Но она уступила.

«Ты не оставляешь мне выбора?» – бросила она ему, пока они ждали непрошеную гостью.

«Я забочусь о тебе больше, чем думает Рейдингер. Ни в его взгляде, ни в сознании не было и следа мягкости. – Ты знаешь, у тебя не идеальное сложение для легких родов. Давай примем меры предосторожности».

Но медик Элизара сумела заинтересовать их обоих уже одним своим видом.

Она была стройной, не выше самой Ровены, и выглядела намного моложе. А её улыбка только усилила произведенное впечатление.

– Я так много слышала о вас, Прайм Ровена, – начала она, сверкнув безудержным озорством в широко расставленных светло-зеленых глазах, – что мне пришлось повоевать с более старшими акушерами за право прилететь к вам. Да и ваша репутация… – Её чудесная улыбка потушила раздражение Ровены, – заставила других отказаться. Голли Грен предупредил меня, что у вас характер похлеще, чем у Рейдингера.

После этого замечания последние следы раздражения Ровены испарились.

– Голли и в самом деле предупредил вас, да?

«Ну разве Рейдингер не настоящий Макиавелли? – заметил Джефф на их личной волне. – Каков выбор!» «Вовсе нет, – послышался голос Элизары, – выбор сделала я сама, хотя когда Прайм Земли побеседовал со мной, он решил, что я подойду». Я не задержу вас сейчас больше, чем на несколько минут. Прайм, но мне нужно проверить данные, полученные с Альтаира.

– Ни минуты не должно быть потеряно, – саркастически проговорила Ровена.

– Вот именно! – Глаза Элизары блеснули.

И действительно, ей понадобилось всего несколько минут. Ровена никогда ещё не встречала Т-1 в другой области и была приятно успокоена её компетентностью и проворством.

– Беременность протекает прекрасно. Мне нечего добавить к тому, что вам уже сказали альтаирские медики, – заключила Элизара. – Уже недолго осталось ждать момента, когда можно будет установить настоящий контакт с мальчиком. Именно тогда мой Талант и пригодится и я смогу помочь вам обоим подготовиться к родам.

– У моей матери не было никаких проблем с нами, – вставил Джефф, и Ровена успела уловить первую нотку неуверенности, прежде чем он смог подавить её.

– Возможно, это так, – признала Элизара, – потому что ваша бабушка постоянно поддерживала с ней связь в последние месяцы перед родами.

– Как вы узнали? – спросил Джефф удивленно, и не успела Элизара помешать ему, как он нашёл ответ. – Рейдингер полюбопытничал?

– Я думаю, вы оба можете понять почему и отдать ему должное, – сказала Элизара с легким неудовольствием и упреком.

– Это наш ребёнок, не Рейдингера. У него нет никаких оснований совать свой нос…

«Тише, любимая». – Джефф коснулся её как рукой, так и разумом, чтобы снять раздражение.

«Вы повредите ребёнку, – мягко сказала Элизара. – Чем спокойнее вы будете, тем лучше для вас обоих! Чем скорее установится между вами полное взаимопонимание, тем легче пройдут роды. Ребёнок должен доверять вам». Но главная причина, почему мне доверили работать с Прайм, – и вы можете сами убедиться в этом, – двое моих собственных детей-Талантов.

Это ещё более расположило к ней Ровену, хотя в тот момент она вовсе не хотела успокаиваться, даже ради доверия своего ещё не родившегося ребёнка.

Однако она не могла так же легко, как от Элизары, ускользнуть от Джеффа.

Не могла она не послушаться и предостережений Рейдингера, какими бы навязчивыми, обидными или бесполезными они ей ни казались. К сожалению, Джефф Рейвен был полностью согласен с Праймом Земли. Она так никогда и не узнала, действительно ли Элизара спорила с этими двумя женщинами по поводу её возвращения на Альтаир, или таким образом ублажала беременную женщину.

В конце концов Ровене запретили возвращаться на Альтаир и восстановили на посту Прайм Каллисто. А Джефф улетел на Альтаир и оставался там до тех пор, пока не были найдены два подходящих Т-2, которые вкупе с Махаранджани и Бастианом надежно прикрыли это направление. Когда же эта задача была выполнена. Джефф продолжил свои путешествия по галактике. Рейдингер по очереди посылал его ко всем Праймам с различными поручениями, связанными с вопросами безопасности.

– Я не знаю, что может быть безопаснее контакта разумов и зачем постоянно бросать тебя с места на место!

– О, мне это все невероятно нравится, любимая. Я теперь знаю всех Праймов и убедился, что выбрал самую лучшую, – сказал он с отчаянным блеском в глазах. – Одна Капелла чего стоит!.. – Он поднял глаза и руки в таком комичном страхе, что Ровена не смогла удержаться от смеха.

Хотя Ровена и понимала, насколько ценен Джефф для ФТиТ, как единственный странствующий Прайм, ей очень не нравились его частые отлучки, хотя Джефф между поездками всегда проводил несколько дней отдыха на Каллисто. Возвращался Джефф бодрым, восторженным и польщенным тем приемом, который ему оказывали на очередной Башне. Ей нравилось слушать его рассказы о других Праймах, о различиях между планетами, входящими в Центральные миры. Она немного завидовала бесстрашию, с которым он пересекал огромные расстояния, втайне мечтая после родов присоединиться к нему. Однако все эти перелеты требовали слишком много энергии. Ровена беспокоилась, улавливая тревожные признаки глубокого утомления, на которые он не обращал ни малейшего внимания.

– Конечно, это требует усилий, любимая, – говорил Джефф, лежа рядом с ней на своем любимом месте перед камином.

Для Ровены сидеть, тесно прижавшись к нему, значило много больше, чем даже интимный телепатический контакт. Больше, потому, что, как она считала, ей всегда не хватало физических контактов, и она с удовольствием заполняла этот пробел. – Это действительно утомительно, но несколько дней с тобой – и я готов к новым поездкам. Галактический туризм весьма расширил кругозор бедного маленького мальчишки с Денеба…

– Не говори так о себе! – оборвала его Ровена, хлопнув по руке, чтобы подчеркнуть свою досаду.

– Дорогая, я и в самом деле беден, – напомнил он. – Но премии, которые платит мне Рейдингер за все эти лягушачьи прыжки, помогают выбраться из долгов намного быстрее, чем если бы я получал только жалованье за работу в Башне.

– Но ты не маленький… – Ровена не позволяла ему умалять своё значение.

Джефф хохотнул.

– Милая, я обожаю твое отношение ко мне, но разве ты не видела ребят, которые выросли на Проционе или Бетельгейзе? – Он бросил на неё косой взгляд, и она поняла, что он чувствует себя карликом в их присутствии.

– Так что я и есть маленький мальчишка. – Джефф улыбнулся своей плутовской улыбкой. – Не давай мне задирать нос.

– Ох, неужели Дэвид снова был невыносим?

Джефф прокрутил в памяти несколько сцен, где Талант с Бетельгейзе вел себя особенно высокомерно. «Увидевшая» их Ровена одновременно пугалась и развлекалась.

– Если бы я когда-нибудь встретил Сиглен, то не раздумывая сказал бы ей все, что думаю о её методах «подготовки» Талантов, – сказал он вдруг очень серьезно. – Праймы, разумеется, незаменимы для объединения Центральных миров, но рейтинг Т-1 среди других Талантов так высок, что не даёт возможности таким работягам, как я, показать себя в полную силу. Конечно, – он был щедрым и незлопамятным человеком, – она была права в основном, но мы должны научить наших детей держать себя в рамках.

– Да, несомненно.

Джефф обвил её руками, нежно поцеловал в шею.

– И никто из наших детей не будет нуждаться в пухе.

– Разве я опять вспомнила Пурзу?

– Она скрывается там, где ты не можешь её увидеть.

– Не понимаю почему. Не потому же, что я возвращалась на Альтаир и побывала на месте Рябинового поселка. Разве ты не сделал для меня больше, чем любая конструкция?

– Я не могу «прочесть», почему она держится на поверхности, любимая, кроме того, что Пурза была самой главной в твоей детской жизни. И я не уверен, что мне нравится соревноваться с пухой.

– И не надо! – Ровена преувеличенно строго взглянула на него, но потом, не выдержав, рассмеялась. – Хотя долгие годы пуха была единственным в мире существом, понимавшим Рябиновое дитя… или девочка так считала. – Она замолчала, нахмурясь. – Ты знаешь, очень странно, но твоя мать тоже спрашивала меня о Пурзе. Это совершенно выбило меня из колеи.

– Я думаю, нам следует уговорить маму в конце концов научиться владеть своим даром.

– Она вовсе не навязывалась. Но, как ты говоришь, у неё «острый глаз».

Она ни на кого не похожа. Она была так спокойна и уверена в себе, даже когда…

– Когда все думали, что я умираю?

– Ты никогда не умирал… Но даже при одном воспоминании о его ране Ровена вздрогнула.

Джефф приподнял правую бровь, на его лице появилось насмешливое выражение.

– Асаф и Ракелла говорят другое, моя любовь. Я думаю, Пурза появляется на поверхности твоего сознания именно в такие моменты. Когда ты особенно нуждаешься в поддержке.

Ровена кивнула, прижимаясь к нему как можно плотнее, насколько позволяла её располневшая фигура.

– Я думаю, все мы в глубине души прячем кого-то, – продолжал Джефф, – или что-то, что помогает нам в стрессовых ситуациях, успокаивает нас, советует, кому мы доверяем, кто никогда не предаст нас.

– Тебе-то это никогда не было нужно. – Ровену тоже начали заинтриговывать эти странные «возрождения» Пурзы. Неожиданно она почувствовала замешательство в сознании Джеффа.

– Я никогда не врал тебе, правда ведь, любимая? – И Джефф быстро её обнял, хохоча. – Поверь мне, дорогая, единственное преимущество, которым я обладал перед другими, состояло в том, что я достаточно рано научился читать чужие мозги, чтобы прерывать свои глупости, прежде чем они выйдут из-под контроля. Вот и все.

– Но у тебя было что-то похожее? – Ей понадобилось углубиться в его растерянное смущение, совсем несвойственное её самоуверенному и надежному возлюбленному.

– Да, было, – хмыкнул он. – Твоя Пурза была по крайней мере осязаемым имуществом, разумно запрограммированным на то, чтобы откликаться на некоторые детские и подростковые нужды.

– А что случилось с твоим невидимым другом? – Теперь Ровена легко «увидела» это в его разуме.

– Ничего. Пока твоя младшая сестра не обнаружит его, и не сообщит всем в семье, и все не начнут немилосердно насмехаться над тобой.

«У твоего друга было имя?»

Джефф погладил её по голове.

«Багира».

«Кто она?» «Это продолжалось очень долго, любимая, но ты знаешь, самое странное, что это тоже была кошка, как и твоя Пурза. Большая, черная, сильная. Она любила лежать высоко на ветвях деревьев. Неудивительно, что я тоже много лазал по деревьям. Она пряталась на солнечных лесных полянах, где я скрывался от домашней работы. Но она ненавидела воду, а я любил плавать и никак не мог упросить её присоединиться ко мне. У неё были желтые глаза, как у Афры. – В голосе Джеффа отразилось удивление и в то же время радость, что он нашёл хоть что-то общее с другим человеком. – Мы проводили много времени, открывая несметные богатства в пещерах, шахтах и других неожиданных местах. Она хорошо защищала меня от страхов перед диким Денебом. Мы решали судьбу нашей планеты, добывая ей автономию внутри Центральных миров, быстрее, чем какой бы то ни было другой мир». – Джефф усмехнулся. – Ты знаешь, я не вспоминал о Багире долгие годы! Я думаю, она была персонажем из детской сказочки. Я использовал её образ для своих целей. Мы были непобедимы. «Эй, ты что же, снова засыпаешь?» – Нет ещё. – И она сладко зевнула. – Нам ведь не надо уходить отсюда?

Она поудобнее устроилась рядом с ним, найдя уютную ямку у него на плече для своей головы. Джефф заботливо сдернул теплое одеяло с их постели, так что и в самом деле не было никакой необходимости идти в спальню.

Несмотря на то что Ровена считала визиты Элизары вмешательством в её личную жизнь со стороны Рейдингера, она с нетерпением ждала её прихода.

Постепенно медик Т-1 стала появляться на Каллисто дважды в месяц, а потом и каждую неделю. В начале последнего месяца беременности Элизара сообщила, чтобы останется у них до самых родов.

– Но я прекрасно себя чувствую, ребёнок хорошо развивается, – запротестовала Ровена, – ты сама говорила это мне.

Элизара улыбнулась.

– Ты тоже знаешь это, Ровена. Называй это старческой причудой. Или юношеской, принимая во внимание настроения Джеффа.

Ровена громко рассмеялась и почувствовала, что ребёнок откликнулся.

Чтобы избежать конвульсивных сокращений матки, она уже научилась сдерживать свои реакции.

– Джефф знает, как много значит для тебя семья, – добавила Элизара.

– Семья? – Ровене показался странным этот разговор. Джефф никогда не говорил об их ещё не родившемся сыне как о «семье». Обычно это был «его» или «их» сын или Джеран, когда они наконец выбрали для него имя. Но рождение ребёнка действительно будет означать, что они настоящая семья!

– Иногда бывает, – продолжала Элизара своим звонким голосом, – что ни мать, ни отец новорожденного не готовы к его появлению на свет, тогда это оказывает отрицательное влияние на них или на их взаимоотношения. Конечно, это во многом зависит от воспитания в ранние годы. Много зла в прежние века наносилось всякой чушью, которую вдалбливали в молодые, несформированные умы. Но высокоталантливые дети нуждаются в особом уходе и обращении, особенно во время родов и в первые три месяца после них.

– Да знаю я это. Знаю! Мне толкуют об этом все кому не лень в этих проклятых Центральных мирах. Только эта высохшая старая дева Капелла не входит в их число.

– Ровена! Если бы она услышала тебя!

– Она, – кисло отозвалась Ровена, – наверное, единственная из Талантов во всей ФТиТ, которая не связывается со мной по сто раз в день, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке, что ребёнок жив и толкается!

Как сейчас!

– Тогда успокойся!

Элизара обладала властью, которой Ровена не могла не подчиниться, совсем как с Джеффом. Поэтому она послушно занялась медитацией. Внутренняя безмятежность Элизары передалась Ровене, и вспышка раздражения была потушена.

– Да, между прочим, – сказала Элизара, когда Ровена окончательно пришла в себя, – я тут посвоевольничала от твоего имени. – Она слегка засмущалась.

– Ну и что?

Элизара нежно коснулась её руки.

– Мне удалось найти истоки семьи Гвин. Чтобы выяснить, не возникнут ли какие-нибудь генетические проблемы, о которых мы должны знать заранее.

– Правда? – воскликнула Ровена. – Но я пыталась…

– Да, ты пыталась с Альтаира, – и Элизара мягко улыбнулась, – а не с Земли. Поэтому ты не видела подлинных эмиграционных архивов. На Альтаире хранятся только копии.

– Они оказались бесполезными. И что?

– Генетические пробы и анализы крови берутся у всех переселенцев. Ты можешь быть ребёнком только Ивайна и Мораг Гвин. – Элизара смущенно протянула ей две маленькие голограммы. – Смотри, ранняя седина была присуща обоим твоим родителям.

С благоговением, похожим на страх, Ровена взглянула на лица.

Её отцу нельзя было дать больше тридцати лет, несмотря на совершенно седые волосы, хотя брови и усы его чернели как уголь. Его волевое лицо слегка хмурилось. В волосах её матери тоже серебрились седые пряди, но она выглядела скорее озабоченной, чем встревоженной. Она передала дочери свои серые глаза и узкое лицо.

«Элизара, если бы ты знала, что значит для меня твой подарок…» «Знаю, дорогая, знаю!» – И Элизара нежно положила свою руку на её склоненную голову.

«В чем там у вас дело? – внезапно возник Джефф. Он никогда не отключался от Ровены полностью, сразу же все понял и в свою очередь преисполнился благодарности. – Эта девушка – чудо! Обними её от моего имени! Я не смею сделать это сам, а то ты задашь мне трепку!» «Я слишком счастлива сейчас, чтобы запретить тебе, любимый!» В её голове послышался смешок.

«Предупреди её!» Что Ровена конечно же не сделала, она лишь счастливо улыбнулась про себя, глаза её перебегали с голограммы на голограмму до тех пор, пока они не запечатлелись в сознании навечно. Теперь у неё появились родители. Ей было достаточно знать, что у неё был брат. Она находила утешение в том, что могла теперь решить, на кого больше похожа, на отца или мать. Может быть, Маули, владеющая карандашом и красками, нарисует ей хотя бы приблизительный портрет её брата.

Лишь в одном отношении Ровена смогла ускользнуть из-под чрезмерной опеки Рейдингера. Ей было разрешено продолжать работать; на станции Каллисто. Когда Торшан и Саггонера срочно отослали на помощь какой-то дальней колонии, Элизара вкупе с другими светилами медицины заверила Рейдингера, что умственные способности Ровены совершенно не пострадали во время беременности. Как не пострадает и ребёнок во время привычных для неё дел. Ровена подтвердила свою лояльность и тем, что полностью отказалась от практики громить оборудование станции во время дурного настроения. На такое её сотрудники даже и не надеялись.

Как только беременность Ровены стала достоянием гласности, Брайан Аккерман попытался разузнать у Афры, насколько у неё все будет «в порядке».

– Если под словами «в порядке» ты понимаешь, а не расположена ли она быть такой же несносной, как перед появлением Джеффа, – насмешливо ответил Афра. Его желтые глаза сверкнули явным удовольствием, – то я скажу, что беременные женщины зачастую куда более спокойны и податливы.

– Это Ровена-то податлива? Верится с трудом, – отозвался Брайан. – Но вот Элизара – очень приятная особа. Она нравится Ровене?

– Думаю, они стоят друг друга. Элизара – очень одаренный врач. Если бы я был беременным, то хотел бы, чтобы она была рядом.

Брайан бросил на капеллианина пораженный взгляд.

– Ты же не мутант.

– Нет, конечно, я такой же мужчина, как и ты! – также уставился на него Афра.

– Я не имел в виду… Я хотел сказать, что знаю тебя… О, черт! Я считал, что ты влюблен в Ровену… Элизара – хорошенькая, молодая, и…

– Я сам найду себе пару, если ты не возражаешь, Брайан, но в любом случае спасибо за заботу. – И Афра ушёл к себе, оставив Брайана гадать, обидел он его или нет.

Аккерман уже пожалел, что начал этот разговор.

С приближением родов Ровена начала проводить много времени в бассейне.

Теперь это было единственное место, где она не чувствовала себя неуклюжей и неловкой. Она даже обсуждала с Элизарой возможность родов в воде.

– Где и как тебе будет удобно, – ответила медик.

– Мы же не будем поднимать много шума, правда? Я не хочу, чтобы Рейдингер согнал сюда целую толпу специалистов прямо перед родами.

– Не беспокойся, будет сделано все необходимое, чтобы все прошло как можно легче как для тебя, так и для юного Рейвена.

Элизара могла быть весьма убедительной, и Ровена позволила себя уговорить. Еще она находила крайне забавным, что именно запрет Рейдингера путешествовать помешал отправить её рожать в одну из специализированных клиник на Земле.

Она была осведомлена и о том, что отслеживается буквально каждый её шаг. Мониторы были повсюду: у её пульта в Башне, в её апартаментах, на кровати, в бассейне, на крутящемся кресле, которое Джефф сделал для неё своими руками, перед камином, на кухне. Это был достаточно обременительный надзор, ведь рождение ребёнка – это личное дело, а не предмет обсуждения всей населенной галактики.

Внезапно Ровена осознала, как ей хочется видеть рядом с собой ещё одного человека – Истию Рейвен, с её удивительным «слухом» и глубоким голосом. Одной этой неожиданной мысли хватило, чтобы на её душу снизошло поразительное умиротворение. Все дело в продолжении рода…

– Кто бы тебе ни понадобился, – повторила Элизара, тактично напоминая Ровене, что от её взора ничто не укроется.

– Но захочет ли она приехать? – Ровену сдерживало странное молчание на Денебе. Наверное, Истия Рейвен с головой ушла в хлопоты по уборке первого после нашествия инопланетян урожая в семейных владениях.

«А ты попроси её, – посоветовал Джефф, когда Ровена поделилась с ним своей мыслью. – Она будет польщена. И действительно будет полезна. Мама брала уроки метаморфического лечения, которое так помогло мне. Ты не знаешь, это пригодится при рождении ребёнка?» «Не мог бы ты сам попросить её?» «Что? Грозная Ровена боится свою свекровь?» «Ты тоже боишься!» «Только иногда. Особенно после того, как встретил тебя», – послышался ядовитый смешок.

«Не знаю, зачем я связалась с тобой!» «Конечно, затем, что обожаешь меня! Впрочем, это взаимно». – Смех сменился изображением глуповатого юнца с хорошо знакомыми чертами.

Истию Рейвен и в самом деле обрадовала просьба Ровены. Но сначала она посоветовалась с Элизарой. Её беспокоило состояние невестки, у которой, по её мнению, была неподходящая фигура для правильного вынашивания ребёнка.

Она обещала прилететь, как только в ней будет нужда.

«В тебе уже есть нужда, – воззвал Джефф к матери. – Ты нужна мне, если не кому-то ещё».

«А я-то думала, что нужна только Ровене, – насмешливо ответила она. – Ты прекрасно знаешь, что с ней и её сыном все будет в порядке. У скольких ясновидящих ты уже проконсультировался?» «Не понимаю, почему бы и не воспользоваться профессиональной любезностью?» – раздраженно пробурчал Джефф.

Истия засмеялась и, сменив тему, попросила доставить её на Каллисто за несколько дней до родов.

И все её беспокойство как рукой сняло, стоило ей увидеть, как сияющая будущая мать, по словам самой Ровены, оттопыривается во все стороны на последней стадии беременности. Истия, которой очень понравилось их жилище, сухо заметила, что никак не ожидала, что оно будет таким просторным. Она очень внимательно выслушала объяснения Ровены и Джеффа по поводу системы безопасности.

– По крайней мере, планеты дают вам достаточно места, где можно отдохнуть, – заметила она, как всегда насмешливо. – Не хотелось бы, чтобы Джеран появился на свет во время каких-нибудь беспорядков, – добавила она, разглядывая одно из укрытий. Затем комично изобразила, как Ровена неуклюже забирается внутрь.

– В доме тройная защита, – указал Джефф. – Праймам нельзя рисковать.

– Теперь я буду рядом с тобой, доченька, – заверила её Истия. – И у тебя действительно очень элегантная резиденция. Мы на Денебе тоже скоро все наладим.

– А это тебя не беспокоит, Ровена? – спросила она после обеда, когда Юпитер начал расти, заполняя собой небосвод. Она осторожно подняла глаза на массивную планету.

– Что? Он? Я уже привыкла, – ответила Ровена, пытаясь устроиться поудобнее в кресле перед камином.

– Левитация? – предложила Истия, взглянув на Элизару по поводу её мнения.

– Мы уже пробовали, – ответил Джефф с печальной улыбкой. – Ничего, любимая, осталось недолго.

Ровена скептически фыркнула.

– Элизара, поскольку ты медик Т-1, то должна уметь определить точное время, по крайней мере, день? – спросила Истия.

– Мы можем обеспечить такой дородовый уход, что почти стопроцентно появляется нормальный, здоровый ребёнок, – с легкой улыбкой проговорила Элизара, – и мы можем вмешаться, если что-то пойдет не так, как надо, но мы все ещё не в состоянии диктовать, когда ребёнку следует родиться.

– Я хотела, чтобы этот ребёнок появился пораньше, – осторожно заметила Ровена.

– Это твой первенец, – строго сказала Истия. – Путь в мир не так прост.

– А я-то твержу и твержу ему, – отозвалась Ровена, – повернуться головой вниз и выходить.

– И как он реагирует? – спросила озадаченная Истия.

– Он отвечает, что вполне доволен своим нынешним окружением и не видит никакой необходимости в переменах.

– Что, прямо такими словами?

Ровена рассмеялась, довольная, что удивила Истию.

– Не совсем. Я просто чувствую, что он совершенно удовлетворен.

Истия повернулась к Элизаре.

– А что, если попробовать наложение рук? Само собой, это Ровене ещё не обязательно…

Элизара мягко улыбнулась.

– Мы подождем. Время терпит, мы всегда успеем воспользоваться этим методом, если будет задержка и мы почувствуем, что он не захочет покидать свою постельку.

Истия вдруг резко выпрямилась в кресле, моментально изменившем форму на новое положение. Она насторожилась, прислушиваясь.

– В чем дело? Что ты слушаешь? – спросила Ровена. – Ян? – Время от времени все они подтрунивали над «длинным ухом» Истии, но всегда с уважением относились к нему.

– Думаю, я… – Истия запнулась и проницательно посмотрела на Элизару.

– Ты что-нибудь уловила?

Элизара сосредоточилась, призвав на помощь все свои чувства, прислушиваясь с необыкновенной чуткостью, которой все три женщины были наделены сверх меры.

«Вот!» – воскликнула Истия.

Теперь и Ровена почувствовала что-то неопределенное, почти на самом краю своей чувствительности.

«Слишком далеко. Гнев! Боль!» «Чьи? – спросила Истия в глубоком раздумье. – Источник сопротивляется мне. Я не думаю, что это люди!» Элизара с удивлением посмотрела на неё.

«Как же вы тогда услышали?».

– Я тоже услышала, – напомнила Ровена врачу и поморщилась. – Во всяком случае, это не наши родственники, – добавила она, чтобы успокоить Истию.

«Или мне на всякий случай поговорить с кем-нибудь?» Истия медленно подняла голову, хмурая от попыток разгадать, что это было. Потом, решительно отбросив минимальное наваждение, улыбнулась обеим женщинам.

– Если бы это послышалось только тебе, Ровена, мы бы списали все на нервы беременной.

Ровена раздраженно кивнула и обхватила свой раздавшийся живот.

– Ну же, сынок, займи нужное положение и положи конец этому ожиданию.

Ты уже достаточно большой, чтобы родиться хоть сейчас.

Но только через два дня, когда сияющий Юпитер заслонил собою глубокий космос от обитателей купола Каллисто, Джеран Рейвен решил послушаться совета своей матери. Ребёнок наконец-то кувыркнулся головкой вниз, и прежде чем Элизара смогла помочь Ровене блокировать боль, начались долгие и сильные схватки.

Не занятый никакой работой на Башне Джефф появился как раз в тот момент, когда Истия и Элизара устраивали Ровену поудобнее.

– Самое время приложить руки, – бросила ему Элизара, – чтобы ваш сын перестал волноваться. Это самый трудный момент для него, и он не должен повернуть назад или упереться.

Ощущение сильного тела Джеффа рядом заметно успокоило Ровену. Он обнял её, а разум его принялся настойчиво уговаривать сына вытерпеть короткое неудобство и присоединиться к миру живых.

«Может, это немного лицемерно с нашей стороны, – шепнула по секрету Ровена Джеффу, – требовать от него покинуть безопасное место, ведь как мы можем обещать ему безопасность, если сами никогда не знали ничего подобного.

«Так ты хочешь остаться беременной всю оставшуюся жизнь?» – поинтересовался Джефф, убирая со лба её промокшие от пота серебряные волосы.

«Нет!» «Тогда подтолкни его! – убеждала её Элизара. – Держи Истию за руку!» Сильные руки Истии стали для неё спасительным якорем во время последовавших схваток. Руки, которые успокаивали и уменьшали боль.

– Схватки очень сильные, – заметила Истия.

– В этом нет ничего необычного, – ответила Элизара, – как в интервале в пять минут.

– Это он сопротивляется или я? – спросила Ровена, с облегчением вздохнув после особенно сильного приступа.

– Оба понемножку, – усмехнулась Элизара, и Ровена не заметила в её мыслях ничего, что противоречило бы сказанному. – Я никогда не лгу своим пациентам.

«Такой пациентке и не сможешь!» «Конечно, а тем более такой компании», – добавила Элизара. – Ну, ладно, хорошенького понемногу, сейчас опять начнется.

Они все чувствовали недовольство ребёнка, которого терзали толчки от сокращений мышц матери, безжалостно следовавшие один за другим в непрекращающемся ритме. Ему не понравилось это новое ощущение, оно даже испугало его. Но в тот же момент ему были обещаны тепло, любовь и комфорт, если только он не задержится где-нибудь по пути. Такой опыт ему совсем не понравился.

«Мне это тоже не очень-то по душе, сыночек», – посочувствовала ему Ровена, но тут особенно тяжелая схватка не дала ей договорить. Она изо всех сил сжала руки Истии.

«Держись!» Для Ровены, захваченной неизбежным процессом родов, борьба с сыном длилась бесконечно долго. Схватки повторялись все чаще, длились дольше, она изнемогала. Как это обычно бывает, постоянное мускульное напряжение вымотало её до предела.

«Пожалуйста, Джеран, пожалуйста!» – молила она, думая о том, сколько ещё сможет выдержать.

Последовала ещё одна схватка неимоверной силы. Она почувствовала, как Элизара и Истия положили руки на холм её живота. И эта последняя схватка, словно вызванная их разумами, сломала-таки сопротивление Джерана. Стоило головке мальчика оказаться на воле, как он издал ужасный крик, телепатический и физический, крик протеста, обиды и страха.

– Ты родился, мой сын! – воскликнула Ровена, вслух и мысленно. Открыв глаза, она увидела, что Элизара принимает мокрое и извивающееся тело ребёнка в свои руки.

Джеран снова завопил, сбитый с толку и рассерженный незнакомой обстановкой, шумом, холодом, дезориентированностью.

«Тише, тише, – убеждали его три взрослых ума. – Тише, тише. Ты любим, тебя ждали. Сейчас тебе будет тепло и удобно».

Элизара положила ребёнка на похудевший живот матери и занялась необходимыми послеродовыми процедурами.

– Даже в таком виде ты такой красивый, – шепнула Ровена Джерану, поймав одну его ручку, пока он продолжал жаловаться на всех уровнях на столь жестокое обращение. – «И ты такой сильный!» «И такой сердитый! – Голос Джеффа выражал бесконечную гордость и облегчение. – Ну-ну, мой малыш! Все прошло».