Тела в бедламе

      Вот на что она походила. Нет, глупые, на змею. Она отступила на несколько шагов, затем двинулась ко мне, выставляя одну ногу перед другой, словно танцевала джигу, вернее двойную джигу.
      Ну, парень! Это было что-то. В моих ушах зазвучали барабаны джунглей. Бам, дидл-да-дам " потом - хомп! Бам, дидл-да-дам и снова - хомп! В голове моей раздавался легкий рев.
      Не останавливаясь, она сипло проговорила:
      - Я тебя зажгу.
      И она не шутила. Стало жарко. Даже мои барабанные перепонки, казалось, расширялись от жары. Но глядя на нее в коротеньких шортиках и тонком цветастом платке, забываешь о жаре и начинаешь опасаться лихорадки.
      Она приблизилась ко мне вплотную и сжала меня в своих объятиях.
      В отчаянии я воззвал:
      - Охолони, сестренка, не переборщи.
      И это были последние разумные слова, которые она услышала от меня.
      Она нашла мой рот, и ее губы охватили мои, как горячее желе. Ее губы, казалось, выросли до гигантских размеров и пытались проглотить меня.
      Через десять секунд мне было уже все равно. Я не имел бы ничего против, даже если бы меня съели и переварили.
      Позже, когда я сказал ей "до свидания", не думаю, чтобы она меня слышала. Я сам не очень-то хорошо себя слышал. Мои барабанные перепонки были явно повреждены. Очень все же крутая бестия эта Конни.
      Глава 13
      По пути к дому Вандры Прайс я пытался сообразить, как она вписывается в картину убийства. Она присутствовала на вечеринке, пока Гарви Мэйс ожидал ее снаружи, и была одной из тех, кто отсутствовал на студии на следующий день после смерти Брэйна. Крутой парень Мэйс покровительствовал ей и даже предложил мне пять штук только за то, чтобы она не оказалась замешанной в этой истории, а также велел мне держаться от нее подальше. Но она уже была впутана в это, и я просто обязан был повидать ее.
      Вандра сделала стремительную карьеру в Голливуде - это я знал. "Магна" нашла ее в каком-то магазине, сделала пробу, она понравилась. Тогда ее стали обучать, холить и лелеять - словом, готовить для карьеры киноактрисы. Она снялась только в одной картине - "Тень любви". Но зарабатывала уже неплохо, и ее ожидало автоматическое повышение оплаты, если студия даст ей новую роль. Иными словами, перед ней открывалось многообещающее будущее, если, конечно, ей ничто не помешает.
      Я подумал, уж не держал ли Брэйн и ее на крючке. Внезапно я сообразил, что пока из жертв шантажа Брэйна мне были известны только женщины. Имело ли это какое-нибудь значение, не знаю.
      Вандра жила в довольно скромном доме по сравнению с соседними. Оставив машину посреди гравийной подъездной дорожки, ведущей к задней стене дома, я подошел к парадной двери, нажал на кнопку, и где-то внутри зазвенели колокольчики. Похоже, никто уже не пользовался старыми добрыми звонками.
      Дверь открылась на пару футов, и кто-то воззрился на меня. Кто именно, я не смог разобрать, поскольку лицо было в тени. Но судя по ее одежде, она ждала не меня.
      На ней был тонкий пеньюар, который не мог ни прикрыть, ни согреть. На ногах - босоножки на каблуках. Очертания ее ног притягивали взгляд, ее бедра и талия были восхитительны, но я потерял всякий интерес, когда перевел глаза на ее груди, плоские, как оладьи, и сразу вспомнил, что я ищейка. Ничего удивительного в том, что они даже не колыхнулись, когда она упала в обморок позапрошлой ночью.
      - Что скажете? - спросила она приятным низким голосом.
      - Добрый вечер. Вы - мисс Прайс?
      - Что вам нужно!
      - Я Шелл Скотт. Мне хотелось бы поговорить с вами, если вы не возражаете.
      - Не думаю, чтобы нам было о чем говорить, мистер Скотт.
      - О Роджере Брэйне.
      - И что же?
      - Вы ведь мисс Прайс? Киноактриса?
      - Да. Какое это имеет значение? Объяснитесь, мистер Скотт. - Она чуть отступила, но главное - она не закрыла дверь.
      - На следующий день после убийства Брэйна несколько актеров "Магны" не явились на съемки или быстро ушли со съемочной площадки. По-моему, это как-то связано.
      - Вы наглец, мистер Скотт.
      - Я не хотел, простите. Если вам так показалось, еще раз извините. Я просто пытаюсь добраться до мотива убийства. Нам обоим пойдет на пользу, если мы поговорим. Можно мне войти?
      - Прошу прощения, но нам не о чем говорить, - холодно ответила она. - Я почувствовала себя плохо и поэтому ушла со съемок. Вот и все. А теперь извините меня... - Она стала закрывать дверь.
      Мне это совсем не понравилось. Мне необходимо было поговорить с ней, и я был уверен, что она была не столько больна, сколько встревожена. Однако дверь неумолимо закрывалась перед самым моим носом, и я не мог ворваться в ее дом силой.
      - Мисс Прайс, - резко сказал я, - есть еще кое-что. Дверь замерла, едва не закрывшись, потом приоткрылась на несколько дюймов.
      - Что еще?
      Имея в виду то, что рассказали мне о шантаже Холли и Констанца, я решился:
      - Речь о картинке, мисс Прайс. Могу я войти? Дверь широко распахнулась, но Вандры за ней не было. Зато был Гарви Мэйс. Он оказался даже крупнее, чем я помнил. И все же - я готов поспорить - он задержал дыхание. Я-то точно его задержал.
      - Да, Скотт! - раздался рык где-то глубоко в его чертовой необъятной груди. - Вы можете войти.
      Я вошел, а Мэйс захлопнул дверь и прислонился к ней. И произнес своим рокочущим голосом:
      - Скотт, я же говорил вам, что не потерплю, чтобы вы вмешивались в мои дела. И не только это. Но, похоже, вы плохо слышите.
      Я спросил, расхрабрившись:
      - Вы Иисус Христос?
      Одним размашистым шагом он покрыл разделявшие нас пять футов и свирепо уставился на меня:
      - Прежде чем мы перейдем на личности, скажите, что за хохма с картинкой?
      Тут я вспомнил: когда Мэйс ввалился в бар "У Пита" вслед за Холли, он упомянул какую-то картинку.
      - Ах это, - сказал я.
      - Так что? - Он схватил меня одной рукой за лацканы двубортного пиджака и начал притягивать к себе.
      Чего я терпеть не могу, так это когда меня хватают и пытаются таскать из стороны в сторону. Мэйс был достаточно силен для этого, но мне было наплевать.
      Я уперся ладонью в его грудь, толкнул и тихо процедил сквозь зубы:
      - Не делай этого, Мэйс. Лучше отпусти меня. И он отпустил. Не потому, что испугался. Просто он хотел получить ответ и понял, что в бессознательном состоянии я едва ли смогу говорить. Он убрал свою лапу и опять спросил:
      - Так что за хохма с картинкой?
      - Картинка с Вандрой, - брякнул я наугад.
      - И где она, Скотт?
      - Не знаю.
      - Черта с два вы не знаете. Не зарывайтесь, Скотт. Я покачал головой:
      - Не знаю, Мэйс. Точно, не знаю. Он нахмурился, на его лбу гармошкой собрались морщины, как на стиральной доске.
      - Как она выглядит?
      Я и сам хотел бы это знать. Но кто мне помешает строить догадки? Я нарисовал руками квадрат примерно восемь дюймов на десять и пояснил:
      - Вот такого размера, глянцевая.
      - Убирайтесь. Это меня удивило.
      - Что?
      - Вы меня слышали. Убирайтесь.
      Этого я не понял. Только что он требовал ответа на свои вопросы, а в следующую минуту стал выгонять. Я бросил взгляд через плечо на Вандру, стоявшую в нескольких футах от меня.
      Я не ожидал, что она скажет мне что-нибудь, но она сказала. Нет, не словами. Просто ее лицо на свету выглядело озадаченным. И несмотря на ее насупленные брови, я вдруг сообразил, где я видел это лицо раньше. Передо мной была обнаженная девица с картины в мастерской Брэйна, та самая, которой я хотел заменить свою "Амелию".
      В замешательстве я встряхнул головой. Казалось, все, с кем я сталкивался в сумасшедшем доме под названием Голливуд с момента убийства и до сих пор, рано или поздно раздевались. В этом бедламе хватало тел, и все они, кроме трупа, оказывались обнаженными.
      Я все еще таращился на лицо Вандры Прайс, когда Мэйс схватил меня за руку и развернул к себе. Мне почудилось, что у меня треснула локтевая кость, но я даже не запротестовал.
      - Скотт... - зловеще начал Мэйс.
      - Подождите. Я вспомнил кое-что.
      - Теперь вы вспомнили, - усмехнулся он. Я покачал головой:
      - Это не то, что вы думаете. Я знаю, где картина. Я не знал, когда вы спросили. Но сейчас знаю.
      - Не морочьте мне голову.
      - Даже не пытаюсь. Я-то думал о фотографиях, а не о картинах. Я видел картину, но не узнал Вандру, пока не разглядел ее живьем. И отпустите, к черту, мою руку.
      Его лицо исказила гримаса. Я отнюдь не стал ему ближе оттого, что видел ту картину. Оно и понятно. Он и раньше не был от меня в восторге.
      Он разжал пальцы и спросил:
      - Где она?
      - В мастерской Брэйна, но она охраняется. Ничего не сказав, он взглянул на Вандру, потом опять на меня.
      - О'кей, Мэйс. Я сообщил вам то, что вы хотели знать. Так в чем дело?
      - А вот в чем, Скотт. Вы отправитесь домой, ляжете спать и забудете обо всем.
      - Гм...
      - Вам дорога жизнь?
      - Еще бы. Но я должен раскрутить убийство, в котором подозревают меня. И я собираюсь жить, пока не раскрою его.
      - Мало приятного быть жмуриком. Вы не находите, Скотт?
      Я был согласен с ним, однако промолчал. Может, он просто пускал пыль в глаза перед своей девушкой.
      Мэйс продолжал:
      - Мы с Вандрой не имеем ничего общего с Брэйном. И не пытайтесь связать нас с ним.
      - Если вы ни в чем не замешаны, вам нечего бояться.
      - Мы точно не замешаны. Так что оставьте нас в покое.
      - Вас тревожит та картина, Мэйс? У меня ее нет, и она мне не нужна. Она там, где я сказал, под охраной полиции, вместе с грудой других полотен. - Я задумался на минуту. - Послушайте, я знаю, что Брэйн был шантажистом. И у него была картина с обнаженной Вандрой. Естественно, ни она, ни вы не желали, чтобы ее видели посторонние. Он ведь мог пригрозить, что выставит картину...
      - Осторожнее, приятель, - прервал меня Мэйс, кося глазом.
      Я понимал, что подставляюсь. Но разве можно добыть информацию, лежа в теплой постели дома? Так не бывает. Приходится выбираться на люди и даже говорить глупости.
      И я пошел на это.
      - Если бы Брэйн попытался шантажировать своей картиной Вандру Прайс, восходящую кинозвезду, вы бы впали в ярость, не так ли, Мэйс? И неизвестно, что бы вы при этом сделали.
      - Знаешь, Скотт, я не желаю неприятностей из-за этой картины. Не желаю неприятностей из-за убийства Брэйна. И я не потерплю неприятностей от тебя. Мэйс вроде говорил вполне спокойно, но создавалось впечатление, что он проталкивал каждое слово сквозь гранитную плиту.
      Мы все еще стояли лицом к лицу в нескольких шагах от входной двери. Широко расставив ноги, он пристально посмотрел на меня и неожиданно снова протянул свою огромную лапу к лацканам моего пиджака.
      Я отшвырнул ее в сторону. И он взглянул на свою руку так, словно удивился, как это я осмелился на такое.
      - Объясняю. - Он усмехнулся, приподнялся на цыпочки и продолжал угрожающим шепотом:
      - Если ты будешь мне надоедать, если ты доставишь нам хоть малейшую неприятность, ты - труп. Усек?
      Он вскинул ладонь, которую я только что отшвырнул, сложил ее в кулак размером с небольшой валун и размахнулся так медленно, как будто в его распоряжении была масса времени. Может, и была.
      Пока Мэйс размахивался, я успел сказать:
      - Иди к черту!
      Когда он метнул в меня свой чудовищный кулак, я нырнул и убрал голову в сторону как раз вовремя. Его костяшки обожгли мне ухо. Но, воспользовавшись тем, что его развернуло от собственного удара, я врезал ему левым кулаком в бок. Он дернулся своей большой головой в мою сторону, а я выставил левую ногу вперед, крутанулся и попал ему правым кулаком точно в рот. Кровь выступила на его губах, он отшатнулся и тут же кинулся на меня, замахиваясь левой рукой.
      Увернувшись от его свинга, я вмазал левой ему по краю подбородка. Он взревел от боли. Но не успел я этому порадоваться, как в глазах у меня потемнело.
      Что это было, не знаю. Во всяком случае, не Вандра с дубинкой - я слышал, как она завизжала в другом конце комнаты. Конечно, Мэйс. Одно из стенобитных орудий, которые служили ему кулаками. А вот откуда он взялся, я уже никогда не узнаю.
      Он возник откуда-то из небытия и "поцеловал" меня. И наступила темнота.
      Почудилось, что я капитан межпланетного корабля и собираюсь отдубасить того типа, что привязал меня к носу этого корабля. Мы неслись через космическое пространство со скоростью миллион миль в час прямо на Луну и должны были врезаться в нее. А ведь моя голова не была достаточно прочной для такого испытания. И я прекрасно представлял себе, что случится, когда мы столкнемся с Луной.
      Я пытался втиснуться в нос корабля, заскрипел зубами и открыл глаза. Оказывается, я старался вползти обратно в дверь дома Вандры Прайс в долине Сан-Фернандо.
      Сукин сын. Когда я покончу с драками?
      Я чуть пошевелил головой, потом челюстью и наконец зашевелился сам. Я был цел и невредим, но кое-где побаливало, трещала голова. Однако я мог двигаться, поэтому поднялся со своего зада и взглянул на наручные часы. Они функционировали лучше меня и показывали начало пятого. И я надеялся, что это был еще четверг.
      Я представил себе, как меня выволокли из квартиры и прислонили к входной двери, и едва не взорвался. Не питая никаких иллюзий, я все же протянул руку и нажал на кнопку. Я был похож, вероятно, на человека, только что побывавшего в авиакатастрофе и пересаживавшегося на другой самолет.
      Однако мы не закончили разговор с Мэйсом.
      Я звонил какое-то время, потом забарабанил в дверь, но напрасно. Очевидно, Мэйс и Вандра уехали. Я почти явственно услышал, как она говорит:
      - О, мой большой и сильный мужчина!
      Я обошел дом. Если Мэйс и оставлял здесь свою машину, сейчас ее уже не было. Импульсивно я сунул руку под мышку, пытаясь нащупать кольт. Никакого кольта.
      Любопытно, зачем Мэйс забрал мою пушку? Пули вряд ли пробили бы его чертову кожу. А без пушки я чувствовал себя все равно что голым. "У меня остались только кулаки. Не смешно.
      Однажды я куплю себе вторую пушку. Пока же у меня лишь одна. Обычно мне этого хватает. Я пока еще не умею выхватывать сразу две. Я неплохой стрелок, хотя мне и далеко до Малыша Билли <Малыш Билли - герой эпоса американского Дикого Запада.>.
      Я подошел к "кадиллаку". Добряк Мэйс оставил мне его. Я забрался за руль и огляделся.
      Ярко светило солнышко, не было и намека на смог, и по голубому небу лениво плыли пушистые белые облачка.
      Паршивый день.
      Глава 14
      Я поехал обратно к Констанце Кармоче. Даже безоружный, я справился бы с ней.
      Она обрадовалась мне и зажурчала:
      - Ну и парень! Ты уже соскучился по мне?
      - Я отоспался, - искренне ответил я. - Не сделаешь ли ты мне одно одолжение?
      Она усмехнулась, и ее губы зашевелились.
      - Конечно, папочка. Пошли.
      - Ты не так поняла меня. Ты знаешь Барбару Фон? Глаза Конни сузились:
      - Зачем она тебе?
      - Так ты знаешь ее?
      - Я ее знаю. Что за проблемы?
      - Никаких проблем, Конни. Если ты знаешь номер ее телефона, позвони ей.
      - Я знаю номер телефона, однако не уверена, что стану звонить. Что ты... Я прервал ее:
      - Я хочу задать ей несколько вопросов, но боюсь, что она меня подстрелит.
      - О чем, черт побери, ты собираешься спросить ее? Я ухмыльнулся:
      - Не волнуйся. Позвони ей и спроси, не уделит ли она мне пять минут. Это все, чего я хочу. Скажи ей, что я отличный парень и не причиню ей вреда. Я уже побывал у нее до тебя, а она наставила на меня пистолет и прогнала. Попроси ее не делать этого больше. Похоже, у нее разыгрались нервы.
      - Хорошо, папочка, - фыркнула она. - И ты хочешь успокоить ее?
      Я похлопал Констанцу по подбородку и сказал:
      - Нет, детка. Я хочу помочь ей, если смогу, и помочь себе самому.
      Она рассмеялась:
      - Ха! Ты меня убиваешь. Но я позвоню. Заходи. Она не правильно истолковала мои намерения, но я все же вошел в дом. Я присел, пока она набирала номер телефона мисс Фон. После недолгого женского трепа она объяснила, зачем звонит, и даже поспорила немного. Наконец она взглянула на меня:
      - Как скоро ты будешь у нее, Шелл?
      - Через пять минут.
      В трубку она промурлыкала:
      - Он говорит, примерно через час.
      - Эй! - завопил я. - Ничего подобного. Я спешу.
      - Ты уверен?
      - Честно.
      - Глупый. - В трубку она заверила, что я приеду сию минуту.
      Я встал и поблагодарил ее.
      - Спасибо, Конни. Возможно, когда-нибудь я тоже пригожусь тебе.
      - Черта с два - когда-нибудь. Ты можешь сделать это прямо сейчас! - Ее темные глаза засверкали.
      - Охолони, Конни. Я же сказал, что тороплюсь. Честно. Ты забыла про убийство?
      - Может случиться еще одно убийство.
      - Успокойся, цыпленочек. Увидимся позже. - Я подошел к двери и открыл ее.
      - Эй! - крикнула она. - Подожди минутку! Я повернулся. Она стояла в двух шагах, губы ее задрожали, бедра ее задрожали, все в ней задрожало.
      - Детка, - заговорила она, - я тебя зажгу. Это я уже слышал раньше, а сейчас увидел, как она затанцевала, щелкая пальцами. Я поспешил улизнуть...Барбара выглянула из двери, и я представился:
      - Я - Шелл Скотт, мисс Фон, частный детектив. Констанца только что звонила вам. Вы едва не подстрелили меня сегодня утром, помните?
      Она тускло улыбнулась и распахнула дверь:
      - Заходите. У меня расходились нервы, но я бы не стала в вас стрелять, мистер Скотт. Просто я не хотела, чтобы меня беспокоили.
      - В другой раз запомню, - заверил я ее. Она подвела меня к дивану и села рядом. Несмотря на утомленный вид, она не утратила привлекательности. Ростом пять футов два дюйма, стройная, с прелестным личиком, она обычно играла скромных и застенчивых девушек и, как я слышал, получала по почте в среднем одно предложение руки и сердца в неделю. Дважды побывав замужем и дважды разведясь, она теперь не интересовалась этими предложениями.
      - Постараюсь не отнять у вас много времени, - пообещал я. - Слушайте меня внимательно и только скажите "да" или "нет". Или, если пожелаете, выгоните меня отсюда пинками. Я расследую убийство Роджера Брэйна.
      Она слегка поморщилась, но не более того. И я продолжил:
      - Он шантажировал нескольких человек. В основном тех, насколько мне известно, кто имел возможность заплатить. Вполне вероятно, что он шантажировал и вас, мисс Фон. Если это так, я полагаю, что он использовал вашу фотографию, чтобы заставить вас раскошелиться. И если лишь это тревожит вас, - я сделал паузу, размышляя, как глупо я выглядел бы, если бы она перерезала горло Брэйну, - никто, кроме меня, не узнает про фотографию. К тому же, очевидно, я мог бы помочь вам. Я правильно излагаю? Помолчав, она тяжело вздохнула и кивнула:
      - Да, у него была моя фотография, и он вымогал у меня деньги. Не слишком много, ну, как бы еще один подоходный налог. - Она безрадостно улыбнулась. Когда его.., убили, я.., мне не давала покоя мысль о моей фотографии, которая осталась у него. Я была так встревожена, что не могла спать после происшествия с ним. - Она взглянула на меня. - Приношу извинения за мое поведение сегодня утром. У меня сдали нервы. Даже не представляю, когда опять может всплыть та моя фотография, и кто еще заявится ко мне и потребует денег. И тогда все начнется сначала... - Она умолкла, и я поднялся с дивана.
      - Большое спасибо, мисс Фон. Если я узнаю что-нибудь важное, непременно сообщу.
      Она продолжала сидеть с апатичным видом. Я вышел и тихо притворил за собой дверь. С минуту я посидел в своем "кадиллаке". В моей голове крутились разнообразные мысли. Судя по собранным мной сведениям, Брэйн был большим подонком. Я уже многое знал, однако на костюмированном балу было три сотни человек, и любой из них мог прикончить Брэйна. Вполне возможно, что в последние два дня я мило беседовал с убийцей. Может, даже в последние минуты. Пока еще я ничего не добился, но уже появились кое-какие проблески.
      Заведя мотор, я поехал в сторону Голливуда, с трудом следя за дорогой через испещренное трещинками ветровое стекло и бросая внимательные взгляды в зеркало заднего обзора. Очень мне было не по душе, что я оказался безоружным всего через несколько часов после того, как кто-то пытался всадить в меня пулю.
      В "Браун-дерби" на Винной улице я выпил пива и перекусил, потом позвонил из телефона-автомата в отель "Джорджиан" и попросил соединить меня с Амелией Бэннер.
      На этот раз она не ответила.
      Я попросил дежурного клерка позвонить подольше, однако ответа так и не последовало. Я повесил трубку и после шил к своей машине, но увидел на тротуаре мальчишку-газетчика с кипой газет в руках.
      С минуту я пялился на газеты, как остолоп, не решаясь поверить своим глазам. Нащупав в кармане однодолларовый банкнот, я бросил его мальчишке, выхватил у него газету и залез в машину.
      Я смотрел на первую полосу и матерился. Я еще не прочитал заголовков, но по моей спине уже пробежал холодок, и моя рука машинально потянулась к пустой кобуре.
      Какой-то ловкий фотограф побывал в мастерской Брэйна с камерой со вспышкой и сделал снимок, из-за которого газеты пойдут нарасхват, может, даже больше, чем в день смерти Сталина. На первой полосе на обозрение всего похотливого мира была выставлена голая, словно вынутая из раковины устрица, Вандра Прайс.
      Глава 15
      Внезапно я пожалел, что отдал мальчишке-газетчику лишние девяносто центов, они мне и самому могли пригодиться. Фотография на первой полосе газеты лишила меня даже эфемерной надежды на получение обещанных Гарви Мэйсом пяти тысяч. Но, перестав думать о Мэйсе, я быстро забыл и об этом долларе. Сейчас мне следовало беспокоиться о собственной жизни. Я не мел никакого отношения к газетной фотографии, но догадывался, что Мэйса трудно будет в этом убедить.
      Цензура затемнила местами фотографию картины, чтобы не подняли отчаянный хай всякие там общества старых дев и голубых и чтобы на улицах не орали в неистовстве мальчишки-газетчики. Однако слишком много было оставлено, чтобы вызвать протесты таких объединений.
      Даже снятая в полутонах звезда "Магны" Вандра Прайс была узнаваема. Я не стал тратить время на чтение хроники, а врубил скорость и помчался на Гувер-стрит, всю дорогу кипя от ярости.
      Добравшись до отеля "Джорджиан", я стремительно взбежал по ступеням на второй этаж, подскочил к номеру 225 и забарабанил в дверь, тоскливо прикидывая, куда, к черту, делась Холли Уилсон.
      - Это Шелл, Холли. Я хотел сказать Амелия. Впусти меня.
      Она сразу открыла дверь и опалила меня своими горящими фиалковыми глазами:
      - Шелл, где ты пропадал?
      - Я пропадал? Где, к черту, была ты? Я звонил несколько минут назад, и никто не ответил.
      Она было нахмурилась, но тут же сверкнула ослепительной белозубой улыбкой:
      - Ты беспокоился, Шелл? Из-за меня? Она подвела меня к стулу, а сама уселась на постели, подобрав под себя ноги.
      - Еще как, черт побери, беспокоился. Громилы Мэйса могли найти тебя. - Я поколебался и добавил:
      - Или ты могла сбежать.
      Ее обольстительные губы опять сложились в улыбку.
      - Я принимала ванну. Видишь ли, это не самый шикарный отель в Лос-Анджелесе. И ванная комната здесь далеко - в другом конце коридора. Я только что вернулась оттуда. - Ее улыбка стала еще шире.
      И лишь тогда я обратил внимание, что она полуодета. Она была в узеньком голубом пеньюаре из тонкой ткани, который слишком плотно обтягивал тело. Конечно, он хорошо на ней смотрелся, хотя был явно маловат. И все же он так облегал ее полные пышные формы, что лучше некуда.
      - Откуда пеньюарчик? Ты выходила из отеля?
      - Нет, я попросила коридорного, который приносит мне еду, сбегать в магазин. Он запутался в размерах, потому пеньюар и тесноват.
      Она поджала губы, пристально разглядывая меня с минуту, потом спросила:
      - Что тебя привело сюда? Интересуешься, восстановила ли я силы?
      - Уф... Я наводил справки по делу Брэйна. В итоге у меня возникла куча обрывочных, пока еще бессвязных мыслей. Я надеюсь, ты мне поможешь разобраться хотя бы с некоторыми из них.
      - Если смогу. Ты же знаешь, как я жажду, чтобы все это оказалось позади.
      - Разумеется, Холли. Ты мне рассказывала, что, когда во вторник ты сбежала с вечеринки, Мэйс узнал тебя и окликнул. Я в курсе, что ты завернулась в плащ Брэйна, но бросила там маску, так что убегала с открытым лицом. Как Мэйс узнал тебя? Ты не говорила мне, что была знакома с ним раньше.
      - Да, я знакома с ним.
      - Неподходящая компания.
      - Дело не в этом. Мы никогда не были друзьями. Я случайно встретилась с ним в мастерской у Брэйна.
      - У Брэйна?
      Я надеялся, что Холли не солгала. Мне не хотелось бы, чтобы она оказалась замешанной в этой передряге. Уж очень она была красива, и я еще не забыл о прикосновении ее губ к моим. Но в то же время было немало странных моментов, которые беспокоили меня. И я помнил утверждения Мэйса, будто она убийца и шантажистка. Не то чтобы я очень прислушивался ко всему, что болтал Мэйс, но все же.
      Во время нашего разговора Холли сидела на постели, придерживая рукой тонкий пеньюар, однако я уже упоминал, что он был слишком тесен для этой пышнотелой женщины. И мне было нелегко сосредоточиться на беседе.
      - Так что там было в мастерской Брэйна? Как все случилось?
      Холли приподнялась на постели, полы пеньюара разошлись, и она попыталась ухватить их; ей это не удалось, но она снова стала ловить их и наконец запахнулась. Я чуть не послал к черту все мои идиотские вопросы.
      Но тут она старательно натянула пеньюар на колени и заговорила:
      - Я же тебе рассказывала, забыл, что ли? Брэйн заставил меня позировать обнаженной.
      Я кивнул, чувствуя, как стекленеют мои глаза.
      - Ну, однажды пришел Мэйс. Просто ввалился, и все. Ты же его знаешь.
      - Ага. Он не стал бы стучать, а снес бы дверь.
      - Короче, он вломился. Я схватила пальто и накинула на себя. Брэйн нас познакомил.
      - Брэйн знал Мэйса?
      - Не близко, я думаю. Через Вандру.
      - Вандру Прайс?
      В мастерской Брэйна, похоже, собирался весь актерский клан. Я спросил:
      - А Вандра тут с какого боку?
      - Она позировала Брэйну. Он был подонком, Шелл, но и отличным художником. Одним из лучших в Калифорнии, я полагаю.
      - Ясно. Вандра тоже была обнаженной натурой? Она покачала головой:
      - Нет. Свое изображение она собиралась подарить своему любимому Мэйсу. Знаешь, они ведь очень близки. Это был ее портрет. Мэйс пришел тогда в мастерскую за Вандрой.
      Я вздохнул, откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу.
      - Вот как? Значит, она позировала для портрета примерно в то же время, что и ты?
      - Верно.
      Я опять вздохнул, ругнувшись про себя. Как я не догадался? Видно, меня слишком часто били по голове в последние два дня. Я спросил свой мозг: "Куда ты, к черту, подевался?" А вслух сказал:
      - Холли, сделай мне одолжение: сними пеньюарчик. Она даже задохнулась, но, похоже, не рассердилась:
      - Что? Снять пеньюар?
      Она уже лежала, вытянувшись на боку, облокотившись на правую руку и придерживая левой пеньюар. Выглядела она потрясающе.
      - Уф. Снимай, но лежи как лежишь. Она улыбнулась:
      - Что это, Шелл? Изнасилование?
      - Бизнес.
      Она издала гортанный смешок:
      - Вот так бизнес! Я думала, ты частный сыщик. - Она слегка нахмурилась. Мой Бог, когда на съемках вокруг болтается сто человек, обнажаешься - и ничего. Но здесь, только при тебе... - Она не закончила фразу и стянула пеньюар с плеч.
      Я едва не прокусил себе щеку. Она выпростала белые руки из рукавов и скинула пеньюар.
      - Как я тебе нравлюсь, Шелл? - еле слышно спросила она.
      Она была в том же положении, что и на картине: обнаженная, опирающаяся на локоть. Я видел белые полоски там, где она припудрила кожу, и мне даже почудился запах пудры. Ответил я ей каким-то слабым писком. Потом кивнул и снова пропищал:
      - О'кей, д-достаточно.
      Она потянулась за пеньюаром, но не надела его, а просто накинула.
      - Именно так ты и позировала Брэйну? В этой самой позе?
      Она слегка сдвинула брови:
      - Гм, да. А что?
      - Сейчас вернусь. - Я побежал к двери.
      - Что? - взвизгнула она. - Ты уходишь?
      - Только на минутку, Холли. Подожди. Через минуту вернусь.
      Я скатился вниз по ступенькам, помчался к машине и схватил газету, купленную в Голливуде. Кое-что начало проясняться, и некоторые непонятные мне ранее вещи уже не ставили в тупик. Пока еще многое сбивало с толку, но каждая мелочь могла продвинуть расследование.
      Вернувшись в номер, я сложил газету так, чтобы не было видно головы на фотографии, и показал ее Холли.
      - Она? - спросил я. - Ты позировала для этой картины?
      При виде газеты у нее отвалилась челюсть. Она забыла о пеньюаре, которым была накрыта, и он сполз на пол, когда она вскочила и выхватила газету из моей руки.
      Это зрелище надо было видеть.
      Наконец она выдохнула:
      - Конечно это я! Господи, что за... - Ее взгляд упал на лицо Вандры Прайс, соединенное с ее собственным сладострастным телом, и она фыркнула:
      - А это что такое?
      - Придумка Брэйна. Поэтому он и заставил тебя позировать ему обнаженной. По всей видимости, Вандра заказала ему портрет, и ему пришла в голову блестящая идея, достойная такого подонка, как он. Он решил приставить голову Вандры к чьему-нибудь голому телу и подцепить ее таким образом на крючок. Вот тут-то ты и пригодилась. Он уже шантажировал тебя, и ты не могла ему отказать. А его устроила бы не профессиональная натурщица, а женщина, которая держала бы язык за зубами. Вот как все выглядит, и ты просто должна была молчать о... - Я умолк и взмолился:
      - Ради Бога, оденься!
      Она вспыхнула, повернулась ко мне спиной и поспешно натянула пеньюар. Опустившись на краешек кровати и покачав головой, она воскликнула:
      - Будь я проклята!
      - Вот-вот. Похоже, у Брэйна не было никакого компромата на Вандру, и он придумал, как его получить. Она была подходящей жертвой: делала стремительную карьеру и начала зарабатывать приличные деньги. И Брэйн провернул дельце. Вандра не стала бы позировать ему обнаженной, и он пошел на фальшивку. Вот и результат. - Я показал на газету. - Это фотография картины из мастерской Брэйна. Во всяком случае, я думаю, что она все еще там. Держу пари, что Вандра или уже платила, чтобы заполучить картину, или вскоре начала бы платить.