Глава 4

Страйдер отправился к себе в палатку. Один. После стычки с Ровеной и Сирилом он никого не желал видеть.

Он до сих пор слышал слова Ровены, осуждающей его занятие. И видел горевшее в ее глазах презрение.

К черту Ровену. У него уйма поклонниц.

Что же до Сирила… Он ему никогда не нравился. И хотя Сирил формально считался членом их Братства, он так и не стал им на деле. В той норе, которая была их домом, им не раз приходилось осаживать его, когда он вымогал у слабых пищу и допускал другие вещи, о которых лучше и не вспоминать.

Страйдер возненавидел его с первого взгляда. Мир станет куда чище, если такие люди исчезнут с лица земли.

Он попытался отогнать от себя эти мысли. Если уж выбирать между этими двумя, то лучше думать о Ровене, чем о Сириле.

Она по крайней мере прекрасна и пышногруда. До невозможности. Из тех, чей образ преследует мужчину еще долго после того, как она исчезнет из поля зрения.

Как отреагирует ее тело, когда он возьмет ее медленно, спокойно…

Не хватало еще думать о женщине, которая ему решительно ни к чему! Ведь все прочие дамы христианского мира готовы на все, лишь бы забраться в его постель.

Он разделся до пояса, но не успел поднести к губам кружку эля, как хлопнул полог его палатки. Повинуясь инстинкту, он выхватил кинжал и развернулся лицом к непрошеному гостю.

Перед ним стояла сама дьяволица.

Ровена открыла рот, застав лорда Страйдера голого да еще с кинжалом наготове. У него был такой вид, будто он и в самом деле собирается бросить его в нее.

«Могу поспорить, что у него каждый мускул при вдохе играет, даже самый крохотный».

Элизабет не ошиблась. Ровена стала тому невольным свидетелем. У него каждый мускул просматривался. Он приготовился к атаке. Смертельной.

— Отложите оружие.

— Зачем, раз уж я почти решил испробовать его на вас? — приподнял он бровь.

— В таком случае вы признаете, что ничего не можете решить без насилия?

Он зло прищурился.

— Я пошутила, милорд, только и всего, — смягчилась она. — Отложите оружие, прошу вас, у меня к вам серьезное дело.

— У вас ко мне никакого дела быть не может, леди. Ни серьезного, ни несерьезного. А теперь позвольте предложить вам удалиться…

— Нет. — Она даже не двинулась с места. — Мне только что сообщили, что мой единственный шанс получить свободу зависит от вас, и либо вы даруете мне его, либо я позабочусь о том, чтобы превратить вашу жизнь в ад.

Страйдер от изумления разинул рот. Но надо отдать лорду должное: ни красоты, ни чувства превосходства он при этом не утратил.

— Простите? Вы в своем уме?

— Я-то да, а вот ваш ненаглядный король… Похоже, он решил поженить нас.

— Кол в мою волосатую задницу!

Она бросила на него насмешливый взгляд:

— Не могу сказать, что мне интересны подобные детали вашего телосложения, лорд Страйдер.

Меткий бросок отправил кинжал в стоящий рядом с ней стол. Он вошел в столешницу, словно в масло, и вибрировал еще несколько секунд.

Сама того не желая, Ровена восхитилась способностями этого мужчины.

— Зря Генрих пытается охомутать меня… в очередной раз.

— Вот тут вы сильно ошибаетесь, — поджала она губы. — Видите ли, я имела несчастье остаться единственным ребенком своего отца, Джайлза Суссекского.

Рот лорда Страйдера снова раскрылся, когда он понял, на что она намекает.

Но Ровена не собиралась ни на что намекать. Она решила выложить все начистоту.

— Генрих хочет дать мне в супруги человека сильного, чтобы он был способен удержать в руках мои земли. Так что какой бы дурак ни выиграл этот турнир, он станет моим мужем.

В его голубых глазах блеснули льдинки.

— В таком случае я немедленно удаляюсь.

— Едва ли вам это удастся! Льдинки превратились в айсберги.

— Я не женюсь на вас. Как будто она хотела этого!

— Я тоже не в восторге от этой идеи и не желаю выходить за вас, — заметила она. — Но я не мужчина, мне не дано быть свободной, по крайней мере в этом вопросе. Похоже, я только в том случае смогу получить свободу выбора, если вы будете участвовать в конкурсе трубадуров.

Он расхохотался.

— Не вижу ничего смешного, милорд.

— Я не собираюсь петь ни для вас, ни для кого другого. Никогда.

— В таком случае вы станете моим мужем.

— Я же сказал, я снимаю свою кандидатуру. — Он сделал шаг вперед.

Ровена загородила ему путь.

— Генрих не позволит, он сам мне это сказал. Но даже если вы сбежите, я настою на том, чтобы вы стали моим мужем, просто так, из мести. Король с моим дядей приволокут вас к алтарю в кандалах, если потребуется.

— Зачем? — скривил он губы. — Вы презираете меня не меньше, чем я вас.

— Потому что я хочу получить свободу выбора, и вы моя единственная надежда. Так что либо вы будете заливаться соловьем и выиграете этот конкурс, либо я позабочусь о том, чтобы нам обоим гореть в брачном аду. Обоим.

Страйдер выругался.

— Я не верю вам, миледи. Вы в любом случае в выигрыше. А я в проигрыше.

— Как это? — Она искренне не поняла его логики.

— Либо я предстану идиотом перед всем двором, либо вы превратите мою жизнь в ад, а вы либо получите свободу, либо выйдете за меня.

— Вы действительно считаете, что я буду счастлива выйти за вас? — вытаращила она глаза.

— Да. Я это точно знаю.

Ровену чуть не разорвало от злости. Она от души надеялась, что все бушующие у нее в груди чувства отразились на ее милом личике.

— Ваше самомнение безгранично. Может, вы сильно удивитесь, лорд Страйдер, но я не нахожу вас привлекательным.

Он расхохотался, явно не поверив ей.

— Вы невыносимы, — процедила она.

— И все же вы выйдете за меня. Как я уже сказал, миледи, вы в любом случае в выигрыше.

И вдруг она поняла, что больше не выдержит. Смешки в зале, диктат со стороны дяди и короля, и вот теперь Страйдер издевается над ней.

Всего, чего ей хотелось в этой жизни, — сделать людей немного счастливее своими стихами и песнями. Показать им, что можно жить в мире, без войн и насилия. Что мир куда лучше кровопролития.

И чего она добилась?

Насмешек. Издевок. Колкостей.

Она знала, как называли ее за спиной. Леди Безумие. Но еще чаще — сука из Суссекса.

«Надо, чтобы кто-то научил ее уму-разуму. Для постели вполне сгодится, если ей, конечно, рот заткнуть».

Она всегда гордилась собой и считала ниже собственного достоинства обращать внимание на все эти ехидные выпады. Но она всего лишь живой человек, и эти слова ранили ее. Глубоко. Так же, как сегодняшнее предательство дяди. Ну почему ее не могут оставить в покое? Почему ее принуждают выйти за человека, который даже не уважает ее?

Ровена пребывала на грани отчаяния, и ей захотелось плакать от бессилия.

Значит, вот что ее ждет в будущем. Она либо сбежит, будет скрываться всю оставшуюся жизнь и никогда больше не увидит ни родного дома, ни дяди, либо останется и выйдет замуж за какого-нибудь головореза, который, вполне вероятно, будет бить ее, пока не сломает.

Ей оставалось надеяться лишь на то, что Страйдер не вырвет ей руку и не изобьет ее, как он пригрозил Сирилу.

Да какое ей вообще дело, живут эти головорезы или умирают?

Никакой надежды нет. Она, должно быть, окончательно выжила из ума, раз решила, что сможет уговорить или запугать такого мужчину, как Страйдер.

Ну и ладно. Она соберет вещи и оставит все, что дорого ее сердцу. Уж лучше сбежать, чем позволить сделать из себя покорную куклу. Сердце ее сжалось от боли, на глаза навернулись слезы.

— Простите, что побеспокоила вас, — бросила Ровена и направилась к выходу.

Она ни за что не станет плакать перед Страйдером, не доставит ему такого удовольствия.

Ровена вышла из палатки и побрела сама не ведая куда, дав наконец волю слезам.

Несколько секунд озадаченный Страйдер стоял и невидящими глазами смотрел прямо перед собой. Неужели у нее действительно блеснули слезы? Вряд ли. Характер у леди Ровены твердый, женщина она сильная. Он до сих пор чувствовал себя опустошенным после общения с нею. И все же…

Не успел он опомниться, как ноги понесли его следом за ней. Она уже дошла до крайней палатки. Страйдер прибавил шагу.

— Ровена, — он осторожно взял ее за руку, — погоди. Она обернулась, и у него дрогнуло сердце. Ровена поспешно вытирала мокрые щеки.

— Что еще? — буркнула она, голос ее дрожал.

Страйдер весь сжался. Единственное, перед чем он никогда не мог устоять, — слезы. Проклятая слабость! Он таял, стоило ему увидеть женские страдания. Не говоря уже о терзаниях столь ранимого создания, как Ровена, — в слабых отблесках света глаза ее сияли, словно алмазы, она казалась нежной и уязвимой.

— Вот так. — Он осторожно провел рукой по ее ледяной щеке. — Не надо слез. В них нет нужды.

Ровена сглотнула, ощутив тепло его ладони. Кто бы мог подумать, что этот варвар способен на такую ласку!

— Нет нужды? Из-за чего же тогда, по-вашему, стоит плакать, если не из-за этого?

— Неужели я действительно настолько ужасен, что довел вас до слез?

Он подтрунивал над ней, и это удивило ее гораздо больше, чем его присутствие.

— Так и есть.

Она еще больше удивилась, услышав его смех.

— Должен признать, что из всех женщин, которых мне доводилось встречать на своем веку, вы первая меня на дух не переносите.

— Может, вам надо почаще выходить в свет? Он приподнял бровь:

— Похоже, у вас для меня не припасено ничего, кроме оскорблений, так почему, скажите на милость, я должен помогать вам?

Да, тут он прав.

— Извините меня, — тихо промолвила она. — Я так привыкла отпускать в сторону таких, как вы, людей шпильки, что это уже, наверное, у меня в крови. — Ровена с мольбой посмотрела на него. — Но если вы поможете мне, милорд, я обещаю впредь не говорить вам гадостей.

— Никогда?

— Клянусь!

Страйдер кивнул. Он три года провел в заточении. Три года он был вынужден подчиняться чужой воле. Ему не дозволялось иметь даже самых естественных и примитивных желаний. Капризы его тюремщиков всегда ставились превыше всего. Эти три года тянулись целую вечность. Даже сейчас ему временами кажется, что он провел в заточении большую часть жизни.

Нельзя допустить, чтобы дама, пусть даже очень несносная, провела остаток жизни, подчиняясь чужим капризам. Такая женщина никогда не найдет счастья в принудительном браке. Для нее он станет тюрьмой.

Он припомнил клятву Братства меча. Он дал обет помогать всем страждущим.

И цена за помощь Ровене — всего лишь песня…

Страйдер стиснул зубы. Черт бы побрал этого Генриха! Но ведь король не ведал, чего ему это стоит. Не знал, почему он питает такое презрение к трубадурам и их творениям. Пропади все пропадом!

Ему бы следовало прогнать ее, но он не мог. Этой благородной даме нужен герой и защитник. И как бы ему ни хотелось, он не может отвернуться от нее.

— Когда состоится этот ваш конкурс, миледи? В ее глазах засияла надежда.

— В последний день турнира. Вы должны потрясти судей своим выступлением.

Его замутило при одной только мысли об этом.

— Вы хоть понимаете, как мне противно выступать?

— Наверное, также, как мне просить вас об этом. Не в моих правилах обращаться с просьбой к посторонним людям, если я могу сделать что-то сама.

— И все же мы объединены общей бедой.

На ее губах появилась легкая улыбка, от которой сердце его оборвалось.

— Обещаю вам, лорд Страйдер, если вы приложите все усилия, чтобы выиграть, я не добавлю ни грамма к вашим страданиям. Никогда.

— В таком случае спокойной ночи, миледи. — Он коротко кивнул ей.

Он пошел было прочь, но она остановила его. Не успел он сообразить, в чем дело, как Ровена приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку.

— Благодарю вас за доброту, сэр рыцарь, сбившийся с пути праведного.

Она упорхнула, оставив его в тишине ночи. У Страйдера перехватило дыхание. Он стоял и смотрел ей вслед, все его тело горело огнем. Никогда еще он не ведал столь невинного поцелуя, никто не сотворял с его телом подобных чудес.

Он, должно быть, не в себе, если испытывает такие чувства к мегере.

И все же он не мог отвести от нее глаз. Она исчезла из виду, а он все стоял как пень, глядя на то место, где она только что была.

— Что случилось?

Он повернулся на голос возникшего из темноты Кристиана.

— Ничего, — буркнул он. — Почему ты спрашиваешь?

— Сам не знаю, просто у тебя такое выражение лица, будто ты только что побывал на небесах. Странное какое-то.

Страйдер встряхнулся и побрел к палатке.

— Ты зачем здесь торчал? — спросил Кристиан. Слава Богу, его друг не видел Ровену!

— Захотелось подышать свежим воздухом, — пожал он плечами.

Кристиан недоверчиво покачал головой, но больше вопросов задавать не стал и направился в палатку, обогнав Страйдера.

— Кстати, — сказал Кристиан, когда Страйдер вошел внутрь. — Красный цвет определенно идет леди Ровене, тебе не кажется?

Было три часа утра. Все спали. Прохладный ветерок трепал ткань палаток, меж которыми осторожно крался человек.

Ночь выдалась безлунная — очень хорошо, не стоит Прелестной Небожительнице взирать на подобные дела.

Аквариус остановился у палатки Страйдера Блэкмора. Посмотрел на левую руку, которую всегда скрывал до запястья, чтобы никто не проведал о том позоре, через который ему пришлось пройти. И не узнал, кем ему пришлось стать.

Страйдер был третьим по списку.

Пальцы его еще крепче обхватили рукоятку ножа, как только он вспомнил, какую ненависть питал к тому, кого величают Воитель.

«Спасибо за утешение, мальчик. Может, однажды ты тоже выйдешь отсюда живым…»

Эти слова непрестанно кружились у него в голове. Но произнес их не Страйдер. Это был Сирил. Тот самый, которого Страйдер послал освободить его. Только он не исполнил приказа. Вместо того чтобы вызволить его из плена, Сирил надругался над Аквариусом, как и все прочие до него, и бросил мальчишку умирать.

Так называемое Братство, поклявшееся освободить всех, не забыть ни одного из своих товарищей, оставило несчастную дрожащую душу на растерзание врагам. Более тысячи дней и ночей Аквариус терпел надругательства и наказания, расплачиваясь за побег остальных. Теперь настал его черед наказать их.

Он провел рукой по красно-белой ткани палатки Страйдера. Сегодня граф не умрет. У убийцы есть другая жертва. Тот, кто заслуживает смерти куда больше, чем граф Блэкмор.

Аквариус поспешил в другой конец лагеря.

Страйдер проснулся от странных ударов. Кто-то стучал по деревянной стойке его палатки. Он поморгал, вглядываясь в полумрак. На дворе еще темно. Едва-едва рассвело.

Он застонал и перевернулся на другой бок.

— Лорд Страйдер?

Еле слышный шепот явно принадлежал женщине.

— Я сплю, — буркнул он.

К его удивлению, полог палатки откинулся, и в просвете показалась Ровена.

Девушка уверенно направилась к нему, но застыла на месте, когда увидела, что Страйдер лежит в чем мать родила. Она чуть не выронила лютню!

Ей никогда в жизни не приходилось видеть голого мужчину, но отчего-то она была твердо уверена, что такого красавца днем с огнем не сыскать. Он был весь — покрытые загаром мускулы. Настоящее пиршество для взора. Взгляд против воли хозяйки приклеился к самому интимному месту его тела — напряженному, словно палка.

Опомнившись, Ровена тотчас же повернулась к нему спиной.

— Не могли бы вы прикрыться, милорд?

— Зачем это? — угрюмо пробурчал он. — Вы уже и так успели все увидеть.

Краска залила ее лицо.

— Вы всегда такой грубиян?

— Только когда женщина будит меня в моих собственных покоях. У меня есть полное право обидеться на вас. Вам не кажется?

— Я полагала, что вы уже встали.

— С чего вы это взяли?

— Так ведь уже рассвело, милорд, вот с чего!

Он фыркнул, обнаженным вылез из кровати, прошел мимо незваной гостьи и выглянул наружу.

— Солнце еще даже не встало. В такой час все спят.

Ровена судорожно прижала к груди лютню и прикусила губу, созерцая его скульптурно вылепленный зад. Она хотела было отвернуться, когда он оглянулся на нее, но заставила себя не делать этого.

В его глазах загорелся насмешливый вызов.

— Если вы решили выставить себя передо мной напоказ, милорд, так тому и быть. Я вам не мышка, которая трясется от страха, едва завидит кошку.

При этих словах он развернулся и предстал перед ней в полной красе.

У Ровены перехватило дыхание, едва она охватила взглядом его целиком, от кончиков пальцев на ногах до макушки.

Он был великолепен.

Широкие плечи, узкие бедра. Смуглая кожа словно испускала свечение в сероватом утреннем полумраке. Его тело покрывала легкая темная поросль, подчеркивающая каждый мускул. Мужское достоинство по-прежнему вздымалось вверх, несмотря на прохладу сырого воздуха. Внушительное зрелище.

Она вздрогнула и подумала: интересно, как это — иметь в любовниках такого мужчину? Способен ли он быть нежным? Или возьмет ее грубо, как настоящий варвар? Дерзко…

— Вы бы поаккуратнее, леди, — полушутливо-полусерьезно предупредил он ее. — А то как бы вас не обвинили в непристойном поведении.

Она пожала плечами:

— Если бы меня обвиняли только в этом, мне бы поистине повезло. Я ведь знаю, как меня называют за спиной и что обо мне думают, но мне все равно.

Ее смелость поразила Страйдера. Интересно, найдется ли на свете хоть что-то, перед чем эта женщина дрогнет? Если бы не пылавшие огнем глаза, он бы подумал, что она из тех дам, которые вообще не нуждаются в мужчинах.

Но Ровена не похожа на последовательницу Сафо. Она ощущала его наготу каждой клеточкой своего тела. Полыхавшие щеки говорили о том, насколько он смущает ее. А как она прижимает к груди лютню, будто хочет защититься ею от него, словно щитом!

Стоило бы, конечно, прикрыться, но надо признать, ему нравится, как она на него смотрит. И заливается при этом краской.

Как она будет выглядеть распростертой в постели, лицо искажено страстью, а он показывает ей, почему трубадуры так много пишут о любви. Или хотя бы о плотских утехах.