– Вы знаете, госпожа обвинительница, все это было проделано так тонко, так ловко, что я сначала ничего и не заметила. Все шло как бы так, как надо, но сон в целом пошел насмарку.
– Из-за чего, как ты считаешь?
– Из-за нескольких слов, которые обвиняемая произнесла шепотом, как только появилась в этом сне.
– И что именно она прошептала?
– А это.., а, вспомнила. Я считаю, что ты прав.
Это она троллю прошептала. После чего тролль понял, что это только сон и бояться ему незачем.
Столько сил потратили – и зря!
– У защиты есть вопросы? – обратилась Айви к Дольфу.
Дольф покачал головой. О чем же спрашивать?
Всем здесь ясно, что Скриппи совершила тяжкий проступок.
– Нет вопросов, – хмуро выговорил он.
– Со стороны обвинения свидетелей больше нет, – сообщила Айви. Да ей и не нужны были еще свидетели. Кажется, она и так выиграла.
Факты все были налицо. И Дольф понял: единственное, что он может попытаться сделать, это дать означенным фактам иное толкование. Тут и свидетель должен быть особый…
– Прошу вызвать свидетельницу Мелу.., русалку, – как можно солиднее произнес Дольф.
Русалка тут же появилась, и на своих прелестных ножках прошла к свидетельскому месту.
– Мела, ты знакома с подзащитной?
– Да. Мы познакомились, когда она очутилась в моем гроте.
– Кто она, по-твоему? Опиши, – предложил Дольф.
– Ну.., как бы это сказать.., конечно, она неживая, состоит из одних костей. Поэтому я сомневаюсь, можно ли так говорить о ней…
– Говори, как считаешь нужным, – поощрил русалку Дольф.
– Я бы назвала ее милым человеком. Она заботится обо всех и всегда пытается поступать как надо.
Вот и ее друг, Косто его зовут, он…
– Ты сказала, что моя подзащитная заботится о людях. Но раз она неживая, раз она не человек, то как же она может заботиться?
– Заботится, и все тут, – простодушно ответила русалка. – Неживая, а заботится. Не то что иные живые.
Дольф взглянул на присяжных и по их гримасам и жестам понял: они сочувствуют Скриппи.
– От Скриппи требовалось наказать тролля за то, что он не съел человеческое дитя. Скриппи своими силами воспрепятствовала наказанию. Итак, не считаешь ли ты, Мела, что обвиняемую следует оправдать? – спросил Дольф.
– Протестую! – воскликнула Айви. – Свидетель не вправе отвечать на такой вопрос!
– Протест принят, – отозвался судья.
Но Дольф уже добился своей цели: большая часть присяжных была теперь на его стороне. Они поняли, что Скриппи не из прихоти нарушила течение страшного сна, предназначенного для тролля Тристана. Нет, так поступить ей велела ее совесть. И судить за это, по меньшей мере, неуместно.
– Мела, а если бы тебе довелось сыграть роль в страшном сне? Такую роль… – начал было Дольф.
– Протестую! – снова закричала Айви. – Несущественно! Защитник уводит разбирательство в сторону!
– Протест принят.
У Айви не было вопросов. У Дольфа тоже. Русалке разрешили удалиться.
Следующим был вызван тролль Тристан. Услыхав, кто сейчас должен появиться, публика заволновалась. Вызвать самого виновника действа – это был дерзкий шаг. Но Дольф знал: если он не будет дерзким, то Скриппи останется без защиты.
– Тристан, ответь, почему ты отпустил жертву? – спросил Дольф. – Будь добр, расскажи подробно. И не стесняйся, говори, как умеешь.
Дольф знал, что рассказ должен выйти трогательным.
– Протестую! – крикнула Айви. – Суду не нужны чувства обвиняемого. Нам нужны только факты. Голые факты!
Дольф усмехнулся: еще бы! Сестричке-прокурору да не быть против трогательных историй со стороны защиты!
– А я считаю, что все должно быть изложено подробно, как можно подробнее, – нашелся он. – Чтобы судить, надо прежде выяснить все причины и обстоятельства.
Присяжные закивали в знак согласия. «Какой же я, оказывается, ловкий! – сам себе удивился Дольф. – Вот и присяжных смог убедить».
– Отклоняется, – произнес судья.
Дольф похолодел: значит, все-таки не повезло…
Но тут же догадался: это обвинению не повезло. Протест обвинителя отклоняется, а не его! Надо этим воспользоваться!
– Я всегда относился к людям просто как к животным, – начал тролль. – Как к мясу, которое можно добыть и съесть. Но когда это крохотное создание обратилось ко мне, когда я услышал, что семье без нее будет так горько, так плохо, то я вдруг подумал: а ведь и у меня могла быть семья, дети.., да вот не повезло. А я всегда хотел иметь дом, детишек.., и тут мне начисто расхотелось убивать, не только людей, а вообще.., убивать. И я отпустил малышку. Да, тролли никогда не жалели людей, а люди – троллей, а я вот пожалел.
Дольф счел, что этих слов достаточно. Те из присяжных, у кого есть дети, наверняка не останутся безучастными.
– Обвинитель, твои вопросы, – бросил Дольф сестрице.
– Надеюсь, ты осознаешь, что поступил противозаконно? – строго спросила Айви. – Осознаешь, что заслужил наказание?
– Протестую! – крикнул Дольф.
– Ладно уж, снимаю вопрос, – махнула рукой Айви. Своим вопросом она уже внесла некоторое смятение в умы присяжных. – Со стороны обвинения вопросов нет.
Наконец Дольф пригласил в зал ту самую маленькую девочку.
– Ты понимаешь, что тролли сделали бы с тобой, если бы Тристан тебя не отпустил? – спросил он.
Вместо ответа кроха горько расплакалась. Дольф видел, что Обдирал сжимает кулаки, а Вилда едва сдерживается, чтобы не вскочить и не броситься к ребенку. Зрелище плачущего малыша для них было невыносимо.
– У обвинения есть вопросы? – спросил Дольф.
– Вопросов нет, – поспешно ответила Айви. Очевидно, и ей стало не по себе.
Больше свидетелей не было. Настало время обвинению и защите выступить с заключительным словом перед присяжными. Затем присяжные должны будут удалиться на совещание и вынести свое решение. Дольф чувствовал, что пот льется с него; он мучительно придумывал, что бы сказать.
К счастью, Айви должна была говорить первой.
– Всю эту возню вокруг добродетельных скелетов, жалостливых троллей и несчастных маленьких девочек я считаю неуместной, – сказала она. – Скелетам по роду деятельности надлежит быть пугающими, троллям – жестокими, а что касается маленьких девочек, то среди них.., такие стервочки попадаются, что только держись. – Тут она посмотрела на Дольфа:
– Ты с этим не согласен?
Дольф, застигнутый врасплох, не нашел сразу, что сказать. И Айви в полной мере этим воспользовалась.
– Вы, присяжные, должны спросить вот о чем, – суровым тоном произнесла Айви. – Выполнила ли обвиняемая долг, возложенный на нее? Нет, не выполнила. И тем самым преступила закон. А дальше уж решайте сами.
«О, подлая Айви! – мысленно вскричал Дольф. – Такой удар по всему, чего мне удалось достичь! Какие же слова найти в защиту Скриппи? Да, она разрушила сон и по законам царства снов действительно совершила преступление!»
И тут Дольф понял: ему нельзя пользоваться понятиями гипнотыквенного мира! Только он попытается их применить, тут же проиграет. Надо их как-то.., разрушить. Ну хоть попытаться это сделать.
– Ну-у, это, как там… – начал он очень неуклюже. – Наказывать кого-то за хороший поступок – разве это правильно, как вы считаете? За нехороший, как считается, поступок хотели наказать нехорошим сном, но разве хорошая цель оправдывает дурные средства… – тут Дольф в смущении замолчал. Что он пытается доказать? Средства, цели.., все запуталось. – Вот и все, больше мне нечего сказать.
И Дольф вернулся на свое место. Он чувствовал себя побежденным.
– Братец, да у тебя язык подвешен, – вполголоса ехидно заметила Айви.
« Подвешен, да не так», горестно вздохнул про себя Дольф.
Присяжные удалились на совещание.
– Прости, Скриппи, я пытался сделать, что в моих силах, – со слезами на глазах прошептал Дольф.
– Я знаю, Дольф, – так же тихо ответила Скриппи. – Тут нет твоей вины. Просто.., никто не может выиграть судебный процесс в Царстве Снов.
Присяжные вернулись.
– Решение принято? – вопросил судья.
– Принято, Ваша Честь, – ответил дракон.
– Огласите ваше решение.
– Виновна.
Дольф, оробевший в ожидании результата, теперь, услыхав приговор, вскочил в гневе:
– Это бесчестно! Скриппи – замечательная! Это сложно, но надо же разобраться!
Айви повернулась и посмотрела на него. Дольф понял, что сейчас с ее губ сорвется нечто совсем не девчоночье.
И тут же без всякого предупреждения или паузы Дольф обнаружил, что находится в каком-то дворе. Скриппи стоит у каменной стены. На глазах у нее повязка.
– Готовьсъ!
Дольф оглянулся. Сзади в ряд выстроились десять кентавров. Они подняли луки.
– Целься! – прокричал командир.
Кентавры направили луки точно в сторону приговоренной.
– Стойте! – закричал Дольф и, выбежав на середину двора, заслонил собой Скриппи.
– Непорядок, – нахмурив брови, проворчал командир.
– Вы не смеете ее казнить! Она не сделала ничего плохого!
– Пусть поклянется, что никогда так больше делать не будет, тогда и мы подумаем, – сказал командир.
– Такой клятвы я дать не могу! – вскричала Скриппи.
– Она не может! – подхватил Дольф.
– Бунтовщица! – рявкнул кентавр. – А ну, парень, отойди в сторону, а то и тебе достанется.
– Она поступила как честный человек, – храбро заявил Дольф. – И вы, кентавры, кичащиеся своей принципиальностью, согласились стать орудием убийства? Вы, так ценящие правопорядок?
– Мы порядки не устанавливаем, а только способствуем его поддержанию, – ответил командир. – Так что беги отсюда, пока цел.
Дольф начал отступать, отступать и уткнулся спиной в стену. Он оказался рядом с приговоренной.
– Я защищал тебя и умру вместе с тобой, – сказал принц, взяв ее за руку.
– Как хочешь, – произнес кентавр и повернулся к своим стрелкам, замершим в ожидании команды.
– Прости, Скриппи, – сквозь слезы проговорил Дольф. – Я так хотел тебя спасти.
– Огонь! – рявкнул кентавр.
Десять стрел полетели в их сторону – десять безошибочно направленных смертоносных молний.
Вспыхнул свет.
***
В крохотной комнатке они стояли перед Конем Тьмы.
– Ну что, довольны? – вопросил Конь.
Дольф в изумлении не мог ответить. «Так я еще жив? – не верил он собственным глазам. И Скриппи жива!»
– Довольны, – ответил хор голосов.
Одна из стен растаяла как дым, и за ней обнаружились двенадцать присяжных.
Конь Тьмы обратил взор на Скриппи.
– Ты виновна. Виновна в доброте, которой не должно быть у того, кто посвящает себя игре в плохих снах. Но, оказывается, даже под угрозой смерти ты не стала злее. И поэтому суд приговорил тебя.., к отстранению от плохих снов. Отныне ты будешь играть только в хороших. Но спрос на хорошие сны не так велик, как на плохие, поэтому тебе разрешается жить во внешнем Ксанфе. А когда потребуется твое присутствие, ты получишь вызов. Ступай с миром. Ты и в самом деле достойна самого лучшего.
Скриппи от волнения просто потеряла дар речи.
– Но суд.., как же…
– Суд был необходим, чтобы проверить, так ли уж ты добродетельна. Ведь хорошее не всегда совершается обдуманно, иногда оно выходит так… от рассеянности.
– А казнь…
– Инсценировка казни была необходима, чтобы убедиться в крепости твоих убеждений. И мы убедились: ты действительно на стороне добра.
– Ну а Дольф…
– Ах да, принц Дольф! Ты, принц, также подтвердил все свои хорошие качества. Не сомневаюсь, что когда-нибудь ты станешь достойным правителем Ксанфа. Отныне мы всегда рады видеть тебя у нас в гипнотыкве.
Раздался гром аплодисментов. Публика, присяжные, кентавры и даже Айви – все радовались успеху принца. Дольф попробовал сказать что-то, но все вдруг исчезло…
Принц вновь сидел на песке, на морском берегу, около гипнотыквы… Скриппи стояла рядом, а возле нее Косто. И Нада была здесь и… Электра.
«Я спас Скриппи, – подумал Дольф, – и почти отыскал Небесное Сольдо, но дел впереди еще много, ох как много».
Глава 18
РОЗЫ
На следующий день из лозы и водорослей была сплетена вместительная корзина, после чего Дольф, превратившись в птицу-рок, понес путешественников к замку Ругна. Обитатели замка узнали, по Гобелену, об их приближении и вышли встречать. Король Дор, королева Айрин и принцесса Айви приветственно махали руками кружащей в небе над замком птице. Благополучно приземлившись, она тут же превратилась в принца Дольфа.
Возникла радостная неразбериха, свойственная первым минутам встречи: все те, кто раньше знал друг о друге только понаслышке и по изображениям на Гобелене, наконец увиделись и познакомились.
Нескончаемые разговоры, море угощений – так и день прошел, совершенно незаметно. Наступил вечер. Каждому гостю была отведена отдельная комната. Дольф очутился в своей такой знакомой детской спаленке. Улегшись в свою постель, он долго ворочался с боку на бок. Уж слишком мягкой, после земли, песчаного берега, травы показалась перина; уж слишком тихо и неопасно было вокруг. И тут кто-то осторожно постучал в дверь.
– Входи! – вполголоса произнес Дольф, подумав, что это Косто пришел.
Но это оказалась Айви. У-у-у.
– Дольф.., я просто хотела тебе сказать… – несколько смущенно начала принцесса. – ..Мне вчера приснился очень странный сон. Какой-то суд и…
– Знаю. Я там был.
– Я выступила обвинителем и вела себя по отношению к Скриппи очень жестоко, но пойми, мне надо было убедиться, что она…
– Понимаю.
– На самом деле я всей душой болела за нее и за тебя, но во сне не могла в этом признаться. Мой долг велел…
– Ну разумеется г – То есть я считаю, что Скриппи очень хорошая, – стала объяснять Айви, – и мне жаль, что из-за этого сна ей пришлось вытерпеть все эти мучения.
– Благодарю за сочувствие, – произнес Дольф каким-то деревянным голосом.
– Но я к тебе пришла совсем по иному делу, – сказала Айви.
«Конечно по иному, я уже это понял, – мысленно усмехнулся Дольф. – Уж слишком ты хитра для просто сочувствия».
– Я знаю, что у тебя трудности с.., с Надой и Электрой. Ты не можешь стать мужем обеих. Положение и в самом деле престраннейшее. Принцесса Нада намного старше тебя и вообще…
– Ей четырнадцать, как тебе, – с тайной насмешкой произнес Дольф.
– Конечно, народ нагов нуждается в поддержке, иначе гоблины их одолеют, – пропустив насмешку мимо ушей, продолжила Айви, – а она дочь короля, поэтому вынуждена подчиниться. И ты оказался в таких обстоятельствах, которые вынудили тебя согласиться. Но теперь ведь можно все исправить!
Дольф понял, куда движется ее мысль.
– Принцы верны раз данному слову! – гордо заявил Дольф.
– Ну а если бы наги получили помощь без твоего брака с принцессой?
– Как?
– Посредством другого брака.
– Какого это другого? – все еще не понимал Дольф.
– Я могу выйти замуж! За брата Нады, принца Налдо! – торжествующе произнесла Айви. – Ведь в действительности у нагов задумано было свататься ко мне, но Кондрак привел не девицу, то есть меня, а мальчика, то есть тебя. Тут неразбериха и началась.
Может, не обошлось без какого-нибудь зловредного колдовства какого-нибудь Мерфи… Ну как, согласен? – спросила Айви, полагая, что брат обрадуется, но он почему-то задумался.
– А любишь ли ты принца Налдо?
– Разве это так уж важно? – воскликнула Айви. – Со временем, может, и полюблю. Вспомни наших дедушку и бабушку. Не это важно. Важно, что тебя спасу! Ты же мне брат, самый лучший на свете!
От этих слов Дольфу стало жарко, словно от драконьего дыхания, которое почему-то не сожгло, а только сильно согрело. И тут ему вспомнилось все то милое и хорошее, что Айви делала для него. Вспомнилось, как она учила его превращаться в таракана, чтобы он мог отведать пирожных, запрятанных на самой верхней полке буфета; как брала вину на себя, когда он разбивал тарелку или чашку; как раскрывала перед ним свои секреты, не пытаясь выведать его собственные. На все лады она заботилась о нем, а ему казалось, что над ним смеются, им помыкают. И как хорошо, что сейчас, совершенно волшебным образом, все выяснилось.
– А ты моя сестра, самая лучшая на свете, – неуклюже, но совершенно искренне проговорил Дольф.
– Значит все, братец, решено: я становлюсь женой принца нагов, – стремительным прыжком вернувшись с небес на землю, объявила Айви. – А ты объявляешь о разрыве помолвки с принцессой.
– Мне надо подумать, – ответил Дольф.
– О чем тут думать! – воскликнула Айви.
– Мне надо…
Ну что вам сказать, брат и сестра опять чуть не поссорились, но вовремя опомнились, обнялись и расстались совершеннейшими друзьями.
Утром принца вызвали к себе король и королева.
– Как ты знаешь, мы пристально следили за твоим путешествием, – начал король Дор. – Ты обручился с принцессой Надой, а потом тебе поцелуем пришлось разбудить девочку по имени Электра. Тем самым ты взял на себя обязательство и перед ней. Создалась дилемма, которую необходимо разрешить.
Дольф склонил голову в знак согласия.
– И Нада и Электра обе девицы достойные, – сменила короля королева Айрин. – Но ты, Дольф, еще очень молод, да и взрослому мужчине нельзя жениться на двоих. Придется выбирать.
Дольф уже открыл рот, чтобы спросить.
Но король Дор успел заговорить раньше:
– Мы считаем, что задача вполне разрешима. По нашему мнению, ты должен остановить свой выбор… на Электре. Она и по возрасту тебе подходит, она любит тебя, в конце концов, она человек! Итак, помолвку с Надой придется расторгнуть.
– Но, отец, я же дал слово! – воскликнул принц. – Если мы не поможем, гоблины уничтожат нагов!
– В том-то все и дело, сынок, что без помощи они не останутся. Из арсенала замка Ругна им будет послано магическое оружие, с помощью которого они смогут отразить нападение гоблинов. Мы научим нагов пользоваться этим оружием. А если этих средств окажется недостаточно, королева лично отправится к нагам и на месте вырастит растения особого свойства. Иными словами, необходимость в немедленном бракосочетании отпадает.
Король и королева ласково взглянули на сына и с удивлением поняли, что он недоволен.
– Тебя что-то беспокоит, сынок? – участливо спросила королева.
– Я не хочу разрывать помолвку с Надой. Я хочу жениться на ней.
– Но мальчик мой! – воскликнула Айрин. – Тогда тебе придется расстаться с Электрой!
– Я не хочу расставаться с Электрой.
– Но как же.., нельзя ведь жениться на обеих! – дружно вскричали король и королева.
– Почему нельзя? – глядя в пол, спросил Дольф.
– Ну, как бы тебе это объяснить… – начал король, но, не найдя нужных слов, растерянно посмотрел на королеву.
– Мы с отцом в замешательстве, – потихоньку начиная гневаться, сказала королева. – Объясни толком, чего ты хочешь.
– Я хочу стать мужем.., принцессы нагов.
– Ох, кажется мне, мой друг, ты запутался окончательно в собственных чувствах, – строго глядя на сына, произнес король.
– Есть способ распутать.., при помощи роз, – словно на что-то решившись, промолвил Дольф.
– Молод ты еще для роз! – уже не на шутку рассердившись, бросила королева. – А впрочем.., раз ты так настаиваешь, пожалуйста!
***
Как уже говорилось, розы росли во внутреннем дворике замка. Здесь были розы белые, желтые, розовые, ярко-красные и черные. Каждый цвет соответствовал определенному чувству и настроению: белый означал равнодушие, желтый – дружественность, розовый – легкую влюбленность, ярко-красный – страстную любовь, черный – тоску и желание умереть. Это были магические цветы и они не позволяли солгать: прикоснувшегося не к тому цвету роза тут же больно колола своими шипами.
Вдоль стены расставили кресла. Кусты роз росли в виде замкнутого круга, в самом центре которого находилась крохотная площадочка, пригодная лишь для одного человека. Но с земли до центра клумбы добраться было невозможно: участник испытания спускался в гущу цветов по укрепленной на балконе веревочной лестнице. Вообще-то розы не так уж часто использовались для проверки чувств.
Большую часть времени обитатели замка предпочитали просто любоваться ими, держась при этом на безопасном расстоянии. Единственный в замке, кто не боялся колючих красавиц, был садовник. Умело избегая уколов, он долгие часы проводил возле клумбы. Сказочно прекрасный аромат наполнил покой замка.
Король и королева первыми заняли свои места.
Принц и принцесса сели рядом с ними. Нада, Электра, Косто и Скриппи тоже уселись. Лица у всех были серьезные, как надлежало в таковой момент.
– Принц Дольф задумал испытать свои чувства с помощь волшебных роз, – объявил король. – Розы также помогут проверить чувства Нады и Электры к нашему сыну. Красная Роза – знак страстной любви. Присутствие розы иного цвета в руке у соискателя или соискательницы будет означать, что любви нет, и таким образом любые ранее взятые обязательства будут считаться аннулированными. Итак, испытание начинается. Электра!
Электра с улыбкой встала со своего места, поднялась по ступеням на балкон и, спустившись по веревочной лестнице, исчезла между кустами.
Дольф приблизился к клумбе и задумчиво обошел вокруг нее. Остановился возле желтых роз. Протянул руку.., и сорвал желтый цветок. И шипы промолчали. Дольф показал розу собравшимся, потом протянул цветок Электре. Но, увидав желтый цветок, Электра не опечалилась. Она знала, что принц не питает к ней страстной любви, но надеялась, что со временем, когда они повзрослеют, может быть, эта любовь и проснется в его сердце.
И словно расслышав ее мысли, принц обратился к ней с такими словами:
– Видишь, цветок сказал, что я не так уж сильно влюблен в тебя. Но ты не огорчайся. Все равно пожениться мы смогли бы только через семь лет. Кто знает, как за это время обернутся события. А пока будем дружить.
– Принцесса Нада! – объявил король Дор.
Пришел черед испытать чувства наследника ксанфского престола к дочери короля нагов.
Поднявшись на балкон, Нада подошла к веревочной лестнице и начала спускаться. Делала она это не хуже Электры, хотя и была значительно объемнее ее. Когда Нада исчезла среди кустов, Дольф подошел к цветнику. На этот раз он остановился у куста красных роз. Он потянул руку к цветку.., и шипы не укололи его! Дольф поднял над головой ярко-красный цветок – чтобы все видели! И все дружно ахнули, а громче всех королева Айрин. Она совершенно не ожидала, что сейчас выпадет красный.
– Цветок сказал, что я люблю тебя, Нада, – обратился Дольф к принцессе. – Ты дочь короля, ты замечательная, и мы с тобой обручены. Но я понимаю, что обручиться со мной тебя вынудил твой отец по причинам политическим, к чувствам отношения не имеющим. Ты готова пожертвовать собой ради блага государства, но теперь.., теперь, Нада, эта жертва у же не нужна. Мои родители и так помогут королю Набобу, а моя сестра выйдет замуж за твоего брата, если это так уж необходимо. Ты свободна… – тут принц остановился, не зная, как продолжить, – но.., я тебя люблю, но знаю, что ты меня не любишь. Брак со мной принес бы тебе только страдания.., а я хочу, чтобы ты была счастлива… А ты решай сама, как лучше…
– Принц Дольф! – раздался голос короля.
Спустившись по веревочной лестнице, принц встал на крохотный, вымощенный брусчаткой, пятачок пространства.
Электра решительно подошла к красным розам – и сорвала одну! Потом молча вернулась на свое место.
Стоя в окружении шипучих кустов, Дольф смотрел на лежащий у его ног ярко-красный цветок. Цветок страстной любви. Значит, Электра любит его? Значит, она должна стать его избранницей? А почему бы и нет?
Тем временем настал черед Нады. Она остановилась у желтых роз, но потом подошла к красным, протянула руку, сжала цветок – и закричала от боли.
Кровь потекла из израненной ладони. Нада в ужасе смотрела на свою руку. Она так старалась, так хотела пробудить в себе любовь к Дольфу. И не смогла! И тогда принцесса подбежала к черным розам и уже хотела сорвать. Но Дольф через колючие заросли бросился к ней и оттащил от черного куста смерти.
– Зачем ты меня остановил! – закричала Нада. – Я хочу умереть!
– Из-за меня? Чтобы освободить меня? Но я не хочу быть свободным! Обещай, что больше никогда так не сделаешь.
– Обещаю, – сказала Нада и поцеловала принца. – И еще обещаю: наступит день, когда мне удастся сорвать красную розу.
И тут все собравшиеся окружили их.
– Эти колючки! – восклицала королева. – Он же наверняка поцарапался!
– Не волнуйся, – успокаивал супругу король, – все в порядке. Колючки знают, кого царапать, а кого пропускать.
– Но он же такой маленький, – утирала слезы королева.
– Маленький, да удаленький, – не сдавался король.
– Но на двоих он все равно не может жениться!
Держа за руку Наду, Дольф повернулся и помахал Электре. Она подошла и взяла его за другую руку. Семь лет – это же целый океан времени! В Ксанфе, стране магии, за семь лет все что угодно может случиться, как всегда и непрерывно случается.
