Я ехал по ухоженному эльфийскому лесу, и по мере того как печаль расставания шла на убыль, чувствовал себя все лучше. Процесс исцеления завершился, и мои телесные силы восстановились полностью. Возможно, Колокольчик так долго удерживала меня возле себя именно потому, что не хотела отпускать в опасное путешествие, пока я на буду к нему готов. Если так, она оказала мне куда большую услугу, чем я думал в то время. Безусловно, остальные эльфы вряд ли позволили бы мне прохлаждаться у вяза после того, как я сделал свое дело, – народ они не злой, но практичный. Так или иначе, доведись мне во время своих странствий встретить еще одно эльфийское племя, я был бы не прочь снова оказать им услугу. Мне понравились их интересные обычаи и их манера привечать гостей. Судя по карте, я приближался к драконьей земле. Обогнуть ее с запада я не мог – там располагались территории стихий Земли и Воздуха, считавшиеся совершенно непроходимыми. Северные края, которые я уже пересек, были обозначены на карте довольно точно, и у меня не было оснований сомневаться в достоверности того, что она сообщает о южных землях. Стало быть, мне оставался восточный путь. Как все-таки хорошо, что карта предупредила меня о местах обитания драконов. Само собой, варвары похваляются, будто у них в обычае убивать драконов, но похвальба похвальбой, а дело делом. Чем ближе варвар к дракону, тем чаше у него возникает желание оказаться где-нибудь подальше. Вот и я почему-то не испытывал особого желания побывать в драконьих владениях и без всякого сожаления повернул на восток.
      День прошел без всяких событий. В благодатном эльфийском краю царило спокойствие. Здесь не водились даже путаны, не говоря уже о чудовищах. Мне пришло в голову, что в некоторых отношениях эльфийское общество стоит выше человеческого, – в окрестностях Крайней Топи было далеко не так красиво и безопасно.
      За рубежом эльфийских владений местность приобрела более дикий и запущенный вид. Мы вышли к реке, которая, судя по карте, брала начало на юге и текла на север, вдоль отдаленного побережья. Я подумал было о том, чтобы переправиться на другой берег, но Пука приметил под поверхностью воды какие-то пестрые проблески и заартачился. Памятуя о болотных акулах, его можно было понять. В результате нам пришлось-таки повернуть на юг, где обитали драконы.
      Через некоторое время Пука стал нервно принюхиваться. Он явно что-то учуял, и ему было не по себе, хотя, насколько я мог понять, страха конь не испытывал. Я позволил ему ехать в ту сторону, откуда доносился тревожный запах, и вскоре мы увидели кровавое пятно, неровный след на земле и несколько белых перьев.
      – Видимо, какая-то птица спустилась к реке попить, – предположил я, – и тут на нее напал хищник. Птица была ранена, но ей удалось ускользнуть. Обычное дело – хищники часто устраивают засаду на водопое.
      Но Пука продолжал принюхиваться с весьма озадаченным видом.
      – Хочешь найти эту птицу? – поинтересовался я. – Пожалуйста, но предупреждаю, зрелище будет не из приятных.
      Насколько мне было известно, существа конской породы не любят вида крови. Вряд ли конь-призрак отличался в этом отношении от своих сородичей.
      Пука пошел по следу, и я его не удерживал. Нюх у него оказался гораздо лучше, чем я мог предположить, и по прошествии недолгого времени мы увидели птицу.
      Это был большой белый аист со сломанным крылом. На шее его висел матерчатый узелок. Явно не пустой.
      Да ведь этот аист производит доставку! – сообразил я. Там, в узелке, младенец!
      А вдруг он несет его для Колокольчик... Разумеется, это предположение было совершенно нелепым. Я уже говорил, что у аистов заведен строгий бюрократический порядок, и срок между вызовом и доставкой для разных видов живых существ установлен различный. Причем для людей самый долгий, по-видимому, аисты относятся к человеческому роду с меньшей симпатией, нежели к мышам-крохоборам, гремлинам или кому бы то ни было еще. Но эльфы во всем подобны людям, и каков бы ни был их срок, эльфийского младенца явно не могли доставить на следующий день после получения послания. Да и узелок был явно великоват для эльфенка.
      Аист поднял на меня затуманенные болью глаза и неожиданно спросил:
      – Ты друг или враг?
      – Ты что, умеешь говорить? – ошалело спросил я. Вопрос нелепый, ведь я уже слышал, как он говорит, но трудно было поверить, что этот длинный, тонкий и твердый клюв способен производить внятные, членораздельные звуки. Впрочем, в то, что можно ходить на таких ногах, с вывернутыми назад коленками, поверить не легче, а аист ходил себе за милую душу. Если бы мы верили лишь тому, чему легко поверить, нам пришлось бы разувериться в самом существовании Ксанфа.
      – Умею, – подтвердил аист. – А вот летать сейчас, к сожалению, не могу. Со мной приключилась неприятность. – Он повернул голову на удивительно гибкой, тонкой шее и посмотрел на поврежденное крыло, из которого все еще сочилась кровь. – Ты мне поможешь или станешь мешать?
      – Хм... наверное, помогу, – растерянно отозвался я, размышляя о том, почему же, коли уж аисты прекрасно понимают человеческую речь, людям приходится прибегать к столь замысловатому способу, чтобы отправить послание. Не проще ли бы было бы написать письмо? Но нет, тут же смекнул я, ведь в таком случае неграмотные невежды вроде меня никогда не сумели бы обзавестись потомством. Так или иначе, аистам приходилось иметь дело со всеми видами живых существ, и, надо полагать, умение общаться с заказчиками входило в их профессиональную подготовку.
      – Только вот как тебе помочь? Я не умею врачевать чужие раны.
      – Тут есть Целебный источник, к югу от... забыл от чего, – пробормотал аист. Я понял, что сознание птицы затуманено болью.
      – Место-то я помню, – продолжал он, – и долетел бы туда в два счета, но с таким крылом не полетаешь. Чертов дракон застал меня врасплох. Я его так долбанул клювом по морде, что он тут же смылся – отправился жаловаться своей мамаше. Но крыло уже было сломано.
      Я внимательно присмотрелся к узлу:
      – Сверточек-то, похоже тяжеленький. Сможешь ли ты его нести, в нынешнем своем состоянии?
      – Я должен произвести доставку! – горделиво заявил аист, прижав к груди здоровое крыло.
      – Хм... понятно. Но мы могли бы тебя подвезти.
      Аист посмотрел на Пуку:
      – Премного благодарен за любезное предложение. Но должен предупредить, путь не близкий. И потом... мне надо в земли огров.
      – Именно туда мы и направляемся. Позволь-ка помочь тебе с этим... Я потянулся к узлу.
      Послышалось рычание. Из свертка высунулась волосатая лапа и с поразительной силой вцепилась в мое запястье. Потрясенный, я отдернул руку, и в результате вытащил из узла какое-то странное существо – мохнатое, цепкое и злобное.
      – Какой же это младенец?! – изумленно воскликнул я.
      – Да уж конечно, не человеческий, – устало промолвил аист. – Это детеныш огра. Самый обыкновенный огренок. Я ведь говорил тебе, куда держу путь.
      – Да, да... – кивнул я. Варвары не очень-то сообразительны, и поначалу я просто не связал между собой место назначение и объект доставки. Конечно, у огров тоже бывают младенцы – как у людей и эльфов. Разумеется они не такие милые, как человеческие детишки, но... Скорее всего, огры вызывают аиста схожим с нами способом.
      – Слушай, а как бы мне отцепить этого чудика с запястья?
      Медлить с этим не стоило, потому как огренок, кажется, вознамерился отгрызть мне руку.
      – Тресни его по голове. А мало будет, стучи, пока он от тебя не отстанет, – посоветовал аист.
      – Младенца по голове?
      – Не стесняйся. Именно таким способом у огров принято выказывать любовь и привязанность.
      – О! Век живи – век учись. – Я принялся молотить огренка кулаком по твердокаменной башке, и в конце концов он отпустил меня и нырнул в узелок.
      – Лучше бы нам доставить его прежде, чем он проголодается, – заметил аист.
      С этим трудно было спорить. Я погрузил сверток и аиста на Пуку, после чего забрался сам. Огренок тут же ухватил одно из звеньев цепи, засунул в рот, и принялся жевать. Втроем мы составили изрядную ношу, но Пука не роптал. Кажется он сочувствовал аисту и был не прочь помочь. Я начинал подозревать, что Пука не только умен, но и порядочен.
      Конь-призрак взял с места в карьер, и довольно скоро я догадался, отчего такая спешка. Порыв ветра донес запах дракона. Интересно сколько времени потребуется маленькому дракоше, чтобы привести сюда мать?
      – Источник действительно не так далеко от... – пробормотал аист, но умолк, не закончив фразы. Приступы боли попросту отбивали у него память.
      И тут справа от нас послышалось пыхтение и сопение. Дракон! И надо же такому случиться – именно сейчас у меня напрочь отсутствовало желание сражаться с драконами.
      Понукать Пуку не было ни малейшей нужды – он мчался так, что едва не стелился над землей. Я на скаку оглянулся через плечо и увидел, что аист для надежности уперся ногами в цепь и держится прочно, а вот огренок уже почти разгрыз звено.
      – Это что за безобразие?! – прикрикнул я на него. – А ну прекрати сейчас же!
      Малыш заворчал и продолжал жевать. Все-таки, что ни говори, молодежь совсем распустилась. Никакого уважения к старшим!
      Дракон, разумеется, услышал нас и двинулся наперехват. У драконов превосходный слух, когда дело касается того, что их интересует, а интересует их прежде всего добыча, причем в качестве таковой драконы рассматривают любое живое существо. Мне, разумеется, доводилось слышать истории о людях, вступивших в поединок с драконами и одолевших их, но по мере приближения дракона эти рассказы казались мне менее и менее правдоподобными. Суть в том, что даже самый сильный человек не слишком грозный соперник для самого маленького дракона, если только этот человек не наделен особой магией. Магия-то у меня была, но не та, от которой мог быть толк в бою. Ну а в брюхе дракона... Возможно, со временем мне удалось бы восстановиться и из отходов дракона, но проверять как-то не хотелось. Что ни говори, а пробуждаться и возвращаться к жизни посреди кучи драконьего дерьма не слишком приятно.
      Пука мчался, как ветер. Дракон явно отставал, но тут впереди появился еще один, и я понял, что мы попали в беду. Миф о том, что варвара хлебом не корми, только дай ему сразиться с драконом, в данный момент представлялся мне весьма нелепым. Похоже, первыми в эти россказни уверовали сами драконы, благо они любили подраться с теми, кто послабее. Схватка с драконом не приключение, а безрассудство, и разница между этими двумя понятиями известна даже самому невежественному варвару.
      Мы резко повернули налево, к берегу. Река здесь была мелкой и не слишком широкой, но стоило приблизиться, как на поверхность с шипением вынырнул водяной дракон. И этот путь закрыт.
      – Держись! – крикнул я Пуке. – Придется драться.
      Принято считать, что битва для варваров является своего рода забавой. Может, оно и так... но не совсем. Бой нам по вкусу, когда можно рассчитывать на победу, а в схватке с драконом надежда на это, увы, невелика.
      Я направлял Пуку с помощью ног. Он улавливал каждое мое движение и повиновался мгновенно, понимая, что от правильности наших действий его полупризрачная жизнь зависит сейчас в той же степени, что и моя, вполне материальная. Левой рукой я вцепился в цепь, а правой поднял свой добрый меч. Гнавшийся за нами дракон был огнедышащим, тот, что появился впереди, испускал пар. Тоже не сахар, но я предпочел иметь дело с ним. Говорят, дыма без огня не бывает, но по отношению к драконам это не совсем верно. А еще поговаривают, будто от дыма гибнет куда больше людей, чем от ожогов – они, мол, не столько сгорают, сколько угорают. Не знаю, мне в это как-то не верится. Поэтому я помчался прямо на паровика.
      Дракон разинул пасть и набрал воздуху. Пар вырабатывается у дракона в брюхе, и ему требуется некоторое время для того, чтобы возникло требуемое давление. Тогда его начинает пучить – почти как человека, когда в животе образуются газы, – но, в отличие от человека, дракон выпускает свою струю через рот. Моя задача заключалась в том, чтобы нанести удар прежде, чем паровик успеет наполниться паром. Я налетел на него в тот момент, когда изо рта показались первые клубы. Времени на замах уже не было, и мой меч с разгону вонзился в его правую ноздрю. В этот удар были вложены вся моя сила и вес, вместе с весом мчавшегося во весь опор Пуки – удар вышел на славу.
      Меч погрузился в ноздрю дракона на всю длину, а вместе с ним туда же провалилась по локоть моя защищенная перчаткой рука. Пробив носовую перегородку, клинок поразил крохотный мозг чудовища. Конечно, это была не смертельная рана, но кое-что я все же добился. Нос – место чувствительное, а ранение в мозг неизбежно нарушает координацию движений, которая в бою не менее важна, чем сила.
      Прижавшись к горячей драконьей морде, я вытащил клинок, и на меня хлынул поток крови. Дракон выдохнул, и нас окутало облако дыма. Я, разумеется, попридержал дыхание, искренне надеясь, что остальные поступят так же, – в подобной ситуации это естественный и разумный рефлекс. Одновременно я направил Пуку в сторону, и в следующее мгновение мы выскочили из дымного облака. Дракон метался и задыхался – смешиваясь с дымом, его кровь образовывала едкий смог. Кровь и дым сами по себе относительно безвредны, но смог способен вызвать смертельное отравление. Кроме того, из-за раны в мозгу дракон не мог управлять своими дымоотводами. Короче говоря, в данный момент ему было не до нас, а стало быть, и мы могли не беспокоиться на его счет.
      Зато теперь нас настигал огнемет.
      – К хвосту! – скомандовал я Пуке, имея в виду хвост паровика, который мог бы частично оградит нас от огненной струи.
      Но конь-призрак понял меня неправильно, и галопом припустил не к тому хвосту. Однако нет худа без добра. Дракон повернулся, изогнулся полукольцом и выдохнул огонь в тот самый момент, когда Пука перепрыгнул через его хвост. Догадываешься, что получилось? Вот именно: огнемет поджарил собственный хвост. Дело в том, что в глотке огнедышащего дракона имеются специальные огнеупорные трубки, остальное же его тело уязвимо для ожогов точно также, как плоть всех прочих живых существ, кроме, разумеется, саламандры. Послушать тебе, какой рев он издал!
      – На юг! – скомандовал я.
      Пука помчался стрелой. Между тем два раненных дракона врезались друг в друга, и запутались в собственных кольцах. К тому времени, когда они распутались, мы уже были далеко, и догнать нас они не могли.
      Было бы приятно сказать, что мы выкрутились, благодаря моему умению маневрировать и боевому искусству, но врать не хочу. Мне просто везло, и я не стал бы вновь испытывать удачу подобным образом.
      Но беда не ходит одна. Шум схватки привлек виверна, летучего дракона, и теперь он кружил прямо над нами. Поначалу он не спускался, полагая, что мы достанемся на обед более крупным наземным драконам, но теперь счел нас своей законной добычей. Первая струя пламени ударила довольно далеко позади, но я понимал, что это только пристрелка. Как укрыться от огня, низвергающегося с небес?
      – Река! – истошно завопил я, и Пука, полностью полагаясь на меня, помчался к воде.
      В облаке брызг мы влетели в реку – как раз когда дракон выпустил новую струю пламени. Он промазал – попал по реке. Вода зашипела, поднялся пар. А вместе с паром на поверхность вылез крайне рассерженный водяной дракон. Его можно было понять – я никогда не слышал, чтобы водометы любили кипяток.
      Между тем летающий хищник сделал круг и вновь появился над рекой, намереваясь нанести еще один удар. Этого водомет вынести не мог. Выгнув спину, он вобрал в себя столько воды, что раздулся как бочка, а потом сложил губы трубочкой и метнул в воздух мощную струю – такую, что перешибла летучему нахалу перепончатое крыло. Дракон беспорядочно закружился, потерял высоту и плюхнулся в воду.
      – Поделом разбойнику, – пробормотал аист. – Уж я-то знаю, каково это, когда ломают крылья.
      Выбравшись на твердую почву, мы снова галопом понеслись на юг. Ну и дела, размышлял я на скаку, будет чем похвастаться перед детьми и внуками. Это же надо – разом отделаться от четырех драконов! Правда, должен признать, что у меня никогда не возникало желания повторить это славное приключение.
      Впрочем, о внуках я задумался преждевременно. В небе появился еще один дракон, и его намерения относительно нас не вызывали ни малейшего сомнения.
      – Деревья! – вскричал я. – Туда!
      Впереди виднелась рощица, и я рассчитывал, что густая листва позволит нам укрыться от пламени. Но неожиданно Пука резко остановился.
      – Ты что... – закричал было я, но тут понял причину.
      Рощица находилась недалеко – и была недостижима. Между нами и ею пролегала пропасть с отвесными стенами, такая глубокая, что казалась бездонной.
      – Это еще что такое? – растерянно пробормотал я.
      – Провал, – отозвался аист. – Не понимаю, как я мог о нем забыть. Мне доводилось пролетать над ним сотни раз.
      – Какой еще Провал? Вот и на карте ничего подобного нет, – ворчал я.
      Виверн прицелился, и выпустил струю пламени. Пука отскочил но нас все же слегка задело.
      Мне обожгло правую руку, а рукоять меча раскалилась, как кочерга в печи. Аисту опалило крылья. Сверток задымился, и огренок недовольно взревел. Пука совершил еще один скачок – и тут цепи соскользнули с его туловища. Я полетел вниз и так приложился головой о камень, что весь Ксанф закружился вокруг меня. Меч отлетел к краю пропасти – это последнее, что я видел. А потом я потерял сознание. Неловко признаваться, но такое случается, когда мне крепко достается по голове. Очнувшись, я по наклону тени определил, что времени прошло совсем немного. Мой талант действовал быстро, тем паче что повреждения были не такими уж страшными – всего-навсего ожог, да ушиб. Правда, при падении я сломал шею, так что пошевелиться пока не мог.
      Неподалеку от меня валялся сверток, а рядом с ним обрывок цепи. Маленькое чудище ухитрилось-таки ее перегрызть. Чуть подальше лежал мертвый аист с обожженными крыльями. Пуки не было видно. Что ж, если он решил воспользоваться свободой, пусть ему повезет больше, чем мне.
      Потом появилась тень – дракон возвращался. Это было хорошо для Пуки – за ним огнемет уже не погонится. Зато мне появление хищника ничего хорошего не сулило. Исцеление еще не закончилось, и я оставался совсем беспомощным. К тому же мой добрый меч запропастился – в том смысле, что полетел в пропасть. А отбиваться от огнедышащего дракона голыми руками безнадежно.
      Сделав крутой вираж, виверн приземлился и неуклюже заковылял по земле – ноги у летающих драконов слабые. Добравшись до аиста, хищник проглотил его вместе с перьями, после чего направился к свертку.
      Он уже распахнул пасть, когда узел раскрылся, и оттуда появилась волосатая лапа, сжимавшая обрывок цепи. Взмахнув цепью, огренок огрел дракона по носу, да так, что у того искры из глаз посыпались – я сам их видел.
      Дракон заморгал. Потом зашипел и начал раздувать меха, намереваясь изжарить сверток вместе с содержимым.
      В тот самый миг, когда пламя достигло нужной кондиции, из мешка высунулась безобразная голова огренка.
      – Ррр! – проревел он прямо в морду дракону.
      Если в Ксанфе и есть что-либо страшнее физиономии огра, так это его рычание.
      От неожиданности дракон охнул – и подавился собственным пламенем. Драконий огонь обратился против него самого. Послышался треск поджариваемой плоти, и пламенная струя вырвалась у дракона из... из-под хвоста. От страшной боли во внутренностях дракон забился в конвульсиях и свалился в Провал.
      Тут я почувствовал, что шея моя наконец исцелилась. Мне удалось сесть. Правая рука пока еще не действовала, но и она приходила в норму довольно быстро.
      – Оказывается, и от огров бывает польза, – пробормотал я. Ведь как ни крути, именно этот волосатый уродец только что избавил меня от печальной участи. Не будь его, я превратился бы в драконье жаркое.
      Послышался цокот копыт – возвращался Пука.
      – Привет, давно не виделись, – сказал я, поднимаясь на ноги. – Значит, ли это, что я могу считать тебя прирученным?
      Пука возмущенно фыркнул и взмахнул хвостом. Затем мотнул головой назад, Я посмотрел туда. Ну конечно, опять драконы. Они здесь просто кишмя кишели.
      – Понял, – пробормотал я, разглядывая свою заживающую руку. – Мог бы сразу догадаться. Ты думаешь, я сумею и сам выпутаться, и тебя выручить.
      Пука кивнул. Похоже, он верил в меня, кажется, даже больше, чем я заслуживал.
      – Мда... – размышлял я. – Прежним путем нам не вернуться. И меч, к несчастью свалился в этот... как там его аист назвал... в Провал.
      Огренок зарычал.
      – Да-да, – отозвался я. – Аист мертв, а тебя необходимо доставить по назначению. Думаю, я просто обязан оказать тебе эту услугу.
      Это напомнило мне об услугах, которыми мы обменялись с эльфессой Колокольчик. Подаренная ею карта сгорела, но теперь я, пожалуй, мог обойтись и без нее. Странно только, что на ней не было обозначено такое огромное ущелье, ведь эльфы весьма сведущи и щепетильны. Вот и аист вспомнил о Провале, только когда его увидел. Надо полагать, здесь не обошлось без магии.
      Я посмотрел вниз с обрыва – отвесного и совершенно непреодолимого. Бросив взгляд на восток, я увидел реку. Она огибала выступ утеса и текла на север, где, как я уже знал, расширялась, превращаясь в обиталище водометов. Прежде мне никогда даже в голову не приходило, что река может течь по каменному ложу снизу вверх, но в Ксанфе частенько случаются совершенно невероятные вещи. Я слышал, будто путешествия расширяют кругозор, – в моем случае это было именно так.
      – Может, пройдем там, – задумчиво пробормотал я, навьючивая узел на коня-призрака. Волосатая лапа тут же ухватилась за очередное звено цепи.
      Мы направлялись на восток, к реке. По дороге я разрабатывал свою руку – к ней уже вернулась подвижность. Что ни говори, а когда путешествуешь по диким краям, иметь такой талант, как у меня, вовсе нелишне.
      К счастью, мы достигли реки раньше драконов. Возле уступов она была довольно мелкой, слишком мелкой, чтобы в ней могли таиться водометы. Нам ничего не стоило переправиться на другую сторону – но сухопутные драконы могли сделать это с той же легкостью. Казалось, выхода не было. Если только... А что, не спуститься ли нам вниз, в Провал?
      – Мы двинемся по мелководью, вверх по течению, – сказал я Пуке, вложив в свой голос куда больше уверенности, нежели испытывал на самом деле.
      Когда мы подъехали к кромке воды, Пука прижал уши и заартачился. Мне пришлось спешиться и шагнуть с уступа первым. Раз... тело мое отвесно наклонилось, и я оказался по колено в воде прямо на скальной стене.
      Пука медлил, но лишь пока не приблизились драконы. Завидя их, он перенес через уступ передние ноги – живот его почти касался камня, а затем и задние. Теперь он стоял рядом со мной, головой вниз, к Провалу.
      – Видишь, – сказал я, – вода течет, а не падает, стало быть, и мы можем пройти по ней, не сорвавшись со стены.
      Полной уверенности в этом у меня отнюдь не было, но я все равно не мог предложить ничего другого.
      Пука чувствовал себя еще менее увереннее, чем я, поэтому мне приходилось его вести. Мы шли против течения, вниз по стене ущелья. Дракон перегнулся через край пропасти, но у него не хватило духу повторить наш подвиг, и он ограничился тем, что выпустил нам вдогонку струю пламени. Однако мы уже покинули зону предельного огня, и его заряд пропал впустую. К счастью, поблизости не было видно летающих драконов, – возможно, они не любят соваться в Провал, он для них узковат. Летучим хищникам нужен простор для маневра.
      Вода была холодной. Сапоги мои промокли насквозь, и ноги начали зябнуть.
      – Поскорей бы спуститься, – пробормотал я, глядя вперед – и вниз. Но до дна Провала было еще очень далеко.