Д'Алсеннен посмотрел на неподвижную фигуру высоко на носу "Лосося" и быстро огляделся, чтобы оценить ситуацию. Команда "Орла" удерживала борт, поливая врага бранью. Потом Темар заметил трепыхание цвета над головой: наверху, на снастях, Мейг и двое матросов поднимали сигнал, чтобы вернуть баркас с подкреплением и оружием. Эти негодяи захватчики стояли за мысом, ожидая, когда "Орел" наполовину ослабнет, понял эсквайр с бессильной яростью. Гуиналь не видела их, но тот гад в длинном плаше как-то шпионил за тормалинским кораблем, дергая за нитки марионеток, в которых были превращены невинные колонисты. Стоило юноше подумать об этом, как Мейг полетел с мачты вниз головой, даже не пытаясь спастись, и грохнулся на палубу, превратившись в сломанную груду.
      Темар схватился рукой за трос и поднял ногу на качающийся борт. Суда бились насмерть, обшивка раскалывалась, канаты скрипели от напряжения, парусина громко хлопала. Но юноша стоял твердо, с мечом на изготовку; его острый как бритва край серебрился сквозь запекшуюся кровь, забившуюся в желобок.
      - Кто со мной? - крикнул он.
      "Лосось" снова качнулся в разбитый борт "Орла", и щель стала еще уже.
      Распаленный кровожадным ревом за своей спиной, Темар прыгнул, вложив все силы в этот прыжок, и упал на четвереньки на дальней палубе, не выпуская из руки меч. Глухие стуки позади него объявили о прибытии горсти матросов с "Орла", жаждущих использовать захваченное оружие.
      - Рамсен!
      Кто-то из людей Д'Алсеннена опустил топор и уставился на фигуру, перекатываемую туда-сюда качкой.
      - Они погибли! - жестко закричал Темар, у него тоже защемило под ложечкой, когда он узнал одно дряблое и белое лицо из павшей команды "Лосося". - Берегитесь!
      Враг быстро опомнился от нежданной контратаки, и плотно сбитый отряд, подняв клинки, устремился к корме. Эсквайр взял себя в руки и приготовил меч, чтобы защищаться и нападать, но краем глаза следил за высокой фигурой на баке. Белокурые волосы развевались на ветру. На шее у колдуна ярко блестела золотая цепь. Все свое внимание и мастерство он сконцентрировал на атаке на другом корабле.
      Топор, сверкнувший в воздухе, метил в голову Темара, но юноша с легкостью блокировал удар, в свою очередь, вынудив противника попятиться. Эсквайр рвался вперед, но так, чтобы не обгонять своих бойцов, рубил и резал, делал финты и парировал, не только для того, чтобы убивать, но и заставить сопротивляющихся постепенно отступать к носу судна.
      Он сосредоточил все свои усилия на людях перед собой, полагаясь на матросов сзади и прочную защиту корабельных перил слева. Шаг за шагом Д'Алсеннен и его люди приближались к вражескому колдуну, а он вдруг повернулся к ним с перекошенным от ненависти лицом и, подняв руки, заговорил на незнакомом, лающем языке.
      Воздух перед Темаром замерцал и зарябил, лица исказились, словно видимые сквозь плохое стекло. Палуба под ногами внезапно стала неровной и разбитой, будто каменистая дорога. Эсквайр сделал шаг вперед, но настил выскользнул из-под ног, а со всех сторон стало доноситься рычание хищников, нетерпеливое и кровожадное. Волосы у Темара встали дыбом, инстинкт велел ему бежать, сзади он слышал испуганные крики своих людей. Юноша затряс головой в исступленном отрицании и яростно рылся в памяти, пытаясь отыскать охранные заклятия, коим Гуиналь учила его, прежде чем их дружба пошла ко дну.
      - Тар райал мин аммель! - выкрикнул он, всего на миг зажмурясь, чтобы собраться с силами и выбросить прикосновения колдуна из своего разума.
      Задыхаясь, эсквайр открыл глаза - он снова видел ясно. И матросы за его спиной, казалось, тоже пришли в себя. Темар даже удивился: что за сила заключена в этом полузабытом заклинании?
      Крики врага там, на борту "Орла", стали громче, но теперь в них звучал испуг, а не ликование. Глухая дрожь пробежала по палубе - к ногам Темара прикатилось еще одно безжизненное тело. Чтобы не упасть, он отринул жалость и пнул его в сторону. На другом корабле внезапно раздались победные кличи и тормалинские насмешки, пересыпанные непристойностями и проклятиями. Д'Алсеннен оглянулся: несколько одетых в черное захватчиков побросали оружие и полезли обратно через перила, чтобы спастись от какой-то угрозы, которую только они могли видеть; один свалился за борт, исчезнув в мутных водах, когда корабли разошлись и снова с грохотом столкнулись. Солдаты, которые стояли перед Темаром и его людьми, отступили к трапу, ведущему наверх, к баку, готовые теперь скорее защищаться, чем атаковать.
      Эсквайр снова посмотрел на вражеского колдуна: ненависть и страх читались на худом морщинистом лице, обращенном к Гуиналь, находившейся сейчас на юте. Защищенная кольцом матросов, она насылала незримую погибель на нападающих. Горсть солдат бросились с криками к ней, но полегли, даже не успев коснуться своими клинками кольца защитников. Колдун угрожающе поднял руку, но палуба вдруг накренилась, лишив его равновесия. Темар и сам вынужден был схватиться за перила, но все же засмеялся, пронзительно и зло.
      - Баркас! - Какой-то матрос потормошил Д'Алсеннена за плечо, и эсквайр кивнул с мрачным удовлетворением: вернувшийся экипаж шлюпки перелезал через дальний борт "Орла". Его свежий гнев вылился на захватчиков, подобно освободившемуся ото льда морю, сметая черные фигуры в сторону, как плавающие обломки крушения. Палуба под Темаром снова качнулась, и юноша понял, что почти все кошки отцеплены.
      - Нам нужно вернуться на "Орел"! - крикнул он через плечо, и матросы ответили одобрительными возгласами.
      Они отступили, медленно, с поднятым оружием, готовые к неожиданному броску врага. Одетые в черное противники шли за ними по палубе, не приближаясь под удар меча, и отпускали насмешливые реплики на своем неразборчивом языке.
      - Не обращай внимания. - Темар покачал головой, глядя на моряка, потрясавшего захваченным топором, - он жаждал снова ввязаться в драку.
      Эсквайр нащупал за пазухой камзола метательный кинжал. Отступление это хорошо, но оно было слишком медленным. По мере того как суда корчились в своих канатных путах, то и дело раздавались щелканье и свист рвущейся пеньки, и каждый порыв ветра, дергающий паруса "Орла", опасно натягивал оставшиеся тросы. Темар спрятал в руке кинжал, когда они поравнялись с оставшимися кошками, и с облегчением услышал нетерпеливые крики с "Орла" им предлагали помощь.
      - Приготовьтесь уйти, - скомандовал он, оценивая расстояние и ветер. Удастся ли это сделать?
      - Когда? - спросил матрос, стоявший рядом.
      - Сейчас! - ответил Темар.
      Шагая вперед, он размахнулся и послал блестящий клинок через все судно. Вспыхнув на солнце, серебро вонзилось в грудь колдуна. Его крик остановил отряды на палубе, которые собирались броситься на матросов, энергично карабкавшихся обратно через перила двух кораблей и неспособных защищаться. Пока белокурые головы поворачивались во все стороны, Темар и его люди воспользовались минутой нерешительности, чтобы сбежать на "Орел", где ждущие их люди ножами перерубали последние волокна канатов с целью освобождения судна.
      - Поднять паруса! Идем на открытую воду! - проревел капитан Гретист, и матросы полезли на снасти, их руки все еще были липкими, одежда в собственной и чужой крови. На вздымающихся крыльях белой парусины "Орел" двинулся от "Лосося", оставив его дрейфовать во власти ветра и течения, пока темные фигуры воевали с его тросами.
      - Мы не можем бросить "Лосося"! - запротестовал кто-то.
      - И как ты собираешься отбить его? - иронично поинтересовался Гретист, но лицо его было искажено негодованием. - Нет, пусть эти ублюдки присматривают за ним, но совсем недолго - ровно столько, сколько потребуется нам, чтобы вернуться в порт, поднять флотилию и отправить всех этих маскарадных болванов прямо к ногам Дастеннина!
      Этот прогноз вызвал восторженные крики. Оскорбления посыпались с обоих бортов, когда "Лосось" наконец пришел в движение и, кренясь, направился к дальнему мысу.
      - Д'Алсеннен!
      Темар посмотрел на корму, пытаясь узнать голос, и увидел высокую сухощавую фигуру Авилы Тор Арриал - она из последних сил поддерживала лишившуюся чувств Гуиналь.
      - Пустите меня! - Эсквайр протолкался к юту и поднял девушку на руки, встревоженный ее чрезвычайной бледностью.
      - Неси ее в нашу каюту.
      От повелительного взгляда Авилы перепуганные матросы умолкли, и женщина поспешила открыть дверь в задней части корабля. Темар бережно опустил Гуиналь на узкую койку и в безотчетном страхе сжал кулаки, когда Авила проворно развязала у девушки пояс, ослабила высокий ворот платья и проверила пульс на шее. Потом наклонилась к самому лицу и удовлетворенно хмыкнула, ощутив дыхание Гуиналь на своей щеке.
      - Все будет хорошо. Она просто изнурила себя.
      Авила ласково положила руку на ее лоб, испачканные травами пальцы женщины казались коричневыми на фоне белой кожи.
      Темар сам не знал, какие чувства преобладали в нем - облегчение или негодование от того, что Гуиналь донельзя его напугала.
      - Она вечно думает, что все может сделать сама! - взорвался юноша. Это первый раз, когда она так надорвалась? Почему она не может рациональнее рассчитывать свои силы?
      Авила наливала воду в миску и остановилась с льняным лоскутом в руке.
      - Гуиналь приходится так много работать из-за отсутствия других обученных рук, которые сняли бы с нее эту ношу, - объяснила она. - Если бы побольше людей захотели постигать Высшее Искусство, ее жизнь была бы намного легче. Проблема в том, что слишком много таких, кто начинает, а потом бросает, как только возрастают требования.
      Она даже не потрудилась скрыть презрение в голосе и в глазах, посмотрев через тесную каюту на Темара. Тыльной стороной руки она смахнула со лба прядь седеющих волос.
      - У меня были свои причины, и у меня есть свои обязанности, огрызнулся Темар. Он бросил взгляд на Гуиналь, ее щеки начали слегка розоветь. - Мессир Ден Феллэмион слишком много требует от нее, - нехотя сказал он, ненавидя себя за критиканство.
      - Мессир Ден Феллэмион болен. - Авила побрызгала на льняную ткань ароматического масла из крошечного флакончика и положила ее на лоб девушки. - Высшее Искусство Гуиналь - это, пожалуй, единственное, что держит его сейчас на ногах.
      Темар вытаращил глаза.
      - Вы это серьезно?
      - Как чумные пятна, эсквайр! - отрезала Авила, вытирая руки о платье. - Если б не Гуиналь, он бы не пережил этот год. Потому ей приходится тратить время и силы и на него, и на все прочие возложенные на нее обязанности.
      - А мне что прикажете с этим делать? - возмутился Темар скорее для того, чтобы защититься, нежели в расчете на ответ.
      Тем не менее Авила ответила:
      - Перестань цепляться за любой повод оставить порт и увезти с собой свои обиды на Гуиналь. - Она грозно посмотрела на юношу. - Ты очевидный преемник Ден Феллэмиона, парень! Оставайся и учись у него, возьми на себя часть настоящей работы в колонии, прекрати шляться по рекам да горам всякий раз, как кто-то предложит тебе такую возможность. Если у Ден Феллэмиона будет меньше работы, ему меньше придется требовать от Гуиналь, и она перестанет бесконечно тратить силы со дна своего кошелька. Возьми себя в руки, Д'Алсеннен! Я видела, как ты ведешь себя с Гуиналь. Дрианон, спаси меня, ты не единственный парень, которого когда-либо отвергли. Гуиналь не первая женщина, которая видит перед собой более важные цели, чем быть просто женой и матерью!
      Затаенная обида вырвалась у Темара, прежде чем он успел прикусить язык.
      - И я должен благодарить вас, что она выбрала эти цели, не так ли? Гуиналь постоянно упоминала ваше имя, когда я пытался узнать, что настроило ее против меня. То, что вы сами предпочли не выходить замуж, еще не дает вам права мешать счастью других людей.
      Авила разглядывала его спокойно, но ее голубые глаза увлажнились.
      - Я бы вышла замуж, Д'Алсеннен, если б мой жених не умер от той самой оспы, что забрала стольких из твоего Дома в Иной мир. Отец мой тоже умер, а мать осталась инвалидом.
      Следующие четыре года мне, как самой младшей и нежданной дочери, пришлось ухаживать за ней. К тому времени да при таком количестве умерших у меня уже не было шанса выйти замуж. Но ты прав, это я посоветовала Гуиналь хорошенько подумать, прежде чем обременять себя мужем, детьми и всеми ожиданиями света. Никакого среднего пути не будет - не здесь, не сейчас. У Гуиналь есть образование и возможности, о которых я могла только мечтать, и мне бы очень не хотелось видеть, как она жертвует ими ради эгоистичного парня, которому еще надо взрослеть и взрослеть!
      Гуиналь зашевелилась на койке, рассеянно потянулась рукой ко лбу. Темар смотрел на нее долгую минуту, затем, не в силах вымолвить хоть слово, повернулся и, хлопнув дверью, вышел из каюты.
      Торговый островок во владении Сазака Джоя, Алдабрешский Архипелаг,
      20-е предлета
      Я выпрыгнул из ялика на песок и вытащил свой багаж. Ни одна рука не поднялась, чтобы помочь мне.
      - Спасибо, - только и сказал я, но ответа не получил и, не оглядываясь, пошел прочь.
      Несмотря на столь явную нелюбезность, на алдабрешцев трудно было сердиться. Как бы ни посылали они сообщения своими флагами и маяками, весть о судьбе Каески разошлась по всему Архипелагу, как огонь по сухому валежнику, и медальон Шек Кула, хоть и обеспечивал мне проезд на любом судне по моему выбору, также, несомненно, выставлял меня напоказ, как жителя материка, который начал всю эту историю. Неудивительно, что, куда бы ни приехал, я оказывался таким же долгожданным, как какой-нибудь бродяга, потерявший нос и половину пальцев от ползучего лишая. Я побрел вдоль пляжа, глядя на сигнальные вымпелы, реявшие на мачтах. Я искал желтый с малиновым узор, обозначающий следующее владение, которое мне нужно пересечь в этом болезненно медленном продвижении по Архипелагу. Его нехотя показал мне капитан последней галеры. Я вздохнул. Солнце садилось за скалистый островок, и меня не прельщала еще одна ночь беспокойного сна в углублении, вырытом в песке, когда оставалось лишь надеяться, что никто не ограбит меня и не пырнет ножом, пока я дремлю.
      - Далеко ты заехал от дома, тормалинец!
      Неожиданное приветствие было вполне дружелюбным, и я сразу не потянулся за мечом. Мои недавние испытания оставили ужасный след в душе, и я уже боялся использовать этот клинок против чего угодно, кроме открытого нападения целого отряда эльетиммов. Обернувшись, я увидел невысокого меднокожего человека в потрепанной тунике, с усмешкой глядевшего на меня. Он был безбород и лыс как яйцо - его голова блестела под вечерним солнцем, - но в подобающей одежде и при наличии минимума волос он мог бы сойти с любого причала вдоль побережья Лескарского Залива. В его смешанной крови явно чувствовалась лескарская примесь, да и тормалинская тоже.
      - Я мог бы сказать то же самое и о тебе, не так ли? - Я следил за темными глазами незнакомца, дабы оценить искренность его ответа.
      - Возможно, но сейчас у меня нет дома, кроме моего корабля. Вон он, "Эмигал"! - Коротышка гордо махнул рукой на одно из меньших судов, стоявших на якоре в узком проливе. Несмотря на аддабрешскую оснастку и незнакомое расположение мачты и парусов, оно походило на те суда, что курсируют по рекам и на тормалинской стороне Залива: перевозя значительный груз, они требуют для управления всего пару человек. Это было интересно само по себе, учитывая преобладание массивных галер со всех сторон, но более интригующей оказалась коллекция обшитых белым вымпелов, спускающихся на длинном тросе с верхушки мачты. Это суденышко и его неизвестный капитан имели право торговать в двойной горсти владений.
      Я скрестил руки и бесстрастно посмотрел на меднокожего - его усмешка не дрогнула.
      - Что тебе от меня нужно? - с вызовом спросил я, пытаясь избежать случайного разговора.
      - Я думал, это тебе нужны мои услуги, - с нарочитым подобострастием ответил он. - Я знаю, кто ты, тормалинец. Ты раб юной Ляо Шек, который помог ей отправить стерву Каеску пеплом в море. - Он вытер рот машинальным жестом - такой я слишком часто видел в последнее время, когда люди вокруг меня вдруг начинали понимать, кто я такой. - Я бы сказал, что ты щедро заплатишь за скорый путь домой, вместо того чтобы прыгать целый сезон с галеры на галеру, рассчитывая, что никто не выбросит тебя за борт просто из опасения, что ты действительно осквернен магией.
      Если таково его представление о переговорах, то как этот коротышка зарабатывает себе на жизнь, хотел бы я знать? Увы, по сути он был прав.
      - Куда ты мог бы отвезти меня? - спросил я без улыбки.
      - Достаточно близко к материку, чтобы ты мог пересесть на корабль, идущий в каладрийский порт, Аттар или Клеит, - выбирай, какой хочешь.
      Я задумался. Прошло не меньше поколения с тех пор, как самый северный воевода изгнал каладрийцев с прибрежных островов, и, судя по тому, что я слышал, около горсти лет назад там возобновилась мирная торговля. Аттар и Клеит находятся совсем не на том конце Лескарского Залива, что мне нужен. Но хотел ли я пересекать всю ширь Архипелага этим бессистемным образом, дабы потом охотиться за одним из немногих кораблей, готовых рискнуть опасным, хоть и выгодным переходом к Зьютесселе, борясь с ветрами и течениями, бушующими вокруг Мыса? Если я доберусь до Каладрии, путь домой будет долог, особенно теперь, когда сезон сражений в Лескаре в самом разгаре. Но по крайней мере можно будет отправить мессиру письмо Курьерской почтой, и всегда есть шанс прямого проезда через Залив от Релшаза до Тормейла. Я вспомнил драгоценный клад, который нашел на дне своего мешка, прощальный дар Ляо. Я мог бы купить себе галеру, если б захотел, - при условии, что удастся вернуться в какое-то цивилизованное место.
      Я снова посмотрел на коротышку. Интересно, что он понимает под щедрой платой?
      - Как тебя зовут? - спросил я, немного расслабив позу. - Дэв.
      Он протянул руку ладонью вверх - чисто лескарский жест. Только в этой стране считается хорошим тоном показать, что ты не прячешь в рукаве клинок.
      Я пожал ему руку.
      - Рад познакомиться, Дэв. Я Райшед.
      Я оглядел пляж, заполненный людьми и товарами. Между берегом и ждущими галерами сновали маленькие ялики, перевозившие туда-сюда грузы и пассажиров. От костерков и жаровен, разместившихся под деревьями, исходили запахи стряпни, и в животе у меня заурчало.
      - А еще я хочу есть. Эта скотина капитан высадил меня на берег прежде, чем его команда села ужинать.
      Подобное случалось со мной не раз за время сего путешествия, и поскольку в этом невежественном обществе просто не существовало такого понятия, как плата за услугу, у меня не было никакой возможности купить еду, сколько бы ее ни готовилось вокруг меня, богатство в моем мешке насмешка да и только.
      - Можешь поесть со мной.
      Дэв подошел к навесу, сплетенному из свежих веток, где толстая алдабрешка ловко наливала взбитое тесто на шипящую сковородку, а потом завертывала в готовые блины ложку любой снеди, какую просили, из ряда горшков, булькающих на краю ее широкой жаровни.
      - Что тут менее острое? - осторожно спросил я Дэва, наблюдая, как он просит положить ему мясо, приправленное жгучими красными стручками. Откуда бы этот капитан ни приехал, он, видимо, уже давно мотается в Архипелаге, и его язык продубился, как старая кожа.
      - Рыба, я бы сказал, - беззлобно засмеялся Дэв.
      Он сообщил женщине название своего корабля, и она с удовлетворением кивнула, заметив вымпелы на мачте.
      - А что такое "эмигал"? - поинтересовался я, опасливо откусывая от своего блина. К моей радости, начинка оказалась вполне съедобной, хотя я все равно не понимал, почему алдабрешцы не могут есть простую рыбу.
      - Птица с этих островов, - жуя, ответил капитан. - Полгода она летит на юг, а на следующие полгода возвращается обратно - бесшабашное создание.
      - И ты делаешь то же самое?
      - Почти, хотя я не захожу дальше владений Неку Рисса. - Быстро проглотив последний кусок, Дэв подал женщине знак, чтобы принесла еще один блин. - Так как получилось, что ты решил за Шек Кула его давнюю проблему, а?
      Все сидевшие вокруг нас подняли головы. Люди узнали это имя и достаточно владели тормалинским, чтобы понять суть вопроса. Листья на земле зашуршали - это те, кто сидел ближе всех, боязливо отодвинулись. К подобной реакции я тоже успел привыкнуть. Коротко повествуя о событиях, я подумал, что неплохо бы распространить как можно больше страха перед эльетиммами по всему Архипелагу. Когда я в первый раз упомянул Каеску, Дэв положил руку на мое запястье.
      - Вытирай порчу со своих губ, когда упоминаешь это имя, - вполголоса предупредил он, - и никогда не называй ее Каеской Шек. Теперь она не имеет связи ни с каким владением.
      Я кивнул и сделал, как он велел, сердито вопрошая себя, сколько еще обид и подозрений собралось вокруг меня за это путешествие только потому, что я ничего этого не знал. Решено: чего бы ни захотел Дэв в качестве оплаты, если у меня оно есть, он его получит. Мне захотелось как можно скорее отделаться от этих кошмарных островов и их безжалостного народа.
      - Как же ты все-таки угодил на релшазский аукцион рабов? - Дэв проницательно глянул на меня, когда я закончил своп рассказ.
      - Я был в Релшазе по делам моего патрона, - смущенно пожал я плечами. - На меня напали, думаю, уличные грабители. Один ударил сзади, и я очнулся уже в тюрьме. Все свидетели клялись Сэдрину, что я ограбил какого-то поганого купца, которого и в глаза не видел. Эти жадные мерзавцы не удовлетворились тем, что нашли у меня в кошельке, и решили продать мою шкуру.
      - Никогда бы не подумал, что присягнувшего так просто захватить. - Дэв насмешливо покачал головой.
      - Не ты один. - Я без всякого труда изобразил отвращение к себе. Может, патрон и согласится посмотреть на это сквозь пальцы, но в казармах будут напоминать мне об этом до тех пор, пока я не состарюсь и не поседею.
      - Пошли.
      Дэв встал, и мы направились к вытащенной на берег лодчонке. Мальчишка-перевозчик опирался на воткнутое в песок весло, к которому она была привязана. Повернувшись ко мне, Дэв засунул руки за обтрепанный кусок веревки, заменявшей ему пояс.
      - Так что ты предлагаешь за свой проезд, тормалинец? - спросил он, склонив голову набок.
      - А что ты просишь?
      - Как насчет той безделушки? - Его глаза алчно уставились на золотой с изумрудами медальон, который дал мне Шек Кул. Всю дорогу этот медальон красовался у меня на груди, не раз спасая от кровожадных островитян.
      Я нахмурился и процедил сквозь зубы:
      - Это моя единственная защита, пока я на островах. Без нее моя жизнь не стоит и сгоревшей свечки.
      - Со мной тебе ничто не грозит. - Дэв не отрывал глаз от блестящего драгоценного камня.
      - Что, если я дам его тебе, как только окажусь на каладрийском берегу или на борту каладрийского корабля? - нехотя предложил я после долгой паузы.
      Дэв скорчил гримасу, но задумался.
      - Даешь слово? - потребовал он в конце концов.
      - Даю, и пусть Дастеннин утопит меня, если я его нарушу. А коль Дастеннин не отомстит мне, то мой патрон - мессир Д'Олбриот. Ты ведь слышал о нем, не так ли? Едва ли мне захочется обмануть тебя, чтобы отвечать потом перед ним.
      Капитан тотчас взбодрился.
      - Это верно. Тогда пошли.
      Я был рад, что мы оба удовлетворены: Дэв тем, что получит мою единственную, как он думал, ценность, а я - что не пришлось упоминать о существовании сокровищ, которые Ляо выловила наугад из своих сундуков и завернула в старую тунику, укладывая мой мешок.
      Мы добрались до корабля Дэва, и я поднялся следом за ним на палубу, озираясь в тщетных поисках команды.
      Дэв засмеялся.
      - Здесь только ты да я, тормалинец. Моего помощника недавно зарезали в драке. Придется тебе отрабатывать свой проезд домой. Раз ты из Зьютесселы, то должен разбираться в лодках.
      - А это не значит, что ты должен мне платить? - запротестовал я с полуулыбкой.
      - Поздно, сделка уже заключена.
      Я позволил ему насладиться этим маленьким триумфом.
      - Что ж, как скажешь.
      - Давай-ка выпьем.
      Дэв поднял люк в носу корабля, под которым оказалось тесное хранилище, битком набитое бочонками. Скатившись по трапу, он подал мне один бочонок, и мы перебрались в не менее тесную каюту на корме, где я убрал свой мешок внутрь гамака, на который указал Дэв. Очевидно, этот корабль был оборудован для перевозки максимального количества груза, и если мне предстоит управлять им, то свободного времени у меня будет немного.
      Дэв извлек табурет из-под откидного стола, вынул затычку из бочонка и рукой завсегдатая налил вино. Я взял предложенную чашку и жадно глотнул, после чего сильно закашлялся. Напиток оказался чем-то вроде темного бренди, а вовсе не тем слабым алдабрешским вином, коего я ожидал.
      - Бьюсь об заклад, ты давно не брал в рот настоящую выпивку, засмеялся Дэв, глядя, как я утираю слезы.
      - Что это такое? - Я задержал дыхание, чтобы остановить кашель, и второй раз глотнул осторожнее.
      - Ром из медового тростника.
      Дэв плеснул себе вторую порцию, я же отказался. Найдется не очень много людей, кому бы я доверял настолько, чтобы напиваться с ними, а Дэв не приближался даже к концу этого списка. Однако было приятно вновь ощутить вкус настоящего спиртного.
      - Я думал, алдабрешцы не пьют ничего, кроме той лошадиной мочи, которую они называют вином.
      - Всегда есть спрос на то, что запрещено, - хихикнул Дэв. Не скажу, чтобы его шутка пришлась мне по нутру. Меня вовсе не прельщала перспектива оказаться на судне, груженном контрабандой.
      - А ты не ходишь по лезвию ножа с этой торговлей?
      - Я смотрю, куда ставлю ногу, - беззаботно ответил капитан.
      Я налил себе еще. Будем надеяться, Дэв не сделает промаха, пока я на борту. Если сделает - что ж, медальон Шек Кула еще при мне, и я смоюсь с этого суденышка при первой же опасности.
      - Ну вот и славно, - затараторил Дэв. - Ты тут покарауль, а я пойду на берег, малость поторгую.
      Я поднялся за ним на палубу и, пока капитан окликал мальчишку-перевозчика, отыскал удобное место под мачтой.
      - Когда тебя ждать? - крикнул я, как только парень заработал веслом, поворачивая свою скорлупку.
      Дэв посмотрел на звезды, уже загоравшиеся в темнеющем небе.
      - Ближе к полуночи.
      Помахав ему, я сел на палубу. Я не собирался расслабляться, но мое настроение заметно улучшилось, и не только от спиртного. Я сидел, обхватив руками колени, и наблюдал за жизнью якорной стоянки. Лампы раскидывали длинные желтые пальцы по темной воде, с кораблей доносились голоса: слышались споры, перебранки, а с наступлением ночи все чаще - песни. Звезды медленно вращались над моей головой, луны величаво плыли друг за другом, прибывающая Большая настигала Малую, которой оставались считанные дни до полнолуния. Постепенно огни на галерах погасли, песни стихли, костры на берегу догорели до тускло-красных углей, и большинство перевозчиков наконец повытаскивали свои лодки выше уровня прилива.
      Я затаил дыхание, уловив под ногами тихий шум. Прислушался - вот он раздался снова, скрип и стук, но не из трюма, а из каюты. На любом другом корабле я бы решил, что это крысы, но я был свидетелем тех чрезвычайных мер, которые принимают алдабрешцы, чтобы не пускать разных тварей на свои острова, и не думаю, что Дэв все еще торговал бы, будь это спиртное или не спиртное, если бы крыса высунула хотя бы усы над его планширом. Следующий звук решил дело. Возможно, крысы невероятно умны для хвостатых грызунов, но бьюсь об заклад, еще ни одна не разгадала, как открыть ящик. Я сбросил сандалии и бесшумно, как кошка, двинулся к люку. Достав из-за пояса тонкий алдабрешский кинжал, я взялся за веревочную ручку люка, одним быстрым движением распахнул его и спрыгнул в каюту.
      Я, несомненно, схватился бы с незваным гостем в темноте, но жалкий свечной огарок высветил девушку. Она была тощая, кожа да кости, глаза - как огромные синяки на бледном лице, немытые темные волосы крысиными хвостами разбросаны по узким плечам. Я все же схватил замарашку за горло. Эта гадина открыла мой мешок и разбросала по полу мои пожитки. Я поднял кинжал, чтобы девица могла видеть его, и грубо встряхнул ее.
      - Даст тебя побери, чем это ты занимаешься?
      Ее глаза с трудом сфокусировались на блестящем клинке, но лицо оставалось совершенно пустым, рот безвольно приоткрылся, дыхание было горькое от тассина. Я насупил брови и помахал туда-сюда ножом. Ее мутные, налитые кровью глаза завращались, пытаясь уследить за этим мельтешением, и я отпустил девицу. Что сотворил из всего этого ее пуганый ум, какие иллюзии рождало ее воображение? Надеюсь, она не решит внезапно, что я двухголовый пес, и не начнет кричать...
      - Не бойся Репи, она безобидна. Она ищет тассин, тахн или жевательный лист, что-нибудь.
      Голос Дэва испугал меня, и я сердито посмотрел в люк на его беззаботную физиономию.
      - Ей не хватит мозгов, чтобы украсть у тебя что-то еще.
      - Проклятие, Дэв, ты должен был меня предупредить: ведь я мог ее убить!
      - Я не думал, что она так быстро проснется.
      Съехав по трапу, Дэв щелкнул пальцами перед бессмысленным лицом девицы.
      - В постель! - рявкнул он, распахнув дверь в главный трюм.
      Примерно так же я когда-то обращался с непослушными псами.
      Со второй попытки девица вошла в проем, неуклюже потирая руку, ушибленную о косяк. Дэв презрительно смотрел, как она брела по трюму и споткнулась о клубок одеял у дальней переборки.
      - Кто она? Реклама для других твоих товаров?
      - Что-то вроде того. - Дэв стащил с себя тунику и проворно забрался в гамак. - На спине она тоже неплоха, пока даешь ей живицу, чтобы малость разбудить. Пользуйся, если хочешь, она сделает все что угодно, если подумает, будто после этого ее ждет путешествие к теням.
      Не находя слов от возмущения, я затолкал свои пожитки обратно в мешок, завязал его надежным узлом и повесил на высокий крюк моего гамака. Укладываясь спать, я заставил себя думать о том, что сие сомнительное судно по-прежнему моя единственная надежда как можно скорее покинуть эти чумные острова.