Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Английский подснежник - На алтарь любви

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Маршалл Паола / На алтарь любви - Чтение (стр. 1)
Автор: Маршалл Паола
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Английский подснежник

 

 


Паола Маршалл

На алтарь любви

Пролог

Любовь — манящая мечта…

Старая поговорка

Два кавалера из числа придворных Карла II[1] сидели возле самой сцены в театре герцога Йоркского[2] ранней весной 1667 года. На голове одного из них, низенького и коренастого, красовался чудовищной величины парик с черными завитыми локонами.

Другой был высоким и мускулистым, и под его белокурым париком голубые глаза, полуприкрытые набрякшими веками, казались еще пронзительнее. Оба были изящно одеты и прикрывали лица полумасками. Они смотрели пьесу под названием «Хвастун, или Влюбленный Простак». На сцене происходило следующее.

Входят Простак и Белинда Беламур, переодетая юношей.

Простак. Эй, ты, там! Не ты ли мальчик мистрис[3] Белинды?

Белинда. Нет, сэр.

Простак. Как это «Нет, сэр»? Что за ответ? Не ты ли только что вышел из ее покоев?

Белинда. Да, сэр, и нет, сэр. Да, сэр, ибо я только что вышел из ее покоев. Нет, сэр, ибо я не ее мальчик — моя матушка звалась совсем иначе. Так что нет, сэр, и да, сэр.

Простак. Ах ты, дерзкий мальчишка! (Пытается ударить ее тростью?)

Белинда (уворачиваясь). Куда это катится мир, если за правдивый ответ мужчину могут побить?!

Простак. Мужчину! Мужчину! Да у тебя молоко на губах не обсохло!

Белинда. Точно так, сэр, — да только не Белиндино!


Зрители покатывались со смеху, наблюдая, как Белинда, увертываясь от трости Простака, легко передвигается по сцене, демонстрируя при этом пару точеных ножек.

Блондин нагнулся к своему другу и протянул:

— Теперь я вижу, что ножки у нее ничуть не уступают груди… Пожалуй, можно сказать, что взошла новая звезда.

Он пожирал глазами соблазнительную фигуру актрисы в наряде юноши. Густые волосы цвета воронова крыла, выразительные темно-синие глаза, молящий о поцелуях рот и тело, при одном взгляде на которое мужчины теряли голову.

— Ты прав, — согласился Брюнет, также не сводивший глаз с Белинды. — Но и драматург постарался. Новый, если верить афише. Его зовут Уилл Уэгстэфф[4]. А красотка — не кто иная, как мистрис Клеон Дюбуа, та самая, что произвела фурор в роли Кларинды в «Последней шутке любви» того же Уилла Уэгстэффа, когда ты был в отъезде.

— В самом деле? — воскликнул Блондин. — Ну, тогда я тоже не прочь пошутить с ней.

Тем временем по ходу действия актеры оказались почти рядом с ними. Блондин взял апельсин из корзины с фруктами, которую поставила перед ним разносчица, и швырнул прямо в Белинду. Она ловко поймала его и со всей силы метнула обратно Блондину.

В ответ он осторожно покатил апельсин по сцене, словно крокетный шар. Мистер Беттертон[5], игравший роль Простака, проворно подпрыгнул, так что апельсин оказался прямо перед Белиндой.

Она подобрала его, внимательно осмотрела со всех сторон и, очистив, принялась есть, приговаривая:

— Зря, сэр Простак, ты отказался от такого замечательного плода. Он истекает соком, а ты давно высох. Я обязательно скажу мистрис Белинде, что, хотя ты и раздуваешься от важности, все же тебе недостает смекалки принять дар судьбы, который Фортуна бросает к твоим ногам. Ну, а кожура мне ни к чему, — закончила актриса и кинула очистки прямо в Блондина, который вместе с остальными зрителями стоя аплодировал ее блестящей импровизации.

— Плутовка остроумнее, чем автор, что пишет для нее, — воскликнул Блондин, кланяясь зрителям, которые и его наградили искренними аплодисментами.

— Довольно, — прошептал Беттертон, обращаясь к Клеон, когда они запрыгали по сцене в шуточной потасовке. — Экспромт удался на славу, и раз уж один из Проказников Рочестера[6] решил поучаствовать в действии — делать нечего, но не стоит поощрять его, иначе каждый острослов пожелает сыграть с нами. — Обернувшись к зрителям, он громко продекламировал: — Эй, юноша, клянусь, ты нежен, как девица. Не мешало бы тебе поучиться истинно мужской твердости.

— Уж не думаешь ли ты, сэр Простак, что сможешь стать моим наставником? Похоже, истинно мужская твердость отказывает тебе в самые нужные моменты.

Зал опять взорвался от хохота. Многие начали восторженно бросать на сцену мелочь. Блондин достал веер и лениво обмахнулся им, глядя на Белинду.

— Держу пари, — прошептал он, обращаясь к Брюнету, — этот Уэгстэфф так же остроумен, как и другой Уилл.

— О ком ты говоришь, Стэр?

— Как, дружище, конечно же о Шекспире! Именно он стоит за каждой из этих строчек! Неужели никто не догадывается?

Брюнет не нашелся что ответить. Генри Беннетт, лорд Арлингтон, министр иностранных дел при дворе Его величества Карла II, правил всей Англией, однако предпочитал тщательно обдумывать свои слова в отличие от Блондина, известного под именем Алистэра Кеймерона. Стэр славился своим острым языком, а также презрением к опасности. Его знали также и как покорителя женских сердец.

От плутовки не укрылось, что Блондин, как говорится, вовсю строил ей куры. К концу первого действия он купил у цветочницы нарядный букет и сильной рукой бросил его Белинде.

Она швырнула цветы обратно.

Во втором акте Блондин с томным видом целовал кончики своих пальцев всякий раз, когда по ходу пьесы Белинда оказывалась неподалеку от него.

В середине третьего действия Блондин снял одну из надушенных перчаток и кинул ее Белинде.

— Ну-ка, посмотрим, что тут у нас? — с обезоруживающей искренностью воскликнула та, поднимая перчатку повыше. — Что-то посылает мне Купидон? — Она брезгливо обнюхала перчатку. — Фи, какой у Купидона дурной вкус! Пусть забирает обратно — мне такая вонь не по душе.

Она метнула перчатку Блондину, который встал и отвесил актрисе почтительный поклон.

Милорд Арлингтон с воодушевлением захлопал.

— Плутовка сослужит нам неплохую службу, верно? Старина Гоуэр попал в точку — хорошенькое личико и смышленая головка. Пожалуй, она могла бы потягаться и с тобой, Стэр.

— Я уверен, она, как все женщины, мелочна и расчетлива. Но может, она поведает мне, кто такой Уилл Уэгстэфф, и я смогу побеседовать с ним…

— Этот Уэгстэфф так заинтересовал тебя, Стэр?

— Да, как и любой остроумный человек.

— Ну, дружище Стэр, тебе остается только соблазнить красотку, и она ни в чем тебе не откажет.

Пьеса подошла к концу. Белинда продекламировала эпилог в стихах, в которых говорилось, что она всегда следовала за манящей мечтой, помогающей отыскать подлинную любовь.

— Мечта и вправду манит, — прошептал Стэр Арлингтону. — Только надо остерегаться, чтобы она не заманила в кошмар под названием «брак».

Эпилог закончился, и мистрис Дюбуа, Беттертон и смазливый юноша, игравший возлюбленного Белинды, взявшись за руки, поклонились зрителям. Блондин громко расхваливал Белинду, но она даже не смотрела на него.

— Да пошел он к черту, — прошипела Клеон Дюбуа Беттертону. — Чуть не испортил одну из моих лучших сцен! Кто он такой? Я узнала его друга сэра Беннетта — ему недавно был пожалован титул лорда Арлингтона.

Беттертон увел актеров за кулисы, на ходу отвечая Белинде:

— Это сэр Алистэр, он же — Стэр Кеймерой. Друг Рочестера, вернее, он друг всем — и всем враг, если верить тому, о чем болтают. Остерегайся его, как чумы, Клеон.

К счастью, за кулисы он не явился. Зато туда пришли Сэм Пепис[7] и лорд Арлингтон — он поклонился Клеон и заговорил медоточивым голосом:

— Поздравляю вас, мистрис Дюбуа. Вы поистине расцвели с тех пор, как я видел вас у сэра Гоуэра, — тогда вас называли мистрис Вуд и вы были еще совсем девочкой… Кажется, вы кого-то ищете, сударыня? Не моего ли друга?

Темно-синие глаза девушки в упор взглянули на него.

— Нет, милорд. Впрочем, я не прочь отыскать его, чтобы поучить хорошим манерам.

Сэм Пепис, стоявший возле них, захохотал.

— Да ладно, девочка, Стэр Кеймерон не так уж плох.

Клеон круто повернулась к нему. Ей было отлично известно, кто такой Сэм Пепис — военно-морской министр, известный волокита и сплетник, впрочем, вполне безобидный.

— Фи, сэр! Хотелось бы мне знать, что бы вы сказали, если бы Стэр Кеймерон заявился к вам в кабинет и опрокинул чернильницу на важный доклад, который вы подготовили для Его величества?

Лорд Арлингтон всплеснул руками, а Сэм рассмеялся.

— Примите мои поздравления, сударыня, — галантно заговорил он, — став настоящей леди, вы сохранили острый язычок, совсем как в пору вашего девичества. Мне надо познакомить вас со Стэром. То-то полетят пух и перышки — держу пари, вы стоите друг друга!

Ни титул, ни важное положение собеседника ничуть не смущали актрису, что весьма обрадовало стоящего перед ней политика, ибо у него имелись кое-какие планы на ее счет. Да-да, он имел виды на мистрис Вуд, которую звали также Клеон Дюбуа. Теперь он точно знал, что сможет отправиться к сэру Томасу Гоуэру, который ведал вербовкой тайных агентов, и сообщить ему, что Клеон Дюбуа, смышленая и остроумная девица, — просто находка.

Продолжая светскую беседу, он посмеивался про себя, размышляя о том, что скоро эта строптивица и ее мучитель вновь столкнутся. Интересно, думал он, кто сумеет извлечь из этого столкновения большую выгоду? А уж пух и перышки полетят непременно — куда там апельсину, букету и надушенной перчатке!

Глава первая

1667 год

— Черт побери, Кэтрин, кто бы это мог быть в такую рань?

Роб Вуд отрезал себе на завтрак большой кусок ветчины, но не успел положить его на оловянную тарелку, как в дверь домика, что стоял в лондонском переулке Коб-Лейн неподалеку от колледжа, в котором Роб учился на адвоката, самым беспардонным образом постучали.

Роб, в отличие от трудившейся не покладая рук сестры, с увлечением предавался праздности. Преуспел он лишь в написании памфлетов с нападками на Карла II и его двор и восхвалениями покойного сокрушителя королевской власти, Кромвеля. Это было весьма неразумно, так как Англия вела войну с Нидерландами[8], и любое недовольство королем и его правлением официально приравнивалось к государственной измене.

Кэтрин, нарезавшая хлеб к завтраку, раздраженно ответила:

— Не стой столбом, Роб, отопри. Наверное, это Джем Холлинз пришел почистить трубы.

Вуд жил только на заработки содержавшей его сестры, но выражать свою признательность за это не спешил. Их отец, богатый дворянин-землевладелец, держал сторону Кромвеля в Гражданской войне. После возвращения из изгнания Карла II все их поместья были конфискованы, и бедный джентльмен скончался, не имея за душой ни гроша.

Роб, мнивший себя кем-то вроде обойденного судьбой наследного принца, до двери так и не дошел. Устав без толку отбивать себе кулаки, с криками «Эй, поберегись!» непрошеные гости вышибли дверь. Двое, схватив Роба, швырнули его на пол.

Третий из визитеров важно развернул длинный свиток пергамента, поставив ногу на извивающегося на полу юношу, а четвертый подошел на всякий случай к Кэтрин.

— По какому праву?.. — возмущенно начала она, прибегая к отлично поставленному сценическому голосу.

— По праву, которым наделил меня наш благороднейший повелитель, Его королевское величество король Карл II, я арестовываю Роберта Вуда за государственную измену и задерживаю его сестру, Кэтрин Вуд, что зовется также Клеон Дюбуа, актрису и шлюху, для допроса.

— Моя сестра не шлюха! — закричал Роб, когда стражники пинками подняли его, заломив ему руки за спину. — Нет такого закона, который запрещал бы гражданину открыто выражать свое мнение!

Ах, если бы Роб умел промолчать когда нужно, его жизнь была бы куда спокойнее, грустно подумала Кэтрин. Солдат со всей силы ударил Роба, добавив:

— Придержи свой лживый язык, предатель! Трое стражников потащили Роба на улицу, а четвертый грубо схватил Кэтрин за плечо, похотливо проведя рукой по ее груди.

Кэтрин с силой вонзила в его ногу высокий каблучок туфельки.

Резко вскрикнув от боли, солдат отвесил ей такую тяжелую пощечину, что она отлетела к стене.

— Будь у меня побольше времени, красотка, я бы показал тебе, что такое настоящий мужчина! — прорычал он и поволок ее на улицу.

Брата и сестру препроводили к ближайшей пристани на Темзе, где поджидали два ялика. Роба пихнули в один, а Кэтрин усадили в другой.

Лодка, в которую бросили Роба, быстро устремилась к Тауэру, и больше Кэтрин его не видела. Ее повезли в противоположном направлении. Не иначе как в Уайтхолл, где размещаются двор Его величества и правительство, угрюмо подумала девушка.

Она оказалась права! Ее торопливо провели по усыпанным гравием дорожкам парка к одному из строений невдалеке от дворца. Стоило стражникам взмахнуть алебардами, как двери перед ними распахивались словно по волшебству, и вот наконец, пройдя через длинную анфиладу залов, Кэтрин очутилась перед двойными, обшитыми дубовыми панелями дверями.

Одну из стен просторной комнаты занимали выходящие в сад окна с частыми переплетами. Несколько нарядных кавалеров, толпившихся возле стола, удалились, как только Кэтрин провели внутрь.

Позади длинного стола, занимая целую стену, висел роскошный гобелен с изображением деревянного коня, из которого как горох сыпались греки, готовые покорить и разрушить Трою. Впрочем, у Кэтрин не было времени восхищаться прекрасным гобеленом, так как все ее внимание поглотил сидевший за столом человек, которого она тут же узнала. Когда-то, после того как Реставрация лишила их крова, именно сэр Томас Гоуэр приютил их с отцом и был настолько добр к ее семейству, насколько это позволяло его положение верного роялиста.

Так почему же ее привели к нему?

— Проходите, мистрис Вуд, — пригласил сэр Томас и добавил: — Принесите леди стул.

Кэтрин медленно приблизилась к нему, потирая ушибленную стражником руку. Теперь она заметила, как сильно постарел сэр Томас за те годы, что она не видела его. Увы, шестьдесят лет бурно проведенной жизни никого не красят, однако лицо его по-прежнему дышало уверенностью и спокойствием.

Только сейчас она заметила, что в одном из кресел возле дубового стола сэра Томаса, заваленного книгами, свитками пергамента и картами, сидел, небрежно развалившись, какой-то мужчина. Он в упор смотрел на нее — но не отеческим взором, как сэр Томас, а с каким-то голодным, почти по-звериному жестоким огоньком в холодных голубых глазах.

Стараясь сохранять спокойствие, которым всегда так восхищались ее собратья по сцене, Кэтрин перевела взгляд на сэра Томаса. Ни в коем случае нельзя показывать, как ей страшно, — иначе Робу это будет стоить головы.

— Дорогая Кэтрин, — медоточиво начал сэр Томас, — опасаюсь, что ваше положение — вернее, следует сказать «положение вашего брата» — очень и очень серьезно. Государственная измена! — Он беспомощно покачал головой.

Развалившийся в кресле человек, по-прежнему не сводивший с нее цепких глаз, негромко, но явно со значением кашлянул. Сэр Томас, кажется, сразу все понял и, искоса посмотрев на своего не слишком-то разговорчивого помощника, добавил сочувственно:

— Да, да, мистрис Вуд, я должен быть с вами откровенен. Мы ведь с вами не разыгрываем одну из комедий мистера Уэгстэффа, не так ли?

— Что верно, то верно, — слабо согласилась Кэтрин.

— Хотел бы я знать, кто такой этот Уилл Уэгстэфф, — лениво протянул увалень в кресле. — Сплошные тайны кругом!

— Сейчас это неважно, — сэр Томас заговорил неожиданно сухим и деловым тоном. — Как я понимаю, мистрис Вуд, вы не разделяете республиканских взглядов вашего брата.

— Сомневаюсь, что он сам их разделяет. Сэр Томас ласково покачал головой.

— Тем хуже для него, сударыня, — он поставил на карту свою жизнь, сочиняя памфлеты для изменников. Насколько мне известно, вы принадлежите к числу верных и преданных подданных Его величества?

В этом вопросе уже содержался ответ, и потому Кэтрин оставалось только кивнуть.

— О, превосходно, — расплылся в улыбке сэр Томас. — В таком случае вы должны быть счастливы, что вам выпала возможность оказать некоторые услуги Его величеству и нашей славной родине. Вы ведь говорите по-фламандски, сударыня, не так ли? Помнится, ваша матушка была родом из Нидерландов?

Кэтрин уставилась на сэра Томаса, мучительно соображая, при чем тут ее матушка. Мужчина в кресле нетерпеливо пошевелился.

Сэр Томас окинул его добродушным взглядом.

— Терпение, Том Тренчард, терпение. Мы уже почти у цели.

— О, превосходно! — протянул Том Тренчард, беззастенчиво передразнивая сэра Томаса. — А то я уж испугался, что вы навек запутались в любезностях!

Теперь и Кэтрин посмотрела на незнакомца, гадая, почему сэр Томас позволяет ему такие вольности. Самым удивительным в этом человеке был его рост: футов шесть, а то и больше. Волосы, не прикрытые париком, были золотисто-рыжие и чуть вились. Он не носил длинных локонов, как придворные, но и не подстригал свою шевелюру под горшок, как делали когда-то «круглоголовые» солдаты Кромвеля.

Одежда его выглядела помятой, но удобной. Рубашку, кажется, стирали столько раз, что она пожелтела, а кружевное жабо и манжеты сильно потрепаны, но аккуратно подшиты. Только сапоги совсем новые, но и они разительно отличались от изящной обуви придворных кавалеров — как и его крупное, с резкими чертами лицо.

Кэтрин уже знала, что незнакомец не отличается хорошими манерами. От него, как и от всех военных, с которыми ей доводилось сталкиваться, исходило странное ощущение грубой, но хорошо контролируемой силы.

— Вижу, сударыня, что теперь вы узнаете меня в любой толпе.

— Неужели в этом есть нужда? — отпарировала Кэтрин и тут же поклонилась сэру Томасу, зная, что великие мира сего любят, чтобы все внимание собеседника было устремлено на них, а не на такие презренные создания, к каким она отнесла себя и этого неотесанного чурбана. — Сэр, приношу вам мои извинения, я отвлеклась.

Он снисходительно взмахнул рукой.

— Нет-нет, сударыня, вы совершенно правы в своем желании хорошенько рассмотреть Тома Тренчарда. Вам придется иметь с ним дело. Поскольку вы не отрицаете ни свою верность Его величеству, ни знание фламандского языка, я предлагаю вам, сударыня, сопровождать Тома в Нидерланды, где вы сможете применить свои знания языка и свой талант актрисы. Целью вашей поездки будет склонить некоего Уильяма Грэма, который уже не раз оказывал важные услуги нашей стране, к дальнейшему сотрудничеству.

Уильям Грэм сообщил нам, что располагает сведениями относительно диспозиции армии и флота Нидерландов. Он также дал понять, что передаст эти сведения только моему личному посланнику, который встретится с ним в Нидерландах в месте, которое выберет сам Грэм. Как только он поделится с вами этими сведениями — и ни в коем случае не раньше! — вашей задачей будет доставить его домой в целости и сохранности. Он устал жить вдали от родины.

Сэр Гоуэр ласково улыбнулся, закончив свою речь, а Том Тренчард проворчал:

— Ну, наконец-то — лучше поздно, чем никогда!

— Боюсь, из Тома дипломат никудышный, — пояснил сэр Гоуэр, хотя Кэтрин и так это заметила. Она также сообразила, что у нее, похоже, появился шанс помочь Робу.

— Вы, несомненно, понимаете, сударыня, что успех этой деликатной миссии в значительной мере облегчит участь мистера Роберта Вуда, когда дело дойдет до суда, вернее, если дело дойдет до суда. Скорее всего, он будет освобожден еще раньше благодаря вашим стараниям.

— А если я откажусь? — прервала его Кэтрин.

— Ну, тогда, как ни печально говорить об этом, Роберт Вуд расплатится за свое вольнодумство на плахе.

— А если я соглашусь, но потерплю неудачу, что тогда?

— Это будет весьма печально для вас обоих.

Вот, значит, как… Цена свободы Роба оказалась не столь уж велика: надо лишь согласиться принять участие в смертельно опасном деле — да еще и преуспеть в нем!

— Но я обещала мистеру Беттертону… — начала было Кэтрин, однако сэр Гоуэр не дал ей договорить:

— Нет-нет, сударыня, я знаю, что сегодня пьеса Уилла Уэгстэффа идет в последний раз и вы, разумеется, как всегда, с блеском исполните роль Белинды. Более того, я уверен, что мистер Беттертон не откажется предоставить вам сколь угодно длительный отпуск, если об этом его попросят особы, наделенные властью. Тем более что ему намекнут на то, что по возвращении вы сыграете главную героиню в новой пьесе мистера Уэгстэффа — «Хвастун возвращается, или Женитьба Простака». Что касается меня, я с нетерпением ожидаю эту пьесу.

Сэр Томас проницательно взглянул на нее — это был взгляд сообщника в заговоре, который не имел ничего общего ни с его агентом Томом Тренчардом, ни с Уильямом Грэмом в Нидерландах. Кэтрин нехотя кивнула:

— Чтобы спасти Роба, я согласна на все.

У нее просто не осталось выбора. Во-первых, и это было главное, сэр Томас воспользовался арестом Роба, чтобы шантажировать ее. Ну, а во-вторых, если ему известно, кто скрывается под псевдонимом «Уилл Уэгстэфф»…

— Весьма благоразумно с вашей стороны, мистрис Вуд. Ваша верность нашему повелителю Карлу II делает вам честь.

Кэтрин ничего не ответила. Не могла же она сказать: «Черти бы побрали короля Карла вместе с вами, я же соглашаюсь лишь для того, чтобы спасти Роба!»

— Как, сударыня, вы молчите? — протянул Тренчард. — А где же пылкие заявления о верности нашему королю?

— Отстаньте от меня — хотя бы пока! Мне нечего вам сказать. Сэр Томас, а в каком качестве мне предстоит сопровождать мистера Тренчарда?

— Разумеется, в качестве его жены, которая говорит по-фламандски и по-французски. Вы же актриса, сударыня! Не сомневаюсь, вам не трудно будет сыграть роль верной и любящей супруги.

— А я весьма охотно исполню роль мужа! — со значением заметил Том.

— Вот этого-то я и опасаюсь, — с жаром отпарировала Кэтрин. — Я не собираюсь становиться шлюхой! Надеюсь, сэр, вы меня понимаете.

— Я вижу лишь, что вы остры на язык и умеете поддерживать беседу, — лениво отозвался Том. — Но — увы! — я вас понял.

— Хватит вам браниться, еще успеете, — отечески прервал их сэр Томас. — Вам предстоит стать верными друзьями. Более того, в Нидерландах вы будете шумно поддерживать республиканцев, которые желают свергнуть Его величество. Том станет называть себя отпрыском семьи, которая до последнего помогала покойному Оливеру.

— В качестве верной жены, — скромно заметила Кэтрин, — я буду счастлива поддакнуть любому заверению моего мужа.

Том Тренчард зычно расхохотался:

— Хорошо сказано, сударыня. Обещаю частенько напоминать вам ваши же слова.

Сэр Томас благожелательно улыбнулся, глядя на них.

— На пакетботе вы отправитесь в Остенде, а оттуда в Антверпен, что во Фландрии, где, возможно, отыщете Грэма, если только он уже не отбыл в Амстердам — подозреваю, что именно там проживает его ценный осведомитель. В случае необходимости вы последуете за ним в Амстердам. Вы будете отправлять депеши — разумеется, зашифрованные — моему агенту, Джеймсу Хэлсэллу, виночерпию Его величества, а он станет передавать их мне.

Вам предстоит выдавать себя за торговцев, которые поддерживают гнусных республиканцев, готовящих новый переворот. Ваша главная цель — склонить Уилла Грэма на нашу сторону. Как и все ему подобные интриганы, он не прочь вести двойную игру. В прошлом году он сдал нам всех агентов штадтхолдера[9] в Англии, а теперь, говорят, штадтхолдер назначил ему пенсию. Надо думать, в благодарность за то, что Грэм продал ему наших агентов! Тем не менее он слишком ценная добыча, чтобы мы печалились о его двуличии.

Том Тренчард хлопнул в ладоши и рассмеялся, видимо, целиком разделяя цинизм сэра Томаса. При мысли о том, что ей придется долгое время провести вместе с ним в чужих краях, Кэтрин стало не по себе.

— Кажется, достаточно пустяка, чтобы развлечь вас, мистер Тренчард. Надеюсь, вы не забыли мои слова. Я еду с вами, и я согласна играть роль вашей жены, но вашей шлюхой становиться не собираюсь. Извольте помнить об этом!

— До тех пор, сударыня, пока вы сами об этом не забудете!

Этот наглец смеет глазеть на нее с неприкрытым вожделением!

Сэр Томас, по-прежнему улыбаясь своей сахарной улыбкой, сообщил Кэтрин, что ей следует идти домой и уложить вещи, дабы быть готовой отправиться в путь, как только Том заедет за ней.

— Сегодня вечером вы, как я и обещал, сыграете в театре. А затем вам предстоит повиноваться Тому — разумеется, в рамках вашей миссии.

Кэтрин предпочла пропустить мимо ушей сквозившую в словах сэра Гоуэра двусмысленность. Вместо этого она горячо заговорила:

— Сэр Томас, я доверяю вам. Если я справлюсь с заданием, мой брат будет освобожден, ведь так?

— Даю вам честное слово, сударыня. До сих пор я никогда не нарушал своих обещаний.

— В таком случае вы позволите мне удалиться? После того как стража увела и брата, и меня, соседи, должно быть, решили, что мы уже не вернемся из Тауэра. Я буду счастлива обрадовать их своим появлением.

— Вы правы, сударыня. Тем временем я распоряжусь, чтобы с вашим братом обращались в Тауэре как можно лучше — слово дворянина.

Пожалуй, и за это надо благодарить судьбу, подумала Кэтрин и на прощание грациозно склонилась перед сэром Томасом. Он нетерпеливо взмахнул рукой.

— Прикажите одному из лакеев проводить вас домой, сударыня, — сказал он ей вслед.

Она ушла. Том Тренчард поднялся на ноги и лениво потянулся.

— Все вышло точь-в-точь, как я и предполагал. У красотки острый язычок и смышленая головка — я понял это, еще когда заигрывал с ней в театре. Надеюсь, я не пожалею о времени, которое мы проведем вместе.

Он рассмеялся, когда гобелен позади сэра Томаса зашевелился и из тайника появился джентльмен в черном парике. Хэл Беннет, лорд Арлингтон, не пропустил ни единого слова в беседе с Кэтрин.

— Я был прав. Прелестница нам подходит, верно? — заговорил он. — Однако, сэр Томас, будьте осторожнее: рыбка уже попалась на крючок, но стоит на мгновение забыться — и она снова сорвется в реку. Вы скрыли от нее, что ей предстоит прибегнуть к своим женским чарам, чтобы перевербовать Грэма — как-никак он известный волокита. — Он обернулся к Тому Тренчарду, вернее, к Стэру Кеймерону, который наливал себе кубок вина из стоящего на столике у стены кувшина. — Она не узнала тебя, Стэр?

— В этих обносках? — насмешливо спросил Стэр. — Думаю, она бы и короля не узнала, появись он перед ней в подобном наряде!

— Ничего, Стэр, в Нидерландах эта одежка сослужит тебе добрую службу. Никто не примет тебя за друга короля — скорее сочтут беглым узником.

Стэр Кеймерон отвесил ему низкий поклон, почти касаясь пола пышными перьями шляпы, которая до тех пор лежала у его ног.

— Старый вояка приветствует тебя, милорд. Единственное, о чем я беспокоюсь, — так это о девушке. Боюсь, узнав, какая роль отводится ей на самом деле, она заартачится.

Арлингтон приобнял друга за плечи.

— Стэр, если что-то пойдет не так и ты почувствуешь опасность, ради всего святого, бросай все и возвращайся. Оставь Грэма в Нидерландах, если заподозришь, что он опять ведет двойную игру.

— А девушка?

Арлингтон взглянул на сэра Гоуэра, который безразлично пожал плечами.

— Поступай с ней так, как подскажет тебе здравый смысл, но помни, что она едет с тобой не только для того, чтобы соблазнить Грэма, но и для того, чтобы помогать тебе — ты ведь скверно объясняешься по-фламандски. Да поможет Бог вам обоим!

Стэр поднял кубок, обращаясь к Арлингтону:

— Неплохо сказано, дружище. Арлингтон кивнул.

— Возвращайся домой целым и невредимым, с Грэмом и девушкой, и твоя награда будет велика — по крайней мере на земле, если не на небе.

Стэр Кеймерон вновь насмешливо поклонился.

— Нет, Хэл, вот в этом позволь мне усомниться. Судя по тому, что я знаю о нашем дражайшем повелителе Карле II и его пустой казне, мне придется ждать награды небесной. Все, что делаю, я делаю ради тебя и нашей дружбы. Этого мне достаточно.

Сэр Томас Гоуэр, наполнив кубки для лорда Арлингтона и для себя, подошел к ним.

— Так да здравствует дружба! Выпьем за верных друзей и за Его величество!

Глава вторая

Кэтрин Вуд, отныне называвшаяся миссис Том Тренчард, свесилась за борт пакетбота — ее отчаянно мутило. Переход из Лондона в Остенде частенько бывает неприятным из-за весенних штормов, и их путешествие не стало исключением.

Кажется, с того самого дня, когда Том Тренчард постучал в дверь домика на Коб-Лейн, чтобы проводить ее в док, все пошло наперекосяк. Вид его по-прежнему напоминал сбежавшего из заключения узника. Столь же скверно одетый слуга толкал за ним тачку, в которой лежали изрядно потрепанные сундуки — очевидно, с пожитками хозяина.

День выдался холодным, да к тому же начал моросить мелкий дождь. Том набросил на плечи поношенный плащ, вполне подходивший к его обветренному суровому лицу, вразвалку подошел к крыльцу и, развязно опершись плечом о косяк входной двери, ухмыльнулся, глядя на Кэтрин с высоты своего роста.

— Не собираетесь ли вы, сударыня, оставить меня мокнуть под дождем? Примерная жена уже давно зазвала бы своего мужа в дом.

— Я вам не жена, сэр, — холодно возразила Кэтрин, — но, так и быть, входите. — Том снял шляпу перед входом в дом, а она добавила: — Вы, верно, хотите, чтобы ваш слуга мерз на улице, пока сами будете греться у камина? Он может посидеть с моей служанкой на кухне.

Тома, казалось, ничто не могло вывести из себя.

— Вот это правильно — любящая жена всегда позаботится не только о своем муженьке, но и его слугах. Слушайся хозяйку, Джорди.

Джорди сдернул с головы древнюю шляпу, изломанные поля которой свешивались ему на самые плечи.

— Миссис Тренчард, а можно я занесу и сундуки? — Щеки его покрывала такая густая щетина, что лица почти не было видно.

Кэтрин кивнула и прошла в дом следом за Томом. Он уже успел расположиться у камина и начал снимать свои великолепные сапоги.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10