Глава 24

Стоя в чулках, сорочке и кружевных панталонах, Ли выдохнула и что было сил втянула живот.

— Скорее, Джоли, мне долго не продержаться, — пробормотала она, готовая вот-вот упасть в обморок, по мере того как Джоли все туже натягивала шнуровку, так что розовые вершинки грудей поднимались все выше к кружевной отделке сорочки.

— С чего это вдруг вам понадобилось так туго затягиваться? А я-то думала, вы вообще забросили корсеты вместе с панталонами! Совсем забыли, как подобает вести себя леди! Впрочем, вы такая тощая, что и корсеты не нужны. Но в прошлом месяце я затянула его на двадцать дюймов, и вы не жаловались, так зачем вам понадобилось восемнадцать? — возмущалась Джоли. — Того и гляди переломаю свои бедные пальцы.

Она покачала головой. Но тут же, вспомнив, что и мисс Беатрис Амелия немилосердно затягивалась после тридцати лет супружеской жизни да и мисс Алтея от нее не отставала, понимающе ухмыльнулась.

— Чему это ты улыбаешься? — с подозрением осведомилась Ли при виде самодовольной физиономии Джоли.

— Да так, сердечко мое, вспоминаю, просто вспоминаю. Джоли никогда ничего не забывает!

Недаром женщины рода Треверсов так горды, особенно когда речь идет об их мужчинах!

— Вот только в толк не возьму, куда это мистер Нейл подевался! Уехал вчера утром и до сих пор не вернулся, — продолжала Джоли, недоумевающе покачивая головой. — Вы не знаете, где он, сердечко мое?

— Нет, — буркнула Ли сквозь зубы.

Джоли громко шмыгнула носом.

— Вы ничем его не обидели?

— Нет.

— Знаю я вас, мисси. На маму-то вы похожи, но вот когда речь идет о здравом смысле, тут-то в вас и просыпается покойный папа, царствие ему небесное!

Если бы Ли могла с негодованием втянуть в себя еще хоть немного воздуха, так и поступила бы. Увы, даже этого ей не позволено!

— Я ничего ему не говорила, — процедила она.

— Хм-м… в этом-то вся и беда. Вам следует его улестить.

— У меня вообще не было времени слова сказать: он сразу же уехал. И я не собираюсь улещать Нейла Брейдона, — сообщила Ли расстроенной мулатке. — Потому что он скорее всего рассмеется мне в лицо!

— Придержите-ка язык, душечка, потому что мужчины терпеть не могут угрюмых, сварливых, язвительных особ. И я никогда еще не видела такого безумия, как в этом доме. По-моему, здесь все рехнулись. Маленькая миз Камилла не выходит из комнаты со вчерашнего утра. У мастера Гила губа распухла и нос стал вдвое больше прежнего, а уж рука! Это вам не какая-нибудь царапинка, а настоящая рана! Я думала, что сестры Сент-Арман в обморок грохнутся, увидев племянничка! Снова стали нести всякий бред насчет того, что какого-то дядюшку Жильбера изрубили в котлету. Клянусь, мастер Гил позеленел, как молодой горошек! А мисс Лис Хелен двух слов не сказала с мистером Гаем. Мистер Гай вообще от меня прячется, совсем как в детстве, когда натворит что-то, да и мисс Алтея знай снует из дома в сарай и обратно! Разве пристало леди учить грязных мексикашек читать и писать! И маленькому мастеру Стьюарду давно пора надавать палкой по толстой заднюшке! Ни в чем не хочет знать отказа! Тут же закатывает истерику! Мисс Ноуэлл больше не улыбается, а ведь она была такой милой малышкой. И взгляните на Стивена! Роется в земле, точно грязный негр с плантаций! И что это только творится!

— Туже, Джоли, пожалуйста! Я еще могу дышать, и довольно легко, — резко бросила Ли, не желая думать о происходящем в доме, особенно еще и потому, что сама была частично за это ответственна.

Поэтому она принялась поскорее расчесывать бронзовый шелк волос, доходивших до самых бедер.

— Стойте смирно, мисси! Не хотите же, чтобы ваши чудесные волосы запутались в шнуровке! — проворчала Джоли, нахмурившись, когда Ли слегка изогнулась, чтобы дотянуться до сапфирово-синего флакончика, стоявшего на туалетном столике. Вынув золоченую пробку, она подушила за ушами, капнула на запястья и заодно мазнула влажным пальцем по волосам Джоли, к притворному недовольству последней.

— Шелковистые волосы, душистая кожа, атлас, кружева и лаванда, — заметил веселый голос с порога.

Ли удивленно обернулась, выдернув шнуровку из рук Джоли. Нейл, прислонившись к косяку, восхищенным взглядом пожирал полуодетую жену.

— Ну вот, сердечко мое, взгляните, что вы наделали! Мне больше их не затянуть!

— Позвольте мне, — лениво предложил Нейл, выпрямившись и бесшумной кошачьей походкой приближаясь к женщинам.

— Не думаю, что… — начала Ли.

— Только потуже, мистер Нейл, — наставляла предательница Джоли, вручая ему шнурки.

Ли слегка вздрогнула, но сильная рука обвила ее талию железной хваткой.

— По-моему, Джоли велела тебе стоять смирно, — напомнил он, обдавая ее затылок горячим дыханием, и она могла бы поклясться, что почувствовала нежнейшее прикосновение его губ к еще не зажившему розовому рубцу на шее.

— Тебя когда-нибудь учили стучать? — фыркнула она, но тут же осеклась, когда Нейл без особых усилий затянул шнуровку.

— Только не в дверь своей спальни, да еще когда там жена, — язвительно усмехнулся он.

— Вы только что вернулись, мистер Нейл? — осведомилась Джоли, критически оглядывая его с головы до ног. Неплохо бы снова добраться до насквозь пропыленных штанов из оленьей шкуры да хорошенько их отстирать! — Мы все гадали, куда вы отправились в такой спешке. Я как раз спрашивала мисс Ли, но она задрала нос и сказала, что понятия ни о чем не имеет.

— Я приехал несколько минут назад, — ответил Нейл, не объясняя, куда ездил. Ли так сильно стиснула руки, что побелели пальцы. В самом деле, неплохо бы узнать, где его носило всю ночь! Не слишком-то он торопился войти в спальню жены!

Она вспомнила, каким бесконечным казался вчерашний день, и какой долгой была ночь, и как она не спала, прислушиваясь к малейшему шуму за дверью, и наконец, так и не дождавшись, забылась тяжелым сном.

— Хотите есть? — спросила Джоли, уже подбежав к двери.

— Спасибо, не очень, — покачал головой Нейл, улыбнувшись мулатке и заслужив этим самым ее вечную преданность, ибо Джоли всегда питала слабость к красивым, ослепительно улыбавшимся джентльменам.

— Сейчас я быстренько спроворю что-нибудь для вас, если эта Лупе не будет вертеться под ногами. Вечно сует нос не в свои дела и до сих пор так и не научилась жарить оладьи как полагается, — пробормотала Джоли, не глядя в сторону Ли, раскрывшей от неожиданности рот.

— Но я еще не одета, — запротестовала Ли, не в силах сдвинуться с места, поскольку Нейл по-прежнему держал шнурки корсета.

— Мистер Нейл вам поможет, сердечко мое. Ваш папа всегда говаривал, что с вами надо потуже натягивать поводья, и думаю, лучше, чем мистер Нейл, этого никто не сумеет сделать.

Джоли залилась свистящим смехом и плотно прикрыла за собой дверь.

— Ну, раз так… — протянула Ли, безуспешно стараясь освободиться.

— Я не хочу, чтобы ты покидала Ройял-Риверз, — резко объявил он, завязывая шнурки и отпуская жену. Но тут же сел на край кровати и придавил бедром ее нижние юбки.

— Не понимаю. Почему? Что… что ты имеешь в виду? — выдавила Ли, слегка заикаясь и виновато глядя в сторону, ибо ни о чем другом не думала с той минуты, как поговорила с Гаем и Алтеей. А после ее пылкой отповеди Натаниелу, пожалуй, будет лучше, если она как можно скорее уберется отсюда, пока тот ее не попросил. Она и сама не верила тому, что способна говорить в таком тоне с мужчиной! Конечно, он ее спровоцировал, но такое поведение было непростительным. Она гостья в его доме, и ее мать пришла бы в ужас и стыдилась бы дочери. И теперь, встревоженно поглядывая на нижний ящик стола, где спрятала рисунок, мечтала лишь об одном: оказаться как можно дальше от Ройял-Риверз.

— Я требую, чтобы ты покидала долину лишь в моем обществе. Кататься по горам в одиночку опасно. К счастью, вам с Гилом попался только заблудившийся ягненок. На его месте мог оказаться отряд команчи. Гил слишком дорожит жизнью, чтобы чересчур отдаляться от Ройял-Риверз, а особенно если с ним женщина. Окажись он так глуп, чтобы забыть о важнейших правилах и наткнуться на индейцев, если бы и дожил до того, чтобы вернуться домой, ему пришлось бы иметь дело с отцом и со мной. Ему с детства объясняли, что бывает с теми, кто совершает ошибку, — сухо ответил Нейл, задумчиво разглядывая жену. Почему она так покраснела?

— Понятно. Я думала, ты имеешь в виду… то есть я считала, что команчи тебя не волнуют. Ведь вы с сестрой жили с ними много лет.

Нейл мрачно улыбнулся.

— Именно поэтому я и обеспокоен. Нам с сестрой повезло попасть в уважаемую семью, которая обращалась с нами как с равными. Другим пришлось куда хуже. Поверь, уж лучше быть убитой во время нападения, чем попасть в плен. Всегда помни это, Ли, — остерег он.

И в самом деле, что произошло бы, если бы дороги Гила и команчи, навещавших Риовадо, скрестились? Он потерял бы Ли… хотя не навеки. Перевернул бы небо и землю, но нашел бы ее.

И в это мгновение Нейл Брейдон, любивший эту женщину, всем сердцем, впервые ощутил то отчаяние, которое пришлось пережить отцу, когда его дети были похищены. Отчаяние и такую же убийственную решимость вновь завладеть тем, что принадлежит ему.

— Н-но ты и сестра вели не слишком плохое существование у команчи? — спросила ли.

— Да, та жизнь оказалась хоть и нелегкой, но хорошей… потому что они стали для нас семьей и мы были достаточно молоды, чтобы приспособиться к их обычаям.

— Тебя растили воином, верно? А твоя сестра Шеннон? Как жила она? Она ведь старше тебя? И очень красива. Я видела портрет твоей матери и сестры. Она ведь умерла? То есть, — поспешно смущенно продолжала Ли, — умерла задолго до того, как тебя спасли?

— Да, Шеннон мертва, — резко ответил Нейл, разглядывая жену прищуренными глазами.

— Вот как, — почти разочарованно выдохнула Ли. Но что еще ответить? И с чего бы это Нейлу открывать душу и рассказывать нечто отличное от того, что он когда-то поведал отцу. И потом он заявил это так уверенно! Наверное, посчитает ее безумной, а возможно, даже оскорбится, если Ли упомянет о воине-команчи, так похожем на его мать и сестру. А кроме того, Ли предаст доверие Гая, если сейчас разоткровенничается с мужем!

— А о чем ты подумала, дорогая, когда я велел тебе не покидать Ройял-Риверз одной? — внезапно поинтересовался он, очевидно, не забыв ее удивления. — Куда собралась?

Ли подошла к гардеробу и поискала пеньюар, стараясь выиграть время, чтобы прийти в себя. И с трудом вспомнила, что вчера Джоли унесла его в стирку. Глубоко вздохнув и тут же поморщившись от колющей боли в боку из-за чересчур туго затянутого корсета, она повернулась к мужу. Все прежние беды мгновенно забылись. Сейчас ей было куда важнее услышать те слова, которых она так отчаянно ждала: что он просит ее остаться с ним, в Ройял-Риверз.

— В Виргинию, — объяснила Ли так спокойно, что Нейл даже растерялся. — Алтея подумывает вернуться домой. Война окончилась, и она мечтает растить детей на родине. Уверена, что сумеет содержать семью. И поскольку Треверс-Хилл цел и невредим, я… я… — Она запнулась и поспешно, чтобы не потерять мужества, продолжала: — Я решила вернуться с ней. Там мой дом, и я ей нужна, да и Гай настроен решительно.

При мысли о том, что зрение должно вот-вот вернуться к Гаю, ее голос стал взволнованным, но Нейл посчитал, что она скорее всего просто не может дождаться отъезда.

— И твое обещание Адаму исполнено. Ты сумел оградить нас от всех опасностей, и мы очень тебе благодарны. Но вполне сумеем продержаться, вернувшись в Треверс-Хилл, — заключила Ли, довольная тем, что сумела так гладко произнести свой монолог, и, скрестив пальцы, стала ожидать его ответа, а возможно, и пылкого объяснения в любви.

— Дочь Адама останется со мной, — холодно объявил он, уставясь на нее немигающими глазами, словно в предвкушении следующего хода.

Сердце Ли болезненно сжалось, ибо он ничего не сказал о своем желании видеть ее рядом. Значит, хочет оставить себе одну Люсинду? Но Ли никогда не бросит девочку… и не сможет жить в Ройял-Риверз, если узнает, что Нейл до сих пор любит Диосу!

— Это совершенно неприемлемо. Она будет со мной. Люсинда — дочь моей сестры! — выпалила Ли, в гневе забывая о том, что все надежды только что были разрушены его равнодушным ответом.

— Я ничего не забыл. И уж разумеется, не слово, данное Адаму, о котором ты, кажется, нисколько не скорбишь.

— Да как ты смеешь говорить мне такое? — взвилась Ли, пронзив его негодующим взглядом и подбегая к кровати, где сидел Нейл. — Я любила Адама. И поклялась заботиться о его дочери. Блайт и мама с папой тоже хотели бы этого. Я все сделаю для Люсинды и никому ее не отдам.

— Прекрасно, значит, останешься в Ройял-Риверз, — скучающе обронил он.

Но в действительности Нейл смертельно устал. И только сейчас Ли ранила его в самое сердце, небрежно заявив, что возьмет Люсинду и вернется в Треверс-Хилл вместе с родными. Значит, черт возьми, она так легко выбросит его из своей жизни?!

И тут он неожиданно почувствовал знакомое желание, будоражившее плоть и неизменно охватывавшее его в присутствии Ли. Ни одна женщина не имела на него подобного воздействия! До чего же она красива в своих белоснежных одеждах: высокие упругие груди, неправдоподобно тонкая талия, плавно переходящая в бедра, и треугольник темных волос, ясно видный за полупрозрачной тканью панталон. Он уже познал ее тепло и ласку и больше всего на свете мечтал о том, чтобы опрокинуть ее на кровать и любить снова, забыв о резких несправедливых словах, которыми они только что обменялись. Она единственная, кого он может любить безраздельно…

— Значит, я должна остаться в Ройял-Риверз только из-за Люсинды? — спокойно переспросила Ли.

— По какой же еще причине? — вроде бы удивился Нейл, подняв глаза.

— И вправду, по какой? — повторила она, расправив плечи и вскинув подбородок и не замечая, как красива сейчас, когда острые соски натянули ткань сорочки, а длинные волосы рассыпались по плечам. — Впрочем, мне казалось, ты обрадуешься, избавившись от необходимости растить ребенка другого мужчины. Я более близкая родственница Люсинды, чем ты, и воспитаю племянницу в любви. Треверс-Хилл и ее наследие. Теперь, когда война кончена…

— Война не кончена, — жестко перебил Нейл. — По крайней мере для некоторых людей. И жизнь в Виргинии будет нелегкой. Адам был дальновидным человеком и знал, что делает, когда назначил меня опекуном своей дочери. Он понимал, что в сердцах людей война будет еще долго продолжаться. Поражение и разруха напоят горечью души многих южан. Они ничего не забудут, особенно потому, что их ждут годы лишений. Но я смогу изменить будущее Люсинды. Я поклялся Адаму, что девочка ни в чем не будет нуждаться. И Алтее совершенно не обязательно возвращаться. Она и Гай всегда желанные гости в Ройял-Риверз. Но Алтея — взрослая разумная женщина и имеет право сама решать свою судьбу. Я вполне могу понять причины, по которым ей хочется уехать на Юг, и уважаю ее за это. И всегда готов помочь всем, что в моих силах.

— Значит, ты все распланировал, верно? — неприязненно буркнула Ли.

— Как всегда.

— А как насчет Диосы?

— Диосы? — нахмурился Нейл.

— Именно. Она ведь была твоей любовницей, не так ли?

Нейл вздохнул, только сейчас сообразив, что Ли уже успела встретиться с Диосой. А та наверняка нашла способ изводить ее, сообщив, что была его любовницей.

— Была, — подчеркнул он, гадая, что еще успела Диоса наговорить Ли. — Но все это в прошлом и не должно нас касаться.

— Разве? Но ведь ты тогда был женат, — напомнила Ли.

— Какое это имеет для тебя значение? — мягко спросил он, с интересом наблюдая, как ее лицо медленно заливает румянец.

Ли облизнула сухие губы.

— У меня тоже есть гордость, — пробормотала она, стараясь не встречаться с ним взглядом.

— Ах да, твоя гордость! Ну что же, ты не Серина, и наша ситуация совершенно иная.

— А по-моему, почти такая же. Я знаю, что твой первый брак не был счастливым. И ты женился на мне только по просьбе Адама, — с трудом выговорила Ли.

Нейл пожал плечами. Сильные пальцы играли с завязками ее нижней юбки.

— Да, не слишком романтично. Но я намерен сделать все, чтобы наша супружеская жизнь удалась. А ты? Хотя бы ради племянницы? Потому что, предупреждаю, о разводе не может быть и речи. Мы женаты, пока смерть нас не разлучит, — сообщил он с издевательской ухмылкой, ничуть не смягчившей суровости его лица.

И Ли вдруг снова услышала ядовитый шепот Диосы, излагавшей обстоятельства трагической гибели его жены… но может ли это быть? Диоса так уверенно намекала, что Нейл вполне мог расправиться с Сериной!

— Адам хотел этого брака, потому что думал и о тебе, Ли. Знал, что ты любишь Люсинду, как собственную дочь, но я был единственным, кто мог ее обеспечить. Он отдал ее мне, но при этом желал, чтобы ты все время была рядом. Вероятно, это не лучший способ, но он считал его единственным и, понимая, что умирает, решил рискнуть и довериться нам обоим. Рассудил, что вместе мы сможем дать его дочери дом и семью. Как по-твоему, способны мы забыть о наших разногласиях и попытаться выполнить предсмертную волю Адама? — спросил он, не отрывая взгляда от побелевшего лица Ли.

Та сглотнула колючий ком в горле, гадая, как это ему удалось вывернуть все наизнанку, представить свои поступки столь благородными, а ее — бессердечными. Кусая дрожащие губы, она смущенно отвернулась и постаралась незаметно смахнуть предательскую слезу.

— Ли? — внезапно переспросил он, вспугнув ее мысли и, как всегда бесшумно, оказавшись совсем рядом.

Ли молча кивнула.

— Прекрасно. В таком случае сделаем как полагается, — объявил Нейл.

Ли нервно подскочила, когда его пальцы сомкнулись на ее руке. Оглянувшись, она встретилась со взглядом его светлых глаз.

— Ты моя жена, поэтому будешь носить мое кольцо а не эту пародию, — бросил он, поглаживая вырезанную на коралле и оправленную в золото камею, которую носила Ли, вернув Алтее ее кольцо сразу же после поспешной церемонии венчания.

Ли пронзил глубокий инстинктивный страх, словно тот символ их соединения лишил ее чего-то драгоценного, заклеймив как принадлежавшую другому. Она и без того потеряла гордое имя Треверсов и дом, в котором родилась, и не хотела остаться без всего! Ли был знаком этот страх, уже посещавший ее во время помолвки с Мэтью Уиклиффом. Еще тогда она сознавала, что жизнь в Чарлстоне будет совершенно иной и ей придется измениться, хотя бы ради мужа.

Ли попыталась отдернуть руку, но безжалостная хватка Нейла была слишком сильна. Он стянул кольцо с ее пальца и бросил на туалетный столик.

— Это кольцо будет носить моя жена, — объявил он, надевая тонкий золотой обруч на безымянный палец ее левой руки, и, прежде чем Ли успела запротестовать, на безымянном пальце правой очутился еще один перстень.

Ли потрясенно уставилась на темно-синий сапфир в окружении ограненных розочкой бриллиантов. Какая поразительная работа! Должно быть, стоит целое состояние!

— Поскольку наша помолвка оказалась чересчур короткой, у меня не было времени выбрать и подарить те обычные безделицы, которых была вправе ожидать от меня невеста, — объяснил он, жадно втягивая аромат, исходивший от ее тела, пьянящий, доводивший до безумия. Застегнув на тонком запястье золотой усыпанный сапфирами браслет, он поклялся про себя, что завоюет ее любовь. Пусть не с такой легкостью, как завладел рукой, на которой сейчас красуется его дар, но добьется своего. Чего бы это ни стоило, но Ли будет принадлежать ему, станет женой во всех смыслах этого слова. Но сначала она должна хотеть его так же сильно, как желает ее он сам. И так будет!

Он вспомнил, как страстно отвечала она на его ласки. Значит, неравнодушна к нему, в противном случае он ничего не получил бы. Но Нейл желал не только физического слияния. Она должна прийти к нему по доброй воле! Всему виной проклятая гордость Треверсов и обстоятельства их брака, которые теперь следует преодолеть. Только это. Потому что с первой встречи между ними проскочила искра, и невозможно отрицать это неодолимое притяжение… Но он снова обретет ее привязанность, и в этом не может быть сомнения.

Прекрасно, думала тем временем Ли. Она останется в Ройял-Риверз как его жена. Но она не мягкосердечная, слабохарактерная Серина, и если Нейл Брейдон вообразит, что сумеет унизить ее, выставляя напоказ свою любовницу, значит, жестоко ошибается.

У нее тоже есть гордость. Треверсы не из тех, что сдаются. Она привыкла отвечать на брошенный вызов. Может, даже сумеет сделать так, что Нейл влюбится в нее. Недаром он находит ее привлекательной! Да, она отберет Нейла у Диосы. Слишком поздно решила Серина бороться! Но Ли приняла Нейла как своего мужа и не станет делить любимого человека с другой.

— Гордость Треверсов, — неслышно прошептала она, с улыбкой глядя в его лицо, и добавила вслух: — Спасибо, кольца изумительные.

Сердце Нейла куда-то покатилось, стоило ему посмотреть в глаза, спорившие синевой с сапфирами, которыми он только что почтил эту красоту. Хмельной запах жасмина окутал его, словно магнитом потянул к соблазнительно приоткрытым губам. Его пальцы сами собой коснулись мягких волос, оттянули ее голову, так удобно легшую на его плечо. Жесткие мужские губы коснулись ее губ, жадно припали…

Колючая щетина царапала уголок ее рта. Мозолистая ладонь легла на холмик груди, задела сосок, и тонкий батист сорочки не защитил кожу от жара его руки.

Нейл почувствовал, как трепещущее тело стало податливым, стоило ему притянуть ее к себе, обнять за талию и прижать сильнее…

— Говорила же, что не задержусь! — объявила Джоли, с такой силой распахнув дверь, что она ударилась о стену. Но мулатка придержала ее каблуком и внесла в комнату тяжелый поднос с годами выработанной ловкостью. — Вы еще не одеты, сердечко мое? Что же делали все это время? — пожурила она, ставя поднос на туалетный столик и придвигая стул для Нейла. — Садитесь, мистер Нейл, и поешьте как следует. А я одену мисс Ли, пока она не простудилась насмерть. Неприлично расхаживать перед мужем в одних панталонах, мисс, вот что я вам скажу! Просто позор! Ваш папа в жизни не видел мисс Беатрис Амелию в панталонах! И немедленно наденьте туфли, слышите?

Ли поспешно выполнила приказ, почти скрывшись в гардеробе, чтобы спрятать пылающее лицо, и бесконечно долго копалась в поисках голубых лайковых туфелек, которые хотела надеть. Нейл с чисто мужским одобрением разглядывал женственный изгиб бедра и ягодиц и улыбался, потому что, хотя и жалел о несвоевременном вторжении Джоли, по крайней мере вопроса об отъезде Ли больше не поднимется. Она не покинет Ройял-Риверз… и его тоже. Теперь им необходимо только время.

Ли решительно взяла за руку Стьюарда и вместе с ним направилась к северному пастбищу, на обещанную прогулку. Алтея уже успела перейти двор и, помахав рукой, послала воздушный поцелуй, прежде чем зашагать к зданию школы, откуда раздался приветственный хор голосов. Предприимчивая Соланж переложила все обязанности по обучению детей на плечи Алтеи, у которой отныне появилась цель в жизни. Ли знала, что таким образом она готовится зарабатывать на жизнь и содержать семью. И это занятие станет для нее не просто очередным увлечением скучающей благородной леди, а делом всей жизни. Оставалось молиться только, чтобы Алтея не слишком спешила вернуться домой, хотя Ли понимала, как не терпится сестре начать новую жизнь.

Ли глянула на Ноуэлл, прелестную маленькую девочку, точную копию матери, если не считать черных волос, аккуратно заплетенных в косички. И держится как маленькая леди!

Она слегка нахмурилась, заметив, как крепко девочка прижимает к худенькой груди куклу. На серьезном личике — ни малейшего интереса к окружающему, даже когда они приблизились к низким сараям и оттуда послышалось громкое блеяние. Ли ощутила, как маленькая ручка Ноуэлл нервно стиснула ее собственную. Чего опасается племянница?

— Тетя Ли! Тетя Ли! Смотри! Смотри! — взвизгнул Стьюард, возбужденно подпрыгивая и топая толстенькими ножками, затянутыми в белые чулки и облаченными в короткие штанишки со сборками, надетые в первый раз, и то по настоянию Ли. Сама Алтея возражала, что Стьюард еще совсем малыш и может ходить в юбочках.

Ли подхватила коричневый бархатный беретик, соскользнувший с его головы, и поспешно натянула на непокорные локоны. Сегодня она пообещала детям, что покажет им овец. В течение последних полутора недель тысячи голов овец переводились из загонов в сараи, где стригали избавляли животных от зимней одежки. На ранчо также сгонялись коровы, которых предстояло гнать дальше.

Ли старалась держаться подальше от канавы, растянувшейся прямо перед ними, несмотря на все требования Стьюарда подойти поближе. Канава шириной в пять и длиной в двадцать футов была наполнена дьявольской смесью из серы, табака, экстрактов пряных трав и лекарств, от которой поднимались облака пахучего пара. Встав на краю, пастухи, вооруженные длинными палками с крючками на конце, окунали с головой барахтавшихся в канаве овец. Такое «купание» предохраняло животных от насекомых-паразитов и многих болезней. Мокрые, жалкие овцы выбирались из канавы по наклонным сходням, обсыхали на берегу, после чего на кожу красной краской наносилось клеймо в виде двойного «Р». Кроме того, уши особым образом надрезались, указывая таким образом на возраст каждой овцы. Через несколько дней после окончания стрижки ягнятам резались хвосты, а потом начиналось холощение. Только самых сильных и здоровых баранов оставляли на племя. Овец отправляли на пастбища до осени, когда все начнется сначала. Часть стада коров отгонят на продажу или зарежут на мясо, шкуры и жир.

Ли надвинула шляпу на глаза, поскольку солнце сегодня было необычайно ярким. На небе — ни облачка, только далеко на горизонте, над горами, собирались черные грозовые тучи.

— Эй, Ли! — крикнул Гил, энергично махавший рукой с конца канавы и тоже вооруженный палкой с крючком. Ли почувствовала жалость к несчастным созданиям, вынужденным окунаться в вонючую смесь.

— Тетя Ли! Тетя Ли! Хочу поближе! — капризничал Стьюард, дергая ее за юбку.

— Ты же не хочешь туда упасть? — резонно вопросила Ли, не двигаясь с места. — Тогда Гилу придется вытаскивать тебя своим большим крючком.

Стьюард изумленно уставился на кузена, и в этот самый момент крючок с угрожающим плеском погрузился в канаву, откуда послышалось жалобное блеяние.

— Я хочу овцу. Можно? Можно мне? У дяди Гая есть собаки, — ныл Стьюард.

— Это немного другое.

— Фу! А пахнет почти так же, — заметил Стьюард, посчитав это вполне веским доводом.

Ли вздохнула: уговорить Стьюарда становится все сложнее, и каждый раз, не получая требуемого, что бывало довольно часто, он капризничал.

— Пойдем посмотрим на ягненка, которого мы с Гилом нашли в горах. Я даже позволю тебе его погладить, если захочешь, — уговаривала Ли, надеясь, что дело обойдется без топанья ногами и истерик.

— Куда вы? — окликнул Гил, едва не потеряв равновесие и не свалившись в канаву. На улыбавшемся лице не осталось никаких следов от недавнего происшествия, если не считать уже заметно побледневшего синяка. К величайшему смущению Ли, Гил неизменно провожал ее неприкрыто нежным взглядом, что заставляло Нейла многозначительно поднимать брови.

— В загон. Хочу показать Стьюарду ягненка, — сообщила Ли, не в силах скрыть улыбки при виде комического ужаса на физиономии Гила. Что же, теперь, после их благополучного возвращения, можно и посмеяться над происшествием. Но несмотря на все ужимки, было ясно, что Гил больше не повторит подобной ошибки.

Ли махнула Соланж, с трудом сохранявшей равновесие на верхней перекладине забора. Людям, не привыкшим к чудачествам Соланж, она казалась попросту безумной, а манера одеваться только подтверждала это мнение: из-под серой юбки выглядывала еще одна, из итальянского кашемира. Вместе с крестьянской блузой того же яркого фиолетово-красного оттенка и зеленой шалью, по-цыгански обвязанной вокруг талии, костюм производил вполне ожидаемый эффект, дополненный к тому же тюрбаном с белым страусовым пером. Соланж весело болтала ногами, обутыми в красные марокканские шлепанцы, купленные в Танжере, и проворно водила угольным карандашом по бумаге. Как и предполагала Ли, в ее альбоме уже красовался набросок портрета Майкла Себастьяна.

Как ни удивительно, но он и не подумал сбежать. Мало того, показал себя усердным работником. Сейчас он стоял чуть поодаль, наблюдая, как овцы одна за другой плюхаются в канаву, и ловко орудуя палкой. Ли уже имела случай встретить его на этой неделе, когда увидела, что он слоняется возле конюшни. При виде Ли он так растерялся, словно та поймала его на месте преступления. Впрочем, он легко объяснил свое присутствие необходимостью найти веревку подлиннее. Войдя в конюшню, Ли, к своему удивлению, застала Нейла, изучавшего переднюю ногу Танцующего Грома и не подозревавшего о присутствии Майкла Себастьяна.

Ли отыскала взглядом мужа, трудившегося в загоне с ножницами в руках наравне с поденными рабочими. Он по-прежнему заплетал волосы на индейский манер, что было куда практичнее, чем носить волосы распущенными, как у многих работников, так что длинные пряди то и дело липли к потным щекам. Мексиканцы, однако, обвязывали лбы красными косынками. Теперь вместо картинно-красивых нарядов они надели простые комбинезоны, не желая пачкать хорошую одежду.

Ли, слегка замедлив шаг, продолжала наблюдать за Нейлом.