Он продолжал сверлить меня взглядом.
      - А что, идея не плохая.
      - Но у тебя на уме совсем другое, не так ли, Джимми?
      Он ещё несколько мгновений разглядывал меня, а затем перевел взгляд на своих подручных. И медленно кивнул. Этим самым он дал им понять, что убивать меня нельзя, даже если предоставится такая возможность. В общем, по крайней мере, не сейчас.
      Этого было вполне достаточно для того, чтобы я опустил направленный в сторону троих приятелей пистолет. Но убирать его не стал, а просто положил руку на колено.
      - Слушай, Джимми, - сказал я. - А какое тебе дело до Джорджа Холстеда? Его замочил кто-нибудь из твоих ребят?
      - Не будь идиотом. Мне больше нечего тебе сказать.
      Что ж, возможно, он и в самом деле уже высказал все, что хотел. А вот я нет. Мне нужно было сказать Джимми Вайолету ещё кое-что.
      - Ладно, - проговорил я. - А теперь, чмо болотное, послушай, что скажу тебе я. И слушай очень внимательно, зря, что ли, у тебя на тыкве уши лопушатся. Если ты ещё когда-нибудь подошлешь ко мне кого-то из своих недоносков, то я снова приеду сюда. И вот тогда, Джеймс, я не только согну тебя в бараний рог, но и заверну тебе башку под крыло.
      Он одарил меня хищным взглядом. Так может смотреть только Дракула, припадающий к нежной девичьей шейке и оборотень, учуявший запах свежей крови. Но голоса так и не повысил.
      - Не думаю, - спокойно проговорил он, - что у меня возникнет желание снова приглашать тебя. - Вынужден признать, что в этот момент он был великолепен.
      Я встел и направился к двери, однако, совсем не глядя в её сторону. Никто не шелохнулся. Я вышел в коридор, выждал десять секунд, а затем снова заглянул в комнату. Все четверо стояли тесным кружком и о чем-то тихо совещались. Но преследовать меня никто из них не собирался.
      Поэтому я сказал:
      - Вот так-то лучше, - и ушел.
      Я подъехал к воротам, удерживая руль левой рукой. В правой руке у меня все ещё был зажат "кольт", который я удерживал так, чтобы его не было из окна. Но никаких проблем с проездом у меня не возникло.
      Гаргантюа распахнул ворота и даже улыбнулся мне, когда я проезжал мимо него.
      Спрятав пистолет обратно в кобуру, я направился в Беверли-Хиллс, к дому на Беверли-Драйв.
      7
      Коль скоро уж речь зашла о доме, то ни один из домов, в которых мне пришлось побывать за последнее время не мог стоить меньше пятидесяти тысяч, а парочка из них наверняка могла потянуть даже больше, чем на сотню. Добавьте к этому отели "Норвью" и "Беверли-Хиллс", и тут же станет ясно, что мне приходится иметь дело с людьми по меньшей мере состоятельными.
      Поэтому меня совсем не удивило, что дом Уоллсов оказался большой, добротной постройкой в стиле ранчо с огромной ухоженной лужайкой перед ним - престижная недвижимость стоимостью от ста до ста с половиной тысяч долларов.
      Я свернул на серую бетонированную подъездную дорожку, припарковал машину перед дверью парадного входа на специально отведенном для этого месте, взошел на крыльцо и нажал кнопку звонка.
      Послышался мелодичный перезвон.
      Через полминуты дверь отворилась, и на пороге возник Эдвард Уист - или Уоллс. Он глядел на меня, и судя по выражению красивого, загорелого лица, был настроен весьма благожелательно.
      Я порадовался тому, что передо мной стоит именно тот человек, которого я разыскиваю, так как хотя мне и не удалось нигде раздобыть его фотографию, но он идеально соответствовал описаниям, полученным от нескольких опрошенных мной человек.
      О его возрасте судить было трудно. Где-нибудь в промежутке от тридцати до сорока. Шесть футов росту или чуть поменьше, хорошо сложен, широкие, мускулистые плечи и узкие бедра. На нем были сандалии, синие брюки-бермуды и белая футболка. У него были светло-русые, почти белые волосы, вьющиеся и очень густые. Волевой подбородок, смеющийся рот и живые голубые глаза словом, очень симпатичный человек.
      Я продолжал действовать в соответствии со своим планом, составленным по дороге сюда.
      - Мистер Эдвард Уист? - поинтересовался я.
      - Уист? - переспросил он, вскидывая русые брови, а затем застенчиво улыбнулся. - Ну... да.
      - Я Шелл Скотт, - я показал ему свое удостоверение.
      Он кивнул.
      - Конечно, я наслышан о вас. Так какое у вас ко мне дело, мистер Скотт?
      - В данный момент я работаю на миссис Холстед. Полагаю, вам уже известно о смерти Джорджа Холстеда.
      Он снова кивнул.
      - Да, я знаю. Прочитал сегодня утром в газете, потом позвонил Энн. Прочто чертовщина какая-то. - Он сделал паузу. - Но я все же не понимаю что вам нужно от меня.
      - Ну, вообще-то я немного озадачен. Ваша фамилия Уист или Уоллс?
      Его лицо снова расплылось в странной улыбке.
      - Вообще-то я Уоллс. Я... ну, какое-то время я использовал фамилию Уист.
      Я был озадачен поведением этого человека. Я был готов к тому, что нарвусь на грубость, и даже к тому, что он может наброситься на меня с кулаками. Но мой собеседник, похоже, даже не испытывал неловкости от того, что мне известно о его двуличности. Или как там ещё это называется. Кажется, его это просто забавляло, только и всего. Что, разумеется, вряд ли можно назвать реакцией человека, виновного в каких-либо чудовищных преступлениях.
      - Может быть, зайдете в дом, мистер Скотт, - предложил он.
      - Спасибо.
      В доме царила прохлада и слышалось тихое жужжание кондиционеров или ещё какого-то оборудования, фильтрующего воздух. Мы прошли в просторную гостиную, где на полу лежал мягкий ковер светло-голубого цвета. Два дивана стояли друг напротив друга, а между ними находился массивный низенький столик с зеркальной столешницей, украшенной золотистым орнаментом. Из прочих предметов обстановки я заметил два или три мягких кресла, журнальный столик и ещё один, придвинутый к стене рядом с диванами, стол, на котором стояла лампа под огромным розовым абажуром. Стеллаж со стереоустановкой у дальней стены. Это была красивая комната, мебели в ней было немного, но все вещи были дорогими и подобранны со вкусом.
      Мы расположились друг напротив друга на тех двух диванах, и я сказал:
      - Скажите, мистер Уоллс, вы были вчера у Холстедов?
      - Нет, последний раз мы виделись недели три-четыре назад.
      - Кстати, если не возражаете, мне хотелось бы также побеседовать с вашей супругой.
      - Я не возражаю, но только её нет дома. Уехала к парикмахеру, делать прическу. - Он поднялся со своего дивана. - Если это так важно, то я могу ей позвонить.
      - Это не очень важно. По крайней мере, на данный момент. Возможно, вы сами сможете рассказать мне то, что мне необходимо узнать.
      - Что ж, раз уж я все равно встал, то думаю, не помешало бы сходить за выпивкой. Выпьете со мной?
      - Да, благодарю вас.
      - Виски, бурбон, брэнди, джин, водка - что вам принести. - Есть ещё "Койнтрю", "Драмбьюи", ром, пиво...
      - Бурбона с содовой было бы вполне достаточно.
      Он подошел к стеллажу со стереоустановкой, поднял одну из крышек и извлек оттуда несколько бутылок, стаканы и даже лед. Что ж, подумал я, это тоже своего рода музыка. Через минуту он возвратился на свое место, неся в руках два стакана с выпивкой.
      Он протянул мне мой стакан с налитым в него темным бурбоном и сказал:
      - Имя "Уист" вы, должно быть, узнали от Холстедов... то есть, от миссис Холстедов. Но откуда вам известна моя настоящая фамилия?
      Еще раньше я принял решение, что постараюсь вести себя с ним очень осторожно и разумно - насколько такое возможно - чтобы вытянуть из него покрытую мраком тайну, связанную со всеми этими именами; но он сам поднял этот вопрос. Огромная удача для частного детектива, на большее и расчитывать не приходится. Однако, я никак не мог решить, где тут кроется подвох.
      В ответ я лишь пожал плечами и как ни в чем не бывало сказал:
      - Насчет Уиста вы правы. А ваше настоящее имя я откопал, занимаясь обычной рутиной. Например, я знал, что вы снимали аппартаменты в Норьвю под фамилией Уист. А в отеле "Беверли-Хиллс" проживали под фамилией Уоллс. - Не сводя с него глаз, я отпил небольшой глоток бурбона. - Нодеюсь, вы не откажетесь удовлетворить моей любопытство относительно всех этих имен и аппартаментов - в которых вы селились помимо вот этого вашего дома.
      - Разумеется, буду рад помочь. Если только... - он замолчал и сосредоточенно сдвинул брови. - Погодите-ка. Я ведь не под подозрением, правда? А если и так, то в чем вы меня подозреваете?
      Я показал головой.
      - Я вас ни в чем не подозреваю, мистер Уоллс. Я просто беседую с теми, кто был знаком с Холстедами, будь то деловые знакомства или дружеские отношения. С теми, кому, возможно, известно какие-либо факты, объясняющие убийство мистера Холстеда.
      - Ага. Что ж, боюсь, что здесь я вам ничем помочь не могу. Потому что я сам ломаю голову над этим с тех самых пор, как узнал о случившемся из утрених газет. Ума не приложу, зачем кому-то понадобилось его убивать? Ведь он был таким общительным, приятным человеком.
      - Вот и я о том же. Разумеется, вы не обязаны ничего мне рассказывать, если вам самому того не хочется.
      Он поставил стакан с выпивкой на столик и закурил сигарету.
      - Все в порядке, - возразил он. - Я вовсе не отказываюсь от разговора. Но только... - Он снова взял стакан и отпил глоток. - Что ж, расскажу все по порядку. Мы с Марсель - так зовут мою жену - познакомились с Холстедами в ночном клубе. Было очень весело, и для них мы были просто Эдом и Марсель, а они для нас - просто Джорджем и Энн. Ну, сами знаете, как это бывает: мы угощали друг друга выпивкой, шутили. Они не знают нашей фамилии - мы не знаем их, если уж на то пошло. Тогда мы ещё не были знакомы.
      Он встал, снова отпил из стакана и принялся медленно расхаживать взад и вперед.
      - Короче, погуляли мы на славу. Они замечательная пара. Потом обменялись телефонами, и через несколько дней они нам позвонили. Мы отправились на обед, и в тот вечер все мы довольно крепко выпили. Потом они пригласили нас на вечеринку. Там тоже выпивка лилась рекой, и ещё туда были приглашены кое-кто из их друзей. - Он немного помолчал. - Ну, и вот, значит... эээ... мы - Марсель и я - просто не были уверены, что хотим называть им свою настоящую фамилию.
      - А вы не могли бы рассказать об этом чуть-чуть поподробнее?
      Он усмехнулся, вернулся обратно и снова уселся на совй диван.
      - Мог бы, но не стану. Надеюсь, вы не обидитесь на меня за это. Так вот, мы встречались с ними несколько раз, виделись так же кое с кем из их знакомых. Приятельствовали, так сказать. Кое-кто из них даже наезжали к нам с визитами - это было в Норьвю. Но некоторое время спустя мы поняли, что с нас хватит. Честно говоря, мы просто решили больше не принимать приглашений от Холстедов и их компании и впредь не поддерживать с ними никаких отношений.
      - Между вами произошла размолвка? Какие-то неприятности...
      - Нет-нет, что вы. Ничего подобного не было. Напротив, между нами никогда не возникало каких-либо трений или разногласий. Просто мы с Марсель решили, что нам... ну, словом, будет лучше подыскать себе другую компанию. Полагаю, вам уже многое о них известно.
      Я отпил большой глоток бурбона с содовой. Это был очень хороший бурбон.
      - Возможно, - сказал я.
      Он повел бровью, но ничего не сказал.
      Пока что Эд Уоллс производил на меня самое благоприятное впечатление. Он казался весьма прямодушным, был со мной достаточно искреннен, и все сказанное им звучало бесспорно убедительно. Особенно после того, как мне показалось, что я отчасти догадываюсь, почему он старается намеренно замолчать некоторые эпизоды.
      И тем не менее я сказал:
      - Было бы хорошо, если бы вы смогли рассказать мне побольше о них.
      - Нет. Таков мой ответ, мистер Скотт. Черт, вы ведь, небось, начнете докапываться и, в конце концов, узнаете от кого-нибудь и о... обо всем остальном. - Он усмехнулся. - Но только не от меня.
      - А вы, похоже, имеете привычку жить одновременно на несколько домов.
      Он рассмеялся.
      - А, вы об этом. Никакой тайны в этом нет. Мы живем здесь - и это очевидно. Вы знаете, что это наш дом. Мы снимали аппартаменты в "Норвью", чтобы было, куда изредка приглашать Холстедов и кое-кого из их знакомых. Так... так было нужно. Они все ещё считали, что наша фамилия Уист, и мы не хотели разубеждать их в этом. Кроме того, если бы нам тогда пришлось объяснять, почему мы сразу не назвались настоящим именем, то вышло бы довольно неудобно. Это сложно понять.
      - Да уж.
      И это тоже было донельзя логично. Отрывочные фрагменты начинали складываться в общую картину; и, как мне кажется, я начинал понимать, почему Уоллс поступил именно так, как он поступил. Да, все было очень логично; но только я все ещё никак не мог понять, где тут подвох.
      Он продолжил свой рассказ без малейшего напоминания с моей стороны.
      - Я занимаюсь продвижением на рынок новой продукции. Имею дело с совершенно новыми видами товаров - в основном с теми, что рассчитаны на домохозяек - иногда оказываю финансовую поддержку его изобретателю или владельцу патента, иногда сам перекупаю все права на производство. К тому же мои позиции на рынке довольно прочны. В течение нескольких месяцев я снимал аппартаменты в отеле "Беверли-Хиллс". Место, где можно было устраивать встречи с потенциальными партнерами по бизнесу, инвесторами и изобретателями. Не каждого же можно пригласить к себе домой. К тому же Марсель не любит принимать гостей. К тому же и обстановка сама по себе играет очень важную роль, ну, сами понимаете. - Он улыбнулся.
      - Полагаю, что да.
      - До "Беверли-Хиллс", мы снимали аппартаменты в "Голливуд-Рузвельт". А ещё раньше - в "Амбассадор". Так, чтобы всем было удобно.
      - Наверное, на такое житье приходится основательно раскошеливаться?
      Картинно поведя бровью, он сходу отмел этот вопрос.
      - К счастью, материальных затруднений я не испытываю. Деньги должны делать деньги. Для меня это просто накладные расходы. А значит, это не стоит практически ничего.
      - И "Норвью" тоже накладные расходы?
      - Нет, конечно же нет. Разумеется, я не буду включать это в список, когда стану изливать свою финансовую душу перед... а вы, случайно, не работаете на Налоговое управление, а?
      - Бог ты мой, конечно же нет.
      - Конечно, вы ведь мне сразу понравились. - Он залпом осушил свой стакан. - Хотите еще?
      Я покачал головой.
      - Мне пока хватит, благодарю вас.
      - Что ж, наверное, по второму стаканчику мы с вами пропустим в следующий раз. Я хочу познакомить вас со своей женой. Заходите к нам как-нибудь и приводите тройку-четверку девочек. - Он усмехнулся.
      Это замечание как бы ненавязчиво давало понять, что разговор окончен, но я не встал, не собираясь пока прощаться с гостеприимным хозяином и уходить. Еще не время. Вместо этого я сказал:
      - И ещё один вопрос, мистер Уоллс. Когда я был в Норьвю, то мне рассказали, что у вас там случился небольшой пожар - как раз незадолго до того, как вы выписались оттуда. Вы уехали именно из-за него?
      - Нет, тем вечером мы все равно собирались уезжать - и, кстати, мы не выписывались. Срок аренды все равно уже подходил к концу. Что же до пожара... - Он поигрывал стаканов, стоившим на столе перед ним. - Могу я сказать вам по секрету одну вещь? То есть, рассказать и быть уверенным, что дальше вас это не пойдет?
      - Если вы доверяете мне. И - я улыбнулся - действуете не сцелью сокрытия доказательств преступления, всего того, что могло бы заинтересовать меня как сыщика.
      - Ну... ладно. Никакое это не преступление, совсем нет. Просто, тот пожар не был случайным. То есть, не совсем.
      - Как? Вы специально подожгли кровать?
      Мой вопрос развеселил его - что ж, очень жизнерадостный человек.
      - Не кровать. Это-то и была случайность. Конечно, если бы вы увидели Марсель, то могли бы подумать... - Он многозначительно замолчал, и, как мне показалось, я понял намек. - Просто мы жгли кое-что в корзине для мусора. Специально. Искра попала на проклятые простыни, и нам пришлось звать на помощь. Вот это был уже несчастный случай; но первоначально огонь в корзине для бумаг не был случайностью, но только я не хочу, чтобы об этом стало известно Холстедам - то есть, Энн - или ещё кому-либо из их компании. Я сказал им, что пожар возник случайно.
      - Так что же вы жгли?
      Он покачал головой и ничего не сказал.
      У меня было такое ощущение, что мне следовало бы расспросить его ещё о чем-нибудь; но больше ничего актуального на ум не приходило. Я пробыл там ещё минут десять, но в течение почти всего этого времени вопросы мне задавал Уоллс, распрашивая о работе, о житье-бытье частного детектива. Его интерес казался вполне искренним и очень льстил моему самолюбию - покажите мне человека, который не любил бы поговорить о самом себе и своей работе но у меня ещё оставалась куча неоконченных дел.
      Поэтому я встал с дивана, поблагодарил его за уделенное мне время и собрался уходить.
      Он пожал мне руку и сказал:
      - Извините, что не смог быть вам полезен. Но, если вам понадобится выяснить ещё что-то, я буду рад снова встретиться с вами здесь.
      - Посмотрим, как получится. Еще раз, большое спасибо.
      Он проводил меня до двери, и я вышел на улицу. Выйти-то вышел, а вот смятение в душе осталось. На протяжении всего разговора я не переставал искать хоть какую-то зацепку. Но придраться было решительно не к чему.
      Проехав по Беверли-Драйв в сторону Олимпик, я повернул направо, направляясь к бульвару Робертсон. По пути к дому Уоллса, я созвонился с отделением полиции, так что о том, что трое подручных Джимми Вайолета были выпущены из тюрьмы и возможно уже успели возвратиться в свой роскошный притон, мне было известно заранее. Я также позвонил Хейзл и воодушевленно пел ей дифирамбы в знак благодарности за то, что она так оперативно связалась с полицией, когда я попал в беду.
      Теперь же я позвонил ей с той только целью, чтобы узнать, не было ли новостей.
      - Ты можешь вернуться в офис к двум часам, Шелл?
      - Думаю, что да. А что?
      - Ориентировочно на это время у тебя назначена встреча. Должно быть, что-то очень важное.
      - Кто-то приходил?
      - Нет, я назначила её по телефону. Минут двадцать назад.
      Наверное оттого, что меня все ещё одолевали мысли о Бинго, Пне и Малютке Филе, я улыбнулся и сказал:
      - Надеюсь, звонивший представился не как Джимми Вайолет?
      - Ничего подобного. К тому же это была женщина. И кстати, у неё очень сексуальный голос.
      - Вот так так. И кто же это?
      - Она не назвала своего имени.
      - Она сказала, что у неё что-то срочное?
      - Это что-то имеет отношение к Джорджу Холстеду. Она сказала, что ты поймешь, что имеется в виду.
      - Гм.
      Сегодня с утра мне удалось побеседовать с Анжеликой Берсудиан и миссис Райли. Может быть кто-нибудь из них вспомнила о чем-то таком, что оказалось прежде "упущенным из виду". Или же это могла быть миссис Холстед, миссис Прайер, миссис Уоррен... кто знает? Или даже непоседливая Сибилла Спорк.
      - Хорошо, Хейзл. Я приеду. Ты должна перезвонить ей, чтобы подтвердить время?
      - Нет, она сказала, что позвонит сама. Он это должно быть именно в два часа. Это единственное время, когда она сможет вырваться. Уж не знаю, что она имела в виду.
      Я взглянул на часы. Стрелки показывали без десяти час.
      - Я сейчас еду проведать одну даму по имени Агата Смеллоу, это в Калвер-Сити. Думаю, до двух я успею вернуться.
      - Шелл, только уж не сажай к себе больше маленьких людишек с большими пушками.
      - Уж постараюсь, радость моя. Но если это и случится, то я уже буду знать, на кого рассчитывать. А в награду за это, обещаю безоговорочно верить всему, что ты говоришь.
      - Ну, все бы хорошо, если бы только... ты все-таки хотя бы чуть-чуть продолжал сомневаться.
      Улыбнувшись, я положил трубку.
      Я перепроверил адрес Агаты Смеллоу, и теперь мне не терпелось поскорее встретиться с ней. До сих пор мне приходилось встретиться с несколькими молодыми дамочками приятными во всех отношениях и имеющими некоторое отношение к расследуемому мной делу - похоже Холстед был охоч до женского пола и поэтому окружал себя девицами самой разнообразной внешности, от просто красивых до тех, кто ошеломлял своей красотой и свободой от разных дурацких комплексов и предрассудков.
      Должен признаться, что разговоры с незакомплексованными красотками доставляли мне огромное удовольствие, и вполне может статься, что Агата, бывшая жена Холстеда, окажется самой-самой изо всех, своего рода джек-пот.
      Так или примерно так рассуждал я, даже не подозревая, какой сюрприз приготовила мне судьба на сей раз.
      8
      На джек-пот Агата Смеллоу явно не тянула.
      Она ассоциировалась больше с выпавшими на табло тремя лимонами, когда тебя в довершение ко всему ещё хватают за шиворот и выводят из зала за опущенный в щель игрального автомата фальшивый четвертной.
      Через некоторое время после того, как я позвонил в дверь самого обыкновенного, то есть очень даже симпатичного домика на тенистой улочке, в окне слева от меня едва заметно зашевелились занавески. Присматривается, подумал я. Возможно, величавая красавица дома совсем одна; обнаженная, танцует по комнате под звуки флейты, а в воздухе, наверное, развевается легкий, полупрозрачный шарф, который она держит в руках. А потом она обернет большим полотенцем свое манящее обнаженное тело, спустится вниз, приоткроет дверь и заговорит чувственным - обязательно возбуждающе-чувственным голосом! Возможно это даже она звонила Хейзл... "Я не знаю, кто ты такой, но... я ждала тебя."
      Такое уже случалось и прежде. Я имею в виду, девицу в полотенце. И даже не один раз. Но ни одна из них не говорила: "Я ждала тебя", или ещё чего-нибудь в этом роде. Но ведь это могло случиться. И наверняка произойдет, если даже и не сегодня, то со дня на день. Я оптимист по натуре.
      Занавески в окне перестали шевелиться.
      Затем дверь немного приоткрылась и - о, да! - она взглянула на меня. В точности так, как я себе это и представлял.
      Я улыбнулся и сказал:
      - Привет.
      - Уходите.
      - Что?
      - Уходите. Мне этого не надо.
      - Ну, я... вам не надо? - я замолчал, приводя в порядок свои мысли и укрощая безудержный полет фантазии.
      Но на всякий случай все-таки позволил себе переспросить:
      - Вам чего не надо?
      - Того, что у вас есть.
      - Хм, ответ исчерпывающий. Так вы миссис Смеллоу? Миссис Агата Смеллоу?
      - Да.
      - Меня зовут Шелл Скотт, миссис Смеллоу. Я частный детектив, и в данное время я работаю на миссис Джордж Холстед...
      - На эту! Ха. Тьфу. Дрянь!
      Она выпалила это единым словом: "Наэтухатьфудрянь!", и у меня появилось такое ощущение, что миссис Холстед она явно недолюбливала.
      - Тьфу на нее! - сказала она. - Небось это она сама и прибила старого козла.
      Да, ощущение оказалось верным. Возможно, пора бы уже прислушаться к собственным чувствам и начать думать, а не витать в облаках. Решение было очень своевременным, так как если я продолжал бы мечтать о девушках танцующих под звуки флейты, то следующие несколько секунд окончательно выбили бы меня из колеи.
      Поэтому я сказал:
      - Именно это я и пытаюсь выяснить, миссис Смеллоу. Кто убил Джорджа Холстеда и почему. Я бы был вам очень признателен, если бы вы смогли любезно уделить несколько минут своего времени...
      И тут она открыла дверь.
      - Ладно, - согласилась она. - Мне скрывать нечего.
      Бог ты мой, более правдивого заявления мир не слышал, пожалуй, со времен Геттисбергского послания президента Линкольна.
      Если бы она стала танцевать обнаженной с развевающимся в воздухе полупрозрачным шелковым шарфом, то мир бы однозначно перевернулся, не выдержав такого зрелища. Она явно не относилась к тем женщинам, которых я привык называть "ягодками". Миссис Смеллоу не тянула даже на самый зеленый, недозрелый помидор. Она больше напоминала огурец.
      Росту в Агате Смеллоу было метр семьдесят пять или около того, а фигура была точным повторением очертаний её скелета, и все это великолепие скрывалось под обыкновенным платьем мышино-серого цвета, подол которого спускался намного ниже того места, где у неё должны были бы находиться колени, что, наверное, и к лучшему: если все её остальные прелести были того же цвета, что и лицо, то её можно было бы смело высаживать на грядку и не сомневаться, что через пару недель появятся первые побеги.
      - Да заходите же, - пригласила она.
      Я вздохнул и вошел в дом.
      Это был милый домик. Это было первое слово, пришедшее мне в голову. Милый. Конечно, на мой вкус, здесь было довольно мрачновато, но, в конце концов, не всем же нравятся яркие цвета. Мы прошли в гостиную - это отсюда она разглядывала меня в окно - и расположились в мягких креслах, покрытых накидками из грубой ткани коричневого цвета, а на подлокотники этих самых кресел были приколоты связанные крючком белые салфеточки, или как там ещё называются эти штучки, предохраняющие обивку от преждевременного изнашивания.
      На полу лежал бежевый ковер, довольно мягкий, с длинным, густым ворсом. Из угла на нас смотрел огромный экран цветного телевизора, похожий на потухший глаз Циклопа. На стене висел вставленный в рамку под стекло кусочек материи, на котором было зелеными нитками было вышито: "Дом, отчий дом". Я дважды прочитал надпись, желая быть до конца уверенным, что не ошибся.
      - Насколько я понимаю, вам уже известно о смерти мистера Холстеда, начал я.
      - Да. Я молилась за него, но это так и не помогло. Я знала, что рано или поздно это все-таки произойдет.
      - Вы знали о том, что его убьют?
      - Я не это имела в виду. Я знала, что он закончит свою жизнь бесславно. Я ведь говорила ему. Можете не сомневаться, я его предупреждала. И не один раз.
      Да уж, кто бы сомневался, подумал я. Еще с минуту или две мы беседовали о чем-то незначительном. Да, подтвердила она, они были женаты несколько лет. Четырнадцать с половиной лет. Развелись четыре года назад. Да, она сама подала на развод, и её просьба была удовлетворена. Но первые признаки надвигающейся беды стали ей заметны ещё задолго, очень задолго до того. Это было знамение. К нему подбирался сам сатана.
      - Что? - переспросил я.
      - Сатана.
      - Сатана, а? Это который... Адам? Нет, что-то я напутал. То есть вы имеете в виду дьявола?
      - Да его, нечистого.
      В доме было гораздо прохладнее, чем показалось мне, когда я впервые вошел в него с улицы. Шторы на окнах были опущены - в комнате царил таинственный полумрак - и миссис Смеллоу разглядывала меня, она сидела, вперив в меня свой стеклянный взгляд.
      - Я знала, - говорила она. - Я догадывалась, что происходит. Я предупреждала его. Клянусь, я его предупреждала.
      - Гм.
      Она замолчала. Но стеклянный взгляд был по-прежнему устремлен на меня. Я сделал какое-то осторожное замечание относительно развода, избегая спрашивать её напрямую о его причинах, но она сама завела об этом разговор без каких бы то ни было намеков с моей стороны. Как будто ей самой хотелось излить передо мной душу и рассказать обо вем.
      - Он совершил самый отвратительный, самый гнусный, самый низкий поступок, который только может совершить мужчина.
      - Вот как? Полагаю вы имеете в виду..., - я выжидающе замолчал. Простор для домыслов и фантазий огромный. Интересно, что именно она имела в виду?
      И в следущее мгновение она удовлетворила мое любопытство.
      - Он нарушил свой священный обет.
      - Как?
      - Сами знаете.
      - Нет, не знаю. То есть, не уверен. Мало ли, что можно натворить. Мне так кажется. Разумеется, я не специалист по этим делам. Так откуда же мне знать?
      - Но вы же мужчина!
      - Что ж, спасибо на добром слове. Очень любезно с вашей стороны... Погодите-ка. Вы имеете в виду...
      - Именно.
      Мне показалось, что я понимаю, о чем идет речь. Или, по крайней мере, почти понимаю. Но зато теперь я не знал, как убедиться в справедливости своих предположений, как заставить её выразиться поточнее.
      - А, наверное вы имеете в виду, что мистер Холстед, состоя в браке с вами, совершил этот самый... хм... отвратительный грех... - Это было очень непросто.
      - Он нарушил свой брачный обет.
      - Ну да. Я так и понял.
      - Я застала его с ней.
      - С ней? Что ж, давайте выразим это поточнее. То есть с другой женщиной. Вы это имеете в виду.
      - А с кем ещё я могла бы застать его?
      - Понятия не имею.
      - В моем собственном доме. В спальне!
      - Надо же. Да, это уже ни в какие рамки не лезет. В вашей собственной спальне...
      - Не в моей. В его. Они были там... в его спальне. - Она принялась что-то тихо бормотать, как если бы уже от одних только воспоминаний об том случае ей становилось дурно.
      Но все обошлось. Довольно странно, но от этих страданий, она заметно оживилась и казалась даже здоровее, чем прежде.
      Вообще-то страдала она дольше, чем я на то рассчитывал. Поэтому примерно минуту спустя я сказал:
      - Понимаю. Значит у него была своя спальна, а у вас - своя.
      У неё округлились глаза, и готов поклясться, что теперь кости её грудной клетки вздымались и опускались гораздо чаще, чем за все время с момента моего прихода. Лицо её залила краска, в том смысле, что его зеленоватый оттенок стал более ярким.
      - Да, - зловеще прошелестела она. - Да... нам пришлось райзотись по отдельным спальням. Ему всегда хотелось... Только так я могла удержать его от...
      На этот раз она сама не знала, как закончить фразу. Я попытался помочь ей в этом.
      - Похоже, он был одержим животной стратью, а?
      - Вот-вот, именно так. Вы меня понимаете. Животное, животное... Я знаю, нельзя говорить плохо о мертвых. Он он был гадким, ужасным, распущенным человеком, царствие ему небесное.
      - Что ж, миссис Смеллоу, с вашей помощью мне удалось лучше узнать его характер. Я, конечно, надеялся, что вы, возможно, сообщите мне нечто такое, до чего я ещё сам не сумел докопаться. То есть сможете подсказать мне, кто мог ненавидеть его так сильно, что решился даже на убийство... - я осекся. Пока что под это описание подходила лишь сама миссис Смеллоу.