Не то чтобы он преследовал ее, но Лаудвотер в присутствии хозяина сильно отличался от Лаудвотера без него. Все подчинялись ему. Даже если еда подавалась в классную комнату, Эмма не могла не встретить его где-то в доме, хотя дом был достаточно велик.

Милорд интересовался образованием Тиш, и, судя по поведению девочки и миссис Мортон, эта привычка появилась у него недавно. Он приходил в классную комнату не только для того, чтобы поговорить с гувернанткой!

Через несколько дней после памятного обеда он зашел в классную комнату, где Эмма учила Тиш пользоваться глобусом. Он вошел так тихо, что ни Тиш, ни Эмма, поглощенные уроком, не заметили его.

Тиш занималась с удовольствием, и они обе рассмеялись, когда девочка ткнула пальцем в северную Англию, весело сказала: «Вот где мы живем» — и наклонилась к глобусу, чтобы лучше рассмотреть.

— Как вы думаете, если очень постараться, мы увидим папу на Помпее?

Эмма не успела ответить, поскольку милорд коротко хмыкнул и заметил:

— Тебе не надо вглядываться в глобус, чтобы увидеть папу, Летиция. Он здесь перед тобой, правда, не на Помпее.

Тиш восхищенно взвизгнула.

— Ну да, папа. Вряд ли ты смог бы въехать в классную на Помпее, не так ли, мисс Лоуренс?

— Конечно, — согласился отец, оседлав стул и положив голову на его спинку. — Хотя один наш невоспитанный предок имел привычку въезжать на своем боевом коне в замок, который стоял здесь до того, как твой прапрадедушка снес его, чтобы построить этот дом.

Глаза Тиш широко раскрылись, и Эмма не удержалась:

— Очевидно, это беспутный барон? Друг короля Иоанна?

Синие глаза милорда спокойно оглядели ее.

— Я вижу, Летиция, твоя гувернантка не зря пользуется библиотекой. Мистер Кросс говорит, что мисс Лоуренс много времени проводит за книгами в часы, свободные от ее обязанностей.

Эмма решила проявить упрямство. Контраст между прошлым и настоящим вносил в ее отношение к милорду напряжение, сравнимое лишь с напряжением, которое у милорда вызывала загадочная гувернантка.

Он уже понял, что ее полюбил весь дом сверху донизу. Джон Бассет явно увлекся ею, а Бен Блэкберн постоянно поддразнивал милорда и выискивал Эмму, чтобы поговорить с ней. Чем же вызвана подобная суета?

Милорд обдумывал все это, прикрыв глаза, когда Эмма с вызовом ответила:

— Можно сказать, милорд, что работа в библиотеке — часть моих обязанностей. Я должна узнать как можно больше о месте, в котором живу. Например, пока мистер Кросс не показал мне карты района, я представления не имела, что Лаудвотер так близко к Стене Адриана.

Удивительно черные по сравнению с белокурыми волосами прекрасные брови милорда приподнялись.

— А вы никогда раньше не были в Нортумбрии? Никогда не видели Стену? — Он повернулся к дочери: — Летиция, мы должны познакомить мисс Лоуренс со Стеной Адриана.

— И устроить пикник? — пылко воскликнула девочка. — Пап, давай устроим пикник у Стены!

— Когда я вернусь из Алника, — серьезно пообещал отец.

Эмма заметила, что он всегда говорит с Тиш вежливо и уважительно, как со взрослой. И это также изумляло Эмму. Она слишком хорошо помнила невнимательность Доминика Хастингса.

Тиш была явно разочарована.

— Ты опять уезжаешь, папа, и так скоро? Я хотела бы устроить пикник завтра.

— Дело прежде всего, как, несомненно, объяснит тебе мисс Лоуренс. — Пока Тиш говорила, милорд одобрительно листал тетрадку дочери, полную мудрых пословиц и изречений. — Летиция, я жалею, что не имел в твоем возрасте такого строгого наставника, как мисс Лоуренс, и в каллиграфии, и в нравственном отношении. Это уберегло бы меня от многих огорчений. А так: был предоставлен самому себе.

Эти слова вырвались у милорда очень легко, но Эмма почувствовала за внешне спокойной речью глубокое сожаление. Он положил тетрадку на стол и медленно произнес:

— Я доволен, что вы пользуетесь библиотекой, мисс Лоуренс, и советую воспользоваться также знаниями мистера Кросса. Он будет рад почувствовать, что работает для других, а не только для себя.

— Так он не работает на вас? — удивилась Эмма.

Милорд внимательно посмотрел на нее.

— О, он находит мне скучные книги и статьи Департамента сельского хозяйства по научному фермерству, да еще привез из Лондона трактат Артура Янга. Но главная его цель — заставить меня изучать труды епископа Батлера по теологии и мистера Юма по философии. Это его любимые науки.

Милорд заметил, что Эмму озадачило упоминание Артура Янга, и — шутливо разъяснил:

— Мистер Янг хорошо пишет на сельскохозяйственные темы, и, читая его, я компенсирую беспечно растраченную юность. Владелец такого количества земли должен знать, как лучше ее использовать. Мой агент говорит, что овцы в этих местах лучшая сельскохозяйственная культура, но я должен убедиться сам. По моему мнению, лучшая культура — уголь!

— Уголь и овцы — не культура, папа, — вмешалась Тиш. Теперь озадаченной выглядела она. — Мисс Лоуренс составила мне список главных сельскохозяйственных культур северных графств, и в нем нет ни угля, ни овец.

Взрослые улыбнулись, и милорд ответил все так же шутливо:

— Но ведь их находят в поле, Летиция, как пшеницу и ячмень. Давай спросим мисс Лоуренс, можно ли называть их сельскохозяйственными культурами. — И он перевел синий, слегка насмешливый взгляд на Эмму.

Эмме стало весело, но она сохранила выражение лица и тон, по ее мнению, подобающие учительнице, и торжественно ответила:

— Сельскохозяйственная культура растет, и овцы растут. Это у них общее, правда, овцы могут передвигаться. В некотором смысле их можно считать сельскохозяйственной культурой. Но уголь? Нет, я не думаю, что мы с Тиш согласимся с этим утверждением. Вероятно, папа не называл бы овец и уголь культурами, если бы ему посчастливилось в детстве учиться у меня!

— О, папа многое бы делал иначе, если бы у него был хороший учитель, — весело объявил милорд, удивляясь, почему он чувствует необходимость бросать вызов мисс Лоуренс, как и она ему. Ну, во всяком случае, они развлекли Тиш и кое-чему научили ее… да, откуда взялось это прозвище? Несомненно, от обожаемой всеми мисс Лоуренс.

Пора ему уходить. Его интерес к гувернантке наверняка рано или поздно будет замечен, если он зайдет слишком далеко… А что, собственно, он имеет в виду? Во всяком случае, он не сможет «зайти слишком далеко», пока будет в Алнике, встречаясь в «Белом лебеде» с лордом Лафтоном и Беном Блэкберном и обсуждая успехи Джорджа Стефенсона.

Лорд Лафтон наотрез отказывался посещать Лаудвотер, но не потому, что имел что-то против поместья или его хозяина, а потому, что никогда ни к кому не ездил и никого не приглашал к себе. Для деловых встреч он предпочитал гостиницы и адвокатские конторы.

Интересно, что бы подумал лорд Лафтон о мисс Лоуренс? С этой мыслью милорд сел в карету, направлявшуюся в Алник, и забыл на время о гувернантке. Вернее, постарался забыть.

Он все еще думал о ней, вернувшись домой через неделю, на этот раз не среди ночи, а поздним утром. Он позвал в кабинет Джона Бассета, чтобы продиктовать письмо в Киллингворт Джорджу Стефенсону и, наконец, договориться о встрече.

Он, Блэкберн и Лафтон провели переговоры с владельцами земель и угольных шахт в окрестностях Стены Адриана: сэром Томасом Лидделом, сэром Джоном Бондом и мистером Дамианом Хоулдсвортом — относительно нового локомотива Джорджа Стефенсона. Руководителем проекта выбрали сэра Томаса. У землевладельцев — капитал, у Стефенсона — знания.

Решающим оказалось мнение мистера Хоулдсворта, недавно вернувшегося из Соединенных Штатов, где прогресс и наука шли. рука об руку, а состоятельные люди не считали зазорным пачкать руки, приумножая свои богатства или, как в случае с милордом, спасая поместья.

Закончив диктовку, милорд выглянул в окно и увидел бегущую через парк хохочущую Тиш с воздушным змеем в руке, мисс Лоуренс и всегда сопровождавших их Кэтги, няню и лакея Джека.

Как грациозна мисс Лоуренс! Даже в давно немодных скромном бледно-голубом платье и маленькой соломенной шляпке с темно-синими лентами она излучает достоинство и элегантность. Мисс Лоуренс взяла у Джека зонтик и села на одну из скамей, расставленных по парку.

Через минуту появилась маленькая процессия. Впереди — миссис Мортон под зонтиком, за нею — лакеи с маленьким столом и небольшой отряд слуг с блюдами, серебром и фарфором, необходимыми для легкого завтрака.

— Простите меня, старина, — поспешно сказал милорд, оглядывая себя в зеркало и удостоверяясь, что путешествие не оставило заметных следов. — Кажется, на задней лужайке собираются перекусить. Лакеи только что вынесли все для чая, и я хочу подкрепиться. Присоединяйтесь к нам, когда закончите работу.

И он вышел из комнаты с таким видом, будто направлялся на аудиенцию к самому принцу-регенту.

Джон Бассет удивленно поднял брови. Что же заинтересовало его флегматичного хозяина? Завтрак на лужайке! Кто бы мог ожидать такого рвения от человека обычно немногословного, избегающего общества! А ленч на свежем воздухе и в компании еще недавно он счел бы наказанием.

Бассет подошел к окну как — раз в то мгновение, когда милорд появился на лужайке и поклонился мисс Лоуренс. Она уже сняла шляпку и отложила зонтик, поскольку сидела в тени высоких кедров. Еще одна флотилия лакеев вынесла стулья, и милорд, усевшись, принял чашку чая из рук миссис Мортон. Тем временем появилась Тиш со своим змеем и приветствовала отца радостным визгом.

Так вот откуда ветер дует. Джон готов был держать пари, что не чай, а мисс Лоуренс была приманкой для его хозяина! Джон старательно, но как можно быстрее, закончил письмо и поспешил на лужайку. Если он выглядел печальным, то потому, что, познакомившись с мисс Эммой Лоуренс и подтвердив первое впечатление беседами с нею, решил, что она могла бы стать ему подходящей женой.

А что мог предложить ей милорд, граф Чард? Вряд ли он женится на ней, какой бы подходящей она ни была. И о чем милорду разговаривать с нею! Насколько Джон Бассет знал милорда, тот не был мастером легкого разговора и не владел искусством флирта.

— Кажется, в глубине страны погода теплее, чем на побережье, мисс Лоуренс, — заметил милорд, что едва ли могло сойти за умную беседу с привлекательной женщиной. Хотя, в чем состояла ее привлекательность, милорд до сих пор не понимал.

Тиш выручила отца:

— Ты приехал раньше, чем обещал, папа. Ты говорил, что уедешь больше чем на неделю.

— Неужели? Ну, дела шли хорошо, мы быстро справились, и вот я здесь, завтракаю с тобой на лужайке. Чья это была идея? Ваша, миссис Мортон?

Миссис Мортон, пораженная появлением милорда в их компании, ответила не сразу:

— Видите ли, милорд, можно сказать, что мисс Лоуренс и я пришли к общему решению: Тиш хотела запускать змея, день теплый, и ленч на свежем воздухе показался привлекательнее, чем в доме.

Беседа была крайне банальной, а мисс Эмма Лоуренс до сих пор не вымолвила ни слова. Просто сидела безмолвным сфинксом, занесенным в дикую Нортумбрию из египетских песков.

— Значит, вы, мисс Лоуренс, предпочитаете еду на свежем воздухе?

Теперь она будет вынуждена ответить ему, обратить на него большие темные глаза. Он не будет видеть ее совершенный профиль, зато услышит мелодичный голос.

— У меня мало подобного опыта, милорд, но этот ленч кажется достаточно приятным.

Если он предпочитает банальности, она может отвечать тем же.

— Мисс Лоуренс, в наших предыдущих беседах вы предлагали мне точные ответы и критические суждения. И сейчас мне слышатся критические нотки в вашем голосе. Я прав?

Он так увлекся, поддразнивая Эмму, что не заметил проницательного взгляда миссис Мортон и недоуменного, если не сказать больше, выражения лица подоспевшего Джона Бассета.

— Вы наблюдательны, милорд, — серьезно ответила Эмма. — Признаю, что думала, стоит ли наше милое развлечение той тяжелой работы, которую пришлось выполнить вашим слугам.

Подобные мысли никогда бы не пришли в голову прежней Эмме, но восемь лет, проведенные в роли гувернантки, между прислугой и знатью, чужой и тем и другим, показали ей, как много изнурительных усилий требуется для обеспечения приятной жизни хозяев.

— Вы должны признать, мисс Лоуренс, что, хотя труд слуг в Лаудвотере нелегок, это лучше, чем жить полуголодной жизнью на пособие по бедности, как приходится многим, менее удачливым.

На такой обоснованный ответ трудно было что-то возразить.

— Но это не причина, чтобы обращаться с ними как со скотом. Хотя, надо отдать вам должное, милорд, вы относитесь к прислуге добрее, чем любой из моих прежних хозяев.

Милорд склонил голову, а Джон Бассет, только что принявший чашку чая из рук миссис Мортон, которая слушала с раскрытым ртом якобинские ереси мисс Лоуренс (да еще перед самим милордом!), пылко воскликнул:

— Я подтверждаю ваши слова. И к тому же весь кухонный персонал собирается завтракать на свежем воздухе, может, конечно, не в такой роскоши, как мы.

Милорд и Бассет улыбнулись Эмме не снисходительно и не очень серьезно, а так, как улыбнулись бы приятному собеседнику-мужчине. Почему-то Эмма почувствовала волнение. Она посмотрела в глаза милорду и впервые открыто улыбнулась ему.

Ее улыбка странно подействовала на него. Во-первых, ее лицо преобразилось, как будто зажгли свечу в темной комнате, а во-вторых, у него появилось удивительное ощущение «deja vu»1. Как будто она так улыбалась ему раньше. Мелькнуло какое-то давнее воспоминание, но, пока он пытался удержать его, улыбка исчезла. И девушка снова стала незнакомой мисс Лоуренс.

Милорд знал, что миссис Мортон и Джон Бассет наблюдают за ним, и все же сказал:

— Вам надо улыбаться почаще, мисс Лоуренс. Улыбка вам идет.

Эмма смутилась. Комплимент милорда был таким личным, какие джентльмены не делают дамам ни в компании, ни наедине. И слушатели наверняка это отметили.

— Вы должны благодарить красоту дня за мою улыбку, милорд, — сказала она, просто чтобы что-то сказать.

Шутливый тон обычно был несвойственен милорду, и его секретарь и домоправительница старательно воздерживались, чтобы не вылупить на него глаза.

— А приятную компанию, мисс Лоуренс?

— И приятную компанию, и Тиш… прошу прощения, леди Летицию.

— Не надо извинений. Мне самому нравится имя «Тиш». «Леди Летиция» слишком официальное обращение для такого маленького ребенка.

И теперь наконец он встал. Иначе кто знает, сколько еще он выдаст своих мыслей и чувств, обычно глубоко спрятанных! Он находит эту сдержанную молодую женщину все более и более привлекательной. И кого же она ему напоминает?

Сопровождаемый дочерью с ее змеем, он шел к дому. Солнце золотило его волосы.

Глядя ему вслед, Джон Бассет печально думал, что, если милорд, говоря высоким стилем, решит заманить мисс Лоуренс в свои сети (не может же он настолько серьезно заинтересоваться ею, чтобы жениться!), у бедного секретаря не останется никаких шансов.

Мисс Лоуренс возбудила интерес к своей персоне не только в Лаудвотере. Бен Блэкберн и лорд Лафтон коротали время за бутылкой в гостинице, откуда недавно уехал Чард.

— Угрюмый парень этот Чард, — заметил лорд Лафтон, поднимая бокал к свету и восхищаясь цветом портвейна. Портвейн — напиток для мужчин, а всякое другое вино — для мальчишек, любил он говорить. — Настоящий монах, если верить слухам. Пора ему завести женщину. Не слышал ни об одной после смерти его жены.

Бен, уже полупьяный, рассмеялся.

— Может, он скоро исправится, Лафтон. Кто знает?

Лафтон с преувеличенной осторожностью поставил бокал на стол.

— Есть доказательства, старина?

— Ну, у его дочери новая гувернантка. Скромное создание. Но не так проста, как кажется. По меньшей мере Чард так думает.

— Неужели? Вы серьезно это говорите?

— Очень… серьезно… очень. — Портвейн подействовал на речь Блэкберна. — Вот что я вам скажу… я сам думаю там порезвиться.

— Хотите пари? Бьюсь об заклад, что ни он, ни вы не затащите в постель эту гувернантку. Принимаете?

— Почему бы и нет? Ставлю двадцать гиней на то, что я добьюсь ее первым, — сказал Блэкберн после еще одного большого глотка.

— Лучше пятьдесят, — возразил Лафтон, более богатый, чем его приятель.

— Круто, но я принимаю. — Бен подумал и глуповато продолжил: — За такую ставку я постараюсь. Один из нас ее точно добьется. Давайте пожмем руки и запишем условия, а то забудем спьяну.

Так они и сделали. И прикончили остаток портвейна, а потом еще бутылку, а на следующий день отправились каждый в свое поместье с сильной головной болью и столь же сильным желанием не проиграть пари.

Желание это оказалось таким сильным у далеко не бедного, но очень скупого лорда Лафтона (он не желал терять даже такую ничтожную сумму, как пятьдесят гиней), что он решил немедленно воплотить в жизнь другой давно задуманный план.

Его младшая сестра леди Клара была его наследницей, и он счел, что настал подходящий момент нарушить давнюю привычку и нанести длительный визит в Лаудвотер. Леди Клара в качестве богатой невесты может отвлечь внимание Чарда от гувернантки.

И для большего удовольствия в письме к Чарду он предложил пригласить Бена Блэкберна. Пусть победит лучший! Кто лучший и кто должен победить, лорд Лафтон не совсем понимал, зато он сам сможет внимательно разглядеть гувернантку.