15. НЕ ТОРОПИСЬ РАДОВАТЬСЯ

Вышибала предложил вызвать нам такси.

— Я знаю всех этих парней, — похвастался он. А потом снова стал приставать к Джерри, чтобы тот взял его на работу. — Хотя бы на пару дней в неделю. Я мог бы вести наблюдение. Это у меня неплохо получается, — ныл этот великовозрастный младенец, возвышаясь над нами, как башня.

Но Джерри уже исчерпал свои запасы терпения. Он отпихнул верзилу локтем и шагнул к двери.

— Джер, дай мне шанс! — принялся умолять вышибала. — Ей-богу, я мог бы стать отличным сыщиком!

— Отличным сыщиком? — Джерри засмеялся. — Да ты даже такси толком вызвать не можешь! — Он быстро вывел меня наружу.

Такси удалось поймать только на соседней улице. Джерри придержал для меня дверь.

— Зачем ты нагрубил ему? — спросила я. — Человек просто искал работу.

— У него уже есть работа. Проламывать людям головы, если не считать вещей похуже. Ты не видела, как они запугивают ребятишек, стоящих в очереди?

— Нет, не видела. Но если это такое ужасное место, зачем ты меня сюда привел?

— Что-то я не заметил, чтобы тебе хотелось уйти!

— Да, мне было весело.

— А я гожусь только на то, чтобы среди ночи везти тебя через весь город на такси, верно?

— Ах ты, ублюдок! — взвилась я. — Немедленно выпусти меня из машины! Я сама доберусь до дома!

— Извини, Энни. Извини. Простоя…

— Ревнуешь свою бывшую жену? Не можешь пережить, что она беременна? Джерри, ты разводишься. Твоя семейная жизнь кончилась. Несмотря на то, что ты продолжаешь носить это дурацкое кольцо, — не сдержалась я.

Джерри посмотрел на кольцо так, словно не понимал, как оно туда попало. Словно оно во мраке ночи забралось в его комнату и само вернулось на свое место.

— Ты ведь не думаешь, что я хочу с ней помириться? Да ни за что на свете! Меня волнуют только дети.

— Тогда почему ты так расстроился?

— Неужели ты не понимаешь, что это все меняет? Теперь у них будет семья. Этот хлыщ станет их отчимом.

— Ну и что в этом плохого? Дети нуждаются в семье. Это им на пользу. Они чувствуют себя в безопасности. Ощущают себя нужными.

— Это мои дети! — упрямо сказал он.

— Я тебя не понимаю. Разве ты не хочешь, чтобы они были счастливы?

— Я хочу, чтобы они помнили своего отца.

— Джерри, это зависит только от тебя. Звони им почаще. Проводи с ними воскресенья. Пусть они помнят тебя не только по газетным заголовкам.

— А что ты предлагаешь? Купить им щенка? — саркастически спросил он.

— Ну, держу пари, что щенок будет им интереснее, чем новорожденный братик или сестричка.

— Салли убьет меня. — Внезапно он рассмеялся.

— Ты же говорил, что тебе на нее наплевать.

— Хлыщ ненавидит животных.

— Вот и прекрасно!

Мы смеялись, пока машина не свернула на подъездную аллею. Нас прижало друг к другу; наши лица разделяло всего несколько сантиметров.

Джерри обнял меня.

И тут я вскрикнула так, что напугала шофера. От неожиданности бедняга въехал в живую изгородь так же, как это обычно делала Франческа.

— Стоп! Стоп! Отпусти меня!

— О боже, Энни! Было бы достаточно сказать «нет». Я просто хотел поцеловать тебя на прощание. — Джерри откинулся на спинку сиденья.

Но я вскрикнула совсем не поэтому. Меня напугало то, как выглядел дом.

— Выпустите меня. Скорее!

Машина заскрежетала тормозами и остановилась. Я бросила взгляд на дом, и у меня тут же свело живот.

— Что-то случилось!

Джерри глупо хлопал глазами; казалось, что он вдребезги пьян.

Я выпрыгнула из такси.

— Энни!

Парадная дверь была раскрыта. Настежь. И нигде не было ни искорки света. Дом тонул во тьме.

Не горели даже две лампы по бокам двери. Они включались автоматически, как только наступали сумерки. Выключить их вручную было нельзя. Разве что вырубив ток во всем районе.

Но уличные фонари продолжали гореть. И в соседнем доме светились окна.

Я пулей влетела в холл, слыша позади крики Джерри:

— Энни! Подожди, Энни!

Я нажала на ближайший выключатель. Свет не загорелся.

Я карабкалась по лестнице в кромешной тьме. Инстинкт гнал меня к спальне миссис Бичем. Я вела ладонью по стене; каждый шаг отдавался у меня в ступнях.

Дверь ее комнаты была распахнута. В спальне темно хоть глаз выколи. И откуда-то доносились очень страшные звуки.

Я в панике повернула обратно. На лестничной площадке стоял шкаф, где хранился фонарь. Набравшись храбрости, я включила его и осветила просторную спальню.

— О боже!

Казалось, по комнате пронесся вихрь. Мебель была перевернута, постель сброшена на пол, содержимое ящиков разбросано.

А в самом центре этого безобразия сидела миссис Бичем. Точнее, не сидела, а была привязана к единственному креслу, стоявшему прямо. Ее запястья и лодыжки были скручены толстой веревкой.

— О боже милосердный!

— Я в порядке, — твердила она, пока я пыталась развязать веревку, впившуюся в ее тонкие запястья. — Я в полном порядке.

Но ни о каком порядке не могло быть и речи. Это было видно даже в неверном свете фонаря. Ее лицо было белым как мел, глаза ввалились. Подол ее ночной рубашки был мокрым, а под креслом скопилась маленькая лужица. Пока я возилась с проклятой веревкой, эта лужица становилась все шире и шире.

— Джерри! Джерри! — завопила я во всю мочь. — Сюда! Скорее! Скорее, пожалуйста!

Какое счастье, что у меня оказался такой друг! Джерри протрезвел раньше, чем добрался до последней ступеньки, и тут же взялся за дело. Другой на его месте ударился бы в панику. Тем более что фонарь у нас был один на двоих и уступать его я не собиралась.

Наконец Джерри надоело со мной бороться:

— Энни, посвети сюда.

Ему хватило нескольких секунд, чтобы развязать миссис Бичем и вынуть ее из кресла. Когда мы вели ее к кровати, он заметил мокрую ночную рубашку и впервые за все это время замешкался.

— Энни…

— Распределительный щит под лестницей. Ты не мог бы им заняться? — Я отдала ему фонарь. — За нас можешь не волноваться.

Мои глаза начинали привыкать к темноте. И все же мне потребовалась уйма времени, чтобы на ощупь найти ей чистую ночную рубашку.

— Спасибо, Энни. — Возможно, это было сказано от души, но ее тон оставался таким же сухим, как обычно.

Свет загорелся тогда, когда я сняла с нее мокрую рубашку. Она инстинктивно прикрылась руками.

Джерри вернулся через несколько секунд. Он вынул из шкафа теплую шаль и набросил ее на плечи миссис Бичем, продолжая твердить, что она в полном порядке и что теперь все о'кей.

— Побудь с ней, — шепнул он мне.

Я тоже пыталась держаться уверенно, пока Джерри вызывал «Скорую помощь».

Таксист уже ехал к ближайшему полицейскому участку.

Я закутывала ее в шаль и бормотала какие-то дурацкие слова утешения. Когда я обводила взглядом разгромленную комнату, мой голос начинал дрожать.

— Все будет хорошо, — твердила я, не веря собственным словам.

Я чувствовала себя совершенно бесполезной. Близость женщины, которая умудрялась держать меня на расстоянии даже тогда, когда я подкалывала ей волосы, выбивала меня из колеи.

Но зато Джерри просто родился для таких ситуаций. Он точно знал, что следует говорить. И что делать. Был поразительно чутким и мягким. Обращался с миссис Бичем так, словно она была его матерью. Ну, может, и не так. Если бы она была его матерью, он волновался бы. Но было очень похоже.

И все же возня с дрожавшей миссис Бичем не мешала ему оставаться профессиональным сыщиком.

— Энни, ни к чему не прикасайся, — предупредил он меня. — Придется снимать отпечатки пальцев, — с улыбкой объяснил он миссис Бичем. — Нельзя их смазать. Это важная улика.

Я плечом почувствовала, что она слегка расслабилась.

Джерри был в своей стихии, и я готова была расцеловать его. С лица миссис Бичем постепенно исчезла смертельная бледность, из ее глаз ушло выражение страха.

— Они… причинили вам какой-нибудь вред? — спросил Джерри.

Я отвернулась, боясь услышать ответ. Но затем устыдилась, заставила себя посмотреть на миссис Бичем и увидела, что она едва заметно покачала головой.

Зато облегчение Джерри было видно невооруженным глазом. Он выпрямился и попросил меня поставить чайник.

Лично я предпочла бы откупорить бутылку виски, но Джерри был непреклонен.

— Она не ранена, — прошептал он. — И все же я думаю, что до приезда врача ей следует выпить чаю. Покрепче и послаще.

Потом Джерри вновь обратился к миссис Бичем:

— А теперь вас нужно как следует согреть. Мы не дадим вам простудиться. — Он начал растирать ей запястья, стараясь восстановить кровообращение.

— О, спасибо. У нас включено отопление, так что простуда мне не грозит. — К ней полностью вернулась манера разговаривать свысока.

Но Джерри это не смутило.

— Я знаю, что отопление включено. — Он кивнул. — Но после сильных потрясений температура тела обычно падает, а это может вам повредить. — Хотя миссис Бичем протестовала, он продолжал растирать ей руки.

Я никогда не видела его таким. Джерри не церемонился даже со своими обожаемыми сыновьями. Это был его стиль поведения.

Но с миссис Бичем он был совершенно другим. Таким мягким и заботливым, что я обомлела.

Я быстро спустилась на кухню готовить чай.

Полиция и «Скорая помощь» прибыли почти одновременно.

Внезапно весь дом наводнили серьезные люди в темно-синей форме. Как ни странно, их присутствие, которое должно было успокаивать, оказало на меня противоположное действие. При них все выглядело еще более хаотичным и кошмарным. Пугающим. Теперь, когда я снова вернулась в спальню, казалось, что до кухни так же далеко, как до луны.

Бригада «Скорой помощи» пыталась уговорить миссис Бичем лечь на носилки, но тут в комнату вошел ее личный врач, окутанный облаком сигарного дыма.

— Кто его вызвал? — тоскливо спросил чей-то голос.

Я промолчала.

Дело заключалось не в том, что я не любила доктора Морана. Любить его было невозможно. Но он был лечащим врачом миссис Бичем и знал ее лучше всех. Он обвел комнату взглядом, как актер в дешевой мелодраме.

— Попрошу всех выйти! Спасибо!

Два полицейских не обратили на его слова никакого внимания.

Однако бригада «Скорой помощи» безропотно подчинилась. Доктор Моран слыл в Дублине светилом.

Он раскрыл сумку так театрально, как будто в шкафу прятались операторы во главе с режиссером.

Затем доктор Моран склонился над миссис Бичем с таким видом, словно ему предстояло, не сходя с места, сделать ей беспрецедентную хирургическую операцию.

— Клара, как вы себя чувствуете? — басом спросил он и, не дожидаясь ответа, сунул ей в рот стеклянный термометр. — Попрошу очистить помещение!

Тем временем главный сыщик осматривал китайское лакированное бюро, где обычно хранились драгоценности и другие личные вещи миссис Бичем. Точнее, то, что когда-то было лакированным бюро. Сейчас оно больше напоминало груду прекрасно отлакированных щепок.

Сыщик громко вздохнул, поднял дверцу с неповрежденным замком, поцокал языком и покачал головой.

— Очистите помещение! — повторил доктор Моран.

Детектив выпрямился, поднял бровь и вопросительно посмотрел на доктора. Одних размеров этого гиганта было бы достаточно, чтобы напугать большинство людей.

Но доктор Моран к этому большинству не относился.

— Я полагаю, вы уже получили словесные портреты всех трех преступников! Все остальное может подождать до завтрашнего утра! — гаркнул он.

Высокий сыщик и Джерри обменялись понимающими взглядами.

— Нам с пациенткой нужно остаться наедине. Клара, у вас что-нибудь болит? — громко спросил он.

Как квалифицированный врач, он не мог не понимать, что человек с термометром во рту отвечать не может. Но доктор Моран играл по своим правилам.

Джерри направился к двери. Я заметила, что он хромал на ту ногу. В воздухе запахло крупной ссорой.

— Я буду за дверью. Если понадоблюсь, позовите, — шепнула я миссис Бичем и кинулась следом за Джерри.

И тут же вернулась обратно.

— Прошу прощения, доктор Моран, — сказала я, обращаясь к его затылку. — Но если миссис Бичем заберут в больницу, мне придется собрать ее вещи. А они лежат здесь. — Я показала на разгромленные шкафы.

Доктор даже не обернулся.

— Раз так, делайте свое дело! — рявкнул он. Я состроила ему гримасу.

Доктор ее не видел, но она немало позабавила высокого детектива.

Миссис Бичем, вынужденная молчать, тоже слабо улыбнулась.

— Не пытайтесь говорить! — громыхнул доктор, увидев, что ее губы слегка зашевелились. И тут же спросил: — Нигде не болит? Нигде? Нигде, — ответил он, поскольку всегда слушал только самого себя.

Я положила в сумку смену белья и ночную рубашку, а затем, не обращая внимания на гнев доктора Мо-рана, обошла комнату и собрала любимые щетки и кремы миссис Бичем. А также все остальное, что могло ей пригодиться в больнице. Вроде рулона туалетной бумаги, по сравнению с которой больничная бумага могла показаться наждаком.

Потом я спустилась по лестнице и присоединилась к высокому сыщику и Джерри, оставив миссис Бичем на милость доктора Морана, который мерил ей давление и одновременно напевал себе под нос песенку из известного мультфильма.

На пороге я задержалась и одними губами спросила миссис Бичем:

— Все в порядке?

Она слегка наклонила голову. Другие люди в таких случаях кивают, но миссис Бичем лишь наклоняла голову, как властвующая королева.

— Вы еще здесь? — гневно обернулся доктор Мо-ран.

Мы с Джерри стояли и следили за тем, как миссис Бичем грузят в карету «Скорой помощи».

Прикрытая до подбородка грубым казенным одеялом, она выглядела старой, хрупкой и ничем не напоминала ту властную особу, на которую недавно оборачивались в театре. Только тут до меня дошло, что нужно было предложить поехать вместе с ней.

— Я приду к вам утром, — сказала я и с удивлением обнаружила, что ком в горле мешает мне говорить. Я была готова прорваться в машину, несмотря на то, что попасть туда можно было только через труп доктора Морана.

Дверь «Скорой помощи» закрывалась, когда я услышала, что меня окликнули:

— Энни…

— Подождите! Подождите! — крикнула я водителю.

— Что? — Я встала на нижнюю ступеньку, с колотящимся сердцем ожидая, что миссис Бичем попросит меня поехать с ней.

— Вы положили в сумку мою щетку из щетины? От этих пластмассовых щеток нет никакого толка. А ночной крем «Кларин»?

Доктор Моран бесцеремонно отпихнул меня локтем, и дверь с грохотом захлопнулась.

— Энни, можешь не волноваться. Она в полном порядке, — улыбнулся Джерри.

— С чего ты это взял?

— С того, что она потребовала щетину вместо пластмассы и свой любимый крем. Если так, то ей ничто не грозит. Поверь мне.

Ничего другого мне не оставалось. Доктор Моран не унизился до того, чтобы сообщить подробности какой-то наемной служащей. Ни один личный врач не станет обсуждать здоровье клиентки с ее платной помощницей.

— Энни, ей ничто не грозит, — повторил Джерри, взял меня за руку и повел в дом.

Стоя в дверном проеме, мы следили за тем, как доктор Моран выплюнул остатки толстой сигары на гравий и зашагал к своему «Ягуару». Он промчался по аллее, едва не протаранив «Скорую помощь», которая в этот момент сворачивала на улицу.

— Посторонитесь, едет столп общества, — мрачно сказал Джерри.

Я не поняла, кого он имел в виду — миссис Бичем или доктора.

Но спросить не решилась.

16. ДА БЛАГОСЛОВИТ ГОСПОДЬ ВСЕХ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ КОНСУЛЬТАНТОВ

Кажется, полицейские разделяли веру Рози в целебные свойства чая. В ночь кражи со взломом его предлагали друг другу как понюшку табаку во время бодрствования у гроба. Дымящиеся чашки возникали из пустоты во время каждого перерыва. Я рассказывала им то, что видела, но стоило только сделать паузу, как мне совали в руку новую чашку. Когда я закончила давать скудные показания, вода лилась у меня из ушей.

Высокий сыщик захлопнул записную книжку и разочарованно вздохнул.

— Значит, вы не видели ни взломщиков, ни их машину?

— Увы…

— Это не твоя вина. — Джерри снова подошел ко мне с чайником. — Еще налить?

Я покачала головой.

— Но у вас уже есть их описание, сделанное миссис Бичем. Или этого недостаточно?

Они обменялись взглядами.

— Разве оно неполное? Вы можете ей доверять. Она очень наблюдательна и никогда не искажает детали, — продолжала настаивать я.

— Трое мужчин в черном? Все в вязаных шлемах? — иронически спросил полицейский. — О да, эти парни окажутся в кутузке еще до наступления утра.

— Вы хотите сказать…

— Дело безнадежное. — Джерри наполнил чашки.

— А как же отпечатки пальцев? Разве они не помогут найти преступников?

— Что, отпечатки пальцев? Ну конечно. Как же я мог забыть про отпечатки?

Я поняла, что надо мной смеются, и повернулась к Джерри:

— Ты же сам сказал, что должны быть отпечатки. И чтобы я ничего не трогала, чтобы их не испортить.

Он привычно улыбнулся уголком рта.

— Это говорилось для утешения миссис Бичем. У нее был шок. Требовалось сказать то, что могло бы уменьшить стресс, помочь ей расслабиться. Она должна была поверить, что люди, нарушившие неприкосновенность ее жилища, ответят за это. Что их схватят и отдадут под суд. — С каждым словом его тон становился все более мрачным.

— Ты хочешь сказать, что этого не случится? Полицейский снова огорченно вздохнул.

— Мы, конечно, постараемся, но у нас нет ни примет преступников, ни отпечатков пальцев. — Он пожал плечами. — Они забрались в дом через разбитое окно. Не слишком оригинальный способ. Тут вам не кино. — Он иронически улыбнулся. — Когда мы утыкаемся в стену, то не обращаемся за помощью к сценаристам, — угрюмо добавил он. — Какая жалость, что собака была у ветеринара. — Эти слова заставили меня съежиться.

Но Джерри старался изо всех сил, чтобы я не унывала.

— Самое главное — это то, что никто не пострадал. Так бывает далеко не всегда.

— Неужели это сойдет им с рук? Негодяи вломились в дом, до полусмерти напугали миссис Бичем, связали ее и бросили умирать. А потом исчезли с ее драгоценностями и всем остальным, что сумели найти. И после этого они будут разгуливать на свободе?

— Можно попытать счастья с теми двумя картинами. Это единственная ошибка, которую они сделали. Ну что ж, по крайней мере, мы имеем дело не со специалистами по краже произведений искусства.

Детектив и Джерри дружно рассмеялись.

— Инспектор Броган говорит, что ради них не стоило лезть на стену, — объяснил Джерри, заметив мой вопросительный взгляд.

— Но это же настоящая живопись. Она тоже представляет какую-то ценность.

— Разве что для автора. — Джерри хмыкнул. — Но вряд ли они воспламенили бы чьи-то сердца, если бы висели в Национальной галерее. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.

— Насколько мне известно, это дело рук сына хозяйки. — У полицейского снова от смеха затряслись плечи.

Этот человек становился мне неприятен.

— Кажется, инспектор Броган считает себя знатоком живописи. Ну конечно… Каждый дикарь, только что слезший с дерева, уверен, что в чем, в чем, а в искусстве он разбирается.

Джерри покраснел.

— У него степень по истории искусства!

— Такая же степень была у ночного сторожа в «Корме для киски»!

Это заставило Джерри замолчать. Мои слова не были ложью в полном смысле слова, поскольку парнишка действительно должен был получить ее года через два. Если наркотики не помешают.

Я вылетела из комнаты, оставив обоих сидеть с открытыми ртами.

Как они смеют издеваться над картинами Джейми? Искусствоведы с пистолетами!

Однажды Джейми сравнили с Рембрандтом. Или с Рубенсом? Во всяком случае, с одним из великих пророков изобразительного искусства, имя которого никогда не будет забыто.

Значит, ради этих картин не стоило лезть на стену? Если честно, мне они тоже не нравились, но я ни за что не стала бы смеяться над ними.

Когда я заперлась у себя в комнате и отказалась отвечать на стук, полицейский решил, что со списком украденных вещей можно подождать до утра.

Потом мы с Джерри обсудили, как лучше сообщить о случившемся родным.

— Имеет смысл сейчас же позвонить ее дочерям? Откуда мне было знать, как следует себя вести в таких ситуациях? Опыта в таких делах у меня не было. Следует ли будить людей посреди ночи и пугать их до потери сознания? Неужели это совершенно необходимо? А если нет, то нельзя ли подождать до утра?

— Энни, подумай как следует. — К Джерри вернулась его обычная тактичность. — Полагаю, ты уже связывалась с ними. Родных следует извещать немедленно. Тем более ближайших родственников.

Я смерила его воинственным взглядом.

— Энни, ты не ближайшая родственница, что бы ты сама об этом ни думала. С точки зрения закона ты ею не являешься. Тебя вообще не существует.

— Кто это сказал?

— Послушай, я не хочу с тобой спорить. Сейчас для этого не время и не место. Я хочу сказать только одно: инструкция требует оповещать ближайших родственников. — Он сделал паузу. — На всякий случай.

У меня гулко забилось сердце.

— На какой случай? Джерри пожал плечами.

— Ты говорил, что все в полном порядке. Даже доктор сказал, что с ней все нормально. — От страха у меня начало сосать под ложечкой.

— Так и есть. Но необходимо следовать инструкции. Даже в ситуациях, когда жертве больше ничто не грозит. — Он был так спокоен, словно цитировал какой-то учебник. Чертовски хладнокровен. И не желал понимать сложности ситуации.

Тот, кто родился полицейским, полицейским и умрет. Или эта фраза относилась к иезуитам?

От усталости у меня начинало мутиться в голове. А я еще не поговорила с родственниками.

Я позвонила Пенелопе и сразу предупредила, что ее мать не ранена.

— Думаю, теперь она спит. Сейчас ехать в больницу не имеет смысла. Все равно до утра придется сидеть в приемной. Доктор Моран говорит, что она в порядке. Они не причинили ей вреда. Он дал ей какое-то снотворное. Нет, клянусь вам. Когда миссис Бичем увозила «Скорая помощь», у нее уже слипались глаза. Нет! Просто таковы правила. Раз уж машину вызвали, ею нужно было воспользоваться. Это вовсе не значит, что ей действительно была нужна помощь врачей.

— Энни, вы уверены?

— Абсолютно. Я дам вам телефон больницы. Если хотите успокоить свою совесть, можете позвонить им.

— Спасибо, Энни. Я так и сделаю. Прежде чем свяжусь с остальными.

— Тогда спокойной ночи.

— Энни… — Да?

— Спасибо. Спасибо за то, что вы были с ней.

Но меня с ней не было. Я была в клубе. Плясала, как дервиш, в толпе потных, одурманенных наркотиками незнакомцев, которые не вспомнили бы своих имен даже в том случае, если эти имена были вытатуированы на внутренней стороне их век. И оставалась бы там еще дольше, если бы какой-то остолоп не расстроил Джерри известием о беременности его бывшей жены.

Я облегчила задачу трем мерзавцам, которые вломились в дом и ограбили миссис Бичем. Если бы я оставалась с ней, как положено настоящей компаньонке, то могла бы поднять тревогу. Или по крайней мере не позволила бы лапать ее и пугать до смерти. А Пенелопа благодарила меня. За что? За самый бесстыдный обман на свете?

Я расхаживала по комнате, пока это мне не осточертело. Дважды ложилась в постель и пыталась уснуть. Даже сменила ночную рубашку, надеясь, что это поможет. Не помогло.

Тогда я накинула на себя теплый кардиган и спустилась по лестнице.

Сначала мне показалось, что все ушли. Дом казался пустым. Но потом с кухни донеслись низкие мужские голоса. Джерри и высокий сыщик сидели у плиты и обсуждали то, как было совершено преступление. Судя по тому, что я слышала, они находили его скорее интересным, чем прискорбным. И говорили так, словно сна у них не было ни в одном глазу.

— И все же это были профессионалы. Они не совершили ни одной ошибки. Взяли только то, что легко спрятать. За исключением этой мазни. — Полицейский иронически хмыкнул.

— И слава богу, что это были профессионалы, — ответил Джерри. — Если бы на их месте оказались отмороженные наркоманы, последствия были бы куда более серьезными.

— О чем вы говорите?! — выпалила я, влетев на кухню. — По-вашему, эти последствия недостаточно серьезны? Вы что, рехнулись? Миссис Бичем в больнице. Ее драгоценности исчезли. Воры унесли картины. — Я лихорадочно искала доводы, которые заставили бы их встряхнуться. — И… и проделали огромную дыру в окне оранжереи! — Не успела я закрыть рот, как поняла, что сморозила глупость.

— Энни, не нужно так переживать. — Джерри тут же поднялся. — Мы имеем в виду, что никто не пострадал. А это самое важное, правда?

Я вихрем пролетела мимо него и устремилась в сад, на свое любимое место. Он пошел за мной.