Глава 17

Налетевшая с моря буря, которая всей своей мощью обрушилась на прибрежные деревушки, как рассказывали местные жители, бушевала не меньше двух дней, отрезав трактир «Могила епископа» от остального мира. Она заставила сгоравшего от нетерпения Данте Лейтона метаться, подобно загнанному зверю, бросая мрачные взгляды в сторону подслеповатых окошек трактира и прислушиваясь к не умолкавшему ни на минуту шороху дождя. Ничего не поделаешь, он хорошо понимал, что единственная дорога в Мердрако, по всей видимости, превратилась в бурлящий поток.

Об одном Данте не догадывался – какую хорошую службу сослужила ему буря, которую он, неблагодарный, проклинал день и ночь. Ведь за те дни, что он провел под их крышей, Дора и Сэм в полной мере смогли оценить перемены, что произошли с необузданным маркизом Джейкоби. Непогода дала Хьюстону Кирби возможность правдиво поведать изумленным хозяевам кое-что о том, что действительно произошло пятнадцать лет назад. Как нетрудно догадаться, в его рассказах сэр Майлз Сэндбурн предстал вовсе не тем благородным героем, каким его здесь всегда считали.

И очень екоро почтенная Дора Лескомб уже пылала негодованием при мысли о том, как чудовищно несправедливы были люди к бедному молодому маркизу. Глаза старой женщины увлажнялись, стоило ей только бросить взгляд на этого почти незнакомого ей человека, так сильно влюбленного в свою жену и старавшегося не упускать ни единой возможности подержать на руках крошку сына. «Да разве когда-нибудь небеса видели более любящего и преданного мужа и отца, чем маркиз Джейкоби?!» – думала она.

Сэм Лескомб тоже был немало поражен происшедшей с маркизом переменой, но гораздо большее впечатление на трактирщика произвели рассказы юного Конни и Алистера Марлоу о тех приключениях, что они все вместе пережили на палубе «Морского дракона». Сэму даже по ночам стало сниться, что он тоже с ними, со всей командой «Морского дракона», разыскивает в пучине океана затопленный галион с сокровищами. Вся немудреная философия трактирщика сводилась к одному простому убеждению, что о каждом человеке можно судить по тому, как к нему относятся его друзья. А теперь перед ним был храбрый капитан, которого, судя по всему, любила и уважала команда. Любой, кто совершил бы столько подвигов, сколько выпало на долю Данте Лейтона, был бы в глазах Сэма Лескомба достоин восхищения.

В том, что достойный Сэм и его супруга вдруг почувствовали себя горячими сторонниками маркиза Джейкоби, была большая заслуга Реи и ее братьев. Рея и двое младших Домиников выглядели столь благородно, что Сэм и Дора порой гадали, догадываются ли они, что очень скоро придет время, когда Данте Лейтону понадобится помощь любого, кто считает себя его другом. Ведь не каждый в здешних местах был способен так быстро забыть прошлое и свою ненависть к хозяину Мердрако.

Наступило утро третьего дня с тех пор, как буря загнала Данте Лейтона, его семью и спутников под крышу трактира. Светало. Небо было чистым и безоблачным. Солнце еще не успело показаться из-за горизонта, а Данте, одетый по-дорожному, уже будил Рею.

– Вставай, соня! – скомандовал он громовым голосом, словно опять стал капитаном «Морского дракона», отдающим приказ своим людям идти на абордаж.

Рея зарылась лицом в подушки. Она не выспалась – ночью пришлось вставать и кормить неугомонного Кита.

– Оставь меня, – сонно попросила Рея. Чуть приоткрыв глаза, она недовольно взглянула на Данте. И сон тут же как по волшебству слетел с нее, как только она разглядела, что муж полностью одет и смотрит на нее с улыбкой. – Который час? – спросила Рея. – Наверное, еще темно? – А сама подумала, что, похоже, начинает ненавидеть тех, кто способен веселиться спозаранку.

Данте уселся на край кровати и, обхватив Рею за плечи, прижал ее к себе.

– Уже светло. Солнце встало, любовь моя, и нам с тобой предстоит немало хлопот.

– Мердрако? – спросила она, оторвав голову от его плеча.

Данте коснулся ее губ нежным поцелуем.

– Ты готова к встрече? – спросил он, тревожно заглянув жене в лицо. На мгновение ему страшно захотелось юркнуть в постель вместе с ней. – Грязь на дорогах, скорее всего еще не просохла, но нам пора. Может быть, хочешь, чтобы я оседлал для тебя Скайларка? – спросил он. Ее любимый жеребец проделал весь путь вместе с ними в компании нескольких лошадей, подаренных молодым Люсьеном Домиником. Тому было прекрасно известно, что Данте еще только предстоит завести своих скакунов, а конюшни Камейра были полны породистых лошадей, которые славились на всю Англию.

– Ты никуда не поедешь без меня! – воскликнула Рея, тщетно стараясь разлепить тяжелые веки. – А что Робин и Конни? – спросила она. – Останутся здесь?

– Нет, конечно. Френсис решил, что посадит Робина к себе в седло, а Алистер с удовольствием возьмет Конни. Кит, конечно, пока останется здесь, но Бетси с Норой и Дора Лескомб глаз с него не спустят. Думаю, за него можно не волноваться.

Заспанная Рея кивнула.

– А что Кирби? Даже представить себе не могу, чтобы он сел в седло! Он будет ждать здесь?

– Кирби? Будет ждать, когда мы уже в двух шагах от Мердрако?! – присвистнул Данте, словно не веря своим ушам. – Что ты, милая! Сегодня все черти из преисподней не смогли бы удержать его в трактире, хотя, если честно, ничто так не пугает старину Кирби, как конская спина! – расхохотался Данте.

Рея испытующе посмотрела на мужа и заметила, как на его скулах ходуном заходили желваки. Ее вдруг тоже обдало жаром, словно нетерпение Данте каким-то чудом передалось ей.

– Данте! – окликнула она.

– Да?

– Мне так хочется, чтобы ты был счастлив, – тихо произнесла Рея.

Низко склонившись, Данте коснулся ее губ нежным поцелуем.

– Непременно буду, Рея, как же иначе, ведь я теперь дома! – уверенно ответил он.

Не прошло и нескольких минут с тех пор, как все еще бурное море скрылось у них из глаз, а путешественники приблизились уже почти вплотную к мрачным сторожевым башням.

Рея то и дело оглядывалась на Робина, со смехом ловя его восхищенные крики, прежде чем ветер успевал унести их в море. Мальчику еще никогда в жизни не приходилось видеть столь дикого и мрачного уголка, чувствовать на своем лице соленые брызги.

Рея была потрясена. Так вот она какая, земля, на которой родился и вырос Данте! Изменилась ли она с тех пор?

Одетая в строгую амазонку из небесно-голубой шерстяной ткани с темно-красным шелковым жилетом и гофрированным воротничком, в изящной шляпке, украшенной роскошными страусовыми перьями и лентами в тон, Рея выглядела так, словно собралась на обычную верховую прогулку. Но она поймала себя на том, что любуется ослепительно белой пеной огромных волн, которые яростный ветер гнал вперед, с грохотом разбивая о прибрежные валуны. Злобно шипя, они облизывали длинными языками узкую полоску песчаного берега у остроконечных скал. А когда молодая маркиза Джейкоби робко подняла глаза в небо, где, словно угрюмые стражи, высились узкие каменные громады башен, она вдруг почувствовала странное смятение. Переведя взгляд на песчаный берег, Рея почувствовала, как по спине побежали мурашки, будто что-то ужасное случилось некогда на этом месте. Впервые она испытала то же чувство, что и леди Мэри во время одного из своих видений. И еще Рея была совершенно уверена: будь тетя здесь, она могла бы сказать, что за новая трагедия произошла ночью на берегу. Рея ничуть не сомневалась, что это случилось именно прошлой ночью, хотя она не смогла бы объяснить, почему так уверена в этом.

– Ты ведь тоже это чувствуешь, не так ли? – вдруг спросил Френсис, встревоженно вглядываясь в побледпевшее лицо сестры. Раньше Рея и не подозревала, что он и Робин настолько близки ей. – Я заметил, с каким лицом ты вглядывалась в песчаный берег под нами. Это немного напомнило мне тетю Мэри, когда у нее случается одно из ее прозрений. – Френсису приходилось чуть ли не кричать, чтобы рев моря не заглушал его голос. Рея содрогнулась.

– Это так странно, просто невозможно объяснить, – задумчиво пробормотала она.

– А теперь ты и говоришь как тетя Мэри, – ухмыльнувшись, добавил Робин.

– Ты тоже что-то почувствовал? – настойчиво спросила Рея у Френсиса, и юноша только кивнул в ответ.

Данте Лейтон, скакавший впереди всех, в это мгновение обернулся и успел перехватить взгляд, которым обменялись брат с сестрой, так удивительно похожие друг на друга. Густые кудри цвета спелой пшеницы отличали всех Домиников. И Данте невольно подумал: настанет ли время, когда его жена почувствует себя одной из Лейтонов?

– Что-нибудь случилось? – осведомился он, натянув поводья и позволив своему могучему жеребцу поравняться с изящным длинноногим конем, на котором ехала жена. Это заставило Френсиса отъехать, поскольку на узкой тропинке трем лошадям было бы тесно.

– Мы гадали, как называется этот берег, – крикнул молодой человек, решив отвлечь внимание на себя. Но стоило только Рее встретиться взглядом с дымчато-серыми глазами мужа, как мысли ее смешались.

– Обычно его называют Пещерой Дракона.

– А корабли заплывают сюда? – с некоторым сомнением поинтересовался Френсис, глядя, как волны с грохотом бьются о скалы. – Мне кажется, здесь под водой полным-полно рифов!

Данте бросил на него удивленный взгляд.

– Ты прав, Френсис. Заходить сюда смертельно опасно для любого корабля, если только лоцману не известен узкий проход между рифами – он идет как раз посреди Пещеры Дракона. Но даже в этом случае это очень опасно. Если на море шторм, как сейчас, корабль легко может выкинуть на скалы.

– Здесь, наверное, часто гибнут суда? – спросил Робин.

– Да, – коротко кивнул Данте, бросив угрюмый взгляд на разбушевавшееся море.

И он, и его жена были не в силах отвести глаз от острых черных скал, поднимавшихся из мокрого песка.

– Это произошло здесь? – осторожно спросила Рея. Она говорила слишком тихо, чтобы Данте мог услышать ее, но он увидел печаль и сострадание в глазах жены и понял, о чем она спрашивает. Данте молча кивнул.

– Да, с этих скал она и упала, – вздохнул он. В голосе звучала горечь, которую не смогли смягчить годы.

Хьюстон Кирби ужасно боялся свалиться со смирного пони, которого им удалось нанять в трактире, и старался не прислушиваться к их разговору, ему и без того было ясно, о чем идет речь. Он тоже бросил на скалы внимательный взгляд, будто в жизни до этого не встречал ничего подобного. Кирби попытался представить изуродованное тело прекрасной леди Элейн, распростертое на камнях, до того как море унесло его во время прилива. До сих пор воспоминание об ужасной смерти, которая постигла хозяйку, камнем лежало у него на душе. И стоило ему вспомнить о ней, как ненависть к сэру Майлзу, человеку, ставшему причиной ее мучительной гибели, с новой силой перехватила горло.

Узенькая полоска песка на берегу становилась все тоньше – начинался прилив. Море все ближе подступало к берегу, пока жадные языки волн не стали захлестывать подножия скал, на которых, почти невидимые сейчас, высились угрюмые башни старого замка.

Рея невольно затаила дыхание, когда они приблизились к его подножию. Бросив взгляд назад, она слегка улыбнулась при виде их кавалькады: Френсис с Робином не отставали от нее, за ними по пятам ехал Алистер с Конни, который крепко вцепился в пояс своего старого приятеля. А позади всех трусил Кирби, казалось, помолодевший на добрый десяток лет.

Последние несколько ярдов, которые отделяли их от замка, Скайларк летел как птица. Всадники галопом взлетели на вершину холма и уже медленнее поехали по узкой тропинке, ведущей к замку. Задумавшись, Рея чуть было не слетела с седла, когда ее лошадь резко стала, почти уткнувшись в спину Данте. Он замер на спине своего могучего жеребца, словно обратившись в статую.

Рея больше не слышала ни размеренного грохота прибоя, ни пронзительного завывания ветра. Гулкий похоронный звон раздавался в ее ушах, когда она, не веря собственным глазам, смотрела на две мрачные дозорные башни, оставшиеся от Мердрако.

Замок лежал перед ними в развалинах.

– Рея?!

Она услышала встревоженный голос Френсиса и почувствовала, как рука брата обхватила ее за плечи. С другой стороны на нее смотрело искаженное, белое, как маска, лицо Алистера Марлоу.

– Мердрако! Его разрушили, – чуть слышно прошептала она.

– У-ух ты! – пронзительно взвизгнул Конни. – Ну и дела! Можно подумать, по нему палили из пушек! Дьявольщина, скажет мне кто-нибудь, что здесь стряслось? – затараторил он. Губы мальчика дрожали, в глазах блеснули непрошеные слезы.

Робин Доминик, открыв от изумления рот, вертелся за спиной у старшего брата, стараясь как следует разглядеть огромную груду серых валунов, которая выглядела так, словно могучий великан разметал их.

Френсис Доминик покачал головой. Никогда в жизни ему не приходилось видеть столь угрюмого, навевающего тоску места. Внезапно руины древнего замка напомнили ему развалины Тимердалоха, где его дядюшка Ричард заново отстроил великолепный дворец. Френсис невольно бросил взгляд на потрясенное лицо Реи. Он не знал, что сказать. Она по-прежнему не могла оторвать взгляд от широкой спины мужа, и Френсис вдруг понял, что Данте не промолвил ни единого слова, даже не шелохнулся с той самой минуты, когда замер как вкопанный, увидев развалины родового гнезда.

Юноша в отчаянии прикусил губы, не зная, что делать: то ли попытаться утешить зятя, то ли, наоборот, попытаться помочь ему взять себя в руки.

Но если бы он заглянул в лицо Данте, то мгновенно бы понял, что нет нужды волноваться. Капитан повел себя так, как никто не ожидал. Даже бешеная ярость была бы понятнее, чем гомерический хохот, оглушительно раскатившийся в воздухе и заставивший испуганно вздрогнуть всех, кто его окружал. Глядя на бесконечный простор моря, который открылся его взору благодаря лежавшему в руинах замку, Данте смеялся, и этому, казалось, не будет конца.

– Данте, прошу тебя! Перестань! – не выдержав, пронзительно закричала Рея. – Я ничего не понимаю. Над чем ты смеешься?! – всхлипнула она. Перед ними лежал в развалинах его родной дом, в который он так мечтал вернуться, а муж все хохотал.

Испуганный вопль проник в сознание Данте. Он резко обернулся, и лицо его приняло вначале озабоченное, а потом смущенное выражение.

Данте спешился и бросился к жене. Бережно сняв ее с коня и став так, чтобы заслонить ее от пронизывающего ветра, он тихо произнес:

– Рея, любовь моя! Ради Бога, прости. Я совсем забыл, что ты ничего не знаешь. Совсем забыл, что ничего не объяснил тебе. Взгляни! – И Данте указал на то место, где берег круто изгибался, образуя невысокий склон.

Он не доставал до скалы, на которой мрачной грудой камней высились развалины замка, а скромно укрывался в естественной долине, которая служила надежным укрытием от грозных штормов, бушующих на побережье Атлантики, и сплошь был покрыт зеленой листвой деревьев. И в этом зеленом убежище, словно в уютном гнездышке, укрывался прелестный дом, сложенный из древних серых камней. Лучи солнца озаряли западное крыло и мирно отражались в многочисленных окнах. Огромные трубы каминов вздымались почти так же гордо, как и дозорные башни старинного разрушенного замка.

– Это и есть Мердрако, Рея. Вот мой дом. Наш дом. – И если Бог будет милостив к нам, он станет домом бесчисленных поколений Лейтонов, – заявил Данте Лейтон, бывший капитан «Морского дракона».

Глава 18

Рея Клер Лейтон, новая хозяйка Мердрако, бросила украдкой взгляд на угрюмые останки древних башен. От них не осталось почти ничего, кроме хрупких каменных оболочек, дырявой скорлупой окружавших витые лестницы, уходившие круто вверх, к сторожевым площадкам, которые темными силуэтами высились на фоне ослепительно синего неба. Суровые башни были напоминанием о величественном средневековом замке, построенном в одиннадцатом веке норманнским бароном.

Вначале замок представлял собой одинокую деревянную башню, обнесенную обычным частоколом. Но шли годы, и вскоре Мердрако превратился в мощную крепость с пушечными бойницами, надежно укрытую каменной стеной толщиной не менее пятнадцати футов, с тяжелыми воротами и сторожевыми башнями, которые закрывали единственный вход через окружавшие крепость крепостные валы и бастионы.

Шли столетия, уже давно исчезла угроза того, что кто-то нападет на замок, утихли бури гражданских войн, и постепенно отпала надобность в неприступной твердыне, которая, подобно хищной птице, по-прежнему гордо высилась на скале.