Ровена (№1) - Ровена

Ловкие движения моряка невольно притягивали взгляд девушки, пока он поднимал кливер, связывал шкоты, порванные при переходе через бурный пролив, проверял левый и правый борта по дороге в кубрик. Устроившись на краю скамейки, он оценивающе поглядел на компас и береговую линию.

– Рулевой, возьмите новый курс, десять румбов по правому борту. – Он поднял руку, указывая на бухточку, открывшуюся за длинным загнутым мысом.

– Мы бросим якорь у берега. А утром возьмем курс прямо на Приятную Бухту.

– Есть, сэр. Десять румбов по правому борту, курс на бухту Ионы. Смею спросить капитана, достаточно ли он взял провианта для голодных матросов.

– Никто ещё не умирал с голоду на борту «Мираки», – хмыкнул Туриан, одобрительно посмеиваясь. – Вы можете наловить столько рыбы, сколько в состоянии съесть, юнга, а гарнира хватит с избытком.

Плотные тучи закрыли небосвод ещё до того, как они встали на якорь в прелестной полукруглой бухточке с отличным песчаным пляжем. Иона был популярным летним курортом с сотнями неотличимых друг от друга отмелей вдоль восточного побережья. Они были единственным судном в этих спокойных водах, столь привлекательных для рыбаков. Домики на берегу оставались ещё по-зимнему нежилыми. Как только паруса были свернуты, все тросы закручены, сигнальные и осветительные огни зажжены, Туриан забросил удочки.

– Без приманки?

Он усмехнулся.

– Брось линь за борт и посмотри, что будет.

– Невероятно! – откликнулась Ровена.

Плоская рыба, казалось, прыгнула на крючок, не успел тот достигнуть поверхности воды.

– Лучшее время для лова. Их здесь вдоволь. Пять минут от моря до тарелки – и ешь сколько влезет.

Ровена никогда ещё не была так голодна, и никогда простая пища не доставляла ей такого удовольствия. Пока она мыла тарелки, сковородки и кружки, её охватило непривычное чувство удовлетворения и усталости, физической, не ментальной, которая успокаивала и в то же время усыпляла.

– Эй, не спи на ходу, юнга, – мягко окликнул её довольный Туриан, но брови его слегка сдвинулись от беспокойства.

– Мне хорошо сейчас, Туриан, правда. Ты мне очень помог. Если бы ты был со мной тогда в вертолёте, я бы так не испугалась. – Заметив гнев на его лице, она подняла руку. – В этом никто не был виноват. Ведь я спаслась именно потому, что была в вертолёте. Единственная из всех… – Она замолчала, беспокоясь, не сказала ли больше, чем хотела. Послушать Сиглен – все на планете слышали её вопли. Может быть, он был в море. Он не похож на бесчувственного в ментальном смысле человека.

– У тебя нет семьи? – Вот что потрясло Туриана больше всего.

– У меня очень хорошие друзья, они заботятся обо мне лучше родных.

Он опустил голову.

– Семья лучше. Ты всегда можешь положиться на семью. Но, наверное, у тебя есть где-то родственники.

Ровена пожала плечами.

– Ты же не будешь скучать по тому, чего у тебя никогда не было. – Она знала, что сильно его расстроила. Туриан был человеком, для которого семейные связи священны и который почитает всех своих кровных родственников. – Когда-нибудь и у меня будет своя семья, – добавила она, чтобы успокоить его и в то же время как бы обещая это самой себе. Может быть, именно поэтому Рейдингер так внимательно подбирал студентов её курса. Казалось, его больше привлекали кандидатуры мальчиков, чем девочек.

Считалось, что Прайм должен создавать семью с другим Талантом высокой степени, чтобы было кому передать свои способности. Неужели Прайм Земли решил поиграть в сваху?

Задумавшись, она, казалось, не была готова к тому, что Туриан обнимет её. Ровену буквально захлестнул поток чувств, как только он нежно обхватил её и прижал к себе. И девушка сдалась под напором роскошных ласк теплого сильного тела, прижавшегося к ней, нежных сильных рук, перебиравших её волосы, скользивших по её спине. Она положила голову ему на грудь и услышала, как быстрее обычного бьется его сердце, и поняла, что подтолкнуло Туриана на действия – хуже одиночества, в его глазах, ничего не могло быть.

И тут Ровена осознала, что пришло время решаться. Сама того не желая, она добилась своего. Один маленький телепатический «толчок» – и она сможет…

Ей не пришлось решать. Туриан сделал это вместо неё. Волны нежности, слегка окрашенные жалостью, но в основном несущие восхищение её мужеством и стойкостью, исходили от этого человека. Она никогда не была такой довольной, спокойной и… никогда никого она не хотела так сильно.

Потрясенная силой его чувств, она подняла лицо, в ответ последовал нежный, но настойчивый поцелуй.

Ровене хватило времени только на то, чтобы попытаться сгладить свои чувства до приемлемого уровня. За последние несколько часов в ней проснулись многие эмоции, прежде находившиеся под контролем. Чтобы сдержать их, понадобится много сил. Она вполне могла справиться со своими желаниями, ничего не подозревающий Туриан тоже, если только она не проявит неосторожности. Но она хотела быть неосторожной хотя бы раз в жизни.

Осознанная чувственность ослепила мозг, сердце и тело, и когда Туриан ответил, она всем сердцем приняла его.

Вот только он никак не предполагал, что она ещё девушка, и Ровена хорошо понимала, что дело кончится гневом на её обман и собственную слабость, неспособность погасить неистовое пламя желания, целиком поглотившее его сейчас. Поэтому она подбадривала его телом и мыслью, руками и губами. Возможный ущерб был несравним с бурей страсти, завладевшей им. Она чувствовала это, проникая в его мозг и ощущая его прикосновения. Она проклинала свою неумелость, не позволившую ей разделить с ним первое облегчение, но триумф, который поджидал её в следующее мгновение любви, освободил её мозг от подобных мыслей.

***

Ровена проснулась внезапно; такое удобное, теплое тело Туриана исчезло с узкой койки, на которой они не так давно уснули. Её подняло не нежное покачивание «Мираки», а волны эмоций, исходящие от Туриана. Он испытывал сильное чувство вины, ругал себя за то, что потерял контроль над собой, что овладел девственницей, злился на неё. По его мнению, она пыталась соблазнить его, и в то же время мужчину охватило ужасное по силе желание снова быть с нею вместе.

В Ровене пробудились угрызения совести. Что для неё было полуигрой-полувызовом себе, привело к страданиям честного человека, прежде вполне довольного своей работой и жизнью. Она ничем не лучше Мойры.

Ровена поднялась, наскоро оделась, но было все равно холодно, поэтому она завернулась в одеяло и быстро подогрела пару чашек горячительного.

Придерживая одеяло рукой, а обе кружки – силой мысли, она поднялась на палубу. Туриан сидел, ссутулившись в кубрике, унылый, дрожащий от мысленного и физического, холода. Его ум неумолимо возвращался к жаркой сексуальности их внезапного союза и к его неспособности контролировать себя.

– Нам нужно поговорить, Туриан, – тихо сказала девушка, глядя на него.

Она протянула капитану кружку, набросила ему на плечи край одеяла, осторожно села рядом. – Тебе незачем чувствовать себя виноватым из-за прошлой ночи.

Он гневно посмотрел на неё.

– Откуда ты знаешь, что я чувствую?

– Из-за чего же ещё ты сидишь на холодной палубе с видом закоренелого злодея? Выпей, тебе надо согреться. – Она использовала твердый тон Лузены, которым та частенько убеждала свою подопечную сделать что-либо, и он благоразумно сделал глоток. – Ну, давай разберемся, – все так же твердо продолжила она, усиливая слова мысленным действием. – Я ничего не делала для того, чтобы соблазнить тебя. – Он недоверчиво покачал головой, набрасывая одеяло на своё правое плечо, но не отодвигаясь от её теплого тела. – Однако я хотела, чтобы ты перестал смотреть на меня как на ребёнка, малую девчонку, пустое место. Я очень хотела, чтобы ты увидел меня! Меня, Ровену!

Медленно-медленно он повернул голову. В темноте в его глазах засверкали блики – так широко они открылись от удивления.

– Я помню это имя. Мы встречались раньше. То-то мне показалось знакомым твое лицо!

– Я была в компании из четырех человек, трех девушек и моей воспитательницы, четыре года назад. Ты возил нас на прогулку. В морском заповеднике одна из девушек, ужасная кокетка, получила сильные ожоги, потому что не послушалась твоих предостережений.

– А ты прислушалась и помогла той сучке. – Он немного приободрился. – Сколько тебе лет, Ровена?

– Мне восемнадцать, – сказала она и шутливо добавила:

– Почти восемнадцать. Так что я достаточно взрослая, чтобы позволить себе любовное приключение и знать, когда такое можно позволить. Но, честно, все это произошло само по себе. Мне нравилось работать с тобой на «Мираки». Это так не похоже на ту нудную работу, которую мне приходится выполнять весь год. Одно только это сделало мои каникулы незабываемыми, Туриан, а прошлая ночь была чистой случайностью. Я не очень беспокоюсь об этом, уверяю тебя.

Она всё-таки убедила его своими тихими объяснениями, он был понятливым человеком. Его рука, нагревшаяся о кружку, накрыла её. Она почувствовала, как напряжены его тело и ум, и попыталась найти выход из создавшейся ситуации, проникнув в его сознание. Его мысли все ещё вертелись по кругу от её молодости к преисполненной чувственностью прошлой ночи.

– Я любил многих женщин в своей жизни, но никогда не встречал ни одной, похожей на тебя! – тяжело вздохнул он. – Никогда раньше! – Его голос прервался, порыв страсти неожиданной силы заставил его вздрогнуть. – Ты погубила меня.

Его возмущало это. Ему нравились его короткие, приятные и легкие связи, в которых он всегда был доминирующим партнером и которые полностью контролировал, чего никак нельзя было сказать о прошлой ночи.

– Я? Ребёнок погубил тебя, капитан Туриан? – со скептическим смешком спросила девушка. – Сомневаюсь, хотя это и звучит как комплимент. Я и не подозревала, чем все закончится. Ты великолепный, нежный любовник.

Несмотря на то, что мне не с кем тебя сравнить, я смогла оценить это. И я знаю, что ты честный, порядочный, заботливый мужчина. Но погибший? Вряд ли. Ты никогда не сможешь принадлежать только одной женщине, или одному порту, или одному альтаирскому морю. Если хочешь знать, что я думаю, – тут Ровене пришлось быть особенно осторожной, чтобы он не обнаружил, что она незаконно прочитала его личное дело, – так я не представляю тебя семейным человеком, хотя родные и много значат для тебя. «Мираки» заменяет тебе и жену, и детей. Я ведь права? – Она надеялась, что скрытая лесть сработает, и с большим облегчением почувствовала сдвиг в его мыслях в ответ на столь беспристрастные замечания. – Даже если бы у нас был шанс создать что-то вроде семьи, этот корабль в конце концов победит, и я останусь одна.

Туриан печально рассмеялся. Она знала, что он почти готов шутливо взъерошить ей волосы, но психическое напряжение все ещё сдерживало его.

Девушка взяла его за руку и прижалась к ней щекой, чтобы через это прикосновение передать чувство уважения и терпеливую дружбу, успокаивающую и согревающую.

– Я никогда не забуду, как ты успокоил меня, Туриан, когда мы проходили через пролив, и то, что ты понял, как сильно я нуждалась в участии. Никто и никогда не был щедрее и добрее ко мне. Это полностью обезоружило меня.

Он кивнул, принимая всеми уровнями своего сознания все, что она пыталась выразить.

– Кто ты на самом деле, Ровена?

– Я сирота, мне восемнадцать лет, я Талант, и я служу в Башне Альтаира.

Она услышала, как моряк судорожно вздохнул, и почувствовала, как страх в его сознании окрасил её образ.

– Как Прайм Сиглен? – Хотя Туриан и знал, что представляют собой служащие Башни и чем они занимаются, он не мог представить в этой роли её.

– Ну, я не Прайм, – заявила она со смехом, скрывая половину правды, – но эта работа для одиночек, и я должна держаться на расстоянии от людей, с которыми работаю. Я не могу быть свободным капитаном, как ты. Служить твоим матросом уже само по себе было чудесно. Работа с тобой вдвоем на «Мираки» абсолютно не походила на то, что я делаю в Башне. Это была лучшая неделя в моей жизни. И я совсем не хотела заплатить тебе за дружбу, переспав с тобой.

– Переспав? – Он почти закричал на Ровену, но она знала, что взяла правильный тон. – Я считал, что это было нечто другое! – И вдруг он захохотал, и все его напряжение и тревога ушли из его мыслей. – Ну, ладно, может, ты и права.

Рассвет осветил небосвод, и девушка смогла разглядеть насмешливое выражение его лица, отражавшее восстановленное психическое равновесие.

– Ну, тогда, – начала она смиренным голосом, ободренная его новым состоянием, – без предрассудков и принимая во внимание то, что это единственная возможность, которая вряд ли представится нам снова, не могли бы мы переспать ещё раз?

– Если ты Талант, Ровена, – на его лице, как в зеркале, отразилось желание, – то знаешь, что сейчас я хочу этого больше всего на свете. – Он улыбнулся, наконец-то взъерошил ей волосы и добавил:

– Ну, может быть, кроме завтрака, который придаст нам необходимые силы.

***

Только в конце дня они добрались до причала в Приятной Бухте. Ровена постаралась, чтобы по пути домой они стали настоящими друзьями. Он рассказывал девушке о своих плаваниях, о многочисленных родственниках, и, сидя как можно ближе к нему, она многое узнала о своей родной планете. Они молчали, пока пришвартовывались и делали последнюю работу, приводя корабль в порядок, убирая камбуз, да и говорить было не о чем или почти не о чем.

Она сложила просоленную морем одежду в рюкзак, взобралась на причал и взяла свой велосипед. Туриан встал у неё на пути, и девушка знала, что ему тоже не хочется, чтобы эта идиллия закончилась.

– Я должна ехать, Туриан. Чистого неба и хорошего плавания!

– Удачи, Ровена! – сказал он тихо. Сердце и ум моряка рвались к ней, но он отступил.

И она проехала мимо, чувствуя, что он так же сильно сожалеет о расставании, как и она.

Подъем от места якорной стоянки «Мираки» на холм был трудным, она вспотела, поэтому не имело значения, что же на самом деле блестело на её щеках – слезы или капли пота. Закончился прекрасный эпизод в её жизни.

Лузена была права, предложив поехать сюда, хотя и не знала, что произойдет. Или Лузена знала, что такое может случиться? Лузена знает о ней почти все. Нужно будет очень тщательно скрывать этот волшебный случай от её орлиного взора. Хотя захочет ли она все скрыть? Разве Лузена не обрадуется тому, что она встретила такого прекрасного любовника?

Она вошла в коттедж, бросила рюкзак в коридоре у дверей прачечной и услышала настойчивый звонок автоответчика, прервавшего её размышления. Там накопилась целая куча записок, машина выбрасывала их прямо на пол. Не много ли для тридцати шести часов отсутствия?

– Ну, что там?

Ровена нехотя возвращалась к забытым обязанностям. Она подхватила последний листок, подгребла поближе к столику лежавшие на полу и, прежде чем начать читать, удобно устроилась на стуле.

Первая весточка от Лузены была получена почти сразу же после отплытия Ровены на «Мираки». Она возвещала о триумфальном рождении двух девочек-близняшек и сообщала о быстром восстановлении сил их матери после длительных тяжелых родов. Второе, также от Лузены, подтверждало мнение гордой бабушки: обе малышки сразу же были признаны Талантами с высоким потенциалом. Из третьей записки она с удовольствием узнала, что повидать своих племянниц приехал Финнан, и семья наконец-то счастливо воссоединилась. Четвертое послание было от Джероламана: почему она не ответила на предыдущие? Пятое пришло вчера вечером и содержало приказ Сиглен немедленно связаться с Башней. А первые же слова шестой записки заставили девушку с тоской вспомнить о Туриане, одно лишь присутствие которого могло бы поддержать её. Они взорвали все её идиллическое настроение, как бомба. Там говорилось:

«Должна сообщить тебе, что Лузена Шев Алловей погибла в автокатастрофе.

Ответь немедленно. Сиглен».

И время: 12:20, сегодня, когда «Мираки» пересекал южное течение под всеми парусами по все ещё беспокойному после вчерашнего шторма морю. Она и Туриан бок о бок сидели в кубрике, согретые дружбой и любовью.

Слезы потекли по лицу Ровены.

– Должна сообщить, – повторила она тихо. – И ни слова соболезнования, Сиглен? Ни слова о том, что ушла такая чудесная, любящая женщина?

Девушка позволила горю охватить себя, напрасно отыскивая телепатические сигналы навсегда потерянного дорогого существа – женщины, которая так преданно заботилась о ней и посвятила ей всю свою жизнь. Боль расходилась все шире и шире, сжимая горло, скручивая живот, поднимаясь в мозг, давя на глаза. Хлынули слезы, рыдания сотрясали тело. Только Туриан мог помочь ей.

Она была вправе просить его об этом. Но зачем взваливать на него её личное горе? Она должна была все это преодолеть сама. И сердечную боль, и бесплодные поиски близкого разума, и душевную печаль. Лузена! Лузена!

Лузена!

Пронзительные звонки телекома грубо вернули её к реальности. Она резко включила связь, экран замигал. К счастью, на нем появился встревоженный Джероламан.

– Ровена! Где ты была?

– В море. Вчера ночью нас застал шторм. Я только что вернулась. Что случилось с…

– У Сиглен был обморок, когда пришло сообщение о несчастье. Она была уверена, что ты вместе с Лузеной, и очень расстроилась.

– Хотя наконец-то избавлялась от меня?

Сердитый взгляд Джероламана остановил её.

– Мы все беспокоились, Ровена. Особенно после того, как Финнан передал, что ты не сопровождала её.

– Барди была нужна мать. Я была бы там третьей лишней, а в восемнадцать лет я вполне способна позаботиться сама о себе несколько дней.

Она понимала, что не время выражать своё недовольство, но ничего не могла поделать.

– Джероламан, Лузена была… – Она спрятала лицо в руках, горько плача.

– Я знаю, дорогая, я знаю. Это пройдет. Мы просто не представляли, где ты. И ты должна была узнать…

– Сиглен уже сообщила мне эту новость.

– Поверь, Ровена, – голос Джероламана дрогнул, – она тоже очень горевала. Хуже того, мы думали, что и ты погибла. Координатор Камилла взяла на себя все хлопоты, что очень любезно с её стороны. Теперь я приеду забрать тебя.

Ровена размазала слезы по лицу.

– Благодарю тебя, Джерри, но нет никакой необходимости. Я прибуду, как только сдам помещение. – И она отключилась, не слушая никаких протестов.

Не обращая внимания на телеком, она собирала вещи, принимала душ, звонила администратору об освобождении номера. С балкона она могла видеть «Мираки» у причала. Хоть это осталось у неё!

Затем – впервые! – она телепортировала себя прямо в свои комнаты в Башне. Уже несколько лет она обладала необходимыми для такой операции силами. Вот только случая подходящего пока не подворачивалось. Плут спрыгнул со шкафа прямо на девушку, укоряюще мурлыкая, забрался на плечо.

Она повернула голову, уткнулась в мягкий мех кота и почувствовала, что снова хочет заплакать. Она прикусила губу и пошла на кухню, чтобы дать ему что-нибудь вкусненькое за теплую встречу. На комнату Лузены в конце коридора она старалась не смотреть.

Настойчиво зазвонил телефон.

– Я вернулась, Джерри, – сказала она.

– Это не Джероламан, – ответил басовитый голос Сиглен. – Где ты была, несносный ребёнок? Встань, чтобы я могла тебя видеть. Вот так.

– Подождите, Прайм, я не могу разговаривать сейчас. – Ровена шлепнула кота, радостно жевавшего свой кусок, и подчинилась приказу Сиглен.

– Где ты… – начала было Прайм, но её сверкающие глаза округлились больше обычного, когда она увидела Ровену. – Твои волосы! Ты подстриглась?

И этот цвет! Чем ты занималась? Где ты была? Ты понимаешь, что сегодня похороны Лузены и ты должна хотя бы из уважения к приличиям присутствовать?

– Я прибуду, как только переоденусь и узнаю, где будет церемония.

– Координатор Камилла представляет Совет, и тебе придется поторопиться.

И сделай что-нибудь со своими волосами, прежде чем идти на похороны.

– Зачем? Моя прическа – идея Лузены. Извините меня, Прайм. Если вы приказываете поторопиться, у меня есть чем заняться.

– И ты сообщишь мне, как только вернешься. Ты слышишь меня, Ровена? Ты переполнила чашу моего терпения.

Не в силах выслушивать подобные обвинения, Ровена отключила и заблокировала связь.

«Джерри, скажи мне где. Я хочу перенестись туда сама!» Сам Джероламан не умел посылать телепатические сигналы, но девушка почувствовала, что он получил её сообщение, и знала, что он выполнит её просьбу. Ровене не нужно было принимать душ ещё раз, но, переодевшись в подходящее трауру платье, она умылась холодной водой перед приходом наставника. Плут предупреждающе фыркнул, когда он вошёл.

Управляющий станцией выразил Ровене своё сочувствие, но он и сам был искренне опечален потерей близкого и незаменимого друга.

– Что я могу сказать, Ровена? – Он беспомощно развел руками. Одет он был с подобающей строгостью, а волосы, обычно растрепанные, лежали в аккуратной прическе. Однако глаза тоже были красными.

Она вздохнула и спросила:

– Пойдешь со мной?

– Но координатор…

– Камилла и так вся в слезах: они очень-очень близки с Лузеной… – Больно было даже произносить это имя. – Я не выдержу никаких проявлений чувств по дороге на похороны. Пусти меня в Башню. Воспользовавшись энергией гештальта, я легко перенесу туда нас обоих. Я хочу увидеть Барди и Финнана. Ведь она уехала, когда Барди особенно нуждалась в матери.

– Но подожди, Ровена, ты же не можешь использовать гештальт без разрешения Сиглен.

– Боишься, что я перенесу нас не туда?

– Нет, пытаюсь убедить тебя вести себя разумно!

– В горе нет ничего разумного! – вспыхнула девушка. Потом поморщилась и добавила, положив руку себе на лоб:

– Я не помню себя от горя. Я не знаю, что делаю. Ты со мной?

– Придется! – Джероламан повернулся и пошёл вперед по коридору к своему офису.

Там девушка положила руки ему на плечи.

– Кто-нибудь из Талантов сейчас работает?

– Нет, сейчас нет. Сиглен расстроена, как тебе известно. – И его злобное лицо удивило Ровену. У Джероламана было несколько пристрастий в жизни, но на первом месте всегда стояла Башня. – Сиглен плохо работала сегодня.

– Оно и видно, – заметила Ровена, глядя на пыхтящие на холостом ходу генераторы. – Какие координаты?

Джероламан замялся, но девушка резко сжала его плечи, и он дал-таки ей координаты скрипящим от напряжения голосом. Ровена решительно вошла в поток энергии, идущей от генератора Башни, почувствовала, как сквозь неё пошли силовые волны, улыбкой подбодрила Джероламана и легко телепортировала их обоих.

Она едва не расхохоталась при виде лица управляющего, когда они без особых помех появились перед одним из муниципальных зданий местного городка.

«Ровена! Как ты посмела?!» – послышался рык Сиглен в её мозгу.

– Оставь меня сейчас, Сиглен. Ты сможешь прочесть мне все пункты из правил и инструкций, которые я нарушила, когда я вернусь в Башню.

Сиглен не ответила на эту дерзость Ровены, но та знала, что Прайм вне себя. Ровена не обратила внимания ни на ярость Сиглен, ни на озабоченное лицо Джероламана.

– Пошли! Дом Барди чуть дальше.

– Но Лузена там. – Джероламан указал на ближнее здание.

– Там нет ничего от моей Лузены. Я запомню её такой, какой она покинула Приятную Бухту. Но я могу помочь Барди.

По правде говоря, Ровена почти боялась встретиться со своей сводной сестрой. Она, приемыш, присвоила слишком большую часть жизни Лузены, несмотря на то что Лузена добровольно приняла на себя эти обязанности.

Барди была внимательной и доброй к ней, но иногда они с Финнаном обижались на чрезмерную погруженность их матери в заботы о своей подопечной. Хотя почему бы им не обижаться?

Именно поэтому Ровена хотела, чтобы Джероламан был с ней, когда она увидит Барди, чтобы избежать каких-либо обвинений. Но её сводная сестра, настоящая дочь душевно щедрой по натуре матери, при встрече сама принялась успокаивать разрыдавшуюся Ровену. Финнан обнял обеих женщин и вместе с Джероламаном пытался утешить их. Потом пришло время выразить восхищение близняшками. Одна девчушка оказалась маленькой копией бабушки, что внушало надежду и грусть одновременно.

Вот так, одной семьей, объединенной общим горем, все и отправились на похороны. Координатор, уже бывшая там, облегченно вздохнула, увидев Ровену.

Тот факт, что погребальную речь сказала сама координатор, было знаком особого уважения, но Ровена «слышала» больше её искренних слов. Она «слышала» многое от других собравшихся, и некоторые из мыслей были недобрыми и лживыми. Она закрылась от этой грязи и сосредоточилась на словах Камиллы. И не смогла сдержать слез.

По обычаю, похороны на Альтаире не затягивали. После погребения координатор доброжелательно настояла, чтобы Ровена и Джероламан сопровождали её назад, в порт Альтаира. Онемев от тяжелой потери, Ровена молча согласилась.

Барди и Финнан сказали, что будут поддерживать с ней телепатическую связь, они продолжали считать её своей младшей сестрой. Однако по пути назад Ровена не выдержала, скорчилась на сиденье и закрылась от всего, даже от молчаливого понимания Камиллы и Джероламана. Чтобы уменьшить душевную боль, она заставила себя думать о путешествии на «Мираки», о корабле, режущем прозрачные голубые волны, о сверкающей белизне парусов на фоне яркого солнечного утра. Она вызывала в памяти ощущение ветра, ласкающего лицо, солнца, согревающего тело, до тех пор, пока размеренный ритм моря не убаюкал её и она не провалилась в забытье.

***

Проснулась она только на следующее утро, поздно, в своей собственной постели. Плут мурлыкал рядом с ней на подушке.

«Ровена? – Она узнала напряженный голос Браллы. – Рейдингер велел, чтобы ты связалась с ним, как только проснешься».

«Рейдингер? Что, Сиглен не могла сама все решить?» «Уверяю тебя, Ровена, – с упреком произнесла Бралла, – Сиглен очень хорошо поняла твое состояние вчера и не желает больше слышать об этом. Мы все сочувствуем твоей ужасной потере. Но Рейдингер очень настаивает».

«Он вполне способен сам разбудить меня».

«Никто не собирался тебя будить, Ровена», – снова укорила её Бралла.

«Извини, Бралла».

«Ничего, дорогая!» – Голос Браллы подобрел.

«Я заварю чай и немедленно поговорю с Прайм Земли».

Плут прильнул к хозяйке, его лапы запутались в её волосах и мешали встать, но Ровена всё-таки поднялась с постели, набросила халат и пошла приготовить чего-нибудь горячего. Вчера на столике Барди среди груды соболезнований была и записка Рейдингера. Да уж, кто-кто, а он-то в огромном долгу перед ней.

Она взяла голограмму, которую Рейдингер прислал ей, чтобы она использовала её для концентрации внимания. Обычно же он сам связывался с Ровеной. Потом сделала большой глоток горячего чая и приготовилась к долгому телепатическому прыжку на Землю. На голограмме Рейдингер сидел на стуле, спокойно сложив руки, в позе, как она подозревала, принятой только для этого снимка. Но даже на голограмме его живое, с тяжелыми чертами лицо, твердая прямая спина позволяли судить об огромной энергии и способностях этого человека. Его темно-синие глаза, казалось, сверкали – благодаря умению голографа, – как будто он, несмотря на разделяющее их пространство в несколько световых лет, знал о ней, Ровене, все.

«Рейдингер!» – Ровена сфокусировала свой разум на этих огромных сияющих глазах. Она уже собиралась повторить вызов с большей силой, когда почувствовала ответный импульс.

«Проснулась?» – Контакт был так силен, что казалось, будто Рейдингер находится в соседней комнате.

«Я вас разбудила? Меня попросили связаться с вами как можно скорее».

«Не впервой, да я и не привык много спать. Джероламан сообщил мне, что ты ещё не присоединилась к его последнему курсу. – И прежде чем девушка успела ответить, он продолжил:

– Я хочу, чтобы ты поскорее сделала это и подобрала хотя бы двадцать человек по душе для работы на Башне. Джероламан утверждает, что ты справишься с этим. Будет легче, если мы начнем работу на новой Башне с хорошо сработавшимся персоналом, иначе пострадает производительность труда. Так что займись подбором».

Ровена даже вскочила со стула.

«Новая Башня?» «Быстро же ты соображаешь. Да. Новая Башня. На Каллисто, так что станция будет земного типа. ФТиТ согласилась, что Каллисто может самостоятельно набирать персонал по всей системе. Этим ты спасешь меня от лишней головной боли и дашь время на решение более сложных задач, входящих в компетенцию только Прайм Земли. Ты молода, я знаю, но я буду за тобой присматривать, и если ты думаешь, что Сиглен бывала слишком строга с тобой, то ты вскоре убедишься, что на самом деле она меньшее из двух зол.

Как только ты составишь команду, вас перебросят прямо на Каллисто. Свяжись со мной завтра точно в девять ноль-ноль по земному времени».

Пауза после разговора почти физически заполнила тишину комнаты.

– Новая Башня, – тихо повторила девушка, ошеломленная известием. – На Каллисто? На одном из спутников Юпитера. Почему там? Почему не на Луне?

Конечно, будет здорово создать на этом спутнике условия, подобные земным.

Я сама составлю команду? Я… Я буду Прайм!

«Сиглен, Рейдингер назначил меня на Башню Каллисто!» «Не могу сказать, что ты достойна этой чести, девушка, – ответила ей Сиглен. – По крайней мере, ты будешь под его прямым руководством, и после того, что произошло вчера, это именно то, что тебе нужно».

«Совершенно верно, Сиглен. Совершенно верно».

Даже Сиглен не испортит ей настроения сегодня.

Как бы радовалась Лузена! Ровена зажмурилась от боли, которую вызвала в ней эта мысль. Лузена уже никогда не узнает, что её воспитанница получила статус Прайм. И Ровена не смогла сдержать горючих слез. И, только услышав стук в дверь, поспешила привести себя в порядок.