– Сумеет он добраться до нас, пока мы сидим на кровати? – дрожащим голоском спросила Рапунцель.
      – Не исключено, что со временем и сумеет, – ответил Гранди, – но сейчас он охотится не за нами. Его интересует Храповик.
      Рапунцель поднесла ладошку ко рту.
      – Ой! – воскликнула она, преисполнившись страха.
      – Его необходимо остановить, – решил Гранди. – Если этот деньжатник не вернется в свое гнездо… Кажется, мелкие стайки этих тварей живут в кошельках, а большие в банках, хотя я никак не могу взять в толк, что им за радость толкаться в стеклянной посудине… Так вот, коли он не вернется, то не сможет рассказать собратьям, что здесь, в пещере, лежит совершенно беспомощное подкроватное чудовище. В противном случае деньжатники обгложут его до косточек.
      Я слышал, что в Обыкновении из-за них погибали целые страны.
      – Но как его остановить? – спросила девушка, боязливо поглядывая вниз.
      – Мне нужно раздобыть оружие, – отозвался голем. – Жаль, что я не сохранил ту булавку.
      – Так ведь у меня есть прекрасная большая булавка, – радостно затарахтела Рапунцель, – то есть сейчас она маленькая, но…
      – Быстро расти и давай ее мне, – строго велел Гранди.
      Рапунцель увеличилась, пошарила в складках одежды и вытащила большую булавку. Вручив ее Гранди, она снова уменьшилась. Булавка оказалась превосходным мечом. Взяв в зубы ее головку, Гранди по ножке кровати спустился на пол.
      Никельпед приближался к одной из бессильных лап Храповика. Он представлял собой покрытый никелированной броней кругляш высотой примерно голему по колено. Впереди торчали грозные клешни. Позолоченные деньгзнаки, обитавшие на Золотых Песках, явно стремились повысить свою стоимость.
      Гранди нанес удар, но острый кончик булавки скользнул по металлическому панцирю, не причинив деньжатнику вреда. Никельпед щелкнул клешнями, заставив голема отскочить назад.
      Острые клешни твари способны отщипнуть кусочек даже от металла, что уж говорить о живой плоти. Гранди крутанулся, выискивая у противника уязвимое место. Он вознамерился ткнуть никельпеда в глаз, но с удивлением обнаружил, что глаз это существо не имеет. Похоже, органами чувств ему служили усики-антенны. Голем ударил по одной из этих проволочек, но она лишь качнулась в сторону. Гранди решил нанести удар по одной из лап – их было не то шесть, не то восемь. Маленькие ножки, по разумению Гранди, не имели металлического покрытия, иначе они оказались бы слишком тяжелыми для столь шустрого существа. Если отсечь лапу-другую, никельпед много не набегает.
      Выждав, когда деньжатник откроется, Гранди нанес удар, но – увы! – промахнулся. Зато никельпед отреагировал мгновенно. Клац – клешни щелкнули, и в руке голема осталась лишь половина булавки.
      Он подался назад. Никельпед, воодушевленный успехом, устремился за ним. Запнувшись, Гранди повалился навзничь и с ужасом увидел тянущиеся к нему клешни.
      Потом сверху опустилось что-то огромное, и никельпед исчез. Ошарашенный голем протер глаза и только тогда уразумел, что его врага попросту раздавила нога Рапунцель, принявшей человеческий рост.
      – Ой! – пискнула девушка, отступив в сторону.
      С никельпедом было покончено. Рапунцель снова уменьшилась и закрыла лицо руками.
      – Ты спасла меня! – воскликнул Гранди.
      – Я не могла допустить, чтобы он тебя схрумкал, – пролепетала девушка. – Но.., мне никогда не приходилось делать ничего подобного.
      – Рад, что ты поступила именно так. Сам-то я дал маху, как обычно со мной и бывает, так что, если б не ты…
      – Ты так храбро держался! Когда я увидела, что ты упал…
      – Какая там храбрость, – фыркнул голем, – я был вне себя от страха.
      – Ничего не знаю. Выглядел ты храбрым.
      Не привыкший к таким комплиментам Гранди просто не знал, как себя вести, а потому предпочел сменить тему:
      – Сюда могут заявиться его соплеменники. Не худо бы придумать, как от них отбиваться. Ты случайно не знаешь, что для них опасно?
      – Ну, если бы нам удалось найти свинью-копилку…
 
      – Что?
      – Свиньи-копилки питаются никельпедами, даймопедами и прочими мелкими деньжатниками. Думаю, они обитают на побережье, но как их найти?
      – Пойду поищу, – заявил Гранди.
      – А если сюда опять заявится никельпед?
      – Топчи! – отрезал Гранди и направился к выходу из пещеры.
      Девушка промолчала. Голему не хотелось огорчать ее, но он прекрасно понимал, что, если не разобраться с никельпедами, их ждет большая беда. Когда сюда сбегутся деньжатники из ближайшего кошелька, не говоря уже о банке, всех не перетопчешь.
      Выбравшись из грота, голем обратился к перовому попавшемуся растению:
      – Привет, шляпа зеленая! Ты, случаем, не знаешь, есть здесь поблизости свиньи-копилки?
      К немалой его радости, растение ответило утвердительно:
      – Шастает тут одна по берегу, ищет, чем бы перекусить.
      – Где она? – Голем с трудом мог поверить в такую удачу.
      Растение указало направление, и довольно скоро Гранди добрался до лежбища свиньи-копилки. Она походила на нормальное животное, только сделанное из чего-то вроде фаянса. К тому же на спине у нее имелась странная прорезь. Плоский кончик носа подозрительно напоминал какой-то деньгзнак.
      – Ты живая? – осторожно поинтересовался голем, не будучи уверен в том, что сможет говорить с этой штуковиной.
      – Живей тебя, дурака, – отозвалась копилка, звякнув чем-то внутри.
      – А есть хочешь? – воодушевленно спросил Гранди.
      – Еще бы! – ответила свинья. – Поди-ка добудь в наше время денежку.
      – Пойдем со мной. Я покажу тебе место, куда соберется тьма никельпедов.
      – Уже иду. – Свинья-копилка поднялась и засеменила следом за Гранди.
      Вернувшись в грот, Гранди обнаружил, что Рапунцель пребывает в полном расстройстве. Она растоптала еще трех никельпедов и теперь рыдала.
      – Лучше бы я никогда не покидала башню, – причитала она, утирая слезы пахнущим гвоздикой платочком.
      Голем встревожился. Страшно подумать, что случилось бы, застань ее в таком состоянии морская ведьма и начни обрабатывать своей «сладостью».
      – Спрячься рядом с подкроватным чудовищем и жди, – сказал Гранд и свинье. – Хватай только тех никельпедов, которые приблизятся, чтобы не спугнуть остальных. Сумеешь?
      – Не беспокойся, я свое дело знаю, – звякнула копилка и спряталась под кровать.
      Гранди вскарабкался по ножке и устроился на матрасе.
      – Иди сюда, – позвал он Рапунцель. – Только сделайся маленькой.
      Девушка уменьшилась, но хныкать не перестала.
      – Эти никельпеды такие гадкие, – ныла она, – но давить их противно.
      – Теперь все будет в порядке, – заверил «ее Гранди. – Я нашел свинью-копилку.
      – О, как здорово! – воскликнула она, светлея лицом.
      Рапунцель и радовалась, и огорчалась от всего сердца. Гранди не привык иметь дело с особами, обладающими столь переменчивым настроением, однако находил это довольно приятным. Девушка была искренней и непосредственной, как дитя.
      Спустя некоторое время появился очередной никельпед. Грязный, как и все неотмытые деньжатники, он предпочитал сумрак, а потому поспешно нырнул под кровать. Что-то клацнуло, и снизу послышался мелодичный звон – дзинь!
      Гранди свесился с кровати:
      – Кто это там звенит?
      – Я, – ответила свинья-копилка. – У нас, копилок, так принято.
      Гранди пожал плечами, но возражать не стал.
      В конце концов, у каждого в Ксанфе свои обычаи.
      Прошло еще немного времени, и копилка прозвенела снова, на сей раз дважды – дзинь-дзинь!
      – Денежки счет любят, – пояснила она в ответ на вопрос голема. Он позволил себе усомниться в том, что никельпеды действительно любят такого рода счет, однако промолчал.
      – Дзинь-дзинь-дзинь! – доносилось из-под кровати. – Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь!
      Притерпеться к этому звяканью было не так уж трудно.
      – Гранди, – произнесла Рапунцель через некоторое время, – там, в лодке, ты кое-что сделал.
      Можно спросить тебя, почему?
      – Ничего я особенного не делал, просто пытался доставить нас всех на берег.
      – А вот и сделал, причем очень даже здорово.
      Голем пожал плечами:
      – Скажи, что ты имеешь в виду, и я попробую объяснить.
      – Ты.., ты меня обнял.
      – Правда? – удивился Гранди.
      – Правда-правда. Я предложила тебе использовать в качестве посланника рыбу, а ты меня обнял. Почему?
      Голем припомнил: так оно и было.
      – Это.., от растерянности. Я действовал, не подумав. Прошу прощения.
      – За что? Мне это понравилось.
      Гранди задумался:
      – Ты предложила очень хороший выход.
      Я.., ну, просто таким образом я хотел сказать спасибо.
      – Так почему же ты не сказал спасибо?
      Гранди в полном смущении пожал плечами:
      – Я должен был.., боюсь.., э.., тогда мне показалось, что так проще.
      – Матушка Сладость никогда меня не обнимала.
      – Конечно. Ведь на самом деле она тебя не любила.
      – Вот оно что! Значит, ты меня любишь?
      – Я считаю, что ты красивее всех в Ксанфе.
      – А я считаю, что ты не ответил на мой вопрос.
      – Не знаю, что и ответить, – признался голем.
      – Почему?
      – Да потому, что ты прекрасная девушка, а я голем.
      – Это значит, что я тебе не нравлюсь?
      – Это значит, – с трудом вымолвил он, – что я не могу позволить себе любить тебя.
      – Почему? Я не понимаю.
      Гранди сознавал, что Рапунцель, действительно, находится в затруднении. Выросшая в Башне из Слоновой Кости девушка имела слабое представление об иерархии населявших реальный мир существ. Конечно, девушка знала о них, слышала про них, но их самих никогда не видела и не представляла себе, каковы их взаимоотношения.
      Откуда ей знать, как унизительно быть ничего незначащим големом?
      Разговор требовал особой деликатности, а как раз в этом Гранди не был силен. Он привык окорачивать всех и каждого задиристой бранью, но не мог и помыслить о том, чтобы применить такой метод к Рапунцель. Это было бы все равно что растоптать цветок.
      – Представь себе, – начал он издалека, – что Храповик встретил подкроватное чудовище женского пола. Встретил, влюбился, а потом узнал, что подкроватных чудовищ женского пола не бывает и она представляет собой.., нечто иное.
      Она только выглядит как подкроватное чудовище. Может он позволить себе любить ее?
      – А почему нет? – спросила девица, по-прежнему недоумевая.
      – Потому что они принадлежат к разным видам.
      – Разве существа разного вида не могут нравиться друг другу? Тебе нравится Храповик?
      – Конечно, но…
      Рапунцель помрачнела:
      – Но не нравлюсь я.
      – Это не одно и то же. Мы с Храповиком не…
      – Что – не?
      – Не мужского и женского пола, – промямлил голем, решительно не зная, как выпутаться.
      – Я женского пола, – заявила девушка. – Значит ли это, что мне не может нравиться Храповик?
      – Нет, – простонал Гранди, – это совсем другое! Разумеется, он может тебе нравиться.
      – Выходит, если мне нравишься ты, то все в порядке?
      – Само собой, но…
      – Но я не нравлюсь тебе?
      Бедняга голем вконец запутался. Положение усугублялось тем, что он старался проявлять деликатность, боясь обидеть Рапунцель неосторожной фразой.
      – Ты… – неуверенно начал он, – сейчас ты выглядишь как самая распрекрасная големская девица. Будь ты ею и вправду, я бы мечтал… э.., иметь с тобой отношения, которые.., вели бы… – Он сбился и потерял нить – решительно невозможно говорить с ней о таких вещах.
      Но Рапунцель кое-что поняла.
      – Ты бы хотел жениться на мне! – воскликнула она.
      – Ох! Я не имел в виду…
      – Нет? – Девушка выглядела расстроенной.
      – Хотел бы, конечно, – отчаянно пролепетал Гранди, – но все это пустые слова. Ты не големская девица, и…
      – Но в Ксанфе кто угодно может сочетаться с кем угодно, – возбужденно возразила Рапунцель. – Сколько вокруг примеров! Вот и среди моих предков были как люди, так и эльфы.
      – Это значит, что ты можешь создать семью хоть с человеком, хоть с эльфом, – заявил Гранди. – Но не с големом.
      – Почему?
      Он горестно рассмеялся:
      – Ас чего бы вдруг кому-то относящемуся к столь славным народам, как эльфы и люди, вздумалось иметь дело с жалким големом?
      – А почему бы и нет?
      – Да потому, – сорвался на крик Гранди, – что голем ничего собой не представляет. Ничего, кроме щепочек и тряпочек!
      – Но ты больше не из щепочек и тряпочек.
      У тебя такая же плоть, как и у меня.
      – Это неважно. Да, тело мое изменилось, но я все равно остался големом.
      Рапунцель задумалась.
      – Значит, – промолвила она через некоторое время, – изъян заключается не во мне, а в тебе?
      – Тут ты в точку попала, – угрюмо согласился он.
      – Спасибо за разъяснение. Я, в самом деле, не понимала.
      – На здоровье, – сказал Гранди, желая вновь оказаться сделанным из щепок и тряпок. Тогда, во всяком случае, ему не было бы так больно.
      – Хорошо, Гранди, но не мог бы ты сделать для меня одну вещь?
      – Разумеется. Я же сказал, что доставлю тебя в замок и…
      – Обними меня снова.
      – Что?!
      – Ну, как тогда – вместо спасибо.
      – Но зачем? – Голем был растерян и сбит с толку.
      – Мне это понравилось, – просто ответила.
      Рапунцель.
      Ох. Он встал. Рапунцель тоже. Гранди не ловко обнял ее за плечи.
      – Нет, кажется, это не то же самое, – сказала девушка.
      – Потому, – пояснил Гранди, – что тогда это произошло непроизвольно.
      – А есть разница?
      – Разумеется. То, что делаешь, повинуясь порыву, оно.., как бы тебе сказать.., более настоящее, по сравнению с заранее обдуманным поступком. Разница почти такая же, как между вымышленным и реальным миром.
      – Но вся моя жизнь прошла в вымышленном мире! – воскликнула девушка. Личико ее затуманилось, а в уголке правого глаза начала формироваться слеза.
      – Не думай об этом! – воскликнул Гранди, обнимая ее покрепче. – У тебя вся жизнь впереди, и ты проведешь ее в реальном мире.
      – Но я не знаю его, – возразила она.
      – Только дай срок! Вот попадешь в замок Ругна, осмотришься…
      – Сейчас оно такое, как надо, – промурлыкала девушка.
      – Что?
      – Объятие.
      Гранди поспешно выпустил ее.
      – Опять я что-то не то сказала? – поинтересовалась Рапунцель.
      Не найдя, что ответить, голем подошел к краю кровати и глянул вниз. Он увидел семенившего под кровать никельпеда. Скоро снова донесся звон.
      Свинья-копилка подняла взгляд и приметила голема.
      – Чудное местечко, – сказала она ему, – думаю, к ночи здесь соберется тьма никельпедов.
      Гранди задумался. Похоже, надо убираться из пещеры, да побыстрее. В большом количестве никельпеды представляли собой смертельную угрозу для любых существ из плоти и крови.
      – С ним все в порядке? – спросила Рапунцель, подойдя к голему. Разумеется, она имела в виду Храповика.
      – Не знаю. Лучше проверить.
      – Извини, – сокрушенно проговорила девушка, – я не хотела тебя обидеть. Просто у меня нет навыков обхождения с настоящими людьми.
      – Ты ни в чем не виновата, – смущенно пробормотал Гранди и торопливо спустился вниз по ножке кровати.
      – Можно мне тоже спуститься? – спросила сверху Рапунцель.
      – Тут, внизу, никельпеды, – напомнил голем.
      Она решила остаться на кровати. Гранди обогнул свинью-копилку и направился к Храповику.
      Лапы по-прежнему бессильно лежали на золотом полу, и голем не знал, какие признаки жизни должно или не должно обнаруживать подкроватное чудовище. Храповик не ел и не дышал, как обычные существа, однако его лапищи были из настоящей плоти. Гранди прикоснулся к одной из них – теплая. Значит, Храповик все-таки жив.
      – Храп! – позвал голем, но ответа не было.
      Гранди подошел к выходу из грота и выглянул наружу. Тени удлинились, придавая ландшафту синеватый оттенок. Близились сумерки, а это значило, что скоро никельпеды станут прибывать тучами. Если Храповик не придет в себя…
      Он повернулся назад. Рапунцель сидела на кровати, свесив прелестные ножки.
      – Что мы будем делать? – спросила она, помахивая ими в воздухе. И тут Гранди посетила идея.
      – Прими человеческий рост, – сказал он.
      Девушка попыталась встать с кровати.
      – Нет-нет, сиди. Просто сделайся большой.
      Рапунцель удивилась, но послушно села на место и увеличилась. Теперь ее ноги касались пола, Одна из лап Храповика зашевелилась. Подкроватное чудовище жило только для того, чтобы хватать за лодыжки сидящих на кровати детей. Рапунцель в своей невинности вполне могла сойти за дитя, а уж ножки имела такие, что за них с радостью ухватится кто угодно. Вдруг этого окажется достаточно, чтобы привести Храповика в чувство?
      – Ойкни, – велел Гранди.
      – Что?
      – Ну, пискни или что-нибудь в этом роде.
      Сделай вид, будто боишься, как бы кто-нибудь не цапнул тебя за лодыжку.
      – Ой! – воскликнула Рапунцель и начали подтягивать ноги вверх.
      Это сработало. Волосатая лапа высунулась из-под кровати и хватанула девушку за лодыжку.
      – 0-о-о-ой! – Рапунцель завизжала во всю мочь.
      Храповик хихикнул.
      – Он очухался! – воскликнул Гранди.
      Девушка всплеснула ладошками:
      – Как ты умно все устроил!
      – Дело не во мне. Просто у тебя такие ножки, что только покойник не обратит на них внимания.
      – Но ты никогда за них не хватался.
      – Я не подкроватное чудовище. – Гранди не посмел признаться в том, что и сам с удовольствием схватил бы ее за лодыжку, будь у него хоть какой-нибудь разумный предлог.
      Он повернулся, подошел к выходу из грота и устремил взгляд в сторону маячившей на фоне туманного горизонта Башни из Слоновой Кости.
      Неожиданно оттуда донесся приглушенный крик, а затем всплеск. Летавшие над побережьем чайки принялись виться вокруг башни. Луч маяка погас.
      – Что-то странное происходит, – проговорил Гранди, возвращаясь к кровати.
      – Я.., почувствовала это, – отозвалась Рапунцель, положив руку на сердце. – Что-то ужасное.
      – Оттуда донеслись возглас и всплеск. А потом погас маяк.
      – О нет! – в ужасе воскликнула девушка.
      – Ты о чем?
      – Матушка Сладость умерла.
      – С чего ты взяла?
      – Я почувствовала неладное, прямо сейчас, но не поняла, что это такое. И я знаю, что в башне должно находиться живое существо, иначе свет гаснет.
      – Должно быть, она спрыгнула вниз, – догадался Гранди, перепуганный не меньше девушки, – не стала спускаться по волосам.
      – Но какой в этом смысл? Лодку мы забрали, а плавать она не умеет.
      – А ей известно, что во время отлива до берега можно добраться посуху?
      – Конечно.
      – Тогда почему она не дождалась отлива?
      – Она… – пролепетала Рапунцель упавшим голосом, – должно быть, она решила умереть. О, это я во всем виновата!
      – Морская ведьма бессмертна, – напомнил Гранди, – она просто меняет тела.
      – Да, конечно… – Девичье личико исказилось от страха. – Она стала призраком и теперь ищет новое тело.
      Так оно, скорее всего, и есть. Теперь все встало на свои места. Морская ведьма предпочла не ждать отлива, опасаясь, что за это время Гранди с Рапунцель уйдут в леса, где их трудно будет найти. Она решила, что быстрее нагонит их, будучи бесплотным призраком.
 
 

Глава 11
ОСАДА