Глава 36

Орегонская тюрьма находится в столице штата, городе Салеме, возле автострады номер I-5. В понедельник в десять часов утра Эшли припарковала машину возле административного комплекса, на гостевой стоянке. Обсаженная тенистыми деревьями асфальтовая дорожка вилась мимо маленьких белых домиков, служивших в качестве канцелярии тюремному персоналу. В конце дорожки располагалась сама тюрьма, обнесенная ярко-желтой стеной, увенчанной колючей проволокой и вышками с вооруженной охраной.

Эшли подошла к конторке администратора, затем заняла кресло в приемной. В ожидании, пока охранник выкрикнет ее имя, Эшли уже почти передумала встречаться с Джошуа Максфилдом, настолько он ее пугал. По ее просьбе Дилайла предварительно договорилась об этой беседе и даже вызвалась сопровождать. Джерри также предлагал свою помощь – после того как безуспешно пытался отговорить ее от встречи. Однако Эшли отвергла их обоих, потому что была убеждена: у нее будет больше возможностей вызвать на откровенность человека, сидящего в камере смертников, если она придет одна.

Охранник пригласил Эшли пройти к металлоискателю, она благополучно миновала его, и ее повели к короткой наклонной площадке, перекрытой с обеих сторон чем-то вроде двух шлагбаумов. Внутри отгороженного пространства, за пуленепробиваемым стеклом, помещались несколько человек из тюремного персонала. Один из них нажал кнопку. Послышалось громкое жужжание, и шлагбаум перед Эшли поднялся. Она вошла в это промежуточное охраняемое пространство, сквозь щель в стекле просунула свои водительские права, а шлагбаум позади нее снова опустился на место. Как только ее личность была установлена, охранник нажал другую кнопку, и перед ней открылась еще одна система блокировки, пропуская в узкий коридор, ведущий во внутреннюю часть тюрьмы. Эшли показалось, что стены коридора надвигаются на нее, а клацающий металлический звук, произведенный шлагбаумами, напомнил, что теперь она тоже заперта в тюрьме.

После короткого перехода охранник остановился перед дверью из толстого металла, с маленьким окошечком вверху. Эшли посторонилась, он отпер дверь и впустил ее в комнату для посещений. По правую руку располагались банкетки и низкие деревянные столы. У ближней стены еще один охранник сидел на возвышении, откуда предоставлялся хороший обзор и было удобно наблюдать за комнатой. Конвойный назвал ему Эшли, прежде чем отправиться обратно в приемную.

Пока Эшли нервно оглядывала комнату, охранник позвонил в отделение, где содержались смертники, и велел привести Джошуа Максфилда. Эшли никогда прежде не бывала в тюрьме. Она ожидала увидеть здесь уголовников, которые нагло станут пялиться на нее. Вместо этого обнаружила, что комната заполнена заурядного вида мужчинами в тюремных джинсах и синих рабочих рубахах, они негромко разговаривали с родственниками и друзьями. Один мужчина средних лет, с брюхом и косматыми усами сидел на полу, играя с маленькой девочкой лет четырех. Застенчивый молодой человек держал за руку изможденного вида молодую женщину на сносях. В дальнем конце комнаты худой как щепка чернокожий смеялся вместе с женщиной средних лет.

Через пятнадцать минут появился еще один охранник, переговорил с сидящим на возвышении офицером и повел Эшли по коридору в другой отсек для посещений, где предметами обстановки были стулья из массивных кованых стальных конструкций. Отсек разделяли толстые стеклянные перегородки. По ту сторону, в узких комнатах с цементными стенами, сидели заключенные, они считались слишком опасными или склонными к побегу, и их не допускали в главное помещение для визитов. Охранник провел Эшли к двум дверям в дальнем конце комнаты. Он открыл одну из них, и Эшли оказалась в крохотной кабинке. Около окна стоял кованый стул. Маленькая металлическая полка выдавалась в нижней части стеклянной перегородки, в стекле была узкая прорезь, сквозь нее можно просунуть лист бумаги. Над прорезью – столь же узкая металлическая решетка, через которую люди по обеим сторонам стекла беседовали друг с другом.

– Сейчас сюда приведут Максфилда. Он будет сидеть вот здесь, – сказал охранник, показывая на аналогичную кабинку по другую сторону стекла. – Это единственное место, где посетителям разрешается разговаривать с заключенными-смертниками. Когда надумаете уйти, вернитесь к конторке в большом помещении, и кто-нибудь спустится за вами из приемной.

Охранник оставил Эшли одну в помещении. Воздух был спертым, и она начала ощущать признаки клаустрофобии. Дилайла твердила, что у Максфилда не будет никакой возможности добраться до нее, но Эшли уже привыкла бояться, и ей пришлось убеждать себя, что он не сумеет проломиться сквозь толстое стекло и цемент.

Дверь в кабинке напротив с металлическим щелчком распахнулась, и охранник втолкнул Джошуа Максфилда в узкое пространство. Его волосы поседели, а лицо было болезненно-бледным от недостатка солнца. Эшли вспомнила, каким спортивным он выглядел в тот день, когда они встретились около спортзала. Теперь же кожа на его щеках стала дряблой и обвисшей. Единственное, что не изменилось, – глаза, которые так и оставались прикованными к Эшли с той самой секунды, как охранник расстегнул на нем ручные и ножные кандалы.

– Какой приятный сюрприз, – произнес Максфилд, когда дверь за охранником закрылась.

– Спасибо, что согласились со мной увидеться, мистер Максфилд.

– Благодарите мое любопытство. Меня здесь никто не посещает, кроме адвоката. И я уж никак не мог предположить, что сюда придете вы.

– С вами хорошо обращаются? – спросила Эшли, изо всех сил стараясь скрыть страх. Едва этот вопрос сорвался с губ, она поняла его бессмысленность. Но Максфилд ответил серьезно:

– Камера смертников не похожа на номер люкс роскошного отеля, но со мной обращаются настолько хорошо, насколько возможно в данных обстоятельствах. Охранники даже дают мне бумагу и карандаш и позволяют работать. Вероятно, они полагают, что я стану более покладистым, если буду занят.

Он улыбнулся, но его лицо оставалось напряженным.

– Может, вам любопытно узнать, что я работаю над романом о невиновном человеке, который отбывает срок в тюрьме. Я отослал несколько пробных глав в Нью-Йорк, своему прежнему редактору. Он очень заинтересовался, но не хочет подписывать договор, если меня собираются казнить. Издатели опасаются, что я не проживу достаточно долго для того, чтобы закончить книгу. Но довольно обо мне. Зачем вы здесь?

– Я хотела задать вам несколько вопросов. Если вы правдиво ответите на них, то вероятно, я сумею помочь вам.

– Помочь в чем?

– Выбраться отсюда.

Максфилд склонил голову набок и стал разглядывать Эшли.

– Почему именно вы хотите помочь мне? – спросил он.

– Я... у меня есть кое-какие сомнения в отношении вердикта.

– Поздновато для подобных заявлений, вы не находите? – с горечью усмехнулся Максфилд. – Вашими с Кейси стараниями я конченый человек.

– Вы забыли кое-кого еще, кто приложил к этому руку.

– Кого же?

– Себя, мистер Максфилд. Вы лгали по поводу важной улики. Ваше дело могло бы обернуться совершенно по-иному, если бы вы сказали правду.

– О чем вы? – осторожно спросил он.

– Вы солгали о том, что произошло в лодочном домике. Я не знаю, зачем вы так поступили, но это факт. И вы солгали о своем романе.

Максфилд покраснел и поерзал на стуле.

– О моем романе?

Эшли собралась с духом и посмотрела Максфилду прямо в лицо.

– Это не вы его сочинили. Вы украли написанное серийным убийцей.

– Кто вам сказал? – вскинулся Максфилд.

– Никто. Сама догадалась. Мне всегда не давало покоя одно обстоятельство. Вы умны. Это все признают. Человек и должен быть умен, чтобы писать так хорошо. Моя мать не уставала расхваливать ваш талант. Вот почему она решила записаться в вашу группу литературного мастерства. И я никак не могла понять, как человек столь умный может совершить такую глупость: зачитать изобличающий отрывок из своей книги – где убийца закусывает пирогом – одному из немногих людей, способных понять его значение. Но как только я допустила возможность, что написанное принадлежит не вам, все встало на свои места. Вы и понятия не имели, что человек, убивший моего отца, устроил себе точно такую же трапезу.

Эшли сделала паузу, ожидая реакции Максфилда, но он сидел неподвижно, никак не реагируя.

– Я прочитала найденные у вас две рукописи, мистер Максфилд, и читала ваши книги. Да, именно вы написали ту рукопись, на которой значилось ваше имя. Она в том же литературном стиле, что и "Турист в Вавилоне", и "Родник желаний". Другую же рукопись написал человек, убивший моего отца и Таню Джонс. Первый вариант настолько отличается от второго, что неизбежно должен принадлежать перу иного человека.

Максфилд по-прежнему молчал, но и не останавливал ее.

– Я была в суде, когда Дилайла Уоллес давала прослушать аудиозапись вашего допроса, проведенного детективом Берчем в тюрьме Омахи. На записи в вашем голосе звучит изумление – после того, как он говорит вам, что эпизод, который вы зачитывали в присутствии моей матери, очень похож на сцену, произошедшую в ту ночь в моем доме. Вы этого не знали! Вы могли бы тогда же сказать Берчу, что книгу сочинили не вы, но, думаю, вы бы согласились скорее умереть, чем признаться, что больше не способны к творчеству.

– Чушь!

– Разве? Вы потерпели неудачу во всем, пока не написали "Туриста в Вавилоне". Вся ваша новая индивидуальность зиждилась на успехе этой книги. Из никчемного шалопая и неудачника вы вдруг превратились в почтенного, уважаемого, богатого и на весь мир известного человека. Потом потерпел фиаско ваш "Родник желаний", а когда вы попытались сочинить следующий роман, то оказались полностью несостоятельны. Вы пережили свой момент славы и хотели вернуть его. В присланном вам романе вы увидели свой шанс снова подняться на вершину. Кто написал первый вариант, мистер Максфилд?

– Вы полагаете, я больше не способен к творчеству? Обвиняете меня... в краже чужого произведения?

– Я знаю, что именно так и было, и думаю, гордость побуждала вас держать язык за зубами. Ну как же, ведь все считали вас новым гением, суперинтеллектуалом, голосом поколения. Но я убеждена: вы писатель-однодневка, который лучше умрет, чем признается, что украл чужой сюжет.

Максфилд выглядел полностью раздавленным.

– Те, первые, отзывы критиков... В них говорилось, что я новый Хемингуэй, новый Сэлинджер, выразитель идей своего поколения. Деньги потекли рекой, все пришло так быстро. – Лицо Максфилда вытянулось. – И так же быстро ушло. Когда провалился "Родник желаний", мой издатель заявил, что это синдром второкурсника и я просто переусердствовал. Он велел мне не спешить со следующей книгой, сказал, что скоро я полностью восстановлюсь. Но только не получалось вообще никакой следующей книги. В голове не возникало ни единой идеи, из-под пера выходило что-то сухое и безжизненное. Потом деньги кончились, на меня подали в суд. После того как меня выгнали из Итонского колледжа, я не мог найти приличной работы. Все знали, что я пью, подделал резюме и о случае со студенткой. Не случайно же я был вынужден преподавать в школе! Единственным способом выплыть на поверхность стала для меня новая книга.

– Кто прислал вам роман о серийном убийце?

– Не знаю. Я рецензировал рукописи, чтобы подработать. Даже при моем неплохом жалованье в академии я едва сводил концы с концами. Рукопись пришла анонимно, по почте, оплата прилагалась наличными. Произведение жесткое, грубое, но в нем такая сила! Теперь я понимаю почему. Все в нем было подлинным: атмосфера страха, реакции жертв и преступника. Тот, кто писал, сам пережил все это.

– Но настоящий автор неизбежно прочитал бы ваш роман. Неужели вы думали, он его не узнает?

– Мне было уже наплевать, я дошел до края отчаяния. И я решил, что выиграю любую судебную тяжбу. Я собирался уничтожить его рукопись, когда закончу. К тому же я был знаменитым писателем и полагал, что имею дело с никем, с пустым местом.

– Почему после своего ареста вы не признались, что не являетесь автором романа?

– Однажды я попытался. Перед выступлением свидетелем в суде я рассказал своему адвокату, что украл замысел книги. Он ответил, что никто мне не поверит. Он был прав. Рукопись лежала рядом с моим компьютером. Повсюду были разбросаны мои рукописные памятки и записи. На каждой странице рукописи проставлена моя фамилия.

– Что произошло в лодочном домике? – тихо спросила Эшли.

Максфилд продолжал глядеть в пол.

– Какое значение это теперь имеет? – настаивала Эшли. – Вы уже приговорены к смерти. Хуже все равно не будет.

– Пожалуй, вы правы. – Он потер рукой лицо. – Я не убивал вашу мать. Терри была мертва, когда я появился в лодочном домике.

– Продолжайте.

– Я находился поблизости, когда услышал первый крик. Я замер. Крик был ужасным, душераздирающим. Он меня парализовал.

Эшли кивнула.

– Когда она закричала во второй раз, я вошел в домик.

– Вы видели, как оттуда выбегал Рэнди Коулман?

Максфилд покачал головой:

– Я это выдумал.

Эшли оторопела.

– Если бы присяжные вам поверили, Коулмана судили бы за убийство! – воскликнула она.

Черты лица Максфилда затвердели.

– Он этого заслуживал. Он пытался убить вас на автостоянке у "Солнечного приюта". Я не лгал. И он же убил Терри, когда пытался прикончить свою жену.

– Но вы не видели его у лодочного домика?

– Нет. Он, вероятно, прятался в глубине и ускользнул, когда я бросился за вами.

– Что же там произошло в действительности?

– Когда я вошел, Кейси стояла на коленях у тела Терри. Нож лежал на полу. Заметив меня, она схватила его и вскочила. Потом она закричала: "Убийца!" и бросилась на меня. Она была охвачена ужасом, решила, что я убил Терри. Кейси попыталась ударить меня ножом. Все случилось так быстро, что у меня не было времени на раздумья. Я нанес ей удар в челюсть. Она отлетела и сильно ударилась головой о дубовую подпорку. Хруст раздался ужасный. Услышав его, я сразу понял, что она получила тяжелую травму. Я как раз собирался посмотреть, что с ней, как вдруг меня осенило, что, может, убийца Терри все еще там. Прошло не так много времени между вторым душераздирающим воплем и тем моментом, когда я вошел в домик, а я не видел никого, кто бы выходил из передней двери. Когда я ударил Кейси, она выронила нож. Я подобрал его для самозащиты. В следующее мгновение увидел в окне вас. Я хотел сказать, что невиновен, но вы умчались прежде, чем я смог что-то объяснить. Когда мне пришло в голову, что вы сообщите полиции, что я убил Терри и избил Кейси, я растерялся и дал деру.

– Почему вы потом никому не признались?

– Кто бы мне поверил? После того как вы рассказали полиции о том, что увидели, а я сбежал?

На лице Эшли появилась улыбка.

– Я верю вам, мистер Максфилд. И собираюсь сделать так, чтобы и другие вам поверили. Я знаю, кто убил моих родителей.

Глава 37

Путь на машине от Салема до Портленда занял сорок пять минут, и всю дорогу Эшли провела в раздумье. Джошуа заполнил большую часть белых пятен в этом деле, но один вопрос по-прежнему не давал ей покоя. Когда автострада осталась позади, Эшли решила, что знает, как на него ответить.

Джерри дожидался ее в полумраке отдельной кабинки в задней части ресторана "У Юбера", где они договорились встретиться и пообедать.

– Ну? – спросил он, едва она села рядом.

– Он их не убивал, – ответила Эшли, – и мне ясно, кто это сделал.

Во время обеда Эшли излагала свою версию случившегося, Джерри исполнял роль адвоката дьявола, но она отразила все его контрдоводы. Когда Эшли закончила свою обвинительную аргументацию, Джерри откинулся на спинку стула и задумался. Девушка выжидающе смотрела на него. Наконец он покачал головой и произнес:

– Господи, Эшли, похоже, ты права.

Эшли облегченно вздохнула. Она боялась, что Джерри не согласится с ней или найдет какие-нибудь несоответствия в ее построениях. То, что он оказался на ее стороне, значило для нее очень много.

– Все-таки одно обстоятельство меня беспокоит, – продолжил Джерри. – Если ты права, то убийства в вашем доме не были случайными. Как он выяснил, что ты дочь Кейси? До судебных слушаний по делу об опекунстве никто об этом не знал.

Вопрос Джерри беспокоил и Эшли.

– Помнишь тот день, когда мы отправились в суд на слушания, после моего возвращения в Портленд?

– Конечно.

– Ты хотел получить документы о моем удочерении из той адвокатской конторы, которая представляла Генри Ван Метера, но не получил. Почему?

– Монт Джефферсон не нашел их.

– Вот как?

– Он подумал, что документы, вероятно, неправильно заархивировали или выбросили по ошибке. Прошло уже более двадцати лет. Такое случается.

– А если документы не были утеряны? Если их украли?

Внезапно важность ее вопроса в полной мере дошла до Джерри, и он побледнел, поняв, почему Эшли так взволнована. Его лицо исказила гримаса боли.

– Если он получил доступ к твоему досье, то ему стали известны имена всех, кто знал, что ты дочь Кейси. Включая моего отца.

Эшли через стол дотянулась до руки Джерри и стиснула, утешая.

– Ему это не сойдет с рук. Мы заставим его ответить. Но нам нужны доказательства. Где хранилось мое досье?

Хранилище "Элит" располагалось на площади 186 тысяч квадратных футов в промышленном районе на севере Портленда. Громадные широкие металлические двери открывались на погрузочные платформы, которые через определенные интервалы окружали здание. Джерри и Эшли проехали на машине мимо нескольких грузовиков, припаркованных у погрузочных отсеков. Контора находилась в северо-восточном углу хранилища. Когда Эшли и Джерри вошли, за столом сидел лысеющий человек средних лет в клетчатой рубашке и брюках-хаки. Он занимался какой-то бумажной работой. Табличка на его письменном столе идентифицировала его как Реймонда Вермана.

– Вам помочь? – спросил он.

– Мистер Верман, я – Джерри Филипс. Моего отца звали Кен Филипс. У вас хранились старые досье нашей адвокатской конторы.

– Если вы говорите, значит, так оно и было. У нас хранятся архивные материалы примерно семидесяти процентов всех адвокатских контор города.

– Я нисколько не удивлен, что это имя вам ни о чем не говорит. Мой отец скончался, и я теперь единственный сотрудник своей фирмы. Но у вас хранятся также архивные документы адвокатской фирмы "Брашер, Платт и Хайнекен", не так ли?

– Да.

– Это Эшли Спенсер. Фирма Брашера оформляла ее удочерение двадцать четыре года назад. Я представляю ее по делам о наследстве, и нам нужно просмотреть досье по делу об удочерении. – Джерри вручил мужчине документ, подписанный судьей Гиш, в котором поверенному Майлза предписывалось передать суду это досье. Прочитав судебное предписание, Верман поднял голову.

– А почему вы сами пришли за ним? Разве не адвокат этой фирмы должен был передать вам досье?

– Да, но он сказал, что оно пропало.

– Из нашего хранилища?

– Да. Не могли бы вы найти его? Это очень важно.

– Пусть вы и пришли сами, но я могу его выдать только юристу из фирмы Брашера.

– Понятно, – произнесла Эшли. – Мы лишь хотели узнать, здесь ли оно.

Служащий взглянул на свои наручные часы, потом на кипу бумаг, возвышавшуюся на письменном столе, и поднялся.

– Пойдемте посмотрим, – промолвил он. – Я сижу за столом целый день, и, пожалуй, не грех размяться.

Верман повел Джерри и Эшли вдоль бесконечных рядов полок в двенадцать футов высотой, которые освещались лампами дневного света. Наконец они достигли стеллажей, арендуемых фирмой Брашера. Верман пододвинул лестницу-стремянку и полез на стеллаж, где должна была храниться папка с документами, содержащими запись об удочерении Эшли. Через несколько минут он передвинул лестницу к следующей секции. Наконец, отчаявшись, бросил это занятие и слез со стремянки.

– Его тут нет, – объявил Верман.

– Что это означает? – спросил Джерри.

Служащий пожал плечами:

– Все, что угодно. Досье, например, все еще находится в конторе. Случается, они думают, будто отправили его нам, но в фирме произошло недоразумение. Или мы неправильно его заархивировали, что тоже бывает; конечно, не так часто, но все-таки бывает. Или кто-нибудь оформил у нас его выдачу на время и потом забыл вернуть.

– А если кто-либо забирал его из хранилища, должна остаться запись об этом? – поинтересовалась Эшли.

– Да, мы перевели все данные в компьютер, даже по старым документам. Стоило бешеных денег.

Вернувшись в контору, Верман набил на клавиатуре: "Брашер, Платт и Хайнекен". Затем задал название файла.

– Здесь говорится, что мы приняли его на хранение семь лет назад. – Он нажал еще несколько клавиш. – Странно...

– Что такое?

– Досье вообще никто не забирал. Оно должно быть здесь, на месте.

– Если я сообщу вам год и фамилию, вы сумеете выяснить, изымал ли человек в том году какой-нибудь файл?

– Разумеется. Я сейчас запущу поиск.

Эшли назвала Верману год, когда были убиты Кен Филипс, ее родители и Таня Джонс, а также фамилию. Вскоре Верман получил ответ.

– Майлз Ван Метер забирал в том году один файл, но это был не ваш.

– Я и не думала, что он окажется моим, – усмехнулась Эшли.

Авторское турне. Интерлюдия

(События относятся к настоящему времени)

Майлз выступал почти час, и хозяйка "Убийства для развлечения" поспешила к нему на выручку.

– У нас осталось время на два вопроса. Затем мистер Ван Метер надпишет ваши книги.

Сидящий в первом ряду мужчина средних лет поднял руку, и Майлз кивнул ему.

– Мистер Ван Метер, я вел поиски "онлайн" и обнаружил маршрут вашего первого авторского турне. Вы знали, что в тот период в двух городах, как раз на пути вашего следования, произошли убийства – такие же, как те, что совершал Максфилд? В Кливленде, штат Огайо, и в Эймсе, штат Айова? Они остались нераскрытыми.

– Нет, не знал. Но я выступал в двадцати шести городах, и было бы странно, если бы там вообще не происходило преступлений.

– Но они очень схожи по почерку. Как вы думаете, за вами по пятам крался некий его подражатель?

– Надеюсь, нет, – улыбнулся Майлз, стиснув руки в притворной молитве. – Прошу вас, не заставляйте меня чувствовать себя Джессикой Флетчер из старого телесериала "Она написала убийство": куда бы она ни приехала, там сразу случается преступление. Я всегда удивлялся, почему полицейские не заподозрят ее в совершении серийных убийств.

Слушатели засмеялись, и Майлз тоже.

– Мы слушаем последний вопрос, – напомнила Джил Лейн.

Из глубины помещения, из-за груды книг, шагнула вперед женщина и подняла руку.

– Майлз, – произнесла она, двинувшись к оратору.

На мгновение на лице Ван Метера появилось озадаченное выражение, потом он воскликнул:

– Я не верю своим глазам! У нас сегодня особый гость. Эшли Спенсер! Эшли, каким ветром занесло тебя в Сиэтл?