Карл Ругер - Хозяйка Судьба

Все это время, в темнеющем небе над их лагерем медленно кружили две большие птицы, то, поднимаясь выше и, тогда почти исчезая из глаз в густеющей синеве, то, напротив, спускаясь едва ли не до самой земли, и показывая себя, во всем своем великолепии. Огромный кондор и необычайно крупный орлан держались прямо над ними, ни разу не удалившись от лагеря больше чем на пол-лиги, до тех пор, пока не исчезли в окончательно потемневшем небе.
      — Это должно что-то означать, — задумчиво сказал Март, собирая на расстеленном плаще их немудреный ужин.
      — Нам предлагают компанию, — усмехнулся в ответ Карл. — Предложение, от которого я, мастер Март, по ряду соображений, отказаться не могу. И моя дочь это хорошо понимает.
      Он не ошибся. Не прошло и часа, как на тракте появилась сплоченная группа двигавшихся быстрой рысью всадников, освещавших свой путь в ночной тьме горящими факелами. В виду костра, верховые остановились, и к огню направился «парламентер». Карл встал ему навстречу и не удивился, увидев перед собой Георга — командира гвардейцев бана и банессы Трир.
      — Доброй ночи, ваша светлость, — спешившись, сказал тот и, прижав правую раскрытую ладонь к сердцу, склонил голову в вежливом поклоне.
      — Доброй ночи, лейтенант, — в свою очередь, поздоровался Карл, с интересом рассматривая ночного гостя. — Что привело вас в эти края?
      — Приказ моего господина, — ответил Георг, поднимая голову.
      — В чем же заключается его приказ?
      — Следовать за вами, господин герцог, — снова поклонился Георг. — Но ни в коем случае не нарушать вашего покоя.
      — Вы знаете, в чем смысл этого приказа? — поинтересовался Карл, качая мысленно головой. Вопрос он задал из вежливости, так как догадывался, чего хотели от своих людей супруги Трир.
      — Да, ваша светлость, — Георг был невозмутим. — Мы везем личные вещи наших господ. Полагаю, несколько позже они предполагают к вам присоединиться.
      — Что изменилось сегодняшним вечером? — вопрос был закономерен.
      — Не знаю, — чуть качнул головой Георг. — До сих пор, нам не велено было к вам приближаться, но три часа назад я получил от госпожи банессы распоряжения, отменяющие ее прежний приказ.
      — Ну, что ж, — снова улыбнулся Карл. — Располагайтесь лейтенант. Выше по ручью полно валежника, русло еще не вовсе пересохло, а места, как вы видите, хватит на всех…
      Так и вышло, что, отправившись, пять дней назад из Флоры в одиночку, Карл волею обстоятельств вел теперь за собой целый отряд. Следовало ли ему об этом сожалеть? Возможно. Однако Карл умел принимать обстоятельства такими, какими создали их судьба или случай, и шел им наперекор только тогда, когда чувствовал, что кто-то или что-то пытаются навязать ему совершенно неприемлемый для него образ действий. Однако, путешествие к Саграмонским воротам в компании, назвать таким произволом Карл не мог. Во всяком случае, его художественное чувство идею «группового портрета» не отвергло, и теперь Карл был в своем поиске уже не один, и даже не вдвоем с присоединившимся к нему молчаливым и обстоятельным Мартом. Чуть позади за ними ехали Георг, четверо его гвардейцев, двое слуг и служанка банессы Трир, ни чем, впрочем, не уступавшая мужчинам в холодном упорстве, с которым она преодолевала все тяготы пути.
      Впереди, там, куда они теперь направлялись, на плоской, «столовой», горе, казалось, не более чем в одной лиге пути, видны были развалины величественного сооружения: черные, как будто обуглившиеся в яростном огне, стены на фоне серо-голубого неба. Даже на расстоянии замок Мертвого Волшебника — так величали в давние времена князя Кершгерида жители этих мест — внушал ужас и восхищение, хотя, возможно, именно расстояние и дрожащий от жара воздух и были причиной того тревожного чувства, которое возникало у Карла при взгляде на темные руины, покоящиеся на ослепительно белом камне горы. Однако его тревога имела под собой и другую причину. Дело в том, что, не являясь миражом, о чем Карл знал доподлинно, замок, тем не менее, не давался ему в руки уже третий день.
      Вначале, то есть, в первый день пути через пустыню, ничего необычного не происходило. Все выглядело именно так, как и должно было быть, согласно предположениям Карла. Выступив со стоянки у пересыхающего ручья на рассвете, они достаточно быстро пересекли слегка присыпанную песком полосу твердых, как камень, солончаков, и в девятом часу утра вступили уже собственно в пустыню, намереваясь преодолеть сравнительно узкий перешеек Мертвой Земли к вечеру. Гуртовая тропа здесь была сильно засыпана песком и временами исчезала, раздавленная низкими волнами дюн, но потерять направление было сложно, даже не обладая способностями Карла. Пока солнце находилось точно слева или справа от идущего через пески человека, он оставался на верном пути. Но и без того, дорога и обозначающие ее редкие каменные столбы, установленные еще во времена империи Яра, хорошо просматривались с вершин пологих песчаных холмов, куда путник, в любом случае, принужден был подниматься, чтобы продолжать движение вперед.
      Однако сразу после полудня с окружающим миром случилось нечто неладное. Впечатление было такое, как будто песчаная буря, неожиданно вызревшая и набравшая силу, намеревалась обрушиться на путешественников сразу со всех сторон. Горизонт — куда ни посмотри — стал мутным и резко приблизился, ограничив видимое пространство какой-то сотней метров в любом направлении. Гуртовая тропа, только что ведшая их вперед, исчезла прямо из-под ног, а воздух стал нестерпимо горячим, как если бы они вдруг оказались над жерлом разожженной угольной печи.
      — Сплотиться! — приказал Карл, и его спутники быстро подтянулись к нему, образуя плотное каре. — Продолжать движение!
      Возможно, это было ошибочное решение, и им просто следовало сразу же повернуть назад, но интуиция подсказывала, что и для этого уже было слишком поздно. «Кольцо» — а для того, чтобы догадаться, что это «кольцо», много времени не потребовалось — их бы все равно уже не выпустило. Куда бы ни направили они теперь своих коней, результат был бы тем же самым.
      — Это похоже на «кольцо» — тихо сказал ехавший с ним бок о бок мастер Март.
      — Приходилось видеть? — так же тихо спросил Карл и быстро взглянул на своего обычно молчаливого спутника.
      — Нет, видеть, не видел, но читал, — почудилось ли Карлу, или в голосе Строителя действительно проскользнули нотки тревоги?
      Что ж, если и так, повод для тревоги был самый подходящий. Карлу тоже приходилось читать о «кольце», а один раз — в Высоких горах — даже испытать это подлое колдовство на самом себе. Навести морок «кольца» был способен только опытный и очень сильный чародей. Но зато в любой подходящей для этого местности — на болотах, в дремучем лесу, в горах или пустыне — оно действовало безотказно, лишая человека, ставшего, на свою беду, его жертвой, пути и заставляя его бесконечно кружить практически на одном и том же месте. Вот, только, поймать в западню не жалкого одиночку, а целый отряд, считалось — и не напрасно — задачей почти непосильной для большинства колдунов, не говоря уже о том, что для создания настоящего, «мертвого», кольца, волшебник должен был находиться где-то поблизости от своей жертвы. Потому и приказал Карл сразу же, собраться плотной группой и двигаться вперед, надеясь, что чары, наведенные кем-то из его врагов, не выдержат напора, ослабленные к тому же расстоянием и необходимостью «отводить глаза» девятерым людям и полутора дюжинам лошадей. Однако, к его разочарованию, «кольцо» оказалось невероятно прочным. Оно держало их, не выпуская, весь следующий час, и тогда, Карл предпринял отчаянную попытку разорвать наваждение, использовав против чужой магии свою собственную. Он остановил отряд и, спешившись, опустился на раскаленный песок. Сев по-портновски, Карл положил руки на колени, прикрыл глаза и вызвал Тьму. На этот раз, ему не пришлось уходить глубоко во владения Мрака, потому что образ Второй ступени, хранившийся в его памяти, был ярок и материален настолько, насколько это вообще было возможно. И местоположение замка Кершгерида он мог теперь представить себе тоже. И, разумеется, раз уж захотел, то и увидел: узкое темное ущелье с горным потоком, струящимся по его дну, высокую отвесную скалу, и руины древнего замка на ней.
      Когда Карл открыл глаза, он знал уже, что от верного направления они отклонились совсем немного. Однако, продолжай они идти, как шли, забирая понемногу на запад, и морок, пожалуй, мог увести их в самое сердце пустыни, если такова была цель этого подлого колдовства, или все-таки заставить ходить по кругу, если это было то самое «мертвое» кольцо, о котором он сразу же и подумал. Карл встал. Тьма отступила, растворившись без остатка в торжествующем сиянии солнца. Упала с глаз пелена, похожая на плотную серую паутину. Но Карла, несмотря на удушающую жару, все еще немного знобило, и тошнота стояла в горле, затрудняя дыхание и отравляя его кислыми болотными парами. Впрочем, все это было не важно, потому что тошнота и озноб не слишком дорогая плата за знание, ценой которому могли стать его собственная жизнь и жизни попавших вместе с ним в западню людей. А тьма… Что ж, тьма всегда называет ту цену, которую считает подходящей, но и сама исправно платит по счетам. И сейчас она снова открыла Карлу то, что он в ней искал, хотя и не помогла, разумеется, разорвать «кольцо». Но, как говорят загорские старики, кусок хлеба во рту слаще привидевшегося во сне медового пирога. Теперь Карл знал хотя бы то, как оказаться на острее стрелы, обозначившей на возникшей в его воображении карте верную дорогу.
      — Туда, — сказал он, указывая рукой направление. — Нам надо туда.
      Однако там, куда указал Карл, увидеть цель их путешествия мог сейчас лишь он один. Да и сам Карл ничего такого, на самом деле, не видел. Он просто знал, но это, в данном случае, было даже важнее, чем если бы он и впрямь увидел что-то сквозь окружающие их дымные полотнища. Мало ли что можно увидеть в пустыне?! Много чего здесь можно увидеть, но верить, не зная с определенностью, что это такое, ничему из увиденного нельзя.
      Еще некоторое время после «рекогносцировки», Карл и все остальные, кто волею обстоятельств оказались теперь вместе с ним, продолжали — едва ли не вслепую — двигаться между сомкнувшихся вокруг них призрачных стен. Однако вскоре, горизонт прояснился так же стремительно, как до того закрыли его полотнища песчаного морока, и они неожиданно увидели далекую столовую гору и черные руины на ней. Замок — Карл знал это наверняка — был самый настоящий, хотя и должен был, по всем расчетам, находиться далеко на юго-западе. Но вот откуда, вместо скальной стены ущелья Второй ступени, взялась под замком Мертвого Волшебника эта столовая гора, Карл понять не мог. Тем не менее, единственным разумным решением, по-видимому, было продолжать идти прямо к горе, потому что находилась она как раз там, куда им следовало идти. Вот они и шли. Тяжелая дорога по трудной земле, но все-таки дорога, которая, как известно, есть символ надежды.
      И в самом деле, первое время, казалось, что дела их пошли на лад. Во всяком случае, расстояние между отрядом Карла и замком постепенно сокращалось, причем сокращалось именно так, как и должно было это происходить, иди они по обычной местности к некоему видимому издали предмету. Однако позже, после дневки, на которую они остановились около полудня среди высоких скал, дававших хоть какое-то укрытие от жестокого сияния солнца, и после ночи, проведенной в движении, выяснилось, что развалины, ставшие накануне уже хорошо видны, не приблизились к ним ни на шаг. Они то ли отступали прочь, уходя в бесконечность вместе с недостижимым горизонтом, то ли это сам Карл и люди, шедшие с ним, только полагали, что идут вперед, а на самом деле, топтались на месте.
      Еще полдня и ночь, Карл вел своих людей к замку на горе, но заколдованное место все также оставалось недостижимо. Пустыня выжигала из них силы. Однообразие пейзажей и монотонность пути силились свести с ума. Подходили к концу запасы воды. Слабели измученные жарой лошади. Однако замок Кершгерида — если, конечно, это все-таки был он — неизменно оставался там же, где и был, в пределах видимости и нигде, потому что, если бы он все-таки где-нибудь был (в физическом смысле, а не в метафизическом), они бы до него уже добрались.
      И все-таки Карл не отчаивался. Пока человек жив — в особенности, если этот человек кавалер — ничто еще не кончено. Надо лишь знать, что безвыходных ситуаций не бывает, потому что продолжения не имеет только смерть, и делать, что должно, доверяя себе и надеясь на свою судьбу. Впрочем, сам Карл не столько думал теперь о Судьбе, отношения с которой складывались у него в последнее время самым причудливым образом, сколько о тех, кто мог — если, конечно, и в самом деле, мог — ему сейчас помочь.
      Он поднял глаза к низко нависшему над их головами тяжелому мутному небу, но, разумеется, ничего там не увидел. Ни богов, которых он там, впрочем, не искал и увидеть не надеялся, ни птиц. За все время перехода через пустыню, ни Карл, и никто из его спутников ни разу не видели больше ни Валерии, ни Конрада. Почему? Означало ли это, что бан и банесса Трир тоже потеряли их из виду? Одно из двух: или да, или нет. Однако, и в том и в другом случае, орлыне могли не догадаться, что с отрядом Карла произошло нечто странное, и, следовательно, должны были вопросом этим заинтересоваться, а, выяснив, и попытаться помочь. В равнодушие Валерии Карл не верил совершенно, другой вопрос, что она могла теперь предпринять?
      «Что?»
      Гектор неожиданно встал и тревожно шевельнул ушами, поворачивая голову, как будто в поисках неведомой еще опасности. Однако Карл знал, что его коня испугать совсем не просто. Подаренный ему Валерией, карой масти жеребец был воспитан оборотнями и уже почти три месяца жил рядом с Карлом, постепенно «принимая» своего хозяина, и правила им установленные. А правила эти были просты и понятны хоть человеку, хоть зверю. Страх убивает мужество и лишает чести. Но честь дороже жизни, точно так же как долг — сильнее смерти. Поэтому-то и нет в сердце настоящего бойца места страху, а уж кто он — конь, или человек — не суть важно. Вон зверь Деборы, тот и вовсе адат, но кто посмеет сказать, что его душа не ведает чести? И Гектор все понял правильно. Понял и принял не только дружбу, как особый род взаимных обязательств человека и его коня, но и предложенный ему Карлом образ поведения. Поэтому и отнесся сейчас Карл к беспокойству своего верного Гектора самым серьезным образом. Он поднял руку, останавливая следующих за ним людей, и привстал на стременах, изучая лежащие перед ними пески. Впрочем, долго искать Карлу не пришлось. Метрах в двадцати впереди и чуть левее направления, которым следовал теперь его отряд, что-то странное произошло с тенью, отбрасываемой невысоким обрывистым холмом. Она уплотнилась на глазах, приобрела насыщенный черный цвет, и в следующее мгновение, из этой тьмы на раскаленный песок пустыни бесшумно шагнул огромный грациозный зверь.
      Гектор адата знал. Поэтому появление зверя Деборы его не испугало, а, напротив, как это ни странно, успокоило. Что ж, и то верно, что и самый лютый зверь, кому-то приходится отцом, братом или другом.
      « Здравствуй, боец», — в два легких прыжка адат оказался перед Карлом, и желтые, вертикально расположенные узкие зрачки заглянули прямо в его глаза.
      « Здравствуй, друг», — пока Карл мог лишь гадать, каким промыслом богов, занесло в эти края его Дебору, но следовало признать, жаловаться на это обстоятельство ему даже в голову не пришло.
      « Плохое место», — адат чуть повел мордой из стороны в сторону, обозначая пространство вокруг них.
      « Скверное», — согласился Карл.
      « Помощь идет!» — адат дождался ответного кивка Карла, легко скользнул в сторону и мгновенно исчез в жиденькой тени, отбрасываемой иссеченным ветрами камнем.
      — К нам идет помощь! — громко объявил Карл, оборачиваясь к людям из своего маленького отряда, и чувствуя, как произносимые им слова рвут плоть пересохшего от жажды горла.
      Откровенно говоря, он не испытывал пока такой же уверенности, какая, должно быть, прозвучала сейчас в его охрипшем от жажды и усталости голосе. Но дело было не в том, что он не поверил адату или не верил в страстное желание Деборы и добрые намерения Валерии, без которой, уж верно, здесь не обошлось, помочь ему выбраться из кольца. Дело было в другом. Он просто не знал пока, чем смогут они помочь. Впрочем, если здесь объявился зверь Деборы, на которого чары кольца, по-видимому, не действовали, то почему бы не предположить, что вместе с Деборой на помощь пришли и Виктория с Анной? Такая возможность не казалась лишенной оснований, но Карл не хотел пока питать сердце напрасной надеждой.
      «Пусть будет, как будет, а там посмотрим», — решил он, но долго ждать не пришлось.
      Внезапно Карл как будто почувствовал на себе чужой взгляд. Вернее, это было очень похоже на то, как если бы кто-то посмотрел на него со стороны. Взгляд этот по ощущению должен был быть долгим и внимательным, однако, на самом деле, там, где обязан был находиться человек, которому мог бы принадлежать такойвзгляд, никого сейчас не было и, стало быть, никто оттуда на Карла смотреть не мог. Во всяком случае, пока.
      Не слезая с седла, Карл повернул голову в сторону взбирающегося в гору солнца и, прищурившись, обвел мертвую пустыню ищущим взглядом, стараясь не пропустить чего-то такого, чего здесь не должно было быть, какого-то знака, указания, чего-то, что могло быть связано с возникшим у него странным ощущением. И коли уж искал, то не странно, что искомое, в конце концов, нашлось. Карл увидел, как дрогнул и резко — скачком — приблизился восточный горизонт, из настоящего, «живого», стремительно превращаясь в «пейзаж на заднике полотна». Сразу за тем, воздух между двух высоких, выветрившихся серо-желтых скал, метрах в пятидесяти от Карла, потек наподобие струящейся воды, в считанные мгновения образовав высокое и широкое, искрящееся на солнце полотнище, как будто целиком вырезанное из падавшего где-то — неизвестно где — водяного каскада и колдовской силой перенесенное сюда, в смертельное пекло Западной пустыни.
      Закололо в висках и ожидаемая кровавая волна прошла даже не перед глазами, а за ними, внутри наполнившегося глухим гулом черепа. Перед Карлом, рядом с ним, едва ли не на расстоянии вытянутой руки, вершилось колдовство невероятной силы. Кто-то — и Карл не разумом, а, скорее, своим художественным чувством уже угадывал кто бы это мог быть — рвал ткань пространства с такой же легкостью, с какой сильные мужские руки способны разорвать ветхую от старости суконную рубаху. Еще одно или два «растянутых» в бесконечность мгновения, и сквозь бесшумно «льющиеся» струи, неизвестно откуда возникающие в воздухе на высоте около пяти метров и неизвестно куда исчезающие, едва коснувшись дышащего жаром песка пустыни, навстречу Карлу выехал на своем мышастом поджаром жеребце встревоженный и настороженный Август Лешак. В руке капитан держал обнаженный меч, и, судя по всему, готов был к любым неожиданностям, в том числе и таким, которые потребовали бы от него сразу же вступить в бой. Во всяком случае, именно такое выражение было написано на его узком суровом лице, когда капитан предстал перед глазами Карла. Однако, увидев своего командира — а Карл до сих пор оставался для Августа прежде всего командиром — тот мгновенно и с видимым облегчением сбросил с лица маску угрюмой решительности, довольно усмехнулся и, не мешкая, двинул коня вперед. А из-за волшебной завесы уже выезжали бок о бок Анна и Виктория, лица которых выражали крайнюю степень напряжения и сосредоточенности. Волшебницы были прекрасны и являли собой настолько живописную пару, что Карл на мгновение даже забыл о том, в каком, собственно, положении находятся он сам и его люди, поддавшись непреодолимому для истинного художника соблазну смотреть и видеть воплощенную в явь божественную красоту. Виктория, одетая в платье и плащ, окрашенные во все оттенки зеленого, ехала на вороном коне, а Анна, несущая на себе цвета пламени — от золотисто-желтого до оранжевого — на красно-серой кобыле. Однако долго любоваться изысканной красотой волшебниц Карлу не пришлось, потому, что сразу за ними сквозь текущий воздух созданного волхованием прохода шагнула соловая кобыла Деборы, и теперь Карл, казалось, действительно забыл обо всем на свете. Он даже сам не представлял, чем для него стала эта женщина и насколько ему не хватало ее все прошедшие с их расставания во Флоре дни. Она была великолепна. Красота ее могла свести с ума, но дело было в другом. Едва Карл коснулся взглядом серых бездонных глаз Деборы, в его сердце вошел великий покой. И это не было расслабленное спокойствие тихого бездумного довольства, а то уверенное спокойствие, с которым Карл обычно принимал любые удары судьбы и ходил даже в самые безнадежные атаки.
      Но…
      « Не сейчас» — попросили ее глаза.
      « Волшебницы», — показала она рукой.
      « Потом…» — казалось, шепнули губы, вкус которых он тотчас почувствовал на своих запекшихся от жара и жажды губах.
      Боги! Какие чудеса обещали эти губы, дрогнувшие в намеке на улыбку. Карлу потребовалось особое усилие, чтобы оторвать взгляд от Деборы и снова перевести его на волшебниц. Глаза Виктории были полузакрыты, но он не сомневался, будь они даже широко распахнуты, она бы его не увидела. Великолепная дама Садовница находилась теперь где-то за гранью реальности, там, где и вершилось, вероятно, ее великое колдовство. А вот Анна — при всей своей неподдельной серьезности — пребывала именно здесь и сейчас, лишь прислушиваясь, по-видимому, к тому, что творилось с ее возлюбленной и с миром, отданным во власть невероятной волшбы.
      — Тсс! — тихо сказала она, встретив взгляд Карла. — Показывайте дорогу, Карл. Виктория откроет путь.
      При этом, слово «путь» она произнесла так, что сразу становилось ясно, речь шла не об обычных человеческих путях. А что именно имела в виду дама Анна, как не трудно было догадаться, им всем предстояло узнать в самом скором времени, так что торопиться было некуда, и повода задавать вопросы не было тоже. Другое дело, указывать направление. Вот это было ему понятно и без объяснений, и Карл, не мешкая, двинул своего коня вперед. Он больше не оглядывался, полностью доверившись так вовремя пришедшим ему на помощь колдуньям, лишь позвал за собой — властным взмахом руки — Марта и Георга, люди которого по любому всегда следовали за своим лейтенантом. А сам Карл, положившись на то, что каждый в его отряде делает то, что должен, полностью сосредоточился на замке Кершгерида, чувствуя, как нарастает в нем яростное желание разорвать путы морока и прорваться к этим, на самом деле, находящимся не менее чем в шести днях тяжелого пути руинам. Но и об этом он не думал, потому что даже невозможное становится возможным, когда вступают в игру силы, подвластные высшей магии, ни чем существенно не отличающейся, если подумать, от божественного промысла.
      Колдовское варево, которое взялся варить кто-то из его врагов — Уж не блистательная ли Норна возвращала ему теперь должок? — продолжало крутить и корежить вещный человеческий мир, но кашевар у котла уже сменился. Примерно полгода назад, Карлу довелось стать свидетелем грозного колдовства огненной девы Анны, уничтожившей силой своего Дара галерный флот Сдома и убившей гнавшихся тогда за ними дружинников князя Семиона. Сейчас, и вновь на его собственных глазах, другая колдунья демонстрировала свою истинную силу, и Карлу, если бы время и обстоятельства позволили ему это сделать, оставалось только развести руками, признавая, сколь много дивного и доселе неведомого существует под луной и солнцем.
      Гектор шел шагом, но уже через несколько мгновений Карл осознал, что столовая гора и руины замка на ней приближаются настолько быстро, что даже если бы он мчался теперь во весь опор, нещадно расходуя силы коня, то и тогда не смог бы столь стремительно приближаться к цели. Казалось, каждый шаг Гектора был равен, едва ли не четверти лиги. Однако дело было не только в этом. Чем ближе оказывался к нему замок Кершгерида — а Карл уже понял, что это не столько он сам движется к замку, сколько тот наплывает на него и его спутников — тем ниже становилась гора, на которой стояла цитадель, и ровнее дорога, по которой уверенным шагом шел, а не бежал, его конь.
      Вероятно, чудеса эти видел не один только Карл. За его спиной раздались, было, невнятные голоса, выражавшие испуг и удивление. Им вторили конское ржание и бряцание стали, но властный оклик Георга заставил людей замолчать, а с лошадьми справились уже сами всадники. Секунда, другая, и вот уже лишь постепенно слабеющие удары копыт о землю да тихое фырканье лошадей указывали на то, что отряд по-прежнему следует за Карлом. Сейчас они ехали по совершенно ровной дороге — прямой, как стрела, полосе песка, упиравшейся в пролом, судя по виду, давным-давно образовавшийся в высокой черной стене. Столовая гора окончательно исчезла, и этот пролом неожиданно оказался вровень с пустыней. Впрочем, скосив глаза в сторону, Карл пустыни уже не увидел. Ровная песчаная дорога, гасившая удары конских копыт, пролегла внутри своеобразного тоннеля, образованного закругленными стенами струящегося воздуха, стремительно наливавшегося всеми оттенками зеленого.
      Еще несколько метров, и Гектор, перешагнув, не останавливаясь, через мелкие обломки камней, легко взошел на невысокую, «оплывшую» насыпь, образовавшуюся в давние времена, когда по неизвестной причине рухнула эта часть стены. С вершины насыпи, перед Карлом открылся вид на широкий замковый двор, образованный обезглавленным квадратным донжоном, заросшей зеленью стеной жилого корпуса с провалившейся крышей и пустыми окнами, трехгранной угловой башней и остатками куртины .
      Не желая задерживать остальных, Карл, не останавливаясь, миновал пролом, спустился по обратному скату насыпи, и, подъехав к находившемуся почти в центре двора круглому колодцу, развернул коня, чтобы видеть, как входят в цитадель Кершгерида его спутники. Март, следовавший едва ли не вплотную за ним, уже остановил своего огромного першерона неподалеку, а через пролом проходили сейчас люди бана и банессы Трир. Как только последняя из вьючных лошадей начала осторожный спуск на вымощенный черным брусчатым камнем двор, на вершину насыпи въехал капитан Август Лешак, за которым следовал не меньший, чем у Георга отряд гвардейцев и слуг, одетых в цвета герцогов Герр. Последними в ограду замка въехали Дебора — сейчас Карл увидел, что одета она в темно-коричневый убрский охотничий костюм и опоясана мечем — и дамы волшебницы. Когда они миновали пролом, Виктория неожиданно встрепенулась, как будто очнувшись от глубокого сна, открыла глаза и, воздев к небу руки, встряхнула кистями, как если бы стряхивала с них капли воды. В то же мгновение, исчезли колыхавшиеся над стенами крепости и закрывавшие небо полотнища изумрудного сияния, напомнивших Карлу то необыкновенное явление природы, которое наблюдал он однажды на крайнем севере и которое сами северяне называли «плащом Госпожи Снегов». Это случилось так быстро, что никто, вероятно, не успел даже понять, что, собственно, произошло. Один лишь Карл смог увидеть, как призрачный мир превращается в мир обыденный. Двор замка заливал теперь обычный полуденный свет. Небо было чистым, а воздух прохладным, каким и должен быть горный воздух на такой высоте и в это время года.

3

      «Так просто?»
      Карл окинул взглядом просторный замковый двор, мощенный небольшими чуть выпуклыми базальтовыми брусками, и мысленно покачал головой. Семь дней назад он покинул Флору, чтобы совершить «короткую прогулку» к воротам Саграмон. Он был один, как прежде, и, как много раз в прошлом, просто шел туда, куда вела его дорога. Он не знал, что ожидает его в Мраморных горах, ничего не загадывал, и не строил никаких планов. Он просто шел, даже если на этот раз, и ехал верхом. Однако уже на второй день пути, ему стало известно о замке Кершгерида. И вот, хотя с тех пор едва ли миновало больше пяти дней, он стоит посередине большого внутреннего двора в потерянном летописцами и утраченном людской памятью горном гнезде Мертвого Волшебника, которого и самого, как казалось, давно постигло проклятие вечного забвения. Но, оказывается, никуда замок не делся. Он уцелел, потому что, хотя и был некогда сильно разрушен — кем? как? когда? — настоящими руинами все-таки не стал. Во всяком случае, на первый взгляд уцелело здесь гораздо больше, чем было разрушено.
      «Так просто?»
      Вышел в путь и, почти не прилагая к тому усилий, оказался именно там, где хотел, вернее захотел, едва оказавшись на дороге, простертой в неведомое будущее. И куда же привела его теперь эта дорога? Что ожидало его за внезапно открывшимися перед ним дверями? Это предстояло еще узнать и понять, но уже то, как Карл здесь оказался, кое-что говорило и о том, что могло ожидать его впереди.
      «Слишком просто» — решил он, обдумав случившееся.
      Впрочем, возможно, это был всего лишь случай. Удача, из тех, что приходит иногда к людям, идущим вперед.
      Случай? Удача… Снова стечение непредсказуемых обстоятельств и невероятное везение ведут его куда-то по дороге, которую он не выбирал? Возможно. Однако, возможно, так же и то, что случай благоволил Карлу не с проста. Это ведь он сам — и никто иной — принял решение, выйти из Флоры в тот день четвертого октября. И вот он решил и отправился в путь и, значит, породил этим поступком цепь событий, которые затем могли уже вершиться сами собой, подвластные лишь воле случая, но точно так же могли быть и следствием его собственных поступков. Про замок Кершгерида Карлу рассказал Гавриель, а про Геррида — покойная жена.
      Рефлеты…
      Увы, но это не был тот великолепный Гавриель, каким его друг был при жизни, и блистательная юная женщина, подарившая Карлу великое чудо подлинной любви, навсегда осталась лишь в его памяти.
      «Боги!»
      Но и рефлеты, как выяснилось, призвал он сам. Вызвал их, совершив, пусть и бессознательно, нечто, что неподвластно случаю — и противно человеческой природе — но зато оказалось в его, Карла, власти. И Норну заставил явиться на встречу тоже он сам, и, следовательно, знай он тогда, что творит, должен был быть готов и к тому, что Лунная Дева не снесет такого оскорбления и нанесет ответный удар. Она и ударила, а в том, что это была именно она, он больше не сомневался. И снова — случайно или нет — но, сплетя вокруг Карла смертельное «кольцо», Норна дала толчок еще одной цепи событий, которая, в конце концов, и привела его сюда, в замок, дорогой, оказавшейся намного короче той, которую он себе представлял, отправляясь в путь.