Люди, дружившие со смертью

Ручей, текущий по дну долины был пустяшным: глубиной не более двух пядей и шириной ровно такой, чтоб мужчина в полной боевой выкладке мог перескочить его, не замочив сапог. Я так и сделал. И тут же попал в лапы к троллю. Хотя это громко сказано. Как только я перепрыгнул, он вырос передо мной в двух шагах. Он был головы на полторы выше меня, и примерно настолько же шире в плечах

– даже если принимать во внимание мою стеганую куртку. И что более важно – в руках он держал полено в сажень длинной и толщиной с мою руку. Моя же сабля висела в ножнах на поясе, и пока бы я ее вытащил, тролль запросто бы успел вколотить меня в землю по самую макушку.

– Чего тебе надо? – спросил тролль. Я не нашел ничего умней, чем ответить вопросом на вопрос:

– Тролль – это ты? Он даже не посчитал нужным отвечать – ну в самом деле, а кому еще быть? Я отобрал десяток людей – со мной и Хайдером отряд составил ровно дюжину. Но когда мы подъезжали к мосту, я остановил спутников, спешился и сказал, что управлюсь сам. Мол, вдруг удастся уладить дело миром. На это я особо не надеялся и просто намеревался пристукнуть тролля без свидетелей. Однако, мои дела складывались так, что лучшим было бы вернуться к идеи переговоров. Ну в самом деле, что мне извиниться за беспокойство, откланяться, а потом вернуться с обнаженным оружием? Обхохочешься…

– Люди жалуются на тебя… – начал я.

– А я могу пожаловаться на людей…

– … говорят, ты чужих коров доишь, денежку сшибаешь с проходящих.

– Своих коров у меня нету, чтоб их доить… А с проезжающих брать монету за проезд – старинное право тролля, под мостом живущего. Ибо мост надо беречь и ремонтировать. Я осмотрелся – ручей был мелкий, но овраг вымыло изрядный – никак не меньше саженей пяти в глубину. Или в высоту? Все зависело откуда посмотреть. В любом случае, мои люди меня не видели и не слышали. Мост возвышался надо мной каменной радугой. Эта радуга в своем спектре имела два цвета – серый от камня, и зеленый и от мха. Мост был солидным – по нему бы свободно разъехались две тройки лошадей. Что-то в нем было странное и магическое – каменное строенье посреди голой степи.

– А тебя не утомляет твое положение? Тебе оно не кажется оно странным, смешным наконец? Если ты не заметил, то тракта уже нет, и ты сшибаешь медяки каждый раз с одного и того же человека. Ты не думаешь, что пора сменить свое место жительства? В мире полно направлений, уйма дорог и мостов на них великое множество… Ну на кой тебе этот мост?…

– Вы люди, странные существа, живете днем сегодняшним. Считаете, что мир заканчивается там, где вы не видите. И думаете, если вы по дороге не ходите, то и пыль прибить на ней некому. А меж тем мир держит-то не только человеческие дороги. И то, что вы тех дорог не видите – это ваша беда. Не дальше, как неделю назад этот мост семья гномов переходила, леприконы два раза в год ходят – на зимовье и в летние дома. Эвон, пройдут эльфы – все чисто и прекрасно, а коровы пройдут, только все навозом завалят… В его словах была определенная правда – перед тем как спускаться в овраг

– я прошелся по мосту. Действительно – он находился в приличном состоянии. Уйди сейчас отсюда тролль – за пару лет навоза навалят выше перилл… И тролль, будто читая мои мысли, продолжал:

– Если я отсюда уйду, что тогда? Кто будет мост чинить? Кто дорогу будет гномам указывать?

– Дорогу они и сами найдут. И мост… – я хотел сказать «хозяин», но поправился – пастух починит. А если и развалится – так беда невелика. Через этот ручей и твои леприконы перескочат. В ответ он пробурчал что-то невнятное, сжимая бревно крепче. Злить мне было его не с руки. Я скрестил руки на груди, и повернулся к нему спиной, делая вид, что разглядываю овраг. Затем прошелся вдоль ручья будто прогуливаясь.

– Короче, тролль, говорить можно много, но я тебе такое скажу. Местный пастух… – я подумал и поправился опять – местный хозяин на тебя зол. Убивать он тебя пока не хочет, но сколь долго он будет терпеть – я не знаю. Но я отправляюсь через дней десять в далекую дорогу. К горам… и чуть дальше. Если у тебя есть умишко, ты отправишься с нами, и мы найдем тебе новый мост. Иначе же – можешь начинать выковыривать с дороги камень побольше – себе на могильную плиту… Я развернулся и пошел к тропинке, ведущей наверх, но остановился и бросил:

– Забыл спросить… Тебя как зовут? А то все тролль да тролль – неудобно как-то… Он ответил. И я стал подыматься, зазубривая его имя.

Отряд ждал меня там, где я его оставил.

– Поговорили? – спросил Хайдер, когда я сел в седло. Я кивнул.

– И что? Он еще жив?… В ответ я кивнул еще раз. Больше Хайдер меня расспрашивать не стал и мы доехали до усадьбы молча. Там нас встречал хозяин и остаток сотни. Хозяин поднес мне крынку молока, дождался, пока я напьюсь и спросил:

– Ну как? Он уйдет?

– Вероятно, что так… Хозяин расплылся в улыбке и я поспешил сбить с него радость.

– Недели через две я за ним заеду. Приготовьте к тому времени две вещи. Коня, самого большого, что сможете найти. Лучше мерина, тяжеловоза, коего в упряжку первым запрягают… Ну и седло соответствующее под большую задницу… Кто-то из слуг присвистнул:

– Дешевле пришибить…

– Вы серьезно думаете, что он сидит и ждет под мостом, пока вы его убьете? Начнем с того, что и в равном бою он полдюжины на тот свет с собой заберет. Или вот на водопое бросит какую травку, и коровы ваши издохнут быстрей, чем оберег прочитать успеете. Или своих друзей созовет – а это Старая Кровь, старое знание… Хозяин кивнул:

– Хорошо, а что за второе условие…

– Проедитесь к мировому судье и сделаете такую бумагу… Аделанд, записывай… Фельдфебель быстро изготовился писать:

– Что-то наподобие: «Я такой-то и такой-то из мест таких-то обязуюсь содержать в чистоте и исправности каменный мост на таком-то ручье, а так же завещать это наследникам или покупателям оного. В случае несоблюдения оного обязуюсь передать мост и морг земли, прилегающей к мосту некому Эршалю…» Пожалуй, сгодиться… Ну там дата, подпись, печать… Еще вопросы есть?…

– А Эршаль это кто?

– Странные люди, бок о бок живете, а до сих пор не знаете… Это тролля так зовут…

Эршаль… Всю жизнь полагал, что тролльи имена столь же благозвучны, сколь красивы их обладатели. Полагал, что им сподручней называться как-то наподобие Ург, Друмг или Харк. Именами односложными и похожими то ли на отрыжку, то ли на пускание ветра. Но этот тролль не производил впечатление кретина, он явно следил за собой. Да ведь если свое тело не беречь, будь ты хоть каменный – полтысячи лет не проживешь. И все же имя казалось мне излишне красивым для такого существа. Вероятно, так стоило бы называть если не эльфов, то человеческих дофинов… Я думал об этом, когда Хайдер спросил меня:

– Ну что, как тебе ферма, Дже?

– Мрак! Муть…

– Отчего? Представь себе на старости лет завести такую…

– Надеюсь, до старости лет я не доживу. Эти люди живут обыкновенной жизнью. А обыкновенная жизнь – это даже хуже, чем обыкновенная смерть. Потому что смерть приходит и уходит, а жизнь – это надолго…

Около крепости

Как бы там ни было, через неделю мы вышли к воротам крепости Хастен. Крепость Хастен по сути, крепостью не была. По размерам она была со средних размеров форт, но с очень сильно развитой защитной линией. Ее построили в излучине, потом был прорыт канал, что превратил излучину в остров Нас не ждали. Мало того – видеть не хотели. Когда мы приблизились достаточно близко ко рву, я увидел, что мост спешно подымают. На стенах появились люди с луками. Я не стал искушать судьбу на сей раз, остановив сотню вне пределов досягания стрел. Я кликнул сигнальщика, и с ним и Хайдером выдвинулись вперед. До стен оставалось саженей семьдесят, но рвать глотку не хотелось

– Передавай… Сигнальщик спешился, вытащил из сапога свернутые флажки…

– Мы прибыли сюда не воевать, а как гости. Просим принять нас в крепости и… Я задумался, что сказать еще, но ничего в голову не лезло. Поэтому решил пока решил остановиться на этом. После некого промежутка, их сигнальщик задвигался. Таден перевел, хотя я выучил азбуку сам:

– Он говорит, что вы можете поцеловать его в задницу, но мост он не опустит. Суровые люди, суровые нравы… – прокомментировал Хайдер и хохотнул:

– интересно, как он это представляет с опущенным мостом…

– Передай ему, что я срою эту халупу…

– Дже, не смеши народ. Если у них человек двадцать гарнизона, они смогут противостоять бригаде….

– Передавай: «Мы прибыли по приглашению господина Реннера…» Если это и произвело на владельца крепости впечатление, то крайне малое. Ответ гласил, что господин Реннер нынче в отъезде, потому похлопотать за нас не может. Если мы хотим, то должны подождать. Что ж – хоть адресом мы не ошиблись. Я действительно махнул рукой, распорядившись, чтобы люди отдыхали. Мы стали лагерем в четверти мили от крепости. На нас долго смотрели со стен, но когда мы отошли, опустили мост. Куда-то понесся гонец. Думаю, к нам он не имел никакого отношения. Крепость просто жила своей странной жизнью. Туда прогрохотала телега с дровами. К стене причалила, немного постояла и ушла лодка. Пришла ночь. Они подняли мост и на том и успокоились. Мои люди тоже расслабились. Жгли костры, орали песни. Но потом все заснули. Утро особых изменений не принесло. Почти все мои солдаты разбрелись по округе – кто на рыбалку, кто на охоту, кто-то ушел на речку купаться. Потом я все-таки отправил в крепость человека, но не как парламентера, а как торговца. И действительно, уже к полудню мы во всю торговались. Судя по всему, крепость была готова к серьезной осаде, и нам не составило труда купить сдобы и вина. В ином положении, я бы проверил, не подмешен ли яд в еду, но крепость готова была торговать с нами всем без исключения: от крупы до вина полувековой выдержки. Чуть позже мы узнали за счет чего живет крепость: Около полудня через ближайший перекресток проследовал купеческий обоз. Они остановились в виду крепости, охрана отделилась от обоза и исчезла в крепости. Почти тут же оттуда выехала другая группа, присоединилась к обозу и они попылили дальше. Три дня прошли без особых происшествий. Наконец, ранним утром, появился Реннер – под ним была свежая лошадь, та, которую дал, я бежала сзади. Я не знаю, как это удалось Реннеру, но загонял он ее до состояния скелета – казалось, она всю эту неделю носила всю преисподнюю. Он проехал через наше расположение, лишь кивнув мне. Подъехал к воротам и проорал:

– Эй, старый затворник, открывай ворота… Ответа долго не было, хотя я заметил, что на стенах люди пришли в движение. Осторожности ради, я счел за лучшее оставить своих людей на месте. Но через некоторое время со стены донеслось:

– Ади? Ты? Еще не пришибли?… И мост со скрипом начал опускаться вниз.

В крепости

Под квартиры нам выделили в крепости часть нижнего яруса. Те помещения, где в других крепостях держат заключенных и пленных. Часть людей пришлось все же оставить вне крепости – местные конюшни были просто не в состоянии вместить столько чужой кавалерии. Было видно, что с нашим прибытием службы в крепости напряглись. Стоило кому-то из нас немного заплутать в коридорах крепости, как перед нами вырастал какой-то часовой, который объяснял, что куда мы идем, нет решительно ничего интересного и делать нам там нечего. В честь прибытия Ади был дан небольшой обед. Верней, хозяин крепости попытался накормить своего гостя, а меня и Хайдера пригласил из вежливости и дабы развлечься за обедом разговором. И действительно – Ади на аппетит не жаловался, и с набитым ртом не разговаривал, посему говорили все больше я и хозяин. Оказалось, что мы с ним заочно знакомы. Он когда-то тоже был капитаном кондотьеров, дружил с отцом Ади, но вышел на пенсию задолго до того, как я начал свою карьеру наемника. К моему удивлению мне достаточно было назвать свое имя, чтобы он вспомнил все остальное:

– Дже? Дже Кано? Я много слышал о вас… Ваш символ саламандра, но, говорят, вам хорошо подошел бы и феникс.

– Саламандра живет в огне, феникс же возрождается из пепла…

– Именно… Я слышал, что вам это удавалось?… Под Боном? Я улыбнулся. Кажется, улыбка получилась кривоватой – воспоминание было не из самых приятных. Мы участвовали в одной кампании и противостояли ударной армии. Было очень тяжело. Но потом вышло еще хуже – противник добавил к этой армии еще семь кавалерийских дивизий. Армия из ударной превратилась в сверхударную… Мои союзники бежали, а я, рассудив, что от мертвого героя толку никакого, увел из-под удара людей брызгами. Но не от удара, а в обход… А потом сформировал свою часть заново – но уже в тылу врага.

– А, к слову, почему саламандра?…

– Вообще-то изначально это была ящерица. Была такая песенка – «Повелитель Ящериц» и я набросал себе эту тварь. Мне она понравилась и по ней вышили шеврон – тогда еще черными нитками по белому полю. Но все тут же окрестили ее саламандрой и одну из моих первых ганз называли «Группа Саламандры». Название прижилось и чтобы показать нашу множественность, я разделил животное на две части и развернул половину…

– Ну чтоб в вашем доме жили богатые люди! – прервал Хайдер наш разговор.

– Ну да, а мне тогда где жить?… – Возмутился хозяин.

– Ваше здоровье… – поправил Хайдера я и поднял вверх кружку с квасом. Квас здесь подавали крепкий. Чтобы сделать глоток, приходилось сдерживать дыхание, иначе можно было запросто задохнуться. А выпив – пренепременно отдышаться. Потом хозяин сказал:

– Я прошу прощения за свои слова и за то, что не пустил вас в крепость. Я не думал, что вы друзья Ади…

– Ты не думал, что у меня вообще есть друзья, старый хрыч! – ответил Ади на секунду оторвавшись от свиного ребра. Владелец крепости кивнул и опять продолжил.

– Тут всякие шляются и если бы не решительность, здесь бы было бы бандитское гнездо, а ваш покорный слуга… Он бросил жест, однозначно обозначающий летальный исход…

– Пустое, – ответил я, – я и не думал обижаться… Работа есть работа. Ведь так?… На правах гостя я уже успел ознакомиться с фортификацией – она была в примерном состоянии, и я с горечью признал, что при осаде мне ничего не светило бы. Впрочем, Хайдер, который кроме всего прочего исполнял у меня обязанности начальника инженерной службы, счел нужным тайком перерисовать некоторые схемы. Впрочем, я никогда в жизни не штурмовал крепости, хотя осаждал часто. Я просто блокировал в крепости гарнизон, иногда превышающий мой, потом обтекал ее и двигался дальше. Большинство крепостей потом сдавались. Что ж крепость не армия – никогда не отойдет на переформирование. Наконец Ади доел второе, промокнул губы салфеткой и заговорил:

– Ну а как наш больной? Смысла ответа я тогда не понял:

– Всему свое время Ади… Ади кивнул и протянул руку к пирогу. Снял с блюда кусок, но подумал, положил его на место и просто поменял тарелки: свою, пустую поставил посреди стола, а блюдо с пирогом поставил перед собой.

– Смотри не переешь, Ади, – бросил хозяин, – пирог с капустой, еще начнет пучить, а в твоем положении…

– Отстань… Переживу как-то. Я последний раз нормально ел десять дней назад. Банкиры в Эйне – последние скупердяи! Я сделал знак Хайдеру, тот прикрыл глаза: слышал, понял… Десять дней назад Реннер гостил у меня в Тебро. Затем отправился в Эйн, к банкирам. Осталось узнать – к каким. Когда наконец, Ади встал из-за стола, хозяин крепости поднялся тут же. Они вышли из комнаты вдвоем, и мы остались в окружении офицеров крепости – уж не знаю, переменного или постоянного состава. Почти сразу за нами, в крепость прибыла дюжина верховых. Их старший сел за стол вместе с нами, но когда вышли Ади и хозяин он за ними не последовал, хотя должен был бы доложиться. Объяснение тут могло быть только одно – прибытие Ади гораздо важней любых новостей.

После обеда, комендант крепости повел нас на прогулку крепостью. Издалека мы видели Ади и хозяина – они о чем-то разговаривали, но расслышать их разговор не было никакой возможности. Ужинали мы уже втроем. Столик поставили в саду – между крепостной стеной и земляным валом. Говорили ни о чем, ели мало. Но поскольку время шло к ночи, и никто важных дел на следующий день не планировал – мы изрядно надегустировались местного вина. В небе одна за другой зажигались звезды.

Та ночь была странной, страшной, колдовской. Луна тогда не взошла, но небо было чистым, без единого облачка – на небо высыпали звезды, обильно и часто, будто кто-то рассыпал зерно. Без луны звезды казались острей, ярче, а ночь – темней. Такие ночи плохо встречать одному да в чистом поле. Хочется пригнуться пониже, спрятаться от всего на свете. Кажется, еще немного и по небу пролетят на шабаш ведьмы, или пронесется свора гончих псов, а за ними жуткие хозяева ночи – Четыре Всадника, копыта лошадей которых вдавливают облака в землю. Но в ту ночь я их не увидел, хотя и просыпался часто. Но все же ночь была богата на знамения, хоть и заурядные. Как водится, подобную ночь славили козодои и пересмешники. Но они были следствием, а не причиной. Как стемнело окончательно, по небу пронеслись три звезды. Это были не падающие звезды, те ведут себя совсем по-другому. Та троица никуда не падала – она летела с запада. Двигалась небыстро – быстрей, чем кружат в хороводе обычные звезды, но значительно медленней звезд падающих. Не теряя высоты, они пролетели чуть к югу от меня и исчезли на западе. Ближе к полуночи громыхнул гром, и сверкнула молния. Во вспышке молнии я успел рассмотреть небо – на нем не было ни единого облачка Заполночь в роще вдруг запел соловей. Возможно его просто терзала бессонница и он просто из вредности мешал спать остальным – но пел он красиво… Я просыпался еще пару раз, последний – сразу после восхода. Я поднял голову, увидел, что солнце все же взошло. Довольный тем, что колдовская ночь закончилась, я выдохнул с облегчением и заснул.

Утро

Когда я шел в конюшню, я обезумел. Это длилось совсем недолго. Ровно столько, сколько мне понадобилось сделать один шаг. Но мозг с беспристрастностью палача заметил: только что ты был не в себе, тебя не было в это мире. Я был слаб – слабей ребенка. Я был опасен – опасней змеи. Но это прошло, и никто этого не увидел. Я даже не сбил шаг. Тайком осмотревшись по сторонам, я убедился, что никто не заметил моих превращений. Вот и ладненько… Меж двух зубьев крепостной стены я увидел силуэт. Человек стоял, положив руки на зубцы и в свете казался будто распятым. Это был Ади. Я поднялся к нему. Наверное, здесь он действительно чувствовал себя как дома: при нем не было никакого оружия, и когда я подошел, он даже не обернулся и не поменял позы. Глаза были закрыты, он улыбался восходящему солнцу и ветру, что дул ему прямо в лицо.

– И пахнет ветер с полей не травами и цветами, а пахнет жареным… – бросил я. Он кивнул, не открывая глаз и продолжая безмятежно улыбаться.

– Чему радуешься?

– А чему не радоваться, – он повернул голову ко мне приоткрыв один глаз,

– а ведь неплохо. Солнышко, ветер свежий и воздух чистый….

– И что дальше? Он пожал плечами:

– А этого мало? Я вспомнил, как немногим ранее сам был безумен и подумал: а может так оно и должно быть. Настал день, когда мы все сошли с ума.

– А что с больным? – спросил я.

– С больным? Все нормально… – потом Ади вздрогнул, и поправился. – больной вчера умер. Могу сказать, что все показалось мне странным еще в то утро. Подумалось, что смерть Ади и быстрая кончина больного как-то связана. Я начал искать какие-то объяснения, но они не выдерживали никакой критики. Может быть, Ади принес ему успокоение. Но неужели нельзя было отыскать палача ближе? Вопрос запутался еще больше, когда я увидел, как несли покойника. Его пронесли мимо меня на носилках, покрытых белым полотном. Ткань была грубой, почти дерюжной и я так и не узнал кого она скрывала. Для меня покойный оставался, как выразился Ади однажды: «человек». Я не знал, сколько ему лет, мужчина ли или женщина, умер ли он от оспы или же от колотых ран. Этого я не знал. У меня даже не было предпосылок что-то предположить. Но одно я знаю точно – из постели, в которой он умер, его понесли не хоронить. Недалеко от крепости было кладбище – я был там, пока мы ожидали Реннера. Еще при крепости состояло несколько самых востребованных для наемника врачей, а именно хирургов. Они заполняли своими пациентами лазарет, ну а если не повезет, то и кладбище. В распоряжении врачей так же был крематорий, для утилизации того, что закапывать – дурной тон, а именно ампутированные конечности. Думаю, так же, что через эту трубу вылетело немало секретов, ибо кондотьерский хлеб кровавый и черней ночи… Так вот, покойного унесли в лазарет. Сначала я подумал – для вскрытия. Но затем над трубой крематория задрожал воздух – кто-то разогревал печь. Я не стал задавать вопросы, отлично понимая, что ответов на них не будет. Завтрака в тот день не было, но обед и ужин мы провели все в том же составе: хозяин крепости, Ади, я и Таден. Если первые два и скорбели по усопшему, то умело это скрывали. Были серьезными, но не печальными. Говорили о делах:

– Ади, возьмешь в путь лишнюю лошадь. – Бросил хозяин меж делом.

– Для моего зада и одной хватит…

– Под твой зад хоть коня из камня – и то не факт, что ты его не заездишь…

– Я денег лучше возьму. Они овса не просят… Хозяин возражать не стал. Вообще же день прошел в сборах. Они были неспешными, но неотвратимыми. Было видно, что Ади устал с дороги, но ему опять надо было в путь. Ужин был ранним – только начало смеркаться. Ади сказал, что завтра рано в путь и желательно бы выспаться. Эта ночь была тихой, но я опять не мог заснуть. Думал о чем-то… О чем – уже не помню…

Уход из крепости

Бандера ушла чуть не с первыми лучами – это было условие владельца крепости, которое мне передал Ади Реннер. Я попрощался с Хайдером у подъемного моста: он был немного не выспавшимся, но по обыкновению весел. Я отдал ему пакет со своим мундиром, испросив взамен солдатскую куртку с шевроном моей бригады. Шеврон был тот же – две половины саламандры разделенные тонкой красной линией. Фон был желтым. На офицерских куртках шеврон ткали на золотой материи. Но и куртку я не стал надевать – скатал и спрятал в седельную сумку. Я отправлялся в путь без знаков различия. Тянуло сыростью с реки и со рва. Утро было зябким, и снова туманным. Туман был таким густым, что казалось, будто в чашу стен крепости кто-то налил молока. Над этим всем возвышались башни – на них горели костры и иногда слышалась перекличка. Жутко хотелось спасть. Я то и дело потирал лицо, пытаясь смахнуть с него сонливость. Я отдавал последние распоряжения. Таден кивал, хотя было ясно: почти все он сделает по своему. Эти дела слишком незначительны, чтоб я по возвращению стал вникать в них. Но тут мы разом прервались: из тумана послышались шаги. Кто-то шел от головной башни. Кто-то обутый в сапоги со стальными набойками и со шпорами. Не сговариваясь, мы положили руки на рукояти сабель. Вот в одном месте туман сгустился, потемнел. Обрисовался силуэт человека в плаще и будто с отрезанной головой в руке. Сталь змеей начала выползать из ножен. Человек приближался, туман вился вокруг него.

– Господин Кано, господин Хайдер… – поздоровался он.

– Ади! – Выдохнул я. Сабли с лязгом вернулись на место. То, что нам изначально показалось головой, было объемным кошельком.

– Я подумал, что сейчас самое время отдать вам деньги… – Он повернулся ко мне и добавил: На памятник… И замолчал, будто ожидая, что я переспрошу, но я помнил.

– Да, Таден, положишь эти деньги на отдельный счет. Под проценты… На пол года…

– А зачем так много?

– Простите, у хозяина здесь только серебро. А серебро, знаете ли последнее время подешевело… Это я знал. Не так давно кто-то ограбил банковский конвой. Было украдено что-то около двухсот пудов серебра. Я слышал, что половину вернули владельцам по две трети стоимости. Сделка была тайной, но слухи до меня дошли. Однако треть металла осталась на руках, сбила цены на серебро, и взвинтило цены на все остальное. Из ворованного серебра начеканили уйму монет – как и дешевых фальшивок, так и довольно приличного качества.

– Не буду вам мешать! – Откланялся Ади. Но разговор и без того нестройный, после ухода Ади вовсе сошел на нет. Мы попрощались, пожали руки. Таден ступил на мост – остальная бандера уже ждала на том берегу реки. Когда она был на середине, он остановился, обернулся и помахал мне рукой. Будто уезжал не я, а он… Завтракали мы вдвоем – я и Ади.

– А хозяин не будет тебя провожать? – спросил я, садясь за стол.

– Зачем? Он человек старый. Ему достаточно знать, что я убрался из крепости. Мы тронулись в путь, когда солнце было на два пальца над горизонтом. Дежурный, ругаясь, опустил мост. По его мнению, нормальным людям надлежит сейчас находится в постелях. Себя он к таковым, видимо, тоже не причислял. Мы проследовали по мосту, ведя лошадей за собой. Я думал, что мост уже останется опущенным, но как только мы ступили на землю, цепь напряглась и начала втягиваться в клюзы замка. Вероятно, нормальным людям крепче спалось за поднятым мостом.

– Ну что, поехали Я кивнул. А что оставалось делать?

Снова у моста

Кони несли нас все теми же дорогами, что и до встречи в замке. Провинция Нот-Нод, или как ее звали «земля Нот-Нод», была местностью не хуже и не лучше остальных. Леса, проселки, поселки, мелкие города, кои на обратном пути мы обходили стороной. Здесь было не так живописно, как бывает на берегу морей или больших рек. Но, с другой стороны было не так уж и дурно – здесь не было ни пустынь, ни комариных болот. Здесь было все, что нужно путешественнику: дорога, в нужном направленье, пейзаж, который радует взгляд, но забывается за вторым поворотом. Базарчики в поселках, на которых можно было бы купить простенькую снедь, съесть ее тут же, прыгнуть в седло и продолжить путь. И забыть тут же все напрочь – и базар и еду и деревеньку. Забыть, не потому что было плохо, а потому что помнить все это – никакой памяти не хватит. Нам пришлось сделать маленький крюк, объезжая Эйнскую провинцию. Если бы наш путь пролегал по небу, можно было бы срезать, но пересекать две лишние границы было хлопотно, дорого и совсем не обязательно. В любом случае, на заставе нас бы узнали, пошли бы ненужные слухи. Одно дело, если бы я следовал в составе своей части – это было бы нормально. Наемники въезжают в кондотьерскую страну. Но коль часть прошла отдельно, а я в странной кампании – народ мог подумать неизвестно что. Я сказал Ади, что надо будет заехать за один другом, коего мы проводим часть пути. За кем именно, я уточнять не стал, а Ади не наставивал.

В этот раз мы появились у фермы ранним утром – почти ночью. Но и теперь нам не удалось застать их врасплох. Пока мы ехали их владеньями, то там, то здесь было видно огни костров – кто-то коротал время в ночном. Имея под боком постоянный спрос на ездовых лошадей, было бы глупо на это не зарабатывать. Как-то им удалось передать весть в усадьбу, и хозяин ждал нас сидя на крылечке. Поздоровавшись с нами, он вывел из конюшни огромного першерона и протянул тубу с документом на мост. Я просмотрел его быстро, даже не спускаясь на землю. Где-то за холмами начинался рассвет, но на ферме еще стоял сумрак, и вчитаться в буквы не было никакой возможности. Да и желания тоже не было. Не обмолвившись и тремя словами, мы расстались. Тролль услышал нас издалека, и ожидал, стоя посреди моста. Но если бы я сказал, что он просто стоит, я бы солгал. Ни секунды он не был неподвижен – перекатывался с ноги на ногу, что-то царапал в пыли башмаками. Одет он был в фантазийные бриджи, рубашку цвета цыплячьего пуха и жилет, пошитый из разноцветных кусков материи. На ногах были башмаки с загнутыми носками. Я подумал, что мне встречались шуты, подбирающие себе в гардероб вещи более сдержанные. Не хватало только бубенцов и колпака паяца. Хотя что-то в этом было – в дневном свете он совсем не походил на монстра, на нежить. Действительно – шут, деревенский увалень, персонаж бродячего паноптикума. Кожа, не сокрытая одеждами была покрыта рыжей, не слишком густой шерстью. В лапах он сжимал трость – младшую сестру того полена, с которым я встретил его впервые. Она была чуть потоньше, но где-то такой же длины. Я не знаю, зачем он ее выломал – как подорожний посох или как оружие.

– Брось оглоблю, – крикнул я ему, когда мы подъехали. – У тебя будет лошадь, но где та телега, в которую ты собрался ее впрячь? Тяжеловоз чуял нежить – когда тролль подступил к ней, она начала уходить в сторону. Я подумал, что идея про телегу не так уж и плоха. Рядом с троллем ломовой мерин выглядел если не как пони, то уж наподобие жеребца – точно. Эршаль запрыгнул с седло и мерин просел под его весом. Но выпрямился и сделал несколько шагов.

– Мерина, если что, Йенс зовут… – бросил я. – Ади, познакомься – это Эршаль, тролль… Эршаль – это Ади… человек… Оба хором ответили, что очень приятно. Хотя по лицам было видно отлично видно: врут…

Наша дорога пробежала через десятки мостов. Конечно, большинство из них были обыкновенными деревянными, переброшенными через ручьи, которые проявлялись лишь после большого дождя. Но были и весьма почтенные, солидные мосты. Но тролль не спешил сделать выбор. С ужасом я стал понимать – ему понравилось путешествовать: он с непосредственностью то ли ребенка, то ли идиота крутил головой, забрасывал нас вопросами. Выглядело это чудно – существо старше нас может быть на тысячелетие, вел себя как бурсак в начале своей карьеры. Впрочем, тролли, коль живут дольше, и время считают иначе. Возможно тысячелетие тролля как раз соответствовало возрасту ваганта. Наша дорога проходила мимо столицы провинции и я предложил завернуть. Ади был против посещения Маца-О, хотел обойти его стороной, но вместо этого я спросил у Эршаля, хочет ли он заехать в город. Тролль неопределенно пожал плечами.

– А ты вообще когда-то в городах бывал, – начал Ади, вероятно пытаясь запугать тролля и перетянуть на свою сторону.

– Что за вопрос! – возмутился тролль: Был, конечно… Мы не учли одного: тролль не был никогда в городах человеческих.