- Он спит, - сказал доктор. - Будить его нельзя. Когда он проснется сам, то, возможно, все вспомнит.
      - Кроме событий, предшествовавших потере сознания?
      - Весьма вероятно.
      Тихо прошло около десяти минут.
      - Мам, - произнес Тревор. - Эй, мам. Он открыл глаза и уставился на Аллена.
      - В чем дело? - спросил он и тут увидел мундир Грантли. - Это коп. Я ничего не сделал.
      - Конечно, - сказал доктор. - Ты пережил очень скверное падение, и мы за тобой теперь присматриваем.
      - А, - выдохнул Тревор и закрыл глаза.
      - Господи, он снова выключился, - расстроенно шепнул Грантли. - Ничего удивительного, впрочем.
      - С ним можно поговорить? - спросил Аллен.
      - Его нельзя волновать. Если только это не жизненно важно...
      - Это именно жизненно важно.
      - Носатый сыщик, - сказал Тревор. Аллен обернулся и увидел, что мальчик внимательно разглядывает его.
      - Верно. Мы уже встречались.
      - Да-а. Только где это?
      - В "Дельфине". В верхнем фойе. Где ярус.
      - Да-а, - не очень уверенно согласился Тревор. В его глазах мелькнуло сомнение, он нахмурился и обеспокоенно повторил:
      - Где ярус...
      - Там кое-что творилось, правда?
      - Это точно, - самодовольно, но по-прежнему неуверенно сказал Тревор. - И во всем доме.
      - Рана?
      - Да-а. Рана. - Мальчик ухмыльнулся.
      - Ты задал задачку Джоббинсу?
      - Точно.
      - А что ты сделал?
      - Фью, - попытался присвистнуть Тревор. - Привидение изображал. Ясно?
      - А еще что?
      Молчание. Грантли поднял голову. Где-то за шторами звякнул трамвай.
      - Потрясно было? - спросил Аллен.
      - Точно. Во загнул! Блеск!
      - А как ты изображал привидение? Звуками? Хирург беспокойно шевельнулся. Сестра тихонько кашлянула.
      - А чего? - спросил Тревор. - Моя мать бренчит на старой гитаре...
      Тут он запнулся и озадаченно спросил:
      - Эй! Я свалился, что ли?
      - Об этом позже. Ты упал. Ты помнишь, куда пошел после того, как хлопнул служебной дверью?
      - Нет, - нетерпеливо сказал мальчик, вздохнул и закрыл глаза. - Может, хватит, а? С этими словами он снова заснул.
      - Боюсь, все, - сказал хирург.
      - Можно поговорить с вами? - спросил Аллен.
      - Да, конечно. Сколько угодно. Останьтесь, сестра. С ним все в порядке.
      - Вы тоже оставайтесь, Грантли, - распорядился Аллен.
      Хирург провел его в свой кабинет. Он явно сгорал от любопытства.
      - Послушайте, - сказал Аллен, - мне нужно знать ваше четкое, взвешенное, профессиональное мнение. Вы говорили, что мальчик вряд ли вспомнит то, что произошло непосредственно перед падением. А как насчет событий за несколько минут до полета через барьер?
      - Быть может, они и всплывут. Время провала памяти - вещь непостоянная и непредсказуемая.
      - А вам не кажется, что он уже почти вспомнил?
      - Трудно сказать. Похоже, у него просто не хватило на это сил.
      - А если он неожиданно увидит того, кто при нем напал на сторожа, сможет он узнать его и вспомнить, как все было?
      - Не знаю. Я не специалист по амнезии и по черепно-мозговым травмам. Посоветуйтесь с более подходящим человеком.
      Хирург помолчал, потом нерешительно спросил:
      - Вы думаете, что шок при виде убийцы оживит память мальчика?
      - Шок при виде того, кто напал на Джоббинса, а это произошло раньше и, быть может, лежит на самой границе провала памяти.
      - Я не знаю.
      - Нельзя ли поместить мальчика в отдельную палату, скажем, завтра, и допустить к нему трех-четырех посетителей? По очереди, с интервалом. По пять минут на каждого.
      - Нет. Извините, но только не завтра.
      - Послушайте, это действительно повредит ему? Серьезно ухудшит состояние?
      - Я не специалист.
      - А кто специалист? Хирург взглянул на часы.
      - Он может быть в своем кабинете.
      - Где это?
      - Видите ли...
      - О, Господи! - воскликнул Аллен. - Я тоже умею быть преисполненным собственной значимости. Ведите меня к нему.
      ***
      - Десять минут пятого, - сказал Аллен, сверившись с Биг Беном. - Надо бы перекусить. Они с Фоксом вернулись в машину.
      - Уговорили их, мистер Аллен?
      - Да. Великий бог оказался очень мягким, снисходительным человеком. Боюсь, именно того сорта, который так не нравится Граву. Должен признаться, я вполне его понимаю... В общем, мы отправились в палату, где юный Тревор успел не только проснуться, но и преисполниться самодовольством, а также потребовать хороший ужин. Заключение специалиста оказалось благоприятным. Мы можем приводить свою публику завтра, начиная с полудня. И не в часы для посещений. Обзвонить актеров и довести до их сведения, кто и когда должен прийти, нужно поручить Перигрину. Полиция на этой стадии вмешиваться не станет. Мы просто поприсутствуем, как бы случайно. Пусть Джей говорит чистую правду: мол, мальчик не может вспомнить, что случилось, и актеров просят прийти, чтобы дать шанс оживить его память.
      - Одному из них эта идея придется не по вкусу.
      - Но и отказаться непросто.
      - Нервишки могут не выдержать, особенно если учесть специфический темперамент. Заранее ничего не предугадаешь.
      - Если у кого-нибудь и не выдержат нервы, то уж точно не у мисс Дестини Мейд. Как тебе понравилось представление в ее квартире, Фоке?
      - Ну, начать с того, что леди сильно расстроил факт моего присутствия. По-моему, мистер Аллен, ей нужна была не столько полицейская защита, сколько вы сами. Это просто бросалось в глаза, как белье на веревке.
      - Возьмите себя в руки, Фоке.
      - Судя по ее словам, мы разминулись с мистером Найтом буквально на секунды. Всем своим поведением она давала понять, что он позвонил и обрушил на нее такую брань, что бедная мисс решила связаться с вами, а он ворвался как раз в тот момент, когда она говорила.
      - Вот именно. Между ними произошла бурная сцена, которая завершилась звонкой пощечиной. После чего герой-любовник, как вихрь, вылетел за дверь, а мы появились через несколько минут.
      - Похоже, у нее и мысли не возникло позвонить мистеру Граву, чтобы он явился на ее защиту. Мисс Мейд нужны были вы.
      - Уверен, что в данный момент она активно исправляется. Надеюсь, что Гарри сумеет ее успокоить.
      - Самым доступным способом, - пробурчал Фоке.
      - Через полчаса нам предстоит непростой разговор с Кондукисом.
      - Еще бы, - фыркнул Фоке. - Чего стоят одни орхидеи и случайные встречи. Интересно, знает ли мистер Грав о мистере Кондукисе, а мистер Кондукис - о мистере Граве?
      - Который, учти, является его дальним родственником. Весьма вероятно, что о них обоих знает Найт и действует соответственно.
      - А, одна шайка. Казалось бы, заявления об уходе должны сыпаться, как осенние листья, но все перекрывает одна фраза: Спектакль Должен Продолжаться, - заметил Фоке.
      - Кстати, спектакль, идущий с аншлагом и очень престижный. Не говоря уже о весьма завидных ролях. Однако, бьюсь об заклад, скандал уже так просто не урегулировать.
      - Я не знаю, зачем нам встречаться с мистером Кондукисом. О чем с ним говорить? Какое он вообще имеет отношение к этому делу?
      - Он был в театре и знал комбинацию.
      - С этим не поспоришь.
      - Он странный человек, Фоке. Холоден - да, однако не бесчувствен. Никаких намеков на прошлое, кроме богатства и неопределенной национальности. Небывалая удача в любых начинаниях - почти всегда стопроцентная прибыль. Большую часть времени он, британский гражданин, проводит за границей. Раньше это было на "Каллиопе", пока она не раскололась пополам шесть лет тому назад. Что ты думаешь о сообщении Джея по поводу карточки с меню?
      - Любопытно. Если, конечно, он прав. Но больше похоже на совпадение. Например, две подписи могли наложиться одна на другую.
      - Можно проверить список пассажиров. Только вряд ли это случайное совпадение. Мирок Кондукиса довольно тесен. Катастрофа, конечно, вызвала расследование. Кондукиса тогда не трогали. Он поправлял здоровье в частной лечебнице. Диагноз: истощение и нервный шок.
      - Может быть, после этого он и стал со странностями? - предположил Фоке.
      - Все может быть. Отчет Джея о его поведении тем утром.... Черт! Ботинки!
      - То есть? - безмятежно спросил Фоке.
      - Дешевка, конечно, но все равно слушай. Фоке выслушал.
      - Хоть вы сами всегда говорите "не гадай", - сказал он, - но, честно, мистер Аллен: если вас вдруг озаряет, я всегда готов рискнуть. Впрочем, сейчас я как раз не уверен, что выйдет что-нибудь путное.
      - Не знаю, не знаю...
      Они еще минут пять обсуждали отчет Перигрина, а затем Аллен взглянул на часы и объявил, что им пора. На полдороге к Парк Лейн он произнес:
      - Вы прошлись по всему имуществу в театре, не так ли? Никаких музыкальных инструментов не обнаружили?
      - Ни одного.
      - Уилл должен был петь романс "смуглой леди", аккомпанируя себе на лютне. В спектакле этого нет.
      - Может быть, Найт не умеет петь.
      - Весьма вероятно.
      Машина свернула к Друри Плэйс.
      - Я собираюсь вцепиться в заметки Перигрина Джея так, как мистер Кондукис некогда цеплялся за свой плот, - сообщил Аллен.
      - Я до сих пор не знаю, как мы собираемся держаться, - пожаловался Фоке.
      - Пусть линию поведения задаст он сам. Пошли. Мэйсон провел их в самодовольно-ненавязчивую прихожую, где навстречу полицейским двинулся бледный молодой человек. Аллен помнил его по своему первому визиту. Секретарь.
      - Мистер Аллен и э-э...
      - Инспектор Фоке.
      - Здравствуйте. Мистер Кондукис в библиотеке. Он очень расстроен случившимся. Очень. Особенно из-за мальчика. Мы, разумеется, послали цветы и прочие мелочи и связались с работниками театра. Мистер Кондукис настаивает, чтобы было сделано все возможное. Вы, мистер Аллен, найдете его в.., э-э.., довольно нервном состоянии. Он очень расстроен.
      Они бесшумно подошли к двери библиотеки. Часы мелодично пробили шесть.
      - Суперинтендант Аллен и инспектор Фоке, сэр.
      - Да. Спасибо.
      Мистер Кондукис стоял у противоположной стены и смотрел в окно. В вечернем свете длинная комната имела сугубо академический вид. Детали интерьера были подобраны так, что вызывали в памяти период Эдварда, как, впрочем, и сам мистер Кондукис. Он казался аллегорией Богатства.
      Мистер Кондукис отошел от окна, и Аллену показалось, что ему дурно. Правда, зеленоватая бледность могла объясняться отблеском яблочно-зеленых стен. К пиджаку хозяина была приколота гардения, из нагрудного кармана высовывался уголок темно-красного шелкового платка.
      - Добрый вечер, - поздоровался мистер Кондукис. - Я рад, что вам удалось прийти. Рад видеть вас снова.
      Он протянул руку. Длинная белая кисть слегка дрогнула, словно пыталась уклониться от соприкосновения.
      Беззвучно появился Мэйсон с подносом, поставил его на столик, застыл на мгновение, поймал взгляд хозяина и удалился.
      - Выпейте что-нибудь, - тоном приказа предложил мистер Кондукис.
      - Спасибо, но я на службе, - ответил Аллен. - Вам, конечно, это не должно мешать.
      - Я трезвенник, - сообщил мистер Кондукис. - Присядем?
      Они опустились в неимоверно удобные темно-красные кожаные кресла.
      - Вы сообщили, сэр, что хотите встретиться с нами, - начал Аллен, - но мы, так или иначе, сами просили бы об интервью. Быть может, проще всего будет начать с вопросов, которые тревожат вас, а затем, если позволите, выяснить несколько моментов, относящихся к обычной следовательской рутине.
      Мистер Кондукис поднес сжатые руки к губам и глянул поверх них на Аллена, затем опустил глаза на свои пальцы. "Наверное, именно так он и выглядит, когда манипулирует своими гигантскими сделками", - подумал Аллен.
      - Я заинтересован происходящим, поскольку театр - моя собственность и я контролирую его дела, - сказал он. - Я финансирую его. Перчатка и документы тоже принадлежат мне. Таким образом, я имею право быть посвященным во все подробности, а точнее - жду этих объяснений от вас, поскольку именно вы, кажется, занимаетесь расследованием.
      Сказано очень веско. Аллен внезапно понял, что в мистере Кондукисе скрывается недюжинная сила.
      - Боюсь, мы не обладаем полномочиями давать подробный отчет о ходе дела даже владельцу театра и исторических ценностей, особенно в контексте совершенного убийства и разбойного нападения. Но я с удовольствием выслушаю вас и постараюсь ответить на любые ваши вопросы, - добродушно сказал Аллен, а про себя подумал: "Он похож на ящерицу или хамелеона".
      Мистер Кондукис не стал спорить, протестовать. Он повел себя так, словно и не слышал слов Аллена.
      - Вы считаете, что на мальчика совершено нападение?
      - Да.
      - Убийцей?
      - Да.
      - У вас есть предположение, кто это сделал и почему?
      - У нас есть рабочая гипотеза.
      - В чем она заключается?
      - Я могу только сказать, что убийство и нападение совершены в порядке защиты.
      - Тем лицом, которое было застигнуто при попытке похищения?
      - Весьма вероятно.
      - Вы догадываетесь, кто это?
      - Я почти уверен.
      - Кто?
      - Пока я не имею права этого сообщить.
      - Вы сказали, что хотели со мной встретиться. Почему?
      - По нескольким причинам. Первая касается вашего имущества - перчатки и документов. Как вы знаете, они обнаружены, но, по-моему, вам следует узнать также, каким образом.
      Аллен рассказал о Джереми Джонсе и совершенной им подмене, причем мог бы поклясться, что мистер Кондукис слегка расслабился, словно получил временную передышку. Он даже чуть слышно вздохнул.
      - Вы арестовали его?
      - Нет. Но мы получили перчатку. Она сейчас в сейфе Ярда вместе с документами.
      - Я не верю, суперинтендант Аллен, что вы всерьез восприняли его мотивы.
      - Я склонен считать это правдой.
      - Значит, вы либо невероятно глупы, либо излишне уклончивы. И в любом случае недостаточно компетентны.
      Неожиданность нападения изумила Аллена. Он не думал, что ящерица с такой скоростью стреляет языком. Будто уловив его реакцию, мистер Кондукис скрестил ноги и сказал:
      - Я выразился чересчур резко. Извините. Позвольте мне объясниться. Разве вам не ясно, что версия Джонса - это чистый экспромт? Он не совершил подлога шесть месяцев назад. Он заменил перчатку той ночью и был застигнут на месте преступления. Он убил Джоббинса, а затем попытался убить мальчика, который его видел. Копию он оставил в театре. Если бы ему не помешали, он положил бы ее в сейф. Оригинал же взял с собой.
      - И сдал на хранение, предварительно тщательно упаковав в непроницаемую коробку и четыре слоя ткани, каждый из которых был старательно опечатан.
      - Он сделал это ночью. Прежде, чем Джей вернулся.
      - Видите ли, у него есть свидетель - один из служащих, - который утверждает, что перчатка была сдана на хранение шесть месяцев назад.
      - Пустая коробка, разумеется.
      - Думаю, при внимательном изучении вам станет ясно, что ваша гипотеза не выдерживает критики, - сказал Аллен.
      - Почему?
      - Вы желаете, сэр, чтобы я разложил все по полочкам? Если, как Джонс заявляет, он заменил перчатку шесть месяцев назад и собирался сразу же объявить об этом, ему не было нужды предпринимать какие-либо дальнейшие действия. Если он решил украсть недавно, то мог бы спокойно сделать это сегодня или завтра, извлекая реликвию из сейфа. Его неизбежно попросили бы это сделать как специалиста. Ему незачем было пробираться в полночь в театр, рискуя быть обнаруженным. Ради чего, спрашивается, ему понадобилось бы шесть месяцев назад разыгрывать фокус-покус с наемным сейфом?
      - Он фанатик. Он письменно обратился ко мне с протестом против продажи ценностей американскому покупателю. Мне говорили, что он даже пытался добиться личного разговора. Мой секретарь может показать вам его письмо. Оно исключительно экстравагантно.
      - С удовольствием посмотрю.
      Они немного помолчали. "Он внушителен, но вовсе не так неприступен, как я ожидал, - подумал Аллен. - Он выведен из равновесия".
      - Есть ли у вас другие вопросы? - нарушил паузу суперинтендант.
      Он не был уверен, что молчание является стратегическим оружием мистера Кондукиса, однако на всякий случай постарался его разбить. Освещение в длинной зеленой комнате изменилось, небо за окном потемнело. Именно у этого окна Перигрин Джей впервые увидел документы и перчатку. А у левой стены под картиной - скорее всего Кандинского - стояло то самое изумительное бюро, из которого мистер Кондукис извлек свое сокровище. Фоке, сделавшийся совершенно незаметным в стоящем поодаль кресле, тихонько кашлянул.
      - Меня интересует, нет ли препятствий для продолжения спектакля, и ситуация с актерами, - ровным голосом сказал мистер Кондукис.
      - Насколько я понимаю, сезон может продолжаться. Во всяком случае, с нашей стороны никаких помех не будет.
      - Они могут возникнуть, если вы арестуете члена труппы.
      - Он или она будут замещены дублерами.
      - Она, - абсолютно невыразительно повторил мистер Кондукис. - Это, разумеется, исключено.
      Он сделал паузу, но Аллен решил на сей раз обратить молчание в свою пользу и ничего не добавил.
      - Мисс Дестини Мейд говорила мне, что она крайне расстроена всем случившимся, - сказал мистер Кондукис. - Она сказала, что вы звонили ей сегодня, и в результате она чувствует себя совершенно разбитой. Такая ли уж необходимость донимать ее?
      На секунду Аллену показалось, что им с Фоксом не удастся сдержать смех. Интересно, что подумал бы мистер Кондукис?
      - Мисс Мейд была исключительно любезна и оказала нам серьезную помощь. Мне искренне жаль, что ее это так утомило.
      - Мне больше нечего сказать, - произнес мистер Кондукис вставая.
      Аллен тоже поднялся.
      - Боюсь, что у меня остались вопросы, сэр. Я на службе и веду расследование.
      - Мне нечем вам помочь.
      - Мы немедленно прекратим докучать вам, как только убедимся в этом. И я уверен, что вы предпочтете покончить с этим вопросом здесь, а не в Ярде, не так ли?
      Мистер Кондукис подошел к столику и налил себе стакан воды, затем достал из кармана золотую коробочку, вытряс на ладонь таблетку, проглотил и запил.
      - Извините, - сказал он. - Подошло время.
      - Язва? - вежливо поинтересовался Аллен. Мистер Кондукис повернулся к нему.
      - Я готов помочь вам всеми средствами и сожалею лишь, что вряд ли сумею оказаться полезным. С того момента, как я принял решение восстановить "Дельфин", я действую исключительно через своих представителей. Если не считать первой встречи с мистером Джеем, я не поддерживал никаких личных контактов с дирекцией и членами труппы.
      - Исключая, вероятно, мисс Мейд?
      - Именно так.
      - И мистера Грава?
      - Он не в счет. С ним мы уже были знакомы.
      - Насколько я понял, вы состоите в родстве?
      - Очень дальнем.
      - Так он и сказал, - беззаботно подтвердил Аллен. - Мне кажется, вы были знакомы также и с Маркусом Найтом.
      - Что навело вас на такую мысль?
      - Перигрин Джей узнал его подпись на меню, которое вы сожгли в его присутствии.
      - Мистер Джей в то утро был не совсем в порядке.
      - Вы хотите сказать, сэр, что он ошибся и Найт не был гостем "Каллиопы"?
      После долгой паузы мистер Кондукис произнес:
      - Он был в числе приглашенных, но очень плохо повел себя. Он вообразил, что им пренебрегают, и обиделся. Я предложил ему сойти с яхты в Виллифрансе.
      - И он, таким образом, избежал крушения?
      - Да.
      Мистер Кондукис снова сел, на этот раз он выбрал стул с прямой спинкой. Чтобы скрыть натянутость, он закинул ногу за ногу и сунул руки в карманы брюк. Аллен остановился в паре шагов от него.
      - Я собираюсь задать вам вопросы, которые могут оказаться для вас мучительными. Нужно, чтобы вы рассказали мне о том костюмированном ужине на борту "Каллиопы".
      Аллену не раз приходилось видеть людей, державшихся так же, как мистер Кондукис, - на скамье подсудимых в ожидании приговора. Или отсрочки от казни. Он слышал дыхание мистера Кондукиса, в такт которому краешек носового платка слегка поднимался и опускался.
      - Это было шесть лет назад, верно? - сказал Аллен. - И ужин состоялся в ночь катастрофы?
      Мистер Кондукис в знак согласия прикрыл глаза, но не произнес ни звука.
      - Была ли среди гостей яхты миссис Констанция Гузман?
      - Да, - невыразительно сказал он.
      - Вы, кажется, сказали мистеру Джею, что купили шекспировскую реликвию шесть лет назад?
      - Это так.
      - Была ли эта реликвия на борту яхты?
      - Что вас заставляет так думать?
      - Джей видел, что перчатка лежала на карточке меню, он уловил слово "Виллифранс". Я говорю о том самом меню, которое вы сожгли в этом камине.
      - Это было неприятное напоминание о печальном путешествии. Оно случайно попало в шкатулку.
      - Итак, шкатулка и ее содержимое были на яхте?
      - Да.
      - Могу ли я спросить, сэр, почему? Губы мистера Кондукиса шевельнулись, сжались и опять шевельнулись.
      - Я купил их у... - он выдавил из себя кашель, - у одного лица, присутствовавшего на яхте.
      - У кого именно, с вашего позволения?
      - Я забыл.
      - Забыли?
      - Имя.
      - Это был Найт?
      - Нет!
      - Сохранились морские журналы. Мы можем обратиться к ним. Итак?
      - Он служил на судне. Он показал мне шкатулку, которую собирался продать. Насколько я понял, ему она досталась от хозяйки дома, где он снимал квартиру. Я решил, что содержимое шкатулки наверняка ничего не стоит, однако заплатил ту сумму, которую он просил.
      - А именно?
      - Тридцать фунтов.
      - Что с тем человеком?
      - Утонул, - едва выговорил мистер Кондукис.
      - Как получилось, что шкатулка и ее содержимое уцелели?
      - Я не представляю фантастического хода ваших рассуждений, с помощью которого события шестилетней давности могут быть увязаны с проводимым вами расследованием.
      - Я уверен, что они связаны, и надеюсь доказать это.
      - Шкатулка была у меня под рукой. Я демонстрировал ее содержимое как курьез некоторым из гостей.
      - Вероятно, миссис Гузман видела ее?
      - Вероятно.
      - Она заинтересовалась?
      На лице мистера Кондукиса промелькнуло выражение, которое Аллен впоследствии описал как глубоко профессиональное.
      - Она коллекционер.
      - Она делала вам какие-либо предложения?
      - Да. Но я не собирался продавать. Тут Аллена посетила диковинная мысль.
      - Скажите, вы с ней были в карнавальных костюмах?
      Мистер Кондукис посмотрел на него с удивлением.
      - Насколько я помню, миссис Гузман была в костюме андалузки. На мне поверх вечернего туалета было домино.
      - Вы были в перчатках?
      - Нет! - громко ответил он и добавил:
      - Мы играли в бридж.
      - Кто-нибудь был в перчатках?
      - Забавный вопрос. Наверное.
      - Матросы участвовали в карнавале?
      - Разумеется, нет!
      - Слуги?
      - Они были одеты как лакеи восемнадцатого века.
      - В перчатках?
      - Не помню.
      - Почему вы не любите светлых перчаток, мистер Кондукис?
      - Я не понимаю, о чем вы, - беззвучно выдохнул он.
      - Вы сказали Перигрину Джею, что они вам не нравятся.
      - Чисто личное восприятие.
      - Чьи руки в перчатках запомнились вам в ночь катастрофы? Мистер Кондукис, вам нехорошо?
      - Я.., нет. Со мной все в порядке. Вы расспрашиваете меня о мучительном, трагическом эпизоде, который в силах потрясти любого человека, обладающего хоть какими-то чувствами.
      - Я не стал бы этого делать, если бы мог. Боюсь, мне придется зайти еще дальше. Я прошу вас как можно более точно воспроизвести момент катастрофы.
      На миг Аллену показалось, что Кондукис откажется: либо взорвется, либо просто выйдет из комнаты. Однако он начал невыразительным, быстрым речитативом перечислять факты.
      Туман, внезапное появление танкера, разлом корпуса "Каллиопы", пожар, нефть на воде. Внезапно его взгляд упал на деревянный плотик, который плясал на волнах, но тут палуба накренилась, и он соскользнул с нее прямо на плот.
      - Все еще со шкатулкой?
      Да. Он, по-видимому, инстинктивно прижимал ее левой рукой к боку. Когда он упал на плот, шкатулка оказалась под ним. Он сильно ушибся. Правой рукой он ухватился за веревочную петлю. Рядом с плотом появилась миссис Гузман и вцепилась в другую веревку. Перед мысленным взором Аллена промелькнул чудовищный нос, открытый рот, прилипшая к крупной голове мантилья и плавающая масса из мокрого шелка и белого мяса.
      Речитатив оборвался так же резко, как начался.
      - Это все. Нас подобрал танкер.
      - На плоту были другие люди?
      - Наверное. Я плохо помню. Я потерял сознание.
      - Мужчины? Миссис Гузман?
      - Кажется. Мне так говорили.
      - Это было очень опасно. Плот не мог выдержать больше, чем.., сколько?
      - Я не знаю! Не знаю! Не знаю!
      - Мистер Кондукис, когда вы увидели руки Перигрина Джея, затянутые в перчатки и вцепившиеся в край люка, услышали, как он кричал, что утонет, если вы его не спасете, не напомнило ли это вам...
      Мистер Кондукис встал и начал медленно пятиться к бюро, как призрак. Фоке тоже поднялся и проскользнул ему за спину. Мистер Кондукис вытащил из нагрудного кармана свой темно-красный шелковый платок и прижал к губам. Лицо его заблестело от пота. Лоб покрылся глубокими морщинами, выступили скулы.
      - Спокойно, - пробормотал он. - Спокойно. В дом кто-то вошел. Издали донесся громкий голос. Немного погодя дверь распахнулась и посетитель ворвался в библиотеку.
      - Ты сказал им! - завопил мистер Кондукис. - Ты предал меня! Убью!
      Фоке обхватил его сзади. Он практически мгновенно прекратил сопротивление.
      ***
      Тревор, как предложил Аллен, был переведен в отдельную палату и даже усажен, поскольку мог сгибаться в пояснице. Почти вплотную к животу придвинули поднос со всем необходимым. Состояние мальчика значительно улучшилось, хотя общая слабость пока осталась. Во всяком случае, сам Тревор не возражал против того, что, по его мнению, придаст ему еще больше веса.
      Отдельная палата была маленькой. В ее углу стояли ширмы, за которыми, втайне от мальчика, прятался инспектор Фоке. Аллен занял стул у кровати.
      Предварительно заручившись уверением суперинтенданта, что полиция не имеет к нему претензий, Тревор повторил все свои рассказы о проделках в опустевшем здании, однако не мог припомнить ничего после того момента, когда он стоял на ярусе и услышал отдаленный телефонный звонок.
      - Больше ничего не помню, - важно заявил он. - Я вырубился. У меня сотрясение мозга. Док говорит, что очень сильное. Эй, супер, а куда я упал? Что вообще случилось?
      - Ты упал в партер.
      - Да ну?!
      - Честно.
      - В партер?! 0-го-го. А почему?
      - Именно это я и хочу узнать.
      - Мне вложил старина Джоббинс? - покосился на него Тревор.
      - Нет.
      - Чарл Рэндом?
      Тревор хихикнул. По его пажескому личику промелькнуло неприятное выражение скрытого самодовольства.
      - Чарл сбесился-таки. Нет, супер, слушай, он точно сбесился. Я его достал.
      Аллен слушал и думал, насколько отсутствие воспитания мешает речи. Из мальчика не вылетело ни одного правильного слова, хотя все звуки он, благодаря театральной школе, произносил удивительно четко.
      - Сегодня тебя навестят коллеги. Они не задержатся больше чем на пару минут, но им хочется повидаться с тобой.
      - Я буду рад, - жеманно произнес Тревор. Нет, парень все-таки ужасно самодоволен.
      Аллен послушал его еще немного, а потом, сознавая, что принятое им решение может привести к весьма прискорбным результатам, предложил:
      - Знаешь, Тревор, я собираюсь попросить тебя помочь мне в очень сложном и важном деле. Не хочешь - скажи сразу. Только, с другой стороны...
      Тут он намеренно замолчал. Тревор метнул на него острый взгляд.
      - В чем дело-то? Выкладывай.
      Спустя десять минут начали появляться посетители; порядком распоряжался Перигрин Джей. "Скажите им, - предупредил Аллен, - что мальчику просто нужно увидеть их на несколько минут, чтобы припомнить порядок событий. Пусть ждут в комнате в конце коридора своей очереди".
      Все приходили с подарками.
      Первым в палату вошел Уинтер Моррис с коробкой цукатов. Он положил ее на поднос и остановился у кровати в своем неизменном пиджаке и темно-красном галстуке. Тщательно уложенные волосы красиво подчеркивали линию лба.
      - Ну, ну, ну, - пропел Уинтер, смешно склонив голову набок. - Вижу, наша звезда пошла на поправку? Как тебе бремя славы?
      Тревор томно жеманничал, однако прежде чем истекли предписанные пять минут, успел вставить, что его агент будет ждать мистера Морриса с отношением к руководству, которое Тревор подписал, найдя его справедливым.
      - Пока нам, наверное, не надо беспокоиться об этом? - осторожно сказал Уинтер.
      - Надеюсь, мистер Моррис, - пробормотал Тревор, уронив голову на подушки и закрыв глаза. - Такая слабость... Хоть бы это не перешло в хроник. Мои доктора, похоже, встревожены. Хорошенькое дельце.
      - Ты сыграл почти как в конце первого акта, - отметил Уинтер. - Ладно, я ухожу. Мне ведено не утомлять тебя.
      Он на цыпочках отошел от кровати и, когда очутился рядом с Алленом, прикрыл глаза.
      Джереми Джонс сделал модель сцены с фигурками всех персонажей пьесы.
      - Всегда с придумками, - прокомментировал Тревор. - Да, мистер Джонс, вы постарались. Поставьте на поднос, ладно?
      Джереми подчинился. Затем была немая сцена: Тревор глазел на мистера Джонса, а мистер Джонс на Тревора.
      - У вас ловкие руки, мистер Джонс, а? - сказал наконец Тревор.