Пролог

Эта сага записана Сигфусом, сыном Гудбранда, монахом аббатства святого Олава в Рейкъярдале в Исландии в лето от Рождества Христова 1565. Сигфус взялся за этот труд вскоре после того, как славный наш мореплаватель Йон, прозванный Гренландцем, вернулся из своего путешествия. Йон побывал в Гренландии, куда вот уже больше ста лет из-за льдов не мог пройти ни один корабль.

Йон разведал побережье от Заслон-горы до Медвежьих островков и нигде не нашел белых людей. Где раньше стояли дома поселенцев. теперь развалины, на месте пастбищ – лед и голые камни. На Херьольвовом мысу Йон нашел мертвого человека, обличьем норманна, в изношенной одежде и высокой бургундской шапке. Росту тот человек был малого, чуть что не карлик, с кривыми ногами и большой головой. Йон решил, что это, наверно, последний гренландец. Рядом с ним лежал железный нож с костяной ручкой, до того сточенный, что и лезвия-то почти не осталось. На том же мысу Йон отыскал среди развалин несколько старых кож с письменами. Кожи большею частью сгнили, и не везде можно было разобрать написанное. Йон отнес эти кожи на корабль и после передал Сигфусу.

Во время своего плавания Йон встретил множество узкоглазых, плосконосых язычников, которые раньше назывались скрелингами, а теперь именуются индейцами. Попадались среди них и бородатые люди со всетлыми волосами. Это, должно быть, потомки белых женщин, которых скрелинги забирали в рабство. Кое-кто из скрелингов говорил на нашем языке, и от них Йон узнал многое о судьбе гренландских поселенцев.

Сигфус немало потрудился над обрывками кож с Херьольвова мыса, и ему удалось прочесть почти все, что там написано. Это оказались саги о древних временах. В одной из них говорится о мятежнике Эрлинге, который двести зим назад подчинил себе Гренландию, прогнал епископа и утвердил в стране старую веру. В другой саге рассказано об Эйрике РЫжем, первооткрывателе Гренландии, и его детях, которые плавали в Виноградную Страну. Лейв, сын Эйрика, открыл Виноградную Страну в лето 1003 от Рождества Христова. Недавно она была заново открыта южанами и теперь называется Америкой.

Эта гренландская сага об Эрике более подробна, чем та, что сохранилась у нас в Исландии. Сигфус считает, что она также более правдива, потому что во всем совпадает с рассказами бородатых скрелингов.

Люди недальновидные скажут, что сейчас не время составлять саги. В Исландии, мол, натупили темные времена: голод, нищета и болезни. Людям едва хватает сил, чтобы выжить, и никому нет дела до книг. Отчасти это верно. Страна наша раньше была богаче и лесом, и пастбищами, и рыбой, да и зимы не были такими суровыми.

Однако главная беда не в том, что мы потеряли свои богатства, а в том, что у нас больше не рождаются люди, подобные Эйрику и другим героям давних времен. Всего-то и осталось у нас хорошего, что старые книги; и в них, быть может, наша судьба и последняя надежда. Стариков уж не переделать, но молодые, если захотят быть похожими на предков, глядишь, и вернут стране былое богатство и славу.

Если же этого не случится, нас может постигнуть судьба гренландцев. Вот почему Сигфус, сын ГУдбранда, решил составить эту новую сагу об Эйрике РЫжем и его детях и об их плаваниях в Западные Земли. Пусть люди прочтут ее и увидят, какими достойными и отважными людьми были их прародители. Пусть они увидят также и ошибки предков. Сигфус считает, что причины гибели гренландцев можно найти уже в тех давних временах, когда страна только начинала заселяться.

Сигфус составил эту сагу по рассказам бородатых скрелингов, а многое переписал с тех кож, что передал ему Йон.

Ныне часто случается так, что молодые читают саги и не понимают, о чем там речь, да и старики не всегда могут помочь им.

Поэтому Сигфус подробно разъяснил здесь все, что непонятно нынешним неучам, и то, что многими уже забыто.

I

Начинается эта сага с того, что правил Норвегией Хакон Могучий. Он был не королевского рода, но правил как конунг. По рождению Хакон был хладирским ярлом.

Жил в Норвегии человек по имени Торвальд. В молодости он ходил в викингчкие походы и стяжал себе большую славу. Нужно сказать, что викинги занимались разбоем и грабили корабли и селения в чужих странах. Это считалось самым достойным делом, и никто не видел здесь греха.

Торвальд всегда возвращался из походов с богатой добычей. Он отличался силой, выносливостью и гордым нравом. Жену Торвальда звали Хельга. У Торвальда и Хельги был сын по имени Эйрик, прозванный Рыжим. Эйрик с малых лет удивлял людей упрямством и своенравием. Только к советам отца он прислушивался, в остальном же всегда поступал по-своему.

Торвальд был щедр, часто давал пиры и богато одаривал своих гостей. Многие считали, что он живет не по средствам. К тому же Хельга не очень умело вела хозяйство. Год за годом, и усадьба Торвальда обеднела. Самон был уже слишком стар, чтобы ходить в викингские походы.

Жил человек по имени Тьостольв. Он приходился Торвальду дальним родичем. Однажды Тьостольв собрался плыть на своем корабле на юг, в Данию и страну Саксов. Он хотел взять с собой Эйрика. Вот Торвальд зовет к себе Эйрика и говрит:

– Не хочешь ли ты отправиться в викингский поход с Тьостольвом, нашим родичем?

Эйрик сказал:

– Вряд ли мне найдется достойное место на корабле Тьостольва, ведь я не вышел ростом. Да и добычи мне, думаю, достанется немного. Другое дело, будь у меня свой корабль.

И Эйрик остался в то лето дома.

Жил человек по имени Хаги. Он был дружинником Хакона ярла.

Хаги владел обширными землялми и богатой усадьбой. В его доме ни в чем не было недостатка. Однажды Хаги созвал соседей на осенний пир. Торвальд и Эйрик тоже были приглашены. Накрыли длинный стол, стены завесили тканью, как полагалось к празднику. Гостям подали хорошее угощение. Эйрик выпил очень много браги. Он несколько раз выходил во двор. Вот Эйрик снова встал из-за стола и оперся рукой о стену. Хаги позвал своего работника, чтобы тот помог Эйрику. Но Эйрик оттолкнул этого работника и сказал:

– Обойдусь без твоей помощи!

Хаги сказал Торвальду:

– Не удивительно, что твой сын отказывается от помощи. Ведь он и сам не любит помогать кому-то, даже собственному отцу. Если бы он заботился о тебе так же рьяно, как пил за этим столом, ты мог бы устроить пир не хуже моего.

– Нечего кичиться своим богатством, – сказал Торвальд. – Ты не с оружием в руках добывал его. Ведь ты любимчик Хакона ярла6 и всем, что у тебя есть, обязан ему.

Хаги скахал:

– Что плохого, если ярл отблагодарил меня за верную службу.

Твоего-то сына он не возьмет в дружинники, ведь всем известно, что Эйрик испугался пойти в поход с Тьостольвом.

Торвальд промолчал. Тогда многие гости стали насмехаться над Торвальдом и Эйриком. Эйрик сказал:

– Видно, из меня и впрямь плохой помощник. И все же я готов сделать то, на что у отца не хватает духа. Ты, Хаги, рассажешь о моей трусости ярлу, если доживешь до завтра.

С этими словами Эйрик вынимает меч и убивает Хаги. Затем Эйрик и Торвальд побежали к выходу. Два родича Хаги, Бьярни и Торд, бросились на них с оружием. Торвальд ударил Бьярни мечом и разрубил его пополам, а Эйрик расправился с Тордом. После этого Эйрик и Торвальд вернулись в свою усадьбу.

Люди много говорили об этих убийствах, и все сходились на том, что недолго теперь отцу и сыну оставаться в живых. Хельга. жена Торвальда, сказала:

– Напрасно вы думаете, что стены нашего дома защитят вас от гнева ярла. Придется вам либо покинуть страну, либо погибнуть.

Торвальд и Эйрик согласились с ней и решили уехать из Норвегии, как только будет возможно. Торвальд сказал, что намерен поехать в Исландию, "потому что там нет ни конунгов, ни ярлов, и каждый сам себе господин". В ту осень было уже поздно выходить в море. Торвальд отправлися просить своих родичей и друзей, чтобы те помогли ему продержаться зиму. Почти все отказали ему в поддержке, потому что мало кому хотелось становиться врагом ярла.

Согласились поехать с Торвальдом только два его друга, Альгольв и Гейр. Всего в усадьбе Торвальда собралось 25 человек, способных носить оружие. Начало зимы прошло спокойно. Ударили сильные морозы. Эйрик сказал:

– Похоже, наши враги боятся, что их злость остынет, едва они выйдут из дому.

Накануне праздника середины зимы люди Торвальда заметили множество вооруженных людей. Они шли на лыжах прямо к главному строению. Торвальд сказал:

– Это люди Хакона ярла. Их вдвое больше, чем нас. Поспешим в дом и будем защищаться, пока сможем.

Они укрылись в доме и принялись бросать копья в нападавших.

Дружинники подбежали к дому. Торвальд и Эйрик тогда встали по обе стороны двери. Они хотели первыми встретить врагов. Вот засов не выдержал6 и первый дружинник вбежал в дом. Эйрик бросился на него и зарубил, едва тот переступил порог. Следом ворвались сразу несколько человек. Началась битва. Люди Торвальда храбро защищались. Гейр убил двоих врагов, Альгольв – четверых. Эйрик зарубил троих дружинников, и срежди них Кетиля Старого, приближенного ярла. Люди ярла нападали с большим упорством. Вскоре Альгольв и Гейр были убиты, и с ними еще пятеро защитников дома.

Товальда ранили в правую руку: ему отрубили кисть. Тогда Эйрик сказал отцу:

– Нужно бежать отсюда. Терять нам нечего: нас и так уже обвиняют в трусости, и если мы погибнем здесь, это дела не изменит. А оставшись в живых, мы сумеем рассчитаться с обидчиками.

– Не по душе мне это, – сказал Торвальд. – Но, видно, ничего другого не остается. Ведь я ранен и не могу больше сражаться.

Они выбежали из главного зала через пристройку во двор, надели лыжи и ушли в лес. Была сильная пурга, и ветер замел их следы.

Ярловы дружинники убили всех мужчин в усадьбе и разграбили дом. Они оставались там весь следующий день, надеясь, что Торвальд и Эйрик вернутся. Потом они забрали все добро и ушли.

Торвальд с сыном шли всю ночь и наутро добрались до усадьбы Альгольва в Гудбрандсдале. В доме там остались только женщины, а все мужчины и сам Альгольв погибли, защищая усадьбу Торвальда.

Торвальд идет к Грелёд, дочери Альгольва, и рассказывает ей о том, что случилось. Потом он просит укрыть их до весны, когда они смогут покинуть страну.

– Оставайтесь у меня, – сказала Грелёд, – И будь что будет.

У нас теперь одна судьба, ведь кроме вас, некому отомстить за моего отца.

Торвальд и Эйрик прятались у Грелёд до весны. У Альгольва был боевой корабль. Он стоял в Согнефьорде. Как только сошел лед, Торвальд стал просить Грелёд одолжить ему этот корабль.

– Если ты согласишься, то скоро, возможно, мы сумеем наконец-то отблагодарить тебя, как подобает.

– Не сомневаюсь в этом, – сказала Грелёд. – Я дарю тебе корабль, Торвальд, с тем условием, что ты не откажешь мне и моим домочадцам в месте на этом корабле, когда поедешь в Исландию.

Ведь ярл, говорят, уже проведал, где вы прячетесь, и он не склонен миловать своих врагов.

Эйрик, и с ним 16 человек, тотчас же поехали в Согнефьорд, взошли на корабль и поплыли к усадьбе Хаги. Торвальд остался дома, потому что не мог держать меч с тех пор, как потерял кисть правой руки. Эйрик достиг дома Хаги вечером, когда уже стемнело.

Викинги сошли на берег и направились к дому. Эйрик встал у двери. Какой-то человек вышел во двор, и Эйрик ударил его мечом.

Тот сразу умер, не успев вскрикнуть. Спустя недолгое время другой работник вышел из дому, и его постигла та же участь. Но этот работник громко закречал перед тем как умереть. Тогда из дома выбежало сразу много народу. Большинство были безоружны, потому что в доме Хаги не ожидали нападения. Викинги убили их всех, а потом ворвались в дом. Они перебили всех мужчин и взяли богатую добычу. Затем они сожгли дом и вернулись на корабль.

Эйрик и его люди благополучно достигли Согнефьорда, и оттуда верхом направились к усадьбе Альгольва. Торвальд сказал:

– Теперь мы смыли пятно со своей чести, и нет больше причин откладывать отъезд.

Они спешно снарядили корабль для дальнего плавания, и уже через пять дней вышли в море. Грелёд поехала с ними, как и хотела. Торвальд и Эйрик в благодарность за поддержку отдали ей половину добычи.

II

Они пробыли в море сорок дней и благополучно достигли Исландии. У Рогового побережья они бросили якорь и сошли на берег. Неподалеку от места, где они высадились, находился двор Орма, сына Эвинда. Орм был годи, а это значит – староста и к тому же языческий жрец. В то время и в Исландии, и в Норвегии все были язычниками. У Орма было капище, и там стояли идолы: деревянные фигуры Одина, Тора и других богов. Орм часто приносил им жертвы, хотя многие уже тогда считали, что это глупость – верить в богов.

Орм вышел навстречу Торвальду и Эйрику и спросил, кто они и откуда прибыли. Те назвались.

– Мы хотим здесь поселиться, – сказал Торвальд. – Тесновато нам стало в одной стране с Хаконом ярлом.

– Это нетрудно утсроить, – сказал Орм. – И вряд ли вам придется жалеть о своем решении.

– Я тоже так думаю, – сказал Торвальд. – Если правда все то, что рассказывают об Исландии.

Орм сказал, что поможет им найти жилье.

– А пока вы можете погостить у меня.

Тогда Эйрик сказал:

– Едва ли нам понадобится чья-то помощь. У нас хватит денег, чтобы купить столько земли, сколько нам нужно.

Орм сказал:

– Делайте как хотите. Но от ваших ленег будет мало проку, если вы станете зазнаваться и не заручитесь поддержкой влиятельных людей.

– Это мы еще посмотрим, – сказал Эйрик. – К тому же у нас есть кое-что посильнее денег, и наши враги в Норвегии уже убедились в этом.

Орм вернулся к себе и был весьма сердит. Его жена Торгерд спросила, что это его так разгневало. Орм сказал:

– Сюда приехали два викинга, и вид у них такой, словно они собираются захватить страну. Похоже, это новое соедство не сулит нам ничего хорошего. И вряд ли мы станем долго терпеть их выходки.

Торвальд и Эйрик купили на Роговом побережье хутор, который назывался Скалы, и поселились там. Надо сказать, что в то время дома в Исландии строили не так, как теперь. Главное строение в Скалах было длиною в шестьдесят сажен, а шириною в восемь. Длинные стены там были земляные, а короткие – из бревен. Крыша была двучкатная, крытая дерном, а потолка не было вовсе. Вдоль стен шли деревянные скамьи и спальные ниши, а посередине – очаг длиною в четыре сажени и большие земляные печи. В них варили пищу.

К главному дому были пристроены хлевы для скота и светелка, где жили незамужние девушки.

Эйрик взял на себя все заботы по хозяйству. Дела у него бымтро пошли в гору, так что пришлось нанять еще десять работников к тем пятнадцати рабам, которые у нних были.

Эйрик держался гордо и независимо и не держал дружбы ни с кем из соседей.

Однажды зимой Торвальд заболел. Он целыми днями лежал на лавке и не мог подняться. Вот Торвальд почувствовал приближение смерти и велел позвать Эйрика.

– Сын мой, – сказал Торвальд. – Уже третью зиму мы живем здесь в Исландии, и дела у нас как будто идут хорошо. Почему же ты все время срачен и зол и сторонишься людей? По-моему, никто здесь не мешает тебе жить, как ты хочешь. Люди не лгали, когда говорили, что в Исландии нет другого конунга, кроме закона.

– По мне, так и этого многовато, – сказал Эйрик.

– Чего же ты хочешь?

– Не знаю, – говорит Эйрик. – Но порой мне бывает жаль, что я не рожден конунгом.

– Ты слишком много на себя берешь, – говорит Торвальд. – Вот тебе мой совет: отправляйся на нашем корабле в викингский поход.

Я не вижу иного способа утолить твою злобу. Заодно ты сможешь добыть себе славу и богатство.

– Что проку в богатстве, – говорит Эйрик, – Если не можешь распорядиться им, как считаешь нужным. К тому же, по-моему, викингские походы – на такое уж славное дело. Нынче много всякого сброда можно встретить в море.

Торвальд помолчал и немного погодя сказал:

– Мне не всегда было просто понять тебя, Эйрик, вот и сейчас я не знаю, что у тебя на уме. И все же я хочу, чтобы ты выполнил мою последнюю волю. Ты должен жениться на достойной женщине, и лучше всего, если это будет исландка из знатного рода. И я хочу, чтобы ты поклялся мне не затевать распрей ни с кем в этой стране, если, конечно, тебя не вынудят обстоятельства.

Эйрик обещал исполнить волю отца. Вскоре Торвальд умер. Эйрик похоронил его с великими почестями и насыпал над ним курган, как полагалось у язычников.

Весной Эйрик поехал в Хаукадаль (Ястребиную долину) и посватался к Тьодхильд, дочери Ёрунда. Тьодхильд была хороша собой, на своенравна и несговорчива. Они сыграли садьбу той же весной в Ястребиной долине. Потом Эйрик и Тьодхильд поехали в Скалы.

Эйрик захотел пристроить к дому светлицу для Тьодхильд, но у него не было леса. Тогда он пошел к Орму, сыну Эйвинда, и сказал, что хочет купить у него половину холма к западу от Скал.

Этот холм принадлежал Орму. В то время там росли березы и ели.

Теперь там пустошь.

– Я не хочу продавать землю, – сказал Орм. – Но могу продать бревен, сколько тебе нужно.

Эйрик настаивал на своем и сулил Орму большие дентги, но тот не соглашался. Тогда Эйрик сказал:

– Ты, верно, думаешь, что я так и буду бегать к тебе всякий раз, как только мне понадобится пара досок. Но ты этого не дождешься.

– Не понимаю, чем тебе не нравится мое предложение, – сказал Орм.

– Не удивительно, – сказал Эйрик. – Я от многих слышал, что меня трудно понять. Тогда ты, должно быть, не поймешь и того, что я скажу сейчас.

– Ну и что же ты скажешь?

– А то, что тебе следует поблагодарить моего отца Торвальда: ты обязан ему больше, чем кому-либо другому.

Потом Эйрик вернулся к себе в Скалы и был в большом гневе.

– Собирайтесь, – сказал он своим людям. – Я не намерен больше оставаться здесь на Роговом побережье.

Никто не смел ему перечить, потому что его очень боялись.

Тем же летом Эйрик продает усадьбу и перебирается на юг, в Ястребиную долину. Там он расчищает незанятый участок земли возле Озерного Рога и строит двор. Своему новому жилью он дает название Эйрикова усадьба. Эйрик и здесь ведет себя заносчиво, не желает ни с кем знаться и все делает по-своему. Скоро пошли у него нелады с соседями, а особенно с Вальтьовом из Вальтьового двора и с Храфном Драчуном из Двора игрищ.

Эйрик сдружился с Торбьёрном, сыном Вивиля. Торбьёрн жил на Купальном Склоне. Он был годи, жил на широкую ногу и слыл очень щедрым человеком. Нрав у Торбьёрнабыл такой же гордый и неуступчивый, как у Эйрика. Люди говорили, что это их и сблизило.

На вторую зиму после того, как Эйрик переселился в Ястребиную долину, Тьодхильд родила сына. Его назвали Лейвом. Мальчик рос крепким и сообразительным.

У Эйрика были два раба-ирландца, Кьяртан и Бран. Они пасли овец. Однажды три овцы потерялись, и пастухи поехали верхом их разыскивать. Вот они поднимаются на обрыв, что возвышался над усадьбой Вальтьова. Они видят внизу каких-то овец, и им кажется, что это те самые, которых они ищут. Кьяртан и Бран спускаются к Вальтьовову двору. Здесь они теряют овец из вида. Пастухи выезжают на ячменное поле Вальтьова, рыщут там повсюду и топчут посевы. Вальтьов видит это и говорит своим работникам:

– Глядите, вон скачут люди Эйрика Рыжего. Поедем и проучим их хорошенько, чтоб неповадно было впредь топтать мои поля.

В то время у Вальтьова гостил Храфн Драчун. Он сказал:

– Давно пора это сделать, и сейчас как раз подходящий случай.

Они садятся на коней, всего семь человек, и скачут к ирландцам. Те пускаются наутек, но их настигают, и Вальтьов сшибает обоих на землю древком копья. Потом Вальтьов, Храфн и их люди избили эйриковых рабов и привязали их, окровавленных и едва живых, к лошадям лицами назад. Лошади пришли домой в Эйрикову усадьбу, а ирландцы так и сидели на них, пока их не отвязали.

– Вот так штука, – сказал Эйрик7 – Кто же это вас так отделал?

Узнав о случившемся, Эйрик сказал:

– Я поклялся не ввязываться в распри, пока возможно. Поэтому я не стану мстить вашим обидчикам. Да я и сам поступил бы так же, будь я на месте Вальтьова. Но я считаю, что только тот достоин называться мужчиной, кто умеет постоять за себя. Решайте сами, что вам теперь делать.

Некоторое время все было спокойно. Вальтьов и Храфн поначалу опасались мести и были настороже. Вот подошло время вызовов в суд. Люди ожидали, что Эйрик начнет тяжбу против соседей, но Эйрик не сделал этого. Он даже не поехал на альтинг. Надо сказать, что в то всремя на альтинг съезжались многие знатные люди и простые бонды со всей Исландии. Там принимались законы и разбирались тяжбы, и не было в стране другой власти, кроме этого всенародного собрания.

Вальтьов иХрафн увидели, что Эйрика нет на тинге. Тогда они совсем расхрабрились. Храфн был большим болтуном. Он заходил в землянки, что во множестве стояли на поле тинга, и всем своим родичам и друзьям рассказывал, как они с Вальтьовом "укротили Эйрика Рыжего".

– Теперь-то он перестанет задаваться, – говорил Храфн. -

Вот, даже не решился приехать на тинг, видно, со стыда не хочет никому попадаться на глаза. Есть такие люди: строят из себя героев и кричат больше всех, пока кругом тихо, а как дойдет до дела – их и след простыл.

Торбьёрн с Купального склона услышал эти речи и после тинга поехал прямиком к Эйрику и рассказал ему обо всем, что там говорил Храфн. Эйрик усмехнулся и сказал:

– Плохо мое дело. Так недолго и трусом прослыть, – и велел позвать Кьяртана и Брана.

– Не пойму, что вы за люди такие, – сказал Эйрик своим рабам, – что позвоялете избивать себя и даже не думаете возвращать долги. Поезжайте немедленно к Вальтьову и поступите с ним, как считаете нужным.

Ирландцев не пришлось долго упрашивать. Они тотчас же садятся на коней и едут к Вальтьовову двору. Они поднимаются на гору и устраивают обвал на усадьбу Вальтьова. Огромные камни с грохотом летят в долину и пробивают в трех местах стену главного дома. Дом обрушивается, и под обломками погибают сам Вальтьов и многие из его людей. А Кьяртан и Бран ворзвращаются в Эйрикову усадьбу. Эйрик сказал:

– Давно бы так.

И обещал дать им обоим вольную после сенокоса.

Жил в Ястребиной долине человек по имени Эйольв, по прозвищу Дерьмо. Его стали звать так с тех пор, как один сосед пришел требовать с него уплаты долга, а он спрятался в отхожем месте, со страху не смотрел, куда ступает, и встал на подгнившую доску.

Эйольв приходился родичем Вальтьову. Двор Эйольва и Двор Игрищ, где жил Храфн Драчун, стояли ограда к ограде. Вот Эйольв узнает о случившемся и спешит к Храфну за советом.

– Как ты думаешь, сосед, – говорит Эйольв, – Сам собой случился этот обвал, или тут не обошлось без злого умысла?

– Сам собой только пол в нужном месте проваливается, – говорит Храфн. – А на том склоне камни всегда держались крепко. Обвал устроил Эйрик Рыжий или его рабы. И я первый назову тебя трусом, если ты не отомстишь за родича.

– Не лучше ли начать тяжбу против Эйрика и обвинить его в убийстве?

– Не выйдет, – отвечает Храфн. – Ведь для этого нужны свидетели.

– Тогда, может быть, ты захочешь поехать со мной? Один я едва ли одолею Эйрика. Народу у него много, да и сам он, говорят, силен как бык, хоть и не вышел ростом.

– Этого еще не хватало, – говорит Храфн. – Чего ради я стану впутываться в это дело? Убит твой родич, а не мой.

– Не так уж ты отважен, как про тебя рассказывают, – говорит Эйольв. – Но я не стану долго тебя упрашивать. Поеду один, и будь что будет.

Он уходит от Храфна, и руки у него дрожат, и он все время дергает пряжку у себя на плаще.

На другой день Эйольв берет меч, копье и щит, и скачет на восток, к усадьбе Эйрика. С ним едут восемь его людей. Вот они приездают на луг, где рабы Эйрика пасли овец. Там были Кьяртан,

Бран и еще двое работников. Эйольв скачет прямо к ним, громко кричит и машет копьем.

– Вот она, наша вольная, – говорит Кьяртан Брану. – Ловко же наш хозяин умеет загребать жар чужими руками.

Эйольв пронзил Брана копьем, а его люди зарубили Кьяртана.

Два других пастуха убежали.

– Повезло нам, – сказал Эйольв. – Отомстили за Вальтьова и не получили даже ни одной раны.

– По-твоему, это достаточная месть? – спросил один из работников. – За такого знатного человека, как Вальтьов, следовало убить кого-то поважнее, чем эти два раба.

– Нет уж, – сказал Эйольв. – Кто мудр, должен знать меру.

Едем домой, да поживее.

Они направились сначала в соседнюю усадьбу и объявили о совершенном убийстве. В то время считалось недостойным, совершив убийство, не объявить о нем. Такое убийство называлось тайным умерщвлением. Затем Эйольв вернулся в свою усадьбу.

Пастухи прибежали к Эйрику и рассказали о том, что случилось.

– Это меняет дело, – сказал Эйрик. – теперь я свободен от клятвы.

И он идет в чулан, где хранилось оружие, и берет меч и копье. Потом он надевает синий плащ с большой медной застежкой на груди и направляется к выходу.

– Куда это ты собрался? – спрашивает Тьодхильд.

– К Эйольву, куда же еще, – отвечает Эйрик.

– Не стоит этого делать. Ты и так уже нажил много врагов.

– И еще больше дал поводов для насмешек, когда оставлял безнаказанными обиды, которые мне наносили. Хватит с меня. Я еду, и немедленно.

– Сколько человек ты возьмешь с собой?

– Не потащу я много народу к Эйольву Дерьмо. Поеду один.

Но женщины настояли, чтобы он взял хотя бы одного работника.

– Да помгут тебе боги, – сказала Грелёд, дочь Альгольва.

– Спасибо на добром слове, – сказал Эйрик. – Надеюсь, мне не понадобится ничья помощь.

Эйрик и его работник по имени Коль сели на коней и поехали к усадьбе Эйольва. У самого дома они спешились. Эйрик постучал в дверь древком копья. Из дому вышел Эйольв с секирой в руках.

Увидев Эйрика, Эйольв бросился обратно и попытался закрыть дверь. Но Эйрик удержал дверь ногой и вошел в дом.

– Что-то ты дрожишь, Эйольв. Видно, жалеешь, что тебя выловили из нужника, когда ты провалился туда десять зим назад. Ну, да я в том не виноват. Уж я бы точно не подал тебе руки.

С этими словами Эйрик рубит Эйольва мечом по шее так, что голова слетела с плеч. Тут подбегают работники Эйольва, но не решаются напасть. Эйрик выходит во двор, и они с Колем садятся на коней. Эйрик говорит громко, так, чтобы его слышали в доме:

– Я, Эйрик, сын Торвальда, объявляю об убийстве Эйольва, сына Хамунда. Я объявляю об этом по закону, в день убийства, так, что меня слышат.

Эйрик едет на восток, и вскоре видит под холмом усадьбу Храфна Драчуна. Она называлась Двор Игрищ, потому что там каждую зиму играли в мяч на льду тростникового озерка. Эйрик остановил коня и некоторое время сидел молча. Потом он сказал:

– Теперь поздно поворачивать. Все равно этого не избежать, так лучше сделаем это сейчас, чтобы два раза не ездить.

И он поскакал вниз, к дому Храфна. Он увидел каких-то женщин и спросил, дома ли хозяин. Те сказали, что Храфн косит сено с пятью работниками.

– Тем хуже для него, – сказал Эйрик. Он поехал на луг, разыскал Храфна и крикнул ему:

– Бросай-ка косу и бери оружие, да поживее!

– Ты, видать, совсем сдурел, Эйрик, – сказал Храфн. -Что это тебе взбрело в голову? Мы, кажется, не враждуем.

– Ты называл меня на альтинге трусливым рыжим недоростком.

Теперь у тебя есть возможность проверить это на деле. Посмотрим, хватит ли у меня роста, чтобы дотянуться до тебя острием копья.

– Вранье, – сказал Храфн. – Не говорил я этого. Впрочем, раз ты сам награждаешь себя такими прозвищами, то я, пожалуй, не стану спорить. И если вам так хочется поскорее сдохнуть, что вы нападаете вдвоем на шестерых, то я и тут не буду возражать.

Храфн взял меч и прикрылся щитом. Его работники тоже вооружились. Эйрик метнул в Храфна копье. Острие пробило щит, вонзилось Храфну в глаз и вышло из затылка. Храфн умер на месте. Тогда Эйрик бросился на людей Храфна с мечом. Коль от него не отставал, и они ранили двоих, а остальных обратили в бегство.

– Хватит на сегодня, – сказал Эйрик. В соседнем дворе он объявил об убийстве. После этого они с Колем вернулись в Эйрикову усадьбу.

У Эйольва Дерьмо был брат по имени Гейрстейн. Его хутор назывался Пески. Гейрстейна считали большим знатоком законов. Когда Гейрстейн узнал об убийстве Эйольва, он сказал:

– Теперь-то Эйрик не уйдет от ответа, как в тот раз, когда он устроил обвал на Вальтьовов двор. Я начну тяжбу против него и добьюсь, что его объявят вне закона и изгонят из страны. И уж я постараюсь не ударить в грязь лицом, потому что дело тут верное.

Гейрстейн тотчас же начал тяжбу. Он созвал девятерых соседей места убийства и двух свидетелей. Он назвал их всех по именам и сказал:

– Я призываю вас в свидетели того, что я обвиняю Эйрика, сына Торвальда, в том, что он незаконно первым напал на Эйольва, сына Хамунда, и нанес ему рану, которая оказалась смертельной и от которой Эйольв умер. Я объявляю об этом при девяти соседях места убийства, и объявляю по закону.

Гейрстейн повторил это дважды, как тогда полагалось. Потом он снова назвал своих свидетелей и сказал:

– Я призываю вас в свидетели того, что я требую, чтобы все эти девятеро соседей места убийства поехали на альтинг и засвидетельствовали, что Эйрик, сын Торвальда, первым незаконно напал на Эйольва, сына Хамунда, и нанес Эйольву рану, которая оказалась смертельной и от которой Эйольв умер. Я требую, чтобы вы сказали все, что сказать вас обязывает закон, что я потребую от вас на суде и что относится к этому делу. Я требую этого от вас по закону, так что вы сами слышите.

И это он тоже повторил дважды.