Ричард Пратер
      Кинжал из плоти
      Перевод с английского Сергея Трофимова
      АННОТАЦИЯ
      Чудесный супертриллер Ричарда Пратера, раскаленный, как алые угли, обжигающий эротизмом, действием и лихим сюжетом. Страстные женщины, холодный расчет, гипноз и в центре всего этого крутой детектив Марк Логан -- предтеча знаменитого Шела Скотта (главного героя последующих романов Пратера). Всего 6.4 авторских листа, но впечатлений -- вагон и маленькая тележка. А в тележке этой вы найдете удивительные подробности о техниках гипноза, способах его наведения и последствиях, которые, как оказывается, можно применять для осуществления дерзких и загадочных преступлений. Мы предлагаем вам девять из восемнадцати глав -- почти половину. За остальной частью просим обращаться к капитану линкора "www.tarranova.lib.ru" -- Андрею Новикову, который объяснит, наведет и поможет.
      Перевод с английского Сергея Трофимова
      Глава первая.
      Она мучительно долго прижималась ко мне, что-то шептала, и ее мягкие губы касались моей шеи. Ни слова о любви, одни непристойности. Но у нее просто не могло быть быть слов о любви.
      Последняя рябь эмоций дрожью пронеслась по ее плоти. Она расслабилась, отвернулась от меня и тихо лежала, разметав темные волосы по подушке. Ее длинное тело казалось таким же белым, как простыня. Без малейшего следа неловкости от своей наготы она откинулась на спину и посмотрела на меня темными глазами. Ей нечего было сказать. Мы вообще редко говорили о чем-то. Ее глаза закрылись, и через мгновение она заснула.
      Неделю назад мы встретились в баре на одном из бульваров Лос-Анджелеса. После первых многозначительных взглядов и слов все обрело смысл -- такой же ясный и острый, как кинжал, извлеченный из ножен. Почти автоматически мы пошли ко мне. Так было в первый раз -- и тоже после обеда,-- так было сейчас и будет через неделю, а я по-прежнему ничего о ней не знал.
      Ее звали Глэдис, возраст около тридцати, замужем. Вот почти и все -разве что с самого начала она показалась мне немного знакомой, как будто я встречал ее раньше. Она ни словом не обмолвилась о доме и семье. Иногда мне чудилось, что ей под силу говорить только об одном.
      Наступал вечер, и солнечный свет косо проникал сквозь венецианские шторы соей спальной, забрызгав пушистыми полосами желтых теплых теней ее сочное тело. Я смотрел на обнаженную женщину почти без интереса и с легким отвращением, которое иногда испытываешь к предмету страсти, когда сама страсть уже утолена. Вероятно, к этому примешивалось что-то еще -- она не нравилась мне. Ее тело волновало и возбуждало меня, но на самом деле она мне не нравилась.
      Глэдис лежала тихо и спокойно. Лишь равномерное дыхание покачивало эти буйные тяжелые линии зрелости. При каждом медленном вдохе теплая крупная грудь чуть вздрагивала, а нежная женственная округлость живота слегка вздымалась и опадала. Даже во сне она казалась жадной и хищной. Глэдис всегда напоминала мне растения, которые хватают жучков и мошек и пожирают их.
      Я принял душ и почти оделся, когда она проснулась. Глэдис томно, по-кошачьи, потянулась.
      -- Марк,-- прошептала она,-- я просто умираю от желания. И ничто другое не помогает.
      -- Ты это уже говорила. Лучше одевайся.
      Она тихо рассмеялась.
      -- Зачем тратить время, милый? Иди сюда.
      -- Уже поздно.
      -- Нет, не поздно.
      Я затянул узел на галстуке, затолкал его под воротник, затем пристегнул кобуру и пошевелил плечами в костюме.
      -- Ну что случилось, Марк?
      -- Я тебе все сказал. Уже поздно.
      На моих часах перевалило за шесть.
      -- Ты никогда не оставалась так долго.
      -- Хорошо, пусть это будет впервые.
      -- Нет, не будет.
      Я подошел и сел на край постели.
      -- Слушай, Глэдис, тебе прекрасно известно, в чем тут дело. Мне это не по душе. Мне это вообще не нравится.
      Она подняла левую руку и медленно провела пальцем между своих грудей, а потом по белому холмику живота.
      -- Значит, тебе это не нравится?-- спросила она, улыбаясь.
      -- Мне неприятно красть тебя у кого-то, прятаться, не зная, кто ты и где живешь. Я тебе говорил, что чувствую... Я чувствую, что не имею на это права.
      Она засмеялась.
      -- Мы взрослые люди. Между нами нет любви, и мы знаем это. Но нам хорошо вместе, правда?
      -- Я не уверен, Глэдис. Я не уверен, что вообще нравлюсь тебе.
      Это ее не беспокоило. Она снова засмеялась, приподнялась на локте и посмотрела на меня.
      -- Ты мне никогда не нравился.
      Она окинула взглядом мое тело.
      -- Я даже не могу понять, что нашла в тебе. Какие-то шесть футов дерьма. Темные вьющиеся волосы, коричневые глаза, довольно красивый нос, ямочка на квадратном подбородке, как у Кэри Гранта. Тебе бы следовало быть домоседом, и жаль, что это не так, Марк. Я даже не скажу, что ты интересный.
      Она положила руку мне на колено, усмехнулась и произнесла сквозь зубы:
      -- Просто не знаю, что я в тебе нашла.
      Я тоже усмехнулся в ответ.
      -- Мне-то, черт возьми, ясно, что ты во мне нашла. А теперь поднимайся, детка, и запихивай себя в штаны.
      Она встала, но, подойдя, села мне на колени. Я замотал головой.
      -- Давай серьезно, Глэдис. Тебе пора уходить.
      -- Мне кажется, я останусь.
      -- Тогда я спрошу тебя кое о чем. У тебя есть супруг и, откуда мне знать, может, около десятка детей. Неужели муж с тобой не спит? Неужели ты хотя бы иногда не чувствуешь себя мерзкой тварью?
      -- Ради Бога, Марк. Ты не мог бы забыть на час этого старого козла? Для частного детектива и холостяка ты выдаешь какие-то странные детские замечания. Почему бы тебе не излить эту идиотскую мораль где-нибудь в другом месте? Но если тебе от этого станет легче, давай сходим в воскресенье в церковь.
      Она замолчала, на ее губах заиграла милая улыбка, и руки обвили мою шею.
      -- Нет, Марк, больше ничего не говори.
      -- Ради Бога, Глэдис.
      Я оттолкнул ее от себя. Она молчала несколько секунд, потом мягко спросила:
      -- А завтра, Марк?
      -- Не знаю. Наверное, нет. Даже частные детективы должны когда-то работать.
      -- Завтра вечером,-- прошептала она.-- Я могла бы выбраться.
      -- Ты хочешь сказать, выскользнуть тайком, как змея?
      Она придвинулась ко мне, приподняла мою ладонь и провела ею по своей соблазнительной груди.
      -- Завтра вечером, Марк?
      Я колебался, чувствуя, как она прижимается ко мне.
      -- У нас будут ночь и темнота, Марк,-- пообещала она.
      И, наконец, отбросив сомнения в своей победе, она вырвала мое "да".
      Когда Глэдис ушла, я принес из кухни бутылку светлого бакарди, налил добрую порцию в высокий бокал и добавил содовой. Мою совесть терзали мысли о наших встречах.
      Да, Глэдис влекла меня зрелой, возбуждающей и какой-то темной красотой, но я чувствовал холодные тиски угрызений того, что она называла идиотской моралью. Вот если бы между нами было больше честности и меньше тайн. Меня раздражала эта однобокая скрытность. Глэдис знала обо мне почти все, что можно было знать. Она знала, что я Марк Логан, двадцатидевятилетний детектив, что я раньше был солдатом и однажды дослужился до сержанта, но потом меня трижды разжаловали в рядовые. Ей было известно, что я отдаю предпочтение свиным отбивным и южному жаркому из цыпленка, рому и содовой, красным губам и румбе. А я понятия не имел даже о ее фамилии, не говоря уже о том, чем она занималась и что ей нравилось -- конечно, кроме одной вещи. Да черт с ней, хотя в этом она знала толк.
      Одним глотком я прикончил остатки в бокале и еще раз послал ее к черту. Завтра -- это другой день, и завтра у меня назначено свидание в конторе на Сприн-стрит. У старого приятеля Джея Вэзера появились какие-то проблемы.
      Не поручусь за точность деталей, но, по-моему, все началось именно так.
      Глава вторая.
      Джей бросил взгляд на часы, словно в любую секунду могло произойти нечто очень важное. До полудня оставалась минута.
      Он посмотрел на меня, мигая светло-синими глазами. Парень был чем-то напуган и заставлял меня нервничать. Я знал Джея много славных лет, но никогда не видел его таким, как сейчас. Его худощавое лицо вытянулось и потемнело от забот. Он не мог сидеть спокойно, его руки порхали на коленях, и кожаное кресло под ним ходило ходуном. Для мужчины его возраста он выглядел годиков на десять старше.
      -- Джей,-- сказал я,-- ты дергаешься, словно готов взорваться. Что-нибудь съел на завтрак?
      Он не сводил глаз с часов на руке.
      -- Еще минута, Марк. Полминуты.
      Его голос дрожал от напряжения.
      Я решил промолчать. Джей позвонил мне полчаса назад и напомнил о встрече, назначенной вчера. Он пришел без десяти минут двенадцать и говорил обо всем кроме того, что действительно хотел обсудить со мной.
      Джей отвел глаза от циферблата и осторожно взглянул на свое левое плечо.
      -- Ах ты черт,-- ругнулся он тихо.-- Вот же напасть какая.
      -- Да что с тобой?
      -- Марк,-- спросил он.-- Ты видишь его, Марк?
      Он меня так испугал, что я осмотрел почти всю комнату, но мне по-прежнему не было ясно, о чем он говорил.
      -- Кого я должен видеть, Джей?
      Он задержал дыхание, а потом выпустил из рта воздух резким оглушительным выхлопом, чем-то похожим на всхлип.
      -- Ты не видишь его? Да ты вообще хоть что-нибудь видишь?
      Я наблюдал людей в истерическом припадке и, как бы ни был сбит с толку, мог поклясться, что в моем кабинете сидит истерик. Конечно, этого я ему не сказал. Я видел Джея, его отражение на полированной поверхности стола. Видел свой небольшой кабинет, кожаные кресла, картотеку, диван -- вот, пожалуй, и все. Но я не заметил ничего такого, чего бы не было здесь минутой раньше.
      -- Не спеши, Джей, расслабься. Что, по-твоему, я должен видеть?
      -- Попугая.
      -- Кого?
      -- Попугая, Марк. Его действительно нет?
      У него задрожало лицо. Он готов был сломаться.
      -- Не ври мне, Марк.
      -- Послушай, Джей,-- сказал я тихо.-- Мы дружим долгое время. Не дави на меня. Какой еще попугай?
      -- Тот, что на моем плече. Большой зеленый попугай на моем плече.
      Думаю, при других обстоятельствах это могло бы показаться забавным. Такие шутки потом обсуждают и, вспоминая, смеются. Но в данную минуту мне было не до смеха. Совсем не смешно смотреть на человека, с которым дружил многие годы, которого любил и уважал; смотреть, сознавая, что он идет вразнос.
      Не более недели или двух назад я разговаривал с ним в магазине мужской одежды, которым он владел, и Джей был таким же нормальным, как я. Что-то с ним произошло. Я знал только одно -- он не шутит. Джей говорил серьезно.
      У меня по спине побежали мурашки, и я осторожно спросил:
      -- А я должен видеть этого попугая, Джей?
      Он вздохнул, его узкие плечи поднялись и опустились.
      -- Думаю, что нет. Наверное, нет, Марк. Просто я сошел с ума.
      -- Не глупи,-- подбодрил его я.-- Расскажи мне все.
      -- Хорошо.
      Он прикурил сигарету. Его рука немного дрожала. Джей глубоко затянулся, опять взглянул на левое плечо и быстро отвел глаза. Потом он выпустил облако дыма и произнес:
      -- Скорее всего ты решишь, что я спятил. Но, Марк, этот попугай здесь...
      Он слегка кивнул головой влево и отвел взгляд.
      -- Я вижу и чувствую, что он здесь. А ты... Ты не видишь?
      Я медленно покачал головой.
      -- Нет. Но не поддавайся этому, Джей. Я не понимаю...
      -- И я не понимаю,-- оборвал он меня.-- Если я еще не спятил, то до этого недалеко. Каждый чертовый полдень -- точка в точку.
      -- То есть не все время?
      -- Только в полдень. На час. Без всяких отсрочек. Точка в точку -- в полдень...
      Его голос сорвался, и он потянулся за сигаретой.
      -- Как долго это продолжается?
      -- После понедельника каждый день.
      Сейчас была среда. Значит, Джей носится с этой штукой, чем бы она ни была, три дня.
      -- Ты говорил кому-нибудь об этом?-- спросил я.
      Он покачал головой.
      -- Когда это случилось в первый раз, в понедельник, я работал в магазине. И вдруг -- бац -- эта чертова штука появилась. Я сразу пошел домой. А потом так же внезапно, ровно через час, попугай исчез.
      Он тряхнул головой. Его лицо сморщилось и выглядело обескураженным.
      -- Просто исчез, и все.
      Я не знал, что ему сказать. Мы давно дружили, оставаясь не очень близкими, но достаточно хорошими друзьями. В последнее время мы долго не встречались, но он мне нравился, и я чувствовал, что нравлюсь ему.
      Мы поговорили немного, и через несколько минут он успокоился. Джей рассказал, что галлюцинации начинаются внезапно -- никаких потрясений или предостережений. Он понятия не имел, почему они возникают.
      Я встал, подошел к большому окну за своим столом и посмотрел на Сприн-стрит. Толпы людей спешили на ланч, машины медленно тащились вдаль. Яркий солнечный свет падал вниз и отражался от потока автомобилей. Казалось странным, что снаружи все идет, как обычно, а мы тут говорим о невидимом попугае. Это был плохой день для кошмаров. Воздух казался мягким и чистым, солнце слишком ярко светило в окно. Даже смог, который обычно клубился на улицах Лос_анджелеса, сегодня поднялся ввысь и превратился в тонкую пелену. Для нас подошел бы день скулящих ветров или густого тумана, наседавшего на здания.
      Я повернулся. Джей смотрел на левое плечо.
      -- Знаешь, я вижу его,-- тихо произнес он.-- Я вижу его очень ясно. И говорю тебе -- он здесь. Я его чувствую.
      Он наклонил голову набок.
      -- Даже не знаю, что может быть реальнее... Марк, ты считаешь, я сошел с ума?
      -- Ты не сошел с ума, Джей. Выбрось это из головы.
      Конечно, он мог и спятить, но глупо говорить такое приятелю. Я сел в свое вертящееся кресло.
      Он полез в карман пальто, вытащил длинный конверт и положил его на стол. Я взглянул на штамп в верхнем левом углу: "Кохен и Фиск; юридическая консультация". Джей вынул из конверта какие-то бумаги и передал их мне.
      -- Посмотри их,-- сказал он.-- Я за этим и приехал. Хотя была и другая причина. Хотелось встретиться с тобой, Марк, и не потому что ты частный детектив. Ты мой друг, и я верю тебе.
      -- Разумеется, Джей. Все, что могу, сделаю,-- сказал я.
      Он почти совсем успокоился. Немного нервничал, но уже не сравнить с тем, что было. Я взглянул на верхний лист. На мгновение мне показалось, что я читаю какую-то бессмыслицу. "Таким образом, я передаю, перемещаю и продаю все свои права, собственность и проценты на капитал по следующему списку имущества..."
      Я поднял глаза.
      -- Что за дьявольщина, Джей? Какая-то купчая. Для чего все это? В ней же нет никакого смысла.
      -- Нет, есть. Это я продаю.
      Конечно, это была купчая и инвентаризационные ведомости магазина Джея на Девятой улице. А он стоил немало.
      -- Не понимаю,-- сказал я со вздохом.-- Почему?
      Он тоже вздохнул. и его щеки надулись при выдохе.
      -- У меня появились кое-какие неприятности. В принципе небольшая проблема, если бы я не вообразил себе вот этого.
      Его губы, дрогнув, сложились в кривую усмешку.
      -- Не знаю, что реально, а что нет, но... В любом случае каждый вечер к закрытию ко мне начали приходить двое парней. Они предложили мне продать магазин.
      -- Но сам-то ты не хочешь продавать его, верно?
      Он колебался.
      -- Смешно сказать, но я чуть не согласился. Они хотят купить дело за двадцать пять тысяч.
      -- Двадцать пять... Но почему, Джей? Магазин стоит в три-четыре раза дороже.
      -- Почти четверть миллиона. Ты же знаешь, сколько у меня товара. И вот я... Я чуть не продал им все. Мне с трудом удалось устоять, когда они пришли. Я так растерялся, что запросто мог натворить глупостей. И, боюсь, придется продать магазин.
      -- Боишься? Тогда что это за бумаги? Почему...
      -- Я хочу продать дело тебе, Марк.
      -- Мне? Что за дьявол, Джей? Я не хочу...
      -- За доллар.
      Я посмотрел на него. По-видимому, парень и правда сошел с ума.
      -- Сделай это ради меня, Марк. Тебе не придется сидеть в магазине. Я всегда буду рядом. Все останется только на бумаге.
      Он помолчал, а потом сказал:
      -- Те два парня, которые ходят за мной... Они напугали меня. Боюсь, что они не успокоятся. У одного из них был пистолет.
      Это уже ближе. К этому я привык. Значит, обычный рэкет. Я начинал понимать. Кое-что прояснилось.
      -- Как-то все сразу навалилось, Марк,-- продолжал Джей.-- Со мной что-то не так. А тут еще они с магазином.
      Он облизал губы.
      -- Они мне грубили. А вчера даже немного потолкали меня. Велели быстрее принимать решение. И лучше, если сегодня вечером.
      Я дал услышанному осесть.
      -- Ты хочешь сказать, что тебя физически толкали? То есть тебя избили, Джей?
      -- Да. Силы им не занимать. И росту тоже. Пообещали, если я не продам магазин, обо мне "позаботиться".
      Я рассвирепел. В Джее едва бы набралось пять футов семь дюймов, ему уже пятьдесят восемь лет. Пожилой человек с небольшим животиком -- мягче воды, тише травы.
      -- Тебе нужна помощь?
      Он кивнул.
      -- Я поэтому и пришел с документами. Если все обойдется, ты позже передашь мне магазин назад. А если не удастся -- позаботишься, чтобы Энн получила заведение и свою долю. Посмотри на меня. Неужели я в состоянии сам справиться с такой дикой ситуацией? Черт! Я едва могу продать пару штанов -вот какой я! Но что бы ни произошло, знай, я послал по почте на твое имя чек.
      -- Кончай это, Джей. Тебе не обязательно покупать меня. И что ты хотел сказать этим "не удастся"?
      -- Всякое может случиться.
      -- Ничего не случится, потому что за дело берусь я. Пусть рэкетиры считают меня новым владельцем. Я немного поговорю с ними, все утрясется, а потом ты вернешь себе магазин назад. Правильно?
      Он кивнул.
      -- Если только это получится.
      -- Будь в это уверен.
      -- Хорошо, я уверен. Кроме того, мне действительно лучше сейчас продать магазин. Может быть, тогда я расслаблюсь. Короче, решено.
      Чем дальше, тем больше разговор казался мне каким-то безумным, но я подыграл:
      -- Что мне теперь надо делать? -- Парни, желающие купить магазин, явятся ко мне в пять вечера. Хочешь на них посмотреть? Все-таки ты теперь новый владелец...
      -- Я приду. А что с бумагами? Мы их будем заполнять, чтобы все выглядело законно?
      Он кивнул.
      -- Все должно быть по закону. Вчера я задержался у юристов и узнал, что за семь дней до торгов можно поместить заметку о намечающейся продаже в одной из газет. Но неделю назад я даже не помышлял об этом и до прошлого вечера никогда бы на это не пошел. У меня сейчас нет ни одного кредитора -все выплачено сполна. Дату на купчей ставить не будем, просто подпишем, и все. Подпишем прямо здесь, в твоем кабинете.
      Он улыбнулся.
      -- Давай доллар, Марк. Ты купил дело на четверть лимона за один бакс.
      Я тоже улыбнулся, и он, взглянув на меня, просто зашелся смехом. Несколько секунд мы смеялись друг над другом, потом он повернул голову, взглянул на попугая, которого я не видел, и, помолчав, тихо произнес:
      -- Сукин сын.
      С делом разобрались за пять минут. Мы ударили по рукам и сели поговорить. Джей спросил, стрелял ли я в кого-нибудь последнее время. Я рассказал ему парочку случаев, и он напряженно сглотнул.
      ***
      Дома у Джея я был только несколько раз, обычно по пути в бар, где мы иногда выпивали. Его жена умерла при родах. Дочери Энн недавно исполнилось двадцать. Сколько бы я ни звонил Джею, ее никогда не было рядом, поэтому все, что я помнил о ней, вмещалось в образ костлявой девчонки десяти-одиннадцати лет, которая всегда раздражала меня и однажды сильно лягнула шутки ради по голени.
      Два года назад Джей женился еще раз, и как-то мимоходом мне довелось увидеть его новую супругу. Это случилось около года назад, но едва в памяти всплыла та встреча, в горле у меня резко пересохло. Вспомнилось мало, но и этого хватило. Я почти боялся спросить, но все же выдавил из себя:
      -- Как... Как жена, Джей?
      -- Глэдис? А все так же. Кажется, ты видел ее однажды?
      Его голос загудел на приятных тонах, но в моих ушах звук то усиливался, то глох, и я понятия не имел, о чем он говорит.
      Глэдис. Прежде чем спросить его, я уже знал. Глэдис ведь с самого начала показалась мне очень знакомой. Вспомнился тот миг, когда год назад она открыла дверь дома Джея, и я впервые увидел ее. Тогда мне почему-то подумалось, что она одна из тех большеглазых брюнеток, которые зреют еще к восемнадцати, а потом становятся все лучше и слаще... Черт! Зачем только Джей появился у меня со своими бедами!
      -- Ну так как, Марк?
      -- Что? Ах да, прости, Джей? Я был... за миллионы миль отсюда.
      Мне даже удалось улыбнуться ему.
      -- Повтори еще раз.
      -- Я говорю, теперь не соскучишься.
      Он взглянул на циферблат.
      -- Почти час.
      Джей смотрел на часы, я смотрел на него, и кто бы знал, как гадко у меня было на душе. Связь с Глэдис и без того надоела мне, но теперь ситуация стала невыносимой. Глэдис перестала быть желанной женщиной, мужа которой я не знал. Она превратилась в жену Джея. И теперь я думал только об этом.
      Джей поднял голову и вздохнул.
      -- Исчез. Испарился,-- воскликнул он.-- Вот так-то, парень.
      Он счастливо улыбался мне.
      -- Я снова нормален на целые двадцать три часа. Ладно, Марк, как чувствует себя новый владелец магазина?
      -- Никакой разницы, Джей.
      -- А мне впервые за неделю хорошо. Словно целый ад свалился с плеч. Ты подойдешь к пяти?
      -- Конечно. Я приду немного пораньше. Может быть. надо что-то сделать до этого?
      -- Нет. Со мной все в порядке, если ты имел в виду только это. Спасибо. Не забудь, ты должен получить чек.
      Я открыл было рот, но Джей оборвал меня:
      -- Не надо спорить, Марк. Увидимся около пяти.
      Он встал, кивнул и ушел, а я смотрел ему вслед и удивлялся этому человеку. Впрочем, я удивлялся и себе. Впервые я ощутил себя порядочным и здоровенным ублюдком.
      С грохотом захлопнув дверь, так что эхо прокатилось по коридору, я вернулся к столу, нашел адрес Джея в телефонном справочнике и набрал номер. Мне ответил девичий голос, счастливый и веселый. Я сказал, что хочу поговорить с миссис Вэзер.
      -- Подождите немного.
      Я услышал щелчок, потом наступила тишина, а затем возник до боли знакомый голос.
      -- Привет, Глэдис. Это Марк.
      -- Ах, Марк! Какой ты милый. Ты уже ждешь?
      -- Да, и могу подождать еще. Забудь о сегодняшнем вечере. Забудь теперь обо всех вечерах.
      -- Что случилось?
      Несколько секунд она молчала и только потом тихо произнесла:
      -- Как ты узнал мой телефон, Марк? Приставил ко мне шпиона?
      -- Нет. Просто случай помог, вот и все. И теперь я хочу сказать, что нам пора расстаться.
      -- Но послушай, Логан...
      Я оборвал ее:
      -- Нет, это ты послушай, Глэдис. Я уже как-то говорил тебе об этом, а теперь все, конец! Я узнал твою фамилию. Я знаю твоего мужа. Он мой друг! Старого больше не вернуть. Я, конечно, извиняюсь. Жаль, что так получилось.
      Ее голос стал высоким и резким.
      -- Ах ты, вонючая ищейка! Целомудренный скромник, глупый...
      А потом было еще и еще, и в конце концов я повесил трубку. Мне оставалось только сесть и закурить. Я думал о Глэдис, о дружбе и доверии Джея, затем выкинул эти мысли и сконцентрировался на задании. Придется действовать так, словно с Джеем ничего особенного не происходит, но сначала надо убедиться, а реальны ли те парни. Нормальный человек не станет продавать магазин из-за каприза. Нормальным людям не мерещатся несуществующие попугаи. Хотя кто их знает?
      Я подошел к окну и посмотрел на Сприн-стрит. Справа, на выпирающем карнизе здания, потрепанный голубь косил на меня бусинкой глаза. Это был изъеденный вшами голубок, и мне показалось, что я сейчас похож на него. И я верил, что тот попугай чем-то напоминает Джея.
      Поймав себя на том, что размышляю о сходстве Джея с попугаем, я вернулся к столу, позвонил в городское управление полиции и попросил к телефону Брюса Уилсона -- полицейского психиатра.
      Глава третья.
      Брюс подошел, и в трубке было слышно, как он говорит с кем-то непринужденным расслабленным голосом, который прекрасно соответствовал его характеру.
      -- Это Марк,-- сообщил я ему.
      -- Привет, Марк. Как твое подсознание?
      -- Откуда, черт возьми, мне знать?
      -- Вот правильный ответ, дружище. Чего ты хочешь?
      -- Мне нужна кое-какая помощь. Ответь мне, что заставляет людей видеть вещи, которых нет?
      -- А что за вещи?
      -- Например, попугая. Почему человеку вдруг начинает чудиться, будто на плече у него сидит попугай?
      -- Не знаю.
      -- Нет, Брюс, подключайся. Что обычно вызывает сходный феномен?
      Я почти видел, как он сжимает большим и указательным пальцами свой острый подбородок.
      -- Трудно сказать, Марк. Ты, что, серьезно? Или какой-то теоретический случай?
      -- Я серьезно. И даже знаю этого парня. Он мой друг.
      -- А он не буйный?
      -- О-хо-хо. Бывает, когда выпьет больше меня.
      -- Трудно о чем-то говорить, не увидев человека. Может быть, расскажешь подробнее?
      -- Все началось в понедельник, в полдень. И с тех пор повторяется каждый день, ровно в двенадцать. Через час все проходит. Сегодня он находился в моей конторе, когда это случилось. Говорит, что птица сидит на его плече. Он ее видит и чувствует. В остальном все нормально. Скажи, он псих?
      Какое-то время Брюс молчал.
      --По твоему описанию это похоже на постгипнотическое внушение.
      -- Что?
      -- Постгипнотическое внушение. Гипноз, понимаешь?
      Я застонал. То малое, что мне довелось узнать о гипнозе, подкрепляло его объяснение.
      -- Неужели это действует, Брюс? Я хочу понять, неужели это для него реально?
      -- При определенных условиях. С каждым такое не срабатывает, но многие люди под воздействием гипноза могут получать позитивные визуальные галлюцинации.
      -- Никуда не уезжай,-- прокричал я.-- Скоро буду у тебя.
      Я повесил трубку, положил в конверт купчую, которая делала меня "владельцем магазина", и запер документы в среднем ящике стола. А потом я помчался, как ветер.
      ***
      Брюс Уилсон был высоким костлявым человеком с густой копной каштановых волос. Над острыми скулами искрились темные проворные глаза. Он самодовольно откинулся в кресле за передвижным столиком, забросил левую ногу на подлокотник кресла и медленно, нараспев произнес произнес вместо приветствия:
      -- Что частный лис намерен делать с исчезнувшим попугаем?
      -- А ты войди в мое положение, Брюс. Конечно, тут есть над чем посмеяться, но дело с попугаем действительно поставило меня в тупик. Я раньше никогда не сталкивался с такими вещами. Ты можешь разъяснить мне эту теорию гипноза?
      Он подался вперед и сжал рукой подбородок.
      -- Все очень просто. Если субъект хорошо поддается гипнозу, то есть способен переживать позитивные визуальные галлюцинации, его вводят в транс и внушают, что, проснувшись, он увидит попугая, причем в определенное время дня,-- и тот его видит. Конечно, это может быть и не попугай, а, например, обезьяна, собака, женщина, утконос -- что-нибудь из того, что человеку уже знакомо.
      Он остановился.
      -- Ты когда-нибудь наблюдал людей в белой горячке?
      -- С белочкой? Да, после одной пьянки в Сан-Педро.
      -- И что там было?
      -- Меня разбудили среди ночи -- буянил один из курсантов. Он совершил несколько учебных полетов, и тогда, видимо, заходил на посадку. Потом парень искал пауков на своей руке. Но когда он начал крушить палкой вещи...
      Я наконец понял, куда клонит Брюс.
      -- Вот-вот,-- воскликнул он.-- И, конечно, никаких пауков там не было. Но он видел их, так же, как твой приятель -- попугая.
      -- Да, но...
      Брюс поднял желтый карандаш.
      -- Видишь это?
      -- Конечно.
      -- Вот так все и получается. Когда свет попадает на ретину, он как бы приводит в действие спусковой крючок, который выстреливает импульс по нервным волокнам в мозг, и у тебя в мозгу возникает образ карандаша. Другими словами, в твоей голове появляется нервный отклик, который позволяет тебе видеть этот карандаш. Сам по себе предмет служит средством запуска курка для появления отклика в мозге. Если ты передвинешь карандаш, он по-прежнему будет спускать все тот же курок, стимулируя прежние нервные окончания и образуя те же нервные отклики -- то есть ты по-прежнему будешь видеть карандаш.
      На самом деле мы не видим нашими глазами -- это только окна. В действительности мы видим мозгом, а значит, нажми нужный курок, и человек увидит паука или что-нибудь еще. Пьянка в Педро -- это случайная комбинация спиртного, отсутствия закуски, недостачи витаминов и прочего. Но пауки для парня стали реальностью. Такой же реальностью, как голоса, услышанные Жанной д'Арк, или та Дева, которая явилась святому Бернадету. Или как попугай твоего друга. То, о чем я говорю, можно получить с помощью гипноза.
      Я косо посмотрел на Брюса.
      -- И это действует на всех? Вот на меня, например?
      Он покачал головой.
      -- Нет. Каждый восприимчив к гипнозу в определенной степени, но визуальные галлюцинации требуют глубокого транса, и обычно только двое из пяти могут взаимодействовать полностью.
      Он слабо хохотнул.
      -- По-моему, это правильно. Каждый день мы сталкиваемся с малыми формами гипнотических внушений -- радио и телереклама, новости, политическая пропаганда. Причем проглоченных тобой предубеждений, включая и расовые, гораздо больше, чем условных рефлексов. Хороший гипнотизер может заставить тебя чистить зубы супом или верить, что лагеря Сибири -- это утопия. Или влюбиться в твою соседку.
      -- Да, но тут глубокий транс, Брюс. И что ты подразумеваешь под взаимодействием?
      -- А вот что. Кроме случаев, когда применяются наркотики или когда с субъектом работали прежде, успех гипноза, в основном, зависит от пациента. Естественно, он должен взаимодействовать с гипнотизером. Здесь я говорю об обычной клинической практике, когда пациент и терапевт стремятся к одной цели. Но есть еще и косвенные методы, при которых с большим успехом применяются наркотические вещества.