Глава 5

– Не верю! Вы лжете! Вы понятия не имеете, о чем говорите! – Глаза Иден Гамильтон сверкали гневом, когда она смотрела в непроницаемое лицо графа Роксбери.

Они стояли в тени узорчатой башни, которая была главным украшением большого двора. Лунный свет струился сквозь резные решетки верхних балконов и освещал серебряную вышивку на сари Иден. Серебро искрилось и сияло, когда Иден сердито качала головой, не веря словам графа.

– Вам известно, какому риску я подвергаюсь, согласившись встретиться с вами здесь? – возмущенно спросила она. Иден отдавала себе отчет в том, что нарушает закон purdah, тайно встречаясь с мужчиной. Но, оскорбленная подозрениями графа, все равно не замечала, что говорит очень громко, а в тишине ночи ее слова разносятся далеко. Он грубо схватил ее за руку и увлек в тень.

– Говорите тише, если не хотите, чтобы стража услышала нас, – оборвал ее граф. – Я видел, как стражник прошел недавно мимо ворот.

– Джаджи передал, что вы хотите сказать мне что-то очень важное, – продолжала Иден, не обращая внимания на графа. – Если бы я знала, что вы начнете выдвигать такие нелепые обвинения, я бы никогда...

– Бога ради! – с досадой перебил ее граф. – Вы не представляете, как сложно было передать вам просьбу о встрече, особенно во время этого пышного празднества в честь удачной охоты. Как вы думаете, сколько сил я потратил на эту встречу, чтобы рассказывать вам здесь сказки? Гар Рам застрелил бы вас, если бы смог, я убежден. Он пошел на это, потому что видит в вас угрозу.

Синие глаза Иден с презрением смотрели на графа.

– Угрозу? Полно, ваше сиятельство, конечно же...

– Угрозу его положению как главного конюха раджи, – торопливо говорил граф. – Если Малрадж женится на женщине без касты, он навеки осквернит себя. Не исключено, что священники лишат его касты и принудят к отречению. Тогда трон займет принц Джаджи. Из того, что знаю и услышал, я понял, что брат раджи и старший конюх не очень жалуют друг друга. Не удивляйтесь, что Гар Рам поддался панике, он боится лишиться должности. И то, что он решил покончить с вами, тоже ничуть не удивительно. Его нелюбовь к англичанам хорошо известна.

– Так что же мне, по-вашему, делать? – с вызовом спросила Иден. – Вы ведь не думаете, что я побегу с вашими опасениями к радже, он меня просто высмеет.

Тон ее голоса говорил, что она и сама находит все это нелепым, и граф, глядя на ее гордое юное лицо в падающем сквозь резные решетки свете луны, почувствовал, что вот-вот потеряет терпение.

– Мне плевать на то, что вы сделаете! – резко и совершенно честно ответил он. – Я просто счел необходимым поставить вас в известность об истинном положении дел. Возможно, вы захотите вернуться к своим. В этом случае мы могли бы предоставить вам эскорт завтра утром.

– Вы предлагаете мне покинуть Маяр в сопровождении человека вашей репутации? – не поверила своим ушам Иден.

– А собственно говоря, что вам известно о моей репутации, мисс Гамильтон? – ровным голосом спросил граф.

Возмущение Иден было слишком велико, и она не заметила того, как граф произнес эти слова.

– Ваши действия говорят сами за себя, саиб! Достаточно вспомнить вашу ночную встречу с дядей Джаджи, Лала Даялом, и то, что ваш носильщик расспрашивает всех дворцовых слуг. Да-да, не делайте невинного лица! Нам в зенане хорошо известно обо всем, что происходит во дворце, от нас ничего не скрыть. Я не знаю, что вы замышляете, но не верю, что вы действуете порядочно.

– Теперь меня совсем не удивляет, что Гар Рам попытался покончить с вами, – мрачно заметил граф. – Будьте осторожны, мисс Гамильтон, так можно зайти очень далеко.

– Постараюсь запомнить, – отозвалась Иден, слова графа не произвели на нее впечатления.

Вдруг девушка вскрикнула – граф неожиданно схватил ее за за руку:

– Что вы делаете? Отпустите меня!

– Тихо!

Что-то в его голосе заставило Иден подчиниться. Она перестала сопротивляться и замерла. Двор, в котором они стояли, в основном использовался как место сбора во время религиозных празднеств и был окружен общими комнатами и балконами, которые по большей части пустовали. Именно по этой причине Иден и предложила графу встретиться здесь, когда ей передали его просьбу о встрече через Джаджи, который пришел в восторг от роли посредника в таком тайном деле и обещал ни словом никому не обмолвиться.

И тем не менее наверху кто-то был. Граф понял это по низкому сухому покашливанию, которое успел расслышать. Слабым эхом отдавались шаги по теплым мраморным плитам и наконец остановились почти рядом с башней, в тени которой скрывались Хью и Иден. Полная луна хорошо освещала все вокруг, и Иден, чуть обернувшись, увидела мужское отражение в зеркальной вставке двери напротив. Граф тоже заметил его и потянул Иден еще глубже в тень.

«Это просто стражник, – в ужасе убеждала себя Иден. – Если он заметит нас и поднимет шум...»

– Ты здесь, брат?

Неожиданный шепот раздался совсем рядом. Иден затаила дыхание. В это мгновение из тени вышел еще один человек. Он передвигался настолько осторожно и крадучись, что Иден подумала, вряд ли это стражник. А вдруг это такая же тайная встреча, как у нее с графом? У Иден участилось вдыхание, она почувствовала, как граф предостерегающе сжал ей руку вокруг запястья. Девушка подняла глаза и увидела его напряженный ястребиный профиль, вглядывающийся в длинные тени.

– Зачем ты вызвал меня? – спросил первый шепотом, присоединяясь к приятелю в тени невысокой мраморной перегородки. – Мне здесь небезопасно. Если меня увидят...

– Chup! – оборвал его второй. – Есть новости.

– Из Дели?

– Нет.

– А откуда тогда?

Первый бросил быстрый взгляд через плечо, но огромный тенистый двор был безлюден. Тем не менее он заговорил совсем неслышно, и как Иден ни старалась, не могла разобрать ни слова. Граф тихо выругался от досады, но, когда она взглянула на него, поднес палец к губам, призывая ее молчать.

Так они и стояли неподвижно, пока двое не закончили разговор и не направились в их сторону. Когда подошли ближе, стало слышно, о чем они говорят. У Иден перехватило дыхание от услышанного.

– В Питоре толкуют, что Малрадж собирается взять в жены англичанку, – мрачно заметил один. – Она – дочь полковника-саиба из Лакнау, одного из начальников. Он погиб, защищая свой дом от наших благородных сипаев.

– Не понимаю, тебе-то какое дело до этого, брат? К нам это не имеет никакого отношения.

– Hai mai! Раджа Маяра собирается жениться на чужеземке! Разве одного этого не достаточно?

Второй презрительно рассмеялся:

– Какое мне дело, если этот напыщенный павлин добивается таким образом благосклонности англичан? Мы ссоримся не с ним. Оставь его в покое, брат, займись своими делами.

– Но разве это...

– Все, мне пора. И не вызывай меня опять без особой нужды! – Сказав это, нырнул в тень, а второй постоял еще немного в одиночестве. Вскоре, однако, и он пошел прочь, тихо ругаясь сквозь зубы. Когда он проходил мимо того места, где в тени выжидательно застыли Иден и граф, лунный свет хорошо осветил его лицо. У Иден кольнуло сердце: она узнала Гар Рама. Это был именно он.

– Кто был второй? – спросил граф, когда старший конюх скрылся из виду. Этот вопрос вернул Иден к действительности, она очнулась.

– Не знаю. Никогда не видела его раньше. Но могу поклясться, что он – вождь одной из близлежащих деревень. Не представляю, что связывает его и Гар Рама?

– Я тоже, – отозвался граф, но Иден, глядя прямо ему в лицо, подумала, что он совершенно точно знает, о чем говорили Гар Рам и тот, второй. Она уже хотела было сказать об этом графу, но он неожиданно зажал ей рот рукой.

– Тихо, – властно приказал он, – вас это не касается. Это – предмет расследования политического департамента.

– Какого расследования? – От удивления у Иден расширились глаза.

– Я уверен, вы понимаете, что не вся Индия спокойно приняла британское правление, все время поступают отдельные сообщения о попытках поднять народ, посеять семена недовольства. Особенно отличается Пенджаб, но и в Раджпутане неспокойно, – снисходительно пояснил граф.

– Вы хотите сказать, что человек, которого мы видели с Гар Рамом, пытается организовать новый бунт? – недоверчиво спросила Иден.

– Думаю, да.

– И вы говорите, что расследуете это по поручению политического департамента в Калькутте? – продолжила Иден.

– С моей стороны это услуга помощнику министра. Мы с Лала Даялом знакомы не один год, поэтому совершенно логично, что именно я сопровождаю Эдгара Ламбертона в Маяр, чтобы встретиться с Лала Даялом и выяснить положение дел на месте.

– Так вот почему вы встречались в саду марданы в ночь приема!

– Разумеется, дорогая мисс Гамильтон. К счастью, фанатиков, подстрекающих народ к новому бунту, не так много, и Пратап Рао в качестве дивана Маяра уже предпринял меры к их аресту. Думаю, это произойдет в ближайшие дни.

– А зачем вы мне все это говорите? – Иден чуть заметно нахмурилась.

– Затем, что вы – беспокойное и любопытное создание. Полуправда в ваших руках могла бы наделать больших бед, – безжалостно заявил граф. – Если я удовлетворю ваше любопытство сейчас, я хотя бы буду уверен, что вы не будете приставать ко всем с глупыми вопросами.

– Не буду вынюхивать, вы хотите сказать? – вспыхнула Иден.

– Если вам угодно, – вежливо поклонился граф.

– А если я решусь рассказать Малраджу о ваших делах? Насколько я поняла, ему ничего не известно о цели вашего визита, раз вы подозреваете, что он – виновник беспорядков в Маяре.

– Да, мы думали так, но он, очевидно, не представляет, что творится в умах его подданных, да и знать не хочет, если уж на то пошло. Что ж, расскажите ему обо всем, что узнали, мисс Гамильтон, но мне странно, что вы собираетесь сознательно действовать против англичан. Уверен, ваши симпатии на стороне ваших соотечественников.

Граф ожидал, что Иден начнет оправдываться, но она промолчала. Девушка посмотрела на него с нескрываемой неприязнью. Когда она пришла на эту встречу, ее лицо прикрывала накидка, сейчас она сползла, и граф ясно видел лицо Иден в лунном свете. Щеки у Иден пылали от возмущения, что придавало коже нежный теплый оттенок. Хью в очередной раз подумал, что Иден – прелестнейшая из всех женщин, которых он встречал.

От ее сари исходил нежный запах розовых лепестков, а налетевший слабый ночной ветерок неожиданно поднял конец накидки и ласково прижал его к лицу, как ласкал бы близкий друг. Хью не мог оторвать глаз от ее чуть приоткрытых губ, желание охватило его, когда он увидел, как они влажно блестят в лунном свете.

Не задумываясь о том, что делает, он потянулся к ней, но, прежде чем успел коснуться, Иден отпрянула, будто какой-то древний инстинкт подсказал ей, что он собирается сделать.

– He понимаю, зачем мне возвращаться к своим, ваше сиятельство? – проговорила девушка задыхаясь. – Кажется, ничего не изменилось с тех пор, как Индией правила Компания. И почему мы, британцы, продолжаем обманывать себя, считая туземцев варварами?

– Бог мой, возможно, вам и правда лучше остаться, – согласился Хью довольно раздраженно, хотя рассердился он скорее на самого себя – за то желание поцеловать ее, которое на миг охватило его. – Я позабочусь, чтобы Рао-саиб арестовал Гар Рама, а потом вы сможете не опасаясь принять предложение Малраджа стать его женой. Мне ясно, что он не участвует в заговорах против Британии, хотя и высказывается иногда довольно резко. «Горячий молодой петух, пустозвон, много говорит, но за его словами ничего не стоит» – так описал его сэр Хилари Тремейн, и я склонен согласиться с ним. Пожалуйста, выходите за него замуж, мисс Гамильтон, если хотите.

– Возможно, я так и сделаю, – сухо ответила Иден. Выражение лица графа не изменилось.

– Вот и хорошо. Какая женщина не сочтет себя счастливой на вашем месте – провести остаток жизни в блаженном безделье, напрягаясь разве что для игры в кости со своими служанками в ожидании, когда раджа снисходительно призовет ее в свою постель? Это ли не честолюбивая цель и, несомненно, подходящая вам? Прощайте, мисс Гамильтон.

Он повернулся и пошел прочь, а Иден дрожала от гнева и жалела, что под рукой у нее ничего нет, чтобы швырнуть ему вслед. Как он посмел так разговаривать с ней?! То, что у него полномочия от политического департамента, еще не значит, что он может судить, как ей жить дальше!

– Послушать его – можно подумать, я живу в золотой клетке! – возмущенно проговорила Иден вслух. Звук ее голоса вспугнул летучую мышь. – Но это не так! И я не собираюсь растрачивать свое время на те глупости, о которых он говорил. Не собираюсь!

Подхватив подол сари, она неслышно перебежала двор. В тишине своих покоев она скинула туфельки и упала лицом на подушки. Хотя до рассвета было еще далеко, Иден не могла уснуть. Она кипела от возмущения и... не могла забыть худое насмешливое лицо графа. Опять и опять оно вставало перед ней. Иден вдруг почувствовала теплую струйку, стекающую по тыльной стороне руки, и поняла, что плачет.

Она пришла в ужас, вдохнула поглубже и вслух выругалась в адрес графа словами, которыми ругаются местные жители и которые одинаково грязны на всех языках, но нарушила тишину комнаты не более чем легкий ветерок.

– Он говорит неправду, в зенане совсем не так! Совсем не так...

– Бага Лал, ты – недостойное создание! Где, черт побери, мой дорожный набор? Я просил тебя сложить его сегодня утром, а сейчас ничего не могу найти!

– Сейчас поищу, Хазрат-саиб, – невозмутимо пробормотал носильщик и низко поклонился, прежде чем удалиться.

– Wah! – воскликнул другой носильщик, посланный графом по делу подобным же образом. – Саиб сегодня не в духе! Чем вызван его гнев?

– Придержи язык! – сухо оборвал его Бага Лал. – Я уже много лет служу саибу и говорю тебе: лучше поторопись, когда он так говорит. А, вот и дорожный набор, слава Богу! Положи его в сумку, Махал Дал, да побыстрее!

Хотя дневная жара давно уже спала, раскаленные камни во дворе, где готовилась к отъезду британская делегация, источали жар, а равнины, простиравшиеся за воротами дворца, казалось, колеблются в жарком мареве. Несколько зевак собрались посмотреть, как отбывают англичане. Для обитателей дворца они уже не представляли интереса. Никому не хотелось стоять в духоте, чтобы просто увидеть, как скрываются в пыли горстка всадников и несколько повозок.

Раджа Маяра попрощался с гостями много раньше, щедро одарив их, а священники окропили розовой водой, чтобы благословить путешествие. Эдгар Ламбертон, остававшийся во дворце, произнес длинную и, как и ожидалось, скучную речь, после которой Хью в течение нескольких минут наедине переговорил с Лала Даялом в зеленой прохладе тронного зала.

– Бага Лал, тебе не передавали что-нибудь из зенаны? – обратился граф к слуге, который привязывал багаж к седлу.

Граф задал вопрос на хиндустани, и Бага Лал отвечал на том же языке:

– Нет, хозяин. Я сказал, что мисс-саиб может уйти с нами, путь открыт, но ответа не получил.

– Что ж, я не разочарован, – сухо заметил граф.

– Вы готовы, ваше сиятельство? Пора трогаться. Господи! Как я счастлив, что мы наконец-то уезжаем отсюда! – воскликнул капитан Молсон, обращаясь к графу. Его радостное настроение усиливало сознание, что он с честью выполнил порученное дело и что всего две недели пути отделяют его от любимого Равалпинди. – Значит, все готово? Прекрасно!

– Законченный болван, – заметил Бага Лал, когда капитан отъехал, негромко напевая «Боже, храни Королеву». – Вот уж с кем я расстанусь без сожаления.

– Да и с этим чертовым местом тоже, – брезгливо проговорил Хью. – Залезай, друг мой. Нет причин задерживаться здесь дольше.

По сигналу капитана Молсона небольшая группа всадников и повозок тронулась в путь, заскрипели колеса, загремели по каменистой дороге повозки с багажом. Путникам предстоял девятидневный переход по безжизненной, иссушенной земле в безжалостном пекле, но членов эскорта это не волновало. Они смеялись и острили, переезжая по мосту через глубокий ров, окружающий дворец. Один только Хью Гордон обернулся и посмотрел на взмывающие ввысь белоснежные стены дворца Малраджа. Сквозь прищуренные веки он быстро и внимательно пробежал взглядом по узорчатым решеткам балконов, но, очевидно, не увидел того, что искал. Пожав плечами, через мгновение отвернулся. Отряд неторопливо двигался от дворца в направлении города.

Если обитатели королевского дворца не проявили ни малейшего интереса к отъезду иноземной делегации, то жители Питора, наоборот, выказали живейшее любопытство, и обочины на коротком отрезке дороги от окраины до центра города были усеяны зеваками. Настроение у людей было праздничное. Они приветствовали всадников и тяжело нагруженные повозки радостными возгласами, махали небольшими бумажными флажками.

Капитан Молсон с подобающим достоинством склонил голову в знак признательности. Отряд прошел уже самую плотную часть толпы, когда у одной из повозок внезапно отвалилось колесо и откатилось в канаву. Содержимое повозки оказалось на дороге.

Сразу же повозку облепило множество детей, их куча напоминала муравейник – младшие старались пролезть под ногами у старших и с победным криком спешили удрать с добычей. Капитан поначалу решил, что они помогают собрать рассыпавшиеся вещи, но, сообразив, в чем дело, перестал любезно улыбаться и направил свою лошадь прямо в середину кучи:

– Чертово отродье! Сейчас же верните все! Перкинс, Холидей, поймайте этих черномазых немедленно!

Граф тоже остановился и наблюдал за происходящим. Он явно забавлялся, глядя на красные и мокрые от пота лица капитана и капралов, которые гонялись за ребятишками, стараясь вернуть хоть что-нибудь из растащенного багажа. Тем временем остальная часть отряда старалась поставить колесо на место.

– Лично я даже рад, что этим ребятишкам что-то досталось, – вполголоса сказал Харри Диз, остановившийся рядом с графом Роксбери. – Они очень бедны, а у нас багажа намного больше, чем нужно для нашего перехода.

– Совершенно с вами согласен, – отозвался Хью с улыбкой, – но, думаю, надо заняться Молсоном, пока беднягу не хватил апоплексический удар.

– Это просто безобразие! – кричал капитан, когда они верхом пробились к нему через толпу любопытных горожан, которые громко сокрушались поведением детей, но не особенно спешили разогнать их. – Необходимо немедленно вернуться во дворец и сообщить об этом происшествии!

– Вы хотите, чтобы раджа арестовал горстку детей? – невозмутимо спросил Хью.

Лицо капитана из темно-красного стало фиолетовым.

– Это оскорбление британской кавалерии, и оно не должно остаться безнаказанным! Я не допущу, чтобы... Перкинс, вам удалось схватить одного? Молодчина!

Хью обернулся и увидел, как офицер пытается удержать сопротивляющегося худенького подростка-индуса, который во все горло кричал о своей невиновности. Предметом спора оказался туго набитый холщовый мешок, который они поочередно вырывали друг у друга.

– Поймал его на месте преступления, сэр! – задыхаясь, доложил молодой Перкинс, держа вырывающегося мальчишку. – Говорит, что хотел вернуть нам мешок, но я не верю ни единому его слову. Думаю, он за всю жизнь и слова правды не сказал.

– Это ты лжец и дурак! – отозвался парнишка сердито. – Тысяча проклятий на дом твоей матери! – Он был высокий и худой, из-под чалмы виднелись одни глаза. – Саиб, скажите ему, что я не крал этот мешок! – обратился он к графу. На мгновение их глаза встретились, и Хью с большим трудом сдержал удивление: ошибиться было невозможно – эти пронзительно синие глаза могли принадлежать только одному человеку...

– Отпустите его, Перкинс, – спокойно произнес граф.

– Ваше сиятельство? – Молодой человек удивленно посмотрел на него.

– Я сказал – отпустите его.

– Вы сошли с ума? – Капитан Молсон протиснулся между ними. – Это не входит в круг ваших полномочий! Черт побери, я не позволю...

– Это входит в мои полномочия, – возразил граф, и, хотя он говорил тихо, что-то в его голосе заставило капитана прекратить сопротивление и замолчать. – Этот мальчик – дальний родственник моего носильщика, он попросился с нами, ему надо попасть в Дели. Он недавно осиротел, у него никого не осталось в Маяре. У меня не было причин отказать ему. Лишний слуга или конюх никогда не помешают в дороге.

– Бог мой, в жизни не слышал более чудовищного вранья! Ясно как белый день, что эти двое, ваш носильщик и этот грязный оборванец, придумали эту сказку, чтобы ограбить нас на первом же ночлеге!

– Нет, саиб, это правда, – вступил в разговор Бага Лал, с ходу поддерживая хозяина. – У меня родня по материнской линии здесь неподалеку, в Джайпуре, там этот мальчик и родился. Богам было угодно, чтобы он узнал меня, когда мы пришли в Питор. Вот и умолил меня взять его с собой. Он не смог найти здесь работу, жить негде, ночует на улицах. Я обратился к Хазрат-саибу с просьбой, и благодаря его благословенной доброте...

– Хватит, черт побери! – оборвал его капитан Молсон, с недоумением глядя на графа – тот явно забавлялся происходящим. «Что за человек этот граф? Вечно путается с туземцами, обращается с ними как с равными?..» – с возмущением подумал капитан.

– Боюсь, вы не в силах помешать мне нанять еще одного слугу, – невозмутимо отозвался граф.

– Разумеется, нет, – согласился сквозь зубы капитан, – но, как только мы вернемся в Равалпинди, я обо всем доложу начальству. Вы не имеете права...

– Залезай на повозку! – прервал его граф, обращаясь к мальчику. – И не жалуйся, если будет не очень удобно, дорога длинная. Все понятно?

– Саиб все хорошо объяснил, – пробормотал парнишка, карабкаясь на повозку и устраиваясь среди мешков с зерном.

Капитан Молсон отдал краткое распоряжение, и отряд двинулся дальше. Любопытные зеваки потихоньку разошлись. Граф Роксбери и его носильщик проявили тем временем необычайную осторожность. Бага Лал держал наготове заряженное ружье, говоря, что вокруг много кобр, а граф проверил свой пистолет, прежде чем убрать его в сумку, притороченную к седлу.

Прищурившись, он смотрел на паренька, которого подкидывало на мешках с зерном, и настроение у него было далеко не благодушное. Разумеется, Молсон ни в коем случае не должен узнать, кто этот паренек на самом деле, иначе капитан потребует немедленного возвращения в Питор, опасаясь гнева раджи. Да и репутация Иден может пострадать, если станет известно, что ближайшие девять дней она проведет в компании дюжины неженатых мужчин, половина из которых к тому же туземцы с сомнительными нравственными устоями. Лучше всего для Иден сохранять инкогнито до самого Дели, ведь воскрешение мисс Гамильтон из мертвых само по себе произведет достаточную сенсацию. Хью устало вздохнул, его совсем не радовало, что приходится взваливать на свои плечи такую ответственность. Он подозревал, и не без оснований, что путь в Дели предстоит нелегкий.

На ночь они разбили лагерь на берегу реки, где четыре дня назад граф перехватил черного жеребца Тукки и впервые встретил надменного юношу-индуса по имени Чото Бай. На этот раз не было нужды разбивать палатки, поскольку все члены экспедиции привыкли спать под открытым небом. На пути в Питор палатки ставили по настоянию Эдгара Ламбертона и его помощников.

Спешиваясь, Хью видел, как девушка с трудом спустилась с повозки – затекли ноги. Но хотя Иден, несомненно, была вся в синяках и ссадинах после тряски в дороге, она тут же принялась расседлывать и поить лошадей. Хью видел, что Иден не хочет с ним разговаривать, но по ее плотно сжатым губам он понял, что девушка чувствует себя не лучшим образом. Решив, что вряд ли сможет ее утешить, граф не пытался заговорить с ней даже тогда, когда уже погасили костры, на которых готовили пищу, и все развернули кошмы на прохладном песке, устраиваясь на ночь.

Глубокой ночью, когда звезды уже начали бледнеть на небосклоне и шакалы возвращались в свои логова, граф внезапно проснулся. Он лежал, подложив руки под голову, и вслушивался в звуки ночи, присущие только индийской равнине, пытаясь понять, какой же из них тревожит его. Маловероятно, что раджа послал погоню за Иден Гамильтон, в таком случае их бы уже давно настигли, но до конца эту возможность Хью не отбрасывал – от раджи всего можно ожидать.

Граф уже совершенно проснулся и прислушался повнимательнее. Звук, потревоживший его, повторился. Но даже сейчас он не сразу понял, что кто-то плачет – приглушенные рыдания доносились из-под стоящей чуть поодаль повозки.

«Черт побери!» – подумал Хью в порыве бессильной ярости, мало того, что он взвалил на себя ответственность за то, чтобы доставить Иден Гамильтон в целости и сохранности в Дели, не хватало еще, чтобы он начал жалеть ее...

– Dekho, chokra! Ты видишь их? Вон там среди kikars! – Махал Дал говорил шепотом, пальцем указывая на стайку песчаных куропаток, которые пугливо выглядывали из-за колючего кустарника рядом с широкой излучиной реки.

Рассвет уже занимался над холмами, окрашивая отмели и песчаные берега нежным перламутровым цветом. Напряженно вглядываясь в слабый утренний свет, Иден кивнула и медленно дотянулась до древнего охотничьего ружья, лежащего поперек седла.

– Они слишком далеко, – недоверчиво проворчал старик индус, сопровождающий охотников. – Не трать на них выстрела, дитя!

– Ты забыл, отец мой, – улыбнулась Иден, – что охотничьему искусству меня обучал раджпутский воин, для которого охота – это все. Я не промахнусь.

С этими словами она подняла тяжелое ружье к плечу, тщательно прицелилась и спустила курок. Куропатки бросились врассыпную, шумно хлопая крыльями, а Иден быстро взяла второе ружье от сопровождающего оруженосца и выстрелила еще раз.

– Shabash! – радостно воскликнул Махал Дал, хотя сам промахнулся. – Еще две в твой ягдташ! Сегодня мы поужинаем по-королевски!

– Поехали, братья, пора возвращаться, – произнес старик индус, который служил у Харри Диза, чиновника из Бхаратпура. – Уже рассвело, саибы наверняка спешат тронуться в путь.

В лагерь они возвращались рысцой. Всю дорогу Иден не без удовольствия прислушивалась к болтовне спутников. То, что они без тени сомнения приняли ее за своего, помогло ей преодолеть тоску, снедающую с тех пор, как она тайком покинула Маяр, не успев попрощаться даже с Джаджи. Ей особенно понравился старый Садху, бородатый носильщик, что был в услужении у Харри Диза: своим мягким обхождением он напоминал ей Авала Банну. Вот уже шесть дней Иден ест и спит среди них, и не кто иной, как Садху, попросил Молсон-саиба выделить ей свободную лошадь, чтобы она могла охотиться вместе с ними.

«Я не подвела Садху, он не зря поверил в меня», – довольно подумала Иден. Кожаная охотничья сумка у нее за плечом была полна дичи.

Они появились из дальней расщелины в облаке пыли, и Бага Лал, который уже давно поджидал их возвращения, облегченно вздохнул и поспешил известить хозяина.

– Интересно, вот бы они узнали, что паренек, которого они принимают за своего, на самом деле девушка из Шотландии? – вслух подумал Хью.

– Думаю, они бы этому не обрадовались. Ведь, общаясь с женщиной таким образом, они оскверняют свою касту, – тихо ответил Бага Лал.

– Я не должен был допускать этого, – согласился Хью. – Достаточно было скрыть правду от Молсона. Поскольку он глупец и трус, то, конечно, стал бы настаивать на возвращении Иден в Маяр. Я не хотел, чтобы в Дели пошли ненужные разговоры, – он нахмурился, – но мне и в голову не приходило, что она так прекрасно справится с ролью и никто ничего не заподозрит. Она всех провела. Ты прав, Бага Лал, никто не должен узнать правду.

– Beshak, трудно поверить, что они ее когда-нибудь узнают, она вполне может сойти за одного из моих братьев. А они-то у меня строптивые, можете мне поверить. – Бага Лал покачал головой, глядя, как лошади рысцой приближаются к лагерю. Иден без малейшего усилия спрыгнула на землю. – Возможно, – добавил носильщик задумчиво, – мы и ошибаемся, считая, что госпожа будет счастлива среди своих.