– Хорошо, пусть так, но в дальнейшем не затягивай наше знакомство, – не скрывая недовольства, потребовала будущая теща. Нам ведь надо, кроме всего прочего, поговорить с ними о том, где вы с Дашенькой будете жить.

Между ней и Петром восстановились прежние, добрые отношения, и он чувствовал себя у Волошиных как дома. Но расположить к ним своих родителей ему пока не удавалось.

Предстоящее объяснение с родителями мучительно, но отступать некуда. Нужно как следует подготовиться к этому ответственному разговору – от него так много зависит. Поразмыслив, Петр решил, что ему необходим мудрый совет, и вновь отправился в Вельяминово. Дорога заняла почти три часа: трясся в электричке, потом в переполненном автобусе и, наконец, прошагал больше трех километров пешком до садово-дачного поселка. Добрался до знакомого с детства островерхого, покрытого красной черепицей коттеджа еще засветло. Деда и бабушку застал на остекленной веранде: только что сели пить чай. При виде внезапно появившегося в дверях внука, они немного растерялись.

– Ты с луны свалился? – изумился профессор. – Что заставило тебя проделать такой путь?

– Уж не стряслось ли чего дома? – испуганно вторила ему Вера Петровна.

– Не волнуйтесь, ничего страшного не произошло, сразу же успокоил их Петр. – Примчался потому, что мне нужен срочный совет.

– Ну, тогда садись, попей с нами чайку! – с облегчением вздохнула Вера Петровна. – Может, Петенька, поужинаешь?

– Не откажусь, – охотно согласился внук. – За дорогу проголодался.

Освежился у рукомойника и сел к столу.

– В субботу Дашины родители празднуют свою серебряную свадьбу, – без предисловий начал Петр, откусывая от бутерброда с маслом и кабачковой икрой. – И тут возникла проблема. – Сделал паузу, прожевал и продолжал: – Родители Даши предполагают на этой свадьбе, где соберется их родня, объявить о нашей помолвке. И может получиться конфуз.

– Это почему же? – не поняла Вера Петровна.

– Потому что сразу возникнет вопрос: а где же мои родственники? – удрученно покачал головой Петр. – Как объяснить, почему никого нет? Может, вы хотя бы придете? – с надеждой взглянул он на бабушку и деда.

Те понимающе переглянулись.

– Мы, Петенька, с большой радостью приняли бы участие в торжестве только для того, чтобы познакомиться с Дашиными родственниками, – мягко ответил за обоих профессор. – Но этого делать нельзя, получится еще хуже!

– Отчего же?

– Тогда уж точно все решат, что твои родители против Даши, – спокойно объяснил Степан Алексеевич. – А так с легкой душой можно сказать правду: родители, мол, еще не успели познакомиться.

Возникла пауза; Петр мучительно размышлял и в конце концов разочарованно произнес:

– Ну что ж, наверно, вы правы. Хотя и очень обидно, что на нашей помолвке не будет никого из моих родных.

Родственники начали съезжаться еще накануне торжества, в пятницу. Кроме Волошиных, в Москве они никого не знали и, естественно, останавливались у них. Мест для ночлега не хватало, спать улеглись повсюду, даже на кухне, постелив на пол тюфяки и надувные матрасы. Около полудня, когда Петр приехал помочь, все успели убрать, но квартира была полна народу и гости продолжали прибывать.

Назначив общий сбор на четыре часа, хозяевам удалось с большим трудом отравить большинство из них прогуляться по Москве, чтобы закончить приготовления. Среди оставшихся Петр сразу выделил самую колоритную фигуру – кряжистого старика со светлыми проницательными глазами на загорелом, изборожденном морщинами широкоскулом лице.

– Кто этот мощный старец? Кем он тебе приходится? – поинтересовался Петр у Даши, помогая ей вешать в гостиной чистые занавеси.

– Это Терентий Фомич, родной брат маминого отца самый старший в их роду Полтораниных, – объяснила Даша. – Он мне вроде дедушки. Между прочим, – шутливо добавила она, – твой коллега.

– Неужели? – удивился Петр, с интересом всматриваясь в старика, по виду типичного крестьянина. – Горняк, что ли? Шахтер?

– Вот и не угадал! – улыбнулась Даша. – Дедушка Фомич не работал на шахте, но его вполне можно считать геологом.

– Ну ничего не понимаю!

– А что тут непонятного? Старатель он, всю свою жизнь добывал в тайге золото.

Петр с новым интересом смотрел теперь на мощного старца.

– Терентий Фомич и сейчас этим занимается? – В его карих глазах зажглись азартные огоньки. – Оч-чень интересно…

– А я тебе скажу кое-что еще интереснее: дед болен, давно уж в тайгу не ходит. Живет в поселке Добрынихе, огородничает. Но хранит секрет богатой золотой жилы.

– Да ну! – не удержался от восклицания Петр. – Неужели это правда?

– А ты думаешь, алтайские сказки? – рассмеялась Даша. – Истинная правда! Фомич не раз звал отца идти вместе с ним в тайгу, – уже серьезно добавила она. – Особенно когда его освободили и он был без работы. – И, повесив занавески, спрыгнула со стула.

– Ну всё! Спасибо за помощь, – благодарно улыбнулась она Петру. – Ты свободен, можешь сам узнать у Фомича все, что тебя интересует. А я пойду к маме.

Проводив ее взглядом, Петр немного постоял в раздумье и подошел к деду Фомичу – тот, сидя на диване, с интересом смотрел телевизор, тем не менее на появление Петра живо отреагировал:

– Садись, молодой человек! Тебя Петром зовут? – Тут же оторвался от экрана и жестом указал на место рядом – Ты жених Дашуткин? А меня зовут Терентий Фомич.

– Рад с вами познакомиться, Терентий Фомич! Мы с Дашей собираемся пожениться и будем счастливы видеть вас у себя на свадьбе. – Петр присел к нему на диван. – А я студент-геолог, с интересом узнал, что мы с вами люди одной профессии.

– Наверное, мечтаешь по тайге побродить, поискать, что Бог пошлет? – Старик проницательно посмотрел на него. – А что? Почему бы этому и не быть? – окинул он взглядом крепкую фигуру Петра. – Я вижу, ты молодец хоть куда!

– Конечно, Терентий Фомич, не отказался бы! Да еще вместе с таким опытным, бывалым старателем! – горячо откликнулся Петр, то была его заветная мечта. – Настоящая практика у нас только с третьего курса начнется.

Терентий Фомич некоторое время задумчиво разглядывал молодого собеседника, словно что-то взвешивая в уме, и, повеселев, бодро произнес:

– Ну что ж, лады! Беру в свою компанию, раз у тебя такая охота! – Улыбнулся, добавил деловито: – На следующее лето, если не расхвораюсь, сходим в тайгу. С таким помощником, как ты, пожалуй, решусь.

Через несколько часов празднование серебряной свадьбы Волошиных было уже в полном разгаре. За сдвинутыми столами собрались сорок человек. Тамада – громогласный толстяк, как и Василий Савельевич, бывший морской офицер, а ныне его сослуживец, – умело управлял очередностью тостов, помогал веселью и общению.

Среди приглашенных – директор издательства и главный редактор, с женами; тверские родственники – тетя Шура с взрослыми дочерьми – племянницами хозяина и двоюродный брат, очень похожий на него лицом (только вот неприлично красный нос, выдавал основное занятие мужчин Красного Холма на досуге).

Со стороны Анны Федоровны присутствовали в основном родственники. Прибыли оба ее брата, с женами и взрослыми детьми; старая тетка из Барнаула, вдова бывшего городского головы; Терентий Фомич. Из коллег была только ее начальница – главный бухгалтер фирмы, молодящаяся, сильно накрашенная дама, то ли с мужем, то ли с кавалером (по возрасту годился ей в сыновья).

Тосты под стать настроению – веселому, праздничному. После пятой-шестой рюмки кто-то из гостей вспомнил былое:

– Давайте выпьем за то, чтобы все наши неприятности хорошо кончались! Сколько пришлось хлебнуть горюшка нашим виновникам торжества, а они выглядят прекрасно, дожили до «серебряной» и доченьку-красавицу вырастили. Вот оно – счастье!

Василию Савельевичу тост не понравился.

– Я, конечно, за то, чтобы все хорошо кончалось, но такого счастья, как было у меня, врагу не пожелаю! – И, закипая гневом, добавил: Ничего себе счастье – три года без вины просидеть в тюрьме и потерять все, даже пенсию!

– Успокойся, Васечка! – Анна Федоровна потянула его за рукав, усадила и, поднявшись, с чувством произнесла: – Я тоже не считаю свою судьбу такой уж счастливой и молюсь, чтобы Бог покарал негодяев, которые принесли нам столько горя!

Почувствовав поворот в минорную сторону, находчивый тамада поспешил исправить положение:

– Правильно! Какое там счастье – перенести такое лихолетье. Я предлагаю выпить, – и высоко поднял свой бокал. – за мужество и стойкость наших «серебряных» и за то, чтобы эти замечательные качества позволили им дожить до «золотой»!

Все облегченно вздохнули и дружно выпили; кто-то даже крикнул:

– Го-орько!

Серебряные юбиляры охотно поцеловались, и обстановка разрядилась. Но окончательно возобновилось веселье, когда на столе появилось огромное блюдо с горячими сибирскими пельменями – равных по вкусу не сыскать по всей Москве. Под такую закуску особенно хорошо шла русская сорокоградусная, и общество быстро созрело для хорового пения.

Прекрасным запевалой оказался один из братьев хозяйки он обладал звучным голосом и умело руководил хором. Тон задавали сибиряки; впрочем, москвичи мало им уступали Особенно дружно, удачно спели «Ой мороз, мороз, не морозь меня…» – все знали слова.

Кульминацией празднества стало объявление о помолвке Даши и Петра. После азартной русской пляски в исполнении сибиряков все снова собрались за столом, где появились кипящий самовар и огромный торт, ну а для желающих оставили выпивку и закуску. Василий Савельевич, пошептавшись с женой, поднялся и попросил минуту внимания.

– Пользуясь тем, что здесь собрались почти все наши родные и близкие, хочу известить: в нашей семье скоро произойдет еще одно радостное событие Дашенька и Петя, вы с ним уже знакомы, указал он рукой на покрасневшего Петра. – решили соединить свои судьбы. Пожелаем же им счастья! Прошу всех налить но полной!

Общество радостно оживилось; все принялись поздравлять Дашу и Петра, потянулись к ним с бокалами и рюмками; неутомимый запевала тут же организовал хор и вдохновил на сибирскую заздравную песню. Вконец смутившаяся Даша выскочила в коридор; Петр нагнал ее, заключил в объятия.

– Ну как, ты рада? горячо прошептал он ей на ухо в перерыве между поцелуями. – Счастлива?

– Очень! Милый мой! Единственный! – Она возвращала ему поцелуи. Люблю тебя! На всю жизнь!

В воскресенье с самого утра ярко светило солнце. Профессор Розанов, за обычной утренней зарядкой, шире распахнул окно и выглянул в сад, с наслаждением вдыхая аромат спелых яблок.

– Старается солнышко под конец лета! – Он обернулся к жене та еще не вставала. – А ты, Веруся, этой ночью что-то тревожно спала – все ворочалась, вздыхала. Плохие сны? – Мне, Степочка, не спалось, все за внука переживала.

– Ну и зря! Поберегла бы нервы! Петя – парень с характером, добьется своего.

– Но какой ценой? – с горечью возразила Вера Петровна. Ссора с родителями отравит ему всю радость в самый счастливый период жизни! Этого никоим образом нельзя допустить!

– А что ты предлагаешь? – Муж подсел к ней, уверенный заботливая его подруга придумала выход из положения.

– Нам нужно поехать в город и постараться убедить Светочку и Мишу: Даша – достойная девушка, пусть поддержат сына, а не мешают ему.

– Ты, как всегда, права, дорогая. – Он поцеловал ее. – Нельзя допустить, чтобы женитьбу Пети и Даши омрачил семейный скандал! Попробуем это уладить!

Встал и, приняв решение, скомандовал:

– Тогда не будем терять времени! Одевайся, и едем в город! Приготовь быстренько завтрак, а я – машину!

Вскоре они уже мчались по Каширскому шоссе в сторону Москвы; в пути почти не разговаривали, обдумывая предстоящее нелегкое об ьяснение. Утром воскресного дня из загорода мало кто возвращался – по свободной дороге доехали до Патриарших прудов быстро.

У Веры Петровны были свои ключи – вошли в квартиру никого не тревожа. Дома оказался только Петя: вернулся поздно ночью и отсыпался у себя в комнате. На кухонном столе записка: Светлана Ивановна сообщала сыну, что у нее утренний спектакль, а отец уехал в офис, и давала указания насчет завтрака.

Чувствуя себя в какой-то мере хозяйкой в своей старой квартире. Вера Петровна достала из почтового ящика свежие газеты, отправила мужа читать их в гостиную, а сама решила приготовить завтрак для внука и не тревожить пока молодой сон. Наконец дверь его комнаты хлопнула и на кухню заглянул не совсем еще проснувшийся Петр.

– Вы как это здесь очутились? – изумился он, протирая глаза. – А где мама и отец?

– На работе, – коротко ответила Вера Петровна. – Иди освежись, и я тебе все объясню. Что есть будешь? Чай готов, а мама тебе оставила котлеты с макаронами. Подогреть?

– Что ты, что ты?! – замахал руками Петр. Думать о еде не могу! Только чашечку крепкого кофе! С лимоном, если можно. – И удалился в ванную.

Вера Петровна первым делом позвонила в театр дочери. На месте ее не застала, попросила передать – пусть едет домой; набрала номер зятя.

– Миша! – сказала строго, не церемонясь, когда услышала в трубке его низкий голос. – Известно тебе, что твой сын, несмотря на ваше несогласие, принял решение жениться? Извини, что отрываю от дел, но мы со Степаном Алексеевичем срочно приехали, чтобы предотвратить скандал.

– Но что за пожар? Он все равно не сможет расписаться, пока не исполнится восемнадцати. И у нас со Светой есть сомнения насчет Даши, нужно их прояснить.

– Ну как ты не понимаешь?! Постарел ты или очерствел, Миша? – возмутилась теща. – Поставь себя на место сына! Ты же наплевал ему в душу! В общем, поговорим об этом дома. Попрошу тебя заехать за Светой, сразу как освободится. Мы у вас на Патриарших – И, не дожидаясь ответа, положила трубку. На кухне появился умытый, свежевыбритый Петр.

– Ну вот и я! – весело доложил он, усаживаясь на привычное место. Так из-за чего вы с дедом вдруг примчались с дачи?

– Только из-за тебя, – просто ответила Вера Петровна. – Решили все же – не допустим, чтобы твое счастье с Дашей было омрачено скандалом с родителями. Нам всем нужно объясниться. А сейчас будем кофе пить. – И пошла звать мужа.

Когда Светлана Ивановна, а за ней и Михаил Юрьевич, вошли на кухню, сердце у Веры Петровны болезненно сжалось: выражение их лиц не предвещало ничего хорошего.

– Значит, ты все же решил жениться, не дожидаясь, пока я выясню, насколько верны все эти обвинения? с ходу набросился на сына Михаил Юрьевич, садясь напротив и устремив на него гневный взор. – Как это понимать?

– А так понимать, – потупив взор, но с вызовом ответил Петр, – что ты сколько угодно можешь проводить свои дознания – это ничего не изменит! Я люблю Дашу, и лучше нее для меня никого нет и не будет на всем свете!

– Вот уж не думал, что воспитал слабака! – вскипел отец. – Нельзя жить одним чувством! А где же здравомыслие, ответственность? Нужно уметь обуздывать себя во имя высших целей!

Однако коса нашла на камень – Петр не собирался уступать:

– Сейчас ты снова заговоришь о чувстве долга перед нашими предками, о пресловутой наследственности… Ничего не хочу слушать! Много ты об этом думал, когда сам был молодым?

– Представь себе – всегда! – горячо заявил Михаил Юрьевич, бросив красноречивый взгляд на молчавшую в смятении жену. Как бы сильно ни любил – никогда не женился бы на девушке, которую считал бы недостойной!

Слова зятя всколыхнули столь горькие воспоминания, что Вера Петровна не выдержала и решительно вмешалась:

– Довольно, Миша! Лучше бы об этом молчал! Сколько мы все претерпели из-за твоей гордыни! Ты чуть всем нам жизнь не разбил!

– И я, поверив клевете, разве не искалечил себе жизнь, растратив понапрасну лучшие молодые годы? – с горечью напомнил Степан Алексеевич. – Нельзя снова наступать на те же самые грабли!

От такого натиска старший Юсупов немного растерялся. Однако на помощь ему пришла любящая жена, – с упреком взглянув на родителей, решительно его поддержала.

– Что это вы навалились на зятя? Медвежью услугу оказываете Пете! Зачем вспоминать то, что не имеет отношения к происходящему?

– Очень даже имеет!

– Непосредственное!

Это произнесли Степан Алексеевич и Вера Петровна почти одновременно.

– Но послушайте, Мишенька лишь хочет выяснить, где правда, а где ложь. Почему немного не подождать?

Эта последняя капля переполнила чашу терпения.

– Все! С меня достаточно! Я с вами не согласен и не позволю мною манипулировать! – вскакивая с места, срывающимся голосом заявил он. – Раз вы не уважаете моего выбора и вообще не считаетесь со мной – оставаться здесь я не могу!

– Опомнись, Петя! Ты понимаешь, что делаешь?! – сокрушенно всплеснула руками Светлана Ивановна, совсем убитая выходкой сына.

– Ультиматумы вздумал нам ставить?! – разъярился отец. – Полагаешь, что этим возьмешь нас за горло? Дудки! Я научу тебя отвечать за свои слова!

– Где же ты думаешь жить, Петенька? – Светлана Ивановна, не в силах сдержать слезы, уже осознала постигшую ее беду – хорошо ведь изучила характеры мужа и сына. – Неужели у Волошиных?

– Зачем же? Это неудобно! – опережая его ответ, находчиво предложила Вера Петровна. – Пока они с Дашей не обвенчаются, Петя не должен с ней быть под одной крышей. Будет жить у нас.

– Во всяком случае, до тех пор, пока вы с ним не найдете общий язык, – счел нужным сказать свое слово Степан Алексеевич.

Никто ему не возразил, угрюмое молчание – слышались только всхлипывания Светланы Ивановны – свидетельствовало: этот вариант устроил всех.