Глава 1

1772 год, июнь

Прикрывая лицо украшенной перьями маскарадной маской, Порция обвела взглядом бальный зал, пытаясь определить, куда ведет та или иная дверь, согласно раздобытой ею схеме. Ей пришлось заплатить немалые деньги за то, чтобы узнать о внутренней планировке этого огромного дома, расположенного в той части города, что зовется Норт-Энд. Порция дотронулась до висевшего на шее медальона. Только бы схема не подвела!

На балу в этом роскошном особняке на Коппс-Хилл, устроенном по случаю дня рождения короля, ей представился единственный шанс осуществить задуманное. Адмирал Миддлтон редко принимал гостей – когда еще ей удастся проникнуть в раскинувшийся вокруг дома парк? Почти четверть века ее мать провела в заточении, и Порция была полна решимости подарить ей сегодня свободу.

Среди приглашенных были только самые видные представители бостонских тори[1], в том числе и губернатор. Разумеется, никакого приглашения на имя Порции Эдвардс не было доставлено в дом преподобного пастора Хиггинса и его жены, где проживала девушка. Порция солгала своей лучшей подруге, а также тем, кто счел ее членом семьи священника. Но у нее не было другого выхода. Все должно свершиться именно этой ночью.

– Сегодня вы что-то притихли, рыбка моя, – услышала Порция и про себя усмехнулась, повернув голову. Капитан Тернер все еще стоял рядом, слегка склонившись к ней в своей обычной манере. Позаимствованное у Беллы платье было ей тесно. Капитан в очередной раз уставился на ее открытую грудь, и Порция опустила маску, прикрывая декольте.

Капитан Тернер приходился троюродным братом ее юной подруге Белле. Порция решила использовать его, чтобы попасть в дом адмирала Миддлтона, а теперь не знала, как от него избавиться.

– Я просто немного взволнованна, – ответила она Тернеру.

Зазвучал менуэт, и кавалеры стали приглашать дам. Женщин на балу оказалось меньше, чем мужчин.

– Капитан, вы вовсе не обязаны постоянно находиться рядом со мной, – заметила Порция. – Остальные дамы возненавидят меня за то, что я удерживаю при себе такого блестящего кавалера.

– Не беспокойтесь, рыбка моя. Я столько месяцев добиваюсь вашей благосклонности, и, должен заметить, без какого-либо результата.

– Но, капитан, я прибыла в колонии чуть больше восьми месяцев назад.

– Да! И с той самой минуты я стал вашим преданным обожателем. После первой же проповеди преподобного пастора Хиггинса. А в следующее воскресенье узнаю, что вы и моя юная кузина уже представлены друг другу. Это ли не везение?

– Скорее это мне повезло, но…

– Если честно, – перебил ее офицер, – я уже потерял всякую надежду и несказанно обрадовался, когда моя милая кузина сообщила, что вы наконец-то согласились меня принять. А теперь еще вы позволили сопровождать вас сюда!

Тернеру уже перевалило за сорок, и Порция не ожидала, что он проявит к ней столь горячий интерес.

– А здесь душновато, вы не находите? – прервала Порция офицера. – Будьте любезны, капитан, принесите чего-нибудь попить.

Тут, как назло, появился лакей с подносом. Капитан взял бокал с пуншем и подал Порции. Взгляд ее заметался по залу.

– Никогда не видела столько замечательных людей одновременно, – произнесла Порция. – Военные в своих ярких мундирах выглядят просто бесподобно.

– Охотно представлю вас любому из них. А также их женам, – с готовностью откликнулся Тернер. – Здесь, в Бостоне, его величеству служит немало незаурядных личностей. С кем именно вы хотели бы познакомиться?

Порция обвела глазами зал. У самых дверей, прислонившись к колонне, с несколько надменным видом стоял мужчина, чей мрачновато-мужественный облик в полной мере соответствовал его темному облачению.

– Ну, хотя бы вон с тем джентльменом, – указала она маской. – По-моему, я вижу его впервые.

– Неудивительно, солнце мое. – Тернер поморщился. – Это Пирс Пеннингтон, брат графа Эйтона. Их род довольно древний, но он подлый шотландец, и этим все сказано. Прибыл в Бостон в прошлом году и уже успел сделать себе имя, занимаясь финансовыми операциями и морскими грузоперевозками.

– А разве можно сейчас преуспеть в подобном деле? – удивилась Порция. – Ведь никто не желает платить налоги на ввозимые из Англии товары.

– Разумеется, можно, если пренебрегать законами, касающимися торговли.

– Вы хотите сказать, что он связан с контрабандистами?

– Не берусь что-либо утверждать, но очень скоро мы выявим всех тех мерзавцев, которые наносят ущерб интересам британской короны. – Капитан Тернер не сводил с шотландца взгляда. – Правда, мое начальство считает его вполне лояльным подданным короля. К тому же младший брат Пеннингтона служит в нашей армии и, судя по отзывам, весьма достойный офицер.

– После ваших слов, капитан, этот мистер Пеннингтон заинтересовал меня еще больше.

– Вы, должно быть, шутите, мисс Эдвардс?

– Ничуть.

Снаружи донесся стук колес экипажей и цокот копыт – по всей видимости, со своей свитой наконец-то прибыл сам губернатор. Как известно, он никогда не выезжал без сопровождения вооруженного эскорта.

Порция постаралась как можно любезнее улыбнуться Тернеру.

– Капитан, рядом с вами мне ничто не грозит. Пожалуйста, представьте меня этому джентльмену.

– Я вас не понимаю, солнце мое. Здесь, в зале, столько замечательных личностей. Почему же вы выбрали именно его?

– Капитан, ведь жена пастора Хиггинса тоже родом из Шотландии. Так вот, я обязательно расскажу ей, что вы отказались представить меня ее столь выдающемуся соотечественнику.

– Выдающемуся?! – Капитан Тернер хмыкнул и недовольно посмотрел в сторону дверей. – Что же, пойдемте, я вас познакомлю.

– Ну нет, капитан, – возразила Порция. – Лучше приведите мистера Пеннингтона ко мне, чтобы никто не подумал, будто ваше общество мне наскучило.

Как только капитан ушел, Порция двинулась к застекленным дверям, которые вели на террасу, и по ступенькам спустилась в залитый лунным светом парк.

Вокруг не было ни души.

Если верить полученным сведениям, ее мать держали в комнатах на втором этаже, выходивших окнами на участок, засаженный розами, и добраться до нее так, чтобы не попасться никому на глаза, можно было только через балкон ее спальни.

Подобрав юбки, Порция побежала по дорожке и вскоре очутилась в той части парка, где благоухали розы. Она без труда обнаружила нужный балкон, под которым росла невысокая груша, а также один из множества кустов, поддерживаемый вполне крепкой на вид шпалерой. Быстро взобравшись по небольшой насыпи, девушка приблизилась к стене дома.

Двадцать четыре года Порция Эдвардс практически ничего не знала о своем происхождении. Выросла в сиротском приюте в Уэльсе, неподалеку от Рексама, а по достижении шестнадцатилетия поселилась в семье пастора Хиггинса. До последнего времени Порция ни разу не усомнилась в правдивости того, что рассказывала ей о родителях леди Примроуз, основательница и содержательница того самого приюта. Согласно этим рассказам, ее мать умерла родами, а отцом был некий высокопоставленный якобит[2], которому после поражения в Каллоденской битве пришлось бежать во Францию, где он и скончался несколько лет спустя. Девушка очень часто тосковала по семье, которой у нее никогда не было, пытаясь представить себе, каково это – иметь родителей. Неожиданно, с месяц назад, Порция узнала, что ее детские мечты могут осуществиться.

В тот день приболевшую Мэри, жену пастора Хиггинса, навестил доктор Деминг, который обратил внимание на медальон, висевший на шее у Порции. Разглядывая миниатюрный портрет, находившийся под крышкой, доктор узнал изображенную на нем женщину, назвал имя, и Порция не успокоилась до тех пор, пока не выяснила о Елене Миддлтон все, что только возможно.

Дотронувшись до медальона, девушка мысленно пожелала себе удачи и полезла на шпалеру.

Узкий балкончик имел скорее декоративное, а не функциональное предназначение, так как за ограждением вряд ли смог бы свободно разместиться человек. Несмотря на теплый вечер, окна были закрыты. Порция заметила, что по-прежнему держит в руке свою маску, и, положив ее на перила, попыталась через них заглянуть. Ничего не получилось, и тогда, не отпуская шпалеру, она подалась немного вперед, поближе к балкону. К ее разочарованию, окно оказалось занавешенным.

Наверное, все в городе знали, что Елена, дочь адмирала Миддлтона, тронулась умом и поэтому ее держат взаперти. Собирая сведения об этой семье, Порция неоднократно слышала хвалебные речи в адрес адмирала, который якобы очень заботился о несчастной дочери. Нетрудно было догадаться, что на самом деле все обстояло совсем иначе.

Если ее отец действительно принадлежал к лагерю якобитов и если окружающие узнали бы о том, что Елена Миддлтон состоит с ним в родстве, это стало бы позором для офицера, который верой и правдой служит британской короне.

Однако допустимо ли по этой причине более двух десятков лет держать дочь взаперти?

Порция осторожно постучала в окно. В ее распоряжении считанные минуты, нужно очень быстро все объяснить Елене. Дело осложнялось еще и тем, что явно выраженного сходства у них с матерью не было. К тому же Елена могла и не знать, что ее ребенок остался жив. Что вероятнее всего.

Порция постучала еще раз.

Шторы на окне внезапно отдернулись.

Появившаяся за стеклом женщина выглядела куда старше той, которую рисовала в своем воображении девушка.

Седина уже тронула ее золотистые волосы, ниспадающие до пояса, лицо было бледным, под глазами – темные круги. И все же сходство с изображением на миниатюрном портрете сомнений не вызывало.

Елена была в тонкой ночной рубашке и в руке держала свечу. Она стала открывать оконную задвижку.

Об этом моменте Порция мечтала всю жизнь.

Окно наконец распахнулось, Елена поставила свечу на подоконник и высунулась наружу.

– Мама! – шепотом позвала Порция.

Повисла тишина. Лицо Елены покрылось мертвенной бледностью, а недоумение на нем сменилось выражением ужаса. Порция коснулась руки матери, и та, вздрогнув, пронзительно закричала.

Стоя у колонны, Пирс Пеннингтон наблюдал за тем, как в зал входит губернатор Томас Хатчисон в сопровождении своей свиты. Королевский наместник быстрым взглядом окинул помещение и, казалось, отметил всех, кто здесь присутствовал. Примерно так же пастуший пес обнюхивает овец, пытаясь учуять волчий запах.

Едва губернатор взглянул в его сторону, Пирс учтиво склонил голову. Кивнув в ответ, Хатчисон тут же переключил внимание на хозяина дома, который в этот момент направлялся к нему, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Музыканты заиграли что-то из Генделя, а Пирс, отделившись от колонны, двинулся в сторону высоких распахнутых дверей, которые вели в парк. Теперь, когда его присутствие на балу отмечено самим губернатором, он вполне мог удалиться.

– Добрый вечер, мистер Пеннингтон. – Путь преградил офицер, которого Пирс сразу же узнал. – Надеюсь, вы еще не собираетесь нас покинуть?

Это был не кто иной, как капитан Тернер. На несколько лет старше самого Пирса, он имел вполне заурядную внешность и поначалу не производил особого впечатления ни на друзей, ни на врагов. Однако Пирс подозревал, что этот человек не так прост, как кажется. Похоже, капитан уже много лет доблестно служил под началом адмирала Миддлтона, и ни для кого не было секретом, что тот полностью доверяет своему подчиненному.

– Я собирался выйти в парк, – ответил Пирс. – Подышать свежим воздухом. А в чем дело, капитан?

Видите ли, одна моя знакомая желает с вами пообщаться.

– Со мной? Настолько устала от вашего общества?

– Да нет, не думаю, – с недовольным видом возразил офицер. – Просто ей хочется познакомиться с настоящим шотландцем.

– У дамы, похоже, неплохой вкус, – заметил Пирс, окинув взглядом пестрое разноцветье, царящее в зале. Синие мундиры, золотые галуны, шуршащие оборки, широкие кринолины, маски с перьями – повсюду старшие офицеры британской армии со своими спутницами. – Однако я не вижу, капитан, чтобы нас кто-то дожидался.

– В самом деле? – Тернер обернулся. – Совсем недавно она находилась вон там. – Он указал подбородком.

Мимо них бок о бок проследовали губернатор с адмиралом, и Пирс еще раз кивнул обоим. Затем снова взглянул на Тернера.

– Надеюсь, она красива? – поинтересовался Пирс.

– Вполне, – уклончиво ответил офицер, продолжая обозревать зал.

– Молода?

– Молода.

– А как у нее с чувством юмора?

– Сэр, не нужно ее обхаживать, – с явной досадой произнес Тернер. – Представитесь, и все…

– В таком случае, капитан, ведите меня к ней. Если считаете, что это безопасно.

Чопорно кивнув, офицер повернулся и двинулся в сторону столов, заставленных различными яствами и напитками. Воспользовавшись тем, что он отвлекся, Пирс бросил взгляд в направлении каменной террасы, через которую можно было выйти в парк. А за парком, недалеко от главных ворот, его уже поджидал грум по имени Джек, держа наготове запряженный фаэтон.

Пробираясь между гостями, капитан Тернер тщетно пытался отыскать Порцию.

– Странно, она исчезла, – произнес он с растерянным видом.

– Должно быть, вы ее чем-то напугали, – не без иронии предположил Пирс. – Ну ничего. Возможно, мне еще улыбнется удача и я все-таки сведу знакомство с этой таинственной особой. А пока позвольте вас оставить.

– Как вам будет угодно, сэр, – отозвался Тернер, продолжая осматривать зал.

Пирс направился к выходу на террасу, его догнал капитан Тернер.

– Возможно, она тоже решила подышать воздухом, – сказал офицер.

Они вместе вышли на пустую террасу и остановились. С видом человека, которому абсолютно некуда спешить, Пирс сначала посмотрел на крыши и шпили Чарлзтауна, раскинувшегося по другую сторону залитой лунным светом реки, затем скользнул взглядом по мачтам дремлющих в гавани кораблей.

– И здесь нет этой неуловимой девушки, – заметил он, полной грудью вдыхая запахи моря и свежескошенной травы, смешанные с благоуханием цветущих роз. – Может, стоит еще раз посмотреть в зале?

– Пожалуй, – кивнул Тернер.

Пирса уже начала раздражать его навязчивость.

– Тогда, капитан, вам лучше вернуться и поискать ее. Оставшись одна, красивая молодая женщина непременно привлечет внимание.

– Да, сэр, вы правы. Примите мои извинения. – Капитан склонил голову и направился в зал.

С непринужденно-беспечным видом Пирс спустился по ступенькам в парк и не спеша побрел по выложенной кирпичом дорожке.

Около одной из вишен, там, где дорожка сворачивала к конюшням, Пирс остановился и посмотрел в сторону дома. На террасе никого не было. Неожиданно в тишину ворвался пронзительный крик.

Отпрянув от окна, Елена скрылась в комнате, а Порция, восстановив равновесие, стала быстро спускаться вниз. На псарне залаяли собаки, из открытого окна доносились возгласы и топот ног всполошившейся прислуги.

Где-то на полпути Порция зацепилась за шипы на стеблях роз, и когда в спешке пыталась высвободиться, шпалера начала заваливаться. Выбора не оставалось. Рванув платье, Порция соскочила и ухватилась за сук стоявшей рядом груши.

Свалившись на землю, она поднялась и обнаружила, что платье разорвано, а шнуровка корсета лопнула. Сверху на нее продолжали сыпаться листья и мелкие ветки. Однако приводить себя в порядок было некогда, и девушка помчалась прочь.

Огибая попадавшиеся на пути кусты роз, Порция заметила небольшой аркообразный проход и повернула к нему. Уже почти добравшись до цели, она глянула в сторону дома

и с разбега налетела на высокого, крупного человека, внезапно преградившего ей дорогу. Ошеломленная, Порция отпрянула было назад, но сильные руки крепко схватили ее за плечи.

Порция в страхе подняла глаза, ожидая увидеть кого-нибудь из слуг адмирала, но, к ее немалому облегчению, мужчина оказался тем самым шотландцем, к которому она не так давно спровадила капитана Тернера. А из темноты между тем доносились возгласы: «Держи вора!»

– Это совсем не то, что вы думаете! – поспешила заверить шотландца Порция.

– А что я, по-вашему, думаю?

– Поверьте, я не воровка! – Порция шагнула было в сторону, однако рука мужчины крепко сжала ее запястье. Голоса слуг раздавались где-то совсем близко. – Я просто гуляла по парку и, наверное, напугала женщину, которая выглянула в окно.

– Судя по вашему виду, прогулка была не из приятных. Мужчина прикоснулся к ее оцарапанной при падении щеке, и Порция от неожиданности вздрогнула. Затем он вытащил застрявшую в ее волосах веточку.

Преследователи были почти рядом.

Порция старалась увлечь мужчину за собой в тень парковой ограды. Если ее поймают, последствия будут ужасными. Адмирал Миддлтон настолько жесток, что даже родную дочь держит в заточении. Страшно подумать, что он сделает с Порцией, если вдруг узнает, кем она приходится Елене.

– Меня тоже пригласили на бал, – снова заговорила Порция. – В зале душно, и я вышла прогуляться. – Девушку все больше охватывал страх. Если этот человек сейчас же ее не отпустит, она пропала. – Ну пожалуйста! Войдите в мое положение… Я же не смогу им ничего объяснить!

– Совершенно с вами согласен. Вы и мне не способны что-либо объяснить.

– Мистер Пеннингтон, прошу вас, поверьте мне! – взмолилась Порция. – Я не воровка! Любой разумный человек это поймет, но не толпа, охваченная азартом преследования. Если вы поможете мне скрыться…

– Смотрите! – раздался рядом чей-то голос. – Там кто-то стоит!

Оглянувшись, Порция увидела приближающиеся фигуры и огни факелов. В отчаянии она подалась к мужчине и зашептала:

– Ну пожалуйста!.. Отпустите меня!

Дернув Порцию за руку, Пеннингтон заставил ее встать рядом с собой и крикнул:

– Идите сюда!

Глава 2

Сначала голоса прислуги доносились из соседней комнаты, затем снизу, из парка. Снаружи на двери звякнула щеколда, и Елена отпрянула назад. Прижавшись к тяжелым шторам, глянула в сторону балкона. Мерцающее пламя одинокой свечи. Умирающая частица света в безбрежном океане темноты, которая с каждым днем неумолимо поглощает окружающий мир.

Она постепенно теряла способность к здравомыслию и все больше времени проводила в полусонном состоянии, витая где-то в стране грез.

Доктора говорили, что рано или поздно у нее начнутся галлюцинации. Единственное ее спасение – лекарства.

Елена не верила докторам, считая их корыстными шарлатанами. После их снадобий она чувствовала себя еще хуже.

Елена не могла с уверенностью сказать, видела ли она девушку наяву, или же это был плод ее больного воображения.

Девушка назвала ее мамой.

Никто никогда ее так не называл. Несчастная малышка, которую Елена родила много лет назад, прожила совсем недолго и еще не умела говорить. Елена дотронулась до своего запястья, на котором еще ощущалось прикосновение пальцев девушки. Нет, скорее всего ей померещилось.

Дверь открылась.

– Госпожа, разрешите?..

Елена позволила одной из служанок накинуть ей на плечи шаль и невольно вздрогнула, услышав тяжелые шаги миссис Грин.

– Здесь кто-то был? – спросила экономка.

– Нет, – тихо ответила Елена.

– Но кто-то пытался проникнуть в вашу комнату?

– Да нет, никто.

– Почему же вы кричали?

– Я… мне просто приснился дурной сон. – Елена шагнула к окну и ощутила на коже дуновение прохладного ночного воздуха, напоминавшее о мягком прикосновении девушки, которая назвала ее мамой.

– Ваш крик, госпожа, был слышен практически во всем доме. Из-за вас пришлось прервать бал. Гости обеспокоены, господин адмирал очень недоволен. Наверное, вы опять не приняли лекарство?

Елена повернулась к миссис Грин спиной, проигнорировав ее слова. Конечно же, она выпила это горькое снадобье и уже спала, когда раздался стук в окно. Как жаль, что из-за плохого зрения она не смогла разглядеть лицо незнакомки. В памяти остался только ее голос.

Слуги продолжали сновать по комнате. Кто-то перегнулся через перила балкона и окликнул кого-то из находившихся внизу. Миссис Грин продолжала отчитывать Елену, но та ее не слушала. Проведя рукой по подоконнику, Елена нащупала подсвечник.

– Почему вы настаиваете, чтобы у вас всю ночь горела свеча? – язвительно произнесла экономка и, отобрав у Елены подсвечник, понесла его к каминной полке. – Только лишние расходы для господина адмирала.

Молодая служанка протянула Елене какой-то предмет:

– Госпожа, это вы обронили?

Елена ощупала поданную вещь: бархат, перья, прорези для глаз, углубление для носа. Чуткие пальцы подсказывали, что это женская маскарадная маска, но поднести ее поближе к глазам, чтобы получше рассмотреть, она не осмелилась.

– Да, это мое, – быстро прошептала Елена, услышав шаги возвращающейся миссис Грин, и поспешила спрятать маску под шалью.

Удар по голени был совершенно неожиданным и очень болезненным. Выругавшись, ошеломленный Пирс ослабил хватку, девица высвободила руку, скрылась за деревьями и через мгновение растворилась в темноте.

Пирс даже не стал смотреть, в какую сторону умчалась эта чертовка. Его нисколько не интересовало, что она натворила, почему стремилась убежать и откуда ей известно его имя. Пирс почему-то подумал, что это та самая женщина, которую так упорно искал капитан Тернер. И если его предположение верно, нетрудно догадаться, почему она неслась по парку сломя голову.

Пирс, хотя и окликнул преследователей, вовсе не собирался выдавать незнакомку. Он обязательно заступился бы за нее, сказал бы, что она с ним.

Однако время поджимало – в одном месте на побережье его ждали более важные дела.

Подбежавшим людям Пирс указал совсем не то направление, в котором скрылась девушка, и когда слуги адмирала побежали дальше, направился к конюшням.

Лакеи и грумы прибывших на бал гостей оживленно обсуждали слух о том, что в дом пытались проникнуть грабители. При появлении Пирса некоторые повернули головы в его сторону, и пламя факелов осветило их возбужденные лица.

От главного входа в особняк, где только что высадились опоздавшие гости, по усыпанной гравием аллее подкатили еще две кареты, полностью перекрыв выезд. Впрочем, Пирса это не волновало – его фаэтон стоял чуть поодаль на открытом пути. Направившись к своей коляске, Пирс краем глаза заметил, как от одной из группок отделился Джек и подбежал к нему.

– Ну и устроили же вы переполох, хозяин, – тихо произнес грум.

– Я тут ни при чем, – отозвался Пирс.

Впереди появились четверо всадников в военной униформе, и Пирс отошел в тень деревьев, потянув за собой и Джека. Громко разговаривающие офицеры, которые, по всей видимости, были пьяны, остановили лошадей возле яблонь.

– Ну? Что интересного узнал? – поинтересовался Пирс у Джека. – До того как начался переполох?

– Больше всего говорили о войсковом смотре, устроенном сегодня утром на плацу. Зрителей, правда, собралось не так уж много. Говорят, даже на строевые занятия и стрельбы мало кто пришел посмотреть.

– Наверное, наши доблестные воины были отчасти разочарованы. Но пиво все равно текло рекой. А о передвижениях войск что-нибудь слышно?

– Два офицера спешились возле яблони, справили малую нужду, вновь сели на коней, и все четверо, перебрасываясь скабрезными шутками, поехали дальше.

– Нет, не слышно, – ответил Джек. – Но в районе порта вроде бы все спокойно.

– Вот и хорошо. – Посмотрев вслед удаляющимся всадникам, Пирс продолжил путь к фаэтону. – Времени у нас, однако, в обрез.

– Ничего, хозяин, успеем.

В этот момент из-за деревьев выскочила женщина и, бросив взгляд в их сторону, полезла прямо в его коляску.

– Если только нам не придется идти пешком, – вымолвил он, все еще не веря своим глазам.

Ну конечно. Белое бальное платье, разорванное в нескольких местах, темные растрепанные волосы, смазливое личико – та самая девица, которая пнула его по ноге.

– А ну стой! – прорычал Пирс.

– Угораздило же ее наткнуться на его экипаж! Порция обернулась и, увидев, что мужчина преследует ее, подстегнула лошадей.

Навстречу ей по освещенной факелами аллее довольно быстро ехал другой экипаж. Они должны были одновременно подкатить к узкому мостику, перекинутому через неглубокую ложбину.

– Эй, женщина, остановись! Натяни поводья! – кричал шотландец. Этот тип был готов передать ее в руки преследователей, даже не выслушав объяснений. А теперь за похищение фаэтона разорвет ее на части.

Порция почти уже доехала до мостика, так же как и экипаж, двигавшийся навстречу. Подстегнув лошадей, она не сводила глаз с широко распахнутых главных ворот, освещенных факелами.

Видимо, ехавшим в карете так же не терпелось побыстрее попасть на бал, как ей – поскорее убраться отсюда. Кучер новоприбывших вовсе не собирался уступать дорогу и первый достиг мостика.

Порция слышала крики шотландца, но сдаваться было поздно. В последний момент она дернула поводья, решив направить лошадей вправо, чтобы съехать по травянистому склону и пересечь ложбину понизу. Однако разгоряченные животные, неготовые к столь резкому повороту, на самом краю аллеи поднялись на дыбы.

Фаэтон так резко остановился, что Порция едва не вылетела из него. Встречный экипаж пролетел мимо, и кучер с грумом что-то прокричали ей, явно ликуя. Порция дернула поводья, чтобы вернуть лошадей на ровную дорогу.

Из-за сегодняшней неудачи она не собиралась отказываться от своих намерений. Сейчас ей необходимо как можно быстрее скрыться, но потом она снова попытается проникнуть сюда, чтобы увидеться и поговорить с матерью.

Однако, прежде чем Порция успела выбраться к мостку, в фаэтон вскочил этот негодяй, все время бежавший следом, и, навалившись на нее, вырвал из рук поводья.

Пирс испытывал такое негодование, что готов был растерзать мерзавку. Он полагал, что его свирепый взгляд сможет внушить ей определенный страх, но вместо того, чтобы спасаться бегством, эта сумасшедшая просто отодвинулась на край сиденья и сложила руки на коленях – ни дать ни взять добропорядочная прихожанка, собравшаяся в церковь на воскресную службу.

Пока Пирс подыскивал подходящие слова, чтобы как следует отчитать незнакомку, к фаэтону подбежал Джек и стал успокаивать лошадей.

– Я не намерен ни в чем разбираться!.. – выпалил наконец Пирс. – Немедленно покиньте мой экипаж!

– К сожалению, это невозможно, – спокойно отозвалась девушка и зачем-то придвинулась к нему.

Пирс хотел было возмутиться, однако быстро понял причину ее столь странного поведения: к ним приближался какой-то военный в сопровождении грумов, один из них нес факел.

– Никто не пострадал? – полюбопытствовал офицер, стараясь получше их разглядеть. – Экипажи едва не столкнулись на мосту.

Девушка прижалась к Пирсу и схватила его за руку.

Пирс с трудом поборол искушение передать незнакомку в руки верных слуг адмирала. Веревка неплохо бы смотрелась на ее нежной шейке. Чертовке, однако, повезло: Пирс не так-то легко поддавался соблазнам.

– Да нет. Все целы, – отозвался Пирс.

– Я видел, как вы бежали за коляской. Что случилось? Лошади чего-то испугались?

Пирсу стоило немалых усилий не сказать офицеру, чтобы не лез не в свои дела.

– Нет, просто моя дама… Она, видите ли, обиделась, что я надолго оставил ее одну, и решила уехать без меня.

Молодой человек рассмеялся и снова попытался рассмотреть девушку. Пирс почувствовал, что та еще плотнее прижалась к нему, стремясь, видимо, скрыть от посторонних глаз свой растрепанный вид. Что ж, темнота была ей в этом союзницей.

– Ну ничего. Недавно прибыл сам губернатор, и веселье только начинается. – Офицер многозначительно ухмыльнулся. – У вас будет достаточно времени, чтобы вернуть себе расположение вашей спутницы.

Пирс положил ладонь девушки на колено и, ощутив, как она напряглась, удовлетворенно улыбнулся.

– Все не так-то просто, – сказал он и прижал ногу к ее бедру. – По опыту знаю, что существует единственный способ вернуть расположение этой женщины. Но это уже в интимной обстановке. Надеюсь, сэр, вы понимаете, что я имею в виду. Так что не обессудьте, но мы поедем.

Рассмеявшись, молодой офицер отошел в сторону. Не проронив больше ни слова, Пирс тронул лошадей. Джек уже на ходу вскочил на свое место на запятках.

Пирс никак не мог не думать о намеченном на сегодня деле, успех которого непосредственно зависел от приливных и отливных течений. Необходимо было поторапливаться – там, на берегу, его не могли долго ждать. А из-за этой девицы он потерял немало времени.

Как только они выехали за ворота, незнакомка тут же передвинулась на противоположный край сиденья.

– Сэр, вы поступили не по-джентльменски, намекнув, будто между нами существуют интимные отношения.

– Как раз наоборот, сударыня. Я проявил благородство и великодушие, не передав вас в руки того офицера.

– Почему же вы этого не сделали?

Пирс пристально посмотрел на девушку. В ее темных волосах, которые едва удерживали многочисленные жемчужные булавки и гребни, застряли веточки и листья. Судя по глазам, эта особа была не так уж глупа. Пирс откровенно осмотрел ее порванное и перепачканное платье, задержал взгляд на полуобнаженной груди, на которой поблескивал серебряный медальон.

– Вполне возможно, за все то, что вы сегодня натворили, виселица была бы вам обеспечена, – заметил он. – Впрочем, приняв во внимание вашу внешность, можно себе представить, как обрадовались бы тюремщики возможности свести с вами более близкое знакомство. Так что, думаю, петлю на вашу милую шейку накинули бы еще не скоро. Даже если бы вам этого очень хотелось.

– Вы, значит, подозреваете, что я совершила преступление, – отозвалась незнакомка. – Будь вы более почтительны и галантны, я бы вам все объяснила еще в саду. И тогда бы вы поняли, что я просто стала жертвой досадного недоразумения. Я почти совершенно не виновата в том, что произошло в доме адмирала.