Любовь по объявлению

— о, я много чего знаю!.. — Александр загадочно хмыкнул в трубку.

— В объявлении написано, что вы журналист.

— Это не основное, чем я занимаюсь.

Не нужно было ему смотреть на Ксению. Она уже не делала сумасшедшие глаза. Она смотрела на него, как смотрит врач-психиатр на безнадежного пациента. Александр подумал, что, вероятно, бывают врачи и подобрее.

— А чем же, интересно, вы занимаетесь? — Этот вопрос неминуемо должен был последовать за признанием Александра.

— Есть такая наука — андроритика, — сказал он первое, что пришло в голову, надеясь, что бухгалтер не может знать, существует ли такая наука на самом деле.

— Интересно, — откликнулась Анастасия. — И что она изучает?

— Как бы это попонятней… — замялся Александр. — В общем, определенные процессы, которые происходят вокруг человека.

Он похвалил себя, так как размытое «определенные процессы» звучало более-менее правдоподобно.

— Это невидимые процессы, — уточнил он. — Человек даже может не догадываться, что они происходят, но на самом деле… Пространство — это такая штука… — Он опять помолчал, пытаясь выловить в своей памяти что-нибудь умное по поводу пространства. — Его вообще не существует…

— Вы занимаетесь эзотерией? — оказывается, Анастасия знала не только бухгалтерский счет.

— Не совсем, — сказал он. — Нет, нет, это совершенно другое. Андроритика — наука очень серьезная. Ею занимаются лучшие умы…

На Ксению он взглянуть не рискнул, иначе она сразу же дала бы ему понять, как относится к одному из «лучших умов» нашего времени.

— Я могу вам кое-что показать, — продолжил он. — Где вы сейчас находитесь?

— У себя комнате, — сказала Анастасия.

— Куда выходят окна?

— Во двор.

Александр возликовал. Окна его квартиры также выходили во двор.

— Возьмите телефон и подойдите к окну. Готово?

— Готово, — отчиталась Анастасия.

Александр поднялся и, потянув провод, переместился к окну. Ксения не стала его преследовать — осталась сидеть на диване каменным изваянием.

— Сейчас я буду описывать вам, что происходит в вашем дворе. Если ошибусь хоть в чем-то, сразу меня останавливайте. Хорошо?

— Хорошо.

Александр помолчал, чтобы накалить обстановку.

— Два дома стоят под прямым углом друг к другу… Так?

— Так, — согласилась Анастасия.

— В центре между домами — детская площадка. В песочнице играют несколько детей… Их мамы сидят рядом на скамейке и разговаривают. Есть?

— Есть. Такие песочницы, вероятно, есть во всех дворах.

— Хорошо, — напрягся Александр. — Во дворе есть также стоянка для машин. Первый от въезда ряд… Следите, я буду перечислять машины по цвету… Красная, зеленая, еще красная, белая… Дежурный стоит возле своей будки…

— А теперь, если вы выйдете из своего укрытия и помашете мне мобильником, я буду рада, — неожиданно сказала Анастасия.

— Я разговариваю не по мобильнику, — растерялся Александр.

— Выходите. Я видела этот фокус в кино.

Ксения хотя и не могла слышать разговор, но каким-то шестым чувством ощутила, что план охмурения, затеянный Александром, провалился. Она оживилась, села на диване поудобнее, забросила ногу на ногу и, сложив руки на груди, насмешливо уставилась на него.

— Только не нужно было сразу же приезжать, — сказала Анастасия. — Я не совсем готова вас принять.

Она помолчала. Пока Александр пытался придумать, как выйти из ситуации, Анастасия спросила:

— Это вы?

— Который? — Александр выглянул в окно.

— В зеленой футболке?

Двор пересекал толстяк в зеленой футболке и широченных клетчатых шортах. Сверху хорошо была видна его внушительная лысина. Ксения, которая, не удержавшись, подошла к окну, прыснула. Теперь уже Александр посмотрел на нее страшными глазами.

— Это не я, — быстро отказался он в трубку.

— Слава Богу. Ну так что же вы? Я вас не вижу.

— Иду, — обреченно сказал Александр. — Вы можете подождать пару минут?

Как только Александр встал по стойке «смирно» посредине двора, как-то жалко опустив руки и подняв голову (вероятно, чтобы его лучше было видно), Ксения заметила, что он забыл переодеть тапочки. Конечно, домашнюю футболку тоже не мешало сменить, как и побриться, но за пару минут всего этого было не успеть. «Пускай принимает таким, какой есть, — почему-то злорадно подумала она, имея в виду Анастасию. И ехидно добавила фразу из полузабытого фильма: — „Полюбите нас черненькими, беленькими нас всякий полюбит“».

Она прилипла к окну и стала ждать развития событий. Анастасия не появлялась. Через несколько минут Ксению это стало злить. Конечно, Александр сейчас был не в самом лучшем виде. Но неужели эта бухгалтерша настолько примитивно мыслит, что не может даже просто предположить, что в жизни бывает всякое? И что встречать по одежке нужно не всегда? И что одетый с иголочки может оказаться хамом и подлецом, а явившийся в застиранной футболке — отличным человеком, просто идеальным для семейной жизни?

Она попыталась успокоиться и встать на место Анастасии. Что бы делала она сама, если бы пред ее очи предстал такой вот экземпляр? Ксения придирчиво осмотрела фигуру, маячившую посредине двора. Какого черта он не переобулся?! Ксения еще немного помаялась и перестала пытаться увидеть Александра чужими глазами. Все равно у нее это не получится: они знают друг друга так долго, что видят уже изнутри. И никакие футболки, никакие тапочки…

Она отбросила занавеску подальше. В конце концов, когда-то это должно закончиться! Сколько прошло времени: пятнадцать, двадцать минут? Неужели ему не ясно, что она не выйдет? Злость Ксении внезапно повернулась в сторону этого раба, который стоял, как на торгах в Новом Свете, ожидая, пока его «купят». Нужно же иметь хоть каплю самолюбия!

Унижаться? Перед кем? Перед этой дурочкой, которая настолько заелась, что не может разглядеть за застиранной футболкой и тапочками ЧЕЛОВЕКА? «Ах да, — пришло Ксении в голову, — она же вдова! Она всю жизнь прожила с мужем, и, вероятно, благополучно прожила, если уж не развелась. Она даже не знает, что такое настоящее одиночество! Когда внешний вид уже имеет настолько мало значения, что просто не обращаешь на него внимания! Женщины выходят замуж за плюгавеньких мужичишков, косых, кривых, хромых, лысых… „Слава Богу, — сказала Анастасия. — Слава Богу, что вы не тот лысый!“ А если бы у Александра на самом деле была лысина? Значит, она бы его не „купила“?»

Это было последней каплей. Ну и отлично! Зачем Александру нужна эта выдра? Жаль только, что Анастасия не будет знать, что это не он, а она, она не подошла ему!

Ксения привстала на цыпочки и стала рвать фрамугу на себя — нужно было крикнуть этому идиоту, чтобы перестал изображать из себя столб!

И тут она увидела, что двор медленно пересекает Анастасия…

— …и это была не простая случайность! Это было предчувствие! — так Александр закончил свою пафосную речь.

— То, что ты пришел к ней в тапочках? — кисло спросила Ксения.

— Да! — кажется, он не замечал ее тона. И даже того, что едут они в переполненном автобусе и любопытный народ уже прислушивается к их разговору. У Ксении сложилось устойчивое впечатление, что в последние дни он вообще не был способен что-то воспринимать. Кроме, естественно, Анастасии.

— Понимаешь, мне было нужно именно это. Простая, обыкновенная жизнь, теплая и спокойная.

— Смотри, покроешься мохом, — не удержавшись, съязвила Ксения.

Он посмотрел на нее как на ненормальную.

— Кто покроется мохом, я? Ты что, в первый раз меня видишь?

— Слава Богу, не в первый, — терпеливо сказала Ксения.

Она была уверена, что та простая, обыкновенная, теплая и спокойная жизнь, которой сейчас так восторгался Александр, очень скоро навязнет ему в зубах, как конфета-тянучка. Хорошо, если дело зайдет не слишком далеко, но как часто невинную ириску приходится выковыривать вместе с частью зуба! Ксении отчаянно не хотелось брать на себя функции стоматолога, хотя она хорошо понимала, что в случае чего… Если не она, то кто же? С другой стороны, получалось, что коварную ириску сунула Александру она же.

Анастасия впилась в него всеми фибрами своей бухгалтерской, а потому — расчетливой души. Хорошо, к этому еще не успело подключиться тело, иначе Ксения уже ничем не смогла бы помочь этому растяпе, готовому бежать на край света за обещанной лаской и жалким кусочком тепла.

— И ты себе просто не представляешь, как я тебе благодарен! Анастасия тоже.

Анастасия тоже! Еще бы она не была благодарна! Большое спасибо, Анастасия!

— Ты понимаешь, что это для меня значит? — не умолкал Александр.

Кажется, у него было болезненное нервное возбуждение, с которым он никак не мог справиться.

— Это значит, что я закрою свой тыл! Ты говоришь, что я могу покрыться мохом, а я говорю, что именно это даст мне возможность идти вперед!

— Каким образом? — вяло поинтересовалась Ксения.

— Все просто. — Он снисходительно улыбнулся. — Творческим людям просто необходима спокойная, размеренная жизнь дома, чтобы сохранять силы для работы. И если спутник творческого человека… если он просто есть… то это значит, что не нужно тратить силы для его поиска!

Его можно даже не замечать, но он есть! Понимаешь, этот вопрос закрыт раз и навсегда, и ты на него уже не отвлекаешься!

— Оригинальная теория, — похвалила Ксения, думая, что если человека не замечаешь — можно ли сказать, что он есть?

— Ну и вот, — сказал Александр. — Следующая — твоя остановка.

— Ты сегодня у Анастасии? — задала Ксения вопрос, хотя ответ на него был ей известен.

— Да, конечно. Я могу дать тебе ее телефон, если вдруг тебе вечером нужно будет позвонить…

— Зачем бы мне понадобилось звонить тебе вечером? — удивилась Ксения.

— Но ты же иногда звонишь.

— Я звонила, когда ты был один.

— А какая разница? — кажется, он и в самом деле не понимал. — Вдруг что-то по работе…

— Если что-то понадобится, я спрошу тебя завтра.

— Все-таки запиши. Ну хорошо, я запишу сам… — Он стал рыться в сумке, выискивая блокнот и ручку.

— Не надо, — твердо сказала Ксения. — Ты думаешь, твоей Анастасии понравится, если тебе будет звонить женщина?

— Да нет, все в порядке. — Он посмотрел на нее обалдело. — Она ничего не скажет.

— Но подумает, — уверенно сказала Ксения. — Не говори «нет», ты этого знать не можешь. Я бы, например, подумала. Тем более что ты в щекотливом положении.

— В смысле? — поинтересовался он.

— Объявление, — сказала Ксения. — Тебе могут звонить разные женщины, с которыми ты познакомился по объявлению.

— Что за чушь? — не поверил он. — И как ты себе это представляешь — если бы это было так, я дал бы этим женщинам телефон Анастасии?

— А почему нет? Они вполне могут представиться сотрудницами.

Он все-таки сунул ей в карман записку с номером телефона. Выйдя на остановке, Ксения хотела выбросить бумажку, но потом подумала и спрятала в сумку.

Уже на лестничной площадке он почувствовал сладкий аппетитнейший запах, который отозвался приятными спазмами в желудке и острыми… в памяти. Так пахло его детство. Саша с матерью и отцом проживали в огромной коммуналке, и почти каждый день какая-нибудь из хозяек что-нибудь да выпекала. А поскольку ванилин в то время был самым доступным ароматизатором, то запах его витал в воздухе постоянно, и казалось, что вся квартира пропитана им. Потом, когда Сашиным родителям удалось получить отдельную квартиру, это случалось, конечно, реже, но все равно где-то в глубине души Александра этот сладкий запах ассоциировался с детством. Анастасия часто баловала Александра выпечкой и по какому-то совпадению предпочитала ванилин всем другим добавкам, которых сейчас в магазинах было великое множество.

— Все по науке, — насмешливо сказала Ксения, когда он доверчиво поделился с ней своим счастьем. — Ванилин — символ домашнего уюта. В некоторых странах даже продаются специальные «ванильные» ароматизаторы воздуха. Знаешь, кто их покупает чаще всего? Те, кто хочет продать дом или квартиру! Покупателям обычно нравятся такие дома, хотя они сами часто не могут понять почему. Воздействие с помощью запахов, ты должен это знать! Хотя, наверное, достаточно того, что это знает Анастасия.

— Ну почему ты во всем подозреваешь какой-то подвох? — Александру не понравилось, что Ксения попыталась разрушить ореол «истинной женщины», который уже почти сформировался в его сознании вокруг Анастасии. — Разве не может быть такого, что она просто любит печь?

— Но не до такой же степени! — возразила Ксения.

— Ну, хорошо, тогда, может быть, она просто хочет доставить мне удовольствие? Знаешь, мужчины вопреки тем байкам, которые сами же распространяют, ужасные сладкоежки.

— Посмотри на себя, сладкоежка! За последние две недели ты раздобрел на несколько килограммов.

— Ты, как всегда, преувеличиваешь, — неуверенно сказал Александр. — А что, мне не идет?

— Идет, не идет… — вздохнула она. — В этом ли суть? Она тебя просто прикармливает!

— Ну и что в этом плохого? — опять не согласился он.

— Ничего. Кстати, ты не видел фотографию ее покойного мужа? Советую посмотреть. Если он был толстяком, то она действительно такая отличная хозяйка, какой хочет себя показать. Если же нет — грош цена всем ее пряникам.

Он чувствовал, что в словах Ксении есть своя правда, но то, что Анастасия пытается его прикормить, не казалось ему преступлением. Ксении этот метод казался почему-то нечестным, но самого Александра даже радовал. Конечно, дело было совсем не в булочках и печенье. Анастасия делала это, чтобы понравиться ему, чтобы показать, на что она способна как хозяйка. Даже если потом, когда они станут жить вместе, она вообще не подойдет к духовке, какое это может иметь значение? В магазинах и кулинарии всегда можно купить отличную выпечку.

Фотографию покойного мужа Анастасии он, конечно же, видел, но судить о чем-то по ней было трудно — на ней был запечатлен мужчина без особых излишеств, но довольно крепкий. Фотография, обрамленная черной рамкой, стояла на шкафу — не на самом видном месте, но и не спрятанная подальше от глаз. Александр молча признал такое расположение самым удачным: память усопшего не оскорблена, но портрет не служит постоянным немым укором живым.

— Авария, — сказала Анастасия, заметив, что взгляд Александра то и дело возвращается к шкафу. — Два с половиной года назад.

Информация была слишком скудной, чтобы прояснить вопрос, который интересовал Александра прежде всего: какова была жизнь Анастасии в замужестве и, главное, какой отпечаток наложил ее прервавшийся брак на отношение к семейной жизни? Но сама Анастасия не затрагивала эту тему, а настаивать Александр не имел никакого права.

За последнюю неделю Ксения значительно похорошела, хотя это могло показаться странным. Причины для резкого улучшения внешности не наблюдалось. Все было как всегда, если не хуже. Новых писем не было, из оставшихся выбрать еще что-то было уже проблематично, поэтому надежда, которая могла быть стимулом держать форму, понемногу гасла. Александр, почувствовав, что она затосковала, даже намекнул, что, возможно, стоило бы пойти по второму кругу — еще раз дать объявление. Ксения ничего не ответила, но про себя решила, что хорошего, равно как и нехорошего, должно быть в меру, а потому — финита ля комедия, больше она в эти игры не играет. Неудачи и так основательно подорвали ее чувство собственной значимости — еще немного, и пришлось бы обращаться к психотерапевту с жалобами на комплексы, которые вдруг полезли из нее, как грибы-опята после теплого затяжного дождя. Конечно, она никогда бы не призналась Александру, но временами на нее накатывало: она казалась себе до невозможности неинтересной, дикой, грубой, невоспитанной, угрюмой, угловатой, похожей на мартышку дурочкой, страдающей к тому же манией величия, от которого лечить ее желательно в первую очередь. Мания величия заключалась в том, что Ксении казалось, что все эти эпитеты, которыми она награждала себя, несправедливы, а потому возникала горькая и едкая обида — за то, что у нее, безумно интересной, нежной, гибкой, стройной, умной, идеально воспитанной, талантливой, красивой, обладающей прекрасными манерами и отличным вкусом, НУ НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ В ЭТОЙ ЖИЗНИ!

После последней неудачи Ксения даже погрузилась в депрессию. Правда, депрессия не получилась длительной, так как рядом с Александром долго находиться в таком состоянии, кажется, вообще было невозможно. Но некоторую задумчивость и даже заторможенность, бледность и печальное выражение лица ей удалось сохранить на протяжении почти двух недель.

В начале третьей недели Ксения вдруг проснулась абсолютно бодрой и сосредоточенной, а решительности ее, казалось, вообще нет пределов. Причина такой резкой перемены была, вероятно, загадкой для того же Александра, но ей самой все было абсолютно понятно. Тратить время на слюни, сопли и вопли сейчас было преступлением. Да, у нее ничего не получилось. Но у Александра, она чувствовала это, могло получиться в самом ближайшем времени, а это было еще хуже! Хуже для него! Он мог попасться, его могли подловить, поймать, заарканить… Ксения, которая была знакома с ним столько лет, могла определить степень его доверчивости, и эта степень была настолько высокой, что некоторые люди, если бы знали его так, как знала она, не смогли бы уснуть, если бы не попытались его обмануть. Конечно, Ксения чувствовала, что в этих ее рассуждениях есть некоторое преувеличение, но она была уверена, что небольшое. Самое плохое во всем этом было то, что сам Александр не осознавал, какая опасность нависла над ним. Его сложно было винить в этом — кто бы смог усмотреть опасность в этой тишайшей, нежнейшей, положительнейшей, бесконфликтнейшей Анастасии? Ответ прост: никто. Кроме, естественно, Ксении, которая каким-то непостижимым образом (и к тому же на расстоянии!) улавливала флюиды обмана, которые источала эта прелестница.

Произошло то, что должно было произойти: Ксения приняла боевую стойку. Кто, как не она, мог помочь в такой ситуации Александру? Решение вступить в борьбу неожиданно дало положительные результаты. Правда, пока это проявилось только в том, что Ксения, мобилизовавшись, сразу же стала себя лучше чувствовать и даже выглядеть. Бледность прошла, а глаза стали метать искры — то насмешливые, то мстительные. Такая резкая перемена, произошедшая в Ксении, несколько озадачила Александра, но удивление долго не продержалось. Во-первых, он уже был приучен к подобным скачкам настроения, которые случались у Ксении за восемь лет не единожды, а во-вторых, ему было не до того. Он, бедняга, был настолько занят своим ангелом, Анастасией, что не был способен отвлекаться на подобные мелочи.

Ксения отругала себя за то, что упустила столько времени — теперь, несомненно, вывести Александра из состояния зазомбированности было намного сложнее, чем если бы она попыталась сделать это раньше, еще во время их первых встреч. Сейчас же ванильные пряники и свежевымытый пол крепко засели у него в подкорке, и тащить их оттуда раскаленными щипцами значило причинить боль самому Александру. И, больше того, нарваться на его отчаянное сопротивление, раздражение, злость… Вплоть до полного разрыва дружеских отношений. Тут Ксения заколебалась, но вовремя вспомнила, что хирурги тоже причиняют боль — во имя спасения жизни. Во всяком случае, она должна попытаться это сделать.

Еще никогда Ксения так основательно не готовилась к телефонному разговору. Она разобрала на журнальном столике бумаги и тщательно вытерла на нем невидимую пыль. Так что, когда она вымыла и поставила посередке стола пепельницу, в ее четком отражении можно было пересчитать все ее хрустальные грани. После этого Ксения села на диван, вытащила из пачки сигарету и с удовольствием, вдумчиво ее выкурила. Окурок аккуратно загасила в сверкающем хрустальном овале.

Вначале она набрала номер Александра и, когда он откликнулся, быстро положила трубку. Потом добыла из сумки бумажный обрывок и расправила его на столе.

Трубку взяли сразу же, как будто ждали звонка. От приветливого мелодичного «але!» Анастасии Ксению передернуло, однако она пересилила себя и попыталась подстроиться в тон собеседницы. Это у нее получилось. Ксения услышала себя как бы со стороны: голос ее был тягуче-сладок и доброжелателен до невозможности.

— Добрый день, — сказала она, думая о том, что в ней погибла великая актриса. — Извините, что тревожу вас так поздно…

— Ничего. — Голосок Анастасии стал прохладнее.

— Это очень срочно, — еще раз извинилась Ксения. — Нет, я, конечно, могла бы позвонить утром, но…

— Я вас слушаю. — Голос Анастасии «остыл» совершенно.

— Наверное, это не совсем удобно — беспокоить вас так поздно… — показывая, что колеблется, протянула Ксения.

— Вы уже побеспокоили.

— Да, действительно. Извините.

Ксении стало тошно от своей вежливости, но необходимо было затянуть разговор, чтобы спровоцировать Анастасию на проявление эмоций.

— Не могли бы позвать к телефону Александра? — «смущаясь», попросила Ксения.

— Александра? — В трубке недоуменно замолчали.

— Да, Александра, — смиренно сказала Ксения. — Я понимаю, что это, может быть, не вовремя…

— Могу я узнать, с кем разговариваю? — Это был уже почти голос-лед. Ксения возликовала.

— Если для вас затруднительно просто позвать к телефону, — сказала она, демонстрируя, что ответ Анастасии ее очень огорчил, — ну что ж, я понимаю.

— Вы не ответили мне на вопрос.

— Ну, скажем, сотрудница… — Ксения постаралась вложить в свой ответ как можно больше кокетства. Кокетство не было ее сильной стороной, но в данном случае все получилось: в ответе был слышен явный подтекст. Может быть, сотрудница, а может быть, и не сотрудница… Какое твое дело, Анастасия-булочница? Пеки свои плюшки и не задавай слишком много вопросов. Ксения хорошо продумала этот момент. Это была провокация. Анастасия в разговоре с Александром, конечно, отметит ее хамский, развязный тон, но может ли Александр поверить, что Ксения способна так разговаривать?

— Сотрудница? — По голосу Анастасии Ксения поняла, что та ей не поверила. Это нормально: для чего сотруднице звонить в половине двенадцатого? Ну а если сотрудница и звонит в такое время и говорит ТАКИМ голосом, то вряд ли это просто сотрудница. И в самом деле, сотрудницы бывают разные. — А почему вы ищете его у меня? — помолчав, спросила Анастасия.

Резонный вопрос. Что ж, Ксения была к нему готова.

— Понимаете, я не могу дозвониться до него. Кажется, его нет дома.

— Нет дома?

— Я сказала — кажется.

Нормальный ход. Конечно, Анастасия может запросто проверить информацию, перезвонив Александру, но это уже не важно. Александр не сможет доказать, что Ксения не могла к нему дозвониться. Эта телефонная связь способна подвести в самый неподходящий момент!

— А что вы хотите?

«Так я тебе и сказала!» — подумала Ксения, а вслух произнесла:

— Просто… он мне нужен.

Это прозвучало как: «У тебя нет права вмешиваться в наши служебные дела даже в половине двенадцатого ночи».

— Я могла бы передать.

— А позвать к телефону? — настойчиво заныла Ксения.

— Он уже спит.

Такую наглую ложь Ксения услышать не ожидала. Ну что ж, оказывается, пассия Александра еще и вруша. «Тем лучше», — подумала Ксения, соображая, каким должно быть продолжение разговора. Полминуты ей хватило, чтобы сориентироваться.

— Извините, а вы не могли бы его разбудить?

— Нет, я не могу его разбудить, — категорически, с нажимом, отказалась Анастасия. — Уже поздно, девушка, и вы должны это понимать.

Этакая двусмысленность. «Уже поздно, девушка!» Поздно для чего? Хочет сказать, что дело уже обтяпано и ни одной из девушек не видать Александра, как собственных ушей?

— Он не будет сердиться, честное слово, — уверила ее Ксения. — Понимаете, мы всегда с ним разговариваем, когда кому-то из нас очень нужно…

— По ночам?

— Ну, и по ночам тоже… — не стала отказываться Ксения.

— А откуда у вас мой телефон? — подозрительно поинтересовалась Анастасия.

— Мне дал его Саша.

В самом деле, с какой это стати она станет называть его по отчеству!

— Зачем? — Кажется, этот домашний котенок уже понемногу дичал.

— На всякий случай. Понимаете, мы привыкли друг к другу…

Разве это была неправда? Даже сам Александр не смог бы возразить.

— Не понимаю…

— У каждого должен быть человек, с которым можно поговорить и в половине двенадцатого, и даже в три часа ночи, — попыталась втолковать ей Ксения.

— Вы не замужем? — поинтересовалась Анастасия.

— Почему вы спрашиваете? — «обиделась» Ксения, «забыв», что это она звонит Анастасии, а не наоборот. — Да, я не замужем, это что-то меняет?

— Ну, в общем-то…

— Хорошо, я не настаиваю! — резко сказала Ксения и бросила трубку.

Такого хорошего настроения у нее давно не было.

— Что ты хотела?

Александр был скучен, Ксения увидела это, когда он только вошел в кабинет, и подумала, что ее «отравленная стрела» достигла цели. Конечно, она не разбила отношения Александра и «булочницы» вдребезги, но яд, кажется, уже начал действовать.

— Мне нужно было срочно с тобой посоветоваться, — невинно сказала она.

— Я был дома.

— Я не могла до тебя дозвониться.

Анастасия должна была просветить его по поводу не-дозвона. Александр вздохнул.

— Что за проблема?

— Как ты думаешь, если заказчик рекламной статьи требует антирекламу конкурентов, это в порядке вещей?

— А что рекламируют?

— Пластмассовые изделия. Честно говоря, разница в качестве тазиков и ведерок обеих фирм небольшая, поэтому сбыт примерно одинаков.

— Кто платит, тот и музыку заказывает, — хмуро сказал Александр.

— По-моему, это дурно пахнет.

— Тем хуже для заказчика.

Он прошел к своему столу, сбросил с плеча сумку и включил компьютер.

— Ну, я же вижу, что тебе это не нравится, — обтекаемо сказала Ксения, не уточняя, что именно может не нравиться Александру.

— Нужно было попытаться их убедить, — ответил он.

— Они не слушают, — пожаловалась Ксения.

— Тогда черт с ними! — раздраженно заявил Александр.

В кабинете зависла напряженная тишина. Ксения переживала это молчание удивительно легко. Она не сомневалась, что Александр не выдержит и заговорит первым.

— Ты хотела спросить только это? — через полчаса поинтересовался он.

— Это было очень срочно. Мне не спалось, и я решила закончить эту статью. Знаешь, я тоже не на их стороне. По-моему, куда эффективнее говорить о положительных моментах своего производства, чем пытаться топить конкурентов.

— И этой новостью ты хотела поделится со мной в час ночи?

Ксения задохнулась. Она закрыла файл, очень медленно повернулась к Александру и уставилась на него полными недоумения глазами.

— Я звонила тебе в час ночи? Ты с ума сошел?

— Так мне сказала Анастасия.

— Ясно, — зловеще протянула Ксения, в душе ликуя, что интуиция ее не подвела. Правда, Анастасия оказалась еще более прыткой, чем она ожидала. — Значит, я звонила в час ночи? Нет, это не ты сумасшедший, это она рехнулась! Я хотела поговорить с тобой в одиннадцать!

(Ксения решила, что полчаса при таком раскладе особой роли не играют, тем более что Анастасия теперь уже, естественно, не согласится на половину двенадцатого.) Так… Интересно, зачем она добавила два часа? Александр молчал.

— А она, оказывается, лгунья! — сделала вывод Ксения, тоном демонстрируя свое возмущение. — Час ночи! Даже когда ты был один, я не позволяла себе… И ты это знаешь! Нет, ты скажи, могла ли я даже попытаться так нахально вторгнуться в твою… интимную жизнь? Откуда я знаю, чем ты можешь заниматься в час ночи? Час ночи! Нет, это невозможно! Человек звонит по работе…

— Мне кажется, ничего страшного не случилось бы, если б мы поговорили на тему пластмассовых тазиков утром…

— Но ты сам дал мне телефон!

— Для чего-то важного.

— Но для меня это было очень важно! Я заканчивала статью!

— Знаешь, что я понял? — устало сказал Александр, глядя на нее почти жалостливо. — Все эти тазики, ведерки, молочные пакеты, упаковка для мясного фарша, джакузи и мобильные телефоны должны существовать до восемнадцати ноль ноль. А дальше должна начинаться личная жизнь.

— И это говоришь мне ты? — Ксения не поверила своим ушам. — Ты, для которого работа всегда была… смыслом жизни?

— Я понял, что работа — не вся жизнь. Вероятно, в жизни каждого человека наступает момент, когда приходится выбирать.

— И ты выбрал… пирожки! — не удержалась Ксения. — А, я все поняла! Уже начались прелести семейной жизни?

Она скандалила? О, вероятно, ей показалось, что тебе звонит любовница! Она подозрительна! Господи, что за люди! Что за мелкие люди! Нет, не люди — людишки! Впрочем, ты это заслужил! Каждый человек получает то, что заслуживает! Большой капустный пирог! Яблоки в тесте, замешенном на яйцах ласточки! Сухарные палочки в соусе из дикобраза!

Ксения уже сама плохо понимала, что говорит. Она резко повернулась на стуле и, показывая, что разговор закончен, уставилась в монитор, дав себе слово, что не заговорит до окончания рабочего дня. Неизвестно, сдержала бы она эту клятву или нет. Через несколько минут по внутреннему позвонил шеф и дал задание.

Когда она, вернувшись в кабинет, с непонятным ей самой вызовом назвала тему, Александр стал вырывать у нее это интервью «зубами».

— Послушай, — убеждал он, — он мужик, и я мужик, мы поймем друг друга лучше, особенно если это касается траха. «Мужчина по телефону» — это моя тема.

— Ни фига, — вежливо отвечала Ксения, пропустив мимо ушей самонадеянное утверждение Александра, что он — мужик.

Отдавать ему столь интересную тему она не собиралась.

Светловолосый, изумительно красивый мужчина, одетый в кожаную куртку «танкер», ждал ее в известном баре «Маркиз».

Когда Ксения зашла в это узкое продолговатое помещение, интимно освещенное матово-красными «грибками», и увидела его, в одиночестве сидящего за угловым столиком, у нее дрогнуло сердце. Стало жаль, что свидание деловое и ждет он ее не как женщину, а как корреспондента. Он терпеливо курил, стряхивая пепел в керамическую, затейливой формы, пепельницу, и был похож на любимого Ксенией артиста Коренева в молодости. Этакий романтичный Ихтиандр — красавец, абсолютно не осознающий свою красоту и притягательность для противоположного пола, а потому — неиспорчен, наивен и чист. Конечно, это была игра, но игра талантливая. Для фирмы, специализирующейся на «мальчиках по вызову», Игорь, конечно, был находкой.