Тревис Макги (№5) - Смертельный блеск золота

– Но все вовсе не так, как вы думаете!

– Откуда вы знаете, что мы думаем?

– Вы говорите... из ваших слов можно понять, что я нахожусь здесь, с Карлосом Ментересом, из какого-то чувства преданности или чего-то в этом роде. Господи, но это же не так! Честное слово, я ничего не знаю о политической стороне. Послушайте, я много раз приезжала сюда на вечеринки... повеселиться. Пару раз приплывала на яхте, но обычно прилетала на частном самолете. Все началось больше двух лет назад. Гостила я здесь от двух недель до двух месяцев. О'кей, я принадлежала Карлосу, когда гостила у него. Это все само собой разумеется. Что, это преступление, если женщина принадлежит мужчине? Его жена сумасшедшая. Она сошла с ума, когда он построил этот дом. Я нравлюсь Карлосу. Он хотел, чтобы я осталась с ним навсегда, но я решила, что будет лучше приезжать и уезжать. Я хочу сказать, у меня своя жизнь!..

– Вы должны были уехать навсегда, когда была возможность, Альма.

– Но вы должны кое-что понять. Из-за него я потеряла несколько ролей, в которых могла бы сыграть, если бы находилась в Голливуде. Но я была за несколько тысяч километров, и мои роли отдавали другим. Поэтому он передо мной в долгу. Понимаете?

– К чему вы клоните?

– Смотрите. Там, в доме, со мной гостит один парень – Гейб, Гэбриель Дей. Можете проверить. Он адвокат. Он не имеет права вести дела в Мексике, но он знает все формальности и тонкости. Он здесь три недели – это я его вызвала. Карлос обязан кое-что подписать в присутствии свидетелей, и потом мы с Гейбом получим в Мехико деньги. У Ментереса там больше шестисот тысяч долларов. Из-за них я здесь и торчу! Никакой политики, только деньги! Произошла какая-то ошибка.

– Дорогуша, все говорят, что произошла ошибка: раньше в тюрьмах Батисты, сейчас в тюрьмах Фиделя.

– Я не имею ничего общего с политикой!

– Не больше, чем Сэм Таггарт?

– Он занимался политикой совсем чуть-чуть. Но этого оказалось достаточно, чтобы его убили.

– Сэм мертв? – изумилась Альма.

– На все сто процентов.

– Черт! В это трудно поверить. Он... он говорил мне, что пора уносить ноги, когда с Карлосом случился удар и Сэм не получил деньги, которые Карлос ему обещал. Наверное, они поняли, что это Сэм... избавился от тех людей.

Я прислонился к дереву и сказал:

– Не хочу играть с вами в прятки. Альма. Кое-что мы знаем, а кое-что – нет. Но вам не известно, что мы знаем, а что – нет. Я ничего не могу обещать, потому что обещать нечего. Предположим, вы мне все расскажете.

– И вы меня отпустите?

– Смотря какие вы допустите ошибки.

– С самого начала? Все?

– Да.

– Пожалуй, все началось около пяти месяцев назад, когда Кал Томберлин приплыл сюда на яхте с кучей молодых людей, которых я знаю. Кал слегка не в себе. Может, это оттого, что у него есть все на свете. Стоит ему захотеть, и любая вещь будет принадлежать ему. Его мать – Лаура Шейн, давно снимается в кино. Все свои деньги она вкладывала в землю. С земли тогда налоги не платили. Лаура сказочно разбогатела, и Кал был ее единственным ребенком. Он познакомился с Карлосом в Гаване. Но они не стали друзьями, поэтому Кал не знал, что Карлос живет здесь под именем Гарсия. Карлос страшно разнервничался, когда здесь объявился Томберлин. В кабинете Карлоса стоят стеклянные ящики с тремя коллекциями: золотых фигурок, нефрита и монет. Кал Томберлин видел золотые фигурки и хотел купить их. Он не мог даже вообразить, что кто-то может ему отказать. Когда он что-то хочет, он должен во что бы то ни стало это получить. И рано или поздно это происходит. Это может оказаться яхта, машина, участок земли, чья-нибудь жена или эти ужасные золотые фигурки. Яхта стояла здесь пять дней, в Кал ни на минуту не отставал от Карлоса. Все это было отвратительно. Перед отъездом Кал стал намекать, что Карлос здесь отлично спрятался, но угрозы сделали Ментереса только более упрямым. В конце концов они уплыли, но несколько парней остались.

Примерно через месяц Кал Томберлин вернулся, опять на яхте. По-моему, он попытался надавить на Карлоса и заставить его уступить. Возможно, он знал, сколько неприятностей доставляет Карлосу, а возможно, просто хотел отомстить за отказ. Как бы то ни было, но Кал привез с собой одного кубинца, который сидел на яхте до того самого дня, на который была назначена большая вечеринка. Томберлину удалось тайком переправить кубинца в дом. Я присутствовала при встрече кубинца и Ментереса. Когда Карлос увидел кубинца, мне показалось, что с ним случится удар. Я и не знала, что он может так испугаться. Карлос мне никогда ничего не рассказывал, но той ночью в постели он, наверное, должен был выговориться. Он рассказал, что когда-то в Гаване имел общие дела с братом этого кубинца. Что-то у них не получилось, и этот брат убил жену, а потом и себя, позже его сын пытался убить Карлоса. Юношу арестовали. В тюрьме он заболел и умер. Карлос считал, что должен уехать из Мексики, но через несколько дней успокоился. Зато с тех пор он совсем перестал выходить за пределы дома. Наверное, дом казался ему самым безопасным местом.

Недели две спустя яхта «Колумбина» бросила якорь в Пуэрто-Альтамуре. На борту находился тот самый кубинец с двумя другими, которые тоже были похожи на кубинцев. Я видела их в деревне. Они обругали меня нецензурными словами. Карлос попросил Сэма все разузнать. Оказалось, яхта зафрахтована этими людьми. Она была небольшая, и ее можно было поставить у причала, но они бросили якорь в открытом море. Они ничего не предпринимали, и Карлос страшно нервничал. Он не сводил с яхты бинокля. Двое других кубинцев были моложе приехавшего с Томберлином. Наверное, это были друзья парня, который умер в тюрьме. Судя по всему, кубинцы чего-то ждали. Потом однажды ночью они попытались убить Карлоса. Ментерес считает, что они стреляли в него со стены, с того места, откуда видна его спальня. Пуля зацепила живот, немного поцарапав кожу. Но после покушения Карлос не впал в отчаяние, а сохранял спокойствие и казался задумчивым. Я посоветовала обратиться в полицию, но он ответил, что по политическим причинам не может просить защиты у полиции. Придется обходиться помощью людей, которых он привез с Кубы.

Кажется, через два дня вечером, когда я собиралась ложиться спать, он пришел ко мне в комнату и сказал, что все знает о нас с Сэмом. Он знал, что я изменяла ему с Сэмом, но это его только забавляло. Я не очень удачно пошутила, и Карлос влепил мне такую пощечину, что я упала. Он хотел, чтобы я уговорила Сэма сделать для него одну вещь. Карлос объяснил, что наврал Сэму, будто люди на яхте – агенты Кастро, будто он уже несколько лет финансирует подпольную борьбу против режима и будто этим кубинцам приказано убить его и тем самым перекрыть источник финансирования. Сэм, по-моему, клюнул. Карлос предложил Сэму сто тысяч долларов наличными за то, чтобы Сэм их убил. Карлос разработал план, но Сэм не хотел никого убивать. Мне казалась смешной сама мысль, что Сэм может кого-то убить. После того, как Кал Томберлин привез того кубинца, Карлос перестал плавать на яхте, и Сэму стало нечего делать. Человек, который помог ему устроиться к Ментересу, до сих пор находится в его доме. Его зовут Мигуэль.

С Сэмом мы встречались чаще на яхте, но изредка и в его комнате. Наши отношения были не слишком серьезными. Мне просто было тоскливо, а он меня развлекал. Без вечеринок в доме царит скука, это какое-то сонное болото. После обеда всегда сиеста, но я не люблю спать днем. Я часто загорала у бассейна. Сэм приходил, пялился на меня и уходил. Я думала о нем и шла его искать. Слуги, наверное, знали о наших отношениях, но мне и в голову не приходило, что Карлос тоже знал о них. В конце концов я заставила Сэма рассказать о предложении Ментереса, претворившись, что слышу обо всем впервые. Потом я начала его обрабатывать. Заявила, что, если он трус, он мне не нужен. Сказала, что убить агентов Кастро способен только настоящий патриот Америки. Пообещала, что, если он сделает это, мы на время куда-нибудь уедем. Наверное, он всегда хотел меня сильнее, чем я его. Я не сказала, что Карлос пообещал дать мне немного денег, если я уговорю Сэма убрать кубинцев. В самом конце я пригрозила ему порвать с ним все отношения, если он откажется. Я сказала, что, если он согласится, я сделаю для него то, что никто никогда не делал. Я очень возбудилась от одной мысли об убийстве кубинцев по плану, разработанному Карлосом.

В первую же тихую и темную ночь Мигуэль с Сэмом сделали это вдвоем. Часа в три ночи они бесшумно подплыли на лодке к «Колумбине» и поднялись на борт. Сэм потом мне все рассказал. Они были босиком. Когда он вернулся, он прижимался ко мне и дрожал, как маленький ребенок. Он так трясся, что даже не смог заниматься любовью. Дважды ему приходилось бегать в ванную, и его рвало. Все прошло совсем не так, как ему хотелось бы. Один из кубинцев спал на палубе. Мигуэль подкрался к нему и перерезал горло. Сэм сказал, что парень бился в судорогах, но остальные даже не проснулись. Потом они спустились вниз. С одним расправились легко, но третий отчаянно сопротивлялся. Он врезал Сэму чем-то по голове и выбил несколько зубов. Сэм задушил его. Но с ними оказалась женщина, о которой никто не знал. Все это время она пряталась внизу и неожиданно набросилась на Сэма. Он схватил ее за руки. Сэм сказал, что она была смуглой и красивой. Пока он держал ее руки, Мигуэль воткнул ей в спину нож. Ее лицо страшно изменилось. Она знала, что умирает. Потом Сэма так тошнило. Он рыдал у меня на груди, как маленький ребенок.

Они привязали лодку к корме. Потом отрубили якорь яхты и тихо без огней направились на юго-восток. Выйдя в море, Сэм включил автопилот. Мигуэль снес труп с палубы вниз, Сэм отключил насосы и открыл какой-то клапан. Мигуэль начал собирать деньги, часы, кольца, фотоаппараты... Сэм заставил его все бросить и сесть в лодку. Потом велел отчалить от яхты, включил двигатель на полную мощность, спрыгнул за борт и вплавь добрался до лодки. Какое-то время они видели яхту, а шум двигателя слышали еще долго. После того как шум двигателя «Колумбины» стих, они включили свой мотор. Последнюю милю до берега прошли на веслах.

Сэм сказал, что по его подсчетам яхта будет двигаться еще час, прежде чем вода зальет двигатель. Потом «Колумбина» быстро затонет. За час она отойдет от берега миль на двадцать. Через два-три дня яхту начали искать с помощью самолетов. Кто-то приезжал в отель расспрашивать о «Колумбине», но им ответили, что ночью яхта неожиданно снялась с якоря и ушла. Это было около двух месяцев назад. После убийства кубинцев Сэм захотел немедленно получить деньги и уехать, но Карлос под всяческими предлогами задерживал его. Он говорил, что за деньгами нужно ехать в Мехико, и пообещал, что скоро поедет. Наверное, он собирался взять меня с собой. Может, во всем этом деле я тоже виновата. Похоже, он хотел переложить часть вины на меня.

Как-то утром Карлос сидел у бассейна, а я плавала. Я услышала, будто кричала женщина, вылезла из бассейна и спросила у него, что это было. Он не ответил. Я посмотрела на него и поняла, что это кричал он. Из Мацатлана на гидроплане прилетел доктор. Сначала он считал, что Карлос умрет. Карлос пролежал без сознания четыре дня. Когда он пришел в себя, вся левая часть тела оказалась парализованной, и он лишился дар речи. Доктор сказал, что со временем возможны незначительные улучшения, но мертвые, клетки мозга не восстанавливаются. Сэм пьянствовал целыми днями. Как-то я нашла его в кабинете. Он разбил стеклянный стенд и перекладывал золотые фигурки в ящик, в котором Карлос привез их с Кубы. В ящике для каждой фигурки имелось отдельное углубление. Сэм заявил, что так или иначе получит свои деньги, а без денег все теряло смысл. Он сказал, что продаст их Калу Томберлину, сказал, что он их заработал. Я ответила, что фигурки стоят больше, чем ему должен Карлос, что Кал обещал Карлосу за коллекцию намного больше ста тысяч. Сэм сказал, что разница будет премией за женщину. Он не стая слушать, когда я сказала, что Кал может заплатить ему меньше, чем предлагал Карлосу. Сэм велел мне ехать с ним. Он вел себя как безумец. Я не понимала, как он собирается перевезти их через границу. У него тогда был такой растерянный вид, что я решила, он обязательно нарвется на большие неприятности. Я ему не сказала, но к тому времени я уже открыла стенной сейф в спальне Карлоса. Карлос следил за мной одним глазом. Я все перерыла и нашла у него в бумажнике код, написанный на уголке карточки. Я надеялась, что там много денег, но там оказалось чуть больше двадцати тысяч песо. Еще там лежали какие-то банковские книжки цюрихских банков, ключи и чековая книжка банка в Мехико, в котором лежали американские доллары.

Ящик оказался ужасно тяжелым. Сэм приделал ремень, чтобы нести его на плече. Он хотел поначалу уехать на одной из машин Ментереса, но я боялась, что, когда у него возникнут неприятности, следы приведут сюда. Я велела охране разрешить Сэму вывезти ящик, но не давать машину. Перед самым его отъездом появились двое мужчин, которые уже приезжали к Карлосу, – его старые друзья еще по Гаване. Во время приездов они долго беседовали с Карлосом о политике и деньгах. Когда они узнали, что у Карлоса удар, то очень встревожились. Я отвела их в его спальню и объяснила, как с ним беседовать. Он мог глазами говорить «да» и «нет», а если держать его руку, мог написать простые слова. Я хотела остаться, но они вытолкали меня из спальни и заперли дверь. Наступил вечер, а они еще не выходили из спальни Карлоса. Сэм испугался, что теперь командовать в доме будут они и не дадут ему вывезти золотые фигурки. Он ушел из дома и попросил меня сказать, если они спросят, что он уплыл. Сэм боялся, что они будут искать его.

Те люди долго просидели в спальне Карлоса. Потом они подробно расспросили меня о том, что сказал доктор. Большую часть следующего дня они опять провели с ним. Беседовать сейчас с Карлосом очень трудно – на это уходит много времени. А может, он просто не захотел им ничего рассказывать. Я подслушивала у двери и, оттуда доносились ужасные звуки, которые издавал Карлос, будучи рассерженным или испуганным. Узнав, что я могу открывать сейф, они заставили меня его открыть. Но я еще раньше спрятала ключи и чековую книжку мексиканского банка. Они или не знали о мексиканском счете, или им было на него наплевать. Эти типы забрали книжки швейцарских банков. Они что-то сказали Карлосу, и из его здорового глаза потекли слезы. Еще они забрали коллекцию нефрита и монет. Потом спросили меня о Сэме. Один хорошо говорил по-английски, как Карлос. Они сказали, что Ментерес совершил большую глупость и что Сэм – большой дурак, раз согласился помочь ему. Они пообещали рассказать обо всем друзьям и родственникам людей с яхты, чтобы не пострадали невинные люди. Еще добавили, что было бы хорошо передать Сэма им, и тогда безопасности многих кубинцев, живущих в Мексике, не будет угрожать политическое давление. Они попросили меня рассказать все о Сэме. Сказали, что, если власти схватят его с золотом и он расскажет, где его взял, придется расторгнуть много официальных и неофициальных сделок, а пресса сможет повлиять на подкупленных официальных лиц и заставить их отобрать визы у многих кубинцев, мирно живущих в Мексике.

Мы договорились, что я буду вести хозяйство, а они оставят мне деньги. Они обещали перевести в банк Кульякана деньги на ведение хозяйства и мое жалованье. Они пообещали после смерти Карлоса прислать людей продать дом, распустить прислугу и поместить миссис Ментерес в клинику. И пообещали платить мне премии за то, чтобы я вела себя тихо. Никаких вечеринок и гостей, как раньше.

Оставили адрес в Мехико, куда писал, если что-нибудь случится. Я рассказала им все, что знала про Сэма, как он собирался продать фигурки Томберлину. Еще я сказала им, что о нем кое-что может быть известно деревенской шлюхе, которую зовут Фелиция Наварро. Они уехали. Через несколько недель я... да, я подумала о Гейбе и послала за ним. Он здесь живет уже три недели. Вчера принесли эту записку, и я хотела выяснить, что мне хочет сообщить Сэм. – Альма Хичин говорила хриплым голосом, качая из стороны в сторону головой. – Пожалуйста, сделайте что-нибудь, – едва слышно взмолилась она. – Мне очень неудобно.

На голубой блузе, прилипшей к телу, темнели пятна пота. Я подошел к ней и опустил веревку фута на три. Альма сделала несколько круговых движений плечами.

– Я вам все рассказала! Все! Может, я выгляжу, не очень хорошо. Тут я ничего не могу поделать. Но я знаю только одно: в этом мире никто о тебе не позаботится, кроме тебя самой.

– Они прислали вам деньги? – поинтересовался я.

– Один раз. Наверное, чеки приходят раз в месяц. Только денег оказалось меньше, чем они обещали.

– Как их зовут?

– Они не говорили, но я знаю. Луис и Томас. Приехали они на белом «понтиаке» с откидным верхом. Большие солнцезащитные очки, одежда, как у отдыхающих. Очень крутые ребята. Но когда они раньше приезжали к Карлосу, то разговаривали очень почтительно.

– Знаете имена людей с яхты?

– Только самого старшего, которого Кал приводил в дом. Сеньор Минерос. Имени не знаю.

– Где живет Томберлин?

– У него много особняков. Я была только в одном, в Кобблстоун Маунтин. Я не против веселья, но там они развлекаются слишком круто. В тот уик-энд там было полно молодых людей, многих из которых я знаю. Если бы вы видели, что там творилось! Нельзя и шагу было ступить, чтобы не наткнуться на пьяных и накурившихся травки. Я быстро ушла. – Она взглянула на меня, вложив в свой взгляд столько негодования по поводу этих молодых людей – эдакая маленькая праведница, обратившаяся ко мне за моральной поддержкой.

– Сколько вам лет. Альма?

– Двадцать четыре.

Hope пришлось долго ждать. Я смотрел на очаровательную и слегка запачканную блондинку. Интересно, что бы я с ней сделал, если бы у меня было право ее судить?

Она прояснила мне, что так озадачило меня в Сэме Таггарте, когда он появился. За то короткое время, которое мы провели вместе, я понял, что нам уже не вернуть былой дружбы. Он совершил слишком далекое и слишком долгое путешествие. Обычное плавание на яхте завело Сэма уж больно далеко. Под конец Сэм пытался вернуться, но, наверное, сам знал, что у него ничего не получится. Какое-то время он смог бы притворяться, но то убийство навсегда бы осталось с ним. И Нора не успокоилась бы до тех пор, пока не выяснила причину его странной отчужденности.

Маленькая Альма Хичин с глазами цвета лаванды, стройной девичьей фигуркой и неуемной похотливостью никогда не изменит свою жизнь. Она будет до конца своих дней гоняться за деньгами и развлечениями.

– Почему вы молчите? – нервно спросила девчонка. Внезапно я подумал, что будет как-то неудобно просто взять да развязать ее.

– Пытаюсь повременить с решением. Мне оно не очень нравится.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ну рыцарство и все такое... – Я пожал плечами. – Когда девушка... так красива, как вы, это кажется бессмыслицей! Говоря по правде, я в таких делах дилетант. Мне еще не доводилось убивать женщин.

– Убивать! – Уголки ее губ резко опустились, глаза выкатились из орбит.

– Дорогая, я же вас предупреждал, что не могу ничего обещать.

– Но ведь я вам все рассказала! Клянусь Богом! Вы что это, серьезно? Послушайте, я сделаю все, что вы велите. У вас будут кошмарные неприятности. Меня будут искать.

Я показал большим пальцем через плечо.

– В тех зарослях искать никто не станет. Похоже, я делаю вам только хуже, откладывая с этим. Я все равно должен это сделать! Но мне так не хочется.

– Это что, злая шутка? – Альма попыталась улыбнуться.

– Как бы я хотел, чтобы это было шуткой. Я постараюсь, чтобы вы не мучились, – пообещал я.

– Но я же ничего не сделала!

– Я должен выполнить приказ. Я мрачно смотрел на девчонку. Сейчас ее лицо превратилось в безобразную маску.

– Подождите минуту! – тонким голоском взмолилась она. – Я получу те деньги. Идемте со мной. Я проведу вас в дом, вы сможете быть со мной каждую минуту. Вместе поедем за деньгами. Разделим их поровну. Нет, вы можете забрать все!

– Покричите, если хотите. Это может немного помочь. От этого ничего не изменится, но вам может помочь.

Изо рта Альмы пошли пузыри, она совсем потеряла контроль над своим голосом.

– Но вы меня даже не знаете! У вас нет никаких причин. Пожалуйста! Я могу спрятаться здесь, а вы скажете, что убили меня. Потом я уеду, куда прикажете. Я могу дождаться вас. Пожалуйста! Я буду принадлежать вам! Только не убивайте меня!

Она кидалась из стороны в сторону, дергая веревку и всхлипывая от страха.

Я подтянул веревку и заставил ее подняться на цыпочки. Мне опять захотелось расхохотаться. Мелодрама вызвала у меня приступ стыда, но я тут же вспомнил, на что она уговорила Сэма, и решил добавить последний штрих. Я хотел, чтобы Альма Хичин ощутила дыхание смерти, почувствовала запах савана и сырой земли.

Я достал из кармана нож и открыл самое маленькое лезвие. Потом подошел к ней. Лавандовые зрачки окружали огромные белки. Блондинка закусила губу, в уголке губ алела капелька крови. Она верещала, словно помешанная, и ее тело напряглось в зверином желании бежать. Альма не сводила глаз с ножа, и ужас смерти отнял у нее последние силы.

Сейчас она, возможно, впервые за всю свою взрослую жизнь, не притворялась. Последняя подруга Сэма. Последняя белокурая шлюха Ментереса. Когда я поднял руку, ее рот раскрылся, и она завопила. Я перерезал шнур.

Альма, рыдая и дрожа от страха, рухнула на землю, и, как слепая, водила лицом по земле. Я смотрел на нее две секунды, потом спрятал нож в карман и пошел к машине. Нора хотела что-то сказать, но, увидев мое лицо, замолчала. Она подвинулась, и я сел за руль. В отель мы вернулись, не сказав друг другу ни слова. Нора вышла из машины и поинтересовалась:

– Мы уезжаем отсюда?

– Завтра.

– Хорошо, дорогой.

– Наверное, я вернусь за ней.

– Хорошо, дорогой.

Глава 14

Альма Хичин долго развязывала руки и приходила в себя, прежде чем отправиться в деревню, как когда-то это проделала Фелиция Наварро.

Она успела отойти от поляны всего на сто ярдов, когда я вернулся. Увидев машину. Альма остановилась. Сейчас она казалась маленькой и потерявшейся во времени и пространстве. Я промчался мимо, развернулся и проехал через свое же облако пыли. Когда я затормозил рядом с ней, она прислонилась к закрытой дверце и глухо закашлялась. Потом посмотрела на меня с жалким кокетством, напоминающим улыбку на лице больного холерой, и спросила дрожащим голосом:

– Вы... хотите меня подвезти? – Ее глаза встретились с моими, и она робко отвела взгляд в сторону.

– Садитесь.

Она устало, и как бы виновато, села в машину. Тронувшись с места, я подумал, что рано или поздно что-нибудь все равно бы ее сломало. Там на поляне полчаса назад что-то умерло, и Альма Хичин никогда больше не будет такой, какой была раньше.

Внезапно я затормозил перед гребнем, за которым лежала деревня. Альма сидела, опустив голову и положив кулачки и запястья со следами от нейлонового шнура на колени. Я вышел из машины и сказал:

– Дальше поезжайте одна.

Она медленно подняла голову и посмотрела на меня сквозь пряди белокурых волос. На сморщенном личике появилось озадаченное выражение, как у ребенка, собирающегося заплакать.

– Почему? – Губа в том месте, где она сильно прикусила ее от страха, уже вспухла.

– Потому что вы забыли, что играете с живыми людьми.

– Кто вы?

– Сэм когда-то был моим другом. Женщина на яхте была настоящей, нож был тоже настоящий, и кровь была настоящая. Там на яхте Сэм тоже умер. А теперь настала ваша очередь умереть.

– Мне так плохо! Ой, как мне плохо!

– Карлосу тоже плохо.

– Я не хотела никому вреда, – сказала Альма. Потом закашлялась и поднесла ко рту кулак.

Я не мог ей ничего ответить. Повернулся и пошел по направлению к деревне. Красная машина медленно обогнала меня. Альма старалась держаться как можно дальше от меня и ехала по встречной полосе. Она бросила на меня ничего не выражающий взгляд и проехала мимо, изо всех сил вцепившись в руль. Пыльный ветерок развевал белокурые волосы.

Я отправился прямиком в «Три брюха». Было начало шестого. В трактире пахло рыбой, здесь сидело несколько рыбаков. Джук-бокс играл пасадобль. Я облокотился на стойку и на плохом испанском и с помощью жестов дал понять усатому бармену, что хочу стакан со льдом и бутылку текилы.

– Botella?[14]– переспросил он.

– Botella, – кивнул я и взял бутылку у него из рук. Двадцать песо. Он пожал плечами, посмотрел, как я налил в стакан текилы, еще раз пожал плечами и отошел.

* * *

У меня осталось впечатление, будто вокруг меня долго оставалось пустое пространство, хотя трактир быстро наполнялся посетителями. Потом я купил еще одну бутылку.

* * *

Проснулся я в удушающей жаре. В мозг комочками впивались лучи света, проникающие через закрытые ресницы. Похмелье от текилы в удушающей вони дешевых духов под железной крышей на потных простынях деревенской проститутки! Она стояла абсолютно голая перед кроватью и слегка испуганно смотрела на меня. От жары Фелиция вспотела и казалось, будто ее намазали жиром.

– Плохо? – заботливо поинтересовалась девушка.

– О Господи! – прохрипел я. – О Господи!

Она кивнула, набросила на себя что-то розовое и вышла из комнаты. Вернулась Фелиция с оловянным кувшином холодной воды, стаканом и льдом, завернутым в полотенце. Я пил воду до тех пор, пока мой живот не раздулся, как барабан. Девушка куда-то исчезла. Я лег на спину и сунул в рот кусок льда. Потом накрыл лицо холодным полотенцем, спрашивая себя, куда она ушла? Вернувшись, Фелиция сняла с моего лица полотенце и протянула стакан с красновато-коричневой жидкостью.

– Выпей сразу, – посоветовала она, показывая жестом, что выпить надо одним глотком.

Я так и сделал. Того же эффекта можно, по-моему, достигнуть, выпив четыре унции кипящего табачного соуса. Я вскочил на ноги, заорал и заплакал одновременно и начал носиться по комнате. Я истекал потом, хватал ртом воздух, рыдал и держался за горло. Потом подбежал к кровати, развернул полотенце и напихал в рот льда. Когда стало немного полегче, я в изнеможении упал на кровать. Фелиция спокойно наблюдала за представлением, прислонившись к двери и сложив на груди руки. Голова болела, но не так сильно, как раньше. Я вытер лицо прохладным полотенцем.

Фелиция подошла к туалетному столику, открыла ящик и вернулась с моим бумажником и часами. Часы показывали без пяти одиннадцать.

– Все песо там, Тррэв.

Она наполнила таз водой и достала мыло, полотенце и гребешок. Потом сбросила розовую накидку и надела знакомый оранжевый пеньюар. Фелиция два раза провела гребнем по волосам, зевнула и сказала:

– Я внизу, о'кей?

– О'кей. Наверное, я вел себя, как последний кретин.

– Очень пьяный, Тррэв. – Девушка пожала плечами и широко улыбнулась. – Почти слишком пьяный для любви. – Она вышла и закрыла за собой дверь.

Одевание оказалось безрадостным и нелегким делом. Я спустился по внутренней лестнице и с радостью увидел, что в трактире, кроме усатого бармена и Фелиции, никого нет. Кое-как доковылял до стойки. Усатый откупорил бутылку пива и с шиком поставил ее на стойку. Он знал, что мне хватит одного стакана. Я оперся одной рукой на стойку, другой поднес к губам бутылку и поставил ее на стойку, только когда она полностью опустела. Бармен хотел было взять вторую, я остановил его.

Фелиция взяла меня за руку и потянула к столику. Я заявил, что должен вернуться в отель, но девушка сказала, что сначала мы обязаны поговорить.

Она села напротив и угрюмо посмотрела на меня.

– Один человек из дома Гарсия любит девушку из отеля. Я кое-что узнала. Мне это интересно. Ты ходил туда? Убил собаку? Одного мужика почти убил?

– Я? Нет.

– Вчера твоя худая женщина сидела в красной машине с rubia Хинчин. Потом ты ехал один в красной машине. И еще ты был в красной машине со своей худой женщиной и раз с одной Хинчин.

– Ну и что?

– Фелиция не глупая, – сказала девушка, сузив антрацитовые глаза, – Это все из-за Сэма? Да?

– Фелиция, те люди, которые мучили тебя, приехали на белой машине?

– Си. Такая красивая белая машина.

– Как Сэм собирался попасть из Лос-Мочиса в Штаты?

– Сначала в Энсенаду на маленьком самолете, а оттуда легко, Тррэв. Много способов.

– А как сделать, чтобы не проверяли его тяжелый ящик?

– Много способов. Для человека, который мало говорит по-испански и имеет немного денег. – Она сильно сжала мое запястье. – Девушка из отеля сказала, что в доме Гарсия есть один плохой человек. Убийца. Кажется, зовут Мигуэль. Ты враг для Гарсия. Может, они пошлют его. Cuidado, hombre.[15]

– Почему они считают меня врагом?

– Rubia ведь тоже так думает. Слишком много вопросов. У тебя неприятности, Тррэв, но здесь у тебя есть друзья. О'кей?

– О'кей.

– Мигуэль очень горюет из-за своей собаки. Бруджо.

– Как выглядит этот Мигуэль?

– Маленький, худой, с печальным лицом. Лет сорок. Очень быстрый.

– И он плавал с Сэмом на яхте?

– Ты знаешь! Да, на яхте «La Chispa».[16]Очень красивая, но на ней давно не плавали. Уже много месяцев. Раньше Гарсия плавал на ней почти каждый день. Много людей, рыбалка, пьянки, музыка. Сейчас некому плавать, кроме Мигуэля. Будь осторожен, amador[17]. Вернись к Фелиции.

– Наверное, мы скоро уедем.

Фелиция старалась выглядеть равнодушной.

– Может, здесь нехорошее место для тебя, – кивнула она.

Мне показалось, что до «Каса Энкантада» было не меньше семисот миль. На мне была грязная рубашка, чувствовал я себя паршиво. По лицам обслуживающего персонала в отеле я понял, что все знают, где я провел ночь. Лицо Аристы выражало открытое презрение.

– Леди попросила заказать вам билеты на самолет, но для того, чтобы успеть на рейс, вам нужно было уехать в половине одиннадцатого автобусом. Сейчас уже поздно. Пожалуйста, сообщите мне, вы хотите перезаказать билеты на завтра? Для меня это большое неудобство.