- Спасибо, я не надеялся увидеть их так близко.
      - Вам еще следует проследить за их водворением в сейф.
      - Если позволите.
      Уинтер Моррис засуетился. Джереми, поколебавшись, водрузил сокровище на журнал Перигрина. После короткой дискуссии с ассистентом, который так и не ушел, по поводу температуры и пожарной безопасности, маленькая процессия двинулась к нише. Джереми нес журнал.
      - Направо, - неизвестно зачем скомандовал Моррис. Панель в стене была раздвинута, открывая доступ к двери сейфа. Джереми выдвинул черную вельветовую подставку, бережно уложил на нее перчатку, а по краям - два листочка, пробормотав:
      - Надеюсь, ворс достаточно плотный, чтобы они не соскользнули. Поверхность пришлось сделать наклонной для удобства осмотра.
      С этими словами он осторожно задвинул подставку на место и спросил:
      - Как работают передние двери?
      - Рубильник слева, - ответил Моррис, - на стене. Показать?
      - Пожалуйста, Уинти.
      Моррис запустил пальцы между сейфом и стеной. Включилась подсветка, и стальные панели с тихим шелестом разошлись.
      - Ну как?
      - Нам же отсюда не видно, Уинти, - отозвался Перигрин. - Давайте выйдем и посмотрим.
      - Выходите, выходите, - подхватил Джереми. - Заодно подскажете, увеличивать ли наклон подставки или нет. Посмотрите с разных точек зрения.
      - "Три мудреца в одном тазу" <Строчка из английской детской песенки> ? улыбнулся Аллен. Джереми непонимающе уставился на него, затем тоже улыбнулся:
      - Нет, суперинтендант, грозы не будет. Эмилия, дорогая, встаньте, пожалуйста, на пороге, чтобы послужить связной между нами.
      - Хорошо.
      Мужчины разошлись в разные стороны. Моррис пересек круглое фойе, Перигрин встал на лестничной площадке, а ассистент спустился на несколько ступенек. Аллен тоже вышел и остановился посередине фойе. Он понимал, что никто из этих людей, исключая, быть может, ассистента, не держится так, как обычно, что все они взвинчены до предела. Премьера есть премьера.
      - Наклони побольше, Джер, - раздался голос Перигрина. - И подними их повыше.
      Ассистент на лестнице пробормотал что-то неразборчивое.
      - Что, что? - закричал Джер.
      - Он говорит, что снизу видно плохо, но этого вряд ли удастся избежать, перевела Эмилия.
      - Минуточку... Сейчас... Ах, черт, соскользнули!
      - Помочь? - спросила Эмилия.
      - Да нет, не надо. Скажи им, пусть стоят, где встали. Аллен подошел поближе к нише. Джереми Джонс стоял на коленях и осторожно расправлял перчатку и листочки на вельветовой поверхности, затем обреченно пробормотал:
      - Я так надеялся обойтись без этого проклятого полиэтилена!
      При этом он уже закреплял прозрачную пленку затянутыми вельветом кнопками, а закончив, вздохнул и аккуратно задвинул подставку внутрь сейфа почти вертикально. Наблюдатели хором издали возглас одобрения.
      - Им нравится, - передала Эмилия.
      - Закрывать дверь?
      - Да.
      - Окончательно?
      - Уинти говорит, что да.
      Джереми закрыл стальную дверь и покрутил замок - Ладно, теперь посмотрим.
      Они с Эмилией вышли из ниши.
      Аллен выступил из своего укромного уголка, еще раз открыл панель в стене и взглянул на сейф. Сейф был тщательно заперт. Он закрыл панель, повернулся и обнаружил примерно в тридцати футах мальчика, который наблюдал за ним, засунув руки в карманы. Аллену показалось, что ребенку лет двенадцать и одет он для своего возраста чересчур модно.
      - Привет. Откуда ты взялся?
      - Это вас, знаете ли, не касается, - ответил мальчик.
      Аллен направился к нему. "Симпатичный большеглазый мальчик, но не очень-то вежливый", - решил он по дороге.
      - Можно спросить, на что вы уставились, если это не чересчур грубо? продолжил ребенок, тщательно выговаривая слова.
      - На тебя, - ответил Аллен.
      - Где суперинтендант Аллен? - донесся с площадки голос Перигрина.
      - Здесь! - откликнулся Аллен, поворачиваясь на зов.
      - Ой, прошу прощения, - сказал Тревор Вере. - Вы, наверное, тот шпик из Ярда, а я-то уж подумал!.. Манеры у вас...
      Аллен вышел в фойе. К компании собравшихся перед перчаткой успели присоединиться Дестини Мейд с Маркусом Найтом. Желтый и черный фон геральдические цвета джентльмена из Варвикшира, два пожелтевших листка с выцветшими строчками и маленькая детская перчатка - в освещенном окошке над верхней площадкой лестницы.
      Джереми приволок из кабинета свою экспликацию в рамке и торжественно повесил ее ниже витрины.
      - Великолепно, - сказал ассистент из музея. - Примите мои поздравления, мистер Джонс. Ваша экспозиция безупречна.
      Он сунул в нагрудный карман расписку и откланялся.
      - Блестяще, Джер, - сказал Перигрин.
      В фойе прогулочным шагом вышел Тревор Вере и изящно облокотился на перила.
      - А по-моему, любой громила взломает этот ящик с закрытыми глазами. Плевое дело.
      - Что ты тут делаешь, Тревор? - сурово спросил Перигрин. - Тебя не приглашали.
      - Я только заглянул за своей корреспонденцией, мистер Джей.
      - Почему ты не в школе?
      - Ночью у меня был приступ, мистер Джей. В школе понимают.
      - Тебе совершенно нечего делать в театре. Ступай домой и отдохни.
      - Хорошо, мистер Джей. - Фотогеничное лицо Тревора просияло лукавой улыбкой кумира публики. - Желаю вам, пьесе и всем-всем-всем сказочного успеха. Мамочка тоже желает.
      - Спасибо. Поздравления потом. А пока беги. Продолжая улыбаться, Тревор поплыл вникло лестнице.
      - Любимая обезьянка, - ядовито пробормотал Джереми.
      - Уинти, на улице люди с камерами, - сообщила Эмилия.
      - Пресса, - сказал Моррис. - Им нужны снимки людей, разглядывающих реликвию. Дестини и Маркус собираются позировать.
      - Что будет совсем не просто среди такого развала, - заметил Найт.
      - Сейчас уберут.
      - Слушайте, - внезапно встрепенулся Джереми. - Надеюсь, кто-нибудь знает, как обращаться с сейфом? Я ведь его запер.
      - Не волнуйся, - тут же откликнулся Моррис, чья реакция на премьеру, очевидно, выражалась в повышенной активности. - Я знаю. Гринслэд мне все растолковал, а тип кода предложил, разумеется, сам Великий Человек. Понимаешь, все держится на слове. Нужно задумать слово из пяти букв...
      Внизу хлопнули двери, и в фойе устремилась масса народу с камерами.
      - ..каждая из которых обозначается цифрой. Мистер Кондукис сказал, что, по его мнению, самым подходящим словом...
      - Мистер Моррис!
      Уинтер Моррис замолк и круто развернулся. За его спиной стоял Аллен.
      - Скажите, - спросил он, - давно ли установлен сейф?
      - Три или четыре дня тому назад. А что?
      - Вы обсуждали механизм замка с вашими коллегами?
      - Ну.., я.., только в общих чертах, знаете ли, в общих чертах.
      - Вам не кажется, что лучше было бы никому не называть слова из пяти букв?
      - Ну я.., то есть, мы все.., э-э...
      - Таковы самые обычные меры предосторожности.
      - Да, но.., мы же не такие... То есть мы все...
      - Исключительно в качестве наглядного примера, - сказал Аллен и написал что-то на конверте. - Комбинация основана на одном из этих слов?
      - Господи! - пробормотал Моррис, взглянув на конверт.
      - На вашем месте, - веско произнес Аллен, густо зачеркивая написанное и пряча конверт в нагрудный карман, - я бы выбрал менее очевидное кодовое слово, изменил комбинацию и запомнил ее намертво, нигде не записывая и никому не называя. Учтите, я советую совершенно серьезно. А сейчас вас, кажется, ждут, добродушно добавил он.
      Суперинтендант подождал, пока сделают снимки. Его ничуть не удивило очередное появление Тревора Вере, который оживленно болтал с газетчиком и явно старался ему понравиться. Затем сей юный гений сосредоточился на созерцании перчатки, прижавшись щекой к щеке Дестини Мейд, обнимавшей его с истинно материнской нежностью под вспышки магния и щелчки камер.
      Этот снимок, оказавшийся лучшим из всех, появился под заголовком: "Молодой актер Тревор Вере, Дестини Мейд и перчатка Шекспира". "Она настолько трогательна, что хочется плакать", - говорит юный Тревор.
      ***
      Перифин ответил на полдюжины чрезвычайно умных вопросов, но до конца своей жизни так и не мог вспомнить, каким образом, затем поклонился и отступил назад. В зеркале задней стенки бара отразился высокий перепуганный молодой человек во фраке. Двери театра распахнулись, и здание наполнилось гулом публики, Мистер Кондукис олицетворял собой сразу несколько слоев общества.
      - Желаю успеха, - произнес он.
      - Сэр.., я не могу отблагодарить вас...
      - Это совершенно излишне. Мне пора. Мистер Кондукис занимал королевскую ложу. Перигрин двинулся к левым дверям.
      - Самого большого успеха, - пожелал чей-то бас.
      Мистер Джей поднял взгляд на аристократа в белом галстуке, ведущего под руку красивую леди, и узнал суперинтенданта Аллена.
      Они тоже удалились.
      Сквозь закрытые двери зрительного зала до Перигрина донесся гимн. Он чувствовал себя самым заброшенным существом на свете.
      Когда публика заняла свои места, он тихонечко проскользнул в директорскую ложу. Джереми уже был там.
      - Ни пуха...
      - К черту...
      ***
      "Мистер Перигрин Джей сумел удержаться на узкой тропе между тюдоровским лоском и неубедительным осовремениванием. Его диалоги правдивы и неожиданно глубоки, без признаков слащавой сентиментальности. Никогда еще со времен написания семьдесят девятого сонета гнев оскорбленного сенсуалиста не был показан столь..."
      "После шумихи, поднятой ретивыми агентами до открытия, я боялся премьеры в новоиспеченном "Дельфине". Однако она ничем меня не оскорбила. Она дала наслаждение, даже, может быть, воодушевление".
      "Маркус Найт сделал невероятное. Он создал подлинный образ Поэта..."
      "Феноменальная предпремьерная реклама, как оказалось, вовсе не имела своей целью сбыть негодный товар. Пьеса вполне может стоять на своих собственных ногах..."
      "Что, и четырех слов нет? Никакой зацепки? Крючочка? Ладно. Но ты, парень, держись..."
      "Чуткое, свободное и в то же время почти хирургически точное прочтение Перигрином Джеем образа Шекспира потрясает своей драматической насыщенностью. Оно волнует и доставляет наслаждение..."
      "Громко заявившая о себе пьеса вносит свой вклад в тщательное исследование и обличение нравов британского среднего класса..."
      "...Встреченная в фойе мистером Вэссилом Кондукисом и препровожденная им в ложу, великолепно убранную ландышами, она была одета..."
      "Это - пойдет".
      ***
      Спустя шесть месяцев Перигрин положил письмо на стол, за которым завтракал, и перевел взгляд на Джереми.
      - А вот и оно.
      - Что именно?
      - Решение. Кондукис решил продать. Американскому коллекционеру.
      - Боже мой!
      - Новость, как всегда, до нашего сведения довел Гринслэд. Переговоры достигли той стадии, когда он считает весьма возможным их завершение, о чем и решил уведомить меня.
      Краснота, заливавшая щеки Джереми, медленно добралась до его лба.
      - Вот оно что, - медленно произнес он. - Этого не будет. Этого просто нельзя допустить. Он - чудовище!
      - Похоже, что "Б.М." и "В, и А." расстреляли все свои патроны. Британский синдикат тоже выбыл из игры.
      - Но зачем?! - взвыл Джереми. - Он и так набит деньгами! Уже не имеет значения, сколько их! Да и на черта они ему?! Ну, предположим, ему надоело. Так что же? Отдай. Отдай их нации. Тебя сразу сделают пэром, и привет!
      - Ишь раскомандовался. Он поступит так, как сочтет нужным.
      - Перри, ты обязан с ним встретиться! После всего, что дал ему ты и "Дельфин"... Ведь шесть месяцев аншлага, а билеты до сих пор распроданы на несколько недель вперед! Прибыль, пусть и небольшая. А какой престиж! В общем, все!
      - И сверх того - кошачьи концерты.
      - То есть?
      - Я говорю о состоянии труппы. Дестини крутит с Гарри Гравом. Гертруда и Марко бесятся... И так далее.
      - Хочешь сказать, что я безуспешно волочусь за Дестини? Так не стоит запинаться. Уверяю тебя, я не стану встревать в битву гигантов.
      - Извини, Джер.
      - Пустяки. Главное, чтобы ты принялся за Кондукиса.
      - Не могу.
      - Господи помилуй! Почему?!
      - Я же тебе говорил, Джер. У меня от него мурашки по телу. Я ему ничего не должен и не желаю быть ничем обязанным. И уж совсем мне не нравится мысль отправиться к нему со шляпой в руке, чтобы попросить о чем-нибудь.
      - Да почему же?
      - Потому что я могу это получить.
      - Ладно, пусть он не старый чудак, как ты утверждаешь. Согласен. Ну и что из того? Ты разделяешь мои чувства по отношению к реликвиям - сам так говорил. Следовательно, они должны остаться у соотечественников Шекспира - в его родном городе, в стране, в общем - здесь. Итак?
      - Я больше не могу просить. Я уже пытался, помнишь? Когда он пришел в "Дельфин". Я пел и плясал вокруг него, а он, как щенка, ткнул меня носом в мое место. Я больше не хочу.
      - Тогда, клянусь Богом, я сам займусь этим! - заорал вышедший из себя Джереми.
      - Тебя не пустят.
      - Я буду сидеть на ступеньках его особняка.
      - Одеяло захвати.
      - Если понадобится, я захвачу даже кузнечный молот!
      Поведение Джера настолько соответствовало полушутливым предсказаниям Эмилии, что Перигрин счел долгом оставить этот несколько балаганный тон.
      - Спусти пары. Ты несешь чепуху и прекрасно это понимаешь.
      Разыгрался превосходнейший скандал. Они орали друг на друга до тех пор, пока не появилась служанка - весьма респектабельная особа, которая приходила уже не только утром. Пришлось молча слоняться по заново обставленной квартире, сунув в рот трубки и стараясь не встречаться глазами. Перигрин вскоре почувствовал раскаяние. Он сам серьезно влюбился в Эмилию Дюн, встречая с ее стороны весьма скромное поощрение, и потому искренне жалел попавшего в рабство Джереми, ставшего жертвой Дестини. Оба они, как и большинство их сверстников, были гораздо более циничны на словах, нежели в сердечных делах, где вели себя порой глуповато.
      Джереми скоро прекратил бегать по комнате и позвал:
      - Эй!
      - Эй!
      - Слушай, я слегка погорячился.
      - Вовсе нет, Джер.
      - Да. Я не учел последствий сидячей забастовки.
      - ?..
      - Как правило, это никому не нужное упражнение, - в голосе Джереми, пристально глядящего на своего друга, появилась странная нотка.
      - Я не понимаю!..
      - Неважно. Выкинь из головы.
      - Хорошо, - сказал растерявшийся Перигрин. - Мне осталось только добавить, что вещи будут вынуты из сейфа на этой неделе и заменены увеличенным фотоснимком. За ними прибудут из офиса.
      - А куда их денут?
      - Гринслэд пишет, что временно реликвии будут храниться в сейфе. Скорее всего их продадут частным образом. Впрочем, если они будут выставлены на Сотсби, результат окажется тем же. Масса желающих их заиметь.
      Джереми громко расхохотался.
      - По-моему, ты рехнулся, - только и сказал Перигрин.
      ***
      Последний вечер перед тем, как реликвии должны были покинуть "Дельфин", был по-предгрозовому душен. Гроза действительно разразилась, когда на сцене шел третий акт. Гром с небес грянул прямо над крышей театра в самый подходящий момент, что произвело почти мистическое впечатление.
      - По-видимому, наверху слегка перестарались, - обратился Моррис к Перигрину. Они сидели у себя в кабинете за стаканчиком виски.
      Еще несколько грозных раскатов - и хлынул ливень. Перигрин вышел в круглое фойе. Джоббинс был на своем посту рядом с витриной.
      Перигрин постоял у двойных дверей в зрительный зал. До него донесся знакомый диалог, который вели как бы бесплотные голоса. Мистер Джей взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Пора.
      Он пожелал Джоббинсу доброй ночи и спустился по лестнице. Машины, ожидающие хозяев на Причальной набережной, мокро блестели. Глухо шумела река. Капельдинер стоял наготове, чтобы вовремя распахнуть входные двери. Перигрин тихонько прошел на другую сторону здания. Там, на фоне полукруглого окна своего дома в Варвикшире, сидел, склонив голову над сонетом, великий человек из Стратфорда. Когда занавес пошел вниз, явственно стал слышен как бы скрип его пера по пергаменту.
      В задних рядах послышались всхлипывания женщин. Затем они высморкались, спрятали носовые платки и принялись бешено аплодировать.
      Перигрин побежал к служебной двери. Дождь, как ни странно, успел прекратиться. Перигрин собирался сказать пару слов осветителю, забывшему включить один из цветных прожекторов. Справившись с этим, он некоторое время постоял, прислушиваясь к знакомым звукам суеты в гримерных и фойе. Из-за реликвий после каждого спектакля здание тщательно осматривали. До Перигрина донеслись голоса служащих театра, которые двигались по партеру и ложам, закрывая кресла чехлами. Помощник режиссера проверял помещения за сценой. Когда все закончилось, люди стали постепенно расходиться.
      Дестини, как всегда, окружала толпа поклонников. Мистер Джей слышал заразительный смех Гарри Грава и восклицания гостей. Показалась разгневанная Гертруда Брейс, вслед за ней - Маркус Найт. Перигрин посоветовал им выйти через главные двери, чтобы миновать давку в переулке.
      Они молча согласились. Похоже, между Гертрудой и Марко образовалось нечто вроде настороженного союза. Наверное, решили затеять кампанию против Дестини и Гарри Грава.
      Спокойный и, как всегда, одинокий Чарльз Рэндом удалился через служебную дверь, а затем появилась Эмилия.
      - Привет, - сказала она. - Вы решили заночевать здесь?
      - Я ждал вас. Не хотите ли поужинать в новом бистро на углу Причальной набережной? Название с претензией: "Молодой Дельфин". По случаю открытия оно работает дольше обычного, и хозяин просил меня заглянуть. Пойдемте, Эмили.
      - Спасибо, с удовольствием.
      - Как мило с вашей стороны! - воскликнул Перигрин. - И дождь, мне кажется, перестал. Подождите секунду, я взгляну.
      Он помчался к служебной двери. Вода все еще капала с карнизов, но над головой сияли звезды. В переулок вышла Дестини в сопровождении свиты модно одетых людей. Увидев Перигрина, она мановением руки остановила их и представила автора. Посыпались фразы типа "захватывающе", "обожаю" и "Боже мой". Затем они удалились, обходя лужи. В переулке прогремел голос Гарри Грава: "Если хотите, дорогая, я помчусь вперед и достану. Увидимся позже, мой ангел". "Только не задерживайся", - окликнула его Дестини. Вслед за тем взревел мотор спортивного автомобиля Грава.
      Перигрин сказал смотрителю, что он может запирать и уходить, а сам вернулся к Эмили. При этом ему показалось, что проходная дверь в переднюю часть здания слегка шевельнулась, словно кто-то вошел в нее и осторожно прикрыл за собой. Наверное, сквозняк.
      - У меня всегда бывает такое странное чувство, - сказала Эмилия, - что театр после нашего ухода начинает жить своей собственной жизнью.
      - Вторая реальность?
      - Да, и весьма впечатляющая. Можно даже услышать его дыхание.
      Будто в подтверждение фантазий Эмилии где-то вздохнул ветер.
      - Пойдемте, - предложил Перигрин. - Нас ждет прекрасная звездная ночь, а до угла набережной рукой подать.
      Он взял ее под руку и повел было к проходной двери, как вдруг оба услышали глухой стук.
      - Что это? - сказали они одновременно.
      - Звук из передней части здания? - спросила Эмилия.
      - Да. Наверное, Уинти или еще кто-нибудь.
      - Разве не все еще ушли?
      - Я думал, что все.
      - Что это было? Что за звук?
      - Похоже на хлопок сиденья, - неуверенно произнес Перигрин.
      - Да, похоже.
      - Подождите минутку.
      - Куда вы? - тревожно спросила Эмилия.
      - Взгляну, в чем дело.
      Перигрин открыл дверь. Маленькая винтовая лестница тонула в темноте, но у него в кармане был фонарик. Лестница соединяла ложи бенуара и балкон. Перигрин вышел в партер. В зале тоже было темно. Он опустил сиденье и дал ему захлопнуться. Тот же звук.
      - Эй! Кто здесь? - крикнул мистер Джей. Ответа не было.
      Он провел фонариком по стенам и рядам зачехленных кресел, затем прогулялся по центральному проходу и вышел в фойе. Оно было пустым, тускло освещенным. Дверь на улицу закрыта.
      - Джоббинс! - позвал Перигрин.
      - А? - откликнулся голос Джоббинса. - Это вы, шеф? Случилось что?
      - Я слышал, как хлопнуло сиденье. Ближе к сцене. На лестнице показался сам Джоббинс, в темно-коричневом сюртуке с черной и белой отделкой, фетровой шляпе и тапочках.
      - Господи! - воскликнул Перигрин. - На кого вы похожи! Где ваш коричневый котелок?
      - Опять вы, шеф? - пропыхтел Джоббинс. - Я бы переоделся, кабы знал. Уж простите мне этот горшок с полями. А пиджак - это подарок одного джентльмена, и очень кстати. Холодает. Ну, ничего, скоро станет полегче. - К его удивлению, Джоббинс толчком распахнул дверь, решительно вошел в зрительный зал и требовательно проревел:
      - Эй, там! Прочь отсюда! Вылезай! Слышишь?! Тишина.
      Затем донесся одинокий, встревоженный голосок Эмилии:
      - Что происходит?
      Она ощупью пыталась спуститься.
      - Все в порядке, - прокричал в ответ Перигрин. - Это долго не продлится.
      Затем он снова обратился к Джоббинсу:
      - В чем дело? Вам, похоже, не в диковинку.
      - Точно, - раздраженно подтвердил Джоббинс. - Все этот проклятый вундеркинд безобразит. Постоянно лезет, просто спасу нет.
      - Куда лезет?
      - А сюда, куда же еще. Его мамаша занята в кафе на той стороне реки. Кончает она в одиннадцать, вот ее солнышко и выплывает, чтоб встретить мамочку на углу. А до тех пор всюду шныряет, понимаете ли. Разбойника изображает. Знает, шельмец, что я не могу оставить свой пост, вот и прячется по темным углам да орет "Руки вверх!", "Бей их!", а сам ползает под сиденьями и хрипит, будто его душат. Уж он у меня захрипит по правде, попадись только.
      Откуда-то из-за сцены донесся заунывный вой, сменившийся взрывом загробного хохота, кошачьим мяуканьем и громким хлопком.
      - Слыхали? - сказал Джоббинс и со смаком выругался.
      - Сейчас я ему покажу! - пробормотал Перигрин, ринувшись было к запертым дверям.
      - Вам его не поймать, шеф, - просипел Джоббинс и откашлялся. - Уж небось улепетывает во все лопатки вдоль проулка. Мамаша встретит на углу, если трезвая.
      - Завтра шкуру с него спущу, - пообещал Перигрин. - Ладно, Джоббинс. Я позабочусь, чтобы вам больше не надоедали. Кроме того, это ваша последняя вахта у витрины.
      - Верно, сэр. Последний, так сказать, выход в этой эпохальной роли.
      - Еще раз доброй ночи.
      - Доброй ночи, шеф. Всего наилучшего. Перигрин вернулся в партер.
      - Эмилия?! Где вы, моя бедная девочка?
      - Здесь, - отозвалась Эмилия, поднимаясь по проходу.
      - Видели этого поросенка?
      - Нет. Я была у передних кресел. Он спустился с балкона. Я слышала, как он сходил по ступенькам.
      Перигрин взглянул на часы: пять минут двенадцатого.
      - Ну его, - сказал он, предлагая руку Эмилии. - Мы и так слишком задержались. В полночь бистро закроется. Пойдемте.
      Они захлопнули за собой служебную дверь. Ночь продолжала оставаться ясной и довольно теплой. Парочка поднялась по Причальной набережной и исчезла под неоновой вывеской нового бистро "Молодой Дельфин".
      Внутри оказалось людно, шумно и неожиданно темно. Единственным освещенным участком было рельефное изображение дельфина, плывущего впереди моторной лодки, а может, влекущего ее на буксире. Сновали два официанта, наряженные под рыбаков.
      Когда их глаза привыкли к полумраку, они обнаружили за столиком возле дельфина Дестини с тремя поклонниками. У нее был такой вид, словно она понятия не имела, как здесь оказалась.
      Эмилия с Перигрином отдали дань фирменному блюду, выпили несколько бокалов, потанцевали и развеселились. Дестини с приятелями вскоре поднялись. Проходя мимо Эмилии и Перигрина, она бросила несколько невнятных реплик, и они удалились, громко обсуждая на ходу, какие угощения ждут их в квартире Дестини в Челси. Без десяти двенадцать Перигрин спросил:
      - Эмилия, почему вы так холодно-сдержанны в старом "Дельфине" и так милы в "Молодом"?
      - Частично из-за вашего положения, а кроме того, я и здесь не слишком-то иду навстречу.
      - Нет, идете. Помните, когда мы танцевали...
      - Мне хорошо, и я сочла себя обязанной показать это.
      - Эмилия, я вам нравлюсь?
      - Даже очень.
      - Только не произносите это так легкомысленно. Ваш тон убивает.
      - Извините.
      - Но что вы разумеете под моим положением? Боитесь услышать, что, мол, своей карьерой она обязана благосклонности автора-режиссера?
      - Боюсь.
      - Какая чудовищная глупость! "Говорят..."! Ну и путь себе говорят что угодно.
      - Вы так считаете?
      - Эмилия, вы гораздо красивее всех девушек, с которыми я был знаком прежде. Нет, не краснейте и не сердитесь. Я признаю, что вы не моя девушка. Но, Эмилия, - Перигрину пришлось напрячь голос, чтобы перекрыть визгливое крещендо саксофониста, - выслушайте меня! Я люблю вас.
      Маленький оркестр взорвался последним аккордом и замолчал. Последние слова Перигрина прозвучали во внезапной тишине как сольный номер.
      - Ну что ж, теперь ничего не остается, как только попросить счет, заметила Эмилия.
      Перигрин был настолько выбит из колеи, что безропотно подчинился. Они покинули "Молодой Дельфин", заверив встревоженного хозяина, что непременно вернутся.
      Перигрин с Эмилией намеревались пройтись до Блэкфрира, взять в гараже машину и доехать до Хэмпстеда.
      Однако на улице их встретил ливень.
      Оба были без плащей и без зонтиков. Пришлось остановиться у входа и подумать о такси. Перигрин вернулся в бистро и позвонил; ему ответили, что машина будет не раньше, чем через двадцать минут. Когда он вернулся к Эмилии, дождь немножко стих.
      - Знаете что, - сказал мистер Джей. - В моем кабинете найдется и зонт, и плащ. Давайте сбежим вниз по улице, достучимся до Джоббинса и раздобудем их. Ливень почти прекратился.
      - Давайте!
      - Только осторожнее, не поскользнитесь. Они помчались по Причальной набережной, завернули за угол и остановились перед "Дельфином", задыхаясь и смеясь одновременно.
      - Прислушайся! - воскликнула Эмилия. - Кто-то еще бежит под дождем.
      - Да, по переулку, куда выходит служебная дверь.
      - Верно.
      Все ближе и ближе слышались шаги по мокрой мостовой. Наконец бегун выскочил на набережную. Он тяжело дышал широко открытым ртом.
      Увидев их, он кинулся к Перигрину, вцепился в его пиджак и что-то невнятно забормотал. Это был их ночной сторож, сменщик Джоббинса.
      - Господи! - удалось в конце концов разобрать Перигрину. - Господи помилуй! Мистер Джей, о, Господи!
      - В чем дело? Да что такое?! Что случилось?!
      - Убийство, - проговорил сторож трясущимися губами. - Вот что случилось, мистер Джей. Убийство.
      Глава 6
      БЕЛА
      Пропуская их в служебную дверь, сторож - его звали Хокинс - все время визгливо всхлипывал, повторяя, что его никак нельзя винить за задержку, ну просто никак. Все знают, что ему становится плохо при виде крови. Больше ничего связного Перигрину, который тщетно пытался выяснить, кого убили, добиться от него не удалось. Хокинс совершенно потерял голову.
      Они быстро прошли по темному коридору в фойе. Эмилии показалось, будто они и не покидали театр.
      - Подождите здесь, у кассы, - велел ей Перигрин. - Не ходите дальше.
      - Я приду, если вы меня позовете.
      - О, Господи, нет, мисс, не надо, мисс...
      - Останься здесь, Эмилия, или подожди у дверей. Да, так будет лучше. Подожди у дверей.
      Он распахнул двери в партер и закрепил их. Эмилия вошла.
      - Ну, Хокинс?
      - Наверху, мистер Джей. Идите туда. Я не могу. Меня вырвет, честное слово.
      Перигрин взбежал по изящной лестнице на площадку перед круглым фойе. Было темно, но он не забыл про фонарик. Луч света стрельнул вперед и уперся в то, что осталось от Джоббинса. Фетровая шляпа не свалилась с головы. Она была вмята в нее. Из красного месива, бывшего не так давно лицом, тускло таращился широко раскрытый глаз.
      Рядом валялся улыбающийся бронзовый дельфин.
      Перед глазами Перигрина все слегка поплыло. Ему показалось, что он смотрит в телекамеру, видя одновременно и кружок света на дальней стене, и фонарик в своей руке, и макушку Хокинса внизу на лестнице. Мистер Джей попятился к перилам, оперся на них и, преодолевая острый приступ тошноты, выдавил:
      - В полицию звонили?
      - Да, надо бы позвонить. Мне, что ли? - промямлил Хокинс, не трогаясь с места.
      - Ладно, стойте, где стоите. Я сам позвоню. В нижнем фойе, рядом с кассой, был телефон-автомат. Перигрин добрался до него и, стараясь сдержать дрожь в руках, набрал всем известный номер. Как быстро ему ответили и как спокойно отнеслись...
      - Есть ли шанс, что он еще жив, сэр?
      - Господи, нет! Я же говорю...
      - Ничего, пожалуйста, не трогайте. Бригада будет через несколько минут. Откуда можно войти? Спасибо. Перигрин повесил трубку.
      - Хокинс, ступайте к служебной двери и ждите полицию. Идите.
      - Да, хорошо. Слушаюсь, мистер Джей.
      - Да идите же!
      Есть ли в фойе автономное освещение, или все управляется из-за сцены? Кажется, нет. Перигрин никак не мог вспомнить. Нелепо. А Эмилия там одна в темном партере. Перигрин кинулся туда - девушка стояла прямо у дверей.
      - Эмилия?
      - Да. Я здесь. Все в порядке, Он почувствовал ее руки в своих.
      - Плохо. Произошла беда, Эмили.
      - Я слышала, как ты говорил по телефону.