Ричард ПРАТЕР
      ТЕЛА В БЕДЛАМЕ
      Глава 1
      Это были бедлам, вавилонское столпотворение, тысяча и одна ночь, слитые воедино, и посредине - обнаженная леди Годива, правда без лошади.
      Объединенные Нации Голливуда, украшенные масками, туниками, шальварами, обтягивающими трусиками с поясами, веселились под девизом: "За лучшие отношения со служащими", столпившись на приеме студии "Магна" по случаю выпуска эпохальной картины, которую все скоро смогут посмотреть в своем кинотеатре.
      Камеры перестали снимать сегодня после полудня последний супербоевик "Магны" под названием "Плачь, плачь", и сейчас это событие отмечалось грандиозным кутежом.
      Что делал я? Я наблюдал за леди Годивой.
      Вполне естественно. Почти все здесь были одеты в какие-нибудь костюмы, кроме этой леди, которая совсем не была леди. Я не мог бы вам сказать, кто она. Она была в маске, закрывавшей все лицо, а я не знал ее настолько хорошо.
      Я тоже был в маске, но она не помешала многим узнать меня. Во мне шесть футов два дюйма роста и двести четыре или двести пять фунтов, так что я возвышаюсь над большинством парней в толпе. Да и ни одна маска тут не помогла бы. Из-под нее высовывался мой перебитый нос, а над ней виднелись белые брови домиком - до середины они вздергивались вверх, а потом, словно в припадке, валились вниз; их кончики были похожи на согнутые из булавок рыболовные крючки. Мои блондинистые, почти белые волосы, которые я всегда подстригаю коротко, оставляя не больше дюйма, торчали из-под надетой набекрень шляпы под стать моему костюму и выдавали меня любому мало-мальски знакомому. А тут, судя по всему, меня знали многие, хотя я и не мог узнать их в маскарадных нарядах.
      Я родился в Лос-Анджелесе тридцать лет назад и провел здесь и в Голливуде большую часть жизни, за исключением четырех лет службы в морской пехоте во время недавней войны <Имеется в виду Вторая мировая война 1941 - 1945 гг.>. Я вырос как бы рядом с киноиндустрией и близко познакомился со многими парнями и девицами Голливуда, начиная с людей посторонних для кино и кончая самим Гарри Фелдспеном, главой студии "Магна". Это объясняло, почему частный детектив присутствовал на киношном балу.
      Я открыл свое агентство - "Шелдон Скотт. Расследования" - в центре Лос-Анджелеса сразу после того, как счастливо распрощался с морской пехотой США. После нескольких унылых месяцев дела пошли в гору, и я стал зарабатывать достаточно, чтобы платить налоги. Около года назад я выполнил одно поручение Фелдспена, поэтому он вспомнил обо мне и пригласил. Он сам позвонил мне и сделал "неофициальное" предложение посетить вечеринку.
      Вместо того чтобы устроить прием на съемочной площадке или в здании студии, "Магна" организовала костюмированный бал в огромном особняке Фелдспена в Лос-Анджелесе. С его благословения, естественно. И сейчас я стоял у бара, втиснутый между монтажером Полом Кларком и гримером Ирвом Сили.
      В Поле Кларке около пяти футов десяти дюймов, он крепко сложен, у него почти квадратное лицо и нос Боба Хоупа <Бoб Хоуп - известный американский кинокомик.>. На загорелом лице выделяются настороженные карие глаза. Кларк мой приятель, с которым я изредка общался последний год, когда бывал на студии. С Ирвом Сили я знаком уже четыре или пять лет. Он невысокий - около пяти футов шести дюймов, но недостаток роста с лихвой восполняется животом. Сам я Ирва не спрашивал, но держу пари, что он шьет брюки на заказ и они едва ли не одинаковой ширины и длины. Однако выглядит он всегда весьма опрятно и улыбается очень сердечно.
      У бара я заметил, как мне показалось, четверых-пятерых знакомых: двоих из техперсонала, одного режиссера, одного или двух операторов и кинозвезду-"ковбоя". Последний, как и леди, был без лошади, но никто не обращал на это внимания - детишки уже спали в своих кроватках.
      Леди Годива приближалась к состоянию полной раскованности. Почти все стоявшие у бара, кроме меня, пропустили это зрелище.
      - Ирв, - проговорил я, - и ты, Кларк, не оглядывайтесь, но...
      Ясно, они оглянулись. Кларк присвистнул сквозь зубы:
      - Фью! Она, видать, перебрала. Ее заберут, а жаль. Ирв сказал:
      - Чем-то она мне знакома, Шелл Не глядя на него, я ухмыльнулся:
      - Кончай хвастаться.
      - Кто хвастается? Она и ведет себя знакомо. Любопытно, кто бы это мог быть?
      Я покачал головой и залпом осушил стакан. Она могла быть кем угодно. Все присутствующие в огромном особняке - а нас насчитывалось здесь на вечеринке около трехсот - были в масках, которые не разрешалось снимать до полуночи. Это правило, видимо, не распространялось на костюмы.
      Поскольку я был приглашен на маскарад, я отказался от своей обычной униформы частного сыщика - двубортного синего габардинового костюма - и напялил на себя то, что парень в пункте проката назвал точной копией парадного мундира Канадской королевской конной полиции. И хоть на мне была маска, чувствовал я себя чертовски глупо. Когда я подошел к бару, Ирв и Пол, выпивавшие вместе, узнали меня без труда, но ради шутки представились мне. Когда я объяснил, что нахожусь тут по личному приглашению Фелдспена, пришел развлекаться, а не нарушать их рэкет, мы по-дружески пропустили по стаканчику. Однако сейчас наблюдать за леди Годивой было гораздо забавнее, чем просто пить.
      Наконец пара счастливчиков перехватила ее со словами "Детка, сядь на своего коня" и поспешно вывела из бального зала, в котором собралось большинство из нас. Мне так и не удалось узнать, куда ее увели.
      Кларк повернулся к нам, сделав весьма своевременное предложение:
      - До дна! - И добавил:
      - Я праздную.
      - И что же ты празднуешь? - спросил я.
      - Меня повысили - теперь я старший монтажер. Два дня. Черт, только благодаря этому я здесь - иначе мне пришлось бы работать. Все остальные заняты монтажом новой картины.
      Он имел в виду, что они режут и клеят последние кадры фильма "Плачь, плачь". Мне это не кажется особо интересной работой, но я ведь не специалист. Я только знаю, что они убирают кусок тут, добавляют там, состыковывают и сращивают кадры, монтируют все картину и отправляют ее на рекламный показ.
      Во всяком случае, годился любой повод для выпивки. Не то чтобы мы нуждались в поводах. Или даже в выпивке. Мы и так поглощали без всякого ограничения бесплатные и высококачественные напитки. Поэтому мы трое осушили еще по большому стакану, повернувшись спиной к бару и разглядывая публику.
      Я многозначительно, но пока безответно поглядывал на одну девицу. Она была в серебряной маске, которая закрывала все ее лицо от лба до губ. И очень хорошо, что она оставляла открытым ее рот - было бы преступлением прятать такие губы. Полные, роскошной формы, они выпячивались так соблазнительно, словно жарко шептали:
      "Поцелуйте меня". И меня все больше разбирало любопытство: каковы ее глаза, скулы, нос?..
      В остальном она была восхитительной и чуть загадочной. Загадочная часть скрывалась под плотной развевающейся юбкой голубого цвета на широких обручах, которые напрочь отбивали охоту танцевать с ней. Восхитительной была блузка с вырезом, достаточно низким, чтобы, напротив, возбуждать охоту.
      Она была одета южной красавицей. Интересно, если на юге встречаются подобные красотки, почему я еще не переселился в Атланту? Я уже решил было подойти и спросить ее про это, когда Ирв Сили ткнул меня локтем в бок.
      - Посмотри-ка вон на того типа, - прогрохотал он. А грохотал он потому, что голос его, казалось, исходил прямо из огромного живота, в котором места хватало не только для грохота, но и для эха. Он кивнул в сторону крупного парня, приблизившегося к бару в нескольких футах от нас.
      Я назвал его крупным не потому, что сам недостаточно крупный, просто парень был на пару дюймов выше и на тридцать фунтов тяжелее меня. И крепкого сложения.
      - Чего на него смотреть? - спросил я Ирва.
      - Это Брэйн. Роджер Брэйн. Неужели ты не знаешь этого подонка?
      - Смутно, только по имени. Никогда с ним не сталкивался. У него что-то вроде мастерской на Стрипе?
      - Верно. Художник. Очень художественный художник. И самая паршивая вонючка, которую я когда-либо встречал.
      Я поморщился. Ирв говорил довольно громко, а Брэйн стоял всего в нескольких шагах от нас.
      Пол Кларк повернулся к нам, затеребил пальцами свой длинный заостренный нос и громко сказал:
      - Ирв, ты ошибаешься: Брэйн ублюдок. Знаешь, почему? Потому что он, - Пол заговорил еще громче, - самый большой сукин сын в Голливуде! А уж где-где, а тут хватает сукиных сынов!
      Брэйн медленно обернулся. Его маска была сдвинута на лоб. Он не желал играть по правилам, как все остальные, он хотел отличаться от других. Поэтому - и, конечно, по его габаритам - его сразу узнали мои собутыльники. Одет он был итальянским аристократом эпохи Возрождения и походил на цветную пленку "Техноколор". На нем были голубой жакет с буфами на рукавах, трико винного цвета, обтягивающее его длинные ноги, и черный плащ на серой подкладке. Плащ был закреплен на шее и плечах и свисал до пола. Украшенная драгоценными камнями рукоятка длинного кинжала торчала из ножен на левом боку.
      Нелепо смотрелась болтавшаяся на кожаном ремешке, переброшенном через плечо, современная дорогая тридцатипятимиллиметровая миниатюрная "лейка" в открытом кожаном футляре.
      Положив свою лапищу на рукоятку кинжала, он направился к нам вальяжной походкой. Именно так, вальяжной, словно он был под большим впечатлением от самого себя.
      Он остановился перед нами и рассматривал нас троих, слегка кривя свои полные губы, словно разглядывал грязь. У него были вьющиеся каштановые волосы, а брови того же цвета вздернулись вверх.
      Закончив осмотр, он отчетливо и с нарочитым презрением произнес:
      - Деревня.
      Взгляд его опустился на наши ноги, задержался на них и снова переместился на наши лица.
      - Сапоги! - спокойно изрек он. - Бог мой! - Внимательно осмотрел наши лица, обнажив в улыбке красивые зубы, потом сморщил губы и выплюнул:
      - Несомненно, кретины. Отвратительно. Но интересно.., для антрополога.
      Ничего оригинального в его словах не было, но как он их произнес! Он мог бы сказать: "О, детка", и вам бы показалось, что вы никогда такого не слышали. Он как бы растворял каждое слово в кислоте, прежде чем выплюнуть его остатки из красивого рта.
      Роджер Брэйн был верховным существом с Марса или богом с Олимпа, а мы простыми смертными.
      Он продолжал вещать. Приятно улыбаясь, проговорил своим хорошо поставленным протяжным голосом:
      - Вы очаровательные штучки. Вы.., штучки. - Его улыбка стала еще шире. Может, выйдем? Ну, кто из вас? Из вас.., штучек?
      Этот парень как бы гладил меня против шерсти, не мое дело, но все-таки.
      - Мистер Брэйн, - вмешался я, - кончайте перебранку. Я не имею ничего против вас. - Тут я улыбнулся. - Так что оставьте меня в покое. Оставьте нас всех. Забудьте. Мы извиняемся.
      Брэйн сконцентрировался на мне так, словно готовился совершить первое в своей жизни вскрытие, но не знал точно, с чего начать.
      - Что вы такое? - спросил он. - Кто вы такой?
      - Скотт. Шелл Скотт.
      - Любопытно, - медленно проговорил он с утрированной выразительностью. Однако у вас безобразный нос. Или вы не находите его безобразным?
      Это он так отозвался о моем носе, сломанном в смертельном бою с японцами. Его так и не выправили как следует. Он чуть искривлен, но вовсе не безобразен.
      Я сказал как можно вежливее:
      - Я притерпелся. Прощайте.
      Но он только-только разогревался. И еще больше сосредоточился на мне, игнорируя Кларка и Сили, стоявших по бокам от меня. А ведь это они его завели. Как вообще я оказался замешанным в это?
      - Парень, мне нравится, как вы тут болтаете. А, парень? - Брэйн изобразил недоумение, потом снова нарисовал на своем лице широкую белозубую улыбку.
      Я начинал понимать, почему Пол и Ирв недолюбливают этого типа, но промолчал. Он покуражился. Может, теперь уберется. По мне, так ему лучше было слинять.
      Но он не убрался.
      И разглагольствовал как ни в чем не бывало:
      - Видите ли, Скотт, вы говорите на редкость вразумительно. Все познается в сравнении. Интересно, смогли бы вы пожертвовать свой мозг.., о! Извините, я не хотел вас смущать.
      Я почувствовал, как горит мое лицо. Поставив стакан на стойку, я сделал шаг, приблизил свое лицо вплотную к нему и отчеканил:
      - Послушайте, приятель. Идите-ка отсюда и играйте в свои игры где-нибудь еще. Я уже говорил вам, что мне нет дела до вас. Но я могу и передумать. , Он опустил подбородок и уставился на меня, качая головой, как если бы я был гадким мальчишкой.
      Я сжал кулаки, но тут же расслабился и попытался взять себя в руки:
      - Знаете, Брэйн, мои друзья сболтнули лишнее. Ладно, им не следовало это делать. Теперь забудьте и убирайтесь.
      - Но они правы, - бодро кивнул он. - Абсолютно правы. Я действительно ублюдок, незаконнорожденный. В прямом смысле слова.
      - И кому какое дело? - бросил я. Этот чертов дуралей Кларк выбрал момент, чтобы снова вклиниться:
      - Я имел в виду совершенно другое, Брэйн. Я выражался фигурально.
      Черт бы побрал старину Кларка! Я готов был разбить ему башку. Брэйн продолжал улыбаться, но его полные губы искривились, обнажив зубы. Он сделал шаг к Полу Кларку и прорычал:
      - Вот как? Как тебе понравится, если я зашвырну тебя аж в Канзас-Сити, штат Миссури?
      Он поднял свою огромную правую ручищу с растопыренной пятерней, положил ее на лицо Кларка и толкнул.
      Голова Кларка дернулась назад, и он врезался спиной в стойку бара. Я вздохнул, ожидая, что он размахнется в ответ и его разберут на части, но он просто стоял и изображал ненависть.
      Однако от его ненависти Брэйну вовсе не было больно.
      Краем глаза я заметил, что несколько человек наблюдают за нами. На такой грандиозной вечеринке люди мало обращают внимания на происходящее вокруг, но здесь-то происходило кое-что необычное. Среди них я вроде углядел ту девушку с пышной грудью и с обручами в юбке и подумал: вот с кем поразвлечься бы.
      И тут я чуть не проглотил собственный язык.
      Брэйн сделал шаг ко мне, и я внезапно услышал, как он весело говорит:
      - Теперь твоя очередь.
      Я не мог в это поверить, пока не увидел, что он действительно поднял руку, собираясь проделать то же самое со мной.
      Этот проклятый идиот надумал дотронуться до моего лица!
      Все его шуточки я пропустил мимо ушей и вроде сумел охладить свой пыл, но тут злость вдруг вскипела, взыграла, приведя в движение мою левую руку и кисть и сжав ее в кулак, врезала им в его солнечное сплетение.
      Брэйн не упал и удивил меня этим. Его громадная лапища ткнула меня в лицо. Однако сам он согнулся, как человек, которого принимают в святое братство, и дыхание едва вырывалось сквозь его открытый рот. Потом он схватился за живот.
      Теперь его рукам было не до моего лица.
      Он что-то пробормотал, все в том же согнутом положении, вытаращившись на меня и не двигаясь.
      Я повернулся к стойке бара и взял свой стакан.
      Мне не следовало этого делать.
      Он не был полностью выведен из строя, просто выжидал. И когда я отвернулся и взял стакан, он выпрямился и левым кулаком нанес мне удар по правому уху.
      Я упал. Не пошатнулся, просто упал. Парень ударил как астероид. Я приземлился на руки и колени и испачкал свой чудесный полицейский наряд, в голове у меня все пошло кругом. Я потряс головой, и в ней вроде немного прояснилось. Но почему-то перед глазами была красная пелена. Безумного ярко-красного цвета. Мои челюсти, казалось, вжались друг в друга.
      Я повернул голову, взглянул на него с пола. И с безудержной яростью бросил:
      - Прощай, приятель.
      Я стал подниматься: или ему придется убить меня, или я сломаю каждую проклятую косточку в его проклятом теле.
      Когда я ударил его в живот, вокруг уже начала собираться толпа. Это было интереснее любого, самого убойного вестерна. Теперь между нами оказалась куча народу, и множество рук охватили Брэйна и меня. Кажется, я сломал чей-то палец - во всяком случае, кто-то завопил, и одна рука убралась с меня, но ее тут же заменили еще две, неизвестно откуда взявшиеся.
      В туманной пелене передо мной возникло лицо Сили, который прошипел:
      - Успокойся. Не болтай лишнего.
      - Убирайся! - проревел я. - Отпусти меня к чертовой матери! Я убью этого самодовольного осла голыми руками!
      Какое-то время все происходило как в тумане, но в конце концов я оказался свободен от сдерживающих меня рук. Я был в порядке. Но Брэйн уже исчез.
      Однако, Бог свидетель, я его найду.
      Глава 2
      Я стоял у бара, вонзив ногти в свои собственные ладони и дыша, как пугливый новобрачный, когда у меня над ухом раздался мягкий, теплый голос:
      - Спасибо, мистер Скотт.
      - За что? - Резко повернув голову, я увидел серебряную маску и губы "поцелуй меня".
      Рассмотрел я гораздо больше, но не буду вас баловать.
      - За то, что наподдали подонку, - ответила она.
      Я заморгал.
      Она улыбнулась и продолжила:
      - "Этому" Роджеру Брэйну. Так его все называют - "Этот" с большой буквы.
      - О! Другим он тоже не нравится?
      - Есть даже клуб, члены которого - большинство из зарегистрированных в телефонном справочнике Лос-Анджелеса.
      - Но он не может не нравиться им так, как мне.
      - Ошибаетесь, Шелл.
      - Неужели?
      - Вы ведь Шелл Скотт, не правда ли? Частный сыщик?
      - Ага. Откуда вы знаете? - Глупый вопрос, но я не мог не задать его.
      - Потому что вы видный мужчина и все такое... - Она скользнула прохладными пальчиками по моим бровям и волосам.
      - Золотце, я бы с радостью постоял и поболтал с вами о моих серых глазах, о том, как я ухитрился так загореть, или о том, что так натягивает вашу блузку, но мне пора повидать одного человека.
      - Что тут произошло? - спросила она, указывая на разбитый стакан и лужу на полу.
      - Виски пролилось.
      Она подошла к бару, вернулась с двумя наполненными стаканами и протянула один мне.
      - За удачу! - предложила она тост. - Вы ведь не откажетесь выпить со мной?
      Я не забыл про случившееся, но температура у меня уже снизилась почти до нормальной, и я сказал:
      - Ладно, я, пожалуй, могу повременить.
      Похоже, мне следовало немного остыть, прежде чем пуститься на поиски Брэйна. Пока что я был еще слишком зол на этого типа, чтобы соображать нормально, а я предпочитаю точно знать, что делаю. К тому же я мог прихватить Брэйна в любое время, а красотку мне совсем не хотелось упускать.
      Сейчас, когда она стояла так близко от меня, я мог приглядеться к ней смотрелась она просто здорово. Ее ноги были спрятаны под вздымающейся на обручах юбкой, но все остальное убеждало меня, что она могла бы солировать в любом шоу. В ней было пять футов и пять дюймов роста, а поясок юбки охватывал талию всего лишь в двадцать два дюйма. Ее губы я уже упоминал, а горящие фиалковые глаза я разглядел даже через маску. Они были того неописуемого, чуть затуманенного оттенка, который точнее всего назвать фиолетовым. У нее были превосходные белые зубы, и, когда она сверкнула ими в легкой улыбке, мой спинной мозг как бы разжижился и забулькал на уровне моих сапог конного полицейского.
      И тридцать шесть дюймов, вовсе не мускулистых, под ее непрозрачной блузкой... Я не мог понять, как блузка не спадает на ее талию, где ей было самое место. Я взглянул повнимательнее и обнаружил две пышные округлости - вот и объяснение, почему блузка не падала.
      Я вернулся из одного из самых долгих путешествий в своей жизни к ее лицу, и оно стоило того. Хоть я и видел всего лишь ее удивительные губы и чувствовал смутное обещание остального.
      - Что там под маской? - спросил я. - Кто вы? Она покачала головой. Волосы ее не были белокурыми, но и брюнеткой ее нельзя было бы назвать. Легкие, пышные, струящиеся по плечам, они ласкали ее обнаженную кожу. Она сказала:
      1 - Не-а. Не раньше полуночи. Стройте ваши догадки.
      - Ладно. Потанцуем.
      Она улыбнулась, и мой спинной мозг протек еще ниже.
      - Хорошо, но будьте осторожны.
      Глядя на нее с нескрываемым вожделением, я ответил:
      - Постараюсь.
      Она захлопала ресницами и тем самым достала меня окончательно.
      - Я говорю о моем наряде. О юбке. Если вы прижметесь ко мне, она поднимется сзади. Чем больше вы приблизитесь, тем выше юбка задерется. Обручи, знаете ли.
      - Обручи?
      - Обручи. Они жесткие.
      - Рискнем!
      Я взял ее правую руку, положил свою правую на ее талию и зашаркал ногами. Мы почти не двигались, так, едва елозили по полу и смотрели друг на друга.
      - Надеюсь, - проговорила она, - вы не возражаете против моего вмешательства.
      - Я возражаю? Шутите?
      - Я заметила, как вы разглядывали меня. Мне даже показалось, что вы направились ко мне как раз перед.., перед первым раундом.
      - Точно, перед первым раундом. До пятнадцатого не дойдет. И я действительно направился было к вам.
      - Во всяком случае, я хотела поблагодарить вас. И еще меня разбирало любопытство.
      - Насчет чего?
      - Ну, вечеринка устроена только для снимавшихся в фильме и работающих на студии. Что делает частный детектив на киношном балу? Снимает?
      - Ха! Смешно. - Я рассмеялся.
      - Ну, - протянула она, присматриваясь ко мне, - вы могли бы сыграть свирепого злодея. Я покачал головой:
      - С год назад я оказал услугу Фелдспену. Он едва помнит меня, но все же пригласил сюда, обещая, что я получу удовольствие.
      - И как? Получаете?
      - Сейчас да.
      Мы поелозили ногами еще немного, и я проронил:
      - Похоже, я не единственный здесь чужак. Взять хотя бы моего спарринг-партнера.
      - Вы имеете в виду Брэйна? Он обычно бывает на подобных мероприятиях. Выступает как провалившийся статист. - Она ослепительно улыбнулась. - Я слышала, он пробовался, когда впервые появился тут. Но это было ужасно. Может, теперь ему доставляет удовольствие бывать на таких вечеринках и мечтать. Полагаю, он знаком со многими важными персонами.
      - Как давно он крутится в Голливуде?
      - Пожалуй, года три. Может, меньше.
      - Ладно, хватит. Давайте поговорим о вас. - Я притянул ее поближе.
      - Осторожно! - воскликнула она. - Обручи! Я хохотнул и свирепо уставился на типа сзади нее - тот выпучил глаза.
      - Извините, - обратился я к ней, - но зачем вы надели эту чертову штуковину?
      Улыбнувшись, она ответила очень серьезно:
      - Просто я решила, что никто не додумается до такого. Видите ли, все держали свои маскарадные костюмы в большом секрете. Пока меня еще никто не узнал, так что я могу выиграть приз.
      - Если бы я раздавал призы, вы выиграли бы их все.
      Я понял, что она имела в виду. В Голливуде больше, чем где бы то ни было, девушки старались быть "оригинальными". А на костюмированных балах особенно. Любая бы сдернула с себя парик, если бы увидала на улице или на вечеринке другую в таком же. Поэтому здесь костюмы были "засекречены", а маски на лицах помогали избежать несправедливости при вручении призов "по знакомству"; победители и так всегда подозрительны.
      В Голливуде любой приз хорош, любое поощрение кстати.
      Очень мне было любопытно, с кем, черт возьми, я танцую. Звезда? Статистка? Редакторша? Не то чтобы это имело какое-нибудь значение, просто обалденная куколка все сильнее интриговала меня. И я предложил:
      - Как насчет того, чтобы встретиться в полночь, когда будут сняты все маски? Правда, я в невыгодном положении. Вы-то уже знаете, кто я.
      Музыка кончилась, и она согласилась:
      - Хорошо, Шелл. У подножия лестницы? Мы находились в огромном бальном зале, который вместил бы все три сотни гостей и даже больше, если бы некоторые из них не разбрелись по саду и не поднялись на верхний этаж. Упомянутая ею лестница с широким изогнутым пролетом находилась в конце зала и вела на второй этаж, как в фильмах ужасов. Наверху я не был, но знал, что там располагались спальни и ванные комнаты, может, даже музей. Места хватило бы вполне.
      - У подножия лестницы, - подтвердил я, - ровно в полночь.
      Мы перестали топтаться на месте, она сказала: "Увидимся" - и отошла, раскачивая своей голубой юбкой на обручах.
      Я вздохнул и опрокинул в баре еще стаканчик, потом отправился в обход зала. Забавы забавами, но мне предстояло свести счеты с Роджером Брэйном. Но обход ничего не дал - нигде не было видно ни курчавой головы Брэйна, ни его развевающегося черно-серого плаща.
      Однако побродить здесь было приятно. "Магна" - одна из лучших студий в Голливуде, и в зале было полно первоклассных звезд в масках, плащах, юбках, туниках и прочих маскарадных нарядах. Хватало и обнаженной плоти, не исключая и мужской. Один парень вырядился в леопардовую шкуру, как Тарзан. Черт, может, это и был Тарзан.
      Было там и несколько обезьян, и вовсе не потому, что они нарядились в волосатые костюмы. В полночь будет достаточно писка и визга, когда каждая маска узнает другую маску. Некоторых из масок можно было угадать по узколобости, но не всех. Угадывание было частью развлечения.
      Вполне невинная, судя по всему, девушка, игравшая, видимо, характерные роли, одетая Клеопатрой, повисла на моей руке в тот момент, когда я узрел парня у микрофона в другом конце зала, начавшего объявлять призы за костюмы.
      Я наблюдал за церемонией издали, пока "Клеопатра" что-то лепетала. Она здорово набралась. Наконец я расслышал, что она бормочет:
      - Обалденная вечеринка. Знаете тот стишок про вечеринку?
      Так она бормотала. Должно быть, провела немало одиноких ночей, заучивая его.
      Меня не очень-то интересовали призы. Я-то все равно не выиграл бы ничего. И я вовсе не дуюсь по этому поводу. Я несколько оживился, когда милая маленькая "Серебряная маска" приблизилась к ведущему у микрофона и ей что-то там вручили. Значит, она выиграла какой-то приз, и я держу пари, что знаю, за что.
      Я не слышал, что там говорилось, потому что чертова деваха, повисшая на моей руке, без умолку болтала что-то насчет "обалденной вечеринки". Все это было довольно мило, вот только "Клеопатра" так и не сумела сказать ничего вразумительного, лишь невнятно лепетала и делала высокопарные жесты. Может, она приняла меня за продюсера?
      Когда я наконец сумел отделаться от "Клеопатры", "Серебряная маска" уже исчезла. Я побродил еще с полчаса, не видя никого, кто заинтересовал бы меня, потом взглянул на свои наручные часы. Одиннадцать ночи, и мне уже все прискучило. Правда, была еще надежда на свидание в полночь у подножия лестницы. И конечно же здорово было бы увидеть Брэйна.
      Я повернулся и двинулся к бару, когда вдруг услышал это. Все услышали это.
      Поначалу тихий визг, донесшийся откуда-то с широкой лестницы. Визг набрал силу и превратился в вопль, от которого кровь стыла в жилах. Почудилось, будто Дракула встретился с Франкенштейном <Дракула и Франкенштейн - персонажи фильмов ужасов.> в Зеркальном доме.
      Мгновенно дрожь пробежала по моему позвоночнику, я кинулся к лестнице и взлетел по ступеням наверх. Женщина с широко раскрытым и все еще вопящим ртом скатывалась вниз из полумрака, пытаясь прыгать сразу через восемь ступенек. Но это ведь невозможно.
      Она полетела с верхней ступеньки, словно комик в водяной феерии, перебирая ногами в воздухе и не зная, есть ли куда приземлиться. Она все же приземлилась на несколько ступеней выше меня, и я постарался затормозить свой рывок и поймать ее, когда у нее подкосились ноги. Но то ли я среагировал слишком поздно, то ли она летела слишком стремительно. Она ссыпалась, как сломанная марионетка, и покатилась, размахивая руками, ногами и одеждой, до нижних ступенек, где ее пытались подхватить двое парней.
      От первого прыжка и до последнего переката она не закрывала рот и не переставала вопить, пока не хлопнулась у подножия лестницы.
      Я пробежал оставшиеся ступеньки и замер на верхней площадке.
      Там уже находились двое, нет, трое. Но даже с расстояния десяти футов я понял все. На вечеринку я прибыл просто гражданином, теперь же почувствовал себя мобилизованным. На полу лежал мертвец.
      Глава 3
      Он лежал на спине. Двое мужчин склонились над ним, издавая нечленораздельные звуки.
      На мертвеце были голубой жакет и винного цвета трико, но черно-серый плащ исчез. Роджер Брэйн - уже покойник! Первый наш с ним раунд оказался и последним, На второй ему уже не выйти, теперь он даже не услышит гонга.
      В нескольких футах от его головы валялась небольшая, но на вид тяжелая статуэтка Меркурия, которой кто-то, видимо, оглушил его, хотя сейчас это уже не имело значения. Легко было понять, почему та деваха так вопила. Я ее не осуждал. Кинжал Роджера Брэйна с драгоценными камнями на рукоятке был вынут из ножен и лежал на ковре рядом с трупом. С тех пор, как кинжал покинул ножны, и до момента, как оказался на полу, он превратил в кровавое месиво горло Брэйна.
      Горло было располосовано так, что в это просто невозможно было поверить, не увидев собственными глазами. Я-то поверил сразу. Сердце Брэйна продолжало еще некоторое время перекачивать кровь, поэтому и на теле, и на маленькой фотокамере, все еще висевшей на его шее, и на мягком ковре - повсюду была кровь, кровь, кровь.
      Я видывал жмуриков, сам отправил немало типов на тот свет, но я никогда не видел подобных мертвяков. Избави меня Боже увидеть такое еще когда-нибудь.
      Я не стал щупать его пульс, даже не дотронулся до него. Это все равно, что сложить руки мертвеца на груди - привычный ритуал. Не было смысла - ему уже ничем не помочь. Просто еще один покойник в обычном для всех трупов состоянии.
      Я нагнулся над ним, присматриваясь, потом выпрямился. Мертвее не бывает. И меня не могло не занимать, кто это сделал. Каким-то образом это уже стало моим делом.
      Пока я размышлял, вокруг собралась толпа и кто-то воскликнул:
      - Черт! А это еще что?
      Я подошел к сказавшему это парню. Он наклонился и поднял.., широкую волнообразную голубую юбку на обручах.
      У меня судорогой свело желудок, но я сказал какому-то типу: