Глава 6

Кори была слишком возбуждена, чтобы есть, и потому лениво ковыряла вилкой в тарелке, а когда бабушка заметила это, беседа за большим кухонным столом вдруг оборвалась, и все, кроме Дианы, с беспокойством уставились на девушку.

— Ты почти не дотронулась до ужина. Кори. Что случилось, детка?

— Ничего. Просто я не голодна, — ответила она.

— Ты спешишь? — спросила мать.

— С чего ты взяла? — невинно отозвалась Кори.

— Ты то и дело поглядываешь на часы, — заметил дедушка.

— Просто мы с Дианой сегодня собрались в гости к Хэйуордам, — объяснила Кори, которой изрядно наскучил этот допрос. — У Дуга новый жеребец для поло, и мы хотим посмотреть, каков он в деле. Мистер Хэйуорд установил возле манежа большие фонари, чтобы можно было кататься поздно вечером.

— Новый жеребец для поло! — с понимающей улыбкой воскликнул отец, многозначительно поглядывая на идеально уложенные волосы Кори и тщательный макияж. — Полагаю, ты надеешься произвести на него хорошее впечатление с первой же встречи?

Чтобы доставить удовольствие родственникам и отвязаться от дальнейших расспросов. Кори съела кусочек цыпленка. Затем с недоуменной улыбкой взглянула на отца:

— Почему ты так решил?

— Потому, что ты выглядишь так, словно целый день провела в салоне красоты, а потом эта помада, розовая пудра, и еще… — Сдерживая смех, отец указал на ее глаза:

— Что это у тебя на ресницах? Неужто тушь?

— А если мне захотелось хорошо выглядеть во время семейного ужина?

— Само собой, — сразу согласился отец и обратился к Мэри:

— Сегодня я приезжал на ленч в клуб и случайно столкнулся там с бабушкой Спенса. Она играла в бридж в дамском игорном зале.

— Как самочувствие миссис Брэдли? — поспешно спросила Диана. Спенс сызмальства жил с бабушкой. Диана раскусила хитрость отца. Стараясь уберечь Кори от неизбежного поддразнивания, она добавила:

— Я не встречалась с ней уже несколько месяцев.

— С ней все в порядке. Сегодня она была в ударе — и вполне понятно, ведь…

— Она так энергична для своих лет — верно, мама? — перебила отца Диана, но тот не сдавался.

— ..ведь Спенс явился домой на уик-энд, чтобы отпраздновать с бабушкой ее день рождения.

— Он такой приятный юноша, — заметила Роза Бриттон, — обаятельный и внимательный.

— И при этом обожает поло, — вставил дедушка с многозначительной улыбкой, глядя прямо на Кори. — Но самое главное, он — близкий друг Хэйуордов, верно? — Родственники воззрились на Кори с понимающими усмешками. Только Диана воздержалась.

— Беда нашей семьи в том, что мы уделяем слишком много внимания тому, что делают или думают остальные.

— Ты права, дорогая. — Дедушка любовно обнял девушку за плечи, когда она приподнялась, чтобы помочь бабушке убрать со стола. — Есть, когда нервничаешь, вредно. Почему бы тебе не подняться наверх и заново не накрасить губы — чтобы выглядеть так же неотразимо, как до ужина?

Кори с облегчением соскользнула со стула и отнесла тарелки в раковину, а затем направилась наверх. Обернувшись через плечо, она бросила Диане:

— Выезжаем через пятнадцать минут. Диана кивнула, думая о Коуле.

— Бабуля, — начала она, — можно я возьму к Хэйуордам остатки цыпленка?

Бабушка немедленно разрешила, но сидящие за столом домочадцы обменялись недоуменными взглядами.

— Диана, — растерянно произнес отец, — зачем Хэйуордам понадобились остатки цыпленка?

— Это не для них, — пояснила Диана, открывая холодильник и вытаскивая несколько яблок и апельсинов, — а для Коула.

— Но при чем тут уголь ? — в замешательстве спросил Роберт.

Диана рассмеялась.

— Нет, это имя — как у твоего приятеля Коула Мартина, — поправила она отца. Открыв дверцы стенного шкафа, девушка принялась исследовать его содержимое, одновременно продолжая:

— Этот Коул работает на конюшне Хэйуордов и живет там. Он слишком худой — по-моему, ему жаль тратить на еду те небольшие деньги, которые у него есть.

— Несчастный старик, — пробормотал дедушка, словно исполнившись сочувствия к бедственному положению ровесника.

— Он не старик, — рассеянно возразила Диана, скользя взглядом по шеренгам банок с домашними консервами на полках. — Коул редко рассказывает о себе, но я знаю, что он учится в колледже и вынужден подрабатывать, чтобы закончить учебу. — Диана искоса посмотрела на бабушку, которая уже складывала жареные куриные грудки и тушеные овощи в большую пластиковую банку. — Бабушка, можно я возьму компот из персиков и немного варенья?

— Конечно, можно. — Миссис Бриттон вытерла руки и подошла к шкафу, чтобы помочь Диане. Расправив бумажный пакет, она положила туда три банки варенья.

— В прошлый раз, когда я угостила Коула твоим земляничным вареньем, — вспомнила Диана, — он сказал, что оно гораздо лучше конфет, а он без ума от сладостей.

Разрумянившаяся от этой похвалы изголодавшегося незнакомца, миссис Бриттон гордо присовокупила к угощению еще четыре банки земляничного варенья, а затем направилась к столу.

— Если он любит сладкое, пусть непременно попробует пирожки с черникой. Они очень полезные и питательные. — Бабушка взяла с блюда полдюжины пирожков. — Да, и обязательно угости его ореховым печеньем, которое я испекла вчера.

Когда бабушка разыскала второй бумажный пакет и снова шагнула к стенному шкафу, Диана остановила ее:

— Я бы не хотела, чтобы он считал это милостыней, бабуля. — Виновато улыбнувшись, она добавила:

— Я убедила его в том, что у тебя фанатичное пристрастие к кулинарии и что у нас после каждого обеда остаются горы еды.

Дедушка поднялся, чтобы налить себе еще кофе, и усмехнулся, слыша объяснения Дианы. Обняв ее за плечи, он заметил:

— Коул сочтет нас либо безумцами, либо транжирами.

— Несомненно, — призналась Диана, не замечая, что родители уставились на нее с плохо скрытым изумлением. — Впрочем, было бы гораздо хуже, если бы он считал, что я занимаюсь благотворительностью, — призналась она с улыбкой, поднимая тяжелый коричневый пакет.

— Прежде ты ни словом не упоминала об этом парне, — спокойно заметил ее отец. — Кто он такой?

— Он? Ну, пожалуй… он совсем не похож на моих знакомых.

— Чем не похож? — продолжал допытываться отец. — Может, он бунтарь? Или ренегат? А может, просто недовольный? Диана задумалась, остановившись в дверях.

— Наверное, он ренегат, но в хорошем смысле слова. Коул… — Она взглянула на родных и наконец закончила:

— Особенный. Так мне кажется, и все. Он выглядит рано повзрослевшим и опытным. Он… словом, он не такой, как остальные, — неловко договорила она. Жизнерадостно взмахнув рукой, девушка поспешила уйти.

Воцарилось неловкое молчание. Через несколько минут ее отец обвел взглядом лица родственников:

— Жаль, но я предпочитаю других ее знакомых.

— Этот совсем не похож на них, — подхватила бабушка.

— Вот почему я уверен, что он мне не понравится.

— Роберт, — поспешила успокоить его жена, — это первый молодой человек, который понравился Диане, и потому ты немного ревнуешь. Вспомни, точно так же ты вел себя в прошлом году, когда Кори без умолку твердила о Спенсе.

— Теперь я к этому уже привык, — раздраженно возразил отец. — Мне и в голову не приходило, что увлечение Кори Спенсом затянется больше чем на месяц. А оно длится уже год и становится все сильнее.

— Кори влюблена в Спенса, — сухо заметила Мэри Фостер.

— Она решила это еще в тот вечер, когда они познакомились. А теперь уверена, что хочет выйти за него замуж. Ты давно заглядывала в ее спальню? Кори облепила фотографиями все стены. Она превратила комнату в святилище. Полнейшая нелепость!

Генри Бриттон разделял досаду зятя по поводу того, что в жизни девочек их заменили другие мужчины:

— Она скоро охладеет, вот увидите. В четырнадцать лет девочки еще не влюбляются по-настоящему.

Его жена взяла карандаш, собираясь закончить простой, но элегантный эскиз трафарета, который она придумала, чтобы расписать стены в верхней ванной для гостей.

— Генри, я влюбилась в тебя, когда мне было четырнадцать. Роберт Фостер потерял нить разговора. Уставившись на дверной проем, где несколько минут назад стояла его дочь, он произнес:

— Скажите, мне показалось, что Диана покраснела, когда заговорила об этом конюхе?

— О студенте колледжа, — невозмутимо поправила Мэри и ободряюще сжала руку мужа.

Слегка расслабившись, Роберт смущенно взглянул на нее:

— Просто насчет девочек я строю такие грандиозные планы… Я не хочу, чтобы они увлекались мальчиками очень рано — иначе вскоре они поймут, чего лишились, выйдя замуж совсем молодыми.

— Насчет Кори строить планы незачем, — возразила бабушка. — С этой задачей она уже справилась сама. Она хочет выйти замуж за Спенса и стать знаменитым фотографом.

— Надеюсь, в обратном порядке, — хмыкнул Роберт. Бабушка оставила его слова без внимания.

— А что касается Дианы, по-моему, она станет дизайнером интерьеров, а может, архитектором или писательницей. У нее немало талантов, но пока она не стремится проявить их. Не могу смотреть, как пропадает одаренность.

— Ее настоящий талант не пропадет, — возразил Роберт и, когда все выжидательно повернулись к нему, гордо заявил:

— Хоть она и унаследовала артистическую натуру своей матери, но мозги ей достались мои. Со временем она найдет им достойное применение. Девочка всегда интересовалась бизнесом.

— Бизнес — это неплохо, — с улыбкой кивнула его жена.

— Очень неплохо, — подхватил дедушка. Женщины переглянулись и поднялись.

— Мама, через полчаса стемнеет. Давай подумаем, как расставить столы.

Миссис Бриттон в замешательстве взглянула на мужчин:

— А вы уверены, что не хотите на десерт свежую землянику со сливками?

— Больше не могу съесть ни крошки, — объявил мистер Фостер.

— И я тоже, — подтвердил Генри Бриттон, поглаживая себя по животу. — Ты совершенно права насчет всех этих натуральных продуктов с низким содержанием жиров, Рози. Они вкусные и сытные, надо только к ним привыкнуть. А цыпленок сегодня удался как нельзя лучше. Ладно, девочки, ступайте во двор, займитесь делом.

Мужчины застыли в молчании, прислушиваясь к скрипу открывающейся двери, выходящей на задний двор. Едва дверь за женщинами закрылась, они вскочили. Роберт Фостер направился прямиком к холодильнику и вытащил картонный барабан французского ванильного мороженого, а Генри Бриттон бросился к одному из шкафов и достал оттуда яблочный пирог, купленный Гленной в булочной и припрятанный для мужской половины обитателей дома.

Вонзив нож в пышный пирог, Генри вскинул глаза на второго заговорщика:

— Большой кусок или средний?

— Большой.

Генри отрезал два увесистых ломтя и осторожно переложил их на тарелки, а Роберт в это время погрузил ложку в мороженое и извлек обратно целый айсберг.

— Одну ложку или две, Хэнк?

— Две, — твердо потребовал Генри. Мужчины взглянули на Гленну, которая вытирала кухонные столы.

— Гленна, вы святая.

— Я предательница.

— Пока я жив, у вас не будет проблем с работой, — восторженно пообещал Роберт.

— Ваши жены уволят меня, едва узнают, на что вы меня толкаете.

— А мы снова наймем вас, — заверил ее Генри, смакуя запретное сочетание сахара и жиров. Вздохнув, он повернулся к зятю, на лице которого появилось выражение блаженства. — Я уж думал, Мэри с Розой нынче не уйдут отсюда. Боялся, что нам придется ждать, пока они не уснут, а затем совершить набег на кухню.

Мэри остановилась на лужайке, отвернувшись от кухонного окна, и продолжила обсуждать приготовления к завтрашнему приему.

— Так и сделаем, — наконец согласилась Роза. — Я позову Генри и Роберта помочь нам.

— Рано, — сухо возразила Мэри. — Они еще не справились с десертом.

Роза возмущенно подбоченилась:

— Что там у них сегодня?

— Яблочный пирог.

— Давно пора уволить эту Гленну. Помнится, Кончита и близко не подпускала ее к кухне.

Мэри покорно вздохнула и покачала головой:

— Гленна всего лишь выполняет приказы. И потом, они не дадут нам ее уволить. Не считая десертов, нам удается держать их обоих на низкокалорийной диете — мне известно, что Роберт придерживается ее и за завтраком, и за ленчем. — Она начала подталкивать тяжелый стол, понемногу переставляя его в нужное место, и Роза поспешила ей на помощь. — Вчера врач сказал Роберту, что холестерин у него наконец-то стал снижаться, — добавила Мэри.

— А как у него с давлением?

— Лучше не спрашивай.

Глава 7

Манеж был слегка наклонным, вытянутым на тридцать ярдов вправо от конюшни. Его окружала невысокая белая ограда; огромные ртутные фонари заливали его ярким, почти дневным светом, отбрасывая мрачные тени на все, что оставалось за его пределами.

Со своего наблюдательного поста у стены конюшни Диана видела, как Спенс выхаживал великолепного гнедого. Спенс что-то сказал Кори, та засмеялась и зашагала рядом с ним, и Диана улыбнулась, довольная за сестру.

Вместо того чтобы делить Спенса с Дутом, Барб Хэйуорд, отцом Дуга и какой-нибудь из многочисленных и неизбежных подруг Спенса, как предполагали Кори с Дианой, Кори заполучила его целиком. В последнюю минуту Хэйуорды вспомнили о дне рождения родственника и поспешили нанести ему визит, а на Спенса приглашение не распространялось.

И для Дианы вечер выдался удачным. Коул оказался в ее полном распоряжении. Частые встречи с ним по поводам, которые отнюдь не выглядели надуманными, требовали от девушки немалой изобретательности, но самым трудным было скрывать чувства к Коулу от самого Коула и от остальных.

Почти все подруги Барб сходили с ума от Коула — высокого, загорелого, широкоплечего и узкобедрого. Каждый дюйм его мускулистого тела дышал силой и сексапильностью. Полное отсутствие хоть какого-нибудь положения в обществе, нехватка денег и работа в конюшне пролегли между Коулом и его поклонницами подобно непреодолимой пропасти. И вместе с тем делали его бесконечно притягательным.

Он отказывался рассказывать о себе, и эта скрытность придавала ему таинственность и обаяние.

Он был недосягаем и потому еще более желанен. Он не поддавался чарам томных взглядов, денег, дерзких выходок. И представлял собой достойную мишень.

Поскольку ни приказами, ни подкупом нельзя было развязать Коулу язык, девочки часами строили догадки насчет его семьи и оставшихся дома друзей, изобретали способы, чтобы помочь ему забыть и похоронить прошлое.

Они шли на все, лишь бы завладеть вниманием Коула, — от невинного флирта до вызывающих нарядов, от просьб осмотреть якобы вывихнутые щиколотки и сломанные запястья до попыток упасть к нему в объятия, когда он помогал им спрыгнуть с седла.

Диана наблюдала за реакцией Коула на попытки девочек кокетничать с ним и вскоре поняла: чем смелее попытка, тем беспощаднее отпор. Робких поклонниц он доводил до слез своими насмешками, снисходительно беседуя с ними менторским тоном. Более дерзких преследовательниц подвергал неделям холодного и отчужденного обращения. К сожалению, эти приемы заставляли поклонниц вновь искать способы завоевать расположение юноши.

Почти все девочки, которые бывали у Хэйуордов за последние два года, заявляли: они небезразличны Коулу. В этом году, в апреле, девять девочек поставили по десять долларов каждая, споря, кто из них первой поцелуется с Коулом. Диана воздержалась, заявив, что Коул ей ничуть не нравится, но вызвалась быть казначеем — и втайне помолилась, чтобы ей никогда не пришлось выдавать злополучный выигрыш победительнице. Этой же весной, чуть раньше, когда подруги Барб остались у нее ночевать, Барб объявила, что выиграла пари. В течение получаса она убеждала подруг, приводя приятно возбуждающие, со вкусом подобранные и маловероятные подробности об этом поцелуе и последовавших за ним ласках.

Диана чуть не вскипела от очередного описания еще одной страстной позы, но в эту минуту Барб рухнула на постель и захохотала.

— С первым апреля! — воскликнула она и была тотчас обстреляна воздушной кукурузой.

Как бы несчастлива ни была Диана, прежде чем Барб призналась в своей шутке, она не выдала себя — ни словом, ни гримасой. Ни до признания Барб, ни после.

Оглянувшись через плечо, Диана увидела, что Коул наполняет кормушку в последнем деннике, и поняла, что вот-вот он выйдет из конюшни и присоединится к ней. Она знала о Коуле гораздо больше, чем другие девочки. — потому что она одна проводила с ним достаточно много времени.

Диана могла с закрытыми глазами сказать, как солнечные лучи превращают его волосы в полированное эбеновое дерево: как внезапная белозубая улыбка смягчает резкие черты его лица, а в глазах искрится расплавленное серебро; она знала прикосновение его рук к талии — как-то раз Коул подкрался к ней сзади и, дурачась, подбросил в воздух, желая убрать с дороги. Девушка слышала неудержимую ярость у него в голосе, когда Коул вытаскивал из конюшни приятеля Дуга, беспощадно распекая его за то, что он вздумал курить в конюшне.

Еще Диана видела, как Коул принимал выводок котят, ласковым бормотанием утешая их мать, а потом буквально воскресил родившегося мертвым котенка, осторожно массируя ему грудь большим пальцем.

Диана наяву испытала некоторые ощущения, о которых другие девочки могли только мечтать, но между ней и остальными имелось два существенных отличия. Диана не стремилась превратить свои фантазии в реальность, и, кроме того, ей было ясно: мимолетная дружба с Коулом — все, на что она может рассчитывать.

Диана знала, что никогда не почувствует прикосновение его губ, не ощутит, как его руки сомкнутся у нее за спиной. Девушка слишком хорошо понимала: если Коул захочет поцеловать ее, она вряд ли сохранит здравый рассудок.

Коул не удосуживался заводить с ней осторожные разговоры или прибегать к сложной тактике — он считал Диану равной и не очень-то заинтересованной собеседницей. Но Диана не обольщалась: невозможно найти двух людей, столь разительно отличавшихся друг от друга.

Коул был грубоватым, порывистым и приземленным, а Диана — сдержанной, осмотрительной и безнадежно благопристойной.

Он принадлежал к миру мотоциклов, вытертых джинсов и многострадальных рюкзаков — выбранных ввиду необходимости самому прокладывать себе дорогу.

Неотъемлемыми составляющими ее мира были «БМВ», вечерние туалеты и соответствующий багаж — благодаря возможности придерживаться гладко заасфальтированных дорог.

Невзирая на свое философское отношение к ситуации, Диана вздохнула, глядя, как Кори шагает бок о бок со Спенсом. Охота на Спенсера Эддисона сулила Кори многочисленные разочарования и беды, но она с готовностью шла на этот риск. А Диана этого не могла и не хотела.

Коул закончил задавать лошадям корм и молча подошел к Диане, встав у нее за спиной.

— Я искренне надеюсь, что вздыхали вы не из-за Эддисона, — сухо проговорил он.

Диана виновато вздрогнула, мгновенно придя в волнение от его близости. Его голос был мрачным и страстным, как ночь; от него пахло мылом и свежим сеном; казалось, он нависает над ней — такой же непреодолимый и суровый, как горы на западе Техаса.

— Что вы имели в виду?

Подойдя поближе, Коул поставил ногу на нижнюю перекладину ограды и кивнул в сторону медленно приближающейся парочки:

— Мне неприятно видеть то, что встает между вами и Кори. Я никогда не встречал родных сестер, которые были бы так близки, как вы. А теперь мне совершенно ясно: Кори желает заполучить своего спутника с потрохами.

— Неужели это так заметно? — спросила Диана, вглядываясь ему в лицо, старательно не замечая, что рукав его рубашки касается ее плеча.

— Посмотрите на нее, когда Эддисон рядом, и сразу поймете, что у нее на уме.

От этих слов Диане стало не по себе, но она не могла сменить тему и потому проследила за его взглядом.

— Спенс — отличный наездник, — заметила она. Коул пожал плечами:

— Да, он недурно ездит.

Диана знала Спенса с детства и потому пресекла попытку усомниться в его способностях:

— Он ездит не просто «недурно»! Все считают, что он способен стать профессиональным игроком в поло!

— Какое сокровище! — процедил Коул издевательским тоном, которого Диана прежде никогда не слышала от него. — Звезда футбольной команды колледжа, «профессиональный» игрок в поло и дамский угодник олимпийского масштаба!

— Зачем вы так? — спросила Диана, встревожившись за Кори. Коул метнул в нее сардонический взгляд:

— Я еще никогда не видел Спенса без хорошенькой девушки, расточающей ему томные улыбки и благоговеющей перед ним — так, как благоговеете нынче вы с Кори.

— Я? — выпалила Диана, еле сдерживая смех. — Я? Коул вгляделся в ее разрумянившееся лицо.

— Насчет вас я ошибся, — наконец признался он с усмешкой и повернулся к Кори и Спенсу, которые теперь не спеша двигались к конюшне. — Надеюсь, Кори легко отделается. Она чертовски крепко втюрилась в этого Эддисона. Сегодня она потратила на него целую пленку.

— Это еще ничего не значит, — покривила душой Диана. — Вы же знаете, как серьезно Кори занимается фотографией. Сейчас она работает над серией спортивных сюжетов, и поскольку Спенс ездит верхом…

— Он еще не садился в седло, Диана.

Закусив губу, Диана помедлила, а затем смущенно спросила:

— Вы думаете, Спенс заметил, как она к нему относится? У Коула вертелся на языке решительный ответ, но он не хотел тревожить Диану и теперь, когда понял, что она не принадлежит к армии обожательниц Эддисона, был готов проявить милосердие к ближнему.

— Если он и заметил что-нибудь, значит, внимание Кори его не раздражает — или же он слишком хорошо воспитан, чтобы ранить ее чувства.

Коул положил руки на ограду, и они с Дианой замолчали. Наконец Коул произнес:

— Если Эддисон тут ни при чем, тогда кто же тот счастливчик, при мысли о котором ваше сердце бьется сильнее?

— Джордж Сигурни, — пряча усмешку, ответила Диана.

— Этот Сигурни тоже наездник вроде Эддисона? Или же просто будущий студент колледжа?

— Мистер Сигурни — глава приемной комиссии Южного методистского университета. Он подписал мое заявление, чем заставил затрепетать мое сердце…

— Диана, это замечательно! — перебил ее Коул с ослепительной улыбкой. — Почему же вы не сказали мне об этом раньше?

«Потому что когда я рядом с тобой, все остальное не имеет значения», — мысленно отозвалась Диана.

— Просто ждала подходящего случая, — небрежно ответила она.

Коул удивленно взглянул на нее:

— Вы уже решили, в какой области будете специализироваться?

Диана покачала головой, и Коул продолжал покровительственным тоном мудрого взрослого:

— Не беспокойтесь об этом. У вас впереди уйма времени.

— Спасибо, — ответила Диана с улыбкой. — А как насчет вас? Вы уже решили, кем станете, когда подрастете? Коул усмехнулся, услышав ее дерзкий вопрос.

— Угу, — кивнул он. — И кем же вы станете?

— Богачом, — с непоколебимой убежденностью выпалил юноша.

Диана знала, что в колледже Коул изучал преимущественно финансовое дело, но подробности его замысла оставались для нее неизвестными.

— И у вас есть какой-нибудь план?

— Да, кое-какие идеи.

А в это время Спенс повернул лошадь к конюшне, и Кори поняла, что ее время истекло, прежде чем Спенс успел сказать:

— Мне пора.

Кори попыталась придумать какой-нибудь остроумный ответ, но рядом со Спенсом она теряла способность мыслить.

— Я пообещал Лайзе заехать за ней в девять, — добавил ее собеседник.

— Вот как? — упавшим голосом произнесла Кори. — Ты пообещал Лайзе?

— Разве она тебе не нравится? — удивленно осведомился Спенс.

Кори восхитила непроходимая мужская тупость.