Английский подснежник - На алтарь любви

— Но ведь и ты, и я тоже играем сейчас отведенные нам роли.

Том, громко расхохотавшись, заметил:

— Видимо, отныне мне придется следить за всем, что я говорю. Из тебя вышла бы славная помощница Уиллу Уэгстэффу — из тех, что вышивают слова своих хозяев золотом.

Они зашли в трактир, и Том приказал подать вина и ужин, чтобы подкрепиться на ночь.

Когда Том, чуть пошатываясь, отправился спать — он делил комнату с Джорди, не делая попыток полюбезничать со своей «женой», — Кэтрин подумала, что по крайней мере одно теперь ясно: кем бы ни был Том Тренчард на самом деле, жизнь с ним никогда не будет скучной.

Так оно на следующий день и оказалось. На этот раз Том велел ей одеться поскромнее, и она выбрала старенькое серое платье и большую шаль. Они отправились по адресу, который дал им Амос Шоотер, и по дороге Том купил для Кэтрин белый чепчик с «крылышками» — такие носили все замужние женщины. Кружевная оборка кокетливо обрамляла лицо девушки, скрывая роскошные темные волосы.

Том также оделся неброско — на нем была коричневая кожаная куртка, грубые полотняные штаны, уже знакомая Кэтрин застиранная рубашка и, разумеется, его великолепные сапоги — без них, казалось, он и шагу не мог ступить. Неизменной осталась и черная остроконечная шляпа.

Джорди, словно призрак, уныло плелся за ними. В Нидерландах он носил некое подобие ливреи — древнюю голубую куртку и такие же штаны, серые шерстяные чулки и тяжелые башмаки с оловянными пряжками. В руке он торжественно нес жезл с серебряным набалдашником.

Перед выходом в город Том завел с Кэтрин серьезную беседу:

— Хэл Арлингтон говорил, что Грэм падок на смазливые личики. Не забывай, что ты хотя и хорошенькая, но все же замужняя женщина. Тебе полагается вести себя очень скромно, но при этом ты должна увлечь Грэма. Бросай на него убийственные взгляды — и тут же опускай глаза. Время от времени можешь посмотреть на него с восхищением, если он скажет что-нибудь остроумное.

Оказывается, ее послали на край света лишь затем, чтобы она попыталась соблазнить Грэма!

— Уж не собираешься ли ты податься в сутенеры, Том Тренчард? Предупреждаю тебя честно и откровенно: может, эта игра и нравится тебе, но у меня нет никакого желания исполнять роль, которую отвели мне твои хозяева!

— Этого и не требуется, — быстро откликнулся Том. — Ты просто подразни его, сделай так, чтобы он увлекся, — и ничего больше!

На лице и в голосе Кэтрин отразилось искреннее отвращение:

— Это же еще хуже, чем соблазнить его на самом деле!

— А уж это на твое усмотрение, — ухмыльнулся Том. — Если ты предпочитаешь быть честной шлюхой…

Кэтрин топнула ногой.

— Если бы жизнь бедного Роба не зависела от меня, я бы побежала в порт и села на первый же корабль, что отплывает в Англию!

— Умница, жена. Мне всегда нравились женщины, знающие, чего хотят, таким даром наделены немногие.

— Ах ты! — Кэтрин задохнулась от гнева. Он был просто невыносим, но что толку говорить ему об этом?

Оказалось, что Грэм жил в крохотном деревянном одноэтажном домишке на окраине города, среди огородов. Параллельно узенькой тропинке виднелся канал, по которому мальчишка тянул нагруженную капустой плоскодонку. Том задумчиво осмотрелся по сторонам, когда они зашагали к дому через запущенный сад.

— Как тут тихо! — Он поежился. — Даже слишком тихо. Я-то думал, что человек вроде Грэма предпочтет затеряться в шумном городе, а не прятаться в такой глуши…

Едва они приблизились к двери, как изнутри послышался шум борьбы и громкие мужские голоса.

— Какого черта! — воскликнул Том и толкнул незапертую дверь. Он быстро вошел в дом, велев Джорди следовать за ним, а Кэтрин — ждать их снаружи.

Разумеется, она и не подумала подчиниться такому нелепому приказу.

Глава четвертая

Они очутились в просторной комнате, посреди которой не на жизнь, а на смерть дрались трое мужчин. Том озадаченно остановился на пороге, гадая, кого из них он надеялся отыскать тут и кого, соответственно, должен попытаться спасти.

Спустя мгновение стало ясно, что один из мужчин ведет неравный бой с двумя нападавшими — надо думать, это и был Уильям Грэм. Том выхватил у Джорди жезл и набалдашником ударил по голове человека, который уже схватил Грэма за горло.

Тот без сознания рухнул на пол. Том бросил Джорди жезл и вытащил из-под куртки длинный кинжал. Увидев, что на него угрожающе надвигаются и Том, и Джорди, второй из нападавших изо всей силы швырнул Грэма в Тома, так что Том потерял равновесие и повалился на скамью, а сверху его придавил Грэм.

Неудачливый убийца выскочил в открытую дверь в глубине комнаты, и следом за ним метнулся Джорди. Том сначала поставил на ноги Грэма, а затем поднялся и сам.

— Кем бы вы ни были, — говорил тем временем Грэм, — вы спасли мне жизнь, сударь, и я всем сердцем благодарен вам.

— Никаких благодарностей — отмахнулся Том. — Вы, сэр, верно, Уильям Грэм, повидать которого я пришел. А кто это? — Он указал на лежащего на полу человека, который со стоном пошевелился. — И почему его сообщник вознамерился прикончить вас?

— Увы, я сам ничего не могу понять, — ответил Грэм. На лице и на горле его виднелись синяки, и говорил он с трудом. — Эти двое вломились через черный ход и явно пытались убить меня.

Почему-то Кэтрин — а она замерла в дверях, потрясенная увиденной схваткой, — ему не поверила.

Том убрал свой кинжал под куртку и, подняв стонущего бандита на ноги, усадил его на скамью.

— Говорите, менеер[13], — начал Том. — Кто приказал вам убить мистера Грэма?

Мужчина покачал головой, явно не понимая ни слова. Том взглянул на Грэма.

— Моя жена отлично говорит по-голландски и по-французски.

Кэтрин сделала шаг вперед, но в эту минуту вернулся Джорди. Вид у него был еще мрачнее, чем обычно, и Том нетерпеливо обернулся к нему.

— Простите, хозяин, я потерял его. Там, за садами, начинается лес, и тропинка раздваивается. Должно быть, я свернул не в ту сторону.

— Ничего, — коротко отозвался Том, кивая ему. — Мы и так скоро все узнаем.

Не успели они повернуться, как грянул выстрел. Бандит повалился на пол, изо рта у него струилась кровь, а позади него стоял Грэм с пистолетом в руке.

— Зачем, черт побери, вы это сделали? — воскликнул Том.

— Чтобы спасти вас, разумеется, — с готовностью ответил Грэм. — Видите, он собирался достать кинжал, и я поспешил прийти вам на помощь!

Лицо Тома было столь неприветливо-суровым, что по спине Кэтрин пробежали мурашки. Похоже, он не испытывал благодарности к своему спасителю.

— Зря вы его застрелили, — медленно проговорил он столь ледяным голосом, что Кэтрин с трудом узнала его, — теперь мы уже никогда не узнаем, кто заплатил ему, чтобы он убил вас.

На лице Грэма появилось виноватое выражение, однако он ответил с бесконечным терпением в голосе:

— Ради Бога, простите меня. Я увидел, что он вот-вот нападет на вас, и выстрелил не раздумывая.

Пару мгновений Том молчал, а затем коротко рассмеялся:

— Нет, это вы меня простите. Вы не могли знать, что я долгие годы провел на военной службе — меня не так-то просто застать врасплох! Впрочем, я всем сердцем благодарен вам.

Грэм поклонился.

— А теперь буду счастлив узнать, кто вы и почему вам было угодно искать встречи со мной. — Он направился к буфету, где стояли кувшин и прекрасные бокалы из тонкого стекла — их изящество заметно контрастировало с убогой обстановкой дома. — Выпьем за то, чтобы все кончилось благополучно.

Том покачал головой.

— Мы выпьем позже. Сначала надо решить, что делать с ним, — он указал на тело. — Прошу прощения, если я ошибаюсь, предполагая, что вы не намерены уведомлять власти о случившемся. Значит, от улик необходимо избавиться.

Грэм спокойно разливал вино по бокалам, словно привык вести подобные разговоры каждый день.

— Здесь кругом немало каналов, поверьте, никому и в голову не придет интересоваться, что тут произошло. Скорее всего, и сообщник его не вернется к своим хозяевам с докладом о неудаче. Это были лишь наемники, которых послали, чтобы разделаться со мной; им не повезло, что вы появились так вовремя.

А нам повезло, подумала Кэтрин, которой больше всего на свете хотелось подкрепиться вином. Она отвернулась, стараясь не смотреть на мертвое тело, и, встретив вопросительный взгляд Тома, слабо улыбнулась ему. Обрадованный ее стойкостью, он передал ей бокал.

— Выпей, тебе сразу станет лучше.

Она с удовольствием отпила доброго рейнского вина, слушая, как Том и Грэм обсуждают, что делать с убитым.

— Ваш слуга поможет мне перенести тело в садовый сарай. Когда стемнеет, его могилой станет канал, — почти бодро говорил Грэм.

Джорди состроил гримасу, но повиновался приказу хозяина. Том молчал, но успел многое передумать. Хорошо знакомый с миром политических интриг, где не обойтись без жестокости и насилия, он понял, что безмятежное спокойствие и невозмутимость Грэма перед лицом чужой смерти, виновником которой он сам без особой причины стал, показывали, что перед ним совсем не тот человек, каким считали Грэма и сэр Гоуэр, и милорд Арлингтон.

Перед ним был вовсе не трусливый перевертыш, который собирал ценную информацию и передавал ее то голландцам, то англичанам в зависимости от того, кто готов заплатить больше. Пожалуй, Грэм на редкость опасный тип, которому никак нельзя доверять. Интересно, кто пытался убить его? И почему?

Неужели Гоуэр и Арлингтон затеяли двойную игру и послали убийц, чтобы разделаться с Грэмом и свалить все на них с Кэтрин? Такую версию тоже нельзя исключить.

— Итак, сэр, — заговорил Грэм, жестом приглашая Тома присесть напротив него (Джорди был отправлен в сад — наблюдать за подходами к дому), — я жажду узнать, кто вы и какова цель вашего — столь спасительного для меня визита! — Он благодарственно поднял бокал.

Ах ты, грязная скотина! Том чуть не расхохотался, видя столь откровенную попытку втереться в доверие. В поведении Грэма было что-то странное, но Том никак не мог определить, что именно.

— Меня зовут Томас, Том Тренчард. Я принадлежу к славному семейству, известному своей верностью покойному Лорду-Протектору[14]. Полковник Нед Тренчард, который служит сейчас Империи и Габсбургам, — мой дальний родственник.

По крайней мере, это чистая правда. Как все конспираторы, Том успешно смешивал истину с выдумкой.

— Понятно, понятно, мистер Тренчард. И зачем же явился ко мне родич Неда? Вернее, по чьему поручению? Могу поклясться, вряд ли по просьбе полковника?

— Вы правы. Видите ли, хотя по убеждениям я целиком и полностью поддерживаю дело покойного Кромвеля, мне бы не хотелось видеть родину под пятой иностранной державы, что, несомненно, случится, если усилиями заговорщиков король Карл будет свергнут. Зная все это, мои хозяева поручили мне предложить вам то, что вы, судя по всему, цените превыше всего на свете…

— И что же это? Прошу вас, не томите, мистер Тренчард, кажется, вы видите меня насквозь.

Ах ты дьявол! Хитрый, проницательный дьявол! Пожалуй, он и Том — два сапога пара, и никому из них нельзя доверять. Кэтрин с любопытством ждала, что скажет Том.

Настала его очередь с поклоном поднять бокал.

— Мистер Грэм, думаю, вы не прочь вернуться на родину, однако, как я понимаю, вам едва ли хочется попасть на плаху на следующий день после возвращения. Я уполномочен сообщить вам, что вас ожидает полное прощение, как только вы передадите через меня моим хозяевам не только то, что вам известно о диспозиции голландской армии и флота, но и все, что вы узнали о намерениях Франции.

Как видите, я вполне откровенен с вами, — закончил Том, стараясь говорить настолько искренне, насколько это возможно для привыкшего к притворству человека.

— О, я очень ценю откровенность! — воскликнул Грэм. — В наши дни столь редкий товар не сыщешь ни на одной торговой бирже! Уверен, вы оцените, что и я буду с вами откровенен. Однако мне нужно время, чтобы подумать.

— Я наделен полномочиями предоставить вам это время, — отозвался Том, — однако не тяните слишком долго. — И это тоже была чистая правда.

Ответ Грэма прозвучал весьма неожиданно:

— Вы упомянули, что ваша жена говорит по-голландски и по-французски. Такие таланты не часто встречаются среди англичанок. Кто научил ее и зачем?

— Пусть жена сама ответит вам, мистер Грэм, если захочет.

Вот это было уже настоящее крещение в тонком искусстве шпионажа. Кэтрин не подвела Тома, с готовностью кивнув.

— Ясное дело, отвечу, муженек. Мой отец женился на фламандке из старинного рода — она говорила не только по-голландски, но и по-французски, и настояла на том, чтобы я выучила оба языка. Я знаю также и латынь, поскольку матушка моя думала, что не только мальчики, но и девочки должны получать образование, в котором отказывают им англичане.

Она закончила свою речь и, сделав Грэму скромный, но полный изящества реверанс, снова уселась рядом с Томом, склонив голову, — вид у нее был покорный и смирный. Странное, теплое чувство охватило Тома, такого он никогда не испытывал. Впрочем, у него не было времени разбираться в своих переживаниях.

Надо полагать, едва ли можно было ожидать большего от первой встречи. Он передал Грэму предложение Гоуэра и Арлингтона. Но кто знает, выполнят ли они свои обещания, если Грэм вернется в Англию?

Куда больше волновали Тома иные вопросы. Первый: почему Грэм предпочел поселиться в глуши один, даже без слуг? Второй: что связывает его с Амосом, и почему Шоотеру известно, где скрывается агент, ведущий двойную игру?

Том пил вино и не сводил глаз с Грэма — и Грэм тоже в упор смотрел на него. Молчание, подумал Том, бывает намного красноречивее любой беседы.

— Позвольте полюбопытствовать, кто сказал вам, где меня найти?

— Ваш адрес я узнал от моего старинного друга и боевого товарища Амоса Шоотера. Он женился на красавице с отличным приданым и стал пузатым обывателем.

— Надо полагать, он не спешит возвращаться в Англию, — сухо заметил Грэм. Потом перевел взгляд на хранившую скромное молчание Кэтрин. — А что заставило вас взять вашу красавицу-жену в это путешествие? У Тома на все был готов ответ:

— У нее нет никого, кроме меня. Одинокая женщина всегда рискует стать жертвой людей с недобрыми намерениями. Для меня моя миссия не представляет никакой опасности, и я счастлив, что она со мной.

— Ну, что же, мистер Тренчард, я ничего от вас не утаю. Да будет вам известно, что я устал от жизни вдали от родины и давно мечтаю вернуться. Правда, я не вполне готов поддержать партию короля, но постепенно склоняюсь к этому.

Грэм отвел глаза, как будто стыдясь своих слов, и Том сделал вид, что клюнул на эту наживку.

— Я буду рад принять вас в трактире, где мы остановились. Думаю, там нам никто не помешает. Разумеется, если вы предпочитаете встретиться тут…

Том резко взмахнул рукой.

— Нет, нет, ни здесь, ни у вас в трактире. Лучше всего наймите карету и приезжайте туда, где начинается тропинка к моему дому. Так нас никто не сможет подслушать.

— Кроме кучера, — не удержался Том.

— Мы будем говорить по-английски. Как бы там ни было, я останусь тут недолго — мне надо подыскать более надежное убежище. Встретимся завтра в полдень.

На том и порешили. Настало время уходить. Том отставил свой бокал, еще раз удивившись про себя его изяществу.

От кого прячется тут Грэм? Да от всех на свете, решил Том, наблюдая, как галантно хозяин подает шаль его «супруге». Джорди позвали из сада, и они пустились в долгий путь до центра Антверпена.

— По крайней мере, — обратился Том к Кэтрин, — нас ожидает сомнительное удовольствие прогулки с мистером Грэмом; уверен, он ожидает, что кучеру заплатим именно мы.

Кэтрин уже давно хотелось его кое о чем спросить. Это мучило ее, пока она слушала, как Том и Грэм соревнуются в любезности.

— Сэр… — начала она, но Том прервал ее. Он остановился, глядя на нее сверху вниз, взял за подбородок и запрокинул ее лицо.

— «Дорогой», «муженек» или хотя бы Том — как вам будет угодно, миссис Тренчард. Когда ты называешь меня «сэр», люди могут подумать, что ты моя служанка, а не жена.

Кэтрин с изумлением обнаружила, что от прикосновения его крупной руки с ней происходит настоящее чудо. Да, конечно, мужчины и раньше дотрагивались до нее, причем некоторые делали это куда более нагло. Обычно она била их по рукам, но ничье прикосновение не производило на нее такого странного впечатления. Ей хотелось накрыть его руку своей, чтобы ощутить, как восхитительное покалывание распространится на все тело.

Сейчас она впервые как следует рассмотрела его лицо. Увидела жесткую рыжевато-золотистую щетину, проступившую на подбородке после того, как он побрился рано утром. Увидела лучики морщинок вокруг глаз и снова поразилась тому, до чего же голубые у него глаза — ясные и сияющие. Белки чуть голубоватые — а ведь она привыкла видеть налитые кровью от вечных кутежей и дебошей глаза придворных.

Кэтрин неожиданно поняла, каким необоримым обаянием обладает его лицо. Это властное очарование сглаживало все резкие линии, придавая ему странную, неожиданную красоту.

На мгновение ей показалось, что перед ней стоит человек, наделенный безграничной властью, но она тут же спохватилась: Том — всего лишь искатель приключений без гроша в кармане, который использует ее в своих собственных интересах. Кстати, она до сих пор понятия не имеет, что это за интересы.

— Том, в таком случае… — начала она, но он снова перебил ее:

— А я-то надеялся, что ты назовешь меня «дорогой»! Увы, видно, судьба не благоволит ко мне.

Он опустил руку, говоря это, и чары рассеялись. Перед Кэтрин снова был Том Тренчард, а вовсе не обладающий магнетическим могуществом незнакомец. Она закончила свою мысль:

— …после встречи с Грэмом я понимаю, почему вы не доверяете ни ему, ни Амосу Шоотеру. А думаю я вот о чем. Если Шоотер на самом деле зажиточный купец, которым притворяется, откуда ему знать, где прячется Грэм? — Она заколебалась, тщательно подбирая слова. — Это еще не все. Зачем Грэм убил человека, который и не собирался нападать на вас? Ведь этот разбойник мог бы рассказать, кто нанял его! Получается, Грэм заинтересован в том, чтобы мы ничего не узнали!

— Верно подмечено, жена! Вижу, ты станешь мне настоящим боевым помощником. Пожалуй, тут возможно лишь одно разумное объяснение: он не хотел, чтобы мне стало известно, кому выгодна его смерть. Но, видит Бог, я не могу взять в толк, почему это настолько важно для Грэма, что он пошел на убийство. Если тебе придет в голову какое-нибудь объяснение, поделись со мной!

Кэтрин не сомневалась, что Том испытывает ее: наверняка он уже придумал объяснение, и, скорее всего, не одно.

— Мне кажется, все дело в том, что он работает не только на нас против голландцев и не только на голландцев против нас; он, вероятно, спутался с французами или испанцами.

Если бы Джорди шел за ними следом, как накануне, резкая остановка Тома снова заставила бы слугу наступить ему на пятки. Но сегодня Джорди шествовал впереди, важно вскинув свой жезл, будто его хозяева действительно были важными персонами, а не лазутчиками на вражеской территории.

Таким образом, Том остался не потревоженным, а вот Кэтрин, наоборот, чуть не задохнулась, когда он вдруг нагнулся и чмокнул ее в губы, громко воскликнув свое неизменное «Умница, жена!»

— Я не ожидал, что ты так быстро раскусишь Грэма. Видно, что все благодаря пьесам, в которых ты играла, с их переодеваниями и интригами.

Поцелуй Тома произвел на Кэтрин еще более сокрушительное впечатление, чем его прикосновение. Она почувствовала, что ноги у нее вот-вот подогнутся.

Должно быть, все дело в том, что он был добр к ней, когда она мучилась от морской болезни. Да, несомненно! Кэтрин спохватилась и увидела, что Том пристально смотрит на нее.

— Жена, жена! В чем дело? — Он помахал рукой перед ее лицом. — Что-нибудь случилось?

— Все в порядке, — ответила она чуть раздраженно. — Просто я остолбенела от твоего комплимента, муженек.

— Вот так-то лучше, — с одобрением кивнул он. — Я бы точно решил, что с тобой что-то случилось, не поторопись ты снова кольнуть меня.

Дела идут на лад, подумал Том, когда они свернули к трактиру. Исполнять это опасное поручение со мной отправилась весьма смышленая плутовка, а я-то боялся, что придется все ей растолковывать по двадцать раз!

Он скосил глаза на чинно семенящую рядом Кэтрин. Интересно, окажется ли мистрис Кэтрин Тренчард столь же проворной и дерзкой в постели, как в своих догадках?

Поживем — увидим.

Глава пятая

— Ну, что скажешь, жена? Как ты себя чувствуешь после первого дня на секретной службе?

Кэтрин и Том только что закончили ужинать в гостиной, к которой примыкала их спальня. Джорди разделил с ними трапезу, а затем воспользовался разрешением удалиться в буфетную, с условием не напиваться.

Том, с большой кружкой эля в руке, развалился перед жарко пылавшим в громадном камине огнем. День был холодным даже для мая. Он снял шейный платок и распустил шнуровку на сорочке, не преминув скинуть и сапоги. Казалось, он забыл об убийстве, свидетелем которого стал сегодня, и о хитроумных заговорах.

Его вопрос застал Кэтрин врасплох, поселив в душе смутное беспокойство. Они впервые остались наедине — до сих пор их постоянным компаньоном был Джорди, — и сейчас она тревожилась, с какой стати Том отослал его.

— Меня удивило, — заговорила она медленно, — до чего заурядным человеком оказался Уильям Грэм. С трудом верится, что такой незаметный обыватель может быть двуличным негодяем.

Том насмешливо фыркнул.

— Ты выросла в театре, где негодяя видно с момента его появления на сцене. Он гримасничает, говорит гнусавым голосом и скрежещет зубами. Нет, красавица, настоящий негодяй всегда незаметен — ему выгоднее оставаться в тени. Он никто, вернее, он — кто угодно, а потому всегда может раствориться в толпе.

— Уж не относитесь ли и вы, мистер Тренчард, к числу обманщиков и негодяев? Как бы велика ни была толпа, вам в ней ни за что не затеряться!

— Ты права, женушка. Но ведь я принадлежу к иному сорту негодяев, чем Грэм. Никто не ожидает от меня подвоха или двуличия. Я — сама искренность. Я — простодушный и честный негодяй, всегда к вашим услугам. — Он расхохотался. — Тебя просто ввели в заблуждение обманщики-авторы вроде этого новомодного Уилла Уэгстэффа. Кстати, не знаешь ли ты, кто он такой на самом деле? Может быть, тебе известно его настоящее имя?

Кэтрин потупилась, рассматривая свои руки, аккуратно сложенные на голубой шерстяной материи домашнего платья. Она молчала так долго, что Том поспешил поддеть ее:

— Да ладно тебе, неужто это такая тайна, что и сказать ничего нельзя?

— Почему вы считаете мистера Уэгстэффа обманщиком?

— У твоего покорного слуги есть один талант — чутье. Мое чутье подсказывает мне, что Уилл Уэгстэфф — выдуманное имя. Признайтесь, сударыня, неужели это имя не вызывает у вас в памяти ассоциации с другим славным Уиллом — Уильямом Шекспиром?

Кэтрин рассмеялась:

— Ну, конечно же! Но все же вдруг это его подлинное имя?

— Мне кажется, сударыня, кто-то от души потешается над недогадливостью зрителей. Возьмите любую шутку из «Хвастуна, или Влюбленного Простака» — они написаны человеком, который любит посмеяться над тем, что неведомо остальным. Скажите-ка мне вот что: вам доводилось встречаться с этим Уэгстэффом?

Кэтрин не могла понять, почему это вызывает у него такой интерес. Каждую минуту их может подстерегать верная смерть — в конце концов, если Грэм стал мишенью для недоброжелателей, то и с ними может произойти то же самое! — а Тому Тренчарду, видите ли, любопытно знать подлинное имя модного драматурга!

Так она ему и ответила.

Он ничуть не смутился, только снова рассмеялся и сказал:

— Вот теперь мне по-настоящему интересно, почему ты не можешь дать простой ответ на простой вопрос. Итак, вам доводилось встречаться с ним, сударыня? Да или нет?

— Нет, я с ним незнакома.

— А с людьми, которые знакомы с ним? Да или нет?

— Да. Вернее, я знаю, что Беттертон с ним знаком, но он не любит болтать и ничего не рассказывал о Уэгстэффе. Сказал лишь, что автор предпочитает остаться неизвестным.

— Браво, сударыня, наконец-то мы что-то узнали! Вот только не возьму в толк, почему я должен вытягивать из вас каждый ответ, словно клещами.

— Я уважаю человека, который хочет, чтобы его персона оставалась в тени. Однако вы, сударь честный негодяй, похоже, никого не уважаете.

Том поднялся и отвесил ее низкий поклон, сняв с головы воображаемую шляпу. Кэтрин расхохоталась, не в силах сдержаться — уж больно комичный был у него вид. Он мастерски передразнивал актера, играющего роль галантного любезника. Подняв голову, Том с удовольствием взглянул в ее веселое лицо и, вместо того чтобы выпрямиться, рухнул на колени.

— Какую бы реплику заготовил для честного негодяя мистер Уэгстэфф? — прошептал он и обхватил ее лицо ладонями. — Довольно, сударыня, комедия окончена. Разделите со мной ложе, и пусть эта ночь покажется нам короткой!

Его руки блуждали по груди Кэтрин, губы накрыли ее рот, вероятно, для того, чтобы заглушить возможный протест. Как бы там ни было, она с трудом заставила себя отстраниться — похоже, ее телу и губам его ласки были неизъяснимо сладостны. Кэтрин отвела в сторону его руки и увернулась от горячих губ.

— Стыдитесь, сэр! Мне казалось, в Лондоне я вполне ясно растолковала вам, что готова играть роль вашей жены, однако не собираюсь заменять ее в постели!

— Это вам должно быть стыдно, сударыня! Зачем «вы утверждаете, что добродетельны, хоть это не так», как написал когда-то славный Уилл? Всем известно, что целомудрие актрисы — давно разбитый горшок, который не склеишь.

— Ко мне это не относится! — воскликнула Кэтрин, вскочила и бросилась к двери. — Только прикоснитесь ко мне, и я вернусь в Лондон первым же пакетботом.

Ее угроза не подействовала — как самый заправский негодяй, Том расхохотался ей в лицо.

— Неужели, сударыня, вы предпочтете сбежать и предадите вашего брата в руки палача? О нет, не сделаешь ты это! — заговорил он зычным актерским голосом, открыто издеваясь над Кэтрин. Однако посягательств на ее честь не возобновил, вместо этого заметив: — Вы — редчайшая жемчужина среди женщин, если сохранили девственность! Поскольку подобная редкость никогда не встречалась на моем пути, надо думать, Том Тренчард просто не угодил вам. Ничего, сударыня, говорят, капля камень точит, а я человек терпеливый.

В жестоком мире театра, где многие актрисы предпочитали торговать своим, телом, чтобы не бедствовать, ей было очень нелегко сохранить целомудрие. Тем не менее она часто мечтала о любви, мечтала о добром, нежном возлюбленном, вовсе не похожем на Тома Тренчарда. Напротив — Том олицетворял все, что Кэтрин презирала в придворных кавалерах, заполонивших Лондон со дня Реставрации.

С этими мыслями она и отправилась спать.

Утро встретило их холодным дождем. Небо было серым, и, стараясь преодолеть уныние, Том сказал за завтраком:

— Хорошо, что мы сегодня проведем наши переговоры в экипаже. Нам даже не придется мокнуть — я велел подогнать карету во двор. Хозяин уверен, что мы хотим прокатиться.

Он снова приоделся в черный бархатный костюм. Следуя его приказу, Кэтрин тоже надела одно из своих лучших платьев, темно-синее с серебряной отделкой. Джорди оставили в трактире.

— Охраняй наши комнаты, — велел ему Том, когда они остались одни. — Ничего ценного или компрометирующего нас там нет, но стоит узнать, не интересуется ли кто-нибудь нами.

Слуга кисло кивнул. Вид у него был недовольный, но Том знал: на него можно положиться во всем. Джорди умел хранить доверенные ему тайны и исполнять приказы хозяина, правда, иногда с некоторым ворчанием, но неизменно точно.

Карета достигла места, где от дороги ответвлялась дорожка, ведущая к дому Уильяма Грэма, однако они никого не увидели. Том попросил кучера остановиться на несколько минут, чтобы насладиться прекрасным видом. Кругом были лишь поля и огороды, но кучер, вероятно привыкший к причудам богатых англичан, не выразил удивления. Том и Кэтрин вышли. Дождь прекратился, так что они прошлись немного, громко восхищаясь каналом, и вскоре заметили бегущего к ним Грэма.

В руках у него был узелок, а усталое лицо казалось мертвенно-бледным. К счастью, кучер уже не мог их увидеть, так как дорога резко сворачивала влево.

— Слава Богу, вы здесь! — выдохнул Грэм. — Кто-то подослал ко мне еще одного убийцу… Надо было уехать с вами еще вчера! Я не спал всю ночь, опасаясь нового нападения, — и мерзавец явился под утро. Мне пришлось задержаться, чтобы избавиться от него. Карета с вами?

— За поворотом, — Том махнул рукой, указывая, где именно.

Кэтрин вдруг почувствовала, что ее обуревает безудержный, беспричинный смех. На мгновение ей представилось, как узкий канал заполняется трупами наемных убийц, и почему-то это показалось ей страшно смешным. Том позднее объяснил ей, что потрясение в сочетании с подавляемым страхом частенько производит подобный эффект. Он добавил, что древние греки называли это «истерией», и Кэтрин удивилась, что он обладает столь глубокими познаниями.

— Ну, наконец-то! — сказал Грэм, когда они уселись в карету. — Отвезите меня в Антверпен, будьте так любезны. В шумном городе мы ни у кого не будем вызывать подозрений, не то что здесь!

— Я тоже полагаю, — ответил Том Тренчард, простодушный и честный плут, — что в Антверпене проще затеряться, чем в этой глуши.

— Я был уверен, что тут я в большей безопасности, однако ошибался. Какой-то предатель донес на меня, и мне снова придется скрыться.

Он умолк, явно не желая продолжать разговор, а ведь они встретились специально, чтобы он мог переговорить с ними с глазу на глаз.

Карета достигла окраины города, и Том мягко поинтересовался:

— Мистер Грэм, позвольте узнать, что вы надумали относительно дела, о котором мы беседовали вчера?