— Что-то изменилось? — насмешливо поинтересовался Александр.

— В том-то и дело, что нет. Ты остался таким, каким был. Изменилась я. И мне безумно нравятся эти изменения. Я стала увереннее в себе, рассудительнее, мобильнее… Разве это плохо?

— Отлично, — сказал Александр, роясь в бумагах. — И конечно же, все это из-за благотворного влияния твоего Влада.

— А разве нет? — жестко спросила Ксения.

— Я уже сказал: я ничего не имею против!

— Нет, ты имеешь! — Ксения не могла допустить, чтобы разговор закончился на полуслове. — Ты не хочешь этого признать, но я же вижу, как ты кипишь. Приди в себя, Саша! Это ревность.

— Ревность? — Глаза Александра самопроизвольно округлились.

— Да, ревность — обыкновенного мужчины, которым, извини, являешься ты, к возможностям такого мужчины, как Влад. Потому что Влад может изменить жизнь женщины, а тебе это не под силу!

В кабинете зависла тишина. Вначале неловкая — Ксения все-таки испугалась того, что сказала, Александр же не знал, как воспринять и, главное, как реагировать на то, что услышал. Через минуту обстановка кардинально переменилась. Ксения еще больше укрепилась в своей правоте, о чем свидетельствовала ее изменившаяся поза — теперь она сидела очень прямо, забросив ногу на ногу и независимо сложив руки на груди.

Александр окинул ее фигуру каким-то болезненно-презрительным взглядом, потом, решив что-то для себя, быстро поднялся и ринулся к стеллажу, на котором хранились стопки прошлых выпусков газеты. Ему не нужно было долго искать — он схватил номер, который лежал сверху, и, подскочив к Ксении, припечатал его к столу перед ней.

— Вот твои изменения!

В газете была статья Ксении, которой, нужно сказать, она очень гордилась. Ей казалось, что она сумела в ней ухватить новый тон — легкий, иронический, даже слегка насмешливый. Ажурная вязь, которую она выплела вокруг темы, виделась ей почти совершенством.

Она взяла в руки газету и еще раз просмотрела статью.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Это туфта, поняла? — зло сказал он. — Это… — Он перехватил газету и потряс перед ее носом. — Это противно читать!

— А вот это спорный вопрос, — чувствуя, что он задел ее за живое, проговорила Ксения. — Я, например, с тобой не согласна.

— Тысячу раз! Ты можешь быть со мной не согласна тысячу раз, но ты опустилась! В этой статье тебя вообще не узнать!

— Ты всегда был невысокого мнения о моих материалах, — еще попробовала защититься она.

— Это не твой материал! Это вообще ничей материал! Словесный понос по поводу!..

— Ну знаешь ли… — Ксения задохнулась. — Я… Ты… Нам больше не о чем разговаривать!

Она схватила новую изящную сумочку из крокодиловой кожи с тусклыми, под старину, замками и бросилась к выходу. Благо рабочий день был уже на исходе, Ксения дотянулась рукой и, вероятно, в сотый раз включила ночник. На прикроватной тумбочке лежала упаковка анальгина, и рука дернулась за очередной таблеткой. Ксения приняла уже две, но голова по-прежнему раскалывалась. Если бы удалось уснуть, то, может быть, организм смог бы справиться с этой проблемой, но она крутилась в постели вот уже четыре часа. Снотворным Ксения не пользовалась — она всегда засыпала, стоило только приклонить голову к подушке. Но сейчас она пожалела — надо было запастись на такой вот «всякий случай». Или хотя бы успокоительным.

Она на самом деле не могла успокоиться. Никто на ее месте не сумел бы этого, ощутив предательство во всей его полноте. Ксения все-таки выщелкнула из блестящей упаковки таблетку и запила ее «Боржоми».

Хуже всего, что она даже не предполагала, что Александр, которого она знала уже столько лет, и знала, как надеялась, хорошо, способен на такое. Неожиданная подлость больнее вдвойне. Хотя, наверное, всякая подлость неожиданна, особенно когда получаешь ее в обмен на добро.

Ксения выключила ночник и, натянув одеяло на плечи, которые вдруг стали такими беззащитными, снова попыталась уснуть. Но мысли разрывали ее мозг, и все они были мрачными, недобрыми и болезненными. Стоит ли в таком случае удивляться, что головная боль не проходит?

Конечно, она виновата сама. Потому как сама же множество раз пользовалась мудрыми мыслями великих: «Добро всегда наказуемо», «Руку дающего кусают»….

Она могла поверить, что кто-то где-то как-то может поступить с ней подобным случаем, но это обязательно будет посторонний человек. Но Александр? После всего, что она для него сделала? После того как она переживала за него, как за самое себя, и принимала его проблемы так же близко к сердцу, как и свои? Ксения достала из-под подушки носовой платок и вытерла нос.

«Он дурак, — сказала она себе. — На что он теперь может рассчитывать? На что он вообще может рассчитывать с таким характером?» Внезапно ей вспомнился анекдот: в какой-то местности вдруг случилось большое наводнение. Животные, не умеющие плавать, естественно, гибнут. Какой-то скорпион упрашивает лягушку: «Пожалуйста, будь добра, перевези меня на своей спине, иначе я утону». «Но ты меня укусишь», — возражает лягушка. «Не укушу, — клянется тот. — Как я могу укусить свою спасительницу? К тому же если я укушу тебя, то погибну и сам». Лягушка согласилась. Вот проплыли они половину реки, вот уже приближаются к спасительному берегу. И вдруг скорпион все-таки кусает лягушку! «Что же ты? — отчаянно кричит обманутая. — Ты ведь обещал!» Бульк! — и утонула. «Ничего не могу с собой поделать — характер!» — сказал скорпион и отправился вслед за ней на дно.

Конечно, он все рассчитал. И думает, что сейчас вполне может обойтись без Ксении. Больше того, ему это даже выгодно, потому что она не будет путаться у него под ногами. Он сам отберет нужные ему письма! Он будет говорить женщинам что хочет и делать, что он считает нужным! И главное, ему ни перед кем не нужно будет отчитываться! Она ему не просто не нужна, она ему мешает! О, как тонко он все рассчитал! Она может простить ему все, но касаться грязными руками ее работы! Этого простить нельзя, а ему и не нужно, чтобы его прощали!

Пораженная этой мыслью, Ксения села на кровати. В висках застучало еще сильнее, но она уже не обращала на боль никакого внимания. Посидев таким образом несколько минут, она внезапно успокоилась. И даже почувствовала удовлетворение. Место обиды заняла непреодолимая жажда мести. В конце концов, из-за чего она так расстроилась? Стоит ли этот жалкий человечишко с его далеко идущими расчетами тех мучений, которые она испытывает из-за головной боли? Ксения подумала и категорически ответила себе: не стоит. Она думает, что наказана им? Нет, это он будет наказан, и даже не Ксенией, потому что она до этого не опустится. Он будет наказан собой! Он решил избавиться от ее вмешательства в его личную жизнь — он от него избавится. Он будет самостоятельно принимать решения и делать, что посчитает нужным, — и результат не заставит себя ждать. Результат будет плачевным! Ему не будет кого обвинить, потому что он все погубил собственными руками! И даже пожаловаться ему будет некому, потому что Ксения уже даже не посмотрит в его сторону. И отношения их, начиная с завтрашнего дня, станут сугубо официальными.

Нарисовав красочную картину расплаты, которая неминуемо обрушится на голову Александра, причем в самом скором времени, Ксения удовлетворенно вздохнула и откинулась на подушку. Головная боль стала ослабевать, и это было наилучшим доказательством того, что она мыслит правильно. Ксения закрыла глаза и решила уснуть во что бы то ни стало. Нужно выспаться, чтобы завтра хорошо выглядеть и не дать этому слабоумному негодяю повода для скрытой или явной радости. Поворочавшись еще несколько минут, Ксения решила воспользоваться древним методом борьбы с бессонницей и принялась «считать овечек». Но оказалось, что не все так просто. На третьей овце Ксения задумалась о форме морды этого животного. А так как вживую ей овец видеть не приходилось, то счет застопорился. Фотографии в журналах и книжках можно было не принимать во внимание: на них морды у овец были какими-то бесформенными — вполне вероятно, что Ксении довелось видеть только нестриженых овец. Помучившись еще немного, она решила считать слонов, но никак не могла припомнить: у обоих ли особей этих животных есть бивни, или только у самцов? В конце концов она решила считать одних самцов. Они уже пошли перед ней длинной нескончаемой вереницей — могучие, с серо-зеленой, сухой, как пергамент, кожей, с толстыми, как колонны, ногами и огромными ушами… Проходя мимо пытавшейся уснуть Ксении, они величественно поднимали хоботы и трубили, трубили… Наверное, слоны трубили слишком громко, потому что Ксения вдруг остыла к этому стаду — без самок оно было скучным. Не вылезая из-под одеяла, она протянула руку и подняла трубку телефона.

— Тебе в самом деле кажется, что статья плохая? — спросила она, когда сонный голос Александра невнятно пробормотал что-то на том конце провода.

Он помолчал, вероятно, пытаясь спросонок сориентироваться, что происходит.

— Если ты так думаешь… — начала она.

— Я не способен думать в два часа ночи, — попытался «отмазаться» Александр, узнав «родной голосок»

Ксении.

— Но ты все-таки остался при своем мнении? Статья плохая?

— Ты что, умом тронулась? — невежливо поинтересовался он, вероятно, взглянув на часы. — Ты знаешь, сколько сейчас времени?

— Ты не ответил, — настойчиво и даже с какой-то угрозой в голосе сказала она.

Александр помолчал и, безусловно, решив, что чем быстрее это скажет, тем быстрее Ксения от него отвяжется, повторил определение, которым воспользовался днем:

— Туфта.

— Почему? — отчаянно спросила Ксения. — Почему туфта?

— Тебе лучше знать, — после минутного молчания сказал он.

— Но я не знаю! Мне кажется, что все нормально! Даже больше — что эта статья лучше, чем все, которые я когда-то писала! Саша, что происходит?

Она вдруг почувствовала, что совершенно не злится на него. И что вопросы ее искренни. И что Александр также будет совершенно искренен, потому что ссора, которая произошла днем, нисколько не повлияла на их отношения.

— Я могу только догадываться, — осторожно сказал Александр.

— Я тебя слушаю.

— Но учти, это только мое мнение, — предупредил он ее. — Ты можешь вообще не принимать его во внимание.

— Давай без расшаркиваний, — попросила Ксения. — Комплиментов мне наговорят другие. Кстати, они это уже сделали. От кого еще я услышу голую правду?

Она почувствовала, что тоже говорит «голую правду» — Александр, пожалуй, был единственный, кто безжалостно «шерстил» ее по поводу работы. Она признавала, что иногда, может быть, слишком безжалостно, но свои результаты это неизменно приносило. Ксения не позволяла себе расслабляться и корпела над материалами до тех пор, пока он не признавал, что это «не фонтан, конечно, но пойдет». Это был его высший комплимент, и она ценила его больше, чем все эти «великолепно», «очень талантливо» и даже «гениально», на которые были так щедры сотрудники и знакомые, которые, конечно же, читали Карнеги и других психологов и хотели таким образом завоевать расположение еще одного человека, в данном случае — Ксении. Хотя зачем им это было нужно? Просто чтобы не иметь в окружении врагов?

Он разбил ее наголову. Освистал. Забросал комьями грязи, гнилыми помидорами, тухлыми яйцами… Это «избиение» длилось около получаса. Ей вообще казалось, что она этого не переживет. Но когда положила трубку и вытянулась в кровати, чтобы еще раз «прокрутить» услышанное, вдруг совершенно неожиданно и абсолютно спокойно уснула…

— Ты сумасшедшая, — поставил диагноз Александр. — Какой венец? О каком венце ты говоришь?

Сегодняшнюю ночь он не спал. Необходимо было закончить важный материал, а поскольку в статье было много цифр и фактов, то он до утра просидел за сверкой и уточнениями. Материал нужно было сдавать только завтра, но сегодняшний вечер, как и все предыдущие этих двух недель, были заняты Анастасией. Сегодня они («Наконец-то! — радостно сказала она. — Я так давно никуда не выходила!») собирались в театр. Так что время можно было урвать только от сна. Александр вдруг осознал, что сейчас пожалел о том, что «не один».

Это повергло его в легкий шок. То, к чему он так рьяно стремился, оказалось для него «слишком». Он попробовал стряхнуть с себя наваждение, и это ему почти удалось, но ощущение того, что прозвучал «первый звоночек», не исчезло. Правда, ощущение было туманно и расплывчато, поэтому его вполне можно было оправдать усталостью. Александр не нашел ничего лучшего, как разозлиться на Ксению:

— Если ты будешь доставать меня своими брачными венцами…

— Наоборот, — взволнованно сказала Ксения. — Не брачный венец, а венец безбрачия.

Если бы Александр не был сейчас на работе, если бы он не находился в солидной редакции, если бы не сидел в приличном отделе, то скорее всего он взревел бы от ярости.

На подавление вспышки ушло огромное количество энергии. Успокоившись, он сказал тихо и обреченно:

— Ладно, выкладывай.

— Венец безбрачия — это проклятие, которое накладывается на человека. Получается изъян в ауре. Смысл всего этого в том, что человек никак не может найти себе пару и всю жизнь остается одиноким.

Александр вздохнул и посмотрел на часы. Потом открыл ящик стола, выудил из него галстук и, стараясь, чтобы узел не развязался, попытался осторожно продеть в него голову. Завязывание галстуков всегда было для него тайной за семью печатями, и если бы один конец этой скользкой змеи выскользнул из петли… Нет, Анастасия, конечно, ничего не сказала бы. Наверное…

Через сорок минут Анастасия должна была ждать его на условленном месте возле фонтана. Если учесть, что двадцать минут он должен потратить на дорогу, то времени оставалось не так много. Он нетерпеливо дернул галстуком, пытаясь «посадить» на предназначенное ему место, но уши служили серьезной преградой.

— Не смейся, — сказала Ксения, хотя Александр и не пробовал улыбнуться — ему было не до того. — Это очень серьезные вещи, сейчас даже наука не отрицает.

Александр попытался увеличить объем петли. Это было его роковой ошибкой. Узкий конец галстука выскочил из узла и повис, как… Александр проговорил это слово про себя, чтобы не смутить Ксению, которая, в сущности, не была виновата в том, что у него такая умная, большая голова.

— Ты умеешь завязывать галстуки? — на всякий случай все-таки спросил он.

— Откуда?

Александр вздохнул и сунул измучившую его деталь туалета обратно в ящик.

— И где же ты могла «подхватить» этот венец? — спросил он, показывая, что, несмотря на манипуляции с галстуком, слушал ее внимательно.

— Как я могу это знать? — Ксения широко и даже чуть испуганно раскрыла глаза. — Может быть, в детстве? — предположила она. — Или передалось по наследству?

— По наследству от кого? — терпеливо уточнил Александр. — От твоих родителей? Почему-то мне кажется, что если уж ты имела счастье родиться, то все-таки они были семейными людьми.

Ксения наморщила лоб.

— Кажется, у меня была незамужняя тетка. Прослеживать Ксенину родословную не было времени. До встречи с Анастасией оставалось около получаса…

— И если хочешь знать, — взгляд Ксении стал сосредоточенно-тревожный, — мне кажется, что у тебя тоже такой венец.

Александр пожал плечами. Ему не хотелось сейчас спорить. Он знал, что если уж Ксения «заражалась» какой-то, даже самой невероятной, идеей, то требовалось немало времени, чтобы «вылечить» ее. Обыкновенное упрямство творческого человека и желание все попробовать на собственный зуб.

— Ты говоришь какие-то дикие вещи, — на всякий случай сказал он. Просто «забросил камешек в огород» — возможно, это породит сомнения и заставит Ксению подумать трезво.

— Мы плохо понимаем этот мир. — Она не собиралась сдаваться. — Возможно, мы на самом деле дикари, потому что не верим.

— Я тебе верю.

Лучше всего было все-таки согласиться, чтобы не портить себе последние нервы. Времени у Александра осталось, только чтобы добраться до фонтана.

— Нет, ты мне не веришь! — глядя прямо ему в глаза, повысила голос Ксения. — Я вижу, что ты мне не веришь! Ты слишком… материалистичен, чтобы поверить!

— А тебе нужно, чтобы я обязательно поверил в эту чепуху?

— Если ты не поверишь, — сказала Ксения уже трагическим тоном, — тогда все напрасно. Понимаешь, все!

— Что ВСЕ?!

— Все эти наши объявления, встречи…

Александр посмотрел на нее ошарашенно. Дело было не в том, что она несла какую-то чушь. Ему вдруг невыносимо захотелось, чтобы это на самом деле было так. Если все действительно напрасно, тогда нет никакого смысла спешить к этому дурацкому фонтану, где уже — сто процентов из ста! — ждет его Анастасия. Он почувствовал облегчение.

— Это только наши желания изменить то, что на самом деле изменить нельзя! — подвела итог Ксения и посмотрела на него, болезненно прищурившись.

— Ну нельзя, так нельзя, — вдруг благодушно сказал Александр. И рассудительно ввернул мудрую мысль: — Выше головы не прыгнешь.

У него настолько резко улучшилось настроение, что это не могло не вызвать подозрения.

— Я имею в виду — нельзя изменить обычными способами, — подумав, сказала Ксения. И ответила на его немой вопрос: — Значит, нужно искать не обычный. Ты ведь согласен, что это нельзя оставить просто так? «Пробоина» в ауре — очень серьезная вещь. Через нее «вытекает» удача, я где-то это читала. Вот истинная причина твоего невезения.

Он посмотрел на нее внимательно. Ксения почему-то упорно «вычеркивала» из его жизни Анастасию. Ему захотелось проверить свои подозрения.

— А что же Анастасия? — спросил он, стараясь не упустить ни малейшего изменения в выражении ее лица. — Ты не думаешь, что у меня уже все о'кей?

— Это несерьезно! — Ксения беспечно махнула рукой, правда, ему почему-то показалось, что беспечность эта наигранна.

Он не стал выпытывать, почему она считает его отношения с Анастасией несерьезными. Ему это было даже неинтересно. Интереснее было другое: что последует за предложением Ксении снять «венцы безбрачия», которые, по ее мнению, красовались на их головах?

— Послушай, тебе обязательно нужно меня спасти? — чуть насмешливо спросил он.

— Но ты же не думаешь, что я буду спасаться одна?

— Опять шантаж? — Он пристально посмотрел на нее.

— Вот ты всегда подозреваешь меня в какой-то подлости!

Ксения обиделась, и Александр подумал, что меньше всего сейчас ему хочется портить с ней отношения. В конце концов, ничего плохого она ему не желает.

— Благими пожеланиями вымощена дорога в ад, — все-таки, не удержавшись, по инерции сказал он, но тут же подумал, что в данном случае это преувеличение. — И где же мы его найдем, этот выход? — примирительно спросил он.

— Нужно искать, — туманно ответила Ксения. Александр поднялся, чтобы включить кипятильник — жутко захотелось кофе. На часы он старался не смотреть, — Это колдунья в четвертом поколении, — сказала Ксения, подсунув ему на клавиатуру бумажку с адресом. Александру было абсолютно все равно, которое по счету поколение, играя на человеческой доверчивости, выдуривает у людей деньги, но, чтобы не расстраивать Ксению, он принял заинтересованный вид и довольно натурально восхитился:

— Что ты говоришь! Как ты ее нашла?

— Мне дали ее адрес одни люди, — проинформировала она. — Они пользуются ее услугами постоянно.

— Что за люди? — поинтересовался Александр.

— Это не относится к делу.

С того времени, как в Ксению вселилась идея борьбы за счастье с помощью магической чепухи, она стала очень таинственной. Александр понимал, что каждый выбирает игры по своему вкусу, но ему не хотелось разрушать ее игру. В конце концов, это было еще не самое страшное, что она могла придумать.

— Можно единственный вопрос? — осторожно спросил он. — Сколько будет стоить наше осчастливливание?

— Ну, дорогой мой… — Ксения развела руками. — На этом не экономят.

— Но я должен представлять хоть примерно.

— Думаю, все зависит от того, какой тяжести на нас проклятие.

— Понятно, — сказал Александр. — А я уже хотел было покупать машину.

— К тому же Мириам — ясновидящая, — помолчав, добавила Ксения. — Я думаю, это очень кстати.

— Очень, — подтвердил Александр. — Я спрошу у нее, на какую лошадь ставить.

— Не вздумай задавать ей такие дурацкие вопросы!

— Почему нет? — очень серьезно спросил Александр. — Никогда не играл на скачках, но надо же использовать возможность.

Ксения посмотрела на него как на душевнобольного.

К Мириам решено было отправиться сразу же после работы. Александру это было на руку — он не хотел быть вечером дома.

— Ну и как вчера пережила твою неявку Анастасия? — Ксения будто прочитала его мысли.

Александр пожал плечами.

— Она тебе звонила? — Все-таки женское любопытство — сильнейшая в мире вещь.

Он вздохнул. Объяснять Ксении, что Анастасия не просто звонила, а висела на телефоне полтора часа, выясняя, что произошло и чем она ему не угодила, не хотелось. Не потому, что ему нужно было что-то скрыть. Просто после этого затяжного, измучившего его разговора он уяснил, что Ксения была права: с этой «легкой и покладистой» Анастасией ему пришлось бы слишком тяжело.

— Надеюсь, ты хоть не отключил телефон? — подозрительно спросила Ксения.

— Нужно было. — Он вздохнул и услышал в ответ точно такой же вздох.

Дальше можно было ничего не объяснять.

— Мириам. — В голосе Ксении Александр услышал подхалимские, даже подобострастные, нотки. Это было абсолютно чуждо ее натуре, и он поразился: до чего может довести человека желание стать хоть немного счастливее! — Мириам, мы много слышали о вас.

Мириам улыбнулась. «Понятно, что если уж мы здесь, то знакомые расстарались на рекламу, — подумал Александр. — Те люди, о которых говорила Ксения, вполне могли иметь с каждого клиента, которого прислали этой черноокой диве».

Они сидели на широченном диване, застеленном белым мохнатым пледом, а Мириам ходила по комнате, занимаясь одной ей ведомыми приготовлениями. Она проносила мимо них какие-то вещи — небольшое настольное зеркало в. металлической рамке, ножи, подсвечник со свечами, вязальные спицы, пучок сухой травы, шкатулку, карты… Все это складывалось на круглый стол, стоящий посредине комнаты. Темно-зеленая плюшевая скатерть длинными кистями доставала до пола. «Все по науке, — определил Александр. — Действо уже началось — обстановка нагнетается. А она далеко не глупа». На него эти штуки не действовали, но Ксения была напряжена и собрана — он чувствовал тугую тревожную волну, которая шла от нее. Александру стало жарко от энергии, которая клокотала рядом. Но может быть, виной всему был толстый мохнатый плед.

Мириам села за стол и стала раскладывать «волшебные вещи» в определенном порядке. Чувствовалось, что у каждого предмета здесь свое место. Наконец она сделала последний штрих — зажгла свечи. Потом обратила внимание на гостей и сделала приглашающий жест. Ксения послушно поднялась, Александр последовал за ней.

— Мы хотели бы… — начала Ксения, соображая, как получше изложить проблему, которую предстояло развязать Мириам.

— Вы пришли за помощью — вы ее получите, — доброжелательно сказала та. — Никто не будет знать, с чем вы пришли и с чем отсюда вышли. Я вас слушаю.

— Обыкновенная житейская проблема, — сказала Ксения. — Слава Богу, мы не больны, но…

— Вы хотите иметь ребенка? — серьезно поинтересовалась Мириам. — Ко мне приходит много бездетных пар. Этому можно помочь.

Александру стало интересно, как прореагирует на это заявление Ксения.

— Ребенка? — тупо переспросила она, корябая ногтем едва заметную плешинку на зеленом плюше. — Нет, что вы, мы не хотим ребенка. — До нее наконец дошло, и она стала истово отрекаться от Александра: — Вы не то подумали, мы не муж и жена.

Александр не стал бы этого делать. Если кто-то претендует на звание ясновидца, то он обязан хоть чем-то подтвердить свои претензии. Он посмотрел на Мириам — выражение ее лица не изменилось, хотя только что она совершила серьезный промах. Впрочем, Ксения никакого промаха не заметила.

— Нам удобнее, если вы… проконсультируете нас вместе, — стала путано объяснять она. — У нас одна и та же проблема, вот мы и решили… если вы сможете нам помочь…

Мириам смотрела на нее неотрывно, но рот раскрывать уже опасалась.

— Венец безбрачия, — закончила Ксения.

— Кто вам поставил такой диагноз? — ревниво спросила колдунья. — Вы уже обращались к специалистам? К кому?

— Вы первый специалист, к которому мы решили обратиться. Надеемся, что помощь остальных не понадобится.

— Хорошо, — сказала Мириам. — Давайте смотреть. Кто первый?

— Она, — быстро сказал Александр, указывая на Ксению.

Мириам открыла шкатулку и высыпала из нее с десяток гладких речных камешков. Потом собрала камешки в горсть и бросила их на стол. Ксения с Александром завороженно следили за ее движениями. Мириам стала брать со стола камешки и быстро менять их местами. Это продолжалось долго. Очень долго. Александр стал скучать и от нечего делать принялся разглядывать «рабочий кабинет» колдуньи.

— А, вот! — произнесла Мириам.

Ксения и Александр встрепенулись, но колдунья опять надолго замолчала.

Она возила свои камешки туда-сюда, и казалось, этому не будет конца.

Наконец она собрала из камешков какой-то более-менее законченный узор, в котором при желании можно было углядеть какую-то гармонию. Но можно было назвать все это обыкновенной «кучкой».

— А теперь смотрите. — Колдунья призывно махнула ладонью, и две головы — Ксенина и Александра — чуть не столкнулись над столом.

Колдунья посмотрела на Александра строго, по-видимому, осуждая его излишнее любопытство. Он выпрямился и принял независимую позу.

— Я проследила всю вашу жизнь, — сообщила Мириам Ксении. — С самого рождения. Вот видите? — Она ткнула в камни тонким смуглым пальцем.

Ксения ничего не видела, но вид у нее был самый серьезный. Александр удержался, чтобы не хмыкнуть.

— До двенадцати лет все идет нормально, — сказала Мириам. — Нет, даже до четырнадцати… А в четырнадцать вас… начинают интересовать мальчики. Припоминаете?

— Да, кажется, в четырнадцать… — промямлила Ксения. — Если и позже, то ненамного…

— Я сказала, что это было начало, — сразу же поправилась Мириам. — Но все еще не так серьезно… Вы даже не понимаете, что тянет вас к мальчикам. Проходит, проходит… — зашептала она, быстро меняя камешки местами. — А вот и ваша первая любовь! Это действительно случилось позже…

Мириам выбрала камень покрупнее и показала Ксении.

— Вам понравился юноша… Он был старше вас?

— Немного, — сказала Ксения, забыв, что пришла сюда спрашивать, а не отвечать. — Я училась в восьмом, а он в десятом.

— Первая любовь редко бывает счастливой? — полувопросительно сказала Мириам.

— Я его любила, а он меня нет, — разочарованно призналась Ксения.

— Он узнал про вашу любовь?

Александр поразился мастерству колдуньи. Каждую фразу, выходящую из ее уст, можно было принять и как утверждение — (!), и как вопрос — (?). Так что ошибиться она просто не могла.

— Подружка подговорила меня написать ему любовную записку, — сказала Ксения. — Я положила эту записку в его куртку в раздевалке.

— Он не посмеялся над вами…(?) — (!)

— Конечно, нет. Я даже не знаю, читал ли он ее вообще. То есть ничего не изменилось. Он как не замечал меня раньше, так не замечал и потом.

— И вы мучились…(?) — (!)

— Конечно, все это было глупо, но… Мне казалось, что я его очень люблю. Смешно, правда? А потом он закончил школу, уехал, и больше я его не видела. И моя любовь прошла.

— Любовь прошла, — эхом откликнулась Мириам, не глядя на Ксению — она была занята своими камешками. — Но последствия этой любви для вас очень и очень, тяжелые.

— Какие могут быть последствия? — Ксения расширила глаза. — Обычная детская любовь.

— Все не так просто, — возразила Мириам. — Этот мальчик уехал и забрал у вас судьбу.

— В смысле? — Ксения подняла голову от камешков и уставилась на колдунью.

— Вы не получили ответ на свою записку, — объяснила та. — Хотя и очень ждали. Видите этот синий камешек? Он символизирует ваше мучительное ожидание. Если бы он ответил вам хоть как-то, пусть даже посмеялся над вашим чувством… Вы бы пострадали, пострадали и забыли. Вы пережили бы эту любовь. А так…

— А так что? — непонимающе спросила Ксения.

— А так вы до сих пор ждете ответа на свое признание.

— Нет, — отказалась вдруг Ксения. — Ничего я не жду. Мы были детьми. При чем здесь то, что я… что у меня не ладится личная жизнь?

— Она устроится, как только вы получите ответ, — пообещала Мириам.

— Но я не могу его получить! — отчаянно возразила Ксения. — Это было очень давно. Как я могу его получить?

— Ждите, — сказала Мириам.

И, смешав камешки, ссыпала их в шкатулку.

— Подождите, — прижав руки к груди, попросила Ксения. — Я ничего не поняла. А «венец»? Вы будете снимать «венец»?

— Венец исчезнет, как только вы получите ответ, — сказала Мириам и, отвернувшись от Ксении, перевела взгляд своих голубых глаз на Александра.

— Я передумал, — торопливо отказался он.

— То есть? — удивилась колдунья. — Вы не хотите, чтобы я поработала с вашей проблемой?

— Он хочет, — стараясь скрыть разочарование, мужественно сказала Ксения. — Все нормально, работайте.

Александр предупредительно поднял ладонь:

— В другой раз.

— Что-то случилось? — В голосе Мириам послышались подозрительные нотки. — Вам не понравился мой метод?

— Методы могут быть самые разные, я понимаю, — сказал Александр. — Просто у меня разболелась голова.

— Я сниму вам головную боль, — пообещала Мириам.

— Извините.

Он поднялся и потянул Ксению за рукав. Когда они шли по дорожке к калитке, Мириам смотрела им из окна вслед — он чувствовал ее взгляд.

Он знал, что ему необходимо вырваться из-под контроля. Он не обвинял Ксению — она искренне желает ему добра. Но добра в своем понимании. Конечно, неудачи случались у него и раньше, но это были ЕГО неудачи. Он точно знал, что это — его невезение. С вмешательством Ксении судить о чем-либо было вообще сложно.