— Само собой, — неизвестно с чем согласился Барышников. — Но мыслей от этого меньше не стало. Суди сам. Если супостаты действительно имеют место быть, то они должны знать, что в природе существуют ядерные фугасы ранцевого типа, знать, где они лежат и как их взять, как ими пользоваться, знать, что какой-то засранец разработал компьютерную модель ЧС, спереть у него компьютер и взломать защиту, заложить фугасы, а потом сесть на телефон и начать трепать нам нервы. Вывод: это обязательно группа, не пёр же на себе четыре фугаса один человек, все они достаточно образованные, дисциплинированные и психически уравновешенные люди. И достаточно осведомленные о формах и методах контрразведывательной работы, иначе уже давно засыпались бы.

— Вывод второй. — Барышников придвинулся ближе. — Надо сбавлять обороты и начинать разрабатывать смежные версии. Будем считать, что все есть случайная комбинация случайных эпизодов. Иначе мы слишком быстро установим, что такая группа реально существует. Но, как мы, ходит в погонах. А может быть, даже сидит в соседнем здании. — Он кивнул на окно, за которым виднелась стена здания Центрального аппарата ФСБ — отчима Московского управления.

Белов задумался, не отрываясь смотрел, как на сигарете растет пепельный столбик.

«Америки он не открыл. На разработку модели ЧС ушло два года, с момента кражи компьютера — полгода. А фугасы похитили в ночь с субботы на воскресенье. Столько ждать могут только спецслужбы. В заговор патриотов-пенсионеров я не верю. Сам им был, ни о чем высоком не думаешь, просто зашибаешь деньгу и молишься, чтобы хозяина, их дающего, не пристрелили раньше времени. А Барышников крутит… На грани фола играет, но красиво. Весь вопрос, говорил ли он, что думает или что попросили? Если я ухватил верный след и кое-кому наступил на хвост, то непременно должны прощупать — играть ли со мной дальше. Им непременно нужно знать: свой я или чужой, кадрить меня или сразу — в расход. Вот тебе и награда за удачу, Игорь».

Белов усмехнулся своим мыслям и спросил:

— Если ты такой умный, то объясни, на кой черт им это нужно?

— Ты у нас писатель, Игорь Иванович. — Барышников кивнул на машинку. Тебе читать недосуг. А я газетки почитываю, поэтому знаю, чти грядут выборы. Второй тур.

— Тоже мне повод! Думаешь, уже не договорились? — Белов сыграл непонимание, хотя в душе был согласен, все и вся сейчас объяснялось одним — выборами.

— А вдруг — нет? Или двое договорились, а третьего это не устроило? — не сдался Барышников. — В нашей демократии латиноамериканского розлива возможно и не такое.

— Даже фугасы под Москвой?

— Почему бы и нет? Оружие террориста — страх. А как сказал лучший постановщик фильмов ужасов — Хичкок, страшно не то, что происходит, а то, что может произойти. Именно поэтому наши супостаты и подбросили фугас. Он же даже на боевом взводе не стоял, как ты помнишь. И больше, обрати внимание, супостаты не звонили. Почему?

Городской телефон на столе запиликал мерзким электронным зуммером. Белов сорвал трубку, успев прошипеть: «Не дай Бог, накаркал, старый!»

— Слушаю, Белов. Та-ак. Где? Выезжаю, встречай! — Он бросил трубку на рычаги, откинулся в кресле, до боли вдавив пальцы в подлокотник.

— Что? — выдохнул Барышников, моментально побелев лицом.

— Димка нашел фугас, — через силу произнес Белов. — На Никитском бульваре.

Вниз вдоль Никитского полз плотный поток машин. Бензиновая гарь, смрад расплавленного асфальта смешивались с жирными запахами, выползающими из распахнутых окон закусочной американского пошиба. Белов с оттяжкой сплюнул, бросив взгляд внутрь закусочной: «Пищеблок! Пластмассовые столики, одноразовая посуда, „ножки Буша“ и котлета с булкой. Америка, блин! Сбылась мечта идиотов».

Посмотрел на часы. До Никитского добрался за десять минут, нарушив все правила дорожного движения. Гаишник уже гремел сапогами, спускаясь по лестнице из стеклянного «стакана». Наверняка проклинал жару и хозяина «девятки», внаглую припарковавшегося в неположенном месте. Ему предстояло по самому пеклу пересечь перекресток, и за этот подвиг он явно намеревался слупить по двойному тарифу.

Из дверей закусочной вышел человек в белой рубашке и серых брюках. По едва уловимым признакам Белов понял — свой.

— Вы — Белов? — спросил человек.

— Игорь Иванович, — кивнул Белов. — Где Рожухин?

Человек скользнул взглядом по лицу Белова, явно сверяясь с описанием. А Белов в свою очередь отметил, что человек староват, чтобы у Димки Рожухина в посыльных бегать, но чего в нынешней жизни не бывает, когда каждый устраивается как может.

— Там. Я провожу. — Человек отступил, указывая Белову дорогу. — Вниз по бульвару.

— У тебя, кстати, есть кто-нибудь, чтобы передать гаишнику, что я сегодня не подаю?

— Найдется, — усмехнулся человек. — Пойдем. Они прошли мимо высоких витрин магазина и дружно свернули под арку. Прошли ее насквозь, вышли во двор и сразу же свернули налево, сбежали вниз по ступенькам — и рывком в следующую арку. Оказались в глухом дворе, выходом из которого служила третья арка. Но они в нее сразу не пошли, отступили за угол.

— «Стол заказов»? — Белов подмигнул своему провожатому.

— Ага! — Тот широко улыбнулся.

Они только что прошли по самому знаменитому проверочному маршруту. Кто был его первооткрывателем, неизвестно, возможно, в будущем историки, перелопатив пожелтевшие от времени курсовые работы в архиве Высшей школы КГБ и установят имя героя, но Белов его не знал. Зато всем операм было известно, что проскочив под арками и нырнув в «стол заказов» при гастрономе, у запертых дверей которого сейчас они стояли, ты неминуемо вычислял «хвост».

— Второй главк? — спросил Белов наобум. В лицо там знал почти всех, а этого ни разу не встречал.

— Обижаешь. СБП, — авторитетно представился провожатый.

— Поздравляю. — Белов отвернулся. «Значит, уже своих в работу бросили, да? Но, между прочим, в известность мужика не поставили, иначе он не скалил бы зубы». Белов зябко передернул плечами, спина до сих пор была влажной от липкого холодного пота. — Пошли, время не ждет.

Провожатый вывел его из-под арки, указал на зеленый кразовский фургон, стоявший в конце Мерзляковского переулка.

— Рожухин там. Идите смело, они вас видят. А я возвращаюсь.

Белов пошел к фургону, на ходу отметив, что у ограды скверика, где, завернувшись в шинель, сидел бронзовый Гоголь, двое примостились пить пиво, а в переулке прел в машине еще один гражданин. Сделал вывод, что весь район взят в плотное кольцо наружного наблюдения, и покачал головой.

Двери фургона распахнулись, стоило ему поставить ногу на ступеньку. Сначала увидел сапоги в свежей липкой жиже, прорезиненные штаны, поднял голову. Дмитрий смотрел на него сверху вниз, особой радости в его глазах Белов не увидел.

— Поднимайтесь, Игорь Иванович. — Дмитрий протянул руку.

— Сам. — Белов отмахнулся, взобрался по лесенке и вошел в душное и прокуренное нутро фургона. Осмотрелся. Смесь аварийки с армейской казармой: какие-то ящики, надежно притороченные к бортам, стол, топчан и пирамида для оружия.

— Знакомьтесь. — Дмитрий указал на человека в резиновой робе, сидевшего на табурете у самой двери. На коленях у него лежал «стечкин» с глушителем. — Майор Гнатюк. Спецназ ГРУ, его группа обеспечивает силовое прикрытие поисковых работ. Все — специалисты по войне в системах подземных коммуникаций.

— Владимир, — Гнатюк протянул широкую ладонь.

— Полковник Белов. Московское управление.

Можно — Игорь. — Белов пожал протянутую руку, отметил, что лицо у парня уставшее, но в глазах паники нет. Значит, и его в курс дела не ввели. «Сучьи законы! Когда идет нормальная работа, роль управления сводится к контролю работы подчиненных, а когда играют, управление благодаря руководству превращается в полигон для манипуляции информацией. В таком случае лучший командир тот, кто врет, не краснея, и заранее наметил, на кого списать провал». — Как дела?

— Порядок, — спокойно ответил Владимир.

Белов протиснулся к столу, сел на железный стул. Дмитрий забрался с ногами на топчан, а Владимир закинул ноги вверх, на ящик. Судя по всему, так и сидели, дожидаясь Белова.

— Ну? — Белов вопросительно посмотрел на Дмитрия.

— Нашли, что искали. Сейчас там сапер колдует, проверяет, нет ли «ловушек».

— Как вычислили?

— Методом научного тыка. Взяли карту и выбрали наиболее уязвимую при подрыве точку. Это без учета того бреда, что нес ваш Эйнштейн бородатый. Странно, но место совпало.

— Мужики, может я пойду? — подал голос Владимир. — Мне только ваших секретов не хватало.

— Сиди, Володя, сейчас все пойдем. Да и нет секретов. — Дмитрий посмотрел в глаза Белову. — Идут совместные учения по предупреждению серьезного теракта. Благодарность в приказе, как минимум, ты уже заработал. Остальное — наша работа.

— Ты нашел? — Белов повернулся к Владимиру.

— Смотря что. — Владимир свободной рукой вытер лоб, другой баюкал на колене автомат. — Это наш район ответственности. Минобороны под боком. Время от времени проверяем все подступы. Каждый коллектор знаем, как свою квартиру. Час назад нашли мешки из-под цемента. Полазили по ходам ни на четвертом ярусе обнаружили свежую забутовку. Доложили по команде. Вот и все.

— Дело военное: доложил и спи дальше, — подвел итог Дмитрий.

Белов закурил, но смесь табачного дыма с масляным запахом, пропитавшим вагончик, вышла такой тошнотворной, что он загасил сигарету.

— Почему начали искать здесь, а не под Кремлем?-обратился он к Дмитрию.

— Если имеете в виду «центральный террор», то объект безвылазно сидит в Горках-9. Хлопать этой штукой под Кремлем — глупость несусветная. Но мы точно знаем, что ищем, поэтому можем примерно определить, где эта штука находится. Здесь, — Дмитрий ткнул пальцем в пол. — Наиболее вероятная точка. — Он развернул перед Беловым карту. — Никитский бульвар переходит в Гоголевский и утыкается в Москву-реку. Мы сейчас почти на вершите холма. Ниже по ходу и почти под нами начинается подземный бункер Министерства обороны. Само собой он способен выдержать ядерный удар. Но что будет, если произвести подземный взрыв чуть выше, к районе Бронной? — Дмитрий прочертил ногтем линию на карте. Взрывная волна ударит в стену бункера и, отразившись от нее, пойдет вверх к Пушкинской площади, Тверской и Петровке. Высотные здания в радиусе пяти километров не выдержат. Что— то вроде гостиницы «Интурист» и комплекса «Известий» рухнет сразу, остальные вспыхнут, как свечки. Мало того. Бункер многотонная глыба бетона. Она обязательно отреагирует на взрыв. Дрогнет, как язык колокола. Инерционный удар придется на берег Москвы-реки. А он жутко перегружен Храмом Христа Спасителя. С уверенностью можно сказать, что берег подломится, и Храм или часть фундамента сползут в реку. Что мы получим?

— Наводнение, — догадался Белов.

— Вернее, моментальное затопление низины от Киевского вокзала до Поклонной горы. В итоге — нет вокзала, а хлынувшие в метро потоки воды отрежут Крылатское и Фили от центра. Кроме этого, все центральные станции: «Пушкинская», «Кузнецкий мост», «Китай-город» и «Арбатская» выйдут из строя. Часть поездов будет заблокирована в тоннелях. Обвалы, вода, огонь, дым, высоковольтная проводка… Плюс паника. В живых останется не больше десяти процентов пассажиров. И произойдет это светопреставление через секунду после взрыва. Дмитрий покосился на притихшего в углу Владимира. — Если таковой вдруг случится.

Белов вытер испарину со лба. Рубашка промокла насквозь. Но пот был холодный, выжатый сжавшимся от страха телом.

— Попить есть что-нибудь? — Он облизнул пересохшие губы.

— Под столом холодильничек. В нем пиво и вода, — подсказал Владимир.

Белов выбрал воду. Открутил пластмассовую пробку, запрокинул голову и с жадностью вылил в горло полбутылки. Потом прижал холодный бок бутылки к левой половине груди. Притих, ждал, пока подействует. Через минуту от сердца отлегло. В голове прояснилось, и он сразу высказал вслух пришедшую на ум догадку:

— А забутовку нашли под перекрестком на Никитском. Под храмом, в котором Пушкин венчался, да?

— Почти угадал. — Владимир сбросил ноги с ящика, сел, удивленно уставившись на Белова.

— Значит, под маленькой церквушкой. Шестнадцатый век, там родители Суворова похоронены, — уточнил Белов.

— Верно, — кивнул Владимир. — Точно под ней, правда, на глубине почти в полкилометра.

— Как догадались? — встрял Дмитрий.

— Потому что она старше, — ответил Белов.

— И все? — удивился Дмитрий.

— Бородатый, хоть и чокнутый, но не дурак. Старые церкви стоят на особых точках, — словно только себе сказал Белов. — Ладно, пошли вниз.

— Роба и сапоги-в шкафу. — Владимир встал, спрятал под куртку «стечкина». Я пока на улице покурю. Он загремел по лестнице тяжелыми бутсами.

Белов стянул с себя рубашку, подумал, стал расстегивать брюки.

— Тебе не страшно, Дима? — неожиданно спросил он.

— Очень, — ответил тот тихо.

Белов посмотрел на сидящего на топчане Дмитрия. Тени легли так, что лицо сделалось маской. От заострившегося носа к прикушенным губам шли две тяжелые глубокие складки.

Владимир ждал их во дворике Центрального переговорного пункта. От суеты Нового Арбата их отделяла лишь белая стена.

Белов осмотрелся. Мусорные баки, дверь в какую-то подсобку. На краю открытого люка, свесив вниз ноги, сидел парень в прорезиненных штанах и десантной майке. Делал вид, что принимает солнечные ванны. Тренированные, тугие мышцы, гладко выбритый затылок и тот особенный взгляд, что выдает умеющего и любящего стрелять. Меньше всего он походил на запойного сантехника. Белов подошел ближе и увидел рукоять пистолета, выглядывающую из-под небрежно брошенной на асфальт куртки.

— Как дела? — спросил его Белов. Парень посмотрел на стоявшего над ним Владимира, тот кивнул.

— Загораем. — Улыбка у парня была еще детская, а глаза — как две льдинки.

— Ну-ну. — Белов оглянулся, спросил у подошедшего Дмитрия: — Лишних на фиг прогнать не додумался? — Он кивнул на публику, наслаждающуюся пивом на открытой веранде кафе.

— Там почти все свои, — ответил Дмитрий. — Пару подозрительных уже засекли и теперь пасут усиленной бригадой.

Белов кивнул. Так оно и бывает, шел человек мимо, проявил ненужное любопытство, ему сразу же навесили «хвост». Потопают за ним день-другой, выявляя признаки незаконной деятельности, и упаси Господь, если тот хоть раз проверится или поздоровается с объектом давней разработки — дело оперативного наблюдения ему сосватают в два счета. И начнут копать в полный рост, пока через год-другой не убедятся, что «сосали пустышку». Но, как правило, что-нибудь да находят, не по своей линии, так по милицейской. Безгрешных для органов нет, есть невыявленные.

— Ладно, мужики, слушай инструктаж. — Владимир присел на корточки, приглашая их сделать то же самое. — Сейчас пойдем вниз. Места там темные, и нормальным людям там делать нефиг. А посему делаете лишь то, что до этого сделал я. Идти только за мной, ни шагу в сторону. Следите за руками, схватитесь самостоятельно за какую-нибудь железяку, торчащую из стены, может током дернуть так, что яйца сварятся вкрутую. Бывает, что километра два от вас кабель подмыло, а заряд пришел на эту железку. Почему так, не знаю. Но опыты на себе ставить не рекомендую. — Он вытащил из-под куртки боевой нож с прорезиненной рукоятью, провел лезвием линию. — Сначала идем вниз. На третьем ярусе переходим в горизонтальный штрек. Проходим пятьсот метров. — Он провел еще одну линию. Сворачиваем во вторую отвилку налево, еще сто метров — и вниз на четвертый ярус. Там в глухом штреке и лежит ваша «закладка».

Белов посмотрел на нехитрый чертеж, потом через плечо вверх по Мерзляковскому переулку.

— А не проще пройти по прямой?

— Под землей идешь туда, куда ведет тоннель. Можно, конечно, взять лопату и копать в нужном направлении. Лет через сто доберешься, — ответил Владимир. И еще. Я Дмитрия уже предупреждал, тебе говорю первый раз, а ему повторяю: в героев не играть. Там все иначе. Когда стреляешь, главное не в цель попасть, а себя не зацепить. Вся надежда на нож. Поэтому, если что-то не так, без моей команды вжимаетесь в землю и делаете вид, что вас там нет. Стволы не доставать, в драку не лезть. Все! — Он резко выпрямился. — Я первым, ты — за мной. — Он ткнул жестким пальцем Белову в грудь. — Молодой — замыкающим.

Сначала был спуск. Белов старался не смотреть вниз, как автомат, перебирал руками и ногами на ржавых скобах, стараясь не подставить пальцы под сапоги кряхтящего сверху Дмитрия. На дне вертикального колодца их ждал еще один человек. Автомат не прятал, стесняться некого. Владимир натянул бронежилет, раздал Белову и Дмитрию каски, фонарики и сумки с противогазами. Оглядел с головы до ног, по выражению лица осталось неясным, доволен ли он осмотром. Молча кивнул и первым шагнул в черную нишу.

Через десять минут Белов полностью потерял ориентацию. Гладкий бетонный свод, хлюпающая под ногами жижа, цилиндр света впереди и блики фонарика Дмитрия сзади. Хриплое дыхание, пот, струйками сбегающий по лбу. Вот и все, вместо времени — ритм шагов, вместо пространства — темнота.

Спуск в колодец. Холодные слизкие скобы. Капель, дробящаяся о каску. Опять вперед, по колено в воде. Только стены теперь кирпичные, кладка добротная, без щербин.

Владимир неожиданно остановился, Белов чуть не налетел на него.

— Что встали?

— Тихо! — Владимир поднял руку. — Гаси фонари.

Сверху послышался нарастающий гул, низкая вибрация заполнила черноту тоннеля, показалось, вибрируют стены. Сердце Белова заколотилось, словно птица в кулаке. Ноги сделались ватными. Он оглянулся. Из темноты доносилось громкое дыхание Дмитрия.

— Что это? — прошептал Белов.

— Метро. — Владимир прижался спиной к стене. — Показалось или нет?

— Что?

Вместо ответа Владимир отстегнул рацию:

— Ворон, я — Крот. Где находитесь?

— Четвертый ярус, десятый сектор, — отозвалась рация.

— Визуальный контакт. Посигналь, Ворон, — прошептал в рацию Владимир, выставив вперед ствол «стечкина» с толстым цилиндром глушителя.

Где-то вдалеке трижды вспыхнул огонек. Владимир в ответ дважды щелкнул переключателем на фонарике. Четыре раза моргнул желтый глазок в темноте, Владимир щелкнул один раз, потом включил фонарик на постоянный свет.

— Мои охламоны, — удовлетворенно пробурчал он. — Ох, сейчас по башке дам.

— А если бы сумма не сошлась? — спросил Белов, догадавшись, что кодом была пятерка.

— Двумя мудаками стало бы меньше, — огрызнулся Владимир и молча пошел дальше.

Белов решил обидеться, если в темноте их встретят , больше двух человек. Но ждало их ровно двое. Белов вздрогнул, когда от стен отделились две фигуры, заблестели в темноте влажными робами.

Владимир направил луч в лицо одному из них, процедил сквозь зубы:

— Краб, блин, жить надоело?

— Да мы, командир, вас давно засекли. Пыхтите, как паровозы. Экскурсия?Он ткнул стволом в направлении с трудом переводящего дыхание Белова. — Ты что выстроился, как мент перед блядями! — повышая голоса, произнес Владимир. Ствол вверх задери, пока в задницу тебе его не засунул. — Он дождался, пока Краб и его напарник выполнят команду. — Кто разрешил покинуть пост? Краб, тебя спрашиваю.

Краб хлюпнул водой, поставив пошире ноги.

— Бандера приказал наверх идти. По рации тебя доораться не смогли.

— Что случилось?

Краб посветил под ноги Белову и Дмитрию, всмотрелся в лица.

— На минуту, командир. — Он сделал шаг назад. Владимир подошел к нему вплотную, наклонил голову. Они о чем-то пошептались.

— Краб и Ворон — остаетесь здесь. Шибздиков и прочих диггеров вязать, но не убивать. Остальные — за мной, — бросил он через плечо и похлюпал вперед. По стальным ноткам, зазвеневшим в голосе, Белов понял, что-то стряслось. Но это был мир Владимира, здесь он — хозяин и командир, поэтому сразу же лезть с вопросами поостерегся. И так все напоминало дурной сон или плохой фильм ужасов.

Владимир взял такой темп, словно решил поставить рекорд по подземному кроссу в полной выкладке. Белов перебирал ногами, пытаясь попадать в такт ритму шагов спереди и сзади, в голове было пусто, только надоедливо, как комар, крутился какой-то дурацкий мотивчик. Неожиданно остановились, Владимир свернул в боковую отвилку, направил луч фонаря в свод:

— Свои!

Из ниши выплыла человеческая фигура.

— Не спи, замерзнешь, — бросил на ходу Владимир и погнал дальше.

Пол стал круто уходить вверх. Через тридцать шагов на сухой площадке Владимир свернул вправо.

Белов неожиданно зажмурился. Довольно широкий проход был ярко освещен стоящими на полу фонарями. Мощные снопы света разбивались о свод, высвечивая каждый кирпичик. Белов насчитал пять фигур, в разных позах застывших на освещенной, как сцена, площадке.

— Прибыли, — выдохнул Владимир, махнул рукой — в сторону людей. Сам мгновенно легко опустился на корточки, как это умеют делать только зеки и армейские разведчики, застыл, закрыв глаза.

Белов прошел дальше. Сразу же бросилось в глаза овальное бетонное пятно на стене, примерно с человеческий рост.

— Это и есть забутовка? — спросил он, никого не узнав. Лица, обращенные к нему, блестели от грязных разводов.

— Привет, Игорь Иванович. — Стоящий у самой стены улыбнулся и сразу же стал похож на Стаханова в забое после ударной вахты. В ярком свечении фонарей блеснули белки глаз и зубы.

— И ты здесь! — узнал Белов главного подрывника Бочарова.

— А где мина, там и я, — еще шире улыбнулся тот. — Молодец, что пришел. Помирать в этой компании — радость невелика. Двоих Рожухин приволок, делают вид, что вещдоки собирают. Ну и пару головорезов для понта. А с тобой как-то веселее.

— Что там? — Белов хлопнул по бетонной корке. Бочаров вцепился ему в кисть, сжал, потянул вниз.

— Тихо, Игорь, — прошептал он в лицо Белову. — Не буди лихо, пока лихо тихо.

— Он там? — догадался Белов.

— Лучше думать, что — да, чем проверять.

— В смысле?

Бочаров оглянулся на стоящего за их спинами Дми-рия.

— Говорите, не стесняйтесь, Леонид Степанович, — кивнул тот.

— Стесняться будешь ты, когда в штаны наделаешь, — огрызнулся Бочаров.

— Не тяни, — не выдержал Белов.

— Короче, так. — Бочаров прочертил грязным пальцем полосу. — За стенкой небольшой штрек. Метров десять. С двух сторон заперт заглушками, вроде этой. Заглушки тонкие, металлическая сетка и сантиметров двадцать плохо застывшего бетона. Могу расковырять за десять минут. Но делать этого не буду. — Он еще больше понизил голос. — Потому что примерно в центре стоит нечто твердое, цилиндрической формы. С двух сторон запертое заглушками.

— Как узнал? — вырвалось у Белова.

— У головорезов есть приборы, обнаруживающие пустоты. Перл творения «оборонки». Но и они установили, что впереди пустота с небольшой перемычкой. Мой аппарат гораздо лучше. — Он легонько пнул металлический чемоданчик, стоящий у ног. — Не прибор, а бортовой компьютер. На десять метров в глубину высвечивает все мышкины норки. Там эта штука, клянусь.

— Почему так уверен? — не сдался Белов.

— Способ закладки, раз. Эта штука, — Бочаров наклонился и прошептал в самое ухо Белову: — Она фонит. Муляж или нет, но радиоактивный фон соответствует фугасу. Я только что замерил, еще никому не говорил. Ты — первый.

— Спасибо за доверие, — Белов отстранился. Повернулся, прижался спиной к стене и медленно съехал по ней вниз. Сел на корточки, бессильно свесив между колен руки.

— Плохо? — Дмитрий присел напротив.

— Зашибись! — огрызнулся Белов, поморщившись от острой боли в груди. — Леонид Степаныч, — он посмотрел вверх на Бочарова. — Но забутовка — это почти тонна камней. А впереди, ты говоришь, пустота.

— Нахватались вершков! — Бочаров, крякнув, присел на одно колено. — А на хрена им на себе тонну камней тащить, здесь что ли мало? — Он прочертил на влажном песке двойную линию. — Труба, две заглушки, внутри трубы пустота, в центре — фугас. Сверлим в своде дырки, закладываем в них толовые шашки. В нужный момент, за секунду до подрыва фугаса, подрываем свод — вот тебе и тонна щебенки и песка. — Он замазал промежутки между линиями, оставив пустоту в центре, там, где должен был находиться фугас. — Умные ребята, ничего не скажешь. Именно поэтому я туда и не полезу.

— Боишься? — вставил Дмитрий.

— А ты вообще молчи, сопляк! — прошипел Бочаров. — Кто тебя сюда пустил?

— Да кто сюда по своей воле пойдет! Начальство догнало, вот он и здесь, постарался загасить конфликт Белов.

— Тогда пусть сидит и не пи…т! — Бочаров отвернулся от Дмитрия. — Я свой страх уже перегрыз, пока еще по дерьму сюда плыли. Но первых минут, когда понял, что к чему, врагу не пожелаю.

— Плохо дело? — Белов кивнул на стенку.

— Если я угадал этих ребят, то полный писец. — Бочаров ткнул пальцем в чертеж. — Это же ядерная пушка. Один конец целит в бункер Минобороны, так мне головорезы пояснили. Второй — в Тверскую. Фугас ориентирован так, что взрывная волна создаст горизонтальную подвижку почвы. Не вверх-вниз, а так. — Он провел раскрытой ладонью перед лицом Белова. — Самый опасный вид землетрясения. Достаточно и пяти баллов, чтобы дома срезало, как спички. Но главное не это. Умные ребята должны были все учесть, и риск обнаружения — прежде всего. На их месте я бы нашпиговал штрек сигнализацией, работающей на все: изменение состава воздуха, перепад тепла, свет, вибрацию, направленный взрыв, в конце концов.

— А такое можно достать?

— Дай денег, принесу через час.

Белов покачал головой, пробурчав себе под нос:

— Дожили, бля!

— Не то слово, Игорек! — Бочаров сплюнул под ноги.

— Значит, не лезть?

— Упаси Господь! — ужаснулся Бочаров. — Это же не самому себе сдуру в голову выстрелить, а полгорода в руины превратить.

— Но первый, на Цветном, они даже не поставили на боевой взвод, — подал голос Дмитрий. — Почему же вы считаете, что этот они смогли подготовить к взрыву?

Бочаров поморщился, словно хлебнул кислоты, выматерился сквозь зубы.

— А ты своей дурьей башкой прошиби заглушку и все узнаешь! — Он хотел еще что— то добавить, но только еще раз сплюнул.

Белов закрыл глаза и попытался успокоить рой мыслей в голове. На ледяной комок под сердцем он постарался не обращать внимания. Бежать от страха бесполезно, не тот случай, понял он, надо к нему привыкнуть, смириться, признать неизбежность конца. Только так можно обрести не покой, а спокойствие. Холодную отстраненность, которую по ошибке принимают за бесстрашие.

— Ладно, все ясно.. — Он открыл глаза. — Что у тебя, Дмитрий?

— Немного. Кое-какие следы закрепили. Что могли, засняли на видео.

— Ясно, сворачивай табор. Наверху думать легче. — Белов с трудом встал. Спасибо тебе, Леонид Степаныч. — Он протянул руку Бочарову. — Напиши все четко и доходчиво. Сам понимаешь, для кого.

— Да я в слове из трех букв пять ошибок делаю! — Бочаров через силу усмехнулся.

— Они не меньше, — успокоил его Белов.-Что еще, Дмитрий?

— Мы еще не отработали маршрут. Шли они сюда другим путем. Володя разослал людей по тоннелям, они еще не вернулись.

— Разберемся. — Белов отстранил Дмитрия, подсвечивая под ноги, пошел к Владимиру.

Тот все еще сидел в прежней позе, застыв, как буддистский монах на медитации. Рядом, положив автомат на колени, пристроился еще один боец.

— Нашушукались? — спросил Владимир, услышав шаги Белова. Глаз не открыл.

Белов вспомнил свою службу в армии, первые полгода просто валился с ног от усталости, пока не научился использовать каждую секунду для отдыха. «Шимануть по сто минут в каждый глаз» — так во времена Белова назывался быстрый полуобморочный сон бойца. Владимир, очевидно, достиг в этом искусстве армейского выживания несказанных высот. Ему, казалось, все равно, где и сколько спать, лишь бы не тревожили.

«Блаженное неведение или полный пофигизм? — прикинул Белов. — Нет, психов в такие группы не берут. Скорее, своеобразное умение ждать, иначе — не выживешь».

— У меня к тебе вопрос. — Белов встал напротив, но тот даже не пошевелился.

— У меня — тоже. Бандера, постой пока в сторонке.

Боец неожиданно легко встал, из такой позы Белов выбирался бы под стоны и аккомпанемент хрустящих коленок. Боец прошел немного вперед, тень его упала на лицо Владимира.

— Игорь, ты тут старший? — спросил Владимир.

— Я, — кивнул Белов. — Дима хоть и из высокой конторы, но по званию и должности-шестой подползающий. Командую здесь я.

— Тогда решай, берем Димку с собой или нет.

— А почему так вопрос стоит? — насторожился Белов.

— Потому что он мне не нравится.

— А мне водка теплая не нравится, но я ее, гадину, если надо, пью! Ты же не первый год в армии, Володя, а еще не дошло, что когда на одном квадратном гектаре все на один толчок бегают, то терпеть приходится всех.

— В казарме терпишь, в окопе — нет, — возразил Владимир. — Не верю я ему.

— Та-ак! — Белов присел, опершись одной рукой о землю. Лицо Владимира теперь было освещено, но прочитать по нему, о чем тот думал, не удалось. — Что такое?

— Наверно, уже догадался, мы их маршрут нашли, — прошептал Владимир. Сейчас я тебя по нему проведу. Но этого хорошего мальчика с собой возьму, только если ты прикажешь.

— Интригуешь? — усмехнулся Белов. — Нашел время и место!

— Потом спасибо скажешь. Я в ваши расклады не лезу, но кое-что понимать уже начал. Да и шептались вы не так уж тихо. Есть масса вопросов, но задаю один — молодого берешь?

— Пошли! — Белов, крякнув, встал на отяжелевшие ноги. — Долго идти?

— Нет. Кто же на себе цемент за версту попрет! — Владимир легко, как и его боец, вскочил. — Берешь молодого?

Нет, — решил Белов.

Освещенная площадка скрылась за поворотом, недолго на правой стене плясали отсветы, потом сразу сгустилась мгла. Белов шел, ориентируясь на чавканье сапог Владимира, глаза, привыкшие к яркому свету, ничего не различали даже в тусклом круге фонарика, только контур тела идущего впереди.

— Считай шаги, иначе крыша слетит, — бросил через плечо Владимир, не сбавляя темпа.