Английский подснежник - Эмма и граф

Приближающийся Джон Бассет что-то сказал, но Эмма понятия не имела, что именно. Она заморгала, и он ласково повторил свой вопрос:

— Надеюсь, вы не замерзли, мисс Ло-уренс? В Нортумбрии бывает прохладно и в разгар лета, а сегодня холоднее, чем обычно.

Эмма накинула легкую шаль и поблагодарила его за заботу.

— Мне так интересно увидеть работу локомотива мистера Стефенсона, что я не думаю о погоде, мистер Бассет. Милорд вчера выразил уверенность в том, что эта машина заменит лошадей, если только заставить ее работать как надо.

— О, лично я сомневаюсь, — пылко воскликнул Джон. — Подумайте только, лошадь может пройти повсюду, а локомотиву требуются рельсы. Я не считаю возможным покрыть рельсами всю Англию и заменить почтовые кареты и фургоны. Нет, нет, милорд слишком увлечен всякими новшествами. Но я, конечно, признаю, что многие нововведения в Лаудвотере, с тех. пор как он унаследовал его, принесли большую пользу.

— Я слышала, что в молодости милорд был повесой. Сейчас же он кажется необычайно уравновешенным и деловым человеком.

— О да, наследство изменило его, наследство и… другие вещи.

Эмма не стала спрашивать, что Джон имел в виду под «другими вещами», но подозревала, что одной из причин была его жена. Эти глубокие страдальческие морщины на его лице! Конечно, не только возможное разорение унаследованного Лаудвотера так сильно изменило его.

Тиш тянула Эмму за руку:

— Давайте поспешим, мисс Лоуренс. Я уверена, что локомотив отправится в любую минуту, и я хочу быть рядом. Папа разговаривает с мистером Стефенсоном. Кэтти сказала, что ее старший брат работал с мистером Стефенсоном, когда он еще был молодым шахтером, и тогда он был знаменит своими… — девочка озадаченно сморщила личико, — своей силой.

Разговаривая, Эмма и Тиш подошли к милорду и изобретателю. Действительно, мистер Джордж Стефенсон оказался крупным мужчиной с волевым лицом, проницательными глазами и независимыми манерами нор-тумбрийского рабочего человека. Эмма решила, что эти черты нортумбрийцев оказали влияние и на милорда.

Милорд удостоверился, что в церемонии знакомства никого не пропустил, и мистер Стефенсон подтвердил Эмме, что «Блюхер» назван в честь прусского генерала.

— Я даю имена всем своим локомотивам, — объяснил он, — как почтовым каретам, чтобы различать их.

Вскоре все было готово к началу демонстрации. «Блюхер», изрыгая клубы дыма и облака сажи, медленно пополз вверх по рельсам, потянув за собой восемь груженых вагонеток общим весом в тридцать тонн. Труба локомотива напоминала трубы шахт, которые они проезжали по дороге из Ньюкасла в Киллингворт, а двигатель, как объяснил милорд совершенно незаинтересованной леди Кларе, — просто паровой котел, положенный на бок и приводящий в движение соединенные с ним колеса.

По мере продвижения локомотива усиливались ободряющие крики из все растущей толпы шахтеров, их жен, жителей Ньюкасла и деловых партнеров сэра Томаса. Зрелище не произвело впечатления только на лорда Лафтона, леди Клару и мистера Кросса, уверенного, что все это просто еще один пример упадка времени, в котором он живет.

— Какая грязь! — скорбно воскликнул мистер Кросс, когда «Блюхер» с ревом и лязгом полз мимо них вверх по склону. — Какие грохот и вонь! Во что превратится милая наша земля, если напустить на нее это дьявольское изобретение?

Однако библиотекарь старался не критиковать слишком громко, поскольку знал, что его хозяин связывает надежды на возрождение Лаудвотера с этим чудовищем, поднимающимся по рельсам со скоростью четыре мили в час.

Именно эта цифра вызвала насмешливо-снисходительное заявление лорда Лафтона:

— Чард, дружище, все эти деньги, время и железо — только для того, чтобы тянуть вагонетки со скоростью, которую может развить любая лошадь! В чем же выгода? Нет, нет… — буквально процитировал он Джона Бассета, — все эти усилия только для того, что можно сделать гораздо проще. Если у вас есть лишние деньги, бросьте их в Тайн, а не вкладывайте в это. Мне же хватит здравого смысла спасти свои и потратить их на пару хороших лошадей и карету.

— Но это только начало, — ответил ничуть не обескураженный милорд. — Стефенсон уверен, что сможет не только удвоить и утроить скорость локомотива, но и во много раз увеличить груз.

Толпа явно разделилась во мнениях и, когда «Блюхер» и восемь его вагонеток достигли конца уклона, приветствовала его криками. Поддерживали в основном шахтеры, сэр Томас Лиддел, его деловые партнеры и милорд. И, конечно, Тиш. Она подпрыгивала, хлопала в ладоши и взволнованно кричала:

— О, мисс Лоуренс, если бы я была мальчиком, я бы стала водить локомотив, когда вырасту! — А затем она печально добавила: — Но я не думаю, что папа это одобрил бы.

— И все? — воскликнула скучающая леди Клара. — Неужели мы проделали такой долгий путь, чтобы увидеть зловонное чудовище и кучку грязных крестьян?

Калипсо Сгрэйт, втайне разделявшая мнение милорда и сэра Томаса, решила дипломатично проявить равнодушие. Тем более что лорд Лафтон, которого она надеялась очаровать, продолжал выражать сомнения в успехе этого «обреченного на неудачу предприятия», как он его называл.

— Я останусь верен старому образу жизни, — решительно заключил он. — А вы, Блэкберн, каково ваше мнение?

— Как и ваше, Лафтон, как и ваше. Удивляюсь на Чарда, правда удивляюсь.

Милорд не слышал их, увлекшись беседой со Стефенсоном и сэром Томасом о будущих усовершенствованиях. Собеседники шли к вершине склона, так что Бен чувствовал, что может безнаказанно говорить колкости скромной гувернантке.

— Полагаю, что вы, — и он едко подчеркнул слово «вы», — восторженно относитесь к этой глупой затее, видя, что Чард совсем свихнулся на ней! Вон он болтает чепуху о рельсах по всей Англии и таких чудовищах, как этот «Блюхер», развозящих не только грузы, но и людей! Неужели он не видит, что разрушает целый мир: хозяев постоялых дворов, шорников, каретников — всех, кто живет этим? Нет, он точно свихнулся.

Бен просто повторял мнение многих своих приятелей, предпочитавших держать деньги в кармане, а не выбрасывать на паровые двигатели, бегающие по рельсам.

Тиш спасла Эмму от этой ревнивой мерзости:

— О, мисс Лоуренс, я разговаривала с Робертом Стефенсоном. Он ходит в школу, а его дядя Джим водит этот — локомотив! И подумать только, когда в первый раз испытывали «Блюхера», он остановился перед домом Джима. Джим позвал жену Джинни, развешивавшую постиранное белье, подтолкнуть локомотив, чтобы он снова завелся! И он завелся! О, посмотрите! Папа машет нам. Я уверена, он хочет, чтобы мы подошли к нему. О, пожалуйста, мисс Лоуренс, пойдемте, скорее! Я так хочу разглядеть «Блюхера» получше!

Эмма немедленно воспользовалась предлогом избавиться от отвратительного внимания Бена Блэкберна и вместе с Тиш и Кэтти поспешила к милорду, оставив миссис Мортон.

— Пожалуйста, извините меня, — сказала пожилая дама. — Я слишком стара, чтобы находить развлечение в новшествах. Я склоняюсь к мнению лорда Лафтона, но, если милорд проявляет интерес к работе мистера Стефенсона, мы должны согласиться с ним. Однако мы не обязаны разделять его энтузиазм.

Это была вся критика в адрес кузена и благодетеля, которую позволила себе миссис Мортон. Она открыла зонтик и села на невысокую сухую каменную стену. К ней присоединился мистер Кросс, все еще горько сетовавший на гибель милого прошлого, неизбежно приближаемую «Блюхером».

Пожимая плечами, Бен Блэкберн, лорд Лафтон и его дамы последовали за Эммой. Леди Клара с неохотой сделала четыре шага и пожаловалась:

— О, камни впиваются мне в ноги! Я лучше останусь с миссис Мортон. Ты, конечно, останешься со мной, Калипсо.

Благородно удержавшись от напоминания, что леди Кларе предлагали надеть крепкие башмаки вместо изящных туфелек, подходящих к ее платью, но не защищающих ноги, Калипсо Стрэйт покачала элегантно причесанной головой.

— Прости меня, дорогая. Разделяя сомнения лорда Лафтона насчет локомотива, я все же хочу осмотреть его поближе.

Леди Клара тут же надулась. Усевшись как можно дальше от миссис Мортон и мистера Кросса, она открыла свой зонтик и уставилась в сторону, противоположную центру всеобщего возбуждения, уже несколько поутихшего. Ее никто не хватился.

— Вот и ты, Тиш, — воскликнул милорд. — Я подумал, что ты хочешь познакомиться с мистером Стефенсоном и разглядеть «Блюхера». Как и мисс Лоуренс. Сегодня исторический день. Я уверен в этом.

Итак, Тиш достигла своей цели, и сам мистер Стефенсон низким голосом объяснил ей, как движется локомотив. Стоявший рядом с ним двенадцатилетний мальчик, похоже совершенно не смущался присутствием знатных гостей. Оказалось, что это сын Джорди, Роберт, которому отец приказал присмотреть за леди Летицией, пока старшие обсуждают смысл того, что только что видели.

«Блюхер» же тем временем продолжал пыхтеть, и делал это так усердно, что Эмма вдруг вскрикнула и закрыла лицо рукой.

— О, кажется, мне что-то попало в глаз!

Она вслепую искала в ридикюле носовой платок. Джентльмены собрались вокруг нее. Лорд Лафтон нашел в склоненной головке Эммы еще одно доказательство негодности всей затеи. Локомотив не только распугает животных, но и осыплет все вокруг сажей и пеплом.

Встревоженный милорд достал свой льняной носовой платок:

— Позвольте мне, мисс Лоуренс. Поднимите голову, чтобы я увидел, какая беда с вами приключилась.

Эмма выполнила приказ, обратив на него быстро наполняющийся слезами глаз. Милорд осторожно поднял веко и обнаружил крупный кусочек сажи.

— Кажется, я вижу, в чем дело, — серьезно сказал он. — Теперь, если вы дадите мне ваш платок — он тоньше моего, — я постараюсь удалить соринку.

Стоять так близко к нему и по такой уважительной причине, пусть даже под любопытными взглядами присутствующих, было для Эммы и раем и адом. Она с новой силой поняла, что любит его.

— Постарайтесь не мигать, — прошептал милорд. Мгновенная боль — и соринка была удалена, и, несмотря на то что освобожденный глаз заслезился еще больше, Эмма сразу почувствовала облегчение. Милорду стоило огромного труда удержаться от сильного желания поцеловать атласную щеку, так соблазнительно близкую к его губам.

— О, благодарю вас, благодарю вас, — выдохнула Эмма, от ее пылкого взгляда его желание становилось все непреодолимее.

— Не стоит благодарности, — ответил он, зачарованный близостью прекрасных глаз, одному из которых он только что принес облегчение. — Право, пустяковая услуга.

Ложь. Восхитительное смятение, вызванное прикосновением к ней, вовсе не было пустяком.

Он чуть не забыл о публике, реакции которой колебались от простой заинтересованности Джорди Стефенсона до насмешки Калипсо Стрэйт и дикой ревности Бена Блэкберна. Самое неприятное, хотя Чард и Эмма этого и не знали: этот краткий эпизод с кусочком сажи выдал их чувства немедленной реакцией милорда на страдание Эммы и ее нежным ответом.

Никто теперь не сомневался, что милорд и гувернантка испытывают друг к другу очень неприличные чувства.

Глава десятая

Не подозревая, что она и милорд выдали себя, Эмма считала визит в Киллингворт интересным и поучительным. Реакция каждого на изобретение локомотива Джорди Стефенсона так раскрыла их истинные характеры, что экспедиция могла бы послужить иллюстрацией для книги о семи смертных грехах.

Эмма критически относилась к людям. Только когда речь шла о милорде, у нее не складывалось единое мнение. Она приехала в Лаудвотер, полная решимости забыть прошлое и вести себя безразлично и корректно, как любая молодая женщина, нанятая воспитывать дочь хозяина дома. Да, она собиралась считать милорда просто хозяином, а не человеком, которого знала раньше и который жестоко обидел ее.

Увы, это благое намерение скоро забылось. Забылось, как только она обнаружила, что Доминик Хастингс стал человеком, которого можно уважать. А затем возродилась ее детская любовь. Только на этот раз ее собственная зрелость преобразила ту любовь в более глубокое и прочное чувство. Если юной Эмилии Линкольн было достаточно находиться рядом с возлюбленным, восхищаться его обаянием, то повзрослевшая Эмма Ло-уренс хотела от него большего…

Если быть честной до конца, она хотела быть любимой им. Она обнаружила, что ее тело дрожит от его малейшего прикосновения. А что же случится, если он пойдет дальше? Если он… В этом месте своих размышлений Эмма краснела и трепетала. Она не должна думать о таких бесстыдных вещах. И если раньше она верила, что собирается увлечь милорда и добиться его признания в любви только для того, чтобы потом бросить его, то давно уже не испытывала жажды мести.

Как только появились признаки того, что он увлечен ею, ее чувства к нему разрослись и расцвели. Но все безнадежно. Она просто прислуга, гувернантка его дочери, никто. Он может сделать ее своей любовницей, хотя пока сопротивляется желанию… спать с ней — это было самое безобидное для Эммы выражение, в действительности означавшее «сделать своей шлюхой».

И без Калипсо Стрэйт она понимает, что милорд никогда не женится на бедной гувернантке.

Возвращение в Лаудвотер только напомнило ей огромную разницу в общественном положении между ней и милордом, лордом Лафтоном и даже Беном Блэкберном. Разницу, увеличенную их разногласиями в оценке изобретения Стефенсона. Милорд понял, что они ему больше не союзники. Оба будут выступать против дальнейшего создания локомотивов, как в парламенте, так и вне его, хотя пока еще им требовалось содействие милорда в других делах графства. Правда, милорд не очень-то страдал из-за их дезертирства.

— Видите ли, — сказал он Эмме в своем кабинете, — сэр Томас предложил мне войти в его Большой союз главным образом потому, что я готов рискнуть приличной частью свободного капитала, вложив его в труды Стефенсона. Правда, я не думаю, что рискую. Я убежден, что мы добьемся успеха.

Он посмотрел в окно на красивый ландшафт.

— Скажите, мисс Лоуренс, не считаете ли вы, как Лафтон, что я сошел с ума? Вы были в Киллингворте и видели испытания, а вы женщина разумная, и я уважаю ваше мнение. Я также знаю, что вы будете со мной честны и не скажете неправды лишь потому, что, как вы считаете, она может мне понравиться.

Вся беда в том, что она с ним не честна, не так ли? Даже имя, под которым он знает ее, чужое. Что он сказал бы, если бы узнал, кто она на самом деле? Эмма сглотнула комок в горле. Ну, по крайней мере на этот вопрос она может ответить честно.

— Я согласна с вами, — тихо сказала она. — На меня большое впечатление произвел не только извергающий дым и огонь «Блюхер», но и сам мистер Стефенсон. Я редко встречала людей таких цельных и умных. Как я поняла, он начал жизнь неграмотным шахтером, что делает его еще более достойным восхищения. Да, если бы я была мужчиной или имела деньги, я поддержала бы его всеми возможными способами. Нет, я не считаю вас сумасшедшим. Я просто считаю лорда Лафтона и мистера Блэкберна близорукими.

— О, вы необычайно радуете меня, мисс Лоуренс! — воскликнул милорд. — Увидев, как изменили мнение Лафтон и Блэкберн после испытаний «Блюхера», я уже сам начинал считать себя чудаком.

— Я думаю, они ожидали слишком многого, — заметила Эмма, отложив перо. — Они думали, что увидят нечто более замечательное. Но подобные изобретения развиваются медленно. Во всяком случае, так всегда говорил мой отец, обсуждая новые технические проекты.

В своем энтузиазме и желании поддержать возлюбленного Эмма забыла, что она скромная мисс Лоуренс, и снова стала Эмилией Линкольн, дочерью человека, обсуждавшего с нею важные дела. К счастью, милорд так обрадовался ее поддержке, что не заметил вдруг объявившегося отца, имевшего свою точку зрения на инвестиции и прогресс.

— Согласен. И между нами, я считаю лорда Лафтона косным, а Бена Блэкберна поверхностным — потому «Блюхер» и не показался им чудом.

Эмма явно разделяла мнение милорда, а миссис Мортон с открытым ртом слушала, как милорд и его новый секретарь увлеченно обсуждают такие загадочные и недостойные женщин темы. Скорей бы уже поправился Джон Бассет, думала она, и освободил бы мисс Лоуренс от мужских обязанностей.

Она глубоко вздохнула. И снова вздохнула, поскольку вошел Джон с гроссбухом под мышкой и с правой рукой все еще на перевязи. Он проверял состояние финансов милорда и пришел доложить, какие инвестиции милорд может сделать без ущерба для себя. Стало ясно, что секретарство мисс Лоуренс так скоро не закончится.

Остаток дня был занят тяжелой работой. С помощью Джона Эмма написала несколько писем и составила баланс по Лаудвотеру. Хотя милорд и не выбрался из финансовых затруднений, дела поместья шли гораздо лучше, чем когда он унаследовал его.

Милорд собственноручно написал сэру Томасу Лидделу о своем намерении поддержать Стефенсона. Сам того не зная, милорд произвел хорошее впечатление на сэра Томаса своим здравым смыслом. Говорили, что Чард в молодости вел веселую жизнь, но теперь и сэру Томасу, и всей Нортумбрии очевидно, что пятый граф Чард гораздо умнее и тверже своих предков.

Трио закончило работу перед самым обедом. Вскоре после Джона пришел управляющий милорда, которому.и сообщили о последних событиях. Управляющий дал понять, что его одобрение зависит от того, не повлияют ли новые траты на развитие ферм поместья. Когда его успокоили на этот счет, он объявил, что согласен.

— А если в конце концов — ибо в скором времени трудно ожидать отдачи — мы приобретем столько, на сколько я надеюсь, тогда все мои многочисленные планы сдвинутся с мертвой точки, — подвел итог милорд, вытаскивая часы и с некоторым удивлением обнаруживая, что пора заканчивать разговоры и отправляться на обед. — Нет времени на переодевание, — объявил он. — Я уверен, мисс Лоуренс, что с тех пор, как вы приняли участие в нашей работе, дело пошло быстрее. Без обиды, Бассет. Теперь я понимаю, что навалил на вас слишком много работы, и то, что вы разделили ее с мисс Лоуренс, стало благом, которого я не мог ожидать, когда вы решили броситься со Стены!

— О Боже, милорд, — взволнованно защебетала миссис Мортон. — Надеюсь, вы не собираетесь оставлять мисс Лоуренс постоянным секретарем! Должна напомнить, что эта должность совершенно не годится для молодой женщины. Временная замена — да. Но ни в коем случае не постоянная. Милорд ласково улыбнулся Эмме. — Я вынужден согласиться с вами, миссис Мортон, хотя и с некоторой печалью. Я не мог бы рассчитывать на более усердного и аккуратного секретаря. Если у меня и были какие-то сомнения в том, что дама может справиться с подобной работой, теперь я потерял их навсегда. Вы делаете честь вашему полу, мисс Лоуренс.

Миссис Мортон пристально смотрела на милорда и его нежные глаза. Нет, он не должен поощрять мисс Лоуренс, она может неправильно его понять. Он никогда не вел себя неподобающе ни с одной из женщин, работавших в Лаудвотере до нее, но всему бывает начало. Вслух же миссис Мортон сказала:

— И потом, Тиш необходима ее гувернантка.

— О, мистер Бассет скоро выздоровеет, — сказала Эмма довольно резко, — и тогда Тиш достанется все мое время, а не только утренние часы.

— А я найму клерка вам в помощь, Бассет, — добавил милорд. — Дел в Лаудвотере стало так много за последние несколько лет, что я прекрасно вижу: помощь вам необходима. Так что ваше растянутое запястье обернулось для вас благодеянием!

В этом веселом настроении они явились в гостиную, где их ожидали праздные члены домашнего общества.

Однако гости милорда решили остаться не только на обед. После долгих лет затворничества в собственном доме лорду Лафтону очень понравилось гостить в чужих. Будучи скуповатым, во время визита в Лаудвотер он убедился в финансовых преимуществах жизни за чужой счет.

И поскольку Бен Блэкберн еще менее был склонен отправляться в свое заброшенное и обветшавшее поместье, он также решил провести остаток лета в Лаудвотере. Неплохая идея, и, кроме того, пора возобновить преследование гувернантки, поведение которой с Чардом убедило Блэкберна в том, что она так же легкодоступна, как и большинство женщин, какими бы надменными они ни притворялись.

Куда бы ни направлялась Эмма, Бен Блэкберн не отставал. Даже Тиш это заметила.

— Мне не нравится человек, который все время ходит за вами. Он говорит не то, что думает, — уверенно заявила Тиш как-то днем, когда Эмма вернулась от милорда и они отправились провести импровизированный урок на лужайке. Бен Блэкберн оказался тут же и начал неумело заигрывать с Тиш. Он совершенно не представлял, что могло бы заинтересовать ребенка.

— Вам нравится хорошая погода, а, леди Летти? А вашей гувернантке? — спросил он, излучая фальшь, а затем почти подобострастно обратился к Эмме: — Как жаль, что у меня в детстве не было уроков на свежем воздухе. Но и учил меня скучный оксфордский сторонник классического образования, а не очаровательная юная леди.

Если он надеялся задобрить Эмму, заставить забыть свое нападение, ему это совершенно не удалось.

— Я уверена, вы простите нас, если мы вас покинем, — сказала Эмма, вставая, — мы собирались заняться ботаникой и идем к ручью. Я хотела бы, чтобы леди Летиция сосредоточилась на занятиях.

После такой отповеди трудно было преследовать их, и Блэкберн смотрел им вслед с перекосившимся от ярости лицом. Его лицо стало еще безобразнее, когда он заметил милорда, приближающегося со стороны конюшни. Тиш бросилась к отцу, и эта проклятая шлюха ее не остановила. Милорд подхватил Тиш на руки и весело встряхнул, затем поставил на землю, и все трое отправились к ручью. Тиш держала отца за руку и подпрыгивала от радости.

Бен ругался, пока они не исчезли из виду. Его решение преподать урок Чарду и гувернантке усилилось от их очевидного счастья.

Он бы еще более разъярился, если бы мог слышать шутливую беседу милорда и Эммы.

— Я думал, что после тяжелой работы вы предоставите Тиш и себе возможность отдохнуть.

— Вовсе нет, — возразила Эмма с улыбкой. — Тиш пропустила столько уроков, что мы не можем симулировать.

Тиш, уже скакавшая перед ними, обернулась:

— О, мисс Лоуренс, что значит «симулировать»?

— Это значит притворяться больным, чтобы быть праздным, — опередил Эмму милорд. — То, в чем мисс Лоуренс совершенно невозможно обвинить.

Тиш убежала вперед за бабочкой, и милорд вполголоса спросил Эмму:

— Блэкберн снова беспокоил вас, мисс Лоуренс? Если да, я немедленно предложу ему уехать. Вряд ли он усвоил урок, и только мои хорошие манеры не позволяют наказать его бесстыдство. Он сам пригласил себя остаться в Лаудвотере, и, поскольку открытая конфронтация вызовет в графстве пересуды, мне приходится терпеть его присутствие. Но если он будет вести себя оскорбительно по отношению к вам, я выставлю его, не вовлекая в скандал вас.

— О нет, — поспешно ответила Эмма. Как и милорд, она не хотела скандала. — Он не сказал ничего плохого.

И пока это было правдой, ведь оскорбителен был его тон, а не слова.

— Вы уверены? — с беспокойством спросил милорд. У него было странное чувство, какого он никогда не испытывал раньше чувство рыцаря, желавшего защитить свою даму.

— Совершенно уверена. Думаю, присутствие Тиш лишило его зубов.

Милорд снова был очарован. Образ беззубого Бена Блэкберна показался необычайно приятным.

— Вы прекрасно выбираете слова, моя дорогая, — сказал он. В конце концов, Тиш, стоявшая на коленях и наблюдавшая за рыбками в ручье, не могла его услышать.

— Что от меня и требуется. — Эмма подняла на него озорные глаза, и суровое лицо милорда смягчилось. — Слова — ремесло гувернантки.

— Ваша предшественница этого не умела. — Милорд улыбнулся еще шире. — Мисс Сандеман говорила мало, и редко ее слова были уместными.

Милорд понимал, что некрасиво критиковать отсутствующую, но это была чистая правда. Эмма Лоуренс не походила ни на одну из знакомых ему женщин. Одно ее присутствие делало его счастливым.

Среди деревьев стояла скамья, и милорд пригласил Эмму присесть и понаблюдать за увлекшейся Тиш.

Усевшись в прохладной тени деревьев и удобно вытянув длинные ноги, милорд обнаружил еще кое-что. Он хотел бы, чтобы они втроем были настоящей маленькой семьей и после прогулки вернулись в пустой дом и пообедали одни, без незваных гостей, и чтобы он увел потом эту тихую женщину в свою комнату, и они бы…

В успокаивающей тишине, в мире с самим собой, чего он не испытывал многие годы, милорд задремал. Все заботы, тяготившие его, исчезли.

Тиш подняла голову, чтобы позвать отца, и увидела, как мисс Лоуренс поднесла палец к губам, требуя тишины. Папа заснул! Днем! Девочка не заметила только, что перед тем, как заснуть, папа взял руку мисс Лоуренс в свою и нежно прижал ее к груди.

Папа спал и в своем сне гулял по парку Лаудвотера. Перед ним шла Тиш, именно шла, а не бежала, так как странным образом превратилась в прелестную девушку. Она вела за руку маленького, еле поспевающего за нею мальчика… А он, что он делал? Ну, он держал в своей руке изящную женскую ручку. А мальчик, кто он? Милорд повернулся взглянуть на женщину, которая… была… которая… была… Он вздрогнул и проснулся. Взрослая Тиш, маленький мальчик и неизвестная женщина исчезли во тьме.

Эмма вместе с Тиш следила за рыбками в воде. Спокойствие не покидало милорда… пока он не услышал приближающиеся к дам шаги и голоса. Именно соблюдение приличий заставило Эмму присоединиться к Тиш.

Бен Блэкберн, обезумевший оттого, что милорд не появился из-за деревьев, окликнул вышедшую на лужайку мисс Стрэйт и пригласил ее прогуляться к римскому павильону мимо ручья. У него не было абсолютно никакого желания увидеть павильон или ручей или гулять с мисс Стрэйт. Он хотел поймать милорда в компрометирующем положении с гувернанткой, имея свидетелем Стрэйт. О, она была бы бесценным свидетелем. Ему даже не пришло в голову задать себе вопрос, неужели милорд такой негодяй, что будет заниматься любовью с гувернанткой при дочери! Он судил о других по себе. Но увы! Ему удалось поймать лишь Тиш. Взволнованная компанией папы и мисс Лоуренс, она отпустила руку Эммы, побежала по скользкому берегу за маленьким косяком рыб, поскользнулась и с громким всплеском упала в ручей. Правда, она сразу встала, совершенно мокрая, но ничуть не растерянная, торжествующе подняв правую руку с зажатой в ней извивающейся рыбиной. Эту картину и увидели подоспевшие Бен Блэкберн и Калипсо Стрэйт.

В тот же миг милорд, находившийся до этого целомудренно далеко от гувернантки, вскочил на ноги и бросился спасать свое дитя. Он прыгнул в ручей, схватил девочку на руки и, к удовольствию мисс Стрэйт, по крайней мере, вылез такой же мокрый. Оргия, которую надеялся застать Бен Блэкберн, превратилась в детскую игру. Ни сатиров, ни нимф, только веселящиеся отец с дочерью.

Обращенное к ним лицо милорда было таким счастливым, какого никто из них в Лаудвотере никогда не видел. Только Эмма почувствовала боль, узнав прежнего беспечного Доминика Хастингса. Это длилось одно мгновение. Милорд направился к дому с мокрой Тиш на руках мимо ухмыляющегося Бена Блэкберна и озабоченных женщин, командуя на ходу:

— Мисс Лоуренс, пожалуйста, идите за мной. Я поймал в ручье большую рыбину и боюсь, нам обоим необходима ванна и чистое белье.

Эмма охотно последовала за ним. От этого нового подтверждения близости милорда и гувернантки ухмылка Бена Блэкберна стала свирепой. Калипсо Стрэйт с любопытством наблюдала за его гневом. Милорд и Эмма исчезли за поворотом дорожки.

Значит, вот куда дует ветер? И неужели не будет конца триумфам гувернантки? И насколько глубоко увяз милорд? И каковы его намерения? Несомненно, умная женщина может использовать ситуацию к своей выгоде, а мисс Стрэйт давно поняла, что гувернантка умна. Достаточно ли умна, чтобы поймать одного из лордов, как леди Летиция поймала свою рыбину?

Но неужели она, Калипсо Стрэйт, глупее этой гувернантки?

— Еще одно слово перед тем, как вы уйдете, мисс Лоуренс, — обратился милорд к Эмме, когда дамы покидали джентльменов после обеда.

Он уже принял ванну и снова оделся как денди. Его гости никогда не могли предугадать, какой образ он выберет: провинциального сквайра или столичного денди. Сегодня он был истинным денди, повязав галстук а-ля Наполеон и зачесав волосы назад. Фрак, черные шелковые бриджи и изящные черные кожаные туфли с серебряными розетками превратили его в первоклассного щеголя.

Милорд приказал Эмме не покидать общество сразу, как только дамы устроятся в гостиной. Тиш с ними не было. Кэтти и миссис Мортон, услышав о падении в ручей, уложили ее в постель, чтобы избежать верной простуды.

Протесты Тиш ни к чему не привели. Девочка к тому же сожалела о том, что папа выбросил ее рыбину обратно в воду, а не позволил принести домой. Тиш хотела, чтобы повариха поджарила ее на обед.

— А теперь так рано ложиться спать… — жаловалась она. — Я этого не вынесу. Дорогая мисс Лоуренс, пожалуйста, скажите им, что упасть в ручей — не хуже, чем принять лишнюю ванну.

Эмма была совершенно согласна с Тиш, но не могла противостоять объединенной мощи двух женщин. И было бы нетактично расширять свои права. Кэтти и миссис Мор-тон и так были слегка обеспокоены явным увлечением милорда гувернанткой. Не стоит заставлять их относиться к ней с еще большим негодованием.

Эмма печально подумала, что осталась без единого друга как наверху, так и внизу. Каждая партия имела собственные причины не любить ее или не доверять ей. Не очень приятно оставаться в изоляции. В прежних домах ей всегда удавалось сохранить если не дружбу, то хотя бы уважение как высших, так и низших обитателей. Но теперь, кроме милорда и Джона Бассета, друзей у нее нет. На нее смотрят как на добычу или выскочку.

Эти гнетущие мысли витали в ее голове, когда она вышивала в гостиной с таким старанием, будто жизнь ее зависела от этого. Леди Клара, Калипсо Стрэйт и миссис Мор-тон беседовали, игнорируя ее. Прибытие мужчин, слегка развеселенных портвейном, не исправило ситуацию, поскольку вскоре стало ясно, что единственная их цель — Эмма. Присутствие остальных женщин они лишь терпели.

Не то чтобы они нарушали приличия, но их красноречивые мимика и жестикуляция не соответствовали словам.