Глава 17

Я опять умудрился заблудиться и опять немного опоздал. Поль Домингес сидел в той же кабине, одетый, как вчера. "Поль был не один. Он встал и представил красивую яркую женщину – рослую, широкоплечую, с большими глазами и ртом, смуглой кожей, густыми черными бровями и осветленными до цвета мягкого серебра волосами. У нее были желтовато-зеленые глаза, насмешливые и по-кошачьи осторожные. Говорила она баритоном со слабым испанским акцентом. Домингес представил ее как Конни Мелгар, а меня – Джоном Смитом.

У Конни Мелгар была теплая, сухая ладонь. Руку она жала по-мужски крепко. Поль замешкался, потом сел рядом с ней и взял стакан.

– Констанция – венесуэлка, – сказал он. – Очень богатая и с очень тяжелым характером.

Констанция рассмеялась громко и заразительно.

– С тяжелым характером! Для кого? Для тебя, Пабло, с твоим дурацким гипертрофированным чувством мужского достоинства? – Она подмигнула мне. – Я вешаюсь ему на шею, а он говорит, что у меня тяжелый характер.

– Я объяснил ей твою проблему, – улыбнувшись, сообщил Поль Домингес.

– Ваша проблема, мистер Смит – естественно, Смит не может быть вашей настоящей фамилией, – заключается в том, что вы хотите познакомиться с Калвином Томберлином. Я могу устроить вам это. К этому джентльмену всегда имеют доступ определенные категории людей. Но мне было бы очень приятно, если бы вы меня заверили в том, что не упустите свой шанс, мистер Смит.

– То есть?

– Я буду очень рада, если вы сумеете нанести ему большой вред.

– Если все получится, как я хочу, я надеюсь сделать мистера Томберлина очень несчастным, миссис Мелгар.

Она изучала меня долгие пять секунд, склонив голову набок, потом вздохнула, похлопала Поля по руке и сказала:

– Спасибо, дорогой. Думаю, мы с мистером Смитом найдем общий язык.

Домингес вопросительно посмотрел на меня. Когда я кивнул, он встал и сказал:

– Передавай привет нашим друзьям, когда увидишь их.

– Спасибо за помощь, – поблагодарил я.

Он кивнул и поклонился Констанции Мелгар.

После его ухода она сказала:

– Он очень осторожный человек, но очень хороший. Вы это знаете?

– Нас познакомил один общий друг. Поль мне очень понравился:

– Пабло попросил помочь вам, мистер Смит. Он мне в прошлом не раз помогал. Он попросил не расспрашивать вас, но для меня не задавать вопросы очень трудно. Этот бар в любом случае не самое simpatiko[22]место для разговоров. Вы на машине? Поезжайте за мной.

Констанция Мелгар очень ловко вела свой серый «Мерседес-300». Мне приходилось выжимать из маленькой машины Френсин все, на что та была способна, чтобы не потерять из виду ее задние огни. Конни остановилась на темной улице. Я пересел к ней в машину, и мы проехали еще с полквартала. «Мерседес» въехал в подземный гараж нового высотного многоквартирного дома. Мы вышли, и она оставила машину служителю. Когда сели в лифт, Констанция нажала на кнопку с цифрой «10». В туфлях на высокой шпильке ее рост достигал шести футов. Констанция Мелгар улыбнулась и сказала:

– Вы чертовски высокий мужчина, мистер Джон Смит. Рядом с вами я чувствую себя маленькой девочкой. Такое со мной бывает нечасто, хотя в Калифорнии больше высоких мужчин, чем где бы то ни было.

Жила она в квартире 10Б. Это была огромная квартира с обитыми темными панелями стенами, тяжелой резной мебелью и низкими настольными лампами с плотными абажурами. Небольшого роста служанка взяла у Констанции накидку. Конни что-то долго говорила ей по-испански. Судя по интонации, она что-то спрашивала и отдавала распоряжения. Служанка кивнула, кратко ответила и скрылась. Потом появилась полная женщина постарше. Она молча выслушала распоряжения Конни.

Констанция Мелгар повела меня в дальний угол огромной гостиной, где было возвышение. В этом углу стояли громадные кресла и диваны.

– Знаете, жизнь в этой квартире напоминает мне жизнь в кукольном домике. Я здесь все переделала: заставила обить стены панелями из настоящего дерева, мебель привезла из своего дома в Каракасе, велела разобрать одну стену, чтобы объединить две квартиры в одну. Но мне здесь все равно тесно. На ранчо мне нравится жить куда больше. У меня прекрасное ранчо в Аризоне.

– У вас отличная квартира, миссис Мелгар.

– Здание принадлежит мне, – объяснила Конни, вставляя в мундштук сигарету. – Как сказал Пабло, я богата до неприличия. Мне не нравится, что происходит на родине. То, что там делается, пугает меня. Я не спеша все распродала в Венесуэле и удачно вложила деньги здесь. Может, смешаете коктейли? Бар у двери. Мне, пожалуйста, темный ром со льдом.

– Очевидно, вы не очень дружны с Томберлином, – заметил я, смешивая коктейли.

– Он мне не нравится. Сама не пойму, почему я продолжаю встречаться с ним. У меня на ранчо есть лошадь, от которой я должна избавиться. Ее зовут Лагарто. Ящерица. Голова похожа на молоток, злые глазки. Она слушается до тех пор, пока ей не предоставляется шанс меня сбросить. Когда-нибудь эта лошадь меня убьет.

Я принес ей стакан с ромом. Когда Конни поднесла его к губам, я сказал:

– А что, если я хочу встретиться с Томберлином, чтобы его убить?

Рука со стаканом замерла в дюйме от рта. Желтые глаза пристально вглядывались в меня. Потом Конни сделала глоток и поставила стакан на стол.

– Я должна закричать?

– Я вас не настолько хорошо знаю, чтобы угадать, как вы должны себя вести.

– Если вы хотите его убить, полагаю, у вас имеются на то причины. – Констанция Мелгар внимательно изучала меня. – Если вы хотите его убить, вы убьете его, но только я должна остаться в стороне. Мне Томберлин противен не до такой степени.

– Что вы хотите этим сказать?

– Он просто богатый, больной и довольно глупый человек. Его может убить другой глупый человек. Но умный и серьезный человек знает, что ради Томберлина не стоит идти на подобный риск. Он – насекомое.

Я сел на диван и посмотрел на Конни.

– Какое насекомое?

– Вы его совсем не знаете? Томберлин – политический дилетант, который поддерживает деньгами очень сомнительные предприятия, каждое из которых, естественно, задумано во имя спасения мира. Калвин дает деньги группам грязных людишек, делает их сильными и значительными и потом теряет к ним интерес. Собирает экзотические коллекции, многие из которых просто отвратительны. Например, у него есть коллекция старинных орудий пыток, порнокниг, фильмов и картин. Еще он собирает ужасные скульптуры. От его книг просто тошнит. Судя по всему, Томберлин импотент и страдает половыми извращениями. В доме есть спальни, которые прослушиваются, в которых есть зеркала-окна. Вы смотрите в комнату, а вас не видят. Он часто устраивает групповые оргии и прочие мальчишеские штучки. Все это скучно и утомительно. Кал любит намеки на страшные заговоры и подобные мерзости. Последнее его увлечение – доктор Фейс.

– Кто?

– Доктор Гирдон Фейс со своим американским крестовым походом. В последнее время о нем много говорят. Лекции, шоу, выступления по телевидению и так далее. И еще специальные телефонные номера, по которым можно позвонить в любое время дня и ночи. Если запустить не посвященного в западное крыло дома Кала в Стоун-Каньон, с ним может случиться удар. Томберлина интересует многое. Знаете, иной раз становится немного не по себе от мысли, что его маленький доктор Фейс за короткий промежуток времени завоевал себе столько верных последователей.

– Я слышал, что. Томберлин жертвует деньги и латиноамериканцам.

– Они обхаживают его со всех сторон, но в основном он поддерживает крайне правые экстремистские группки, которые хотят покупать оружие и убивать пеонов. Томберлин не относится к умеренным, мой друг. Как вас называть? Я хочу, чтобы вы называли меня Конни.

– Джон Смит, пожалуй, чересчур. Может, Мак Смит?

– Осторожничаете?

– Имя может что-нибудь напомнить Томберлину, – объяснил я.

– А лицо?

– Лицо нет. Когда вы сможете устроить встречу?

– Мы поедем к нему завтра вечером. Калвин редко выходит из дома. Вокруг него, как всегда, будут виться подхалимы. Я придумаю что-нибудь, какой-нибудь предлог, чтобы заехать. Но вам придется сыграть роль, Мак Смит.

– Кем я буду?

Конни Мелгар потянулась всем своим пышным телом и сказала:

– Если не возражаете, лучше всего вам стоит представиться моим последним дружком. Где я вас нашла?

– Скажем, я плавал на яхте кого-нибудь из ваших друзей.

– Великолепно. На прошлой неделе я была в Монтеррее. Их зовут Симминсы. Гордон и Луиза. Я переманила вас, потому что собираюсь покупать яхту. Правда, Кала вся эта история особенно не заинтересует. – Она протянула стакан, и я сделал ей новый коктейль. Беря стакан, Конни провела по моей руке пальцами и спросила: – Не хотите, чтобы наши отношения оставались не только на словах?

– Вполне нормальная мысль, Конни, – ответил я, придвигаясь ближе. – Вы очень красивая женщина, и вы это знаете. Но я не уверен, что это хорошая мысль.

– То же самое сказала бы вам и я, если бы вы предложили сойтись поближе.

– А у вас какие причины?

– Мой дорогой, мои молодые друзья считают себя крутыми и независимыми ребятами, но их очень легко приручить. У нас с вами все было бы по-другому. Мы бы очень долго определяли, кто победитель, и по ходу действия я могла бы оказаться в проигрыше. Я не играю в игры, в которых могу проиграть, мистер Смит, таинственный мистер Смит. А каковы ваши причины?

– Если бы я согласился, я бы чувствовал себя так, будто стою в одной шеренге с вашими остальными друзьями, Конни, – улыбнулся я.

Ее глаза сузились, стали золотыми, губы слегка раскрылись, обнажая зубы. Потом она неожиданно расхохоталась и так хлопнула меня по плечу, что у меня онемела рука.

– Видите? Вы бы одолели меня такими разговорами. Однажды я бы разрыдалась и попросила у вас прощения. Как женщина. Видит Бог, мы с вами достаточно незаурядны, чтобы попробовать, но нет... Может, пять лет назад что-нибудь бы и получилось, но не сейчас. Я сейчас слишком стара, чтобы оказаться побежденной в физическом плане, вы же со временем поймете, что как раз этого-то вам и хочется. Потому что я невыносимая женщина, и я это знаю. Пошли.

Она ввела меня в кабинет, где хранились трофеи африканских сафари. На стенах висели несколько очень хороших голов леопарда, льва и буйвола, а также фотографии в рамочках более молодой, изящной, полной жизни и энергии Констанции Мелгар, стоящей рядом с убитым слоном, носорогом и огромной обезьяной. В стеклянных ящиках лежало отличное оружие.

– Мои ружья, – сказала Конни. – Мои любимые мертвые животные. Пять лет я возила своего мужа на сафари, надеясь, что это сделает его настоящим мужчиной, который мог бы меня удовлетворить. Он убивал зверей так же равнодушно, как бухгалтер заносит в книги цифры. Однажды наклонился над кустом, чтобы сорвать для меня цветок, и его ужалила в горло змея. Он умер еще до того, как упал на землю. Было бы можно, и я бы повесила на стену его голову тоже. И головы всех моих молодых друзей. Сейчас вы знаете меня лучше. Мак Смит. Вы можете оказаться подходящим для меня мужчиной. Наверное, меня никогда не перестанет волновать этот вопрос. Жалко только, что время, когда бы мы сумели выяснить это, уже прошло. Приезжайте сюда завтра в шесть, и мы поедем на моей машине. А сейчас спокойной ночи.

Я нашел выход. Уходя, услышал ее смех. Интересно, так же ли она смеялась, когда убивала носорога, слона и обезьяну, снятых на фотографиях, где миссис Мелгар стоит в брюках и с улыбкой держит в руках большое ружье?

Когда я взбежал на маленькое крыльцо миссис Броудмастер, пошел сильный дождь. Было начало одиннадцатого. Через десять минут в дверь постучали. Джунбаг пришла выпить перед сном стаканчик. Но сегодня Джунбаг не суждено было попасть ко мне в постель. Мне удалось избежать ее ловушек и в конце концов отправить ее домой всего с несколькими маленькими царапинами, задевшими ее гордость.

Пока Конни Мелгар одевалась, я выпил. Она вышла счастливой походкой женщины, которая не сомневалась, что нравится. Конни надела темное облегающее платье, прекрасные крепкие плечи медово-коричневого цвета были обнажены.

– Вы очень элегантны, Конни.

– Спасибо. Пожалуйста, оставьте это выражение на вашем лице на весь вечер, дорогой, и вы отлично справитесь со своей ролью.

– Выпьете?

– То же, что вчера, пожалуйста.

Она позвонила в гараж и попросила подогнать машину ко входу. Потом вернулась, взяла стакан и дотронулась до моего.

– За ваш успех. Мак Смит. Таинственный Мак Смит. Ваши глаза, мистер Смит, меня интригуют. Люди со светлыми глазами жестоки. У вас глаза цвета дождя на стекле ранним утром. Когда я увидела вас вчера вечером, вы показались мне вполне безобидным. Ведь это обман, не так ли?

– У меня вполне безобидные побуждения.

– Держите их, пожалуйста, при себе. Знаете, мне кажется, вам так же, как и мне, нравится насилие, но вы лучше себя контролируете. Чего вы хотите?

– Поближе увидеть мистера Томберлина.

– И это все?

– Я мог бы слегка сбить с него спесь.

– Что он вам сделал, дорогой?

– Скажем, он затеял одно дело, закончившееся благополучно только дли него одного.

– У кого вы работали?

– У Гордона и Луизы Симминсов из Монтеррея. А что?

– Я лучше в качестве хозяйки?

– Нас связывают более близкие отношения.

– Дорогой, у Томберлина соберутся разные люди. По всему дому будут бродить гости, которым будут прислуживать гавайцы. Я сегодня разговаривала с ним по телефону. Через два-три дня он уезжает в Монтевидео. – Констанция поставила пустой стакан на стол и поинтересовалась: – Мы готовы?

Я набросил ей на плечи светлого цвета палантин футов десять длиной, достаточно длинный даже для такой высокой женщины. В ушах у Конни были серьги с кошачьим глазом, на пальцах лишь одно кольцо с продолговатым изумрудом, длиною от одного сустава пальца до другого. Сумочку она оставила дома. Сигареты, зажигалку, губную помаду и пудру вручила мне – типичная ноша пленного мужчины. Констанция вывела меня на небольшой парад. Внизу дворецкий подал ей руку и торжественно усадил в машину. Он окинул меня оценивающим взглядом.

Я сел за руль, нашел нужные рычаги, и «мерседес» двинулся навстречу приключениям.

Глава 18

Холмистая местность, окружающая особняк Томберлина, была обнесена высокой проволочной оградой. Ворота оказались открыты. Нас встретил широкоплечий, маленький, улыбающийся китаец в форме. Бросив быстрый взгляд на Конни Мелгар, он сделал шаг назад, поднес руку к фуражке и улыбнулся.

На стоянке уже скопилось минимум двадцать машин – от сверкающего «бентли» до грязного пикапа. Огромный особняк возвышался на скалистом склоне. Он был весь из дерева, светлого камня, стекла, алюминия и покрыт шифером. Состоял из трех больших домов, расположенных уступами на склоне. Лестница огибала бассейн и заканчивалась на огромной террасе в нижней части дома. С террасы открывался прекрасный вид. Вместо широкой парадной лестницы Конни повела меня по узкой, которая привела нас к бассейну возле средней части особняка. В бассейне с наслаждением плескались стройные молодые девушки. Мы поднялись по лестнице дальше и вошли в огромную комнату, немного напоминающую холл отеля в Майами-Бич, только сделанную с большим вкусом. В зале толпились беседующие гости. Заметив, что на нас украдкой бросают оценивающие взгляды, я широко улыбнулся.

Калвин Томберлин стоял среди небольшой группы приглашенных. Он действительно был человеком-гротеском: среднего роста, полноватый, с прямой осанкой, без бровей и ресниц, но в нарочито неестественном парике. Парик был серовато-черного цвета, тщательно завитый, и Калвин носил его на манер берета. Лицо у Томберлина было бледно-розового цвета, как ростбиф. Полные бледные губы едва шевелились, когда он говорил. Голос напоминал жужжание пчелы, запущенной в жестяную коробку. Костюм был из щелка цвета олова – спортивный пиджак без лацканов и желтый галстук.

Томберлин приветствовал Конни с напускной теплотой: слегка обнял и два раза хлопнул по плечу. Все это он проделал, как робот, запрограммированный встречать гостей на вечеринке.

Конни представила меня. У Томберлина оказалась холодная, мягкая, сухая ладонь. Он посмотрел на меня, как мясник смотрит на кусок мяса, и равнодушно отвернулся. Такими же взглядами меня одарили и остальные – определили, сколько во мне мяса, принадлежащего миссис Мелгар, и тоже отвернулись. Я принялся бродить по залу. Группки образовывались, распадались, вновь образовывались и постоянно менялись. У бассейна толпился народ. Я вышел на широкую террасу, в дальней части которой размещались спальни. Верхняя часть служила гостиной, столовой и библиотекой. День клонился к вечеру, постепенно загорались огни.

Я нашел Конни и, выждав удобное время, отвел ее в сторону.

– Что вы говорили о западном крыле?

– Там у него маленький музей. Вверх по ступенькам и налево, но музей всегда заперт, – ответила Констанция Мелгар.

– Как бы на него взглянуть?

– Не знаю, – нахмурилась она. – Попробовать можно. Подождите где-нибудь здесь. Если получится, я вернусь за вами.

Когда она отошла, ко мне приблизился вихляющей походкой высокий блондин с лицом расклейщика афиш. У него был такой вид, словно он вот-вот расплачется.

– Славно посмеялся, когда она дала мне отставку, приятель? – поинтересовался он.

– Ты не прав. Она не давала тебе отставку.

– А ты очень сообразительный, – покачал он головой. – Все знаешь. Конни стоит миллионы, и она лучшее, что тебе встретилось за всю твою жизнь. Я прав? Ты живешь на полную катушку, парень. Напрягись, потому что она собирается...

– Чак! – раздался резкий голос Конни. Парень повернулся и посмотрел на нее. Констанция печально покачала головой. – Ты становишься очень надоедливым, дорогой. Уходи.

– Я должен поговорить с тобой, Конни. Клянусь Богом, я хочу с тобой поговорить.

– Ты слышал, что тебе сказала леди? – вмешался я.

Он широко размахнулся. Я поймал кулак рукой и сжал запястье. Он неуклюже попытался ударить левой, но я сжал и левое запястье. Лицо Чака сморщилось от напряжения, вены вздулись, потом он перестал вырываться, сдался и зарыдал. Я отпустил его, и он, шатаясь и утирая нос тыльной стороной ладони, отошел.

– Отличная работа, – похвалила Конни Мелгар. – Пошли. Нас ждет Калвин. Я сказала ему, что хочу увидеть вашу реакцию.

– Как мне следует реагировать?

– Как хотите, – ответила Констанция. – Я думаю, это будет смешно.

Калвин Томберлин ждал нас, как настоящий гид. Он открыл очень крепкую с виду дверь. После того как мы вошли, он закрыл и опять запер ее. Немедленно вспыхнули и загорелись длинные ряды ламп дневного света. Они осветили маленький музей размером двадцать на сорок футов. На стенах висели картины и эскизы, в нишах на пьедесталах стояли статуи, тут же находились стеклянные выставочные ящики. Все было крошечным, но сделано на профессиональном уровне. Два маленьких окна закрывали толстые стальные решетки.

– В этой и соседней комнате у меня, вероятно, самая большая в мире на сегодняшний день выставка эротики, – сообщил Томберлин своим жужжащим голосом.

Он показал нам ящики с древними орудиями пыток и приспособлениями, вызывающими его экстаз. Потом достал несколько цветных слайдов и показал нам.

– Это фрески из индийских храмов в Конараке и Хаджуаро. На них изображены эротические сцены, всегда являвшиеся частью индуизма. – Отложив слайды в сторону, Томберлин сообщил: – Там у нас библиотека и небольшой кинозал. Рядом маленькая фотолаборатория. Моя последняя идея – снять слайды из Конарака, использовав актеров-любителей и костюмы той эпохи.

– Идея? – воскликнула Конни. – Кал, ты говоришь о своей болезни так серьезно!

– Конни, дорогая, когда ты пожелаешь подарить свой талант одному из этих маленьких проектов...

– Я бы выглядела как белая ворона среди твоих ошалевших от наркотиков артистов, дорогой.

– Ты чудесно сохранилась, Конни.

Я подошел к стене и насчитал тридцать четыре освещенные ниши, в которых стояли золотые фигурки.

– Это настоящее золото, мистер Томберлин?

– Да. – Он подошел ко мне. – Я расставил их здесь недавно. Большая часть коллекции приобретена несколько месяцев назад. Многие из них... не соответствуют общей идее коллекции. Но я решил оставить все как есть. Правда, они странные и в то же время красивые?

– Куда вы за ними ездили, мистер Томберлин? – поинтересовался я.

– Я купил коллекцию целиком, мистер Смит. Они до сих пор еще не обработаны и не занесены в каталог, – со скучающим видом сообщил Томберлин. Его не интересовала моя реакция. Он повернулся к Конни и спросил: – Хочешь посмотреть новый фильм, дорогая? Шведский и очень оригинальный.

– Спасибо, нет! – брезгливо ответила Констанция Мелгар. – Хватит с меня одного твоего фильма. Покажи его лучше Роде, дорогой. Она обожает подобные фильмы. Спасибо за экскурсию. Давайте вернемся к гостям.

Когда мы остались вдвоем, Конни спросила:

– Правда, там отвратительно?

– Он довольно странный человек, – ответил я.

Она отвела меня в угол и положила руки на плечи.

– Значит, вам нужны золотые фигурки, дорогой?

– Неужели мне не удалось скрыть интереса?

– Удалось. Это всего лишь предположение. Как было бы здорово, если бы я оказалась права. Он страшно радовался, когда достал их. Наверное, Кал совершил очень выгодную покупку. Он все довольно посмеивался. Дорогой, вот было бы здорово, если бы вы... Этот музей похож на большой сейф. Здесь всегда много людей, и, кажется, есть сигнализация от воров.

– Есть кое-какие маленькие проблемы.

– В их числе и полиция?

– Нет, полиция останется в стороне, – ответил я.

– Не поняла?

– Это не его фигурки. По крайней мере двадцать восемь штук.

– Только не говорите, что он их украл! – изумленно воскликнула она.

– Он перехватил их после того, как они были украдены.

– Я как в тумане, дорогой. Вас... кто-то нанял?

– Поль предупреждал вас насчет расспросов.

– Припоминаю что-то такое. Вы мне не доверяете, дорогой?

– Доверяю на все сто процентов, Конни. Если вы не будете располагать определенной информацией, вы просто не сможете ответить...