Странник (№2) - Черная Луна

К счастью, в нем не было азарта младореформаторов, сторонников схем и мертворожденных программ. Подседерцев имел несчастье общаться со многими из этого шакальего племени и довольно быстро с брезгливостью уловил, что за крикливой саморекламой и наукоемким пустозвонством Франкенштейнов от экономики стоит банальное желание поскорее обменять протухшие диссертации на кусок госсобственности, обильно политый соусом западных кредитов. А единственный обменный пункт, по твердому курсу конвертирующий бред в реальность, — Кремль. На его приступ они и шли плотным крысиным строем.

«А вдруг?» — мелькнула мысль, и Подседерцев сразу же решил проверить.

— Виктор, вы никогда не задумывались о работе на высший эшелон власти? «Если примет мысль к обсуждению, я угадал. Это же все равно что у нимфетки спросить, хочет ли она интересно провести время. Глазки сразу выдадут, что намек понят, взвешен, принят. Остальное — дело техники».

— Я же говорил, умный избегает госструктуры, — ответил Ладыгин, сделав маленький глоток кофе.

— А карьера, слава, власть? — не отступил Подседерцев.

— Вам ли не знать, что карьера покупается в обмен на человеческое в человеке. Слава? Кто из нынешних может на нее претендовать? Власть? У нас ее понимают как самодурство барина. Простите, других традиций не имеем. Так что не соблазняйте, не получится.

— Ладно, не буду. Душа ваша мне ни к чему. А вот голова очень нужна. Подседерцев вновь подал тело вперед, пристроил локоть на стол, сел, полностью развернувшись к Виктору. — Скажите прямо, вы можете найти этого человека?

— Взять за руку и привести к вам — конечно, нет, — усмехнулся Виктор. — Но понять его, постараться предвидеть его поступки… Думаю, да.

— Честно говоря, и этого достаточно. А они? — Подседерцев кивнул на пустующие кресла.

— Возможно, — неуверенно ответил Виктор. — Будут стараться, во всяком случае.

— Вам; как я понимаю, вибраторы и кресты не требуются. — Подседерцев решил подыграть гипертрофированному самомнению собеседника. — Можете сказать что-то уже сейчас?

— Не так много, как вам бы хотелось, но достаточно, чтобы отрезать себе пути для отступления. — Виктор выдержал паузу, но Подседерцев никак на отреагировал на его слова. — Сейчас я могу сказать, что делает этот человек и в чем его основная ошибка. Как мне представляется, он творит типичное действо черной магии. Уловив всплеск негативной энергии, он пытается заняться серфингом на волне цунами, прокатиться на разъяренном тигре, если вам понятны эти образы. Дай Бог, если это просто забава, вроде ночных гонок на мотоцикле по спящему городу, сноуборда и прыжков с парашютом. Извращенное удовольствие от опасности, адреналиновая наркомания.

«Ни хрена себе удовольствие! — вскипел Подседердцев. — Ядерные фугасы под городом. Или… Возможно, Ладыгин прав. Эта сука получает удовольствие, но не от своего страха, а от чужого. Как садист, лупцующий плеткой распятую бабу».

— А он нормален?

— Норма — понятие относительное, — пожал плечами Виктор. — Я бы не спешил ставить диагноз. На вашем месте я бы молился, чтобы он оказался нормальным.

— Это еще почему?

— Если это злодей из голливудского боевика, то есть психопат или невропат, что я отношу к норме, потому что эти отклонения нормальны для популяции двуногих, — то вам повезло. Его действия поддаются просчету, достаточно привлечь серьезных психоаналитиков. А кроме того, болезненное состояние психики может пойти на спад, и он сам потеряет интерес либо даст пик, тогда он утратит над собой контроль и начнет совершать ошибку за ошибкой. Тут вы его и возьмете. Хуже, если совершаемые преступления имеют более глубокую подоплеку. Вот это самое страшное.

— Политика? — Подседерцев сжал кулак.

— Вряд ли его интересует то, что вы называете политикой, — отмахнулся Виктор. — Вспомните, что я говорил о вертикали, пронизывающей спираль. Прямой путь. Вверх или вниз. Перемешайте ложкой кофе в своей чашке, рано или поздно воронка дойдет до дна, так? Вот примерно так и выглядит вихрь энергии. Все смешано, все сорвалось со своих мест, и в этот момент открываются врата в преисподнюю и в небеса. Самое опасное, если этот человек не забавляется, не совершает уголовных преступлений, а пытается взять штурмом небо. Акт страшный, нечеловеческий. Это великий грех! Но не банальное нарушение норм морали и уголовных законов. Это Грех! Не бросить вызов Богу, не стать равным ему, а просто уничтожить Бога. Как вам это нравится?

— Никак. Бред сивой кобылы! — Подседерцев нервно дернул ртом.

— Между прочим, задача решается чрезвычайно просто. Бог — созидатель. По сути — это вечная Жизнь. Значит, нужно не созидать, а разрушать. Разрушать тотально и безжалостно. Большевиков же не зря считали безбожниками за их партийный гимн. Еще не забыли? «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…». Кстати, гимн — священное песнопение, призывающее Высшее божество. А какое божество они призывали, распевая «мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем»? Напишите «ничем» и «всем» с больших букв, и вы поймете истинный смысл этого заклинания. Бог, по христианской доктрине, есть Все. А что тогда тот, кто при Боге был «Ничем»? — Виктор выждал немного, насладившись недоумением собеседника. — Дьявол. Вечный противник, архивраг Бога. То самое Ничто, которое может только уничтожить. Отбросив теологию, скажу, что это иная энергетика, иная система взаимодействий, иное мироустройство в конце концов. Дьявол не может превратить человека в сверхчеловека. Антибог может создать только античеловека. Можете себе вообразить это существо? Причем как биологическая форма он непременно сохранит человеческие черты. Я вижу ваше недоверие, и оно меня ничуть не шокирует. Вы нормальный человек и просто обязаны не верить. Но тот, неизвестный, кого вы пытаетесь найти, верит! И внутри себя он уже убил все человеческое.

Подседерцев отметил, что впервые Виктор утратил холодное спокойствие. Острые крылья носа нервно подрагивали, в глазах несколько раз вспыхнул пугающий огонек. Но и у самого Подседерцева внутри все перевернулось, версия была дикой, вне всяких разумных норм, но слишком страшной, чтобы от нее отмахнуться.

«Вот они добились своего, — поморщился он. — Теперь я тоже боюсь. Постыдным, животным страхом».

Усилием воли взял себя в руки. Поиграл онемевшими от напряжения плечами.

— Почему вы говорите в единственном числе-»этот человек»?

— Потому, что этот путь — удел одиночек, — медленно произнес Виктор.

Подседерцев уперся взглядом в переносье Виктора и выстрелил вопросом:

— Сам бы так смог?

— Нет. — Виктор не отвел глаз.

— Почему? Знаний же достаточно.

— Это не мой путь. Это — смерть.

— Боишься? — усмехнулся Подседерцев.

— А разве не страх привел вас сюда? — неожиданно ударил Виктор.

— Слушай, а что ты такой холодный? Будто вымерз изнутри, — тут же перескочил на другую тему Подседерцев.

Уловка не скрылась от Виктора, но он лишь чуть дрогнул уголками губ.

— Многие эксперименты пришлось проводить на себе. Очевидно, сказалось.

— А тот человек, о котором мы говорим?

— С такими способностями и знаниями он не мог долго оставаться в тени. Очевидно, он приобрел их в результате психотравмы. Он новичок в нашей сфере, и дай Бог, чтобы его не взяли под крылышко более опытные.

— Итак, ты его можешь установить, — как о решенном сказал Подседерцев. Когда?

Виктор поставил чашку на стол. Встал, одернул светлые брюки.

— Результат вы узнаете завтра утром, Юрий Михайлович.

— А почему утром?

— Потому что наиболее благоприятное время для такой операции с двенадцати ночи до трех утра. — Виктор сунул в карман пачку сигарет. — Не заставляйте меня объяснять почему, иначе я буду вынужден прочитать лекцию по астрологии.

— Ладно, договорились. — Подседерцев встал. Ростом оказался намного выше и фигурой гораздо крупнее. — Со мной свяжетесь через Сергеева. — Так по давней чекистской традиции от собственного имени произвел себе псевдоним Ролдугин.

Он проводил Виктора до дверей, протянул широкую ладонь.

— Надеюсь, предупреждать не надо о том, что наш разговор… — начал он.

— Не беспокойтесь, никто о нем не узнает, — со странной улыбкой прервал его Виктор.

На том и простились. Подоплеку улыбки он узнал через пять минут, когда, удобно расположившись в кресле, закурил и стал анализировать прошедшую встречу. Только дошел до эпизода с угадыванием термоса на госпитальном столике, как в комнату заглянул «технарь».

— Что еще? — нехотя отвлекся от своих мыслей Подседерцев.

— Борис Михайлович, тут такое дело… — «Технарь» смущенно попереминался с ноги на ногу. — Ну, телись быстрее!

— Запись последнего эпизода… Когда вы вдвоем остались. Накрылась она, короче говоря.

— В каком смысле? — Подседерцев привстал от неожиданности. — Ты что, не записал ни хрена?

— Запись-то есть, да толку. — «Технарь» почесал затылок. — Это не наведенные помехи, клянусь. Я такого в жизни не видел.

— Пошли!

Подседерцев вскочил и, громко топая, прошел по коридору в «технарскую». Пнул дверь.

— Вот смотрите, — высунулся из-за спины «технарь», направил пульт на панель видеомагнитофона.

На мониторе возникла черно-белая картинка комнаты. Окно, кресла, стол. Две темные фигуры, словно вырезанные из картона. Одна на фоне окна, вторая, крупнее — со спины. Двигались, вскидывали темные руки, качали головами. Ни лиц, ни деталей, ни одежды не разглядеть. И ни одного звука.

— Это еще что за немое кино? — Подседерцев стал медленно закипать.

— А звук сразу же накрылся, как вы в комнату вернулись. Это же не звук, а под…6 один. — «Технарь» нажал кнопку на пульте. Из динамика послышались вой и визги, словно бушевала стая мартовских котов. — Я и через фильтры, и по-всякому, Борис Михайлович. Но не наведенные это помехи, клянусь. Я же сразу проверил, ни одного прибора поблизости.

— Ну, блин, шельма! — Подседерцев сжал кулаки. — Экстрасекс хренов… Дэвид Копперфилд!

Он вдруг вспомнил докладные Ролдугина, там среди прочих шуток диверсионного характера у особо продвинутых уникумов было и наведение помех на электронное оборудование.

— А что это было, Борис Михайлович? — вежливо поинтересовался «технарь», сообразив, что молнии в его голову не полетят.

— Правильно сказал, под…6, — усмехнулся Подседерцев. — Но не самое страшное, что могло быть. — Посмотрел на часы. — Ладно, наведи здесь порядок и можешь идти домой.

Сам поехал в Службу. Это у нормальных людей вечером кончается рабочий день. Когда идет активный розыск, самый пик активности падает на вторую половину дня.

Глава двадцать восьмая. ПРОМЕЖУТОЧНЫЕ ИТОГИ

Срочно Сов. секретно

т. Подседерцеву

В ответ на Ваш запрос (ШТ — СС № 5696) сообщаем, что капитан Прохоров К. И. в период прохождения службы в 14-й армии прошел подготовку к работе с изделием «Капкан».

В октябре 1994 года в составе отдельной группы обеспечивал транспортировку спецгруза из Закавказского ВО к месту хранения в в/ч 215669, дислоцированной в г. Бологое.

За высокими окнами уже сгустились сумерки. Толстые стекла гасили те немногие звуки города, что прорывались сквозь красную кирпичную кладку. Кремль. Он не уставал поражаться особенной, звенящей тишине, царящей здесь. Если бы не мерный бой курантов, то и само Время умерло бы для его обитателей.

Подседерцев прошелся по кабинету от стола и обратно. Дмитрий Рожухин попытался вскочить, но Подседерцев махнул рукой: «Сиди». Прошелся еще раз, почувствовав особый кайф в этом нехитром приеме.

Ох, как же хитер был Усатый, если придумал прохаживаться за спиной у сидящих подчиненных, крадясь бесшумной рысьей поступью в своих сшитых по спецзаказу сапогах. На ходу думается легче, это любой физиолог знает, да и лица твоего не видно. А подчиненный, он же — обреченный, сидит, сжавшись изнутри, что мыслительному процессу и кровообращению не способствует. Ему думать некогда, все внимание направлено за спину, а от этого у любой скотины от страха все внутри переворачивается, условный рефлекс. И еще сверлящий взгляд в затылок. Холодок от него ползет, словно стволом к коже прикасаются. Ух и велик же был Отчим народов! Не чета нынешним…

— Так ты считаешь, что Белов не совсем правильно ведет расследование? спросил Подседерцев, встав у дальнего конца стола, там, где на совещаниях сидят самые младшие из приглашенных. Дмитрий сейчас сидел не на своем обычном месте, а в непосредственной близости от кресла Подседерцева. Знак доверия, ни к чему не обязывающий начальника, но подкупающий подчиненного. В кабинете они были вдвоем, и зависть сослуживцев Дмитрию не угрожала.

— Я не так выразился, Борис Михайлович. — Дмитрий повернулся к нему, в свете настольной лампы четко высветился контур его головы. — Белов профессионал высокого уровня, никто не спорит. Но он, ухватив след, бежит по нему, как охотничий пес, и ничего вокруг не замечает. Это может привести к тому, что поиск зайдет в тупик, а на отработку смежных версий просто не останется времени.

— Вот как? А версии у тебя есть? — Подседерцев вновь пошел по кабинету, но на этот раз вдоль другой стороны стола, чтобы видеть лицо Дмитрия.

— Он до сих пор никому не расписал задания установить возможную причастность Елены Станиславовны Хальзиной. Это близкая связь Павла Волошина, у нее он хранил дубликаты программы «Модель ЧС». Дискеты мы у нее изъяли. Но это пока все.

— Продолжай. — Подседерцев встал напротив. Дмитрий достал из папки лист бумаги, придвинул по столу к Подседерцеву.

— Справка из Архивного управления ФСБ. Елена Станиславовна Хальзина, в девичестве — Городецкая. С 1980 по 1985 год — агент Второго отделения УКГБ по Москве, псевдоним «Вера». Личное дело агента уничтожено по акту в 1991 году. Учетная карточка, естественно, сохранилась. — Дмитрий сделал паузу. — В ней четко написано, что вербовщиком и единственным курирующим сотрудником «Веры» был Белов Игорь Иванович.

— Молодец! — покачал головой Подседерцев, наискосок пробежав глазами текст.

— Странно, но Белов об этом не упомянул ни разу. — Дмитрий поднял взгляд на Подседерцева. — И еще одна странность. Я обратил внимание, что все, побывавшие под землей, буквально исходили потом. Пыль, грязь и слизь какая-то буквально въедается в поры. Лично я полчаса в душе отмывался. — Дмитрий брезгливо поморщился. — Странно, но Белов на это внимания не обратил.

— Спинку тебе в душе не потер? — усмехнулся Подседерцев.

— Не о том речь. — Дмитрий скривил в усмешке губы. — Трупы были чересчур чистые. Одежда грязная, как полагается, а тело — нет. Естественно, изнутри одежда успела пропитаться продуктами разложения, но я бы просил провести дополнительную экспертизу. Желательно, использовав наши возможности, минуя Белова.

— На предмет чего экспертизу?

— Пусть попробуют установить наличие на внутренней стороне одежды биологических веществ, не характерных телам. Пот, другие выделения, споры кожи, волосы и прочее.

Подседерцев, задумавшись, покачался с пятки на носок. То, что делал сейчас Дмитрий, напомнило ему игру плохого шахматиста, который в проигрышной ситуации ищет не просто эффективный ход, а наиболее эффектный, стараясь ошеломить, сбить с мыслей противника и тем самым увести игру из сферы логики в дебри психологии.

— Иными словами, ты выдвигаешь версию, что пять человек заманили в укромное место, обработали нервно-паралитическим газом, затащили в коллектор, напялили на них робы, а потом расстреляли?

— Пусть экспертиза ее опровергнет. Кстати, мы установили квартиру в этом доме на капремонте, где собиралась группа. Почему бы в ней не провести анализ на частицы нервно-паралитического газа? Работы-то на пару часов!

— А как к этой идее отнесся Белов?

— Он такой экспертизы не заказывал. А я не подсказал, решил сначала доложить вам.

— Похвально. — Подседерцев, ведя пальцами по полированной столешнице, пошел в дальний конец кабинета. На углу стола остановился. — Ты подозреваешь Белова с такой уверенностью, словно их расстреляли из его табельного оружия.

— Борис Михайлович, ну зачем же так! — Судя по тону, Дмитрий обиделся. Вы же читали данные экспертизы, всех уложили из одного пистолета «ТТ», по пуле в каждого. Пистолет «чистый» — по учетам не проходит. А потом искромсали лица ножом.

— Продолжай, это я так, — сбавил нажим Подседерцев. — Какие еще соображения?

— Если моя версия верна, то где-то лежат минимум пять трупов тех, кто реально участвовал в закладке фугаса, если нет — то один труп — того, кто ушел с Бронной, замочив пять подельников. Так или иначе, ниточку к заказчику уже обрубили. Вы согласны?

— Я слушаю, — ответил Подседерцев, сам в это время старался просчитать ход мыслей Дмитрия.

— Операция готовилась давно, это и дураку ясно. И организатор уверен, что он добьется своего раньше, чем мы выйдем на его след. Откуда такое чувство времени, спрашиваю я? — Дмитрий посмотрел на Подседерцева, застывшего у дальнего конца стола. — Вывод — он знает механизм розыска.

— А Белов начинал и заканчивает службу в розыскном отделе, — закончил за него Подседерцев. — В промежутке успел поработать по «второй линии», успешно вербанув «Веру». А та крутила шуры-муры с этим Павлом Волошиным, чтоб ему до конца дней уран кайлом добывать! Эффектная версия, Дима, Молодец! — Подседерцев покачал головой. — Только подумай, на кой черт Белову фугасы?

— Вы не обратили внимание, Борис Михайлович, что Елена Хальзина специалист в монолитном строительстве, конкретно — инженерные сооружения закрытого типа. Само собой, она рассчитывала их устойчивость к ядерному взрыву. Допустим, она имеет некоторое касательство к теракту, большее, чем просто передача данных для обработки Волошиным. Узловое звено в этом «мозговом центре» — Белов. Его функция — контрразведывательное обеспечение и затруднение розыскных мероприятий. Соответственно, именно он должен иметь непосредственный контакт с заказчиками операции.

— В добровольное участие Белова я не верю! — Подседерцев хлопнул ладонью по столу. — И на организатора он не тянет.

— Предположим, что он — исполнитель. Но в этом случае Белов должен быть накрепко повязан с заказчиком. — Дмитрий достал еще один лист. — Вот интересные данные. Белов с полгода находился на вольных хлебах. Фирма, в которой он работал начальником службы безопасности, имела конфликт с чеченской группировкой. Стоимость претензий — полтора миллиона долларов. Хозяин бросился в бега, а конфликт уладил Белов.

— Откуда информация?

— Краснопресненский райотдел. Опер — Филимонов К. Т. — Дмитрий помахал в воздухе листом. — Число, подпись — все, как полагается. Этот Филимонов попытался даже вербануть Белова, но оказалось, не по зубам. Второе, офис фирмы «Эстейт— плюс», откуда пришел звонок об угрозе взрыва. Не исключаю, что кто-то хитро проник в их АТС. Но возможны и более простые варианты. — Он достал еще один лист. — Как этот, например. Фирма «Эстейт-плюс», операции с недвижимостью, торговая деятельность. По данным Управления экономической безопасности, отмыв денег чеченской группировки.

— И когда ты все успеваешь? — покачал головой Подседерцев.

— В сутках двадцать четыре часа, — улыбнулся Рожухин.

— «Чеченский след». Так, Дмитрий? — тихо произнес Подседерцев. Хотелось пойти и посмотреть бумагу, но он удержался и вместо этого двинулся вдоль стола, с той стороны, где сидел Дмитрий.

— Конечно, однозначно утверждать рано, — начал Дмитрий и осекся, уловив за спиной тяжелое сопение Подседерцева.

— Продолжай, — приказал Подседерцев, с наслаждением отметив, как Дмитрий дрогнул напряженной шеей.

— Я прошу, Борис Михайлович, разрешить мне разработать эту версию, — почти по слогам произнес Дмитрий.

— Какую именно? О причастности к угрозе теракта старшего офицера ФСБ? Договаривай, Рожухин!

— Я все понял, Борис Михайлович. — Дмитрий опустил голову. Принялся собирать листы в папку.

«Быстро сломался, — зло усмехнулся Подседерцев. — А еще говорят, что пора выдвигать молодых. Ну как с такими серьезные дела крутить?»

— А зачем ты Белова топишь, Дима? — задал он мимоходом вопрос, усаживаясь в свое кресло. — Он же твой учитель, как ни крути.

— С чего вы взяли, что я его топлю? — опешил Дмитрий.

— А как это еще называется?

— Борис Михайлович, я же просто выдвигал версию…

— Тогда я тоже выдвину. — Подседерцев раскрыл лежащую перед ним папку. Учись работать, пока я живой. Итак. — Он поднес к глазам первый лист. Информация по линии Министерства обороны. Майор Слободин Андрей Константинович числится пропавшим без вести в ходе военных действий в Чечне с марта 1995 года. Информация по нашей линии — Слободин захвачен боевиками из отряда Хоттаба. Выкуп и обмен не производились, нынешнее местонахождение неизвестно. Не дай бог, переправили в Иорданию! Дальше. — Он взял следующий лист. — Информация по нашей линии. Получил час назад. Граждане Костюков Л. В., Калитин П. С., Мирошниченко В.Л., Старых И. Н, Потапов С.П. покинули постоянные места жительства три дня назад, местонахождение в настоящий момент неизвестно. Знакомые личности? — Подседерцев бросил взгляд на притихшего Дмитрия. — Уточню вопрос. Кто мог собрать по команде группу боевиков? И сам отвечаю — ее командир. — Он взял следующий лист. — Информация по линии МВД. Прокуратурой Северо-восточного округа Москвы расследуется уголовное дело по факту смерти гражданина Прохорова Константина Ивановича. Найден в Химкинском водохранилище с трещиной основания черепа. В легких вода, но это еще ни о чем не говорит. Могли дать по башке и столкнуть в воду. В это верится больше, если учесть, что для милиции он Прохоров, а для нас… Кто он нам, Дима?

Рожухин сглотнул комок в горле и, как загипнотизированный, ответил:

— Для нас — агент «Кардинал», командир «пятерки».

Подседерцев захлопнул папку. Медленно раскурил сигарету, пустил дым в абажур лампы. Голубоватая кисея дыма закружилась в клине света, падающего на стол.

— Надеюсь, я дал достаточно времени, чтобы ты родил версию, — процедил Подседерцев, откинувшись на спинку кресла. — Как в шахматном этюде, даю задание. Постарайся связать исчезновение группы, смерть ее командира и плен того, кто научил их всему. Учти детали: майор Слободин проходил службу в Софринской бригаде, Прохоров демобилизовался с должности командира батальона разведки Кишиневской ДШБ. Пятеро пацанов добровольцами воевали в Приднестровье. У Старых, полгода прослужившего в двести пятой бригаде в Чечне, на правом предплечье, если верить личному делу, была татуировка — скорпион. Имелось и ранение с контузией, из-за чего и был комиссован. Я слушаю тебя, Дмитрий!

— Старший группы Прохоров, он же «Кардинал», находился у меня на связи, с трудом произнес Дмитрий. Сцепил пальцы, чтобы унять дрожь. — Слободина в качестве инструктора привлекал тоже я. Пять человек, которых вы назвали, входили в группу «Кардинала». Предположительно, на Бронной их трупы.

— Может, поэтому ты и топишь Белова? — Подседерцев грузно навалился на стол. — Как тебе версия об участии младшего офицера СБП? Для этого, конечно же, нужно срочно заказать экспертизу трупов! Связать микрочастицы на телах с теми, что возьмут у них дома. Или пусть родные сразу опознают. Кроме этого, поискать «ТТ» у тебя дома. Или следы пороха и нагара из «ТТ» у тебя под ногтями. Что еще предложишь? — Подседерцев понизил голос до шипящего шепота. — А может, сразу в подвал, а? Там все и расскажешь.

Дмитрий повернул к нему бледное лицо, пролепетал:

— Я клянусь, Борис Михайлович!

— Через час перестанешь, — пообещал Подседерцев.

В кабинете повисла гнетущая тишина. Стало слышно, как в настольных часах мерно перестукивают шестеренки.

«Сейчас ляпнет что-нибудь про пистолет с одним патроном, — подумал Подседерцев, спокойно попыхивая сигаретой. — Или нет? Суицидных наклонностей у него не обнаружили, значит, грех будет искупать не за счет себя, а за счет другого. В данном случае — Белова. Это мне на руку. Но риск, риск!»

— Скажи-ка мне, Дмитрий, что ты делаешь в бригаде Белова? — непринужденно, словно и не было предыдущего разговора, спросил Подседерцев.

— Согласно вашему устному распоряжению, Борис Михайлович, отслеживаю интересы СБП в расследовании, — после секундного замешательства ответил Дмитрий.

«М-да, этот мальчик на себя руки не наложит, — констатировал Подседерцев. Далеко пойдет, если помогут».

— А что тебе известно о наших интересах? — не без иронии спросил он.

— Ничего.

— Вот видишь, как легко не корчить из себя умного. Ничего не знаю — и все. И на сердце легче, и проблем нет. — Подседерцев раздавил окурок в пепельнице.Как ты думаешь, чем сейчас Белов занимается?

Дмитрий бросил взгляд на циферблат старинных часов — единственного украшения стола Подседерцева.

— Не знаю. — Рожухин пожал плечами. — Спит, наверное.

В голосе была такая усталость, что Подседерцев невольно усмехнулся. Но жалости к уныло повесившему голову Дмитрию не испытал ни на йоту.

— Дай-то Бог, Дима, дай-то Бог, — протянул Подседерцев. — Минимум восемь часов выигрыша по времени. Потому что такой опер, как Белов, раскрутит это дело за сутки. Стоит только установить личность потерпевших и отработать ближайшее окружение, как он выйдет на твой след. А со следа, как ты правильно заметил, Белова сбить невозможно. Напряги извилины и постарайся просчитать его ходы.

Дмитрий достал из кармана белый платок, промокнул лоб.

— Пять человек одного пола и возраста оказались в одном месте в одно и то же время, — начал он, все больше приходя в себя. — Логично предположить, что они знакомы. На такое дело чужих не берут, соответственно, знакомство состоялось в специфических условиях. Ключом послужит татуировка и шрам от ранения на теле Старых. Белов разошлет запрос на него по линии войск МВД и Министерству обороны. И по УФСБ по Москве и ГУВД даст ориентировку установить группу из пяти человек, на которых имеются данные об участии в боевых действиях в «горячих точках». Поднимет на ноги агентуру в среде ветеранов и добровольцев. Рано или поздно, он установит личности погибших.

— За два дня, — авторитетно заключил Подседерцев. — А теперь вспомни, что Белов не просто сыскарь, а опытный контрразведчик. Стоит ему получить установочные и характеризующие данные на всех пятерых… Продолжай!

— Я понял, — Дмитрий облизнул пересохшие губы. — Он сложит мозаику в целую картину. Костюков окончил радиотехническое училище, соответственно, мог выполнять функции связиста и «технаря» по подслушивающим устройствам. Калитинпервый разряд по пулевой стрельбе, роль в группе — снайпер, Мирошниченко разряд по дзюдо, художник, великолепная зрительная память, масса друзей, значит, контактен. Вероятная специализация — добывание информации. Потапов и Старых — наибольший опыт боевых действий, прикрытие и силовое обеспечение снайпера и разведчика.

Подседерцев развернул кресло к маленькому приставному столику, взял графин с водой, налил полный стакан, подтолкнул его по столешнице к Дмитрию.

— Промочи горло, Рожухин, а то сипишь, как тенор с перепоя. А я пока продолжу полет твоей мысли. — Подседерцев растер на пальцах капельки воды. Итак, Белов легко опознает в погибших членов разведывательно-диверсионной группы. Поверь мне, больше всего его насторожит их число — пять. Сколько существует подполье, столько и разбивают людей на «тройки» и «пятерки». Это азы конспирации, Но кто— то должен курировать «пятерку». Белов, насколько я знаю, имеет обыкновение по утрам читать сводку происшествий по линии ГУВД. Если он еще не потерял нюх — а я уверен, что не потерял, — то он легко и непринужденно вычленит гибель капитана запаса Прохорова, служившего в Приднестровье, и приложит его труп к имеющимся пяти. Но Белов, можешь мне верить, на этом не успокоится.-Подседерцев покачался в мягком кресле, откинув голову на изогнутый подголовник. — Он придет к выводу, что группа являлась частью законспирированной организации. Логично? — Капкан был поставлен, и Подседерцев выжидательно посмотрел на Дмитрия.

Тот поболтал остатки воды в стакане, усмехнулся своим мыслям и поднял взгляд на Подседерцева.

— Борис Михайлович, вы уже установили, имел ли Прохоров доступ к изделию «Капкан»? — Дмитрий потупил взгляд, словно извиняясь за бестактный вопрос. Понимаете, лучше я услышу это от вас сейчас, чем завтра от Белова, когда он получит ответ из Минобороны.

Такого хода Подседерцев не ожидал. Ход был не только эффектен, но и жутко эффективен. Одним ударом Дмитрий разнес всю комбинацию. Не надо быть Карповым, чтобы понять: через два хода мат.

«Ох, далеко пойдет, шельмец!» — Подседерцев по-новому взглянул на Дмитрия.

— Предположим, что имел, — пошел на добивание Дмитрий, не дожидаясь ответного хода Подседерцева. — Что получается? Слободин в марте прошлого года попадает в плен. Допустим, там из него вытягивают массу сведений, в том числе о существовании в Москве боевой «пятерки». — Дмитрий отставил стакан. Сделал паузу. — Допустим, созданной по личной инициативе Прохоровым, с неясными целями. А о том, что он является нашим агентом, надеюсь, никто не дознается. Остается выдвинуть версию, что теракт подготовлен людьми Хоттаба, использовавшими в качестве прикрытия «пятерку», которую за ненадобностью ликвидировали, подбросив нам тупиковый след. Копнем глубже — выйдем на спецслужбы Иордании и Саудовской Аравии.

— Где они взяли фугасы?

— Разберемся. — Дмитрий дернул плечом. — Вероятнее всего — за деньги. — Он внимательно посмотрел в глаза Подседерцеву. — Не исключаю, по наводке Прохорова. Интуиция мне подсказывает, что не просто был знаком по долгу службы с изделием «Капкан», а имеет непосредственное касательство к нашим фугасам. В часть под Бологим фугасы доставила спецкоманда, завтра же я узнаю фамилию старшего. Уверен, это был наш Прохоров.

— А схема подрыва? — Подседерцев понял, партия сделана, он лишь передвигает фигуры в обреченном эндшпиле.

— Елена Хальзина. И тут вновь всплывает Белов. Вспомните о его конфликте с чеченской группировкой. — Дмитрий, не скрывая торжества, добавил: — Итак, мы вернулись к версии о «чеченском следе» и роли старшего офицера ФСБ.