Глава 12

Ровена застонала в объятиях Страйдера. Подумать только, а она-то весь день за него тряслась! Да в его поцелуе столько силы, что вряд ли он серьезно ранен.

Он притянул ее на кровать, уложил себе на грудь и обнял.

Она тут же прервала поцелуй.

— Осторожнее, милорд, вы повредите рану.

— Плевать я на нее хотел. — Он наклонил ее к себе и поцеловал так, что она чуть не лишилась чувств.

Сердце ее радостно подпрыгнуло, когда она услышала эти слова, а его язык сплелся с ее языком. Теплый мужской запах проник в поры ее кожи, а руки уперлись в налитые силой, словно стальные, мускулы.

Что же в нем такое есть, от чего ее бросает то в жар, то в холод, и каждая клеточка томится желанием? Почему ее тянет к нему словно магнитом, хотя она и понимает, что он угрожает всему, чего она хочет добиться в жизни.

Она провела рукой по мышцам его груди, почувствовав, как они играют под ее ладонью.

Страйдер взял ее руку и отвел вниз, к напрягшемуся копью.

— Я всю ночь о тебе мечтал, Ровена, — прошептал он ей в ухо. — О том, как ты снова коснешься меня.

Ровена застонала от звука его голоса и ощущения в руке. Она провела пальчиком по самому кончику, уже влажному от желания, всей кожей ощущая, как по его телу прошла дрожь.

Она поверить не могла, что этот способный на убийство мужчина может быть так нежен. Что он держит ее в объятиях и воспламеняет ее кровь.

И все же это было. Рядом с ним она задыхалась и делалась слабой. И в то же время была готова взмыть в облака.

— Я так рада, что тебя не убили.

— Правда?

Она кивнула, глядя в его ослепительно-голубые глаза.

— Никогда не думала, что буду молиться, чтобы один рыцарь отделал другого.

Он открыл рот, желая что-то сказать.

— И вообще молиться за какого бы то ни было мужчину, — поспешно вставила она.

Игриво покусывая ее губки, он позволил своим рукам скользнуть вниз по ее спине и сжать ее бедра.

Сердце Ровены бешено застучало, когда он поднял ее юбки и накрыл ладонью низ живота. Она лишь застонала, когда он зарылся в ее интимное, пульсирующее от желания лоно. Страйдер сжал зубы, почувствовав на своих пальцах ее сок.

Ему не следовало даже думать о ней. Особенно теперь, когда его миссия прояснилась. Но он не мог ничего с собой поделать. Только бы поскорее оказаться внутри ее! Непостижимая потребность! Он должен взять ее и готов убить любого, кому взбредет в голову прервать их.

Не обращая внимания на рану, он усадил ее на себя и вонзился в ее жаркие глубины. И закрыл глаза, окутанный ее теплом.

Он хотел бы остаться внутри ее навсегда. Рядом с ней ему так хорошо и спокойно, как не было ни с кем и никогда. И мир становится вдруг безупречным. Как и он сам. Он и не подозревал о существовании подобного безмятежного блаженства.

Ровена задохнулась, ощутив его внутри. Ее чувства к нему пугали ее. То, что они делали, — просто безумие, особенно если учесть, что оба исступленно стремились к свободе.

Но она не могла противиться своему телу. Страстному желанию быть рядом с ним, успокоить этого мужчину, в чьих глазах постоянно пряталась боль.

Он направлял ее руками, показывал, как надо заниматься любовью, когда она наверху. Ее пышное голубое платье куполом накрыло их обоих, свисая до самой земли. Дыхание его участилось, он закусил губу и застонал, показывая, что надо прибавить темп.

— Вот так, любовь моя, — прошептал он, когда она поймала нужный ритм.

Страйдер взял ее лицо в свои ладони, предоставив ей свободу действий.. Ему хотелось сорвать с нее платье и оставить ее совсем голой, он желал ласкать ее везде. Насладиться изгибами ее тела и смотреть на эту нежную нимфу, пока не опьянеет. Но он не мог позволить себе этого. Вдруг кто-то неожиданно прервет их? Он доверял Зенобии. Но все же…

Ровена повернула голову и поцеловала его в запястье. Он вознесся до небес от этого невинного жеста.

Она просто чудо. Истинное, неожиданное наслаждение.

Она напряглась, увеличивая темп и с силой сжимая его ствол. На его губах заиграла довольная улыбка. — Ровена подошла к вершине блаженства.

Ничего красивее он в жизни не видел. Крик удовольствия зазвенел в его ушах, наполняя его душу и тело горячим потоком радости. Страйдер притянул Ровену к себе, проглотив ее крик, прежде чем кто-то услышал его, и приподнял бедра, еще глубже проникая в нее. Он прижал ее к себе, почувствовал, как ее сердце колотится о его грудь, и начал двигаться все быстрее и быстрее, не выпуская ее губ, пока не дошел до самого пика.

Захрипев от блаженства, он еще долго наслаждался ощущением ее влажного жара, а потом упал без сил. На всей земле не сыскать другой такой нимфы. Никто не сравнится с ней. Никто не в силах подарить ему более сладких минут.

Ровена оперлась на локти, взирая на него сверху вниз. Потом отметила поцелуями линию поросшего щетиной подбородка.

— Я не сделала тебе больно? — заволновалась она, вспомнив о его ране и начавших проявляться на теле синяках.

— Нет, леди. Вы легкая, словно перышко.

Ровена устроилась у него на груди, прижавшись щекой к сердцу и прислушиваясь к его биению, а он играл ее волосами. Потом провел пальцем другой руки по ее носику.

— Ты такая мягкая.

Она поцеловала его в грудь и подняла голову.

— А ты — нет.

Он улыбнулся ей, в глазах горел пожар.

— Скажи мне, Ровена, почему у меня нет сил устоять перед тобой? Ты пишешь о любви и страсти. Почему я полон желания, когда здравый смысл велит мне держаться подальше от тебя?

— Если бы я знала ответ, то поняла бы, почему я с тобой, хотя мне не следовало бы быть здесь. — Она закусила губку и отстранилась от него. — Что мы делаем, Страйдер?

— Мне кажется, мы падаем в любовь.

Повисло молчание, и только его слова эхом звенели в этой внезапной тиши. Да, это правда. Каждая ее клеточка пела от счастья обладания. Надо бы завыть от ужаса и убежать. Но она была не в силах.

Он сжал губы и провел пальцами по ее щеке:

— Но я не могу позволить себе полюбить вас, миледи.

— Знаю. А я не хочу влюбиться в мужчину, которого не в состоянии удержать. В такого, кто никогда не отложит меч в сторону во имя мира и не согласится вести размеренную жизнь у меня под боком.

Он вздохнул.

— Нет. Я никогда не отложу свой меч. По крайней мере, пока таким детям, как Демьен, делают больно. И вредят им не только сарацины. Европейцы держат в плену не меньше арабских детишек, чем они наших, а мы вызволяем из плена и тех и других. Этой войне конца и края не видно, и у меня нет выбора; Я должен делать все возможное, чтобы помочь страждущим.

— Нельзя спасти весь мир, Страйдер.

— Когда спасаешь человека, спасаешь его мир. Дом состоит не из одного камушка, нужны сотни камней, чтобы построить его. Но если хоть один камушек рассыплется в прах, весь дом пойдет трещинами, а то и вовсе рухнет. Я не могу спасти всех, но должен спасти столько, сколько в моих силах.

За это она его и любила.

— Я желаю тебе победить в этой войне.

Страйдер поцеловал ее в губы и выбрался из нее. Перевернулся на бок, укладывая ее рядом с собой на койке. И нежно обнял, накрыв обоих одеялом.

— А я желаю тебе выиграть твою войну, Ровена. Как бы мне хотелось, чтобы мира можно было достичь так же легко, как в твоих песнях.

Ровена посмотрела на его красную вздутую рану. Она чувствовала его боль как свою.

— Так что же нам делать?

— Избегать друг друга по мере возможности.

Она вдруг заметила в его глазах пустоту и чуть не зарыдала. Она не вынесет разлуки, ей хочется все время видеть его.

— А как же турнир? Если ты выиграешь, тебе придется жениться на мне. Как ты победишь во втором соревновании, если мы не будем встречаться?

— Я попрошу Кита порепетировать со мной и выиграю для тебя этот конкурс. Вы получите свободу выбора, миледи. Клянусь.

«А что, если я захочу выбрать тебя?!» — Она постаралась сглотнуть образовавшийся в горле ком. Если она действительно получит право выбора, то никого другого ей не надо.

Но это всего лишь пустые мечты. Страйдер Блэкмор недостижим ни для одной женщины мира. Пока он несет свой крест, он не успокоится.

— Значит, договорились. — Ровена заставила себя подняться и поправила платье. Если они решили больше не видеться, нечего напрасно терзать друг друга.

Лучше уйти прямо сейчас, пока она еще в состоянии сделать это.

Хотя боль в сердце была просто непереносимой. Словно нож вращали в груди. Ей не хотелось покидать его. Но она прекрасно понимала, почему это необходимо.

Просто надеялась, что со временем эта боль утихнет. Может быть, когда-нибудь она даже найдет себе другого и полюбит его…

Нет, никто и никогда не будет ей так же дорог, как Страйдер. Но некоторым вещам не бывать во веки вечные, и их отношения — одна из них.

Страйдер затрясся в ознобе и обнял себя за плечи, когда она поднялась с кровати и собралась уходить. Все к лучшему, убеждал он себя, но его душа рвалась к ней.

А потом он сделал самый трудный в жизни шаг. Он прикусил язык и промолчал, наблюдая за тем, как она выходит из палатки.

Страйдер закрыл глаза рукой и выругался сквозь зубы. Как же это случилось? Как он допустил, чтобы эта мегера прокралась в его окруженное броней сердце?

И никакая она не мегера. Иначе она никогда не сумела бы столь искусно завоевать его. Просто она женщина, твердо придерживающаяся своих убеждений. Сильная, умная и решительная. Эти качества, между прочим, всегда его восхищали.

И теперь она ушла.

Сердце его сжалось от боли.

— Такого дурака, как ты, не найдется во всем христианском мире, — заявила решительно ворвавшаяся в палатку Зенобия. — Хотя нет, о чем я говорю, — во всем мире днем с огнем не сыщешь.

— Оставь меня, Зен, — прорычал он, не отрывая ладони от глаз. — Не зли меня.

— Отлично, ты тоже выводишь меня из себя. Не выношу дураков.

К его величайшему изумлению, Зенобия подошла к нему и с силой ударила по здоровому боку.

Страйдер сморщился от неожиданной боли, убрал-таки руку от глаз и вытаращился на нее:

— Ты что делаешь?!

— Скажи спасибо, что ты ранен. Иначе я взялась бы за меч и устроила тебе головомойку, какой ты заслуживаешь.

— Вряд ли бы у тебя что-то вышло, — усмехнулся он.

— Может, и не вышло бы, но кто знает, женщина в гневе страшна. А я не просто в гневе, я в ярости. Как ты мог позволить Ровене уйти?

У него все внутри сжалось от этой мысли, но он понимал, что так было надо, просто необходимо.

— Так будет лучше.

Она снова двинула ему в бок.

— Ты что, совсем спятила? — потер он ребра.

— Я нет, а вот ты — да. Ты же любишь эту женщину. Зачем ты отталкиваешь ее?

— С чего ты это взяла?

Она стояла перед ним — руки в боки, лицо перекошено яростью.

— С того! Вэл, Суон, Нассир и Кристиан тоже не слепые. Это ни для кого не секрет, мы же видим, как загораются твои глаза, стоит тебе услышать ее имя. А уж когда она лично предстает пред твои очи, ты смотришь на нее, как изголодавшийся волк на кусок мяса.

— Ха! Что за бред ты несешь?

Она сверкнула на него глазами и сказала что-то на своем языке, но он не разобрал, что именно.

— Ты что, назвала меня свиньей?

— Нет, тупоголовым боровом.

— Тебе не кажется, что это уж слишком?

Она хотела было снова ударить его, но не успела — он перехватил ее руку. Тогда она пнула его ногой под койку. Он взвыл, получив удар чуть ниже пояса.

— Я люблю тебя как брата, Страйдер, но временами мне хочется выбить тебе мозги.

— В таком случае мне повезло. Представляю, что бы ты сделала со мной, если бы решила воспылать ко мне ненавистью.

— Моли Бога, чтобы никогда не узнать этого, — заявила она и направилась к выходу. — Скажи мне кое-что, Страйдер, — остановилась она на минутку. — Когда ты станешь слишком стар для турниров и чересчур слаб, чтобы удержать меч и вступить в бой с врагом, кто будет сидеть рядом с тобой у огня?

Он отвел взгляд. Страйдер не позволял себе задумываться над подобными вещами. Если ему повезет, он не доживет до той поры.

Но Зенобия была не настроена давать ему поблажку.

— Не в твоих силах остановить время и побить каждого злого демона на земле тоже. Ты всю жизнь бегал от призраков своих родителей и от страха стать похожим на своего отца. Но скажи честно, Воитель, что было бы, если твоя мать любила бы твоего отца так же, как он ее? Представь это хоть на мгновение. Брак, в котором двое готовы жить и умереть друг для друга. Оба безнадежно влюблены друг в друга всю жизнь.

— Ты считаешь, что такое возможно?

— Саймон счастлив. Ты же сам говорил.

Да. Саймон и Кенна действительно счастливы в браке. Но как он сказал Ровене, они поженились совсем недавно. Их счастье может длиться вечно, а может кончиться завтра.

Не говоря уже о том, что Саймон перестал тесно общаться с Братством.

— Саймон постоянно торчит в своей Шотландии, он навсегда оторван от нас и служения нашему делу.

— Неужели? — Зенобия удивленно приподняла бровь. — А как же те мальчики, которых мы посылаем к нему? Без Кенны и Саймона, которые отлично понимают их проблемы и помогают вернуться после плена к нормальной жизни, эти дети были бы потеряны и для нас, и для своих семей. Им не оправиться самостоятельно. Мне кажется, что сейчас он приносит нашему общему делу куда больше пользы, чем когда бродил за тобой по пятам.

Страйдер замолк, обдумывая ее слова. Но проблема была не только в этом.

— По-твоему, все так просто! Да возьми я Ровену в жены, в дополнение к и без того непомерной ответственности за собственные земли на меня свалится еще и забота о ее владениях. Генрих никогда не позволит мне снова пуститься в странствия. Даже теперь мне приходится силой выбивать разрешение покинуть Англию.

Будучи хозяином обоих доменов, я уже не уговорю его предоставить мне свободу передвижения.

— А кто сказал, что будет легко? — усмехнулась Зенобия. — Ничто не дается без борьбы. Только не надо превращать всю жизнь в борьбу, Страйдер, иначе в один прекрасный день ты можешь проснуться и понять, что проиграл. Ты никогда не задумывался над тем, что ты почувствуешь, когда твою любимую на твоих глазах отдадут другому?

Зенобия вышла, оставив Страйдера наедине со столь волнующей картинкой, что у него даже дыхание перехватило.

Нет, он и в самом деле не задумывался об этом.

— Ровена никогда не выйдет за другого! — выкрикнул он вслед Зенобии. Рана тут же отозвалась пульсирующей болью.

Зенобия снова просунула голову в палатку:

— Милый, в день ее свадьбы я приду утешить тебя.

Страйдер швырнул в Зенобию подушку, потом повернулся спиной к выходу и постарался выкинуть ее слова из головы.

Ровена никогда не предаст их чувств и не выберет себе другого мужа. Она слишком ценит свободу. А что, если Генрих заставит ее выбрать? Что, если она полюбит другого?

Эти мысли кружили у него в голове, сводя с ума. Все возможно. Кто-то другой может добиться ее руки. Поэт или музыкант, например. Тот, кто всегда будет рядом с ней и подарит ей детей. Это соображение тысячью кинжалов впилось ему в сердце.

Однако получит она свободу выбора или нет, зависит только от него. Он без проблем победит в турнире.

Но вот насчет конкурса певцов… Она возненавидит его, если он проиграет. Или нет? Стоит ли так рисковать?

Страйдер еще долго спорил сам с собой, изнывая от сердечной муки. Он ведь вполне может проиграть. При дворе много прекрасных музыкантов. Разве его вина, если найдется более искусный певец? Неужели Ровена действительно станет винить его за это? За то, что он не подарил ей свободу?

Страйдер выругался. Да, он сделает все, чтобы ей была предоставлена свобода выбора. Вы только посмотрите, что с ним происходит, а ведь он едва знаком с ней! Он не может позволить себе добиваться женщины, одна мысль о которой затмевает все остальное.

Например, то, что им надо вычислить убийцу, прежде чем он нанесет очередной удар.

Аквариус тенью пробрался в комнату. Тихо, бесшумно. Никого, лишь его мишень, сидящая у туалетного столика. Сидит, расчесывает длинные светлые волосы, напевает что-то себе под нос, глядя в зеркало.

Она прекрасна, надо отдать ей должное. Малиновое платье выгодно подчеркивает каждый изгиб ее пышного тела.

Благодаря своей выучке он сумел молниеносно скользнуть ей за спину и схватить за руку. Женщина открыла было рот, но не успела завизжать.

— Молчи, — прошипел он, отворачивая рукав ее платья и обнажая арабскую татуировку на ее бледной коже. Точь-в-точь как у него. Только имена другие. — Я так и знал, что это ты!

Она вырвала руку.

— Что ты здесь делаешь?

— Я хочу знать, зачем ты засадила Страйдера Блэкмора в тюрьму за убийство, которого он не совершал.

Она положила расческу на стол и смерила его холодным, расчетливым взглядом, опустив рукав и скрыв от чужих глаз список имен.

— Куда подевались ваши хваленые манеры, милорд? Мы столько лет с вами не виделись. Неужели у вас не осталось ни капли сострадания к женщине, которую вы когда-то с такой страстью сжимали в объятиях?

Он содрогнулся, припомнив те дни, когда их насильно сводили друг с другом на потеху публики. На пирах, где они…

— Я стараюсь не вспоминать об этом.

— Тогда я рада за тебя. Эти сцены постоянно преследуют меня, как бы я ни стремилась избавиться от этого.

Он сочувствовал ей, но это ничего не меняло. Она не должна была так поступать.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— А сам ты как думаешь? — Она раздраженно взглянула на него. — Ты помог мне, и я хотела отплатить тебе услугой за услугу.

— За какую еще услугу?

— Ты убил за меня Сирила. Я вспомнила тебя только тогда, когда увидела, как ты выходил в ту ночь из его палатки. Я вошла, чтобы сделать свое дело, но он уже был мертв. Сначала я ужасно испугалась. Подумала, что тебя послали покончить с моим списком и со мной, но когда я все взвесила, поняла, что он, должно быть, просто узнал тебя в тот вечер, и успокоилась.

Аквариусу стало стыдно, и он отвел взгляд. Она права. Сирил действительно узнал его. Этот глупец сам напросился на смерть, когда проснулся и увидел Аквариуса у своей кровати. И только удар кинжала прямо в сердце прервал поток насмешек Сирила.

— Это ты обронила записку? — спросил он ее.

— Да. Ходила потом забрать ее, но не нашла.

Он достал записку из кошелька и протянул женщине:

— Советую тебе уничтожить ее, пока кто-нибудь еще не узнал о ней и не догадался, как и я, кто ее автор.

Она кивнула и засунула свиток в лиф малинового платья, спрятав меж грудей.

Аквариус глядел на нее не отрываясь, глаза его горели.

— Прошу больше не оказывать мне услуг в том, что касается графа.

— Да? — приподняла она бровь. — А ты в курсе, что Кальб аль-Акраб уже здесь?

Аквариус похолодел. Сердце Скорпиона — так звали убийцу, который отвечал за то, чтобы они довели свою миссию до конца. Его посылали убрать тех, кто забывает, зачем был направлен сюда. Черт побери! Значит, Скорпион и Кальб аль-Акраб — один и тот же человек. Он мог бы и сам сообразить.

Однако никто не знал ни его имени, ни того, как он выглядит. А кто догадался, того уже давно нет на этом свете. Он собственноручно убирал слишком смышленых.

— Да, — признался он. — Я обнаружил одного из его слуг.

— Я сразу узнала в нем Скорпиона, как только увидела, — сказала она. — В отличие от тебя его не так тщательно прятали, наши тюремщики явно находили удовольствие, выставляя его на посмешище.

— Откуда ты знаешь, что это и есть Кальб аль-Акраб?

— Не то чтобы я знала это точно. Но я ведь не ошиблась, признав в тебе Аквариуса, и я в курсе, что твое время уже вышло и ты не успел убить Страйдера. Помнишь? Я была там в тот день, когда тебя выпустили, и сарацины хохотали до упаду, повторяя, что Воителю пришел конец. Вот почему я постаралась упечь его в камеру. Я надеялась, если он погибнет, хотя бы ты обретешь свободу и на своем примере покажешь, действительно ли они отстанут от нас, когда мы закончим список. — Она отвела взгляд, полный страха. — Я боюсь, что они придут за нами, как только мы выполним задание. Пока еще никому и никогда не удавалось завершить весь список, по крайней мере я такого человека не знаю. А ты?

Я вообще не знал, что есть и другие, такие же, как я, пока не встретил тебя. Только Кальб аль-Акраб, больше при мне никого не упоминали, и я до последней минуты надеялся, что это мифическое лицо, что они придумали его специально, дабы запугать меня и заставить довести дело до конца.