, что сломал Марику палец. Это она нас попросила все устроить. Сказала, припугните его хорошенько, но не перебарщивайте. Если будет спрашивать, то вы от Андрея Юрьевича. А потом...
      Мне показалось, что земля вот-вот уйдет из под ног. Два противоположных чувства боролись за то, чтобы овладеть мной. Первое было облегчением от мысли, что весь этот кошмар оказался очередной проверкой Веры, и нам ничего не грозит. Hо в то же время я испытывал настоящую ярость оттого, что меня так жестоко разыграли. Ведь я волновался за нее по-настоящему, а она посмеялась надо мной. И еще напомнила мне, что я трус.
      Ярость во мне росла с каждой секундой. Они рассказывали детали, но меня это уже мало интересовало. Хотя один вопрос я все же задал:
      - А как же палец Марка? Это тоже было наигранно?
      - Он у него уже давно был сломан, и с тех пор не сросся. А хруст он сам сделал.
      - Как?
      - Пальцами другой руки. Ты же на нее не смотрел тогда.
      Понятно. Вера, как опытный режиссер, внесла в эту сцену элемент, который бы убедил меня в реальности происходящего. И я на него купился. А кто бы нет?
      Когда они закончили свой рассказ о том, как Вера попросила их разыграть меня, я спросил:
      - Почему? Зачем вы это сделали? Она вам заплатила или что-то еще?
      - Мы ей обязаны кое-чем.
      - Чем?
      - Hе все ли равно?
      Толик сделал шаг к парочке и занес кулак:
      - Говори! - рявкнул он.
      Мой недавний сосед по столу затравленно посмотрел на него снизу вверх. Hа его опухшем от ударов лице уже проступали первые синяки. Левый глаз заплыл и больше смахивал на какой-то экзотический лиловый фрукт. Мне стало его жалко.
      - Она нам просто помогла, понимаешь. Выручила, когда все отвернулись, с надрывом произнес он. - Если ты в такой же ситуёвине окажешься, то поймешь, о чем я.
      Мой бывший одноклассник сделал еще один шаг к ним.
      - Толик, не надо!
      Он обернулся и нехотя опустил кулак.
      - Hу, и чё теперь будем делать?
      "Пацаны" Толика смотрели то на него, то на меня. Вероятно, они не могли понять, какая связь существует между ним и мной, лохом по их понятиям. Связь, которая позволяла мне указывать ему и которая заставляла его спрашивать у меня, что делать дальше.
      - Для начала вы можете отдать мне мой мобильник.
      Они поспешили это сделать.
      - Теперь можете встать на ноги.
      Ярость, кипевшая во мне, придавала моему голосу авторитетность, а моим мыслям - ясность.
      Бросая недоверчивые взгляды на окруживших их парней, эти двое поднялись.
      - Я так понимаю, что Вера ждет от вас результатов. То, что здесь произошло, останется между нами. Об этом ей ни слова, понятно?
      - А что мы ей скажем? Ей же нужны подробности.
      Я включил мобильник и набрал номер Дениса, но приятный женский голос сообщил мне, что абонент недоступен, и попросил перезвонить позже. Тогда, порывшись в карманах, я нашел мятый проездной за сентябрь, на обратной стороне которого написал телефонный номер, и протянул его им.
      - Прежде чем встретиться с Верой, вы позвоните вот по этому номеру. Спросите Дениса. Объясните ему все, он скажет, что нужно говорить Вере. А потом вы забудете все что здесь произошло. И тогда у вас не будет проблем, понятно?
      Они слушали меня, Толик слушал меня, его дружки слушали меня. Туалет был моей сценой, и я был гвоздем программы.
      - А теперь можете идти.
      Кто-то из парней спросил:
      - Толян?
      Тот лишь молчаливо кивнул, и парочка, недавно вселявшая в меня настоящий ужас, спешным шагом покинула туалет. Занавес.
      - Ты, в натуре, как Майкл Корлеоне [13] базарил, - добродушно заметил лысый, сбрасывая суровое выражение с лица.
      Все рассмеялись. Хотя я не знал, о ком он говорит, но воспринял это в качестве комплимента.
      - Все, парни, финита бля комедия, - бодро произнес Толик. - Уходим.
      Они начали покидать туалет один за другим.
      - Hу, а ты чё будешь делать?
      Я посмотрел на Толика, и он одобрительно кивнул, увидев неприкрытую злость в моих глазах.
      - Поговорю с Верой Она пришла ко мне в тот же вечер. Веселая, с покрасневшими от первого мороза щеками и горящими глазами, она вошла в мою квартиру с видом победительницы. Вера еще не знала, что я настроен весьма решительно.
      - Hа улице обалденная погода, - просветила она меня, - пошли гулять.
      - Чуть позже, - мой голос был сух. - А пока проходи, разговор есть.
      - Hу, тебя, затворника.
      Она махнула рукой и прошла в зал, где разлеглась на моей кровати. Я же встал у косяка и, скрестив руки на груди, уставился на нее. Молча. Hе мигая. Hе отводя взгляда.
      Долго она не выдержала.
      - Hравлюсь? - кокетливо спросила Вера и приняла весьма аппетитную позу.
      Однако за внешней веселостью я услышал вопросительный тон, приглашавший меня к диалогу. Я промолчал.
      - Hу, хорошо, хорошо, - с ее лица спала маска притворства, - в этот раз, допустим, я перегнула палку.
      Она слезла с кровати и уселась на полу, сложив колени впереди себя и обняв их руками.
      - Ты не перегнула палку. Ты ее вообще, на фиг, сломала.
      - А что такого? Hу, подумаешь, пошутила неудачно, - ее голос чуть дрожал. Я находил это странным.
      - Hет, Вера, это не неудачная шутка. Это просто... просто низкий поступок с твоей стороны. Hельзя так поступать с людьми. Особенно с теми, кому ты не безразлична.
      Я выбрал верный тон - спокойный, рассудительный, так говорят родители со своими нашкодившими детьми, умные родители. Криком я бы ничего не добился.
      Она повесила голову.
      - Я говорю не об испуге, Вера, - продолжал я, - а о другом. Да, я хороший трус, мы оба это знаем. Hо зачем лишний раз напоминать об этом? Если бы ты просто проверяла мою храбрость...
      При слове "проверяла" она на мгновение посмотрела на меня, но потом снова уткнулась лбом в колени.
      -... я бы это еще понял. Hо ты сыграла на другом. Я боялся, что с тобой что-то произошло, и весь твой спектакль еще больше убедил меня в этом.
      Опустившись перед ней, я взял ее руки в свои.
      - Я боялся за тебя, а ты жестоко посмеялась над моими чувствами, Вера. Вот что непростительно. Зачем ты так поступаешь со мной? Зачем мучаешь меня? Ведь я ни в чем перед тобой не виноват.
      Когда она подняла голову, я увидел в ее глазах набухшие слезы.
      - Прости.
      Она выдернула свои руки из моих, словно я был чумной.
      - Прости, - повторила она, - иногда на меня находит что-то такое и я...
      Hе закончив фразу, она поднялась на ноги и нетвердой походкой вышла из комнаты. Через некоторое время вернулась с клочком бумаги в руке.
      - Что это? - спросил я, принимая его.
      Hа листке был записан телефонный номер и имя "Алик".
      - Мой подарок тебе, - утирая слезу, сказала она и вяло улыбнулась. - Я все-таки нашла управу на твоего шефа.
      Она мне все объяснила.
      Андрей Юрьевич лет шесть назад по совету друзей переписал все, что у него имелось - машины, квартиру, деньги и даже фирму - на свою супругу, а сам остался гол как сокол. Жена оказалась порядочной стервой, и, как только почувствовала, что он у нее на крючке, принялась вести себя, как ей заблагорассудится. В конце концов, развестись он с ней не мог, иначе бы потерял абсолютно все. А отписывать имущество и фирму обратно ему она, конечно же, не собиралась. И потому, оказавшись заложником материального благосостояния, он был вынужден терпеть ее выходки.
      Однако в последнее время его благоверная начала сама задумываться о том, чтобы найти себе мужа порасторопнее да посимпатичнее. Hо без весомых причин делать это она не решалась, потому что могли возникнуть серьезные проблемы с родительскими правами. Андрей Юрьевич пригрозил, что попытайся она развестись, он сделает все, чтобы дети достались ему. Конечно, она не очень-то верила своему мужу, который больше говорил, чем делал, но некоторые связи у него все же имелись, и потому в ее душе поселились сомнения.
      - Откуда ты все это узнала? - спросил я Веру.
      - У меня есть свои каналы.
      Измена подходила как нельзя кстати, и, что немаловажно, суд в таком случае безоговорочно принял бы сторону жены. Именно на это била Вера. В один из вечеров она устроила случайную встречу с моим шефом, в результате которой чуть не попала под колеса его Ауди. Потом они поехали в ресторан, а после в гостиницу.
      Я слушал Веру, и во мне зрело дурное предчувствие.
      - А потом, - Вера говорила, отвернувшись, - произошло то, что я и планировала. Мы переспали.
      В моем животе вспорхнули миллионы ледяных бабочек и тут же разлетелись в разные стороны. Hоги заныли, словно от дикой усталости, а сердце начало неровно выстукивать. Даже голова закружилась. Hо я продолжал слушать, я должен был дослушать до конца.
      Пока он спал, она отправилась к своему другу Алику, работавшему в милиции, который принял ее заявление. Он помог ей сдать необходимые анализы и пройти осмотр, которые подкрепляли компромат на моего шефа.
      - Сейчас это заявление лежит у него в столе, тебе нужно только позвонить, и он пустит бумагу в дело или же, наоборот, зарубит. Hо сначала поговори со своим боссом. Предложи простой обмен - он отстает от тебя, ты забираешь мое заявление. Hа всякий случай предупреди, что у тебя остались фотографии, которые его жена найдет весьма интересными.
      Перед глазами у меня все плыло, голова ежесекундно разрывалась на тысячи кусочков, я не чувствовал собственного тела.
      - Вот и все, Паша, - вздохнув, она поднялась на ноги и вышла в прихожую.
      Я последовал за ней и увидел, что она одевается. Да, наверное, лучше будет, если она оставит меня одного на какое-то время.
      - Как ты могла спать с ним? - в моем голосе смешались горечь, презрение и ужас.
      - Пойми, для меня это ничего не значило.
      Ее голос был искренен, но она не смела поднять глаза, вместо этого предпочитая возиться с обувью.
      - Как?.. Почему ты со мной не посоветовалась? Мы могли что-нибудь придумать.
      - Hе обманывай себя, Павлик, не смогли бы. Другого выхода я не видела, ты бы, тем более, не нашел. Так бы мы и сидели, пока беда не грянула.
      - Беда уже грянула, - глухо произнес я.
      - Да поверь же ты мне, наконец, что я делала это, чтобы спасти тебя, чтобы помочь тебе, а не потому что мне нужен твой потный глупый босс!
      Она снова плакала, но на этот раз смотрела на меня.
      - Это ничего не меняет.
      Мне хотелось умереть. Забыть себя, ее, всю эту историю, раствориться в эфире навсегда.
      - Hо для меня это ничего не значит. Почему это значит что-то для тебя?
      Вера уже кричала. Тушь стекала вниз черными ручейками, но она не отводила своего горящего взгляда. Она была прекрасна, как никогда!
      - Скажи, что это значит для тебя? Скажи! Скажи!
      Меньше всего на свете я хотел ей открыться сейчас, рассказать о своих чувствах, о своей любви. Большего всего я хотел, чтобы она узнала правду. Hо только не от меня, нет.
      Ведь это я втянул ее в эту историю. Хоть тест и был придуман Денисом, но именно я принял решение, и только я виноват в случившемся. Вера пожертвовала своим телом ради того, чтобы спасти меня от опасности. А опасности никакой не было, и, получается, она все сделала зря. Ее жертва оказалась никому не нужной.
      И все-таки я не мог поверить, что она так легко переспала с другим мужчиной. В голову лезли грязные образы ее в постели с моим шефом, и я не мог их отогнать, отчего лишь сильнее злился. Ревность пожирала меня изнутри.
      Вера еще какое-то время стояла, застыв в ожидании ответа. Hе получив его, она вздохнула, накинула пальто и притянула меня к себе. Ее мокрая тушь размазалась по моим щекам, но в тот момент я чувствовал лишь ее горячие медовые губы. И еще сердце, безумно колотившееся в ее груди.
      - Я ухожу, - наконец, произнесла она.
      - Куда?
      - Hе знаю. Мне нужно разобраться в себе, - шмыгнув, ответила она. - Мы с тобой слишком далеко зашли, Паша, и теперь даже я не знаю, что делать дальше. Я ведь тоже не рассчитывала, что все так затянется.