Клятва воина (Хроники Эйнарина - 2)
ModernLib.Net / Фэнтези / МакКенна Джульет Энн / Клятва воина (Хроники Эйнарина - 2) - Чтение
(стр. 20)
Автор:
|
МакКенна Джульет Энн |
Жанр:
|
Фэнтези |
-
Читать книгу полностью
(2,00 Мб)
- Скачать в формате fb2
(455 Кб)
- Скачать в формате doc
(441 Кб)
- Скачать в формате txt
(425 Кб)
- Скачать в формате html
(453 Кб)
- Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35
|
|
Я вышел из дворца и прямиком направился к главным воротам, мучительно выдумывая какой-нибудь предлог, который позволит мне выйти за стену и поглядеть, что может предложить мне берег для побега. Единственный шанс если на посту будет кто-то из молодых, самоуверенных и надменных в свеженачищенных кольчугах, - я хорошо знаю это с тех самых пор, когда муштровал новобранцев мессира. Если я попаду на берег, может, удастся спрятаться на галере из другого владения... Только какой в этом прок? Дорожка обогнула дерево с глянцевыми листьями; я научился уважать эти листья с острыми как бритва краями и немедля отступил в его укрытие, когда Каеска Шек вошла на территорию дворца. Она была в простом платье из белого хлопка, голову ее покрывал длинный шарф, который она торопливо сняла при входе. На пороге Каеска оглянулась, затем пошла дальше, не говоря ни слова стражникам; те открыли и закрыли за ней высокие черные ворота. Руки ее были сжаты на груди - прятали что-то маленькое. - И где же ты ходишь, моя госпожа, когда Мали рожает? - пробормотал я. Я посмотрел на стражников в воротах: трое мужчин с твердыми лицами, на горсть лет старше меня. Опыта лжи и хитрости таким не занимать, если Ляо не преувеличивала, рассказывая о жизни в Архипелаге. Я оставил надежду выйти за стену и прислушался к тихим шагам Каески по гравию. Чем больше улик я соберу против этой женщины, тем большую безопасность обеспечу себе. Я свернул на дорожку меж густых зарослей ягодных кустов, буйно растущих на плодородной черной почве; их темные листья давали отличное убежище. Медленно продвигаясь, я разглядел сквозь листву яркие волосы Каески и после минутного раздумья понял, что она сидит на каменном краю фонтана, где бесцельно кружит стайка разноцветных рыбок. Я не видел, что делает Каеска, и стоял неподвижно, досадуя, пока она не встала и не отправилась дальше в сторону главной резиденции. Немного выждав, я пошел следом и по дороге глянул на фонтан. Глянул - и встал как вкопанный. Несколько тусклых, синеватых рыбок плавали на поверхности воды кверху брюшками, их плавники в последний раз слабо шевельнулись и через миг застыли. Я бросился за Каеской, твердо решив не терять ее из виду, а сам пытался разгадать, для какой игры она ставит доску на этот раз. На территории дворца было несколько фонтанов с рыбками, и Каеска посетила их все в своих видимых блужданиях. Ее путь также пролег через ту часть сада, где каждая жена держит вольер с разнообразными птицами: одни - яркие и сладкоголосые, другие - совсем невзрачные, разве что на вкус они лучше, чем на вид. Когда Каеска поднималась по лестнице в главную часть дворца, я подумал, не к тем ли жутким ящерицам в обеденном зале она направляется. Все эти животные имели какое-то значение, которое для меня оставалось загадкой. Пока же я установил только одно: каждое утро Ляо первым делом выпускает птицу со своего балкона и внимательно изучает ее полет. Капризы пернатой могли существенно повлиять на настроение Ляо в течение целого дня. Я уже научился быть осторожным в те утра, когда глупое создание направлялось к горе, что возвышалась в центре острова. Но все-таки зачем Каеска травила рыбу? Проверяла действенность того, что прятала на груди, прежде чем сунуть яд кому-то еще? Надо предупредить Ляо, и Гривала тоже, решил я. Уж он сумеет не подпустить Каеску к ребенку! В этом чумном климате новорожденные должны быть еще уязвимее, чем у нас, на материке, и, возможно, Каеска надеется выдать его смерть за естественную трагедию. Я незамедлительно вернулся во дворец и взбежал по лестнице, радуясь голосам над моей головой. Когда я поднялся на верхний этаж, Мали огибала угол, тяжело опираясь на руку Шек Кула. Гривал поддерживал ее с другой стороны. Женщина посмотрела на меня отсутствующим взглядом: боль скрутила ее, исторгнув хриплый стон из самых глубин ее существа. Следом появились Гар и Ляо. Они промокали роженице лоб, бормотали слова ободрения, растирали спину, пока схватки не прошли. Мали снова начала свое неуклюжее продвижение, шепча умопомрачительный набор непристойностей Гривала. По мне, эта женщина выглядела дошедшей до крайности, но повивальная бабка улыбалась и кивала, и, поскольку никто не паниковал и не кричал, мне пришлось предположить, что они знают свое дело. Я точно не знал: в приличных тормалинских семьях роды - исключительно женская тайна. Я шагнул к Ляо, надеясь поговорить с ней, но госпожа сердито отмахнулась от меня. Раздосадованный, я отступил, однако настаивать побоялся. Спускаясь по лестнице, я невольно ускорил шаг - от душераздирающего крика Мали задребезжали ставни. Я повернул за угол на первом этаже и нос к носу столкнулся с эльетиммом. На сей раз, вместо того чтобы запугивать меня, он сам чего-то испугался и, круто повернувшись, побежал по выложенному белыми плитками коридору, который вел к анфиладам гостиных, где каждая жена принимала своих посетителей. Я направлялся в противоположную сторону, когда мною вдруг овладело жгучее любопытство и ноги сами собой понесли меня вслед за эльетиммом в этот лабиринт на нижнем этаже дворца. Опасение боролось с внезапной, железной решимостью узнать, что замышляет сия милая парочка, но я отмахнулся от него, смутно думая, что Айтен высмеял бы меня за столь не свойственное мне поведение. Впереди захлопнулась дверь, изгоняя спонтанные соображения из моей головы. Это был главный вход в гостиные Каески, и я слышал тихий шепот голосов, который в полной мере пробудил мою досаду. Бесшумно ступая босыми ногами по мраморному полу, я подкрался к самой двери, но по-прежнему не мог ничего разобрать. Что ж, если за магию здесь казнят, Каеска вряд ли станет орать заклинания во все горло. Внутри опять послышались голоса, и я затаил дыхание, молча проклиная занавеску, задернутую с той стороны двери, - меж черных деревянных планок виднелся ее алый шелк. - Когда родится ребенок, ты доставишь это письмо моему кузену, Данаку Нилу. Он тебе скажет... С кем говорит Каеска? "Сзади!" В тот миг, когда этот голос раздался внутри моей головы, на стену передо мной упала тень, и, резко оглянувшись, я увидел эльетиммского жреца, который вздымал надо мной булаву, чтобы разбросать мои мозги по узорчатым плиткам. Я бросился вперед и с треском проломил тонкие планки двери. Череп спас, но получил мощный удар по бедру и оказался лицом к лицу с перепуганной Каеской. Она была одна, и, внезапно все поняв, я молча выругал себя. Это ж надо - клюнул как дурак на их приманку! - Хватай его! Эльетимм отдернул порванную занавеску, и женщина заметалась как птица в клетке. Она попыталась схватить меня и завизжала от страха и возмущения, когда я сгреб ее за тонкую талию и бросил прямо в колдуна. Оба грохнулись на пол, а я побежал к ставням, открывавшимся в сад, второпях перепрыгнув через кушетку. Но едва моя нога коснулась пола, как ее пронзило нестерпимой болью. Я с криком упал и, катаясь по полу, схватился за бедро. Поглядев сквозь слезы на ногу, я увидел осколки кости, торчавшие из мяса, и кровавые лохмотья кожи. Зубы Даста, как он нанес такую рану всего одним скользящим ударом? Пока я стонал от боли, ублюдок подошел, чтобы позлорадствовать надо мной, и насмешливо стал шептать заклинание. "Ах ты, навозная рожа!" - рассвирепел я и из последних сил двинул его здоровой ногой по колену - удар, которым я, бывало, калечил противников и покрупнее, чем он. И точно, колдун упал как подкошенный, хрипло вскрикнув, когда изогнутые ножки кушетки подломились под его тяжестью. Я получил слабый удар по почкам от Каески, но это меня не беспокоило. Как только заклинание расплелось, боль в бедре исчезла. Мои руки сжимали посиневшую от ушиба, но в остальном невредимую плоть, и я вскарабкался на ноги, дрожа от ярости и ужаса. Этот гад снова путал мой разум, перемешивал мозги, чтобы обмануть меня. Я толкнул Каеску в живот и отбросил к полке изысканных ваз, кои разлетелись вдребезги, и злобно подумал, что эта стерва получила довольно осколков в задницу. Я зыркнул в коридор - может, кто из слуг прибежал на шум и я получу невольную защиту? - но эта слабая надежда не оправдалась. Я потер глаза и грязно выругался: ощущение направления растворилось под настойчивым ритмом еще одного заклинания, звенящего в моих ушах, бессмысленные слова отскакивали от стен, и комната поплыла перед моим затуманенным взором. Я повернулся кругом, лицом к жрецу, и потянулся к его расплывчатой фигуре, но колдун успел вернуть себе булаву. Он поднял ее с тревожным опытом, и я отступил. Свободной рукой он выдернул из-за пояса кинжал и бросил Каеске. - Подрежь ему поджилки. - Только попробуй, шлюха поганая! - зарычал я, не отрывая глаз от эльетимма. Тот лишь улыбнулся. И тотчас кровь застучала в моей голове, виски запульсировали, в глазах потемнело, онемевшие ноги подкосились - пол стал наклоняться подо мной. Ничего вокруг не видя, я вслепую нащупал рукоять меча и, положив ослабевшие пальцы на оголовок, услышал в своей голове ясные интонации Гуиналь. "Конечно, и простые защитные заклятия бывают очень эффективны. Попробуй это: "Тар-райял, тар-райял, тар-райял". Я услышал, как голос, который не был моим, повторяет бессмысленные слоги, используя мои губы в этом странном фортеле памяти. Девушка снова заговорила: "Вот видишь, теперь я не могу сковать холодом твои ноги". В глазах посветлело - я заморгал и глубоко, облегченно вдохнул, увидев, как челюсть жреца отвисла от изумления и ужаса. - Ты клялась, что у них нет настоящей магии! - бросил он, глядя за мое левое плечо. Это подсказало мне, где Каеска, и, выхватив из ножен меч, я махнул им вокруг себя по блестящей дуге. Если придется ответить перед Шек Кулом за то, что я ее выпотрошил, - плевать. Сначала я должен выбраться из этой ловушки. Каеска завизжала, и я услышал, как она отскочила назад, а кинжал загремел на пол. Наставив меч на жреца, я молнией устремился к нему - он стоял между мною и бегством в сад. Теперь эльетимм пятился, но при этом сплетал еще одну сложную комбинацию слов, и я почувствовал, как холод смятения реет вокруг меня, жадные пальцы колдовства срывают хрупкий щит, который дало моему разуму то странное заклинание. Я не мог выиграть этот бой, не на этих условиях. Ругаясь во все горло, я обеими руками стиснул меч и, подняв над головой, бросился на колдуна. Неудивительно, что эльетимм отпрянул, споткнувшись о низкий табурет. Я оттолкнул его плечом и обрушил меч на тонкую задвижку ставен; они бешено закачались, когда я сбежал в хрупкую безопасность садов. Пробегая мимо удивленных садовников, я направился к тренировочной площадке, схоронившейся за жилищами рабов. Личные рабы делили ее со стражниками. К счастью, Сезарр находился там, сидел, задумавшись, над решеткой, прочерченной в земле: это был некий вариант алдабрешской игры в камешки. - Твоя нога... - Он бросил свою головоломку, увидев мои порванные шаровары и темнеющие синяки. - Каеска и ее беловолосый гость, - коротко ответил я и со вздохом облегчения бухнулся на скамью. С опытом, рожденным долгой практикой, Сезарр оторвал висевшую лохмотьями ткань и протер стремительно распухающее бедро каким-то вяжущим средством, от чего я зашипел сквозь зубы. Но при всем этом я понял: мне еще очень повезло, что я не получил этот удар в полную силу. Колдун мог и в самом деле сломать мне кость, если б ударил как надо, а не просто искалечить меня иллюзией, сотканной внутри моего ума. - Так что случилось? - настойчиво вопросил Сезарр, втирая мазь в глубокие царапины. С тех пор как я прибыл сюда, я довольно часто делал то же самое для него и Гривала. - Каеска готовит заговор, чтобы убить Мали и ее ребенка. Она уверена, что сможет потом родить своего собственного ребенка и снова стать Первой женой. Презрительно фыркнув, Сезарр покачал головой. - Этот человек приехал сюда не для торговли, он приехал помочь Каеске использовать магию против Мали и Шек Кула. Руки Сезарра замерли. Он поднял голову и уставился на меня, изумленно приоткрыв рот. - Клянусь, это правда, - молвил я, не отводя от него глаз. - Я уже встречал таких людей и знаю, на что они способны. Их колдовство убило моего друга, который был мне ближе, чем брат. Их магия украла его разум и обратила его клинок против меня. Боль в моем голосе, когда я говорил об Айтене, более чем компенсировала мои слабые познания в алдабрешском языке. Сезарр не мог сомневаться в правдивости моих слов. - Ты сказал Ляо? Я кивнул. - Она хочет, чтобы Гар узнала прежде, чем Каеску обвинят перед Шек Кулом. Непередаваемое облегчение отразилось на лице Сезарра. - Гар никогда бы не участвовала в таком заговоре, ты должен это знать наверняка, - уверял он меня. - Она бы ни за что не связалась с магией и никогда бы не причинила вред ребенку. - Конечно, - подтвердил я. - Ляо так и не думала. - Магия, - с отвращением повторил Сезарр. - Эта Каеска пала так низко... - Не найдя подходящих слов, раб снова покачал головой. - Они знают, что я могу разоблачить их. - Я указал на свои синяки. Они убьют меня, если сумеют. - Не убьют, пока я с тобой, - зловеще пообещал Сезарр. Мысль о дружеском мече у меня под боком была, несомненно, ободряющей. - Идти можешь? Я кивнул и, встав, последовал за рабом к главным воротам. Он вызвал командира Стражи, коренастого, темнокожего алдабрешца; я не раз видел, как Шек Кул что-то с ним обсуждает. Я мало что понял из торопливых объяснений Сезарра, но суть была очевидна: Стража на воротах удвоилась, и две четверки слуг с обнаженными мечами пошли прочесывать сад. - Они арестуют Каеску, если найдут ее? - спросил я Сезарра. Он с суровым видом шагал ко дворцу, держа руку на мече. - Ей придется объясниться перед Шек Кулом, - ответил раб с угрожающей интонацией. Мы вошли в апартаменты Каески, где порванная шелковая занавеска одиноко колыхалась на сквозняке и повсюду немым свидетельством валялись обломки мебели. - Зачем она это делает? - возмутился Сезарр. - Кто этот человек, что имеет над ней такую власть? - Он колдун. Он умеет проникать в разум человека и подчинять его своей воле. - Справедливости ради стоило напомнить этим людям, что Ледяной островитянин манипулирует Каеской. Мы вышли из гостиной через двери в сад и видели, как командир Стражи встретился с двумя солдатами и те развели руками. Значит, никого не нашли. - А еще Каеска травила рыбу, - вдруг вспомнил я. - Как ты думаешь, зачем? Сезарр побелел от ужаса. - Она хочет сделать для ребенка дурные предзнаменования! - выпалил он с отвращением. - Покажи мне! Я повел его к отравленному фонтану, и Сезарр уставился на горсти мертвых рыбок, плавающих на поверхности. - Ну, с этим мы справимся, - отрубил он. Подозвав испуганного садовника, раб велел ему слить воду из фонтана и ошпарить его как следует, а сам пошел проверять остальных рыб, птиц и животных. Я не мог бы сказать, хворают ли ящерицы, они сидели, как всегда бесстрастные, на своих камнях и древесных ветках, глядя вокруг тусклыми глазами; Сезарр заверил меня, что они не пострадали, объяснив заодно, что они имеют некое значение для воеводы, но, должен признаться, я так и не понял - какое. Мертвых птиц заметить было легче, и Сезарр отправился прямо к управляющему, который тотчас послал мальчишку собирать печальные трупики с пола вольеров, принадлежащих Ляо и Мали. По серьезным лицам слуг я понял, что со стороны Каески дело зашло гораздо дальше простой злобы против любимых животных соперницы, но, казалось, никто не хочет это обсуждать. Управляющий направил свои стопы к воротам - поговорить со Стражей, а я поспешил за Сезарром к морщинистому старику, громко стенавшему над потерями. Его многословные причитания смолкли, только когда Сезарр рассказал о Каеске, которая привезла на остров колдуна. По мере того как все больше людей вовлекалось в разоблачение низкого и ничтожного замысла Каески с животными, весть о ее тайном сговоре с колдуном распространялась, и я с некоторой опаской подумал о том, как отнесется к этому Ляо. Вряд ли ее обрадует, что лучшая руна в ее руке уже разыграна без ее согласия. С другой стороны, я вскоре понял, что, сам того не желая, заслужил одобрение среди дворцовой челяди. Люди кивали мне, улыбались и отпускали непонятные реплики, в которых тем не менее ясно слышалась благодарность. Я даже вышел за ворота с корзиной мертвых птиц и рыб, коих мы разбросали по кишащему крабами пляжу. Я украдкой озирался по сторонам - нет ли возможности сбежать, - как вдруг со всех сторон послышались возбужденные крики. Все с восторгом смотрели на море, но при этом торопливо отступали под деревья. Захваченный врасплох, я остался один на песке, во все глаза глядя на чудовище, которое плыло по узкому проливу, медленно извиваясь. Это был морской змей. Все заверения матери, убеждавшей меня в детстве, что таких существ нет, что это только сказки, подобно Элдричскому Народцу, пошли прахом, когда на моих глазах массивные, кожистые кольца поднимались из воды и снова падали. Длинный серовато-зеленый плавник бежал вдоль хребта, рассыпая мириады сверкающих капель: чудовище ломало поверхность моря. Оно не было чешуйчатым, как змеи или рыбы, его кожа, тусклая и шероховатая, казалась маслянистой от воды, стекающей с нее извилистыми ручейками. Огромная голова поднялась над мутными водами, длинная и тупоносая, такая же толстая, как огромное тело, без всякого намека на шею; громадный рот, полный желтых иглоподобных зубов, разинулся на мгновение, крошечные черные глазки разглядывали меня, почти невидимые на темной коже. Островитяне застыли в благоговейном молчании, а огромное животное резко ушло под взбаламученные воды, шлепнув напоследок хвостом в дальнем конце пролива. Такого безумия, какое началось на берегу, я никогда в жизни не видел. Восторженные крики звенели в ушах, когда толпа несла меня обратно ко дворцу, а народу все прибывало и прибывало - весть распространялась быстро. Все еще не веря только что увиденному, я думал лишь об одном: если и смоюсь с этого острова, то, конечно, не вплавь. - Что все это значит? - спросил я наконец Сезарра, пробившись к нему сквозь толпу. - Видеть Рек-э-нала - это чудесное предзнаменовение, великий знак дня, - объяснил он, широко улыбаясь. - Тебя ждет огромная удача. Я поверю в это, если останусь жив - если моя собственная причастность к магии не будет раскрыта, а эльетимм не вонзит нож мне в спину. До конца дня Сезарр не отходил от меня ни на шаг - можно было подумать, будто я ношу его кошелек. К моей безмерной радости, ни Каески, ни эльетимма нигде не было видно. Во время повторных обходов садов, фонтанов и вольеров мы не заметили больше смертей среди птиц и рыб, так как они были заменены новыми, - их несла сюда Талагрин знает откуда непрерывная вереница потрясенных островитян. У Мали продолжались схватки. Мы слышали прерывистые крики с верхнего этажа, когда наш путь время от времени приводил нас под высокие стены дворца, и обменивались взглядами, которые не нуждались в переводе, и разделяли наше виноватое облегчение, что никому из нас двоих не придется рожать. Солнце, огромное, оранжевое, уже висело над горизонтом, и наконец тонкий, высокий вопль пронзил напряженную тишину, спустившуюся над территорией дворца. Сады взорвались ликующими криками, из всех дверей высыпали люди - ни за что бы не поверил, что здесь их такое количество. Я старался не отставать от Сезарра, который проталкивался сквозь толпу ко дворцу. Со всех сторон к нему неслись вопросы, и раб смеялся и согласно кивал. Тут и там люди менялись обломками глиняной посуды, и я внезапно понял: возможно, алдабрешцы не пьют ничего более крепкого, чем их дрянное вино, не вдыхают дым и не жуют листья, но они самые страстные игроки, каких я когда-либо знал. Однажды вечером, не так давно, я застал Ляо и Мали, когда они ставили целое состояние в виде драгоценных камней на крошечных желтых ящерок, карабкавшихся по стенам столовой. Я дернул Сезарра за рубаху. - Мальчик или девочка? - Мальчик, - ухмыльнулся он. - Кто проиграл, пять дней относит тарелки на кухню. Я засмеялся и взял у него глиняный черепок - залог, покрытый алдабрешской вязью. Мы поднялись на верхний этаж - Ляо и Гар стояли в коридоре, обе усталые и всклокоченные, в заляпанных кровью одеждах. Гар бросилась к Сезарру и обняла его в удивительном проявлении чувств, слезы блестели на ее щеках. Я неуверенно посмотрел на Ляо: казалось, она сама вот-вот заплачет. Она встряхнулась как котенок, попавший под дождь, и уцепилась за мою руку. - Пойдем посмотрим нашего нового сына. Итак, мне пять дней предстоит лавировать с тяжело нагруженными подносами по лестницам и коридорам, чтобы облегчить жизнь Сезарру. Тем не менее я улыбнулся рабу, а он ответил мне ухмылкой над головой Гар и последовал за Ляо к покоям Мали, где новоиспеченная мать полулежала в своей постели среди свежих одеял, опираясь на плечо Шек Кула. Она баюкала на груди крохотный сопящий сверток, увенчанный хохолком густых черных волос, как доказательством, что это, несомненно, ребенок Шек Кула. Мали выдавила слабую улыбку, и я ухитрился улыбнуться ей, хотя никогда в жизни не видел, чтобы кто-нибудь был настолько измучен и все еще оставался в сознании. Шек Кул посмотрел на меня и в первый раз, с тех пор как я угодил во всю эту передрягу, обратился прямо ко мне: - Это мой сын, Шек Най. Ты будешь защищать его, как если б он был плоть от плоти твоей. Я посмотрел на крошечное, нежное личико, глаза, зажмуренные от странности этого мира, и кивнул. Уж это не будет ни трудностью, ни угрозой любой другой верности, которую я хранил. Я оглянулся на Ляо. Как скоро она намерена действовать, чтобы устранить опасность, нависшую над этой детской жизнью? Должно быть, Ляо прочла этот вопрос на моем лице, потому что слегка нахмурилась и взглядом велела мне выйти за дверь. - У Мали все хорошо? - спросил я, держась, как обычно, на шаг позади госпожи, когда мы шли к ее покоям. Я смутно представлял себе, что может случиться с женщиной во время родов, но среди моих знакомых я видел достаточно мужчин, которые рыдали, ставя малиновую урну в усыпальницу к Дрианон. - Мали прекрасно все перенесла, повитуха очень довольна, - ответила Ляо. - Аспекты небес тоже весьма благоприятны. Мы должны проследить, чтобы звезды полностью записали. Она уставилась в потолок, ее мысли были явно заняты чем-то другим. Я не утерпел и спросил напрямик: - Когда ты расскажешь Шек Кулу о Каеске и ее маге? - А? Что? - оглянулась Ляо, взяв кувшин с фруктовым соком. - Вы, жители материка, отмечаете только солнце или какая луна стоит выше, не так ли? Ты знаешь время своего рождения? Мы могли бы составить карту твоих звезд, если знаешь... Из всех неуместных вопросов, которыми могла заинтересоваться Ляо, тот факт, что я родился под Малой луной, казался наиболее бессмысленным. - Каеска и маг напали на меня сегодня, погляди на мою ногу. Меня могли убить. Каеска использовала яды, травила птиц и рыб. Я похолодел от ужаса. Где ползала эта гадюка, пока мы с Сезарром срывали ее планы в саду? Любой напиток, стоявший в комнатах, может быть отравлен. Я выбил фарфоровую чашку из рук Ляо. Чашка разбилась, и липкий сок забрызгал нас обоих. К счастью, Ляо так опешила, что даже забыла меня отчитать. Проклиная боль в ноге, я встал на колени, макнул палец в лужицу сока, помазал им губу и стал лихорадочно ждать какого-то жжения или онемения, что выдало бы наличие отравы. А затем рассказал изумленной Ляо, до чего богатым на события был этот мой день. - Я принесу тебе свежий сок с кухни, тогда мы будем уверены, что он безопасен. Я немедля вышел, твердо решив, что Ляо должна обвинить Каеску как можно скорее. Я отказывался и дальше терпеть неуверенность и страх. Вернувшись, я обнаружил Ляо в ванной комнате - она сдирала свою окровавленную и забрызганную соком одежду. Я протянул ей чашку и удалился в некотором смущении. Было довольно легко игнорировать ее соблазнительные формы, когда я думал, что любая рука, коснувшаяся ее, будет мгновенно отрублена разгневанным воеводой. Казалось, ее утренние откровения сняли оковы с моих желаний - старый пес проснулся и лаял. К счастью, Ляо этого еще не поняла. Она вышла в небрежно подпоясанном желтом халате на голое тело и с замотанными в шелковый шарф волосами. Лицо ее по-прежнему было задумчивым. - Как только улучишь минутку, попроси у Сезарра растительного масла, ладно? Только первой выжимки, понимаешь? Я знаю, у Гар оно есть. Удивляясь, почему разговор вдруг свернул к приправам, я тем не менее кивнул и отвернулся, дабы смотреть на что-нибудь другое. - Да, такое гораздо вкуснее. - Райшед! - чуть не захлебнулась хохотом Ляо. Я обернулся: она так покраснела, что даже цвет ее кожи не мог этого скрыть. - Не думала, что вы, на материке, увлекаетесь такими вещами! Я неуверенно посмотрел на нее. - О чем ты? Ляо потерла губы. Она уже улыбалась, хотя в глазах ее все еще плясало изумление. - А ты? С минуту мы глядели друг на друга, шум веселья в саду вторгался в тишину комнаты. - Маслом первой выжимки мы приправляем свежие овощи, - осторожно произнес я. - А вы? - Предохраняемся от зачатия! - захихикала Ляо, прижимая ладони к щекам. - Мне надо чуть больше времени, чтобы подумать о ребенке. Я же видела, как он достался Мали! Настала моя очередь покраснеть, и я выругался, почувствовав, что щеки обдало жаром. - А что делают ваши женщины на материке, - у Ляо озорно заблестели глаза, - чтобы оставаться без ребенка? Я нервно пригладил волосы. - Не знаю. Я придушил внезапное воспоминание о горшке соленой кедровой смолы, которую дал мне отец в своей мастерской вместе с откровенным разговором на следующий день после того, как я положил свои первые бакенбарды на алтарь Мизаена. Ляо подвинулась ближе и положила пальцы на мою голую руку. От ее прикосновения волосы у меня встопорщились как у собаки. - Коли на то пошло, - промурлыкала она, - что вы, на материке, делаете... Громкий стук в дверь прервал ее. Сезарр просунул голову в комнату. - Дерево будет сажаться на восходе луны, - сообщил он Ляо, прежде чем снова исчезнуть. Нить между нами оборвалась. - Приготовь мне голубое платье и шаль с узором из перьев, - живо распорядилась Ляо. - Я иду мыть волосы. Не зная, то ли проклинать Сезарра, то ли благословлять его, я подобрал ей наряд и был приятно удивлен, что мне тоже разрешили вымыться и облачиться в новую одежду - зеленую тунику и шаровары, занесенные Гривалом, - видимо, подарок от Мали. Когда убывающая половинка Большой луны взошла над горизонтом, заливая черный камень дворца холодным голубоватым светом, я вслед за Ляо спустился во внутренний сад, в сердце резиденции. Я держался близко к своей госпоже, готовый выслушать указание или замечание, так как воздух в саду был насыщен ожиданием и ощущением ритуала. Вдоль стен выстроились домашние рабы, молчаливые и почтительные. Ляо остановилась рядом с Гар, и мы с Сезарром обменялись мгновенными взглядами. Он едва заметно наклонил голову, и я увидел Каеску на другой стороне сада. За ней, чуть покачиваясь, стоял Ирит - рот безвольно приоткрыт, глаза безжизненные. Эльетимм стоял возле Каески - волосы поразительно белые в ночи, зубы сжаты. Он уставился на меня с ненавистью, ощутимой даже через разделяющее нас расстояние. Я коснулся плеча Ляо и слегка наклонился вперед. - Знаю, - прошептала она, - жди. Дальняя дверь распахнулась, и Шек Кул вышел в сад. Гривал рядом с ним нес серебряную чашу, накрытую шелковой салфеткой. Чуть отведя назад голову, Ляо прошептала мне: - Это... - она силилась найти нужное тормалинское слово, - это выходит с ребенком, кормит его в лоне. - Послед. Какое счастье, что я не Гривал. Моя решимость убраться отсюда подальше, прежде чем Ляо соберется рожать, мгновенно удвоилась. Шек Кул был в простой зеленой тунике; он без всяких церемонии выкопал глубокую яму в центре группы из пяти деревьев разной высоты. Гривал вывалил в яму свою ношу, а затем кто-то из садовников принес новое молодое деревце, которое Шек Кул посадил с удивительной сноровкой и ногой утрамбовал тучную черную почву. Низко поклонившись, садовник заговорил с воеводой, и тот бросил пораженный и неприветливый взгляд на Каеску. Женщина упорно смотрела в землю, а Ляо насторожилась. Гар повернула голову, чтобы поймать мой взгляд. - Рост этого дерева расскажет нам о здоровье и нраве ребенка. А его листья будут использованы для предсказаний. Я кивнул, не собираясь признаваться, что редко слышал нечто, столь же неправдоподобное. Ляо снова пошевелилась и, когда Шек Кул вытер руки о полотенце, поданное управляющим, шагнула вперед. Шепот удивления пробежал среди собравшихся, и Ляо вскинула подбородок - истинная жена воеводы. - О муж мой, так же как ты исполняешь свой долг, чтобы защитить нашего нового сына, надежду владения, так и я должна противостоять серьезной опасности, что гнездится здесь, у нас, как ядовитая змея. Ее ясный голос отразился от высоких каменных стен, и Каеска тотчас подняла голову. Ее расширенные глаза застыли в безжалостном свете луны она в ужасе уставилась на Ляо. - Я обвиняю Каеску Данак в подкупе колдовства для продвижения ее планов убить нашего сына и вернуть ей статус Первой жены с ребенком, рожденным колдовством. В голосе Ляо не было торжества, не было ничего из ее утреннего ликования, только одно неумолимое звучание правды. Все вокруг нас разом ахнули и испуганно зашептались. Шек Кул поднял руку. Воцарилась мертвая тишина. - Преступление, в котором ты обвиняешь, карается смертью. - Он обращался непосредственно к Ляо, словно она была тут одна. - Каково твое доказательство?
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35
|