Английский подснежник - Эмма и граф

Не то чтобы он преследовал ее, но Лаудвотер в присутствии хозяина сильно отличался от Лаудвотера без него. Все подчинялись ему. Даже если еда подавалась в классную комнату, Эмма не могла не встретить его где-то в доме, хотя дом был достаточно велик.

Милорд интересовался образованием Тиш, и, судя по поведению девочки и миссис Мортон, эта привычка появилась у него недавно. Он приходил в классную комнату не только для того, чтобы поговорить с гувернанткой!

Через несколько дней после памятного обеда он зашел в классную комнату, где Эмма учила Тиш пользоваться глобусом. Он вошел так тихо, что ни Тиш, ни Эмма, поглощенные уроком, не заметили его.

Тиш занималась с удовольствием, и они обе рассмеялись, когда девочка ткнула пальцем в северную Англию, весело сказала: «Вот где мы живем» — и наклонилась к глобусу, чтобы лучше рассмотреть.

— Как вы думаете, если очень постараться, мы увидим папу на Помпее?

Эмма не успела ответить, поскольку милорд коротко хмыкнул и заметил:

— Тебе не надо вглядываться в глобус, чтобы увидеть папу, Летиция. Он здесь перед тобой, правда, не на Помпее.

Тиш восхищенно взвизгнула.

— Ну да, папа. Вряд ли ты смог бы въехать в классную на Помпее, не так ли, мисс Лоуренс?

— Конечно, — согласился отец, оседлав стул и положив голову на его спинку. — Хотя один наш невоспитанный предок имел привычку въезжать на своем боевом коне в замок, который стоял здесь до того, как твой прапрадедушка снес его, чтобы построить этот дом.

Глаза Тиш широко раскрылись, и Эмма не удержалась:

— Очевидно, это беспутный барон? Друг короля Иоанна?

Синие глаза милорда спокойно оглядели ее.

— Я вижу, Летиция, твоя гувернантка не зря пользуется библиотекой. Мистер Кросс говорит, что мисс Лоуренс много времени проводит за книгами в часы, свободные от ее обязанностей.

Эмма решила проявить упрямство. Контраст между прошлым и настоящим вносил в ее отношение к милорду напряжение, сравнимое лишь с напряжением, которое у милорда вызывала загадочная гувернантка.

Он уже понял, что ее полюбил весь дом сверху донизу. Джон Бассет явно увлекся ею, а Бен Блэкберн постоянно поддразнивал милорда и выискивал Эмму, чтобы поговорить с ней. Чем же вызвана подобная суета?

Милорд обдумывал все это, прикрыв глаза, когда Эмма с вызовом ответила:

— Можно сказать, милорд, что работа в библиотеке — часть моих обязанностей. Я должна узнать как можно больше о месте, в котором живу. Например, пока мистер Кросс не показал мне карты района, я представления не имела, что Лаудвотер так близко к Стене Адриана.

Удивительно черные по сравнению с белокурыми волосами прекрасные брови милорда приподнялись.

— А вы никогда раньше не были в Нортумбрии? Никогда не видели Стену? — Он повернулся к дочери: — Летиция, мы должны познакомить мисс Лоуренс со Стеной Адриана.

— И устроить пикник? — пылко воскликнула девочка. — Пап, давай устроим пикник у Стены!

— Когда я вернусь из Алника, — серьезно пообещал отец.

Эмма заметила, что он всегда говорит с Тиш вежливо и уважительно, как со взрослой. И это также изумляло Эмму. Она слишком хорошо помнила невнимательность Доминика Хастингса.

Тиш была явно разочарована.

— Ты опять уезжаешь, папа, и так скоро? Я хотела бы устроить пикник завтра.

— Дело прежде всего, как, несомненно, объяснит тебе мисс Лоуренс. — Пока Тиш говорила, милорд одобрительно листал тетрадку дочери, полную мудрых пословиц и изречений. — Летиция, я жалею, что не имел в твоем возрасте такого строгого наставника, как мисс Лоуренс, и в каллиграфии, и в нравственном отношении. Это уберегло бы меня от многих огорчений. А так: был предоставлен самому себе.

Эти слова вырвались у милорда очень легко, но Эмма почувствовала за внешне спокойной речью глубокое сожаление. Он положил тетрадку на стол и медленно произнес:

— Я доволен, что вы пользуетесь библиотекой, мисс Лоуренс, и советую воспользоваться также знаниями мистера Кросса. Он будет рад почувствовать, что работает для других, а не только для себя.

— Так он не работает на вас? — удивилась Эмма.

Милорд внимательно посмотрел на нее.

— О, он находит мне скучные книги и статьи Департамента сельского хозяйства по научному фермерству, да еще привез из Лондона трактат Артура Янга. Но главная его цель — заставить меня изучать труды епископа Батлера по теологии и мистера Юма по философии. Это его любимые науки.

Милорд заметил, что Эмму озадачило упоминание Артура Янга, и — шутливо разъяснил:

— Мистер Янг хорошо пишет на сельскохозяйственные темы, и, читая его, я компенсирую беспечно растраченную юность. Владелец такого количества земли должен знать, как лучше ее использовать. Мой агент говорит, что овцы в этих местах лучшая сельскохозяйственная культура, но я должен убедиться сам. По моему мнению, лучшая культура — уголь!

— Уголь и овцы — не культура, папа, — вмешалась Тиш. Теперь озадаченной выглядела она. — Мисс Лоуренс составила мне список главных сельскохозяйственных культур северных графств, и в нем нет ни угля, ни овец.

Взрослые улыбнулись, и милорд ответил все так же шутливо:

— Но ведь их находят в поле, Летиция, как пшеницу и ячмень. Давай спросим мисс Лоуренс, можно ли называть их сельскохозяйственными культурами. — И он перевел синий, слегка насмешливый взгляд на Эмму.

Эмме стало весело, но она сохранила выражение лица и тон, по ее мнению, подобающие учительнице, и торжественно ответила:

— Сельскохозяйственная культура растет, и овцы растут. Это у них общее, правда, овцы могут передвигаться. В некотором смысле их можно считать сельскохозяйственной культурой. Но уголь? Нет, я не думаю, что мы с Тиш согласимся с этим утверждением. Вероятно, папа не называл бы овец и уголь культурами, если бы ему посчастливилось в детстве учиться у меня!

— О, папа многое бы делал иначе, если бы у него был хороший учитель, — весело объявил милорд, удивляясь, почему он чувствует необходимость бросать вызов мисс Лоуренс, как и она ему. Ну, во всяком случае, они развлекли Тиш и кое-чему научили ее… да, откуда взялось это прозвище? Несомненно, от обожаемой всеми мисс Лоуренс.

Пора ему уходить. Его интерес к гувернантке наверняка рано или поздно будет замечен, если он зайдет слишком далеко… А что, собственно, он имеет в виду? Во всяком случае, он не сможет «зайти слишком далеко», пока будет в Алнике, встречаясь в «Белом лебеде» с лордом Лафтоном и Беном Блэкберном и обсуждая успехи Джорджа Стефенсона.

Лорд Лафтон наотрез отказывался посещать Лаудвотер, но не потому, что имел что-то против поместья или его хозяина, а потому, что никогда ни к кому не ездил и никого не приглашал к себе. Для деловых встреч он предпочитал гостиницы и адвокатские конторы.

Интересно, что бы подумал лорд Лафтон о мисс Лоуренс? С этой мыслью милорд сел в карету, направлявшуюся в Алник, и забыл на время о гувернантке. Вернее, постарался забыть.

Он все еще думал о ней, вернувшись домой через неделю, на этот раз не среди ночи, а поздним утром. Он позвал в кабинет Джона Бассета, чтобы продиктовать письмо в Киллингворт Джорджу Стефенсону и, наконец, договориться о встрече.

Он, Блэкберн и Лафтон провели переговоры с владельцами земель и угольных шахт в окрестностях Стены Адриана: сэром Томасом Лидделом, сэром Джоном Бондом и мистером Дамианом Хоулдсвортом — относительно нового локомотива Джорджа Стефенсона. Руководителем проекта выбрали сэра Томаса. У землевладельцев — капитал, у Стефенсона — знания.

Решающим оказалось мнение мистера Хоулдсворта, недавно вернувшегося из Соединенных Штатов, где прогресс и наука шли. рука об руку, а состоятельные люди не считали зазорным пачкать руки, приумножая свои богатства или, как в случае с милордом, спасая поместья.

Закончив диктовку, милорд выглянул в окно и увидел бегущую через парк хохочущую Тиш с воздушным змеем в руке, мисс Лоуренс и всегда сопровождавших их Кэтги, няню и лакея Джека.

Как грациозна мисс Лоуренс! Даже в давно немодных скромном бледно-голубом платье и маленькой соломенной шляпке с темно-синими лентами она излучает достоинство и элегантность. Мисс Лоуренс взяла у Джека зонтик и села на одну из скамей, расставленных по парку.

Через минуту появилась маленькая процессия. Впереди — миссис Мортон под зонтиком, за нею — лакеи с маленьким столом и небольшой отряд слуг с блюдами, серебром и фарфором, необходимыми для легкого завтрака.

— Простите меня, старина, — поспешно сказал милорд, оглядывая себя в зеркало и удостоверяясь, что путешествие не оставило заметных следов. — Кажется, на задней лужайке собираются перекусить. Лакеи только что вынесли все для чая, и я хочу подкрепиться. Присоединяйтесь к нам, когда закончите работу.

И он вышел из комнаты с таким видом, будто направлялся на аудиенцию к самому принцу-регенту.

Джон Бассет удивленно поднял брови. Что же заинтересовало его флегматичного хозяина? Завтрак на лужайке! Кто бы мог ожидать такого рвения от человека обычно немногословного, избегающего общества! А ленч на свежем воздухе и в компании еще недавно он счел бы наказанием.

Бассет подошел к окну как — раз в то мгновение, когда милорд появился на лужайке и поклонился мисс Лоуренс. Она уже сняла шляпку и отложила зонтик, поскольку сидела в тени высоких кедров. Еще одна флотилия лакеев вынесла стулья, и милорд, усевшись, принял чашку чая из рук миссис Мортон. Тем временем появилась Тиш со своим змеем и приветствовала отца радостным визгом.

Так вот откуда ветер дует. Джон готов был держать пари, что не чай, а мисс Лоуренс была приманкой для его хозяина! Джон старательно, но как можно быстрее, закончил письмо и поспешил на лужайку. Если он выглядел печальным, то потому, что, познакомившись с мисс Эммой Лоуренс и подтвердив первое впечатление беседами с нею, решил, что она могла бы стать ему подходящей женой.

А что мог предложить ей милорд, граф Чард? Вряд ли он женится на ней, какой бы подходящей она ни была. И о чем милорду разговаривать с нею! Насколько Джон Бассет знал милорда, тот не был мастером легкого разговора и не владел искусством флирта.

— Кажется, в глубине страны погода теплее, чем на побережье, мисс Лоуренс, — заметил милорд, что едва ли могло сойти за умную беседу с привлекательной женщиной. Хотя, в чем состояла ее привлекательность, милорд до сих пор не понимал.

Тиш выручила отца:

— Ты приехал раньше, чем обещал, папа. Ты говорил, что уедешь больше чем на неделю.

— Неужели? Ну, дела шли хорошо, мы быстро справились, и вот я здесь, завтракаю с тобой на лужайке. Чья это была идея? Ваша, миссис Мортон?

Миссис Мортон, пораженная появлением милорда в их компании, ответила не сразу:

— Видите ли, милорд, можно сказать, что мисс Лоуренс и я пришли к общему решению: Тиш хотела запускать змея, день теплый, и ленч на свежем воздухе показался привлекательнее, чем в доме.

Беседа была крайне банальной, а мисс Эмма Лоуренс до сих пор не вымолвила ни слова. Просто сидела безмолвным сфинксом, занесенным в дикую Нортумбрию из египетских песков.

— Значит, вы, мисс Лоуренс, предпочитаете еду на свежем воздухе?

Теперь она будет вынуждена ответить ему, обратить на него большие темные глаза. Он не будет видеть ее совершенный профиль, зато услышит мелодичный голос.

— У меня мало подобного опыта, милорд, но этот ленч кажется достаточно приятным.

Если он предпочитает банальности, она может отвечать тем же.

— Мисс Лоуренс, в наших предыдущих беседах вы предлагали мне точные ответы и критические суждения. И сейчас мне слышатся критические нотки в вашем голосе. Я прав?

Он так увлекся, поддразнивая Эмму, что не заметил проницательного взгляда миссис Мортон и недоуменного, если не сказать больше, выражения лица подоспевшего Джона Бассета.

— Вы наблюдательны, милорд, — серьезно ответила Эмма. — Признаю, что думала, стоит ли наше милое развлечение той тяжелой работы, которую пришлось выполнить вашим слугам.

Подобные мысли никогда бы не пришли в голову прежней Эмме, но восемь лет, проведенные в роли гувернантки, между прислугой и знатью, чужой и тем и другим, показали ей, как много изнурительных усилий требуется для обеспечения приятной жизни хозяев.

— Вы должны признать, мисс Лоуренс, что, хотя труд слуг в Лаудвотере нелегок, это лучше, чем жить полуголодной жизнью на пособие по бедности, как приходится многим, менее удачливым.

На такой обоснованный ответ трудно было что-то возразить.

— Но это не причина, чтобы обращаться с ними как со скотом. Хотя, надо отдать вам должное, милорд, вы относитесь к прислуге добрее, чем любой из моих прежних хозяев.

Милорд склонил голову, а Джон Бассет, только что принявший чашку чая из рук миссис Мортон, которая слушала с раскрытым ртом якобинские ереси мисс Лоуренс (да еще перед самим милордом!), пылко воскликнул:

— Я подтверждаю ваши слова. И к тому же весь кухонный персонал собирается завтракать на свежем воздухе, может, конечно, не в такой роскоши, как мы.

Милорд и Бассет улыбнулись Эмме не снисходительно и не очень серьезно, а так, как улыбнулись бы приятному собеседнику-мужчине. Почему-то Эмма почувствовала волнение. Она посмотрела в глаза милорду и впервые открыто улыбнулась ему.

Ее улыбка странно подействовала на него. Во-первых, ее лицо преобразилось, как будто зажгли свечу в темной комнате, а во-вторых, у него появилось удивительное ощущение «deja vu»1. Как будто она так улыбалась ему раньше. Мелькнуло какое-то давнее воспоминание, но, пока он пытался удержать его, улыбка исчезла. И девушка снова стала незнакомой мисс Лоуренс.

Милорд знал, что миссис Мортон и Джон Бассет наблюдают за ним, и все же сказал:

— Вам надо улыбаться почаще, мисс Лоуренс. Улыбка вам идет.

Эмма смутилась. Комплимент милорда был таким личным, какие джентльмены не делают дамам ни в компании, ни наедине. И слушатели наверняка это отметили.

— Вы должны благодарить красоту дня за мою улыбку, милорд, — сказала она, просто чтобы что-то сказать.

Шутливый тон обычно был несвойственен милорду, и его секретарь и домоправительница старательно воздерживались, чтобы не вылупить на него глаза.

— А приятную компанию, мисс Лоуренс?

— И приятную компанию, и Тиш… прошу прощения, леди Летицию.

— Не надо извинений. Мне самому нравится имя «Тиш». «Леди Летиция» слишком официальное обращение для такого маленького ребенка.

И теперь наконец он встал. Иначе кто знает, сколько еще он выдаст своих мыслей и чувств, обычно глубоко спрятанных! Он находит эту сдержанную молодую женщину все более и более привлекательной. И кого же она ему напоминает?

Сопровождаемый дочерью с ее змеем, он шел к дому. Солнце золотило его волосы.

Глядя ему вслед, Джон Бассет печально думал, что, если милорд, говоря высоким стилем, решит заманить мисс Лоуренс в свои сети (не может же он настолько серьезно заинтересоваться ею, чтобы жениться!), у бедного секретаря не останется никаких шансов.

Мисс Лоуренс возбудила интерес к своей персоне не только в Лаудвотере. Бен Блэкберн и лорд Лафтон коротали время за бутылкой в гостинице, откуда недавно уехал Чард.

— Угрюмый парень этот Чард, — заметил лорд Лафтон, поднимая бокал к свету и восхищаясь цветом портвейна. Портвейн — напиток для мужчин, а всякое другое вино — для мальчишек, любил он говорить. — Настоящий монах, если верить слухам. Пора ему завести женщину. Не слышал ни об одной после смерти его жены.

Бен, уже полупьяный, рассмеялся.

— Может, он скоро исправится, Лафтон. Кто знает?

Лафтон с преувеличенной осторожностью поставил бокал на стол.

— Есть доказательства, старина?

— Ну, у его дочери новая гувернантка. Скромное создание. Но не так проста, как кажется. По меньшей мере Чард так думает.

— Неужели? Вы серьезно это говорите?

— Очень… серьезно… очень. — Портвейн подействовал на речь Блэкберна. — Вот что я вам скажу… я сам думаю там порезвиться.

— Хотите пари? Бьюсь об заклад, что ни он, ни вы не затащите в постель эту гувернантку. Принимаете?

— Почему бы и нет? Ставлю двадцать гиней на то, что я добьюсь ее первым, — сказал Блэкберн после еще одного большого глотка.

— Лучше пятьдесят, — возразил Лафтон, более богатый, чем его приятель.

— Круто, но я принимаю. — Бен подумал и глуповато продолжил: — За такую ставку я постараюсь. Один из нас ее точно добьется. Давайте пожмем руки и запишем условия, а то забудем спьяну.

Так они и сделали. И прикончили остаток портвейна, а потом еще бутылку, а на следующий день отправились каждый в свое поместье с сильной головной болью и столь же сильным желанием не проиграть пари.

Желание это оказалось таким сильным у далеко не бедного, но очень скупого лорда Лафтона (он не желал терять даже такую ничтожную сумму, как пятьдесят гиней), что он решил немедленно воплотить в жизнь другой давно задуманный план.

Его младшая сестра леди Клара была его наследницей, и он счел, что настал подходящий момент нарушить давнюю привычку и нанести длительный визит в Лаудвотер. Леди Клара в качестве богатой невесты может отвлечь внимание Чарда от гувернантки.

И для большего удовольствия в письме к Чарду он предложил пригласить Бена Блэкберна. Пусть победит лучший! Кто лучший и кто должен победить, лорд Лафтон не совсем понимал, зато он сам сможет внимательно разглядеть гувернантку.

Глава пятая

Эмма скромно жила в Лаудвотере, не подозревая, что ее появление в Нортумбрии породило мысли, совершенно для нее нежеланные.

Миссис Мортон как-то попыталась сказать Эмме, что не следует поощрять милорда, но девушка пропустила ее намеки мимо ушей. Миссис Мортон не первая обнаружила, что, несмотря на мягкое обхождение и прекрасные манеры, мисс Лоуренс обладает железным характером. Гувернантка отклоняла попытки миссис Мортон предупредить ее так же холодно, как и навязчивость Джона Бассета, тенью ходившего за нею по Лаудвотеру.

Через пару дней Эмма вошла после ленча в библиотеку и застала секретаря за столом, на котором лежали толстые бухгалтерские книги. Эмма собиралась нарисовать подробную карту Азии для Тиш, выразившей желание узнать точно, где находится Ост-Индия.

Джон тяжело вздохнул, так тяжело, что Эмма сжалилась и улыбнулась ему.

— Вам и правда стоит пожалеть меня, мисс Лоуренс, — печально сказал секретарь. — Это самая тяжелая часть моей работы. Я никогда не был силен в математике и предупреждал об этом милорда. Вот письма совсем другое дело.

Эмма подошла и взглянула на колонку доходов угольной шахты милорда, которую Джон пытался суммировать. Судя по количеству чернил, которые он потратил, и множеству клякс, ему это не удалось.

Что-то в ее взгляде насторожило секретаря.

— Вы, кажется, не боитесь их, мисс Лоуренс?

Эмма снова наградила его ласковой улыбкой.

— Мой отец, по каким-то своим причинам, настаивал, чтобы я учила математику так же прилежно, как и письмо. Да, я не боюсь их. Хотите, я сложу эти цифры? Как только вы поймете, что это не трудно, у вас не будет проблем. Вы спокойно продолжите работу.

Заметив заинтересованность Бассета, Эмма решила, что сможет оградиться от преследований, показав свою ученость. Она давно обнаружила, что мужчины не любят женщин, знающих больше, чем они сами.

Джон Бассет изумленно смотрел на нее. Женщина, умеющая складывать цифры! Что дальше? Он решил испытать ее. В конце концов, потом он сможет проверить ее работу.

— Почему бы нет? — сказал он, придвинув к ней гроссбух и вручив перо и листок бумаги, на котором делал заметки.

Эмма быстро и уверенно просуммировала колонку цифр. Похоже, что по меньшей мере на этой угольной шахте дела графа Чарда идут неплохо, возможно, и на других тоже. Дважды проверив результат, она так же быстро и уверенно написала под колонкой правильный итог.

Эмма вернула гроссбух Джону Бассету. Тот посмотрел на цифры, на Эмму и сказал печально:

— Да, и мне этот ответ казался правильным, но каждый раз, когда я проверял его, получались другие цифры. Вам, а не мне следовало бы вести бухгалтерские книги милорда. Или ему самому, он прекрасно считает.

И это сообщение стало сюрпризом для Эммы, готовой поклясться, что человек, которого она когда-то знала, не отличил бы плюс от минуса. Однако она ничего не сказала и молча смотрела, как Джон проверил ее сумму и признал, что она не ошиблась.

Ошиблась Эмма в другом. Если она думала, что ее привлекательность потускнеет после демонстрации математических способностей, то теперь стало ясно, что Бассет еще больше очарован ею. К несчастью. Поскольку Эмма смотрела на него как на друга и он совершенно не интересовал ее как мужчина: ни в качестве любовника, ни в качестве мужа.

Не успела она вернуть Джону гроссбух и сесть за большой стол для географических карт, решив просмотреть для начала тяжелый фолиант с описанием континентов, дверь библиотеки распахнулась, и вошел милорд. Мистер Кросс, сидевший за своим столом в дальнем конце комнаты, поднял глаза, слегка озадаченный видом трех посетителей сразу, поскольку в библиотеке редко бывало больше одного.

Милорд, одетый тщательнее обычного, сегодня мало был похож на сельского джентльмена: темно-зеленый фрак, белые панталоны, высокие начищенные черные сапоги, безукоризненная рубашка и галстук, завязанный не «кое-как», о чем вечно сокрушался его камердинер Луис Уайт, а ниспадавший модным водопадом. Отросшие за последнее время волосы были уложены в прическу а-ля Аполлон и блестели, как в дни юности. Однако лицо осталось твердым как гранит.

Все трое уставились на редкое видение городского денди. Он ответил немигающим, слегка надменным взглядом.

— Лорд Лафтон письмом известил меня, что приезжает сегодня с сестрой леди Кларой и ее компаньонкой мисс Стрэйт. Бен Блэкберн также приедет для еще одной консультации по проекту Джорди Стефенсона. Они прибудут… — он вытащил прекрасные золотые карманные часы с крышкой и сверился с ними, — примерно через полчаса. Их необходимо угостить чаем, а поскольку миссис Мортон уехала с визитом к жене викария, я прошу вас, мисс Лоуренс, оказать мне честь и принять гостей в ее отсутствие. Я приказал Кэтти присмотреть днем за леди Летицией. Ожидаю вас в главном салоне как можно быстрее. Будьте готовы принять их вместе со мной. Вы также должны быть за обеденным столом ровно в шесть часов.

После этой речи Эмма и Джон уставились на милорда еще пристальнее. Он не обратил на них внимания и повернулся к мистеру Кроссу:

— Думаю, что вам также следует присутствовать на обеде. Лорд Лафтон просил исследовать старые местные карты, собранные моим дедом. Какой-то лондонец купил Грейнджер-Холл и претендует на одну из угольных шахт лорда Лафтона. Думаю, мы сможем помочь лорду Лафтону в этом споре.

Милорд поклонился присутствующим и вышел из комнаты, оставив Бассета и мистера Кросса в крайнем изумлении.

— За то время, что вы здесь, мисс Лоуренс, произошло столько событий, сколько не случалось за последние пять лет, не так ли, Кросс?

— Ну, вряд ли я несу ответственность за визит лорда Лафтона и мистера Блэкберна, — воскликнула Эмма, не представляя, как сильно ошибается. Лафтон как раз ехал понаблюдать отношения между лордом Чар-дом и новой гувернанткой его дочери, а также помешать Бену Блэкберну выиграть пари!

— Да, действительно, — согласился Джон, не подозревавший, что он не единственный охотник на мисс Лоуренс. — Но уверяю вас, наша жизнь стала интереснее за последнее время. А теперь мы должны подчиниться приказу милорда и принять респектабельный вид.

Он помолчал и добавил:

— И еще одно. За все время, что знаю милорда, я никогда не видел его так шикарно одетым.

Эмма видела милорда и более шикарно одетым, и, когда он вошел, ей на мгновение показалось, что время повернуло вспять. Однако у нее не было ни малейшего желания обедать со знатными гостями милорда, о чем она и решила объявить ему немедленно.

Пробормотав «извините меня», она последовала за милордом, уверенная, что он направился в кабинет, свою любимую комнату. Там она и поговорит с ним.

Да, милорд уже был в кабинете и на стук в дверь крикнул: «Войдите». Он стоял с какими-то бумагами у стола и с удивлением смотрел на вошедшую с поклоном Эмму.

— В чем дело, мисс Лоуренс? Объяснение оказалось более трудным, чем надеялась Эмма. В своем элегантном костюме он выглядел грозным, как сам повелитель Вселенной. Тем не менее необходимо было высказаться, и она сглотнула комок в горле.

— Милорд, боюсь, что должна отклонить ваше любезное приглашение на вечерний прием.

Его брови поднялись еще выше.

— Исключено! Ваше присутствие абсолютно необходимо.

— Но мне нечего надеть по такому случаю.

— Ерунда! — Она никогда еще не слышала, чтобы он говорил так властно. — Полная чушь! Вы очаровательны в любой одежде!

Возразить было нечего, но она все же пробормотала:

— Боюсь, что леди Клара и ее компаньонка не одобрят моего присутствия.

Интересно, как высоко могут подняться его брови? Он положил бумаги и вышел из-за стола, встав прямо напротив нее.

— Вот это ваше соображение меня совершенно не волнует. Я лично не одобряю их присутствия, оно мне навязано. Я их не приглашал, хотя и не должен говорить так. Ваше присутствие мне необходимо по двум причинам: во-первых, чтобы сбалансировать число дам, а во-вторых, я хочу, чтобы за столом была хоть одна женщина, способная вести разумную беседу на разумные темы.

Леди Клара — утонченная леди, такая же бессодержательная, как большинство ей подобных, а миссис Мортон, добрая душа, совершенно не умеет беседовать, как вы прекрасно знаете. О мисс Стрэйт мне ничего не известно, и я хотел бы знать о ней еще меньше! Ваше присутствие необходимо для спасения моей души. И если вы будете артачиться, я поднимусь в классную комнату и стащу вас вниз, во что бы вы ни были одеты. Я ясно выразился?

Милорд подошел к ней опасно близко, она чувствовала его тепло, магнетизм и силу, внезапно обрушившиеся на нее.

— Да, милорд. Очень ясно. Я спущусь к обеду… подчиняясь вашей воле.

Как будто неожиданно осознав, как близко они стоят, он отодвинулся немного, не отрывая от нее взгляда восхитительно синих глаз, только и оставшихся от Доминика Хастингса, которого она когда-то знала.

— Можете появиться под зонтиком или со слугой с опахалом. Мне абсолютно все равно, лишь бы вы появились, — сказал он, посмеиваясь. — И если у кого-то хватит ума возражать против вашего присутствия, я их не задерживаю!

Так нельзя, ошеломленно думала Эмма. Так не годится. Куда все это заведет… и захочет ли она идти по этой дороге?

— Если вы будете оказывать мне особые знаки внимания, что подумают остальные?

— Нет, мисс Лоуренс. Вы не правы. За столом будут и мой секретарь, и библиотекарь, так что ваше присутствие не покажется странным, хоть вы и женщина. И вы окажете поддержку миссис Мортон. А теперь уходите. Я настаиваю на вашем присутствии в большом салоне, когда явится эта незваная компания, и я уверен, вы захотите надеть что-нибудь поярче серого платья и коричневого фартука, в которых обычно щеголяете.

Эмма, уже достигшая двери, не смогла удержаться от последнего выстрела. Она остановилась и мило сказала:

— Вы приводите меня в замешательство, милорд. Минуту назад вы сказали, что вам абсолютно все равно, что я надену. Вы передумали?

«Дерзкая девчонка!» — это все, чем он смог ответить, когда дверь уже закрылась за нею.

Теперь ей надо принять «респектабельный вид», как выразился Джон, и заменить миссис Мортон на чайной церемонии. Интерес но, что подумает компания лорда Лафтона, когда увидит ее! Эмма решила надеть свое лучшее летнее платье из скромного кремового муслина в лимонно-желтую полоску с бледно-лимонным поясом.

Когда Эмма вошла в гостиную, милорд одобрительно кивнул, а глаза Джона Бассета засверкали. Она выглядела так очаровательно, что прибывший лорд Лафтон сразу понял: Блэкберн, хоть и был пьян, не преувеличил прелестей гувернантки. Более того, лорд Чард никогда не выглядел так изысканно, и предстояло выяснить, не гувернантка ли вдохновила его на подобное совершенство.

Эмме было все равно, что думает о ней немолодой, толстый и до сих пор неженатый лорд Лафтон, напоминавший ей мистера Генри Гардинера. И говорил он с нею, как мистер Гардинер: снисходительно и шутливо, как разговаривают мужчины с женщинами, которых наметили себе в жертвы. Лорд Лафтон чуть дольше приличного задержал ее руку, пока милорд представлял мисс Лоуренс как замену отсутствующей миссис Мортон, любезно согласившуюся принять двух приехавших с ним дам.

Наследница Лафтона, действительно утонченная леди, холодно поклонилась Эмме и, глядя куда-то за ее плечо, протянула два пальца. Ее принимает гувернантка! Даже в отсутствие миссис Мортон это было крайне неприятно.

Эмма ожидала подобной реакции; и, если леди Клара не желала смотреть на Эмму, Эмма прекрасно рассмотрела и ее, и компаньонку, и ей не понравились обе.

Леди Клара, небольшого роста и некрасивая, была одета в пастельные тона: смесь бледно-голубого и бледно-розового. Неудачное сочетание при ярком румянце и недовольном выражении лица. Леди Клара казалась дешевой куклой на полке захудалой игрушечной лавки. И при этом она вела себя как избалованная красавица.

Отойдя от Эммы, она обратила все внимание на милорда, не взглянув на мистера Кросса, Джона Бассета и Бена Блэкберна, которого знала как одного из провинциальных друзей своего брата. Чард — совсем другое дело! И почему брат говорил, что он одевается как деревенщина? Он просто прекрасен. Воплощение модного совершенства.

Мисс Стрэйт, подруга леди Клары, как она предпочитала думать о 'себе, также ставила себя намного выше гувернантки. Она принадлежала к хорошему, хотя и малоизвестному семейству и играла в доме Лафтонов роль компаньонки, чтобы обеспечить себе доступ в высший свет. Мисс Стрэйт приехала в Лаудвотер не для того, чтобы болтать с кем-то чуть выше прислуги.

Удивительно, думала мисс Стрэйт, что Чард счел приличным ввести гувернантку в дамское общество. Его вынудило неудачное стечение обстоятельств: их приезд в отсутствие кузины, единственной леди в доме. Все это непременно изменится, когда Чард женится на леди Кларе. Мисс Стрэйт искренне желала этого, поскольку тогда, может, лорд Лафтон предложит ей заменить сестру в качестве хозяйки его поместья.