По выходным он играл в гольф утром и пил вечером. Пару раз в году он ездил в Олбени, где пил и обманывал законодателей. Пару раз в году он ездил в Вашингтон, где пил и обманывал сенаторов. Обычно за год после уплаты налогов он выводил тысячи четыре-пять. Его чеки часто возвращали из-за недоплаты. Его ферма была заложена трижды; "Эльдорадо" так и не выплачено до конца и накопилось семь тысяч различных долгов за яхту.
      Каждый день он ставил по тысяче долларов на лошадей, если были бега. Профессионал костей, Ученый, обдирал его на двадцать тысяч в час. Счета Луиса Мерфи за ленчи достигали пяти сотен в день, ещё пять - на десятерых гостей каждую ночь. Друзья могли пользоваться его чеками в Капабланке или в других местах, и неделя в Вашингтоне могла обойтись ему в десять тысяч.
      Он был банкротом и жил в долг, но был известен от Перино до Чемборда как последний из великих мотов, совершенно неплатежеспособный гурман и громогласный пьяница.
      В мафии мнение Луиса Мерфи по вопросам права было последним словом. Он знал законы корпораций, законы штата и законы о федеральных налогах, и любую штучку, которую, имея деньги, можно сотворить совершенно законно.
      - Майк не позвонил бы тебе, Луис, не будь он встревожен. Что он от тебя хотел насчет этого Колини?
      - Чтобы я установил всю собственность и права, какие есть у старого Джонни Колини.
      - Это могут сделать бухгалтеры. Или фирма в Чикаго, которая работает на Колини. У тебя есть там свои люди?
      - Я четырежды пытался кого-нибудь завербовать. Это сложнее, чем в ФБР. Намного сложнее. Бухгалтеры тоже не знают.
      - Но ты знаешь, Луис.
      - Колини пришлось нанять меня. Он доверял мне. Вспомни, что он называл меня единственным ирландцем, которого он не поймал на лжи.
      - Да, - сказала Джоан. - Ты провел этих даго довольно ловко, верно?
      - Я сделал им много денег, говорил с ними так же, как они со мной. Я объедал их и обпивал.
      - Ты растратил их деньги и собираешься разорить их. Но они тебя любят.
      - Как и все остальные.
      - Ты встречал ирландца, который бы верил тебе, Луис?
      - Дьявол, нет.
      - Что ты собираешься сделать для Майка?
      - Оставить Колини без денег.
      - Сможешь ли? У него в этой стране собственности миллионов на пятьдесят.
      - Больше. Эти даго точно знают, как хранить заработанный доллар. Но я в состоянии раздавить его. Он не входит в шесть крупных компаний, и за месяц погрязнет в убытках.
      - Это то, чего хочет Майк?
      - Он хочет разоблачить старого Колини. Майк боится, что новый парень развяжет войну. Он боится его.
      - Никогда не думала, что Майк Сантанджело кого-то боится.
      Мерфи положил руку на её бедро.
      - Они стареют.
      - Кроме тебя, козленок.
      - Прекрати болтать и давай отрабатывай свои три сотни баксов в неделю, детка.
      Луис Мерфи был разорен, но его секретарша следила, чтобы сорока сотрудникам фирмы "Редстоун, Тиджей, Хадсон и Мерфи" платили вовремя. Ни один чек фирмы не был действителен без её подписи, и хотя Мерфи мог драть её на диване в свое удовольствие, он не мог взять ни доллара из денег фирмы без её согласия.
      Она владела особняком в Квинз, фермой для своих мальчиков возле Трои, на её счету лежала приличная. Когда мафия проворачивала законную сделку, она знала, на чем можно сделать деньги. И делала их, неуклонно и неутомимо.
      Как-то Джоан поставила доллар и проиграла его. И никогда больше не играла. Она пила, но никогда не платила сама.
      Она думала, что Луис Мерфи лучший мужчина в мире.
      Отдышавшись, он спросил её, как всегда, с надеждой:
      - Будь у меня немного денег, я бы купил миссис Мерфи красивые камушки. Нужно около пяти тысяч.
      Он всегда называл жену "миссис Мерфи", даже при сыновьях.
      Джоан собралась с духом. Она любила старого козленочка, но денег он не получит. Никогда.
      - Марк Кромлейн положил глаз на симпатичную коллекцию в Пеббл Бич.
      - Пеббл Бич в Калифорнии?
      - Да. Коллекция застрахована на сотню тысяч. Дело стоит десять тысяч. Марк позвонил - он продулся в пух и прах у него осталось всего около пяти. Сказал, что есть хорошие бриллианты, а у миссис Мерфи день рождения на следующей неделе. Не могу же я подарить ей кусок дрянного мыла.
      - Они уже провернули дело? - Джоан была с Мерфи уже десять лет.
      - Еще нет. Ребята хотят половину вперед и ещё половину до того, как отдадут камни Марку. Он едет на запад взглянуть на них, прежде чем расплатиться, а потом перешлет на восток. Как насчет пяти, Джоан? Ты меня любишь, детка, и я дам тебе первой выбрать камни. Я получу пятьдесят тысяч, по оценочной стоимости, если дам Кромлейну пять.
      - Продавать быстро и оптом - около пятнадцати, - сказала Джоан. - Не пойдет.
      - Что я подарю миссис Мерфи? Она озабочена нашим долгом бакалейщику, и я должен её взбодрить.
      - На сколько счет от бакалейщика?
      - Те же пять тысяч.
      - Не пойдет, - сказала Джоан, наливая себе последнюю порцию "мартини".
      Луис закурил сигару, подтянул галстук, надел шляпу и вышел из офиса.
      Спускаясь от "Рузвельт-отеля" в Гранд Сентрал Стейшн, Джонни Колини остановился в людском муравейнике, спешащем на поезда, бок о бок с Луисом Мерфи, и выстрелил ему в сердце.
      По привычке все сделали ещё шаг, прежде чем посмотреть, откуда раздалось эхо выстрела, и оглядывались по сторонам, пока Луис Мерфи заваливался вперед. Прошло ещё несколько секунд, прежде чем какая-то женщина завизжала, и уже тогда толпа забурлила и поднялся крик.
      Но все уверенно утверждали, что ничего не видели.
      Колини, спрятав пистолет в рукав под часы, на несколько минут смешался с толпой. Единственная его маскировка - шляпа, которую он нес в руке, преследуя Луиса Мерфи, и надел перед первым криком.
      Когда люди начали расходится, он двинулся с ними и прошел через вокзал на Сорок вторую стрит. Там он взял такси до Квинз.
      13
      Пройдя четыре квартала, Джонни взял такси до Ла-Гардиа, пообедал, выпил бутылку вина и купил "Спорт Иллюстрейтед", "Харперс" и "Тру". Джонни научился быстро читать, и ему нравилось расслабиться, откинуться в кресле и читать три-четыре часа подряд.
      Беспосадочный рейс доставил его в Лос-Анжелес около половины второго ночи. Следующие четыре часа Джонни проспал. Как животное, он мог заснуть или проснуться в секунду.
      Первый из пятерых мертв.
      Он знал привычки человека из Беверли Хиллз и человека из Лас-Вегаса. Но когда он сел в самолетное кресло, его интересовало только чтение. Он забыл о четверых мужчинах, которые умрут. "Беретта" лежала в потайном кармане, не было резона от неё избавляться. Если полиция задержит его даже как свидетеля, игра проиграна. Тогда пистолет помог бы ему быстро умереть.
      В аэропорту Лос-Анжелеса он первым сошел с трапа. Не нужно было дожидаться багажа, и он взял такси до "Никербокера".
      Пока такси пробиралось по темным пустынным улицам к Голливуду, Джонни достал из кармана "беретту", разобрал её, курком слегка сдвинул затвор и приподнял на долю миллиметра боек, потом собрал пистолет и сунул обратно в карман.
      В тусклом свете водитель ничего не увидел и не услышал. У "Никербокера" Джонни расплатился, оставил доллар на чай и зашагал по Айвар к Юкке, прочь от отеля.
      Подходящую машину нашел он легко. Новая модель легко открылась и завелась. Она явно была оставлена на ночь и непохоже, чтобы её хватились раньше шести или семи утра.
      На скорости семьдесят пять миль он погнал навстречу фарам машин, возвращавшихся из Вегаса.
      В шесть утра в Стрип заканчивался рабочий день. Для всех, кроме богатых любителей гольфа, все ещё увлеченно гоняющих мячи вокруг бассейнов, наступал перерыв до четырех или пяти вечера.
      Джонни подумал, что Оби, должно быть, только ложится в постель с очередной девицей из кордебалета. Конечно, девушка только неделю как в Вегасе. Оби любил таких и имел связи, чтобы их заполучать.
      Он бросил машину выше по Стрип и вытер руль, кнопки, наружные и внутренние ручки, зеркало заднего вида, - все, к чему прикасался.
      Отель Оби был в двухстах ярдах. Джонни отлично знал обстановку. Он подошел к внутренним телефонам и спросил мистера Хиндза. Телефон звонил пять минут, прежде чем ответил слуга-японец.
      - Скажите мистеру Хиндзу, что здесь гость из Флориды, и это по делу.
      Через две минуты Оби Хиндз взял трубку возле своего королевского ложа.
      - Да?
      - Оби, прошлой ночью в Нью-Йорке убили Мерфи.
      - Что? Луис Мерфи? Кто это?
      - От Сантанджело. Я только что прилетел.
      - Ико сказал, ты из Флориды.
      - Я сказал, из Нью-Йорка.
      - Проклятый японец. Кто ты?
      - Мусия.
      - Не Джерри.
      - Его кузен.
      - Кто убил Мерфи?
      - Потому Сантанджело меня и прислал. Он думает, ты знаешь.
      Оби Хиндз говорил ровным ледяным голосом.
      - Лучше тебе подняться. Поднимись на эскалаторе.
      - Ты можешь связаться с Беном? - спросил Джонни.
      - Бен Фрэнд?
      - Да. У меня специальное поручение к нему.
      - Дьявол, он проверяет доходы со столов и не может отойти.
      - Позвони ему.
      Длинная пауза.
      - Ты сказал, тебя зовут Мусия?
      - Чарли Мусия, - сказал Джонни.
      - Вот что тебе лучше сделать. Подожди там пару минут, пока я свяжусь с Беном. Ты поднимешься минут через двадцать. Годится?
      - Конечно, - сказал Джонни.
      Повесив трубку, он направился в казино. Оби Хиндз немедленно позвонит охранникам, чтобы найти того, кто ему звонил.
      В мире нет города, где охрана действовала бы так решительно, быстро и эффективно. И не было места хуже для темных делишек, начиная с воровства фишек и расчетов фальшивыми чеками, чем в Стрип-отеле в Лас-Вегасе.
      Охранники - находчивые, жесткие люди с опытом побольше, чем у шефа полиции Гоморры до её уничтожения. Полиция города так же находчива, может, лишь помягче. Город может быть закрыт, как крысоловка, и захлопнется он так же быстро. У полиции и у охраны глаза как камеры; что они увидели, кого они увидели, они помнят. Они знают, как ведут себя выпивохи, как ведут себя туристы, как ведут себя азартные игроки. Все вариации быстро изучаются, и кроме того эти люди знают, как ведут себя мошенники, воришки, подонки и психи. Они сыты ими по горло и их ненавидят.
      Не жди пощады, если тебя ненавидят эти люди.
      Джонни надвинул шляпу на лоб, ослабил галстук и расстегнул воротничок. Пройдя прямо к кассе, он купил фишек на сто долларов.
      Народ суетился только вокруг блэк-джека и одного стола с костями. Джонни прошел к столу с костями. Крупье взглянул на него, принял за уставшего после долгой ночи игрока и мысленно дал ему "добро".
      Джонни поставил пару пятидолларовых фишек, когда подошел новый круг. Было десять очков, и игрок выкинул раз двадцать, и ни разу ни десятки, ни семерки. Потом он выкинул шесть-четыре, и Джонни заговорил с соседним игроком, пока сгребали их деньги.
      В вестибюле охранник не нашел никого, кто бы видевшего звонившего мужчину. Он скользнул взглядом по игрокам возле автоматов и двум клюющим носом пьяным, оглядел публику у бара.
      А за столом игрок выбросил восемь и семь на следующем броске. Сосед Джонни игрок болезненно поморщился и выложил последнюю пятидолларовую фишку. Джонни положил пять.
      - Это просто разорение, - вздохнул игрок посмотрел на часы.
      - Еще полчаса до этого проклятого самолета.
      Он был сильно пьян, на той стадии, когда некоторые ещё двигаются, играют, разговаривают, снова пьют, но уже почти бессознательно.
      - Они дают бесплатную выпивку и забирают твои деньги, бурчал он. - Но когда кончаются деньги, нет и бесплатной выпивки.
      - Так все делается, - сказал Джонни.
      - Большая игра, - пьяный смотрел, как другой игрок выбрасывает восемь. - Большая игра, тебя переправляют в Вегас, бесплатное шампанское, бесплатное шоу с голыми девочками, бесплатно все, пока ты платишь деньги. Большая игра. Все бесплатно, если ты платишь. Я сегодня проиграл семьдесят баксов.
      Джонни раздумывал над переменой в планах. Он собирался улетать самолетом, но первый рейс компании "Бонанза" будет только в восемь десять. До этого ему придется пережить трудные часы.
      - Когда вылетает твой самолет? - спросил Джонни.
      - Без десяти семь. Примерно через полчаса.
      Джонни знал, что если заплатит пьянице двадцать долларов за билет, тот быстро потратит двадцатку и поймет, что не сможет вернуться в Лос-Анжелес. Разоренный и упившийся, он пойдет к крупье, а это приведет - при неблагоприятных обстоятельствах - к ожидающей в аэропорту Лос-Анжелеса полиции.
      Но зато обратный билет спасет его от ужасных часов ожидания восьмичасового рейса "Бонанзы" после того, как он сделает свое дело.
      Кости выпали на семь. Пьяный поднял руки.
      - Ну, сделано. Легче посидеть в автобусе и подождать отъезда в аэропорт.
      Джонни огляделся. Две девушки, вероятно, служащие, играли на долларовые фишки в конце стола. Он улыбнулся одной из них, и она улыбнулась в ответ. Джонни взял за руку пьяного, когда тот повернулся уходить, и одарил счастливой улыбкой.
      - Парочка крошек положила на нас глаз, - сказал он.
      - Оставь их. Я убит.
      - Я один не могу снять двух курочек, - сказал Джонни. Пошли, я плачу.
      - Я должен попасть на свой самолет, - сказал пьяница, глядя в сторону девушек. - И к девяти успеть на работу.
      - Наверняка сможешь, - сказал Джонни. - Но у нас есть время для нескольких порций.
      Он подвел его к девушкам.
      - У вас есть время на пару бокалов?
      Девушки переглянулись, глянули на крупье. Тот пожал плечами.
      - Только парочку, - сказала брюнетка. - Мы уже собираемся спать.
      Джонни подвел их к бару. Девушки заказали водку, пьяница - двойной "скотч" со льдом. Джонни положил на стойку десятку и заказал "скотч" с водой. Пока бармен смешивал напитки, пьяница достал бумажник и заглянул в него. Там оставался только билет. Он тяжело вздохнул и сунул бумажник в задний карман.
      - Я - Джордж Сильва, - представился Джонни.
      - Итальянец? - спросила брюнетка.
      - Португалец, - ответил Джонни.
      Девушки назвались Линдой и Кэт. Пьяного звали Фредди Миллер.
      Джонни решил воспользоваться шансом и достал стодолларовую купюру.
      - Девушки, разменяйте на сто серебряных долларов. Мы хотим поиграть в автоматах.
      Когда Миллер повернулся вслед за девушками, Джонни вытянул его бумажник, вытащил билет и заменил его двадцатидолларовой купюрой. Девушки шли к кассе.
      - Может, ты бы лучше им помог. Эти серебряные доллары тяжелые, сказал Джонни, помогая Фредди встать и опуская бумажник обратно в карман. Когда Фредди отчалил вслед за девушками, Джонни повернулся к бармену и улыбнулся.
      - Отличный парень, - сказал он. - Такой веселый. Вот...он положил двадцатку поверх сдачи с десятки. - Я ненадолго загляну в "Ривьеру". Налей моим друзьям, чего они закажут. Я вернусь.
      Серебряные доллары удержат из возле автоматов минут на пятьдесят, а после ещё нескольких порций Фредди вырубится. Джонни надеялся, что протрезвевший Фредди не многое вспомнит, и к тому же нескоро.
      Автобус будет ждать снаружи. У него примерно пятьдесят минут, чтобы убить Оби Хиндза и Бена Фрэнда.
      14
      Оби Хиндз был стройным, мускулистым мужчиной с короткими седыми волосами вокруг загорелой лысины. Он выглядел моложе своих лет.
      В семнадцать, тридцать лет назад, он служил охранником на пивоварне. Жестокость излучалась каждой порой его мускулистого, крепкого тела, которое он всегда был готов бросить в драку с кем угодно, в любое время, по любому поводу. Как пороховая бочка с догорающим запалом, он мог в любой момент взорваться.
      В двадцать у него уже была собственная пивоварня, и он носил бриллиантовые запонки. Из крупных бриллиантов. Его принадлежал старый Шелтон, территория между Сант-Луисом и Пеорией, где характер у девушек был непреклонней скал. Оби носил метку перестрелки в Коллинсвилле в 1932 году; пулевую рану в дюйм глубиной в правое бедро он получил в Пеории, когда половиной территории управлял ещё Даймонд II.
      Своими руками он убил двоих, забив их до смерти. Других он застрелил, трех зарезал и ранил остальных. Северный и центральный Иллинойс никогда не забудут Оби Хиндза.
      Когда Бенлд был признан самым крутым городом к югу от Херси, штат Висконсин, Оби Хиндз и его мальчики одержали над ним верх, над городом, в котором на пятьдесят тысяч жителей было пятьдесят три борделя и в котором пистолет был обычной домашней утварью. На это ушло шесть месяцев, убить пришлось семнадцать человек. Наступили времена сухого закона, но они все равно продолжали гнать самогон по тысяче галлонов в день. Оби все так же получал деньги с пятидесяти трех борделей, обслуживающих эротические потребности пятидесяти тысяч жителей, в большинстве - горнорабочих.
      Восточный Сэнт-Луис был слишком крут для Оби, и Оби был слишком крут для Восточного Сэнт-Луиса. Обе стороны поняли это после того, как погибли тридцать два человека. Таким был Оби. В мир он пришел окровавленным, извивающимся и орущим. И после двух лет никогда не плакал. Он был боссом восьмиклассников, учась в пятом, и так и не потрудился перейти в шестой.
      Когда он нанимал человека или делал его партнером, то всегда, не задумываясь, затевал с ним драку и слегка его колотил. Если тот был слишком массивен, Оби хватал что попало под руку. Против этого приема не было.
      Шелтонцы любили его, но Оби никогда не затруднял себя приязнью. Он знал, что может победить любого в мире, но единственный способ победить его, - это убить. Пока этого не произошло, он рассчитывал всех их использовать.
      Пока Оби не тратил денег на женщин, содержал игорный дом и производил собственное виски, он накопил много денег.
      Во время войны, когда в Пеории строились танки, повсюду были разбросаны армейские лагеря и десантные базы, когда сотня военных заводов ревела вокруг и шахтеры побивали все рекорды, Оби чертовски преуспевал. Во время войны мафия сделала последнюю попытку вышвырнуть его из Иллинойса. Оби вышвырнул мафию. Оби воспользовался пистолетами, динамитом, а там, где были предприятия мафии, - бензином. Оби никогда не пропускал зрелищ пожаров.
      Оби принял приглашение мафии стать членом совета директоров. Он был с ними в Нью-Йорке, когда вышвырнул за дверь Джонни Колини - тот был всего на пять лет его старше. С Оби было тридцать тупоголовых парней из горных городков и с бедных ферм, и Джонни Колини в интересах бизнеса спрятал стыд и унижение.
      Мафия боялась Оби. Он всегда начинал драться раньше, чем его противник соображал, что он в опасности, и в шелтонских традициях всегда хватал, что под руку подвернется. Во время войны, когда мафия из Чикаго во его владениях основала базу с парочкой салонов - ставки на скачках и кости внизу, девочки наверху - и фантастическим огромным клубом для тех, что побогаче - эротическое шоу, оркестр, метрдотель, - в это время Оби начал борьбу.
      В одном салоне они хорошо поиграли в "разбей все": бар, барменов, прислугу, сводников, девочек и посетителей. Они ломали руки и ноги, разбивали головы. Второй салон получил хорошую порцию динамита. Кухню и двух поваров размазало по всему клубу вместе с двумя посетителями, оказавшимися слишком близко к кухонной стене, сортир зашвырнуло на второй этаж. Взрыв, должно быть, поднял кровать с парочкой на ней и швырнул их сквозь потолок. По крайней мере, так оно выглядело - другого объяснения не было.
      Богатый салон облили бензином, пока на прислугу и посетителей смотрели дула пистолетов. Для смеха парни Оби кинули метрдотеля в огонь. Здесь он оказался единственной жертвой.
      Но Оби и его парни оставляли за собой трупы и в Чикаго, и в его пригородах.
      Люди из мафии увидели достаточно, чтобы согласиться, что подобных Оби Хиндзу нет. Они были согласны отдать, что ему причитается, лишь бы от него отделаться. Когда после войны Оби увидел Лас-Вегас, он понял, что нашел родной дом. Он купил пентхаус, сказал владельцам дискотек, покупателям талантов и продюссерам шоу на Стрип, какие женщины ему нравятся, и обосновался с удобствами.
      Он регулярно затевал драки в баре ночного казино. Иногда он выходил за рамки своей возрастной и весовой категории, но никто не превосходил его подлостью. Вместо подручных железок теперь были его мальчики, и никто никогда не побеждал Оби.
      Оби Хиндз был напастью, пришедшей из-за гор, тогда как Бен Фрэнд был прекрасным парнем из Лас-Вегаса.
      Бен одалживал деньги любому, кто ни попросит; он тратил много денег. Он был семейным человеком. Бен ни разу не коснулся девушки, которая на него работала, либо какой-нибудь другой, пока двадцать шесть лет назад не женился. Время от времени Бен выпивал хайбол, много курил и получал очень большой доход с игры. Он практически установил мировой рекорд, потому что был официальным владельцем и главным менеджером большого отеля на Стрип. Каждую ночь к нему приходили с деньгами и спускали их на блэк-джеке, пари на скачках, колесе фортуны, рулетке, автоматах, лото, и с каждого доллара Бен получал от пяти до десяти центов. Он сочувствовал игрокам, и при любом удобном случае советовал им не играть.
      Бен Фрэнд презирал мошенников, проныр, сводников и лгунов, но стыдился своей злости. Он чувствовал, что в действительности каждый хочет быть счастливым, великодушным, добрым. Даже Оби Хиндз. Он чувствовал, что первейшая обязанность каждого - уважать ближнего и помогать ему.
      Бен Фрэнд был высокопоставленным членом реорганизованного совета Лас-Вегаса, членом Красного Креста и Фонда борьбы с раком в Лас-Вегасе. Служащие любили и уважали его, потому что каждый, от посудомойки до менеджера казино, мог прийти к Бену Фрэнду за помощью и всегда найти её. Не только деньги, но и понимание.
      Кроме того, он был одним из верховной десятки Мафии. Он никогда не прибегал к насилию, тем более не убивал; он ни разу не притронулся к пистолету. Но он знал игры и игроков. Когда ещё Лас-Вегас был невелик, Бен содержал крупный игорный дом в Чикаго; и не было крупного игрока, которого он бы не знал, или взятки, которой бы он не предугадал, зная исходные факты. Бен Фрэнд был профессиональным игроком, и одним из лучших в мире.
      Начав клерком в маленьком табачном магазинчике своего дяди на 63-й Восточной улице в Чикаго, Бен, тогда шестнадцатилетний зеленый юнец, только четыре года, как из Кракова, изучил безумцев, которые каждый день отдавали его дяде полдоллара, а иногда и доллар. Десять дней подряд безумец мог оставлять по доллару в день в табачном магазине его дяди. В один из этих дней дядя мог вернуть пять или шесть долларов. В год безумцы тратили у дяди тысячи долларов, и дядя ездил на большом "локомобиле", тогда как у безумцев туфли просили каши. Бен сочувствовал безумцам, но уже в шестнадцать знал, что они делают, что хотят, и если его дядя не возьмет их деньги, это сделает кто-нибудь другой.
      Бен делал это.
      Его дядя иногда плутовал, Бен был честен. Через десять лет у него было двадцать два табачных магазина. Когда ему исполнилось тридцать, он стал букмекером, заключающим самые крупные пари на всем Среднем Западе, с чем не управлялся никто.
      В свое время мафия поручила ему управлять большим отелем на Стрип. Всегда хватало обаятельных мошенников и тупых дубоголовых громил, но чертовски мало обаятельных честных парней. Бена высоко ценили в мафии. Поэтому старик из Италии желал его смерти.
      Для старого Джонни Колини существовал только один способ удержать власть: быть беспощадным. Только то, что человек честен, порядочен и не вредит тебе, не причина оставлять его в живых, если благодаря его смерти ты можешь получить деньги и власть.
      Быть беспощадным.
      Молодой Джонни Колини, приближающийся к двери квартиры, считал старика правым.
      Он снял галстук и держал его развязанным в левой руке. Дверь открылась, и он увидел, как и ожидал, японца, который ответил по телефону. Ико равнодушно взглянул на него и повернулся, чтобы проводить Джонни внутрь.
      Как только он показал спину, шелковая петля галстука, скользнув вниз, впилась ему в глотку. Джонни затянул узел сзади. Ико пытался сбросить его, хватая воздух коричневыми руками. Джонни обхватил запястья Ико и держал его руки высоко поднятыми, пока тот не умер. Тогда он мягко опустил тело на пол и шагнул в апартаменты. В левом рукаве была "беретта".
      Он вошел в залитую восходящим солнцем комнату.
      Бен Фрэнд стоял возле бананового дерева, Оби Хиндз сидел, направив на дверь "кольт" 45 калибра. Рядом со стулом стояла прислоненная двухстволка. Оби был в одних штанах.
      - Ты вшивый сукин сын, который называет себя Джонни Колини, - сказал Оби Хиндз.
      - Я Чарли Мусия, - Джонни в ожидании замер в тени пальмы.
      - Мне вчера звонили насчет тебя и все рассказали. Я собираюсь отстрелить твою сучью голову с твоих сучьих плеч, сказал Оби. - Сукин сын.
      Бен Фрэнд подошел к Оби и положил руку ему на плечо.
      - Нет нужды в убийстве. Мы не знаем, кто застрелил Луиса Мерфи. Давай разберемся, кто этот молодой человек, и в случае необходимости позовем полицию.
      Оби улыбнулся:
      - Эй, ты, подойди.
      Джонни улыбнулся с ответ:
      - Мне говорили, что ты настоящая бочка с порохом.
      - Кто говорил? - Оби встал.
      - Ребята в Нью-Йорке.
      Оби прищурился. Нестерпимое желание вздуть этого молодца сжигала его изнутри. Застрелить его он сможет потом, а сейчас он хотел размазать его, в кровь расквасить рожу.
      - Зачем ты здесь? - спросил Оби.
      Бен Фрэнд перебил.
      - Мы вознаградим вас за сомнения, молодой человек. Только расскажите, кто прислал вас и зачем.
      Оби повернулся к Бену и сунул кольт ему в руку.
      - Подержи.
      Бен держал так, чтобы пистолет только не упал на пол. Оби подошел к Джонни с вытянутой правой рукой и улыбкой на лице.
      - Я пошутил, - сказал он.
      Джонни знал, чего ожидать, но такой взрыв жестокости удивил даже его. Оби выкинул вперед правую руку, вложив в удар всю массу и захватывая левой.
      Джонни почти уклонился, и кулак правой только скользнул по его челюсти. Он перехватил левую своей правой, пытаясь выхватить пистолет, но его смял жесткий удар правой, подкрепленный массой Оби. "Беретта" упала на пол. Оби отшвырнул её, и ударил Джонни головой, одновременно поднимая колено.
      Уворачиваясь от удара в пах, Джонни получил удар головой в правое плечо. Неистовость удара отбросила его на стул, и Джонни упал через него. Оби поднял стул и запустил в голову Джонни.
      Бен Фрэнд держал "кольт" обеими руками, направив дуло вниз. Он был рад, что револьвер у него - теперь Оби не сможет им воспользоваться. Но ему было больно видеть дерущихся.
      Девушка в спальне Оби слышала звук сокрушаемой мебели. Она слышала, что из себя представляет Оби, но знала, что не работать ей больше в ревю, если не доставить ему наслаждения. Она встала с кровати и закрыла дверь. Девушка устала и немного выпила, потому она заснула и осталась в живых.
      Джонни швырнул стул в ноги Оби, перевернулся и вскочил.
      Оби кинулся на него с кулаками, но Джонни ударил каблуком по стопе Оби, над пальцами, размалывая кости. Оби пошатнулся, из широко разинутого рта не вырвалось ни звука - боль не заставит Оби кричать.
      Бен Фрэнд кинулся к Оби и придерживал его сзади от падения. Оби потянулся к револьверу, но Джонни выбил его из рук Бена.
      - Будьте благоразумны, пожалуйста! Это ужасно! - просил Бен, в то время как Оби пытался оттолкнуть его, прыгая на одной ноге и беззвучно вопя от боли. Бен повернулся к Джонни:
      - Оружия больше нет. Мы можем поговорить. Если с тобой все в порядке, проблем не будет.
      - Убей сукина сына! Убей его! - прохрипел Оби, словно в легких его не осталось воздуха. Он вырвался от Бена, попытался встать на разбитую ногу, но рухнул навзничь.
      Джонни поднял "беретту". Оби полз на четвереньках к ружью.
      - У тебя есть причины убивать меня? - спросил Бен Фрэнд тихим голосом. - Я старался не давать поводов меня ненавидеть.
      Джонни увидел спешащего к ружью Оби. Держа Бена Фрэнда на прицеле, Джонни подбежал к стулу, схватил ружье за ствол и высоко его подкинул. Несмотря не ужасную боль, Оби встал и вытянул руки, чтобы поймать ружье на лету.
      Оно рухнуло, как секира. Минуя руки, приклад врезался в лоб и треснул. Оби Хиндз, мертвый, упал на спину.
      Бен и Джонни посмотрели друг на друга. Она выхода из апартаментов были слишком далеко для побега.
      Бен Фрэнд знал, что умрет. Он тихо взывал, но не к Джонни, а к Богу. В его жизни было многое, в чем он раскаивался, и многое, чем гордился. В этом мире, где так сложно найти правильный путь, он старался быть просто человеком, хорошим другом.
      Джонни шел к нему.
      Бен улыбнулся.
      - Я не смогу оплатить пари, но могу оценить, через сколько тебя возьмут. Ровно три дня.
      Джонни уткнул "беретту" в тело Бена и застрелил его.
      15
      Джонни закрыл дверь квартиры и спустился вниз. Проходя мимо бара, он увидел Фредди Миллера, облокотившегося на автомат. Линда с Кэт играли на двух других.
      На стоянке он нашел автобус. Тот постепенно наполнялся, отовсюду к нему спешили люди.
      Водитель на входе проверял билеты. Ни на что, кроме билетов, он внимания не обращал. Джонни сел рядом со счастливцем, пересчитывавшим пачку долларов.
      - Слушай, парень, я их обыграл, - сказал он. - У тебя как дела?
      - В порядке, - ответил Джонни.
      Через пару минут автобус прибыл в аэропорт. Стюардесса проверяла имена по списку и собирала билеты. Джонни назвался Фредди Миллером и забрался в самолет.
      За три дня он убил четверых. Японец умер только потому, что видел Джонни. Оби Хиндз, Бен Фрэнд и Луис Мерфи умерли потому, что старик приказал их убить. Джонни чувствовал себя опустошенным.
      Взревели моторы, завертелись пропеллеры, и самолет побежал по взлетной дорожке. Пассажиры в большинстве были тихими, разбитыми и несчастными. Только некоторые, вроде соседа-счастливчика, радостно шумели. Половина пассажиров была пьяна, некоторые сразу уснули. Стоял запах перегара вперемешку с табаком, запах усталости и бесполезных сожалений.