Клятва воина (Хроники Эйнарина - 2)

      - Да какая разница? - прошамкала Ливак, слизывая с пальцев горячий жир. - Там были одни мужики, так? Вероятно, через пару поколений все они уже были мертвы, сколько бы их там ни согласилось танцевать на другой стороне зала.
      Ее слова вызвали у всех улыбку, и разговор повернулся к более общим вопросам, когда другие группы наемников сбежались на соблазнительный запах жаркого. Ливак задумчиво уставилась в непроходимый лес, и я похлопал ее по плечу, предложил пресную лепешку.
      - А, спасибо. - Она оторвала кусок и жевала все с тем же задумчивым видом.
      - Мизаен заимствует твои мозги? - пошутил я.
      - Что? О, я просто подумала: как далеко простирается эта земля? Ты не знаешь?
      - Нет, ни у кого не было времени это выяснить до гибели колонии.
      - Хоть я и горожанка, но люблю бывать в сельской местности, пока это фермы или лес. Но я никогда не была в таких местах, где нет никаких дорог, как бы далеко ты ни заехал, где нет ни деревень, ни городов, чтобы найти постель или ванну, когда они тебе действительно нужны, нет ничего, кроме диких дебрей со всех сторон. Это хуже, чем Далазор.
      Ливак говорила так интригующе, что я проследил ее взгляд, устремленный в таинственный лес. Далекие вершины вставали за ним, ведя Мизаен знает куда. Где кузнечный бог и владыка моря поделили эту землю? Как далеко она простирается? Где царство Дастеннина снова вступает в свои права и некий пока невидимый океан плещет о нехоженый берег?
      - Поэтому они и приехали сюда, колонисты, чтобы найти пустую землю, которой хватило бы для всех, кто лишился дома после сокращения Империи. - Я устроился возле поваленного дерева и глотнул сильно разбавленного вина из своей фляжки. - Думаю, потому и эльетиммы так ее хотели. Вспомни, как бедны и тесны их острова.
      Я предложил Ливак фляжку. Казалось, она хочет что-то сказать, но резкий голос Эйреста помешал ей.
      - Так, народ, пора за работу! Слушайте мой рог на закате!
      Все встали, однако тут и там слышалось недовольное ворчание, которое любой офицер усмирил бы взглядом или - в милиции мессира - дубинкой. Присягнувшим и в голову бы не пришло порочить свою клятву выражением несогласия. Я вздохнул. Все это начинало казаться неуместным рядом с моими собственными проблемами. Эйрест просто игнорировал ворчание, и никакого открытого протеста не возникло, все вернулись к утомительной и в конечном счете бесплодной работе. День тянулся медленно, и мне все труднее было сохранять и концентрацию, и терпение. Я изливал свою досаду в длинных и сложных ругательствах в адрес Темара, Планира и даже мессира, за то что затянули меня в эту трясину. Несмотря на все мои усилия, я, казалось, увязал все глубже и глубже. Конечно, первое, что вам предложат, если угодите в болото, это не барахтаться, а ждать помощи. Но как быть мне? Кто вытащит меня из этой трясины, кроме меня самого? Планир скорее использует мою погруженную голову как опору для мостков, если это отвечает его целям, а мессир полностью передал меня в распоряжение Верховного мага, не так ли? Какова теперь цена наших клятв?
      - Хорош!
      Звучный рог Эйреста и рев, последовавший за ним, были самыми желанными звуками за этот долгий сезон. Отбросив тяжелую ветку, которой я выбивал еще одну засыпанную и гниющую дверь, чтобы обнаружить все тот же гниющий мусор, я быстро спустился к береговой полосе ниже усадьбы, где наемники открыли бочонок слабого пива. Они жадно пили, доедали остатки мяса и хлеба, досадуя, что день прошел впустую. Многие раздевались, смывали дневной пот и грязь в извивающихся водах устья. Мне это показалось отличной идеей, и я аккуратно свернул одежду, затянув сверток поясом для меча.
      - Отнесешь его, ладно? - крикнул я Ливак, и она махнула в знак согласия.
      Я бросился в темную воду и быстро поплыл саженками. Это было совсем не похоже на плавание в чистом, прозрачном море там, дома, но в этой воде было достаточно соли, чтобы мои губы могли ощутить желанный привкус. Мечтая освободиться от всех ограничений, я сделал рывок, сосредоточился только на скорости и дыхании; в чистых, несложных требованиях к своему телу я находил избавление от длительной умственной борьбы. Когда я повернул голову, чтобы вдохнуть, мне показалось, будто кто-то пытается обогнать меня - я заметил краем глаза чьи-то гладкие темные волосы. Я удвоил усилия, но вскоре вынужден был отдохнуть, чтобы не изнурить себя, и оказался один в воде. Я вступил в поединок с какой-то тенью из множества тайн, запертых в моем разуме. Свежие воспоминания закружились в моей голове. Я сжал кулаки от бессильной злости и медленно поплыл назад. Когда я нехотя вошел в объятие стен, мои усталые конечности слегка дрожали.
      - Вот это плавание!
      Шив дал мне полотенце; я небрежно вытерся и набросил рубаху, которую он же вручил мне, потом едва натянул бриджи на еще влажные бедра.
      - Где Планир?
      - Там, говорит с Эйрестом. - От моей бесцеремонности у мага округлились глаза.
      Я невидяще уставился на него. Что-то было явно не так. Неуловимое воспоминание дразнило меня, невесомое как тень. Я зажмурился, пытаясь ухватить его. Запахи лета пришли ко мне с порывом ветра, и я почувствовал сочность леса, едкость влажного от росы камня, слабейшее благоухание соли и водорослей от раскрытых илистых отмелей ниже по течению.
      Я выдавил улыбку, чтобы успокоить Шива, и глубоко вдохнул. Затем провел рукой по мокрым волосам, уже отросшим настолько, чтобы завиваться и спутываться, и без всяких церемоний прервал разговор Верховного мага.
      - Райшед?
      Планир поздоровался со мной довольно вежливо, но я видел вопросы в его глазах. А Эйрест воззрился на меня с откровенным раздражением.
      - Это не здесь и нигде поблизости, - дерзко заявил я. - Возле пещеры не было запаха моря. Лес тоже был другой, более смолистый, более ароматный. Мы не там ищем!
      Я почти кричал, не свойственный мне гнев захлестнул меня - гнев на себя за то, что я не понял этого раньше, гнев на Темара за то, что так далеко увел потрепанные остатки колонии, прежде чем найти убежище, гнев на всех этих проклятых ученых и магов за то, что не разгадали этого сразу. Ведь это так очевидно, не правда ли? Головы повернулись ко мне со всех сторон, и чей-то голос воззвал со стены, но Эйрест быстро успокоил часового.
      - Тогда где они? - безапелляционно спросил Планир, скрестив руки. Ни бриджи, ни простая рубаха не убавили его властности.
      - Рудники - вот куда они бежали, вверх по реке до тех пещер. - Я стряхнул цепляющиеся воспоминания Темара и обернулся к Шиву. - Ты можешь гадать на таком расстоянии?
      - Могу попробовать. - Он выпятил челюсть. Планир поднял руку.
      - Нет, Шив, не сегодня.
      Мы оба уставились на него с открытыми ртами.
      - Уже поздно, все устали, - твердо произнес Планир. - Если колонисты спали столько поколений, то задержка на один день вряд ли будет иметь значение.
      Я вознамерился было возразить, но тут возникла Ливак.
      - Пошли, - строго сказала женщина. - Он прав. Сегодня мы уже достаточно сделали. Помоги нам в доме, а потом выберем хорошее место для сна.
      - Пожалуй, так будет лучше, - нехотя признался Шив. - Я здорово истощен после расчистки якорной стоянки.
      Скрепя сердце, я уступил и чуть-чуть воспрянул духом, лишь когда Ливак взяла меня за руку и мы пересекли оживленный теперь двор. Я немного сорвал злость на несчетных поколениях разных тварей, изгоняя их из углов разрушенного дома, но внутри у меня по-прежнему все кипело.
      - Думаю, мы застолбим себе место здесь. - Ливак положила свою легкую котомку и тяжелый сверток моих доспехов по обе стороны небольшого остатка внутренней стены, способного дать нам подобие укрытия и уединения. - Это нам отлично подойдет.
      - Ладно.
      Сражаясь за спокойствие, я подумал о еде. Стоило мне оглядеться, как я увидел Хэлис, деловито раздающую хлеб и тушеное мясо.
      - И кто же сделал тебя кашеваром? - с ухмылкой спросила Ливак, когда мы заняли очередь.
      Хэлис встретила нас лукавой улыбкой.
      - Должна же эта проклятая нога на что-то сгодиться! Я жадно набросился на мясо и кивнул Хэлис.
      - У тебя настоящий талант к стряпне.
      - Я с этого начинала, - заметила она, изрядно меня удивив. - Сперва нанялась кухаркой в торговый караван, а после в корпус. Там я и научилась сражаться. - Хэлис излучала добродушие и спокойствие, чего я раньше в ней не замечал, и все это в ней было не только из-за двух вновь здоровых ног. А ты что думал? Что я взяла меч и отправилась на поиски приключений? Тогда бы я давно валялась мертвой в канаве или сидела на цепи в публичном доме.
      Ее речь вызвала смешки одобрения со всех сторон.
      - По крайней мере это освобождает меня от настоящей работы, продолжала Хэлис, широко улыбаясь. - Неплохо отдохнуть для разнообразия.
      - А как дела у наших ученых?
      Чтобы не слишком ей завидовать, я оглядел толпу совещающихся вокруг костра Тонина.
      - Они кажутся очень довольными собой, - хмыкнула наемница. - Тонин натаскивал Паррайла по заклинаниям, которыми они надеются разбудить спящих колонистов.
      Обжигаясь горячим мясом, Ливак задышала открытым ртом и, морщась, проглотила кусок.
      - Значит, теперь мы должны ждать до утра? - покорно спросила она. Прежде чем сможем наконец разобраться со всем этим?
      - Именно так, мы ждем, - подтвердила Хэлис, но морщины, избороздившие лоб, выдавали ее собственное нетерпение.
      Я подавил угрюмое желание спросить, о чем, во имя Дастеннина, им беспокоиться с полной миской тушеного мяса и овощей. Ведь это в моей голове прячется древний тормалинец, причем вовсе не спящий. И это я не могу думать ни о чем другом, борясь с неукротимо накапливающимся изнурением вместе с навязчивой личностью Темара.
      Темнота, прерываемая лишь обрывками снов
      Сначала не было ничего, никаких ощущений, никакого света, никакого звука. Казалось, он никогда не знал иного существования, кроме этого заколдованного сна. Но вот сознание вернулось, болезненно, мучительно, как теплая кровь, пульсирующая в онемевшей конечности, - оно вернулось застарелым страхом и новой тревогой. Когда знакомое чувство медленно потекло по старому руслу, Темар проснулся в небытии, в давящей на него сверху черноте. Ужас заскребся в уголках разума, подтачивая решимость юноши выдержать это испытание. Неуверенность росла, подхлестнутая внезапным пониманием, что он ничего не чувствует, вообще ничего. Сердце билось все быстрее, посылая огонь в бегущую по жилам кровь, дабы воспламенить ярость, столь необходимую для отражения угрозы, но она не приносила облегчения. Никакой пот не выступил на лбу Темара, чтобы охладить его, никакой древний инстинкт не топорщил волосы на затылке, чтобы предупредить о нависшей опасности. Темар парил, бестелесный, в безликой пустоте, а когда желание закричать стало невыносимым, юноша захлебнулся в тошнотворной панике, поняв, что кричать нечем, что нет у него ни рта, ни голоса. Беспросветный ужас затопил его, беззвучно вопящего, и бросил в удушающие тиски заклинания.
      Вина мучила его, но была сметена в сторону злобными морскими волнами, которые швыряли и заливали судно, попавшее в зубы свирепого шторма. Молния вспыхнула над головой, порождая жуткое свечение от временной оснастки ялика, не имеющего никакого права находиться в открытом океане. Человек, привязанный к банке канатом, боролся с румпелем, и Темар отчетливо слышал отчаянные мысли моряка. Он выберется из шторма или утонет вместе с кораблем. Если он не спасет свой драгоценный груз - и живой, и тот, что пребывает в заколдованном сне, - Дастеннин бросит его навечно в реку теней тонуть вместе с демонами Поддриона. Это Вахил, успел понять Темар перед тем, как сознание вновь выскользнуло из слабой хватки ума.
      Гулкое эхо шагов в высоком зале было следующим, что он постиг, твердых, целеустремленных шагов.
      - Вы рассмотрели нашу петицию? - раздался откуда-то женский голос, но Темар, как ни старался, не мог ничего разглядеть за тусклой серостью, клубящейся со всех сторон.
      - Вы хоть понимаете, о чем просите? - Это был ответ сьера, достаточно уверенного в себе, чтобы сопроводить отказ утешающим красноречием. - Даже если б удалось организовать такую экспедицию, мы не смогли бы отплыть раньше второй половины весны, и один Сэдрин знает, что мы тогда найдем. Вся Империя разваливается на куски, а вы просите меня рисковать людьми и средствами в поисках нового, коварного врага, чтобы в итоге лишь поощрить этих мародеров в их стремлении отправиться сюда и покончить со всеми нами, пользуясь этой неразберихой!
      - Но нельзя же оставить их там!
      Эльсир теперь плачет, смутно осознал Темар, и внутри закипело желание утешить ее.
      - Мы можем получить ваше разрешение связаться с усыпальницей Острина в Бремилейне? - прохрипел Вахил, его боль ярким стрекалом пронзала свинцовый туман, который клубился вокруг Темара.
      - Да, конечно, - устало ответил сьер. - Целитель допускает, что они, возможно, сумеют помочь вам, но должен предупредить: у них и собственных забот сейчас хватает.
      Сознание Темара отпрянуло от тяжелого отчаяния сьера и растворилось во мгле.
      Аромат тимьяна, раздавленного копытами скачущей галопом лошади, смешался с щекочущим запахом дорожной пыли и едкой вонью конского пота. Раздался крик, и Темар услышал грязные ругательства, несущиеся со всех сторон, - лязг мечей высек искры из его спящего разума. Сбруя дребезжала и скрипела, свистел и щелкал хлыст, подгоняя и без того обезумевшее животное. Темар чувствовал необходимость спешить, чувствовал отчаяние, смешанное с высокомерием, мгновенно превращавшееся в страх, неуверенность и боль. Удар меча вонзился в разум так же глубоко, как в тело, и Темар тщетно боролся с паникой; она захватила его своими щупальцами и тащила вниз так же неумолимо, как водоросли, топящие пловца. Внезапная боль скрутила его, чтобы смениться еще более ужасной пустотой, пока тьма еще раз не заявила на него свои права.
      - Что же ты такое, и как мне открыть твои секреты?
      Резко пробудившись, Темар увидел склоненного над ним человека с ястребиным лицом и соломенными волосами. Ужас затопил его, но в это самое мгновение юноша сообразил, что человек с колючими голубыми глазами смотрит не на него, а на что-то рядом. Сам же он, понял Темар, все еще свободен от телесной оболочки - не более чем тень, взывающая к Полдриону о переправе в Иной мир. Но кто этот человек? Память старалась изо всех сил связать клубки воспоминаний, и далекое эхо боли и ужаса неясно прозвучало в сознании Д'Алсеннена. Соломенные головы в рассветном сумраке мелькнули перед его мысленным взором, и возникло ощущение страшной опасности, когда этот человек с холодными глазами начал бормотать заклинание, а ядовитые миазмы стали затягивать видимый образ. На этот раз юноша добровольно потянулся к укрывающим его туманам колдовства, ныряя в безопасные глубины, чтобы ускользнуть от ядовитого прикосновения колдуна.
      Свет опалил его как горящая головня.
      - Давай, Вилтред, шевелись! Они вот-вот догонят!
      Говорящий остановился в воротах, его глаза пылали на бледном лице, рыжеватые с проседью волосы развевались на порывистом ветру. Его спутник, нагруженный пестрой коллекцией драгоценностей, оружия и пивных кружек, уже спешил к нему. Первый снова побежал, презрительно топча своими длинными ногами короткую траву, и его спутник, пониже ростом и более крепкий, с темными волосами и бородой, помчался следом, длинные полы его лазурной мантии грозили опрокинуть его на каждом шагу. Какие-то мелочи выскользнули из рук бородача, чтобы затеряться в неровностях земли.
      Темар молчал в мучительной беспомощности. Со всех сторон шипели стрелы, глухо ударяясь в дерн, но когда юноша уже потерял надежду, что эти двое спасутся, невидимые руки выхватили стрелы из воздуха, а из ладоней бородатого струился голубой свет, поразительно яркий на фоне сплошных облаков.
      - Сюда, Азазир, она здесь!
      Внезапно они оказались на краю утеса, где черные базальтовые колонны образовали опасную лестницу к крошечной рыбачьей лодке из обтянутого кожей дерева; она качалась, ничем не привязанная, в буйной пене прибоя.
      - Смотри под ноги, - с безумным ликованием в голосе крикнул рыжеволосый и легко, словно кошка, запрыгал по шатким камням.
      Молодой спускался осторожнее, всякий раз проверяя, куда ставит ногу. Ледяные брызги хлестали его, жгучий холод пробирал до костей, пока он совершал этот длинный и опасный спуск.
      Крики наверху сообщили о прибытии погони, но, когда облаченные в черное воины собрались на вершине утеса и несколько смельчаков начали сползать по скользким, ненадежным камням, рыжеволосый уже добрался до кожаной лодки. Непринужденно стоя в этом хрупком суденышке, он воздел руки, и зеленое свечение собралось вокруг них, бросая таинственный отсвет на его худое лицо. Морские брызги, попавшие на камни, начали срастаться, капли, стягиваясь, превращались в ручейки, а те, соединяясь, текли по черным камням, толкали руки и ноги. Когда его молодой спутник подбежал к лодчонке и вывалил на дно свою ношу, он сплел собственный клубок голубого света, и резкие порывы ветра принялись хватать воинов за плечи и дергать за ноги. Один пронзительно закричал, падая в ледяную пену навстречу своей судьбе, второй лихорадочно схватился за соседа, но, как только утащил его с собой, оба разбились на беспощадных скалах, прежде чем море забрало себе и эту добычу. Бурное ликование охватило Темара, но не успел юноша насладиться им, как вокруг опять закружился туман и поглотил его, как ледяные моря его видения.
      Страсть переполняла Темара, горячая, неистовая страсть - такой он никогда еще не знал. Гуиналь. Она ушла, но не погибла, а только спрятана драгоценность, столь же надежно сокрытая в глубине земли, как самый прекрасный драгоценный камень, когда-либо созданный Мизаеном, не грубый и шершавый, но спящий в своей несравненной красоте, дабы открыться тем, кто его ищет. Темар стряхнул внезапный образ зеленых глаз, потемневших от страсти, и темно-рыжих волос, разметавшихся по небеленому льну, и решимость наполнила его. Во что бы то ни стало он должен вырваться из этого плена и придумать, как спасти Гуинат Ничто другое ее не спасет.
      Развалины усадьбы Ден Ренниона, Кель Ар'Айен, 43-е постлета
      - Ты не спишь? - Ливак приподнялась на локте, с любопытством глядя на меня. В лунном свете глаза ее казались огромными.
      Я посмотрел на небо. От Большой осталось меньше половины, зато Малая все прибывала. Через несколько дней наступит полнолуние, а вместе с ним и осень. Я тяжело вздохнул.
      - Уже не сплю.
      - Тебе что-то снилось? - Ее неуверенность, как всегда, вызвала у меня зубовный скрежет.
      - Опять чужие сны.
      Я сел и потянулся, разминая затекшие плечи. Возможно, Темар испытал еще более кошмарные ужасы из-за своей бестелесности, но бьюсь об заклад, что достаточно страдаю за нас обоих, если учесть, какими прочными узлами его воспоминания завязывают мои спящие мышцы.
      - Думаю, я видел что-то, исходящее из ощущений Темара в течение поколений: может быть, чьи-то сильные эмоции устанавливали с ним связь если в этом есть какой-то смысл.
      Даже в жидком лунном свете были видны сомнения и замешательство на лице Ливак. Ночь стояла теплая, а я вдруг похолодел от страха, подумав: а что будет, если сны Темара включат и меня? Я увижу себя его глазами? Странная мысль! Я сел на постели и взглянул на темный двор, где слабо светился зеленый магический огонь Шива, а потом ласково взъерошил распущенные волосы Ливак.
      - Вряд ли я сейчас засну, - прошептал я. - Лучше пойду прогуляюсь.
      - Давай, - глухо пробормотала она из-под одеяла.
      Когда я подошел к Шиву, он тихо разговаривал с Тонином. Между вытянутыми ногами ментора стоял сундучок, а в нем, залитое магическим светом, таинственно блестело золото.
      - Что, Раш, - с доброй улыбкой произнес маг, - не спится?
      - Как тут уснешь, когда незваный гость опять норовит ворваться в мои сны! - отшутился я.
      - Мы обсуждали, каким образом нам утром приняться за гадание, объяснил Шив.
      - Тебе опять снилась колония? - Тонин пытливо смотрел на меня, и я полез в его ларец, дабы предупредить следующие вопросы.
      - Что это? - Я вытащил брошку, но тотчас выронил ее: боль, подобная искре от кошачьей шерсти, обожгла мои пальцы.
      - Часть колонийских артефактов. - Тонин взял кольцо и бережно завернул его в шелковый лоскуток.
      - Осталось лишь найти людей, которым они принадлежат. - От досады Шив повысил голос, и несколько голов поднялись с соседних одеял.
      - Нельзя ли потише? - ядовито прошипел темный сверток, и я удивился, поняв, что это Вилтред. Я-то думал, старик предпочтет остаться на корабле.
      - Что-нибудь задевает твои струнки?
      Тонин протянул мне ларец, и я неохотно полез за простым золотым кольцом, вроде тех, что тормалинские мужчины до сих пор дарят своим женам на память о первых шагах их ребенка. Положив кольцо на ладонь, я попробовал ослабить засовы, которые удерживали Темара за закрытыми дверями. Ничего не произошло; чувствуя нелепое разочарование, я покачал головой.
      Ментор убрал кольцо и положил мне на ладонь цепь. Висевшие на ней ключи, нож и кошелек тихо позвякивали, раскачиваясь туда-сюда. По-прежнему ничего не чувствуя, я вернул ее ментору и забрал у него весь ларец. В основном там были кольца: одни - простые, другие - украшенные эмалью или гравировкой, третьи - с тяжелыми кабошонами, но больше всего оказалось с печатями; бывшие владельцы везли их с собой за океан в надежде вновь подтвердить свои владетельные права. Граненые камни перстней и разных драгоценностей загадочно мерцали в неверном лунном свете. Покопавшись на дне ларца, я отыскал тонкий кинжал в костяных ножнах. Пятно медно-цинкового припоя немного портило рукоятку, починенную после той драки с Вахилом, но в остальном эта вещица, которая выдала благородное происхождение Ден Домезина, выглядела по-прежнему изящно. Я улыбнулся, вспомнив, как досадовал Олбарн, когда его легенда о том, что он - фермерский сын, осиротевший при отступлении из Далазора, была так легко разоблачена.
      Резкий кашель Вилтреда спугнул мимолетные воспоминания. Тонин бросился к старику и помог ему сесть.
      - Как ты, Вилтред?
      Ментор озабоченно приложил ладонь к его лбу. Даже в этом тусклом свете меня поразил нездоровый цвет стариковского лица.
      - А ты как думаешь? - Вилтред сердито оттолкнул руку Тонина, но снова закашлялся и, задыхаясь, прижал руки к груди.
      - На-ка, выпей это. - Пропустив мимо ушей сварливый ответ престарелого мага, Тонин поднес к его бледным губам небольшой флакончик. - Доверься мне, я ведь раньше изучал целительство и только потом занялся эфирной магией. Я собирался принять постриг и уйти в монастырь Димэрион, пока мой отец не решил, что я должен повидать мир, прежде чем принять такое важное решение. И знаешь, мне понравился Ванам. Так я и не нашел подходящего времени уехать. Получил свое серебряное кольцо, а затем возник следующий проект...
      Пустая болтовня ментора лишала Вилтреда возможности перебить его. Что бы ни содержалось в том снадобье, оно враз облегчило дыхание старого мага, и складки боли меж его бровей постепенно разошлись.
      - Думаю, нам всем лучше поспать, - извиняющимся тоном сказал ментор, проворно укладывая драгоценности обратно в ларец.
      Шив зевнул.
      - Спокойной ночи, Раш.
      Я кивнул и оставил их, но не вернулся в наш с Ливак утолок в разрушенном доме. Я боялся снова сомкнуть глаза, ибо все воспоминания Темара об этом месте проснулись и требовали моего внимания. Балансируя между спящими, я забрался на стену; сел и поставил ноги на выветренный выступ. Только я мог видеть его таким, каким он был раньше, - нахальный портрет управляющего Ден Реннионов. Теперь от крючковатого носа остался лишь один обрубок, а глаза с нависающими веками казались просто впадинами в выщербленном камне. Я глубоко вдохнул и устроился в ожидании утра. Оно принесет мне избавление, твердо решил я, или Планир столкнется с вопросами на конце моего меча. Нет, не твоего, осадил я себя. Это меч того парня, Темара, и требовать ответы с угрозами - это его стиль, не твой. Мне оставалось надеяться, что это правда, ибо все труднее было отличать, где я, а где - он.
      Ночь тянулась медленно, но я черпал утешение в регулярных проходах часовых и их тихих разговорах при смене караула. Наконец, спасибо Мизаену, взошло солнце над этой странной землей, и со своей удобной позиции я увидел наш маленький отряд, собранный под защитой стен, окруженных со всех сторон молочно-белым туманом. Свернувшиеся калачиком фигуры зашевелились и стали выползать из одеял. Некоторые уже встали и тихо беседовали, закусывая лепешками. Последний ночной дозор завернулся в плащи и, надвинув капюшоны на глаза, добродушно поругивал тех, кто слишком громко болтал рядом с ними.
      Потом я заметил, что Верховный маг вышел из своего шатра, и, спрыгнув с насеста, направился к нему; по Пути я отмахивался от Хэлис, предлагающей мне еду.
      - Когда ты начнешь гадание, Планир? - спросил я без предисловий.
      - Как только все нужные маги проснутся и перекусят, - ответил Верховный, слегка удивившись моему раннему появлению.
      - Кто тебе нужен? - Я решил как можно скорее вытащить этот маскарад на подмостки.
      - Кто-нибудь, разбудите Вилтреда, - приказал Планир через плечо, не сводя с меня глаз.
      - Я уже не сплю, Верховный, - сварливо ответил старик. В одной руке он держал настой, от которого шел пар, другой потирал скрюченные пальцы, как будто хотел унять боль. - Что я должен делать?
      - Гадание, - бросил Планир. - Зар, ты где?
      - Здесь. - Узара так зевнул, что затрещала челюсть, и, состроив гримасу, дрожащей рукой потер глаза. - Извините, похоже, я вчера слегка перестарался, расчищая фарватер. - Он небрежно кивнул мне, но, присмотревшись к моему лицу, заметно вздрогнул.
      - На что это ты уставился? - рассердился я.
      - Думаю, большинству из нас немного жутко видеть, как мерцают твои глаза, - ответил за Узару Верховный маг.
      От его спокойных слов я оторопел.
      - Мне никогда не встречалось описание такого эффекта, - раздался сбоку голос Тонина. - Впрочем, в тех документах не было никакого намека и на все эти чудеса со снами.
      Деловито зашнуровав испачканную чернилами куртку, ментор принял охапку пергаментов от услужливого ученика, в котором я узнал его протеже, Паррайла, энсейминского парня с копной жестких волос, которому, на мой взгляд, еще полагалось ходить в учениках. Слишком молодо он выглядел, чтобы носить серебряное кольцо-печать, которым Ванам награждает своих ученых.
      - Спасибо, что согласились так рано взяться за гадание, Верховный, добавил ментор. - Я очень ценю эту любезность.
      - Где Налдет? - Вилтред сердито огляделся по сторонам. Молодой маг живо протолкался сквозь отряд наемников.
      - Зачем я вам нужен?
      - Надо создать связь. - Планир закатал рукава.
      Тем временем Шив водрузил на грубо сколоченный стол широкую, не меньше длины руки в поперечнике, серебряную чашу. Налил из мехов обычной речной воды, щелкнул пальцами, и чаша наполнилась изумрудным светом, который озарил благоговейные лица молчаливо столпившихся вокруг наемников. Я подавил злое желание послать сих воинов куда подальше с их любопытством.
      Вилтред положил ладонь на край чаши, и теперь она замерцала смешанным голубым и зеленым светом. Узара кивнул Планиру и тоже положил руки на стенки. Зелено-голубой круг приобрел желтоватый оттенок. Налдет вытянул руки над водой ладонями вниз, и красноватый отсвет согрел крутящийся цветовой узор. Вода вращалась все быстрее и быстрее, водоворот затягивал прозрачный свет в головокружительную спираль, пока Планир не погрузил обе руки в центр этого колодца. Чаша зазвенела, как большой храмовый колокол. Наемники вокруг зашевелились и зашептались, но серые стальные глаза Планира твердо удерживали мой взгляд.
      - Смотри внимательно и скажи мне, что ты узнаешь.
      Верховный маг простер руки, из них восстал образ - круг в пустом воздухе, окаймленный беспрестанно меняющимся узором магических цветов. Среди ранних утренних туманов видение в круге поражало своей четкостью. Оно менялось и словно кружило над землей, пока не возникли спокойная гладь дельты и корабль магов, стоящий на якоре. Я лихорадочно заморгал. Глаза клялись, что я перемещаюсь, но уши утверждали обратное, а бедный желудок корчился, болтаясь где-то посередине. Я никогда не страдал морской болезнью, но теперь дал себе зарок с большим пониманием относиться к тем, кто подобно Ливак испытывал муки при первых же ее признаках.
      Река в магическом зеркале понеслась прочь, ее русло сужалось, берега становились круче, белые буруны разбивали зеленые воды течения. Пологие луга вдоль берегов сжимались, а лес все ближе спускался к самой кромке воды. Я поймал себя на том, что качаюсь и клонюсь, в то время как мои глаза убеждали меня, что я лечу над этим пейзажем, лечу высоко, будто птица, но без всяких усилий. Тщетно пытаясь заглянуть за край образа в том волшебном полете, я был так поражен абсолютной невозможностью этого, что едва не прозевал нужное место.
      - Вернись назад, там, на ближней стороне, вход в ущелье! - Я сражался со словами в тот миг, когда воспоминания Темара вырвались из плена и необъяснимая потребность спешить наполнила меня страхом.
      Планир на мгновение закрыл глаза, и образ в колдовском видении повернулся крутом. Шепот со всех сторон подтвердил, что не меня одного замутило от этого зрелища. По велению магии солнце осветило узкую теснину, полускрытую папоротниками и гибкими побегами кустов. По каменистому дну бежал говорливый ручей, он спешил затеряться в главном потоке.
      - Где находится это ущелье? - сурово спросил Планир, внимательно глядя на видение.
      - Чуть выше по течению от рудного поселка, - ответил я, прежде чем понял, что знаю ответ. - Темар и Ден Феллэмион привезли уцелевших на лодках, а затем увели к рудникам, подальше от причалов.
      Снова хлынул поток воспоминаний: крики, плач, вспышки гнева раздосадованных людей, которым больше нечего было терять и они ополчались на тех, кто так безжалостно гнал их ради их же спасения.
      - Мы знаем, где это, Зар? - вновь раздался требовательный голос Планира.