45

«Призывать львов — значит говорить с богами».

Так сказал Карлаз. Это был дар, подобный тому, каким владел сам Тарн, и военачальник не мог объяснить свои действия более определенно. Или не хотел.

В дни выздоровления Тарн имел богатую пищу для размышлений. Запертый в жалкой лачуге, он не мог видеть своих искусников, коих к нему не допускали, и был лишен общества деревьев и зверей. Он являлся в некоем роде пленником своего беспомощного, искалеченного тела. Поскольку он был невероятно слаб, выздоровление шло очень медленно, и спустя неделю он начал тяготиться грузом своего одиночества. Для стоического народа Карлаза он по-прежнему оставался Творцом Бури, дролом. Даже опекавшая его женщина не хотела относиться к нему с теплотой. Ее звали Криина. И это было единственное, что он узнал. Криина кормила его, мыла по мере надобности, и всегда была рядом, чтобы откликнуться на его зов. Она помогла ему вернуть относительное здоровье, но при этом оставляла его наедине с мрачными мыслями.

Карлаз приходил к нему крайне редко. Господин львиного племени был занят важными делами и нечасто разговаривал с дролом. Карлаз приказал Тарну отдыхать, и Криина следила за соблюдением этого приказа, так что искусник не имел возможности слишком удаляться от своего матраса. При встречах Карлаз и Тарн строили планы, и между ними возникло нечто вроде невольной дружбы. Тарну Карлаз нравился. Он видел в военачальнике человека чести, такого же, как Форис и Кронин. Но дни сменялись ночами — и Тарн беспокоился все сильнее. Ему хотелось знать, что происходит за стенами его лачуги. Он умолял молчаливого Карлаза дать ему какую-нибудь информацию — хотя бы обрывки новостей, но Карлаз был похож на Криину. Они оба не говорили Тарну больше, чем диктовала строгая необходимость.

До сегодняшнего дня. Сегодня Тарн поднял лицо к небу, наслаждаясь солнечным светом и теплом. Он стоял на карнизе, с которого открывался вид на долину львов. Казалось, весь мир лежит у его ног. Здесь, под освежающим ветром, он вспомнил то, что сказал ему Карлаз. Здесь человек действительно мог говорить с богами.

Тарн смотрел вниз, на долину. Сухая земля заросла высокой тонкой травой, придававшей почве янтарный цвет. Равнину усеивали тускло-зеленые деревья с огромной округлой кроной. Их ветки прогибались под тяжестью плодов и птиц, в их тени лежали львы, утомленные жарой и охотой. Трава содрогалась от их поступи, а украшенные кисточками хвосты поднимались над ней, словно акульи плавники, распугивая цапель и мелких зверьков, которые служили им добычей. На южной стороне долины лениво текла река; воды ее были густыми и темными из-за отсутствия дождя. Там утоляли жажду львы и крокодилы. Ветер пробегал над водой, и она играла на солнце. С одного дерева слетел листок. Тарн взирал с благоговением на открывшуюся перед ним красоту. Возможно, суть заключалась в его настроении: ведь он снова оказался на воздухе, снова почувствовал себя здоровым, таким же мужчиной, как все.

Карлаз и его воины собрались вокруг карниза. Военачальник призвал их из всех деревень — и они явились на его зов с отточенными жиктарами, длинные волосы были заплетены в косы. На лицах читалась решимость — такое же суровое выражение было на лице Карлаза. Они собрались по приглашению своего господина, они жаждали отведать крови и отомстить за смерть, своих братьев, продемонстрировать нарским варварам мощь Чандаккара. Тарна эти воины привели в восторг. Они напомнили ему волков долины Дринг — поджарых, худых, с диковатыми взглядами. Он вдруг подумал, что мужчины могут быть такими же прекрасными, как долина. Пусть сам он не прекрасен, но все же он один из них, и эта мысль внушала ему чувство гордости. Скоро они будут сражаться за дорогу Сакцен. Скоро черепа нарцев будут хрустеть на беспощадных зубах львов, а император затрепещет, увидев мощь Люсел-Лора.

Эта мысль принесла Тарну удовлетворение. Как и Карлаз, он не сидел без дела — даже во время выздоровления. Он отправил своих людей из Чандаккара с посланиями разным военачальникам: Кронину, Шохару и Пракстин-Тару, — их надо было известить о помощи Лисса, если они еще об этом не узнали. Он просил их встретиться на окраинах Экл-Ная, где они станут дожидаться львов. Атаку предстояло возглавить Кронину. Это будет сокрушительный удар, такая мощная волна, перед которой не смогут устоять даже нарцы с их машинами. Этот план огорчал искусника только одним: ему самому при этом не удастся присутствовать.

Тарн был слишком болен и слаб, чтобы выдержать долгий путь до Экл-Ная. А ведь поначалу он собирался привести Карлаза в долину Дринг и ждать там окончания войны. Отдохнуть и восстановить здоровье. Быть с Дьяной. На его лице появилась улыбка. Она будет им гордиться. Он в этом не сомневался.

— Что теперь? — громко спросил Тарн.

Военачальник стоял с двумя воинами — мужчинами богатырского сложения из его собственной деревни. Услышав вопрос Тарна, он нахмурился.

— Молчи! — приказал Карлаз.

Его воины отошли назад, а он шагнул к краю карниза. Жиктар удерживался за его спиной прочными ремнями, перекрещенными на обнаженной груди. Ветер усилился. Тарн послушно молчал. Он наблюдал за тем, как Карлаз осторожно подходит к самому краю обрыва, посылая вниз груду небольших камней. Собравшиеся из деревень львиные всадники по очереди вынимали из-за спин жиктары. Они держали их перед собой на вытянутых руках параллельно земле. Несмотря на ветер, наступила ощутимая тишина. Внизу, в долине, львы занимались своими обычными делами, не замечая происходящей наверху церемонии. Взгляд Тарна устремился вниз, на гордых животных. Они пили, спали, разгуливали — и казалось, им нет дела до хозяев, выстроившихся на карнизе.

Карлаз вынул из-за спины свой жиктар. Его двойной клинок ослепительно блестел. Он сжал древко обеими руками и поднял над головой, вытянув к небу. Запрокинул голову и закрыл глаза. Несколько секунд стоял неподвижно — видимо, молился. Тарну оставалось только гадать, что делает военачальник.

А потом Карлаз пронзительно закричал.

Он взывал к богам — оглушительно, ошеломляюще. Рвущийся из его горла крик сотряс все окрест. Голос ударил в небеса, словно пушечный выстрел, нарушив спокойствие долины, подавив ее безмолвие, пока в ней не осталось ничего, кроме вопля Карлаза. Военачальник кричал без устали, не переводя дыхания, его легкие трудились на пределе возможного. Пораженный этим, Тарн смотрел на долину. Трава перестала качаться. Львы замерли, по очереди обращая громадные головы к холму, где вещал повелитель Чандаккара. Крик Карлаза все продолжался — неестественно долгий. Его лоб побагровел и покрылся потом.

Теперь к нему присоединились воины. Как и Карлаз, они подняли свои жиктары к небу, выводя нечеловеческую песнь, способную обрушить небесный свод. Львы в долине, стоявшие на мощных лапах, немигающе смотрели на Карлаза, и взгляд их желтых глаз постепенно наполнялся примитивным разумом. Главный самец стаи вышел из травы и зарычал.

А в следующую секунду рычали уже все львы: они пели вместе с воинами, возрождая древнюю песнь битвы. Они рычали — и это было прекрасно. Медленно, осторожно Тарн приблизился к краю карниза и встал рядом с военачальником.

А потом искусник поднял в воздух свою трость и закричал вместе с воинами, ожидающими своих львов.

46

Люсилер из Фалиндара выглянул из-за плетей ежевики и улыбнулся. Он слишком давно не охотился, и путь до долины Дринг был слишком далеким. На травянистой равнине внизу толпилась его добыча, ясно различимая по золоченым доспехам. Но сегодня это были не гордые всадники Талистана, а жертвы.

— Вот и они, — прошептал триец. — Будто свиньи в загоне.

Он шагнул в сторону, чтобы Кронин тоже мог посмотреть на добычу, и знаком велел ему действовать тихо. Они находились довольно далеко от нарцев, на склоне холма, и их лица были раскрашены зеленой краской, однако всегда присутствовала небольшая вероятность того, что какой-нибудь зоркий разведчик их заметит. Кронин осторожно отвел в сторону несколько колких веток. Посмотрев на подножие холма, удовлетворенно хмыкнул. Всадники томились в седлах. Они бездельничали — за исключением нескольких трудяг, которые чистили лошадей и полировали клинки. Все ждали приказа атаковать замок Дринг.

И там же стояли кислотобросы. Три. По утверждению Ричиуса, вначале их была целая дюжина. Хакан вернулся от Ричиуса, переполненный его рассказами. Одной мысли о друге было достаточно, чтобы ощутить радость. Люсилеру хотелось самому увидеться с ним, но это было нереально. Им едва хватило времени на приведение плана в действие.

— Кислотобросы, — указал на них пальцем Люсилер. — Видишь большие мешки на крышах фургонов?

Кронин нетерпеливо кивнул.

— Где Гейл? Я его не вижу. А кто вон тот — с перьями, на шляпе?

Люсилер молча скользнул взглядом по лагерю, стараясь найти крупную фигуру барона на основе своих смутных воспоминаний. Он видел Гейла всего один раз, и это было год назад. Ему запомнились только размеры талистанца и его властный голос. Именно Гейл был им нужен. Даже Кронин мечтал прикончить своего бывшего союзника. Никто из них не забыл того ужасного подарка, который барон преподнес Ричиусу. Но если Гейл и обретался там, внизу, то он растворился в море зелено-золотых мундиров или сидит в какой-то палатке.

В конце концов Люсилер отошел в сторону, чтобы и Хакан мог посмотреть на врага. Тот нетерпеливо подался вперед и тихо присвистнул. Он никогда прежде не видел боевых машин Нара и представлял их себе только по страшным историям. Оценив вид фургонов, он пришел к выводу, что мощь этих устройств скорее всего не преувеличена.

— Большие! — протянул Хакан.

— Но без солдат, — поспешил добавить Люсилер. — По крайней мере насколько я могу судить. Если действовать быстро, то мы сможем их облить маслом и убежать раньше, чем нас остановят.

— Да, быстро. — Кронин вышел из зарослей. — Кислотобросы надо обезвредить, иначе они остановят нашу атаку. Нас достаточно много, чтобы сработал эффект неожиданности. — Он обернулся к Хакану. — Твои люди готовы?

— Мехи наполнены. Мы ждем вашей команды, военачальник.

— Не геройствуй, — осадил его Люсилер. — Просто облей фургоны и выбирайся оттуда.

— Когда мы все будем на безопасном расстоянии, я дам сигнал лучникам, чтобы они стреляли, — добавил Кронин. — Люсилер, ты поедешь со мной. Мы возьмем на себя тот фургон, что в центре, рядом с мужчиной в шляпе. Если он важная птица, то приведет нас к Гейлу.

В голосе военачальника звенел металл, и Люсилер невольно расправил плечи. Они поскакали в долину сразу же, как только получили известие об отчаянном положении Фориса, и никто не мог предположить, что они увидят по приезде. Разрушенный замок? Ричиуса и Фориса, повешенных на деревьях? Тяжелые потери действительно имели место, но они затронули в равной мере как трийцев, так и нарцев, и Ричиус с Форисом сказали Хакану, что шансы будут примерно равны. В истории долины Дринг наступил решающий момент, и Люсилер подумал: как странно, что они с Кронином стали участниками этой операции. Но теперь все они — члены братства, преодолевшего рознь, которая прежде царила в их отношениях. Тарн не ждал бы от них меньшего.

К тому же они были должниками Лисса — отважных мореплавателей, чья ненависть к Нару оказалась сильнее всего, что было в их жизни, в том числе и голоса рассудка. Шхуны Лисса не подпускали дредноуты Черного флота к берегам Таттерака, опасность представляли только отряды нарцев, которые уже успели высадиться. А их оказалось не так много, поэтому Кронин вполне мог их сдерживать небольшой частью сил. И, уверенные в безопасности своих земель, они поспешили в долину, чтобы принести мир и другим землям.

— Возвращайся обратно, Хакан, — велел Кронин. — Скажи, чтобы остальные приготовились. Приезжайте за нами через час. Тогда начнем атаку.

— А вы, военачальник? — спросил Хакан. — Вы будете ждать здесь?

— Да, с Люсилером. Я попытаюсь высмотреть этого злодея Гейла.

Хакан оставил их и, бесшумно поднявшись по склону, укрылся в кустах. Когда он ушел и стали слышны только шум ветра и шорох листвы, Кронин сказал Люсилеру:

— Их все равно слишком много. План Вентрана хорош, но рискован. Ты это понимаешь, да?

— Понимаю. Но я знаю Ричиуса. Он хитер. Я уверен, он все хорошо продумал.

Кронин присел на корточки.

— Ты делаешь это ради него? — усмехнулся он. — И только?

— Я делаю это ради Люсел-Лора, — ответил Люсилер и, подумав немного, добавил: — И ради моего друга тоже, это правда. Я перед ним виноват за прошлое. А как насчет тебя, Кронин? Если честно, ты меня удивляешь. Ты ненавидишь Фориса даже больше, чем Гейла. Неужели ты так сильно веришь в Тарна?

Кронин негромко засмеялся.

— Сильнее, чем я думал, — признался он. — И я тоже в долгу перед человеком из Арамура. — Он оборвал смех и погрустнел. — Иногда отдавать долги бывает нелегко.

Ричиус и Форис покинули замок Дринг под покровом ночи. С ними шли двести воинов. Они не взяли ни лошадей, ни продуктов. По самым густым зарослям леса они пробирались на юг, к болотам. До них было всего полдня пути и, не обремененные ничем, кроме жиктаров и гигантского меча Ричиуса, они преодолевали кустарники и тесно стоявшие стволы деревьев, словно армия муравьев.

Силы Ричиуса были на исходе, однако земля под ногами становилась все мягче: они приближались к цели.

Но как он был измучен! Мышцами управляла одна только сила воли. Пот ручьями струился по всему телу. Огромные черные комары кружили у его лица, протыкая кожу острыми хоботками. День в долине Дринг выдался знойный — другой такой трудно было припомнить. Горячие лучи солнца пронзали листву, нещадно обжигая воинов. Одежда шедшего впереди военачальника промокла от пота. Шея его покрылась волдырями от укусов насекомых. На дереве зашевелился удав — он устремил на них немигающий взгляд; из гнилого пня пеной ударили белесые термиты. Воздух наполнился терпким запахом гниения. Где-то впереди нечто крупное шлепало по воде. Это могла быть обезьяна или какая-то огромная рыба. Ричиус не обращал внимания на эти звуки, попросту заставил себя о них не думать. Ему хватало видимых ужасов, питавших его страхи, так что воображение было совершенно излишним. Он снова попал в долину Дринг своих кошмаров — в мерзкое, удушающее подбрюшье.

Скоро все будет позади, мысленно уверял он себя. Люсилер и Кронин на подходе. При удачном стечении обстоятельств к ночи они доберутся до болот. Эта мысль придавала бодрости, и Ричиус зашагал быстрее. Скоро долина будет очищена от нарцев, он сможет вернуться в замок и рассказать Дьяне, как Гейл упал перед ним на колени и умолял о пощаде — и как он все равно его убил. Дьяна и их дочь будут навсегда освобождены от угрозы, которую представлял собой Гейл. И он наконец отомстит за Сабрину.

Углубляясь в сумеречные болота, никто не проронил ни слова — все берегли силы. Но вот Форис остановился. Думака Джарра обернулся и выкрикнул какой-то приказ — колонна измученных воинов прекратила движение. Ричиус стоял рядом с военачальником. Перед ними оказалось пространство, до такой степени заполненное жидкой грязью, что на его поверхность могли опускаться только лягушки и насекомые — более крупное животное обязательно провалилось бы. Форис проверил почву носком сапога — нога увязла. Когда он ее вытащил, она была покрыта зеленой вонючей жижей. Он хмыкнул и указал на толстые ветви, скрывавшиеся в густой кроне деревьев.

— До о дэ, — сказал он. — Та, Кэлак?

Ричиус посмотрел вверх и широко улыбнулся.

— Идеально.

— Лоттс, прекрати прятаться и иди сюда! Мы опять говорим о тебе.

Под общий смех Динадин вышел из-за своего коня со скребницей в руках. Он бросил на командира равнодушный взгляд, стараясь не выказать дрожь страха, обычно пробегавшую по телу, когда Троск окликал его.

— Да, полковник?

— Присаживайся, пузыреголовый, — приказал Троск. — Иначе пропустишь интересные истории про своего короля. — Он указал на свободное место рядом с собой. — Сюда.

Динадин прошел к догоревшему походному костру, вокруг которого собрались Троск и все остальные. Пока он усаживался рядом с полковником, вояки мерили его скептическими взглядами. Троск снял украшенную перьями шляпу и провел тыльной стороной ладони по лбу, стирая обильный пот.

— Проклятие! Здесь жарче, чем у шлюхи в спальне! — Он распушил длинное желтое перо, а потом опять водрузил шляпу на голову, лихо заломив ее набок. — Тебе жарко, Лоттс?

Динадин кивнул.

— По-прежнему не разговариваешь со мной, а, выродок? Черт, ну и ладно. Мне и без тебя хватает друзей.

Вояки сверкнули злобными улыбками. Динадин поморщился. Даже до того, как они изнасиловали деревенскую девочку, он едва мог на них смотреть. А теперь это стало совсем невмоготу. Та девочка все еще являлась ему в кошмарных снах. И эти дьяволы еще смеют разглядывать его с осуждением!

— Ты хорошо заботишься о своем коне, Лоттс, — сказал Троск. — Это прекрасно. Давай-ка и сам почистись! Я хочу, чтобы ты хорошо выглядел, когда мы въедем в этот лес и разорвем на клочки твоего короля, сровняем с землей захолустный замок, в котором он прячется. Я хочу, чтобы он видел, как мы станем подъезжать. — Троск посмотрел вдаль, на гигантскую сторожевую башню; ее вершина уже была видна над кронами деревьев. — Как ты думаешь, он нас сейчас видит, Лоттс?

Динадин не стал отвечать.

— Нет? Ну давай все равно попробуем. Давай, Лоттс. Помаши рукой своему старому другу — — Полковник начал махать далекой башне и тут же сделал непристойный жест. Солдаты захохотали. — Привет, Шакал! — крикнул Троск. — Мы идем за тобой!

Динадин впал в отчаяние. Они действительно скоро отправятся за Ричиусом. От пехоты пришло известие, что сопротивление Фориса слабеет. Сегодня или завтра Гейл отдаст приказ коннице скакать к замку. Динадину стало больно. Не о такой встрече с Ричиусом он мечтал бы. Какая-то частица его души требовала, чтобы он ускользнул тайком, предостерег старого друга, снова встал рядом с ним, чтобы сражаться с этими негодяями. Но это были мысли из другого времени, принадлежавшие человеку, которого уже не существовало. Его взгляд на секунду задержался на далекой сторожевой башне.

«Ты там, Ричиус? Ты меня прогнал бы?»

В лагере были разбиты две маленькие палатки. Всего две. В одной ночевали Троск и десять солдат. В другой обитал один Гейл. Троск презрительно посмотрел на палатку Гейла, и его голос понизился до шепота.

— Кажется, барон сходит с ума. С тех пор как увидел на баррикаде Вентрана, он ни о чем другом говорить не может. — Полковник повернулся к Динадину со смехом. — Может, стоит послать твоему прежнему королю предостережение, Лоттс? Скажи ему, что Блэквуд Гейл намерен идти на него с ножом для холощения!

— Сначала нам надо его поймать, — сказал лейтенант с омерзительно грязными волосами. — Может, замок и не слишком впечатляет, но наверняка у него много защитников. Небось Вентран уже со всех сторон окружил его ловушками.

— Гейл считает, что замок падет меньше чем за день, — сообщил Троск. Его глаза дико горели — так же, как в тот момент, когда он заметил деревенскую девчушку. — Если нам повезет, он разрешит нам взять кое-какие трофеи. Но только не Вентрана. Его приказано захватить живым. Может, тут ты и окажешься полезен, Лоттс. Может, он будет тебе доверять.

— Что? — с опасением вскрикнул Динадин.

— Как ты считаешь, у тебя получится? Ты сможешь уговорить его сдаться? Было бы весьма кстати привлечь тебя к этому делу.

Теперь все смотрели на него.

— Не знаю, — промямлил Динадин. — Может быть.

— Именно так подобные вещи и делаются, Лоттс, — рявкнул на него Троск. — Будь ты каким-никаким мужчиной, тебе это было бы известно. — Тут он снова захохотал. — Но я забыл. Ты ведь не мужчина, так?

Динадин возмущенно вскочил.

— Я вернусь к моему коню, если у вас все, сэр.

— Ох, кажется, наконец мне удалось сказать нечто такое, от чего мальчишка ощетинился! Это так, Лоттс? Ты на меня злишься? Но ты же знаешь, это разобьет мне сердце!

Опять раздался безумный хохот. Жара и оскорбления совсем вывели Динадина из равновесия — он побагровел. На один короткий миг ему нестерпимо захотелось ударить Троска по надменной физиономии. Он почти убедил себя, что дело того стоит. Но только почти.

— Как скажете, сударь. — В его голосе звучали едва заметные саркастические нотки. — Вы всегда правы.

— Да, — совершенно серьезно подтвердил Троск. — Не забывай об этом.

Динадин повернулся было, чтобы идти, но какое-то движение на склоне холма вынудило его замереть на месте. Он посмотрел туда, заслонясь от солнца ладонью. В отдалении мельтешило что-то цветастое.

Троск посмотрел наверх, за ним повернулись головы остальных. Сзади послышался крик какого-то солдата. По всему лагерю пробежала волна беспорядочного волнения. Кавалеристы вскакивали на ноги. Троск стоял рядом с Динадином, щелкая по полям шляпы ногтем.

Воины. Десятки воинов неслись вниз по склону разноцветной лавиной, подняв над головами жиктары. Их голоса сливались в пронзительном боевом кличе. Они вырывались из леса, улюлюкая и взметая вверх комья земли, направляя коней на равнину. Их зеленые лица были ужасны, волосы развевались изумрудными плюмажами.

— Полковник!… — пролепетал грязный лейтенант. Он совершенно растерялся. — Что… что происходит?

Троск лишился дара речи. У него отвисла челюсть. Вокруг них закипела осмысленная суета: всадники начали взбираться в седла, поспешно разыскивать брошенное где попало оружие. Динадин углубился в себя, пытаясь найти нечто стабильное, за что можно было бы зацепиться. Его конь. Ему нужно взять коня. Но Троск не двигался…

— Полковник, — неуверенно спросил он, — что нам делать?

Троск не успел ответить: из палатки выскочил Блэквуд Гейл. Он был шагах в двадцати, но Динадин услышал его гулкий голос так ясно, словно барон стоял совсем рядом.

— Огни Небес, — воскликнул Гейл, — это Кронин!

Он стал выкрикивать команды, приказывая солдатам найти своих коней. Сам он бросился к собственному черному скакуну, вскочил ему на спину и обвел взглядом лагерь. Увидев ошеломленного полковника, выругался.

— Троск! — бешено закричал он. — На коня, парень! Защищай фургоны!

Приказ вывел Троска из оцепенения.

— Фургоны! — пробормотал он и повернулся к Динадину со своей обычной злобностью. — Готов стать героем, Лоттс?

Яростные крики жаждущих крови воинов звучали в ушах Люсилера. В нем поднималась волна белого пламени. Талистанцы в лагере их заметили. Там выкрикивали приказы. Солдаты в панике забирались на коней. Они действовали на удивление нечетко, и Люсилер оскалил зубы, присоединив свой голос к хору оглушительных воплей товарищей по оружию. С диким криком они рвались в бой. Рядом с ним скакал Кронин словно ангел мщения — длинноволосое существо из кошмарного сна пело и двигалось со скоростью бросающейся на жертву змеи и с неумолимой мощью урагана.

Люсилер нагнул голову и крепче стиснул жиктар. Конь под ним с храпом мчался вниз по склону, к немногочисленной группе боевых фургонов и все еще дремавших чудовищ. Кислотобросы, укрепленные на крышах фургонов, не действовали. Огромные мехи оставались опавшими. Люсилер почувствовал прилив торжества. Если за кислотобросами никого нет…

Но их мысли прочел тот странный человек в шляпе. Он что-то закричал, указывая на фургоны. Люсилер выкрикнул проклятие.

— Кронин! — завопил он, перекрывая громоподобный топот копыт.

Концом жиктара он указал на три фургона. Кронин увидел командира и нахмурился.

— Быстрее! — приказал военачальник. — Теперь быстрее!

Люсилер и Кронин помчались еще быстрее к центральному фургону. Хакан и его воины разделились, чтобы броситься к двум боковым фургонам. Позади них, прячась в деревьях, десятка два лучников ожидали результата их атаки. Люсилер опустил руку к мехам из оленьей кожи, трясшимся у его седла. Хакан и его воины были обременены такими же ношами. Даже конь Кронина двигался чуть медленнее из-за пухлых мехов. И если они лопнут…

«Нет! — решительно сказал себе Люсилер. — Мехи достаточно прочные. Если действовать быстро, план сработает».

Они уже скакали по равнине, фургоны были теперь ясно видны. Талистанские мечи вырывались из ножен. А потом в центре лагеря как будто взошло огромное черное солнце: там возникла чудовищная фигура Блэквуда Гейла верхом на черном скакуне. С макушки барона свисал длинный хвост заплетенных в косу волос, на лице сверкала серебряная маска, а жизнью светился только один кровавый глаз. Он мертвой хваткой сжимал рукоять меча. Его окружали всадники, направлявшиеся им навстречу и громко бросавшие вызов воинам Таттерака.

Конница начинала приобретать порядок. Значит, будет сражение. Но Люсилер не сомневался, что их победа неизбежна. Талистанцев гораздо меньше, чем трийцев, а полки легионеров, которые всегда приходили на помощь, обретались в миле от них, продолжая вести в лесу сражение с фанатиками Фориса. Без поддержки пехоты немногочисленной коннице никак не устоять перед темно-синей волной трийцев, хлынувшей на них. Им придется отступить.

Фургон был уже всего в нескольких шагах. Казалось, мужчина в шляпе растерян. Он обнажил саблю и устремился к фургонам, что-то крича мужчине позади него. Люсилер ухмыльнулся. Им не поспеть туда вовремя.

— Вперед! — крикнул военачальник, готовясь спрыгнуть с коня.

Хакан и две его группы тоже были рядом, а следом скакали необузданные воины Таттерака. Суматоха побеспокоила одного из григенов, спавшего у фургона, и он приоткрыл мутный глаз. Неожиданно проснулся еще один зверь — тот, что был прикован к центральному фургону. Увидев приближающуюся армию, он тревожно затрубил и неуклюже встал на лапы.

Но Кронин был уже слишком близко. Он резко осадил коня рядом с чудовищем и направил жиктар в шею григена Клинок отскочил. Кронин завопил от ярости и ударил зверя изо всех сил, пробив острием толстую шкуру Как это ни удивительно, клинок сломался. Ударила струя темной крови, и чудовище взвыло, выставив вперед рог. Его передние лапы подогнулись, громадная голова судорожно задергалась. Кронин спешился и едва увернулся от рога, затем снял с седла мехи с маслом. Лошадь заржала и отпрянула, а когда встала на дыбы, рог григена вонзился ей прямо в брюхо.