– Почему ты так считаешь? – с деланным удивлением спросил он, хотя отлично понял, что она имела в виду.

Будто сам не знаешь. Там решают деньги спонсоров, кому быть первой. Или то… на что я никогда не пойду!

«Будто я на это соглашусь, глупенькая! – мысленно усмехнулся Кирилл – Стал бы я тебе предлагать, если бы не знал, что все заметано!»

– Может, ты в чем-то и права, но, к твоему сведению, основной спонсор этого конкурса – мой папаша! – заявил он самодовольно. – Ни одна б… прости за выражение, не проскочит! На этот раз все будет по-честному!

По тому, как задумалась Даша, честолюбиво вздернув хорошенький носик, Кирилл понял – сумел-таки победить ее неверие в неуспехе, сомнения и привел дополнительные аргументы:

– Отец знает, что я хочу на тебе жениться, и дал мне свое согласие. Он не допустит, чтобы кого-то протащили по блату! – Вновь поднял и вручил ей бокал с шампанским. – От тебя, Дашенька, требуется только одно – доказать, что ты лучше других!

Огоньки вспыхнули в голубых Дашиных глазах. Нет, решил, Кирилл, не откажется она от редкого шанса, что в его лице посылает ей судьба. Уверенный, что ею движет стремление к богатству и славе, он в корне ошибался.

«Я приму участие в конкурсе и сделаю все, чтобы добиться победы! – поверив Кириллу, что у нее есть шансы, думала в это время Даша, мечтая лишь об одном – отомстить Петру за пренебрежение. – Пусть узнает… пусть пожалеет, что меня потерял!»

Всю ночь Петру снились какие-то кошмары, но под утро подсознанием завладели охотничьи сюжеты. То они с Фомичом преследовали оленя, то встретили кабанов и свирепый секач загнал его на дерево. Кабан бодал ствол с такой силой, что у Петра сотрясалось все тело… Он проснулся, – Фомич трясет его, сердито приговаривая:

– Ишь, разоспался! Пора вставать! Самое время для охоты!

Придя в себя, Петр безропотно поднялся и пошел к ручью умыться. Фомич успел подогреть чайник; скудно позавтракали, поджарив лепешки на постном масле и запив кипятком вприкуску с карамелью – пакетик случайно нашелся в ветровке.

Вооруженные, Фомич – двустволкой, а Петр – мелкокалиберным пистолетом (перед отъездом сумел его снабдить отец), охотники углубились в лесную чащу, двигаясь неторопливо и зорко оглядываясь по сторонам в поисках дичи.

– Эх, собачку бы нам! – посетовал Фомич, держа ружье на изготовку. – Вот бы кого-нибудь и вспугнула… Да и принести бы добычу смогла…

Однако Петра больше занимало другое. Очарованный красотой таежного утра, он вдыхал полной грудью неповторимый аромат, дивился, как причудливо расцвечены лучами восходящего солнца верхушки деревьев и крутые склоны виднеющихся в просветах гор.

Вскоре и без собаки дела у них пошли успешно. Двигаясь через заросшую кустарником поляну, Петр вспугнул птицу – с шумом вылетела прямо у него из-под ног. От неожиданности он оторопел, но Фомич, мгновенно вскинув ружье, ее подстрелил, птица упала, застряв в пушистых ветках лиственницы. Петру пришлось мобилизовать всю свою силу и ловкость, прежде чем добыча заняла место па поясе удачливого охотника.

Та же участь постигла неосторожного зайчишку, выскочившего из кустов, хоть он и пытался спастись, рассчитывая на быстроту своих ног. Посланная Фомичом пуля оказалась быстрее, и он повис на поясе рядом с тетеркой. Пришла и к Петру удача: на этот раз птица вылетела из-под ног старика, и новичок, не растерявшись, вторым выстрелом в нее попал. Кружась, она упала к его ногам и, приподняв с земли, Петр залюбовался до чего красива!

– Глухарь. Молодец, Петя! одобрил Фомич. – Хорошая дичина! Теперь с голоду не помрем.

Петру охотничье счастье больше не улыбнулось, но все же охота оказалась удачной: Фомич добыл еще пару куропаток и решил, что этого достаточно. Вернувшись к себе, состряпали отличное заячье рагу с гречкой и впервые за последние дни поели досыта. Немного передохнули, захватили инструменты и пошли работать.

На этот раз Фомич, выкопав с помощью Петра еще один шурф на левом берегу ручья, решил перейти на правый. За полтора часа работы намыли немало золота, но в массе еще мельче предыдущего.

– Двигаемся в верном направлении, но золотишко беднеет. О чем это говорит? – Фомич вопросительно вскинул на напарника глаза и сам ответил: – Истощается жилка! Значица, само богатство лежит в другой стороне, а это охвостье.

Вылез из шурфа, перешел на правый берег ручья и долго вышагивал туда-сюда, определяя по одному ему ведомым признакам направление работ. Наконец позвал Петра, и они стали копать новый шурф в намеченном месте. Результат превзошел все ожидания: первые же пробы грунта подарили парочку самородков толщиной в детский палец, не говоря о целой дюжине помельче.

– Вот видишь, я оказался прав, – Фомич, казалось, очень доволен находкой. – Думаю, дальше золотишко будет еще богаче!

Полюбовался на добытые самородки, недоуменно почесал затылок.

– Не пойму только одного… – И растерянно посмотрел на Петра. – Помню хорошо, копали мы с Лукой шурфы влево от берега. Не помутилось же у меня в голове…

– Стоит ли из-за этого переживать, Фомич? – беспечно отозвался Петр, радуясь удаче. – Тебе по возрасту положен склероз, – пошутил он. – Вполне нормальное явление.

– Будет балагурить! – с досадой произнес старый золотоискатель. – Был бы настоящим старателем – знал бы: такие вещи мы никогда не путаем!

Задумчиво склонил голову, размышляя над этой загадкой, но, видно, так ничего и не надумал.

– Ладно, Петя, поработаем завтра здесь. Неплохое идет золотишко. – Помолчал и упрямо добавил: – И все же нашу жилку я беспременно найду! Никуда от меня не денется!

На следующий день поработать не пришлось: еще с вечера погода резко переменилась, а ночью разразилась настоящая буря, не дававшая им спать. Под утро старик почувствовал сильную боль в области сердца и настолько ослаб, что не смог подняться.

– Что-то неможется мне, Петя, – признался он, поняв, что не в состоянии работать. – Придется денек отлежаться. Да и погода, сам видишь, поганая – дождь льет как из ведра!

– А на что плащ-палатка? Не сахарный, не растаю! – Петр видел по расстроенному лицу Фомича, как ему жалко терять день. – Полежи тут, оклемайся, а я поработаю. Обсушусь потом у костра.

До смерти не хотелось вылезать из укрытия под проливной дождь, и тем более в такую непогодь работать, но при виде того, как разгладились морщины на лице старого золотоискателя, он укрепился в своем решении. «Ничего страшного не случится! – мысленно успокаивал он себя. – Поработаю часа два, чтобы не переживал. Что-нибудь еще найду!» – В нем снова проснулся старательский азарт.

Однако оказалось – у Фомича другой план.

– Ты, Петя, в шурф не лезь! Там полно воды набралось, работать – плохо. Полезней хоть немного откопать следующий – колышком помечен.

– Но там ведь можно ничего не найти, а из первого я с пустыми руками не вернусь, – попытался возразить Петр. – Ничего не добыть, работая в такую погоду…

– Не бери это в голову, Петя! – потребовал Фомич; смягчившись объяснил: – Ну добудешь ты по колено в воде еще немного золотишка, что с того? – Тяжело перевел дыхание. – По моим расчетам, дальше – побогаче. Сегодня не докопаешься – завтра добудем!

Спорить больше Петр не стал, а развел огонь и быстро приготовил завтрак. Доели остатки вчерашнего рагу, напились горячего чаю. Лепешки у них кончились, и Фомич пообещал:

– Вот немного передохну и тогда покухарничаю. Напеку оладий, ощиплю птичек. Как вернешься – пир устроим. У меня еще целая фляжка спиртянского осталась.

Накинув армейскую плащ-палатку и захватив с собой все необходимое, Петр вышел под проливной дождь. Найдя отмеченное Фомичом место, стал оттаскивать в сторону камни; когда полностью его расчистил, принялся долбить киркой и копать лопатой. Брезентовый плащ и резиновые сапоги хорошо спасали от влаги, работа шла споро.

Опытный старатель, Фомич, как всегда, оказался прав. Первая же, сделанная им проба грунта дала отличный результат – четыре мелких самородка и один размером в небольшое птичье яичко. Петр с азартом продолжал работать, пока не промокла спина и не набрали воды в сапоги. К этому времени – три крупных самородка и два десятка мелких.

Но хватит, пожалуй, а то и заболеть можно! Петр обуздал свой азарт – пора возвращаться. Старика он застал у пылающего костра – готовил еду. Но цвет лица у него землистый, движения замедленные, лучше ему не стало.

– Ну как успехи? – спросил Фомич, не отрываясь от своего занятия. Нашел там что-нибудь?

Петр молча, не раздеваясь высыпал перед ним найденные самородки, скинул мокрую плащ-палатку, снял сапоги, вылил из них воду. Обтеревшись полотенцем, надел на себя все сухое, а промокшую одежду разложил поблизости от костра.

За это время Фомич, отварив куропаток, уже слил горячую воду и с удовольствием рассматривал их новую добычу.

– Доброе золотишко! – заключил он, ссыпая его в холщовой мешочек. – Очень похоже, что здесь вся земелька богатая. Самое место для прииска! И все же не успокоюсь, пока не доберусь до главной жилы, которую открыли мы с Лукой. Иначе он мне этого, – суеверно перекрестился Фомич, – ни в жисть не простит!

Постелил на походный столик салфетку, поставил миску с куропатками, тарелку с горячими лепешками, разлил в стаканы разведенный спирт.

– Ну что ж, Петя, теперь можно пропустить по чарочке за наш успех! – И чокнулся с ним стаканом. – Цель-то нами еще не достигнута, но результат уже есть! Пустыми не вернемся.

– А зачем нам еще чего-то искать, Фомич? – вернулся к своему Петр, когда выпили и закусили. – Сам же говоришь – здесь, где мы нашли золото, промышленную добычу вести можно.

Окинув критическим взглядом неблагоустроенное жилище и скудные запасы, серьезно предложил:

– Давай намоем еще столько золота, сколько сможем на себе унести, оставим здесь инструмент и оборудование – и домой!

Фомич молча ел. Тогда Петр добавил:

– Оформим все необходимые документы, хорошо подготовим новую экспедицию и вернемся – будем заниматься добычей золота на промышленной основе.

Старик с задумчивым видом продолжал жевать, – что же он, не слушает? Тут Фомич словно очнулся.

– Может, ты и дело говоришь, Петя. Только я отсюда не уйду, пока не отыщу нашу с Лукой жилку! Ты бы меня понял, если б всю жизнь, как я, поколесил по тайге. – И с какой-то мрачной убежденностью заключил: – Должен я довести до конца то, о чем мечтал всю жизнь! Даже если суждено мне лечь в эту землю…

Петр справедливо решил, что спорить с ним бесполезно. Он-то не согласен – нет у них надлежащей базы для продолжения работ. Но ему и в голову не приходило, что Фомич произнес вещие слова.