- Да, не мужик, а кремень. - Скитович бережно поставил сумку на диван, - хорошо, что ты сообразил нырнуть в чулан.
      - А что оставалось делать?
      Действительно, продавец на этот раз был абсолютно трезв и до последнего отнекивался от предложения продать пару "стволов". При этом он призывал в свидетели Всевышнего, дабы тот подтвердил, что в доме никогда даже и не пахло оружием. И только решительный прорыв Гаркавого в чулан решил судьбу торга.
      - Красавец! - Скитович аккуратно вынул автомат и любовно провел по короткому вороненому стволу, магазину, прикладу... - Одного не пойму: откуда он вообще мог там оказаться? Ведь это автомат для войск специального назначения.
      - Может, та воинская часть в ведомстве ФСК или ФСБ?
      - Ага, думаешь, там такие "лохи", что не могут отследить утечку оружия? - скептически отнесся к предположению Скитович.
      - Тогда не знаю.
      - Ну и черт с ним. главное - мы теперь не с голыми руками. - Скитович передернул затвор и проверил предохранитель. - Отлично! - остался он доволен проверкой. - Я в училище как-то стрелял из его "папаши". Только тот назывался "вал". "Винторез"- это его модификация, но в принципе они схожи: снайперские, бесшумные, под специальные патроны "СП-5", "СП-6"... если не ошибаюсь.
      - И в чем же их специальность?
      - В дозвуковой скорости вылета пули. - Скитович высыпал на стол жменю коротких тупоносых патронов. - У обычного патрона она где-то метров семьсот в секунду, а у этих порядка двухсот семидесяти.
      - Ну и что из этого?
      - Да ты, я смотрю, в стрелковом деле совсем никакой, - улыбнулся Скитович.
      - Я в десантном училище не обучался, - бросил в свою защиту Гаркавый, а в армии, ты знаешь, чем занимаются...
      - Тогда объясняю для дилетантов, - снисходительно улыбнулся друг, скорость звука - триста сорок метров в секунду. Верно?
      - Ну да... вроде бы, - чтобы не ударить лицом в грязь, согласился Гаркавый.
      - Bот и получается, семьсот метров в секунду - сверхзвуковая скорость, а двести семьдесят - дозвуковая. Пуля при стрельбе звуковой барьер не преодолевает, а значит, и не издает что?
      - Что? - переспросил Гаркавый.
      - Характерный звук, который мы и называем выстрелом, деревня, усмехнулся Скитович. - На то он и патрон для бесшумной стрельбы.
      - Да он, наверное, совсем слабенький?
      - Не бойся - с двухсот метров 6-миллиметровый стальной лист пробивает.
      - Класс! - Гаркавый уважительно посмотрел на автомат. - Мой тоже ничего, - он прицелился из пистолета в стену, - новенький, тяжелый...
      - Пойдет, - согласился Скитович. - Только не для дальних целей.
      - А я далеко стрелять и не собираюсь - на это ты есть. Верно?
      - Верно, - кивнул Скитович и посмотрел в окуляр прицела. - Оптика блеск! Глаз у меня что надо, чего еще не хватает, чтобы встретить зрелость? - перефразировал он высказывание одного из известных киногероев.
      - Ясной головы.
      - С этим тоже порядок, - Скитович уже как-то буднично поставил автомат на пол рядом с диваном, - каждая пуля ляжет туда, куда ей положено лечь.
      - Если бы знать, куда положено.
      - Узнаем. Будут они еще кровью харкать.
      - Да, рож уголовных развелось - руки порой чешутся... - резкие складки у рта Гаркавого, явственно обозначившиеся за последние сутки, стали еще глубже.
      - Это точно, - задумчиво согласился Скитович. По лицу его пробежала еле заметная тень. - Чешутся. . - повторил он и потянулся за сигаретами. - Я тебе раньше не рассказывал... Думал, зачем? - он прикурил. - Но теперь, кажется, ты меня поймешь, - он глубоко затянулся. - Ты же знаешь, что меня из училища комиссовали по "сумасшедшей" статье?
      - Да, кто-то рассказывал. Правда, не помню кто.
      - Дело, в общем, не в статье и не в причинах. Я о другом тебе хочу рассказать. - Голос Скитовича стал каким-то хрипловатым, осевшим. - Когда я портрет Ильича использовал, мягко говоря, не по назначению, меня, чтобы как-то замять это дело, живенько упекли в психиатрическую больницу. Гражданскую почемуто. Почти полгода я там прокантовался. - Он нервно провел пальцем по выколотой на запястье букве "В". - Чего я там только не насмотрелся за это время, но, самое главное, - он посмотрел ожидающе-настороженно, - я там убил человека.
      - Как убил? - не понял Гаркавый.
      - Вот так. Взял и задушил. - Скитович ткнул окурок в пепельницу и тут же закурил по-новой.
      - За что? - Гаркавый по тону понял, что друг не шутит.
      - Было за что, - тот на несколько секунд зажмурил глаза и, проведя ладонью по лицу, тихо заговорил: - Я по порядку.
      Как меня там лечили и что я при этом испытывал, рассказывать не буду не это главное. Скажу одно: для человека, попавшего туда случайно, - это ад. Но ближе к сути... Там, в лечебнице, был цех по пошиву разной дребедени. Люди, знаешь ли, годами в таких заведениях лечатся. Чтобы как-то их занять, да и средства какие-то сверх бюджета получить, в каждой психушке подобное производство организовано. Меня за месяц до выписки начали выпускать на работу туда: посчитали, что вполне благонадежен. Швеями там женщины из больных работали, ну а мужчины за оборудованием присматривали и разное прочее: поднести, отнести. Народ, конечно, не совсем здоровый, но и не окончательно дебильный. Вот... - он на мгновение задумался, - и была там среди швей девушка - ровесница мне, - продолжил, Викой звали. Викторией то есть.
      Хоть и в больнице была, но чистенькая такая, хорошенькая. Ну и я молодой, до женщин голодный... Влюбился я в нее, одним словом, - он посмотрел Гаркавому в глаза.
      - Судьба, видно... - только и нашел что сказать тот.
      - А среди больных есть такие, кто преступление когда-то по своему слабоумию совершил, - продолжил Скитович после небольшой паузы. - Срок они отбывают в специальных тюрьмах, а потом, после отсидки, попадают в такие психушки. И вот, представь, узнаю я, что один из таких уродов насилует мою Вику чуть ли не каждый день, - Скитович прикурил потухшую сигарету. Дурак-дурак, а ебливый оказался до ужаса - даже уколы его не брали. Меня как обухом по голове огрели - "подсаживаюсь на коня" и лечу в каморку, где дебил ее... - он отвернул лицо к окну. - Зверюга набрасывал ей на шею удавку и имел, как хотел. Этой удавкой я его и задушил.
      Потом подвесил на штыре - мол, повесился. Так-то...
      В воздухе повисла тишина.
      - На следующий день после того, как я выписался, Вика перерезала себе вены, - закончил рассказ Скитович.
      - Вот это да... - Гаркавый с уважением посмотрел на друга. - Крутануло тебя, однако.
      - По-моему, в наших историях есть что-то общее. Не находишь?
      - Только моя война еще впереди, - тихо сказал Гаркавый, - в отличие от твоей.
      - Это наша общая война, - поправил Скитович.
      - Если честно, я рад, что ты так peшил, - признался Гаркавый и потрогал ноющую рану. - Мне одному, по-видимому, не справиться...
      Тихий озадаченно слушал одного из своих приближенных и не переставал удивляться: для провинциального города событий за вчерашний день было многовато. Убитых: Кабан, антиквар, женщинаинвалид; трое из его людей пострадали в стычке с Гаркавым. Вор силился соединить эти события в единое целое, но не хватало одного звена, и притом самого главного - он не знал, кто в них стрелял.
      Мотив происшедшего ему был понятен - охотились за книгой, о которой так хлопотал антиквар. О том, что в милицию с квартиры убитой звонил именно Гаркавый, ему сообщили свои люди из "органов", но обстоятельства происшедшего мог прояснить только сам парень.
      - И что, этот Гаркавый так и не появился дома? - перебил Тихий говорящего. - Ты же, Серафим, обещал мне достать его из-под земли.
      - Как в воду канул, - виновато ответил тот.
      - Появится, никуда не денется, - уверенно сказал вор и посмотрел в окно: на балконе в доме напротив, фривольно развалившись в шезлонге, загорала обнаженная девица. Он прищурил глаза: "Ничего краля!" - Фото его достали? - вновь переключился он на разговор.
      - Вот, - Серафим подал Тихому фотографию, содранную со стенда в фойе спортивной школы. - Панкрат и Черный вместе с ним занимались карате. Говорят, отличный боец, но...
      - ...Сам себе на уме? - перебил Тихий.
      - Что-то в этом роде. Бабаха - президент клуба, хотел его припахать клиентов прессовать: денежки, мол, нужно отрабатывать... Так тот вообще от него ушел. Не по пути, сказал.
      - А что, может, он и прав? У каждого своя дорожка...
      - Зачем тогда было тренироваться? - хмыкнул Серафим. - Не пойму. В общем, из клуба он ушел полгода назад.
      - Ну и чем он занимается теперь?
      - В последнее время его часто видели со школьным дружком. Скитович фамилия. Если у себя сегодня не объявится, будем искать через того.
      - Я думаю, он появится не у себя, а у меня. - Тихий вновь посмотрел в окно: девушки, к огорчению, на балконе уже не было.
      - Зачем? - опешил Серафим.
      - Чтобы узнать, что к чему, - уверенно сказал вор и пояснил: - Судя по тому, как он себя вел - в этом парне есть стержень. О том, что на него "наехали" мы, он уже догадался. И, насколько я разбираюсь в людях, он этого так не оставит - ранена его подружка. Это серьезный повод. Ну а мой адрес ни для кого не секрет, - он сделал резкий выпад рукой в сторону собеседника. Тот испуганно шарахнулся. - Все пути ведут в Рим...
      - Сами виноваты, Петр Сергеевич, - могли бы и несколько квартир иметь.
      - А я никого и не виню. - Тихий встал. - Мне некого и нечего бояться я свое уже отбоялся. А в том, что он сюда пожалует, можешь не сомневаться. Одно меня беспокоит: не наломал бы он при этом дров, - вор посмотрел на часы. - Проследи, чтобы его встретили как положено: не искалечили, да и сами береглись.
      - Не волнуйтесь - я встречу его сам.
      - Вот смотри, - друзья сидели на крыше дома, стоящего напротив кирпичной пятиэтажки, в которой жил Тихий, - эти три окна на четвертом этаже - его. - Гаркавый по очереди указал на каждое. - Еще одно окно выходит на ту сторону, но, насколько мне удалось узнать, там спальня, и днем он практически в ней не бывает. (Эти подробности Гаркавому удалось выведать накануне у хорошего знакомого, не раз бывавшего у вора в гостях.)
      - Понятно, - Скитович в оптический прицел посмотрел в их сторону, сейчас... Ага, вижу! - Он оторвался от окуляра и посмотрел на Гаркавого. Два мужика сидят, разговаривают.
      - Отлично. Дай я гляну... - Гаркавый нетерпеливо прильнул к прицелу. Да, это он. Тот, что в кресле. Второго не знаю - скорее всего кто-то из "братвы".
      - И что ты будешь делать дальше?
      Гаркавый вернул автомат хозяину и задумался.
      - Зайду... ну и спрошу все, как есть... - размышления его были совсем не долгими.
      - Так он тебе все и выложит. - Скитович подышал на оптику и ваткой убрал принесенную порывами ветра пыль.
      - Я найду, как его заставить, - уверенно сказал Гаркавый.
      - Слишком рискованно.
      - А как иначе? Короче: смотри в оба.
      Второго я попробую угомонить сразу, ну а если увидишь, что я сделал рукой вот так, - он сомкнул большой и указательный пальцы в широко известном жесте "о'кей", - стреляй в Тихого.
      Скитович оперся на локоть и вопросительно посмотрел на Гаркавого:
      - Может, хлопнем его сразу, да и все тут?
      - А если это не его работа?
      - Все равно - одной сволочью меньше станет.
      - Пока на это нет веской причины.
      Презумпция невиновности, слыхал о такой? - Гаркавый поправил пистолет под джинсовкой. - Смотри в оба - я пошел.
      - Ни пуха...
      - К черту.
      Он быстро спустился вниз и, перейдя дорогу, вошел в подъезд Тихого.
      Дверь в квартиру вора была металлической. Гаркавый внимательно осмотрел площадку в поисках глазка видеокамеры.
      Ничего похожего не обнаружив, он крепко зажал в руке пистолет и длинно позвонил.
      - Кто? - почти тотчас послышалось из-за двери.
      - Член в пальто! - Гаркавый сознательно лез на рожон, чтобы вывести из душевного равновесия охрану.
      - Стань под "глазок"! - скомандовал голос.
      "Могли бы и домофон поставить", - подумал Гаркавый и с вызывающим видом подставил лицо "глазку".
      С минуту его рассматривали.
      - Гаркавый, не лезь в бутылку, - наконец послышалось из-за двери.
      "Ничего себе! - удивился он. - Я тут, оказывается, известная личность!"
      - Открывай, сука! - Гаркавый решил идти напролом до конца. - Разговор есть...
      - Не горячись, - голос за дверью оставался спокойным. - Петр Сергеевич тебя примет, но с условием: войдешь без оружия. И вот что еще: он просил передать, что к неприятностям твоей подружки отношения не имеет.
      "Да у него тут настоящий аналитический центр!"
      - Хорошо, - недолго думая, согласился Гаркавый. - Только где гарантия, что это не западня?
      - Здесь одна гарантия - воровское слово, - послышалось в ответ, - а верить ему или нет - решай сам. Мы тебя сюда не звали.
      "Была не была!"
      - Открывай. - Гаркавый одновременно с раздавшимся лязгом засова опустил пистолет.
      - Входи. Стоп! - впустивший его Серафим протянул руку. - Пистолет!
      Гаркавый, не колеблясь, протянул "ПМ" и окинул взглядом прихожую, обстановка ее была на удивление скромной.
      - Куда теперь?
      - Прямо. - Серафим слегка подтолкнул гостя в спину.
      Гаркавый сделал несколько шагов и очутился в небольшой, уютной комнате.
      - Можно? - напряженно спросил он, напоровшись на взгляд сидящего в кресле вора.
      - К чему уж спрашивать? - Тот смотрел на Гаркавого изучающе-колко. Глаза его были холодны и насмешливо прищурены. - Присаживайся, коль пожаловал, - он указал на кресло напротив.
      Гаркавый, стараясь не суетиться, сел и уголком глаз покосился на крышу соседнего дома: разглядеть, где притаился друг, ему, однако, не удалось.
      - С чем пришел? - голос у Тихого был осипше-хрипловатым.
      - У меня проблема, - как можно спокойнее начал Гаркавый, - ранена моя девушка и убита ее мать. Я хотел бы узнать, кто это сделал.
      Вор негромко рассмеялся:
      - Я даже прокурору на такие вопросы не отвечаю...
      - А как мужчина мужчине? - Гаркавый краем глаз успел заметить, что Серафим бесшумно проскользнул на кухню.
      - Кстати, у меня тоже проблема, - опять ушел от ответа вор, голос его стал жестче, - у одного из моих парней сломана рука, у другого - ключица, третьему кто-то чуть не проломил лоб...
      - Я защищался, - твердо сказал Гаркавый.
      - А если бы тебя так отделали?
      - Тогда бы я не сидел здесь. Как говорится, побеждает сильнейший.
      "Желторотый пытается меня учить, - усмехнулся про себя Тихий, - но где-то он прав, нужно своих силой загонять в зал, а то только и знают - с девочками развлекаться".
      - Мои люди к этому не имеют никакого отношения, - сухо ответил он.
      - А почему тогда они требовали у меня книгу?
      - Был заказ, но он уже снят ввиду... охлаждения заказчика к проблеме, вор с трудом подыскал нужное слово - "охлаждение".
      - Этим заказчиком был Новиков? - догадался Гаркавый.
      - Не имеет значения.
      Гаркавый вновь посмотрел в окно и незаметно подмигнул, в надежде, что Скитович его видит.
      - И все-таки, - напористо настаивал он на своем.
      - Слушай, щенок! - ожесточился вор. - Твое счастье, что я уважаю храбрых людей, но... - он пронзил гостя рентгеновским взглядом, - если, конечно, эта храбрость не имеет ничего общего с алчностью. Что это за история с книгой? Ведь вся стрельба - из-за нее?
      - Да, из-за нее, - согласился Гаркавый.
      - Тогда откровенность за откровенность.
      - Хорошо. Я не знаю, что вам наплел насчет ее Новиков, но как бы там ни было - она моя. Была.
      - Допустим. И где же она теперь?
      - Я об этом хотел спросить у вас...
      - Не по адресу. Где ты ее хранил? У подружки?
      - Откуда вы знаете?
      - На это есть голова, - Тихий выразительно постучал себя пальцем по лбу. - И кто-то ее оттуда?..
      - Да.
      - Повторяю, ты пришел не по адресу.
      - А "восьмерка" с латвийскими номерами?
      - Какая "восьмерка"? - насторожился вор.
      - Когда я выходил из подъезда девушки, невдалеке стояла бежевая "восьмерка".
      Тихий задумался.
      - Нет, такой у моих нет, - однозначно ответил он. - Это какая-то залетная.
      - Значит, о книге знал кто-то еще?
      - Это - ваши дела.
      - И эту фотографию вы никогда не видели? - Гаркавый протянул снимок.
      Тихий мельком глянул в него.
      - Нет.
      - Тогда извините, - Гаркавый встал, - надеюсь, ваши орлы оставят меня в покое?
      - Оставят, - твердо пообещал вор, удивляясь самому себе: парня требовалось наказать, и крепко, но делать этого почему-то не хотелось. "Старость", - без малейшей жалости к себе подумал он.
      - Пистолет отдадите?
      - Да. - Тихий нарушал все правила поведения в подобных ситуациях и почему-то совсем не колебался при этом. Хотя впоследствии многим рисковал. "Я был таким же..." - подумал он в свое оправдание.
      ...Через пятнадцать минут друзья сидели в машине.
      - Это сделал тот, кто оставил фотографию у тела Новикова, - убежденно сказал Гаркавый.
      - А если это просто снимок на память? - Скитович завел "жигуль".
      - И антиквар перед смертью любовался им?
      - Да кто теперь разберет! Куда?
      - Ко мне.
      Чтобы открыть квартиру, ключи не понадобились - замок был взломан. Гаркавый осмотрел дверной косяк и в сердцах сплюнул.
      - Проходи, - кивнул он другу.
      Прикрыв дверь, они вошли внутрь. По всему было видно, что в вещах рылись, но все было в относительном порядке.
      - Подожди, я сейчас.
      Гаркавый спустился этажом ниже к Трофимычу с просьбой починить дверь.
      Через пять минут слегка подвыпивший мастер уже стучал молотком.
      Друзья вновь принялись изучать фотографию.
      - ...Это не обычная фотография, - говорил Гаркавый, - эта фотография сделана электронным способом. Посмотри, на какой она бумаге, действительно, та была тоньше обычной фотобумаги, - похоже, она сделана на струйном принтере. - Гаркавый смочил слюной палец и провел по уголку снимка: изображение "поплыло". - Видишь? Это обыкновенная краска с картриджа.
      - Ты что, увлекался электронной фотографией? - поинтересовался Скитович.
      - Один знакомый показывал. Так вот, судя по довольно значительной смазанности кадра, можно предположить, что это - фрагмент не очень качественной видеосъемки, воспроизведенный на бумаге с помощью компьютера.
      - И такое возможно?
      - Да. Но только я не слышал, чтобы кто-то занимался этим в нашем городе. - Гаркавый посмотрел фотографию на свет. - Если мне не изменяет память, такая бумага называется "глосси". Довольно редкий сорт.
      - Значит, она сделана где-то еще?
      - Ты помнишь, Новиков говорил, что возил книгу в Москву? Может, снимок сделан там?
      - Вполне. Только в таком случае ищисвищи... - Скитович безнадежно махнул рукой.
      - Почему "ищи-свищи"? Думаю, перед тем как туда ехать, он должен был предварительно позвонить...
      - И что из этого?
      - А то. Если нам удастся заполучить распечатку счета по его междугородним звонкам, то мы сможем узнать номер московского телефона. Ты помнишь, какого числа мы оставили у него книгу?
      - По-моему, был четверг.
      Минут пять они по кусочкам восстанавливали хронологию последних событий, пока единодушно не решили: книга была оставлена у антиквара десятого числа.
      - Не сомневаюсь, с десятого по пятнадцатое этот звонок был, - уверенно сказал Гаркавый. - Узнаем номер - потянем весь клубок.
      - Принимается как рабочая версия, - согласился Скитович. - Только как раздобыть эту распечатку?
      - Сейчас мы съездим к Лене в больницу, а на обратном пути заскочим на узел связи - я схожу в расчетный отдел, - сказал Гаркавый и встал. - Если повезет, мы ее заполучим уже сегодня.
      Реанимационное отделение хирургического корпуса городской больницы находилось на первом этаже. Серое трехэтажное здание было довольно старым, но с виду ухоженным. Друзья оставили машину на служебной стоянке и, обойдя строение с торца, зашли в покой для посетителей.
      В помещении было немноголюдно.
      Гаркавый прошел к небольшому окошку в стене и протянул пакет с фруктами.
      Пожилая медсестра долго листала журнал, шевеля при этом губами, пока не нашла нужную фамилию.
      - Кокориной передачи еще не разрешены. Придет в сознание, тогда носите сколько угодно, - тусклым голосом сообщила она и захлопнула журнал.
      Гаркавый обвел глазами покой - нести обратно пакет не хотелось. Взгляд его остановился на худеньком, нахохлившемся, как воробушек, мальчугане лет десяти. Тот стоял у окна и потихоньку, тыльной стороной ладошки, растирал по щекам слезы.
      Гаркавый шагнул к нему.
      - Что, братишка, пригорюнился? - он успокаивающе погладил вздрагивавшую в такт всхлипываниям белобрысую головку с оттопыренными ушами. - По дому соскучился?
      Мальчик, не поднимая глаз, кивнул.
      - Выше нос! - Гаркавый протянул пакет. - Возьми, с ребятами в палате поделишься. Там фрукты, сладости разные... чтобы скорее поправиться.
      Мальчик покачал головой.
      - Послушай, - Гаркавый присел и заглянул в заплаканные глаза, - моей девушке пока это нельзя - врачи не разрешают. Возьми, я очень прошу...
      Тот нерешительно протянул руку.
      - Вот и хорошо... Как тебя?
      - Саша.
      - Вот и хорошо, Саша. Выздоравливай! - Гаркавый, как можно бодрее, подмигнул и, повернувшись к Скитовичу, бросил: - Подожди меня в машине - я попробую зайти в отделение.
      Он потянул на себя дверь служебного входа и, шагнув, оказался в длинном коридоре. Жирная красная стрела, нарисованная прямо на стене, указывала, что реанимационное отделение находится справа.
      Осмотревшись, Гаркавый зашагал в указанном направлении.
      Шагов через тридцать он уперся в стеклянную перегородку, за которой начинались реанимационные залы. Лена лежала во втором. По коридору туда-сюда стремительно сновали врачи в салатовых халатах.
      Выбрав момент, когда проход опустел, Гаркавый шагнул за перегородку.
      Перед дверью он немного замешкался.
      Тем временем дверь неожиданно открылась и прямо на него выкатился столик с накрытым простынью телом. Сердце тревожно екнуло. Гаркавый машинально протянул руку и откинул край белой ткани - под ней лежала незнакомая молодая женщина лет тридцати.
      - Что вы здесь делаете? - резким, возмущенным голосом закричала медсестра, толкавшая столик. - Сейчас же вон из отделения!
      - Я хотел бы... - В приоткрытом проеме Гаркавый скорее угадал, чем увидел, лежащую Лену, опутанную со всех сторон шлангами, трубочками и проводами. Он подался вперед.
      - Михаил Иванович! - сестра крепко уцепилась ему в руку. - Туда нельзя, там стерильно! - растерянно запричитала она.
      Гаркавый остановился - что ни говори, а аргумент был достаточно веским.
      Из ординаторской к ним уже спешил высокий бородатый врач-реаниматолог.
      - Что ж вы, голубчик? Нельзя так! - Он с силой отстранил Гаркавого от двери.
      - Извините... - тот попятился, - я хотел...
      Бородач грубовато подталкивал его к выходу.
      - Вы не скажете, как состояние Кокориной? - пятясь, спросил Гаркавый.
      - Уже лучше, но в себя еще не пришла. А вас, сударь, я в следующий раз сдам в милицию!
      - Хорошо, спасибо. - Гаркавый торопливо зашагал к выходу.
      На площадке у крыльца он увидел знакомую "БМВ".
      "Дружков навестить", - догадался он.
      Дверца машины открылась, и оттуда поспешно вылез тот, что задел в драке Гаркавого стилетом. Они пристально посмотрели друг на друга. Драться Гаркавому абсолютно не хотелось. Он выразительно постучал пальцем по спрятанному под одеждой пистолету. Бандит все понял: молча кивнув, он залез в кабину.
      Гаркавый облегченно вздохнул и, демонстративно засунув руки в карманы, зашагал к стоянке.
      - Ну как? - спросил нетерпеливо Скитович, едва завидев его.
      - Только издалека удалось увидеть.
      Но, в общем, еще плохо.
      - Молись Богу.
      - Молюсь.
      - Сегодня ее мать хоронят, - напомнил Скитович. - Не пойдешь?
      - Нет... не могу, - Гаркавый покачал головой.
      - Натворили, однако, мы дел...
      - Да уж.
      Телефонная станция находилась в центре города, рядом со зданием районной администрации. Гаркавый долго блуждал по многолюдным коридорам, пока не остановился у двери с табличкой "Расчетный отдел".
      "Лишь бы не попалась какая-нибудь старая карга", - с надеждой подумал он и, постучавшись, вошел. Ему повезло - за столом сидела миловидная девушка лет двадцати с длинными каштановыми волосами.
      - Здравствуйте. - Он приветливо улыбнулся, внутренне концентрируясь на том, чтобы расположить девушку к себе.
      Этой технике его в свое время научил Учитель: теплая энергия сердечной чакры на выдохе посылалась к собеседнице в сопровождении мысли. "Да я от тебя просто без ума!" Самым сложным во всем этом действе было искренне поверить в это. Неизвестно, как и почему, но это действовало почти безотказно. Наверное, Гаркавый был все же хорошим учеником.
      - Здравствуйте, - мило улыбнулась девушка.
      - У вас обаятельная улыбка, - заметил Гаркавый, и это было сущей правдой.
      Сотни посетителей за день могли говорить ей эту фразу, но он был уверен: так, как у него, у других это получиться не могло.
      - Вы считаете? - легко пошла на контакт девушка.
      - Да. - Гаркавый понял, что неведомый механизм общения подсознаний сработал и на этот раз. - У меня к вам небольшая просьба, - он подошел вплотную к столу, - мой дядя позавчера погиб, - он сделал печальное лицо, - несчастный случай... Дядя был одинок. Похоже, в ближайшие полгода его квартира будет пустовать, и я посчитал необходимым взять на себя обязанность оплатить его счета... чтобы не возникло недоразумений... впоследствии, - он низко склонился над столом. - Не смогли бы вы дать мне распечатку его телефонных переговоров на сегодняшнее число?
      Девушка совсем не удивилась просьбе.
      - Какой номер был у вашего дяди?
      - 97-56-19.
      Она привычно ввела данные в компьютер, и несколько секунд спустя принтер выдал распечатку.
      - Вот. Касса на втором этаже. - Девушка опять улыбнулась. Она знала, что с этим парнем у ее никогда ничего не будет, что он уйдет сейчас навсегда, но как истинная женщина не смогла отказать себе в удовольствии мини-романа взглядов.
      - Спасибо. - Гаркавый испытал чувство облегчения и благодарности. На прощание он послал девушке воздушный поцелуй.
      Выйдя в коридор, он не удержался и пробежал глазами листок. "Ага, вот: Москва, продолжительность пять минут, номер 277-12-50", - он устало прикрыл глаза ладонью и мгновение спустя отправился к выходу.
      - Все сходится! - Гаркавый возбужденно расхаживал по комнате. Десятого числа мы оставили книгу у Новикова, и в тот же день был звонок в Москву. Заметь, звонок был только один - значит, тот, кому звонил антиквар, был ему хорошо знаком. Согласись, так быстро договориться о таком щекотливом деле можно только со знакомым.
      - Наверное, по таким поводам они беседовали часто, - поддержал Скитович.
      - Сто процентов. Если нам удастся разыскать хозяина телефона, то дело может проясниться.
      - Но у нас нет никаких доказательств его причастности к убийствам.
      - С этим, конечно, туговато, но я привык доверять своей интуиции. А она мне подсказывает, что мы на верном пути.
      - Но этого мало.
      - В нашем положении - это более чем предостаточно, - уверенно сказал Гаркавый.
      - Значит, в Москву? - вопросительно посмотрел Скитович.
      - Значит, в Москву.
      - Когда?
      - Завтра вечером.
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      Глава первая
      Сажин в задумчивости стоял у окна. На электронном календаре высвечивалась дата: "19 июля". Это был ЕГО день. Восемь лет назад от никому не известного научного сотрудника ушла жена. Ушла к жизни более благополучной и красивой. Это для обостренного самолюбия Сажина оказалось страшным ударом. Как ни странно, но трагедию ему помогла пережить злоба: лютая, всепоглощающая. Сжав зубы, он поклялся себе, что непременно разбогатеет, и тогда уже чужие жены будут стремиться заманить его в свои сети. Жениться по новой Сажин так и не смог, а вот с болезненной страстью заиметь в своей постели чью-нибудь жену не расставался ни на миг - она стала неотъемлемой частью его ожесточившейся натуры. Кроме многочисленных, мимолетных интрижек с падкими до удовольствий женщинами, раз в год он позволял себе связь совсем иного рода... Он был сказочно богат, и вот уже пять лет к этому дню его люди подыскивали женщину из высшего света. Как правило, та была красоткой. Условие ставилось одно: женщина за сто тысяч долларов проводила ночь с Сажиным и при этом позволяла ему все, на что была горазда его сексуальная фантазия. Десять минут назад очередная кандидатка на стотысячный гонорар переступила порог его жилища.
      В дверь негромко постучали. Сажин встрепенулся:
      - Войдите.
      - Иван Григорьевич, вы готовы? - Глеб стоял у порога, учтиво глядя на Хозяина.
      - Да. Проводи ее сюда, - заячья губа Сажина хищно дернулась. Он с достоинством поправил на плечах пиджак от Версаче и замер в ожидании.
      Спустя минуту в зал вошла высокая изящная блондинка в шикарном вечернем платье. Войдя, она на мгновение задержалась, но, увидев Хозяина, плавно двинулась ему навстречу. Шла она легко, так называемой "подиумной" походкой, по одной линии. Движения ее напоминали грациозную поступь хищного животного, готовящегося к прыжку.
      Сажин, не отрываясь, смотрел на ее лицо. Это было лицо богини: чистое, с нежно-бледной кожей, обрамленное кокетливо спадающими шелковистыми локонами, огромные глаза с зеленоватым оттенком, чувственные, припухшие, как у ребенка, губы, немного вздернутый аккуратный носик...
      Сердце Сажина застучало быстрей. Он приветливо улыбнулся и устремился к гостье.
      - Добрый вечер, - он прикоснулся губами к протянутой руке, - как добрались?
      - Спасибо, хорошо.
      Они ожидающе застыли друг против друга, каждый в упор рассматривая будущего сексуального партнера.