Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Шелл Скотт (№15) - Двойные неприятности

ModernLib.Net / Крутой детектив / Пратер Ричард С. / Двойные неприятности - Чтение (стр. 17)
Автор: Пратер Ричард С.
Жанр: Крутой детектив
Серия: Шелл Скотт

 

 


Я поднырнул под него.

По крайней мере, хотел это сделать.

ЧЕСТЕР ДРАМ

От парковки до поворота, ведущего к заброшенному аэропорту, было не более двух миль. Я проделал этот путь менее чем за две минуты, выключил фары и медленно поехал по ухабистой проселочной дороге. Довольно скоро узкая лента мокрого асфальта уступила место более широкой полосе мокрого бетона. Я съехал с дороги и покатил по взлетно-посадочной полосе аэропорта.

И тут я заметил длинное приземистое здание.

Его очертания трудно было различить в темноте. Округлая, как у ангара, крыша с одной стороны и плоская — с другой.

Я остановился за ним примерно в пятидесяти ярдах. Когда я вырубил двигатель, дождь со снегом принялся хлестать по крыше моего «крайслера». Я вылез наружу с фонариком в одной руке и «магнумом-357» — в другой и услышал специфический, ни с чем не сравнимый хлопающий звук разорванного ветрового конуса.

Включив фонарик и прикрывая его рукой, я пошел по взлетно-посадочной полосе. Я ощущал под ногами стебли сухой травы, пробившейся сквозь трещины в цементе.

Я насчитал восемь автомобилей, припаркованных между моим «крайслером» и зданием аэропорта. «Сборище клана, — подумал я. — Крупные шишки „Братства“ и их прихлебатели приехали для дележки профсоюзного пирога. И там с ними Хоуп. Очкарик и Ровер увезли ее вместе с бумагами Фроста».

Я выключил фонарик и стал приближаться к зданию. Оно было четырехугольным, длиной более ста футов и, возможно, около сорока футов шириной. В одном торце его находились огромные рифленые металлические ворота ангара с небольшой дверцей слева. На дверце рядом с проржавевшим засовом — такой же ржавый замок. Пары выстрелов из моего «магнума» хватит, чтобы открыть дверь, но что потом? В этой части здания было темно, хоть глаз коли. Я опустился на четвереньки. Под дверью ангара оказалась щель, но свет изнутри не просачивался.

Пройдя немного вдоль длинной стены здания, обращенной к взлетно-посадочной полосе, я обнаружил еще одну дверь.

Мне не требовалось вставать на четвереньки, чтобы увидеть под этой дверью свет. А в нескольких ярдах от нее я обнаружил почти неразличимое в темноте противоциклонное заграждение высотой мне по пояс. Если у меня и были какие-то сомнения, то теперь они окончательно развеялись. Это и был ныне заброшенный Хэйкокский аэропорт.

Еще один автомобиль с выключенными фарами прогромыхал по проселочной дороге и выехал на взлетно-посадочную полосу. Я пока не мог его видеть. Пригнувшись, я побежал к калитке противоциклонного заграждения, а оттуда к месту парковки автомобилей. Кто бы это ни был, подумал я, мне необходимо вывести его из игры, прежде чем я окажусь перед необходимостью воевать на два фронта.

Автомобиль остановился около моего «крайслера», и из него вышел здоровенный парень, почти такой же высокий, как я.

Он почему-то рассматривал мой «крайслер». Я еще крепче вцепился в рукоятку «магнума». Спина у парня была широкая, как стена амбара. Мой палец непроизвольно лег на спусковой крю421 чок. Я никогда не стрелял людям в спину и никогда не убивал просто так. Но тут была Хоуп.

Здравый смысл взял верх над моими моральными принципами. Я не мог пустить в ход «магнум». Те, кто находится внутри, услышат выстрел. Мне нужно справиться с этим парнем голыми руками, не важно, кто он такой. Нельзя даже воспользоваться рукояткой «магнума», он ненароком может выстрелить. Я сунул оружие в один карман пальто, а фонарик — в другой.

В этот момент парень обернулся.

Нас теперь разделяло чуть менее пяти ярдов. Я не мог разглядеть лица парня, но узнал его мокрые от дождя и снега белесые волосы.

Передо мной был Шелл Скотт.

Он тоже сразу узнал меня. Хрипло произнес мое имя, но не очень удивился. В правой руке у него был револьвер. Он может выпустить в меня всю обойму, прежде чем я схвачусь за свой «магнум». Тут Скотт посмотрел на здание аэропорта позади меня. Я увидел, как блеснули его зубы в оскале, который он считал улыбкой.

— Караульная служба, Скотт? — спросил я, не узнавая собственного голоса. — Ты слегка припозднился.

Я не сводил глаз с его пистолета, таившего в себе мою неминуемую гибель.

Скотт убрал пистолет и бросился мне навстречу. Мы встретились на полпути, времени на размышления об оружии у меня не было. Я промахнулся левой, а он ответил ударом правой, которая со свистом врезалась мне в ухо. Скотт был крупным, быстрым и владел, по крайней мере, приемами рукопашного боя. Он без передышки делал обманные движения головой, его широкие плечи дугой выгибались под дождем.

И он смог ответить на мой захват, что лишний раз свидетельствовало о его искушенности в различных приемах боя.

Я нанес ему удар левой. Голова у него откинулась назад, как это всегда бывает при таком ударе, и Скотт должен был потерять равновесие. Однако мой удар не вывел его из равновесия.

Удар был очень даже неплохой, резкий и быстрый, но Скотт пресек его правой рукой, мгновенно согнув ее в локте еще до того, как я успел убрать свою левую. И эта его правая рука сразила меня наповал. У меня подкосились колени. Но драка еще не закончилась.

Два зорких ока никак не могут сфокусироваться

Тайдуотер, штат Мэриленд, 22 ч. 25 мин., воскресенье, 20 декабря

ШЕЛЛ СКОТТ

Я пригнулся недостаточно быстро. И в первый, и во второй, и в третий раз, но где-то перед третьим кулаки Драма перестали молотить мне лицо и грудь, и я отступил на пару шагов. Я тоже вмазал Драму пару раз во время нашего обмена любезностями, и на его лице тоже остались отметины.

Драм слегка наклонялся вперед, уперев в грудь подбородок и произвольно держа руки перед собой. Подбородок у него был довольно большой. И грудь тоже довольно большая, если уж на то пошло. Да и сам он был здоровенный и крепкий на вид.

Впрочем, со мной тоже все было в порядке. А это означало, что ему здорово не поздоровится и что я постараюсь максимально растянуть это удовольствие.

И мы одновременно шагнули навстречу друг другу. Я сделал обманный выпад левой, а Драм попытался врезать мне ребром ладони по шее. Я аккуратно блокировал его удар, приняв его на правое предплечье, и нанес левой короткий прямой по корпусу. Получилось здорово. Это был сильный удар левой, в который я вложил немало энергии, а сейчас энергия просто била из меня ключом.

Удар пришелся по его большому подбородку, и я ожидал, что Драм рухнет без сознания, возможно издав слабый стон.

— Это за то, что ты вырубил меня в Блю-Джей, Драм, — прошипел я сквозь зубы.

Он пошатнулся, словно дерево в бурю, как-то странно развернулся, и что-то больно ударило меня в левое ухо. Думаю, что в кулаке у него был зажат камень. Этот негодяй ударил меня камнем! Я качнулся, видимо, потерял равновесие и упал.

Слабый свет померк, и стало совершенно темно, потом немного посветлело, словно кто-то задействовал реостат. Драм шел ко мне, и я с изумлением обнаружил, что никакого камня в руке у него не было.

Я перекатился на бок, зацепил правой пяткой его левую пятку, а потом со всего размаху ударил ему по колену левой ногой. Удар попал в цель. Когда моя нога опустилась, я рывком дернул правую пятку, и его левая нога неожиданно потеряла опору. И также неожиданно изменилось направление его падения. Драм приземлился на твердый цемент, и мне показалось, что при этом земля содрогнулась. Вот и прекрасно, значит, ему и в самом деле здорово досталось.

Мы оба поднялись на ноги, а он сказал:

— Блю-Джей? А чего вы с Рейгеном ожидали? Награды?

«Мы с Рейгеном». Это же смешно. Наверное, я вышиб парню мозги. Я приподнялся на колени и только потом встал на ноги. Прежде чем сбить его с ног снова... А я действительно сбивал его с ног? В последнее мгновение у меня в голове все перемешалось. Но прежде чем сбить его с ног, я сказал:

— Просто чтобы освежить твою память, Драм, этот негодяй Рейген у меня второй на очереди. Я разберусь с ним сразу же, как только покончу с тобой.

Теперь мы оба были на ногах и тяжело пыхтели. Он был весь в крови. Ну, это уж слишком, подумал я, но потом решил, что там, по всей видимости, немало и моей крови.

С трудом переводя дыхание, Драм проговорил:

— Послушай, ты, сукин сын, я веду специальное расследование по поручению Хартселльской комиссии.

— Ну конечно. Ты и прежде нес эту чушь.

Мне не понравилось, как он это сказал. В сущности, мне ничего не нравилось в этой горилле.

И я сказал:

— Удивляюсь, как тебе еще не вырвали такой длинный язык, — и двинулся к нему.

Но вместо того, чтобы отступить, Драм пошел мне навстречу. Я крепко ударил его в челюсть слева.

Это привело его в некоторое замешательство. Он не вскочил быстро на ноги, а чуть помедлил. Во всяком случае, мне так показалось. Сидя на бетонной плите, я наблюдал, как он поднимается. На сей раз он не походил на шустрого младенца.

Нет, господа, сейчас он напоминал древнего старика. Я все-таки выбил дурь из этого негодяя.

— Давай, мерзавец, вставай, отрывай задницу от земли! — сказал он. — Подходи, гаденыш! Давай, ближе, я тебе ноги-то повыдергаю...

Драм явно преувеличивал. Но если он попытается ударить ногой меня по голове, я знаю один приемчик — хватаешь за ногу и раскручиваешь его как пропеллер. Мне известно множество уловок. Однако в тот момент я удивлялся, почему это Драм даже не пытается ударить меня ногой по голове. Большинство мерзавцев и наемных убийц, с которыми мне приходилось иметь дело, непременно воспользовались бы любой возможностью. А ударить ногой по кумполу — это первое, о чем они думают. Конечно, ощущение у меня было такое, словно меня и в самом деле ударили ногой по башке, однако до сих пор мой противник действовал исключительно кулаками. И это казалось... нехарактерным, что ли.

Тем не менее, этот громила Драм стоял передо мной и слегка пританцовывал. По крайней мере, он, видимо, думал, что делает именно это. Он слегка перебирал ногами, выставив руки перед собой, потом споткнулся и упал на одно колено, затем с трудом поднялся. Здорово я его отмолотил!

Ну, если он собирается честно драться, то мне придется встать. Я вскочил на ноги. Возможно, «вскочил» было некоторым преувеличением, поэтому скажем так: я поднялся на ноги. Драм шагнул ко мне и оскалил зубы. Не то чтобы он специально изобразил такую гримасу, это получилось у него непроизвольно.

Как дурак, он продолжал драться правой. Я пригнулся, а потом снова распрямился, и, когда он в очередной раз занес свою дурацкую правую для удара, я мгновенно среагировал, и его кулак скользнул мимо моего уха, а я тем временем принялся обеими руками наносить ему удары в солнечное сплетение. Тогда Драм отступил в сторону и размахнулся кулаком, метя мне в челюсть. Но опять промахнулся, а я хорошо вмазал ему по скуле.

Его развернуло на сто восемьдесят градусов, и я уже подумал было, что на этот раз ему удастся удержаться на ногах. Он и впрямь изо всех сил старался избежать падения, но тщетно.

Все-таки упал.

Я стоял над ним, пританцовывая, и говорил:

— На этот раз можешь не трудиться вставать, Драм. Ты получил по заслугам. Теперь я знаю о тебе все. Мне известно, что ты замешан в этой истории с Блю-Джей. Я — тот парень, который чуть было не схватил тебя с поличным. Подоспей я на пару минут раньше, я перестрелял бы всех твоих сообщников и вернул доктора Фроста дочери.

Боже мой, что я несу? Фразы получались у меня какие-то странные, словно бы распадались на отдельные слова. А потом зазвонили колокола. У меня в голове. Это был громкий перезвон больших колоколов и маленьких, и даже каких-то явно треснувших. Красивый, чарующий перезвон. Но я перестал пританцовывать. Я здорово устал от этих танцев. Я действительно чертовски устал от всего этого.

ЧЕСТЕР ДРАМ

Дождь и снежная крупа били мне в лицо, и я чувствовал соленый привкус крови на губах. Если Скотт сейчас свеж, как майский цвет, он может меня прикончить. Но и я ему не дам спуску. Он выжидал удобного момента, отфыркиваясь и втягивая кровь в свой разбитый нос. Я двигался вокруг него, готовясь к схватке. Потом, улучив удобный момент, заехал ему кулаком в левое ухо. Удар отозвался глухой болью в суставах моих собственных пальцев и каким-то подозрительным хрустом.

Но Скотт как ни в чем не бывало спокойно сделал шаг в сторону, принял удобную стойку и обрушил град ударов в мое солнечное сплетение. Затем опустился на колено на цементную дорожку, словно сработал наконец мой удар левой. Я взглянул на него сверху вниз, но тут же его лицо оказалось вровень с моим, потому что я сложился пополам, твердя про себя: «Дыши, дыши, чертов дурень!» — моя диафрагма отказывалась двигаться, застряв под легкими.

Моя голова опустилась ему на плечо. Я больше не чувствовал ни дождя, ни снежной крупы, ни ветра. Скотт слабо поколачивал меня по ребрам и почкам. И тут я почувствовал запах — противный солоноватый запах прибоя — и снова задышал, а удары Скотта стали более сильными. Мы опять сцепились. Я пытался схватить его руки, Скотт — мои.

— Что за... чертовщину ты нес тут насчет Блю-Джей? — выдохнул я ему в ухо. — Думаешь, я приехал туда осматривать достопримечательности?

— Ты участвовал в похищении Фроста, — прошипел Скотт сквозь зубы, когда мы сцепились и повисли друг на друге.

— Это я-то занимался похищением Фроста?! — заорал я. — Ну ты и балда! Поэтому твои сообщники спустили меня с лестницы?

— Мои сообщники?!

Его ярость и мое негодование, а может, наоборот, или и то и другое, вместе взятое, заставило нас расцепить руки. Мы пожирали друг друга глазами, судорожно глотая воздух разбитыми ртами. Мои легкие пылали огнем. Скотт слегка замешкался, и я бросился на него. Но я вскинул руки, а он пригнулся.

И на мое многострадальное солнечное сплетение снова посыпались удары. Я тяжело осел наземь.

Но к тому времени и Скотт тоже оказался сидящим на заднице... беспомощно склонив голову.

«Встань и прикончи его, — мысленно говорил я себе. — Встань и покончи с ним». И я попытался встать. Опять-таки мысленно. Некоторое время мы оба просто сидели на цементе.

— Мягко? — ехидно спросил я.

Скотт исхитрился подняться на ноги, постоял, покачиваясь, несколько секунд, а потом бросился на меня. Я успел откатиться в сторону. Он упал ничком, а я навалился ему на спину и получил огромное удовольствие, ткнув его несколько раз физиономией в мокрый цемент.

Тут он вывернулся из-под меня и принялся размахивать руками, наподобие лопастей ветряной мельницы в шторм. Я ощутил спиной холодный цемент. Скотт решил использовать меня в качестве шанцевого инструмента для прокладывания дороги вперед. Я вцепился в лацканы его плаща и рванул на себя так, что плащ затрещал по швам. Я замолотил ногами. Скотт отстал от меня. Тогда мы оба поползли друг к другу на четвереньках, а потом стали подниматься на ноги. На этот раз гораздо медленнее. С каждым разом подниматься становилось все труднее и труднее.

Я вложил всю свою силу в удар правой руки. Удар был точным, но недостаточно сильным. Тяжесть руки, вобравшая в себя вес всего тела, оказалась не пропорциональной силе удара, снова отбросившего Скотта на землю.

«Вот так-то», — самодовольно подумал я, с трудом переводя дыхание. Я был абсолютно уверен, что на сей раз он уже не поднимется, что с ним покончено навсегда.

Однако Скотт мгновенно вскочил на ноги. Он пребывал в такой ярости, что, казалось, сейчас схватит мой «крайслер» и швырнет его в меня. Но вместо этого он использовал один из любимых своих приемов — левый хук в плечо с разворотом на сто восемьдесят градусов. И аккуратный удар мне в челюсть справа.

И я снова оказался на земле.

ШЕЛЛ СКОТТ

Когда Драм снова поднялся, я нанес ему удар правой, а потом и левой. Он слегка потряс головой, а потом врезал мне кулаком по носу. Из глаз у меня полились слезы, и я не разглядел нацеленного на меня кулака. На сей раз он пришелся мне по подбородку, свернув мою голову под углом в сорок градусов. Это было слишком, но я в конце концов понял, что больше ударов не последует. И их не последовало.

Когда зрение вернулось ко мне и снова стало ясным, как прежде, я увидел Драма сидящим на заднице, бессильно опустив руки на колени. Рот у него был открыт, и он прерывисто дышал. Я стоял на четвереньках и тоже глотал воздух ртом.

Тяжелые капли стекали у меня с губ и падали на цемент. В какой-то момент мне показалось, что истекает сама плоть губы, но это была всего лишь кровь. Я даже подумал с удовлетворением, что, видимо, во мне осталось еще вполне достаточно крови.

С неба снова посыпалась крупа, и ветер буквально валил меня с ног, особенно если учесть мое нынешнее состояние.

Когда мне удалось снова поднять голову, Драм тупо смотрел на меня. Я провел языком по зубам. Они пока были на месте. Видно, у меня чрезвычайно крепкие зубы.

— Драм, — сказал я, — ты — старый ублюдок. Ты — старый ублюдок, Драм.

— Угу, — сказал он. — А ты — сукин сын. У тебя вид умирающего, побитый сукин сын.

— Не питай таких надежд. Я выживу. Я так думаю.

— У тебя нет ни единого шанса.

— Не исключено, что у меня внутреннее кровотечение, но я вижу, что и у тебя тоже, только наружное. — Я помолчал. — Послушай, Драм.

— Ну?

— Не думаю, чтобы из этого что-то получилось.

Он согласно кивнул, слегка поморщился, но некоторое время не мог ничего сказать. Наконец произнес:

— Я же тебе говорил. Я тоже так думаю.

— Нет, мне это первому пришло в голову.

Он осклабился.

До нашей потасовки, подумал я, он казался довольно приятным на вид парнем. Хотя, конечно, не таким, как я.

Я ощупал рукой свое волевое лицо. Черт, да я сам на себя не похож! Теперь колокола у меня в голове звонили тише, почти тикали, как часы.

— Драм, старый ублюдок, — сказал я примирительным тоном, — нам придется выяснять отношения другим путем. Но послушай. Я все понял, когда Эрик Торгесен выпустил тебя из тюрьмы во Фронт-Ройале. После того как ты размозжил голову Таунсенду Хольту. Поэтому теперь, пока я не вышиб из тебя дух, скажи мне: почему ты убил Хольта? Зачем это тебе понадобилось?

Драм закрыл глаза, а затем медленно открыл их. Насколько они смогли открыться. И устало проговорил:

— Ты — балда. Я тебе вот уже целый час толкую. Это ты по уши в дерьме. Я никого не убивал. Просто я защищал интересы миссис Сэнд...

— Ну да! Это я защищал интересы миссис Сэнд. В понедельник утром она поручила мне заняться поисками ее отца. Вот ты и попался, Драм!

— И кроме того, веду расследование по поручению Хартселльской комиссии.

Конечно же он лжет, подумал я и снова почувствовал, как во мне нарастает праведный гнев. К сожалению, ничего, кроме гнева. Сидит тут и нагло врет! Пока он нес этот бред, я улегся поудобнее.

Не могу сказать точно, когда это произошло. Возможно, полежав на холодном цементе, подставив лицо дождю и снегу, я слегка образумился. Во всяком случае, голова у меня явно прояснилась, и я начал улавливать в его словах определенный смысл. На меня вдруг накатила дурнота, словно меня окатили расплавленным шербетом. Некоторые из его фраз прочно врезались мне в память: «...Хольт наверняка звонил Рейгану, чтобы сообщить ему, что он все устроил. Инсценированное похищение, в котором Хольт должен был выступить в роли спасителя Алексис и заполучить находившиеся при ней бумаги отца. Но Хольт так и не появился. А вместо него появился я. Я разделался с этими двумя мерзавцами...»

Я припомнил, как Алексис рассказывала мне о принце Чете, который появился откуда ни возьмись, словно ракета, и набросился на них, и еще что-то в этом роде. Все сходится.

Чувствуя подступающую тошноту, я приподнялся сначала на одном, к тому же саднящем локте, потом с трудом заставил себя подняться на ноги.

— Драм, — сказал я загробным голосом.

— Да?

— Кто натравил полицейских на меня с Рейгеном? Я думал, это ты.

— Это действительно был я. Все сходилось к тому, что ты действуешь заодно с Рейгеном. Черт, я же видел тебя с ним!

Мне стало еще хуже.

— Нет, это я видел тебя с ним, Драм... Я думаю... мы оба сейчас потеряем сознание.

ЧЕСТЕР ДРАМ

Возможно, в этом Скотт оказался прав. Может быть, мы и в самом деле были на грани потери сознания. Вам никогда не доводилось видеть борцов-тяжеловесов, сражающихся за приз «Золотая перчатка»? Они выступают в перчатках, каждая из которых весит шестнадцать унций, то есть целый фунт, и после пары раундов — если им удается продержаться — этот вес становится для борца непомерным, он просто не может поднять рук. Мы со Скоттом сейчас походили на этих борцов. Судя по тому, что мне удалось разглядеть в темноте, вид у него был не слишком-то бравый. Должно быть, я тоже выглядел не лучше, а может, даже и хуже.

Я, подобно борцу-тяжеловесу, не мог поднять руки. Что же касается Скотта, честно признаюсь, я был им восхищен. Он смог бы вступить в единоборство с сильнейшими из них. Кроме того, пару раз он запросто мог меня прикончить, но не сделал этого. Он отменно умел драться.

Мы оба кое-как держались на ногах, но не более того. То, что он говорил, звучало весьма странно в устах человека, который, как я считал, продался Рейгену. Вид у него был жуткий. Я чувствовал себя не лучше. В какой-то момент мне показалось, что на его разбитых в кровь губах мелькнула улыбка.

— Но какого черта ты делал в Блю-Джей? — спросил он.

Мои губы тоже основательно распухли, и произносимые мною слова звучали невнятно:

— Я же говорил тебе. Я пытался опередить молодчиков Рейгена. Но меня вырубили.

— Я тебя не вырубал. Если бы это сделал я, то ты закусил бы пулями, приняв их за витамины. — Скотт поднял руку и стал тыкать своим распухшим пальцем в мою сторону. — Тогда какого черта тебе понадобилось тут?

— Маркер уже готов был расколоться. Так сказал оперативник по имени Моуди, работающий с Хартселлом. Я примчался ему на помощь, но опоздал. Пара гадов под пытками заставили Моуди сказать, что Фрост скрывается в Блю-Джей.

Левый глаз Скотта приоткрылся пошире. Правый совершенно заплыл и почти совсем не открывался.

— Минк и Кэнди? — спросил он.

— Ага, они самые. Но Моуди также сообщил сенатору, что ты тоже суешься в расследование смерти Брауна Торна, поэтому я...

— Еще бы мне не соваться! Браун был одним из самых близких моих друзей. Значит, говоришь, работаешь по заданию Хартселла?

— Да, веду специальное расследование. Черт побери, я ведь это тебе уже говорил!

Мы посмотрели друг на друга. Он был другом Брауна Торна. Я занимаюсь расследованием по поручению Хартселла. Я моргнул одним глазом. Другим не получалось.

— У тебя неплохая репутация, — сказал я нехотя. — Тебя нарекли Четом Драмом из Лос-Анджелеса.

— Десять минут назад я был готов запихать им эти слова обратно в глотки. А теперь не знаю, — сказал он и добавил: — Сегодня ты оказался на высоте.

— Ты умеешь орудовать кулаками, — заметил в свою очередь я.

— Косвенные улики, — сказал Скотт. — Каждый раз, как я слышал твое имя, мне глаза застилал красный туман из-за этих косвенных улик.

— Со мной происходило то же самое, Скотт. Это было неизбежно, судя по тому, как разворачивались события.

— Ты вооружен?

— Ага. Но не воспользовался пистолетом, потому что подумал, что те, кто внутри, могут услыхать выстрел. Ведь и ты отбросил свое оружие по той же самой причине, разве нет?

— Угу. К этому-то я и клоню.

Мы оба таращились друг на друга еще некоторое время, потом он улыбнулся. Скотт со смущенным видом протянул мне руку. Наверное, и у меня был не менее смущенный вид.

Я пожал его руку. Рукопожатие оказалось не слишком крепким: у нас просто не было сил.

— Итак, мы задали отменную взбучку друг другу, — продолжал я, — а как мы поступим с негодяями, которые собрались в этом сарае?

Не успел он ответить, если только вообще собирался отвечать, как вспыхнул свет. Но не у нас в головах, как это случалось раньше, а повсюду на взлетно-посадочной полосе.

Соломинка в чужом глазу

Тайдуотер, штат Мэриленд, 22 ч. 40 мин., воскресенье, 20 декабря

ШЕЛЛ СКОТТ

Мы, словно по команде, настороженно огляделись по сторонам.

Драм в ходе нашей длительной разборки и после нее обрисовал в общих чертах суть происходящего. Я в свою очередь дополнил общую картину фактами, известными только мне. Поэтому мы оба поняли, что означают эти сигнальные огни.

Ожидается прибытие какого-то самолета. Но кто и зачем прилетает на этот заброшенный аэродром, да еще в такую непогоду? Чтобы встретиться с Сэндом и Аббамонте?

Это может быть только Джон Рейган.

Рейген и еще одна шайка вооруженных бандитов. У меня неожиданно возникло такое ощущение, словно меня привязали к бомбе с коротким и уже горящим запальным шнуром.

— Это... слегка затрудняет мой ответ на твой вопрос, — сказал я. — Насчет того, что делать с гадами, которые внутри. Скоро их будет полно и снаружи, они спустятся с неба, а возможно, даже выскочат из-под земли.

— Рейген, а кто еще может прибыть с ним? — спросил Драм.

— Кэнди и трое-четверо вооруженных бандитов, но может, и больше.

Драм выглядел ужасно. Теперь, когда включили огни на взлетно-посадочной полосе, мы могли довольно хорошо разглядеть друг друга, хотя лучше было бы не видеть. Я прекрасно понимал, что мой собственный вид не способен доставить мне удовольствие. И судя по выражению лица Драма, у него он тоже не вызывал эстетического наслаждения. Он осматривал меня с головы до ног, затем снова обращал взгляд на мое лицо, словно пытался отыскать на нем нос. Потом, помедлив, сказал:

— У нас еще есть шанс до смерти напугать их.

И в тот самый момент мы вдруг поняли, что стоим на открытой местности и отовсюду видны как на ладони. Мы бросились бежать к зданию, которое находилось чуть поодаль, приблизительно в сорока ярдах от нас, и добрались до спасительной стены, пробежав кружным путем восемьдесят-девяносто ярдов. Драм оказался там раньше меня, потому что в последний момент случайно споткнулся и пролетел по воздуху оставшееся расстояние до здания. Он приземлился на колени, жутко запыхавшись, а я с разбегу наскочил на него и полетел головой вниз. Разогнавшись, я никак не мог остановиться. Когда мне удалось снова встать на ноги, я понял, что они больше не пригодны для ходьбы. А когда ты не можешь ни стоять, ни ходить, то, как говорится, дальше ехать некуда.

Драм все еще никак не мог отдышаться.

— Дело плохо, — сказал я. — Мы сейчас не в состоянии вызволить оттуда женщину. С ней рядом находится полдюжины, а то и дюжина мерзавцев. А теперь еще и Рейген прибывает со своими головорезами. О, как это... мерзко!

— Я осматривал, — заговорил Драм, все еще не отдышавшись, — ангар и административное здание. Мы можем... войти внутрь и, может быть... может быть... он...

— Ага.

— Может быть... ох... — Он замолк. — Ну а может, у тебя есть предложение получше?

Пришлось признаться, что у меня предложений нет. Что свидетельствовало о том, насколько низко могут пасть мыслительные способности человека. И если уж на то пошло, с трудом переводил дыхание не только Драм, но и я тоже. Дело в том, что мы начинали фразу на выдохе, и у нас, естественно, не хватало дыхания, чтобы ее завершить.

Теперь сквозь ветер и дождь мы могли различить приглушенный рев самолетных двигателей.

— Несомненно, это Рейген, — сказал я. А потом у меня в голове мелькнула догадка, и я ее тотчас же высказал: — А может быть, доктор Фрост и Алексис.

Драм кивнул:

— Если они еще живы. Какой самолет у Рейгена?

— Какой-то «ДС-3».

— "ДС-3" — это «Дакота», старый двухмоторный рейсовый самолет. Вместимость около двадцати пассажиров.

— Славно. Двадцать. А он, случаем, не бомбардировщик? Не скинут ли они нам что-нибудь на голову?

Драм показал рукой:

— Вот он летит.

Я последовал взглядом за его пальцем, устремленным к небу. И тут я увидел нечто страшное, даже ужасающее. «Нечто» было похоже на часть огромного, разбухшего века, зрелище перемещающегося в воздухе куска плоти... Я закрыл глаза и когда снова их открыл, то уже ничего не увидел. Ну конечно же это и в самом деле была часть моего собственного, огромного, распухшего века. Я предпринял вторую попытку и, воспользовавшись своим единственным действующим глазом, на этот раз увидел мерцающий на крыле самолета красный огонек. Через мгновение стал виден еще один огонек, когда самолет сделал вираж и развернулся к нам, держа курс на посадочную полосу.

Теперь мы были лишены возможности спрятаться где-нибудь понадежнее.

Драм все никак не мог избавиться от навязчивой идеи спасения девушки и ни о чем другом не желал думать.

— Если мы сумеем быстренько проникнуть внутрь... и как-нибудь справимся с теми, кто там находится, то сможем устроить достойную встречу Рейгену и его молодчикам.

— Вот это «как-нибудь» и беспокоит меня, Драм. — Я покачал головой, застонал от боли, затем придал голове устойчивое положение и сказал: — Боюсь, единственный способ избавиться от этой банды негодяев — заставить их нам помочь и перестрелять друг дружку. Что же касается применения силы... то сил у меня не осталось.

Драм мрачно кивнул:

— Понимаю, куда ты клонишь, Скотт. Хочешь сказать, это из-за драки. Ты и сам высосал из меня больше соков, чем их во мне было.

— Да. Ведь я же победил. Но чувствую себя так, словно проиграл.

Это был момент несвойственной нам обоим нерешительности. Ситуация складывалась явно не в нашу пользу. Мы с безысходной тоской следили за приближающимся самолетом — вот так приговоренные к смертной казни арестанты смотрят на взвод солдат, ждущих команды «Огонь!». С минуты на минуту колеса «Дакоты» коснутся посадочной полосы. Мы с обреченным видом ждали развязки. Но тут Драм вдруг повернулся ко мне и как-то странно взглянул на меня.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20