– Этим ты мне очень поможешь, – проворчала Рианон.
      Неизвестный посетитель постучал еще раз. Рианон попросила Лиззи не вешать трубку, бросила телефон на диван и глянула в глазок. Когда она увидела, кто стоит за дверью, сердце ее забилось. Женщина отпрянула от двери и зажала рот ладонью. Ее била дрожь. Глубоко вздохнув, она мысленно приказала себе не терять хладнокровия и отперла дверь.
      Макс уверенно и в то же время с любопытством смотрел на нее. Рианон подумала, что он, наверное, догадывается, какое смятение вызвало у нее это неожиданное появление.
      – Привет.
      Она улыбнулась.
      – Надеюсь, я вас не побеспокоил? – сказал Макс. – Хотел позвонить из машины, но у вас было занято.
      – Ах да, да. – Рианон посторонилась, давая ему войти. – Я разговаривала с… с подругой. Извините, сейчас закончу разговор.
      Мужчина кивнул, подошел к окну и стал смотреть на набережную. На улице сгущались сумерки.
      Справившись с волнением, она взяла телефон.
      – Рианон! Ты меня слышишь? – взывала Лиззи.
      – Да-да, слышу, – откликнулась Рианон, отвернувшись от Макса.
      – Кто приходил? – спросила Лиззи. – Я слышала голоса. Они уже ушли?
      – Нет, – сказала Рианон. – Я не могу сейчас разговаривать. Пока.
      Она почти не слышала собственных слов – так гулко колотилось сердце.
      – Не клади трубку! – крикнула Лиззи. – У тебя странный голос. Кто с тобой?
      Рианон оглянулась через плечо. Макс все еще стоял у подоконника и разглядывал яхты.
      – Рианон!
      – Все в порядке, – проговорила Рианон. – Просто Макс зашел.
      Произнеся его имя вслух, Рианон вдруг успокоилась, улыбнулась Максу, когда он повернул голову в ее сторону, сказала Лиззи, что скоро позвонит ей, и отключила связь.
      В комнате было очень тихо, с улицы не доносилось ни звука. Рианон почувствовала, что его враждебность испарилась. Более того, темные глаза Макса потеплели, а уголки рта тронула улыбка. А она уже не могла улыбаться, пытаясь справиться со страстным, неодолимым желанием. Если бы все это не происходило с ней самой, Рианон бы не поверила, что можно смотреть на мужчину и испытывать такой зуд. Она быстро отвела взгляд, но щеки уже вспыхнули.
      – Я обязан принести вам извинения, – проговорил Макс. Рианон кивнула и с трудом заставила себя вновь посмотреть ему в лицо. “Как ему удается так на меня действовать? – думала она. – И знает ли он об этом?”
      – В субботу я разговаривал с вами непозволительно, – продолжал Макс. – Но надеюсь, не совсем непростительно.
      Выслушав этот изящный пассаж, Рианон почувствовала, как затвердели под майкой ее соски. Наверное, он тоже видит их, пронеслось у нее в голове. Но почему-то она не смутилась и, когда Макс улыбнулся, непроизвольно улыбнулась в ответ.
      – Это было непростительно, – отозвалась она. – Впрочем, мои намерения были не лучше.
      Мужчина продолжал смотреть на нее, наклонив голову, и она убедилась, что он в самом деле видит ее соски.
      Потрогай их, мысленно взмолилась она, пожалуйста, потрогай их.
      Он протянул ей руку, и щеки Рианон немедленно вновь залила краска. Стараясь скрыть смущение, она торопливо пожала ему руку.
      – Попробуем все начать сначала? – предложил он.
      – Конечно. – Рианон жестом указала на бар с напитками. – Могу я вас чем-нибудь угостить?
      Она сама поразилась тому, как ровно звучит ее голос. Макс кивнул.
      – Пожалуй, я бы выпил виски. Вы сегодня разговаривали с Галиной? – поинтересовался он, когда она подошла к бару.
      – Нет. А вы?
      – Разумеется, да. Она мне звонит через каждые два часа, если есть возможность.
      Рианон с удивлением обернулась. Макс усмехнулся.
      – Это у нас давно вошло в привычку, – пояснил он. – Ей хочется знать, что я делаю, и я люблю знать, чем она занимается.
      – Разбавить вам? – спросила Рианон, наливая в стакан щедрую порцию виски.
      Ей стоило труда свыкнуться с хорошим настроением гостя, его непринужденной любезностью. В прошлый раз она видела перед собой совершенно иного человека.
      – Нет, я выпью чистого, – отозвался он и расположился в кресле, вытянув перед собой длинные ноги. – Чем же вы тут в одиночестве занимаетесь?
      Рианон протянула ему стакан и села на диван напротив.
      – Болтаю с друзьями, – ответила она, – знакомлюсь с городом. Кстати, благодарю вас за машину, но я должна сама оплатить прокат.
      – Должны? – Романов иронически прищурился. Рианон засмеялась.
      – Должна, – повторила она, чувствуя, что спорить этот человек не станет, но в конце концов платить за машину ей не придется.
      – Квартира вас устраивает?
      Рианон кивнула, окидывая взглядом комнату.
      – Просто прелесть, – подтвердила она.
      Макс закусил нижнюю губу и посмотрел в окно.
      – Надеюсь, – сказал он, – вам ясно дали понять, что вы желанный гость и в доме.
      – Яснее некуда, – подтвердила Рианон.
      Макс ухмыльнулся, и снова она невольно ответила улыбкой. В памяти всплыли слова Улы о силе обаяния Макса, и Рианон едва удержалась от смеха.
      – Мне кажется, вас что-то беспокоит, – произнес Макс. Сердце Рианон опять забилось сильнее. Господи, неужели он в самом деле читает ее мысли?
      – Магир? – спросил Макс.
      Рианон недоуменно посмотрела на него, потом с улыбкой покачала головой:
      – Нет.
      – Тогда что? – настаивал он. Рианон все еще улыбалась.
      – Почему вы решили, что меня что-то беспокоит? – ответила она вопросом на вопрос.
      – Вы же на грани срыва, – заявил Макс. – Это всякому видно. Вы уверены, что вам хорошо в этой квартире?
      Рианон нахмурилась:
      – Конечно.
      Несколько секунд Макс молча смотрел на нее, после чего проговорил:
      – Я не хочу, чтобы Галина бывала здесь, и, говоря откровенно, не хотел бы, чтобы вы здесь жили.
      Рианон нервно хихикнула:
      – Да в чем дело? Внизу надежная охрана. Если вас, конечно, беспокоит моя безопасность.
      – А вы чувствуете себя в безопасности? – осведомился Макс. Она растерялась, но сочла, что лгать незачем.
      – Скорее нет. Во всяком случае, не всегда. Не могу как следует объяснить, но как будто здесь кто-то умер. Или случилось что-то страшное.
      Макс пожевал губами, обдумывая ее слова, сделал глоток виски и сказал:
      – Мне ничего не известно о том, чтобы здесь кто-нибудь умер. – Он посмотрел на дно стакана и, помолчав, добавил: – Эта квартира нужна Галине для того, чтобы сбегать от меня. Так она говорит.
      – Это вас расстраивает?
      – Нет. Расстраивает меня то, чем она здесь занимается.
      Рианон была обескуражена.
      – Здесь она развлекается с мужчинами, – объяснил Макс. Рианон не сразу обрела дар речи.
      – Если вы это знаете, то почему не прекратите?
      Он подался вперед, поставил стакан на столик и сказал:
      – Могу я пригласить вас поужинать со мной? Мне нужно общество и… – Он пожал плечами. – Просто нужно общество.
      Рианон была поражена и одновременно тронута тем, что этот человек проявил признаки чего-то, хотя бы отдаленно напоминающего слабость, и сама удивилась спокойствию, с которым произнесла:
      – Если вы сможете чуть-чуть подождать, я отменю назначенные на сегодня дела.
 
      Полчаса спустя они сидели у окна в дальнем углу просторного и роскошного зала “Кафе дель рей”, расположенного примерно в миле от квартиры Галины. Ужинали здесь, как правило, молодые бизнесмены, одетые в джинсы от Армани и дорогие сорочки в полоску, вооруженные мобильными телефонами.
      – Макс, вас не утомляет всеобщее внимание? – спросила Рианон, поймав несколько бесцеремонных взглядов, от которых ей немедленно захотелось скрыться.
      – Конечно, – ответил он. Рианон подняла на него глаза.
      – И вы ничего не можете с этим поделать?
      Он покачал головой, но вдруг заботливо поинтересовался:
      – Вам это неприятно? Может быть, вы хотели бы пойти в другое место?
      – Есть такое место, где вас не будут узнавать? – не без иронии спросила Рианон. Макс промолчал, и тогда она заключила: – Давайте останемся здесь. Через минуту им надоест глазеть.
      Макс кивнул и глянул на подошедшую официантку.
      – Здравствуйте, меня зовут Синди, я буду сегодня вас обслуживать, – начала она. Хорошенькое, почти детское лицо излучало радушие, а глаза буквально пожирали Макса. – Пол, метрдотель, сейчас расскажет вам об имеющихся у нас фирменных блюдах, а если будет что-то непонятно в меню, я с радостью помогу вам.
      Макс посмотрел на Рианон. Та явно была довольна.
      – Хорошо, Синди, принесите нам бутылку шардоннэ, – сказал Макс и только после этого взглянул на Синди: – Какая у вас марка? “Шато Сен-Жан”?
      Он произнес название на французский манер, быстро сообразил, что девушка его не понимает, и повторил название вина с чисто английским произношением. Утвердительный ответ не заставил себя ждать.
      Когда официантка отошла, Рианон спросила со смехом:
      – Это калифорнийское вино?
      – Угу.
      Макс взял лежавшую на углу стола упаковку спичек и зажег свечи. Рианон проследила за движением его рук, потом опустила глаза, почувствовав, что за соседними столиками все таращатся на него. Макс бросил спичку в пепельницу и спросил:
      – Понравился вам Лос-Анджелес? Хотя вы, конечно, еще не так много видели.
      – Очень понравился, – ответила Рианон.
      – Вы как будто удивлены, – заметил Макс. – Не ожидали этого?
      – В общем-то нет, – искренне призналась она. – Во всяком случае, не думала, что мне сразу здесь понравится. Восприятие очень обостряется, когда приезжаешь куда-то ненадолго. Люди хотят встречаться, расспрашивают, что нового, демонстрируют, как они довольны жизнью… Уверена, что вы меня понимаете. А вы что скажете? Вы любите этот город?
      Появилась Синди с бутылкой вина. Макс откинулся на спинку стула, глубоко вздохнул и сказал:
      – Я здесь живу всю жизнь и потому особенно не задумывался об этом.
      Рианон подождала, пока Макс насладится запахом вина, потом заметила:
      – Наверняка вы многих здесь знаете.
      Макс кивнул и жестом попросил Синди наполнить бокалы.
      – Пожалуй, даже слишком многих, – протянул он и сощурился, улыбаясь. – Хотя не сказал бы, что в последнее время у меня много друзей.
      Они подождали, пока Синди, одетая в облегающие черные брюки и белую блузку, удалится, покачивая бедрами, к другому столику.
      – Вам это неприятно? – спросила Рианон, продолжая разговор.
      Макс задумался на мгновение.
      – Нет. Вроде бы нет. К тому времени, как погибла Каролина, мы уже оказались почти в изоляции из-за нашего образа жизни, так что я не много потерял, когда наши так называемые друзья стали предпочитать посещать другие дома и находить для своих “грандиозных проектов” другие источники финансирования.
      Рианон удивилась:
      – Вы хотите сказать, что когда-то финансировали кино?
      Макс улыбнулся и поднял бокал.
      – Было такое, – подтвердил он. – Да и сейчас есть проекты, просто все дела ведут Морис с Эллисом. Можно тост?
      Рианон тоже подняла бокал.
      – Хочу выпить за вас, – сказал Макс, пристально глядя Рианон в глаза. – Рад приветствовать вас в Лос-Анджелесе.
      – Спасибо.
      Она улыбнулась в ответ и коснулась его бокала краешком своего. Оставалось только надеяться, что влечение к нему не отражается явно в ее глазах.
      Подошел метрдотель и принялся подробно повествовать о фирменных блюдах. Рианон внимательно слушала его, но когда он закончил, в памяти не удержалось ни слова. Макс, даже не заглянув в меню, заказал копченую меч-рыбу. Рианон, быстро пробежав глазами перечень блюд, выбрала семгу со шпинатом. Она совершенно не чувствовала голода, но голова после вина слегка кружилась.
      – Вы меня заинтриговали, – сказала она, решившись посмотреть в глаза спутнику.
      Макс засмеялся, слегка наклонился над столом и, указывая легким кивком на прочих посетителей, сказал:
      – Если спросить их, они бы ответили, что вы интересуете их значительно больше, чем я.
      – Лишь потому, что пришла с вами, – возразила Рианон.
      – А это дает мне известные преимущества, – парировал Макс. – Например, я могу просто спросить, кто вы.
      – Вы уже знаете, кто я.
      От нее не укрылось, с какой легкостью Макс перевел разговор с себя на нее. А тот улыбался:
      – Я считал, что англичане любят недоговаривать.
      – Верно, – заметила Рианон, – но с вами, американцами, ни в чем нельзя быть уверенными.
      Макс опять рассмеялся и отхлебнул вина.
      – Мне говорили, в Лондоне вы делаете неплохую программу на телевидении, – сказал он.
      – Это уже в прошлом, – поправила его Рианон. – Меня уволили как раз перед отъездом.
      Его удивление, как и сочувствие, казалось неподдельным. Он кивнул и сказал:
      – Это объясняет кое-что из того, что я слышал в ваших телефонных переговорах. Как по-вашему, будет сложно найти новую работу?
      Она пожала плечами:
      – Не знаю. Когда-то я занималась музыкальными конкурсами, но вообще-то это не мой профиль. Честно говоря, я надеялась подыскать что-нибудь здесь. Господи, что я болтаю… – Она вдруг смутилась и усмехнулась, чтобы скрыть это. – Понимаете, всем на свете хочется создать в Лос-Анджелесе что-нибудь грандиозное, вот и я не исключение. Дело в том, что, когда ты здесь, все проекты почему-то кажутся возможными. Но, конечно, все это пустые мечты, ведь разрешения на работу у меня нет и шансов получить его – никаких.
      – А вы пытались? – спросил Макс. Она покачала головой:
      – Даже не знаю, с чего начать.
      – Тогда я попрошу, чтобы Ула связала вас с юристами, которые занимаются вопросами иммиграции. Посмотрим, может, добыть разрешение не так сложно, как вы думаете.
      Рианон удивленно поблагодарила его.
      Ей показалось, что Романов хочет что-то добавить, но потом как будто передумал и уставился на собственные пальцы, сжимавшие бокал.
      Его лицо было близко-близко. Длинные ресницы, славянский нос, тяжелая челюсть, полные губы. Она вдруг так захотела его, что почти почувствовала вкус его губ, тепло его дыхания, тяжесть его тела, мощь его пениса… Рианон с трудом остановила разгулявшееся воображение и приказала себе сменить тему.
      Прошло несколько минут. Наконец она нарушила молчание:
      – Я чем-то обидела вас?
      Он поднял глаза, но лицо оставалось непроницаемым. Свет свечей отражался в зрачках.
      – Извините меня, – сказал он. – Я…
      – Ну как дела, господа? – прервала его Синди, явившаяся, чтобы извлечь бутылку из стоявшего у столика ведерка со льдом. – Принести что-нибудь?
      Недовольство Макса было настолько явным, что девушка побледнела.
      Рианон взяла у нее бутылку, поблагодарила и сказала, что им ничего не нужно. Когда официантка отошла, Рианон сама наполнила бокалы до краев и опять опустила бутылку в лед. Вновь взглянув на Макса, она увидела, что он тихо смеется.
      – Вы меня пугаете, – сказала она.
      – Неужели?
      Рианон задумалась на миг.
      – Вы хотите, чтобы я вас боялась?
      – Нет.
      – В первую встречу вы меня по-настоящему напугали.
      – Мне извиниться еще раз?
      Она покачала головой:
      – Не стоит. – Потом задумчиво произнесла: – Хотела бы я знать, боится ли вас Галина. Пожалуй, стоит у нее спросить.
      Макс хмыкнул:
      – Не родился еще тот человек, которого бы испугалась Галина. Готов поклясться, что страх ей вообще неведом.
      Рианон улыбнулась.
      – Наверное, вы правы, – кивнула она и, помолчав, спросила: – Мне вдруг стало интересно, не проводила ли Галина когда-нибудь школьные каникулы в вашей семье?
      Макс кивнул:
      – Да. Мой дед испытывал что-то вроде страсти к ее бабушке. Но старая графиня почти никогда с ней не приезжала, что было для деда тяжелым ударом, – пояснил он. – Старику было бы приятно узнать, что мы с Галиной собираемся пожениться. Ему этого всегда хотелось.
      – И поэтому вы на ней женитесь?
      Вопрос прозвучал как будто совершенно естественно, хотя сама Рианон в следующую секунду не могла поверить, что осмелилась его задать.
      Макс оценивающе взглянул на нее, затем отвернулся и некоторое время смотрел в темноту за окном.
      – Я женюсь на Галине, потому что люблю ее, – сказал он после паузы.
      Рианон вспыхнула и поспешно отвела взгляд.
      – Простите, – чуть слышно произнесла она. – Конечно, я не должна была высказывать сомнений.
      Им принесли заказанные блюда. Рианон взяла вилку и принялась накручивать на нее лист шпината. Макс отхлебнул из бокала и занялся рыбой.
      Некоторое время они ели в молчании, тягостном настолько, что Рианон едва удержалась, чтобы еще раз не попросить прощения. Она не стала извиняться снова лишь потому, что не хотела еще раз привлекать внимание к собственной бестактности. Очень хотелось сказать хоть что-нибудь, чтобы прервать невыносимую паузу, но ее мозг отказывался работать; она могла думать только об одном. Макс, несомненно, лжет, он не любит Галину. А может, ей просто хочется в это верить…
      Первым прервал молчание Макс:
      – Вы сейчас встречаетесь с Магиром?
      – Вы уже задавали мне этот вопрос, – напомнила ему Рианон. – И я ответила: нет.
      Он кивнул, отложил вилку, снова взял бокал и спросил:
      – Вы его очень любили?
      Сердце Рианон болезненно сжалось, но она нашла в себе силы кивнуть:
      – Да. Так, что даже хотела вернуться к нему.
      Макс взглянул на нее с удивлением.
      – После того, как он с вами обошелся?
      Рианон опустила взгляд.
      – Нет, я этого не сделаю. Но думала об этом, – призналась она. – Понимаете… Мне настолько тяжело жить с этим, что, может быть, лучше сделать вид, что ничего не было. А Оливер отлично умеет притворяться. Или это я сама себя обманывала? В общем, лучше бы в моей жизни не было этой страницы. Теперь мне будет очень трудно поверить человеку.
      Макс кивнул и задал новый вопрос:
      – Вы были верны ему?
      Рианон слегка опешила.
      – С самого первого дня. – Вспомнив упоминание Галины о других мужчинах, она неловко опустила глаза. Помолчав, все же решилась задать встречный вопрос: – А вы верны Галине?
      Макс усмехнулся:
      – Да, вполне.
      – Но ведь она спит с другими?
      – Боюсь, что так.
      – Почему же? Если она вас любит?
      – А она любит меня?
      – Говорит, что да, – проговорила Рианон, чувствуя, что ей не хватает дыхания. Макс улыбнулся, затем вздохнул.
      – Главная сложность наших с Галиной отношений заключается в том, что она меня любит. Если бы не любила, все было бы гораздо проще.
      Рианон наморщила лоб.
      – Простите, я вас не понимаю.
      Он помолчал, потом тряхнул головой.
      – Вы знаете, насколько ей важно, что вы здесь?
      – Что ж, тогда я очень рада, что приехала.
      Макс нахмурился, отложил нож и вилку, достал бутылку и разлил остаток вина по бокалам.
      Рианон еще не съела и половины порции, но было ясно, что она больше не в состоянии проглотить ни кусочка. Затылок и плечи ныли от напряжения, ладони как будто отвердели. Макс – один из самых непростых людей, с кем ее сводила судьба, но, кроме как здесь с ним, ей нигде не хотелось бы быть на этой грешной земле.
      Когда унесли тарелки, она решилась:
      – Я хочу быть откровенной с вами, Макс. Мне почему-то кажется, что у вас с Галиной не все в порядке. Не подумайте только, будто я из любопытства. Я просто… – Внезапно осознав, какие слова срываются с языка, она густо покраснела. – Если вам нужно с кем-то поговорить…
      Она уже отчаянно жалела, что затронула эту тему.
      – Благодарю вас.
      Макс улыбнулся и замолчал, рассматривая Рианон, словно в ожидании, пока пройдет ее смущение. Наконец он заговорил:
      – Не стану ни отрицать, ни подтверждать ваших догадок. Но даже если бы вы были правы, заклинаю вас, не старайтесь выяснить, что именно у нас не так. Ради Галины. Будьте ей просто другом; если у нее есть друзья, они ей очень нужны.
      И опять сердце Рианон сжалось, потому что последние слова Макса доказали ей, что будущий муж любит Галину, может быть, любит настолько сильно, что не может совладать со своей любовью.
      И вновь Макс застал ее врасплох вопросом:
      – Не хотите прогуляться по пляжу?
      – Мне говорили, что после наступления темноты здесь опасно, – с улыбкой откликнулась она.
      Он насмешливо смотрел на нее:
      – Думаю, ничего с нами не случится.
      Они вышли из ресторана около десяти часов, а вернулись в квартиру Галины уже после полуночи. Поднимаясь к дверям, Рианон хохотала до упаду, так, что ей не хватало воздуха. Щеки все еще горели от океанского бриза, хотя с пляжа они возвращались в машине. Она только что провела невероятных два часа на берегу океана. Сначала они брели вдоль кромки воды, потом сидели, зарыв ступни в песок, беседовали и смотрели на лунную дорожку на водной глади. Она узнала совершенно нового Макса, простодушного и веселого, доброго и безмятежного. Он долго говорил о своих детях, слегка подшучивая над тем, как гордится ими, а она смеялась и сознавала, как глубоко он любит сына и дочку. Он рассказал о Каролин, о том, как они познакомились, каким неудачным оказался их брак, и сколько усилий оба приложили, чтобы его сохранить. О смерти жены Макс не сказал ни слова, и Рианон не задавала вопросов. Он раскрывался перед ней, а она просто слушала, почему-то чувствуя, что подобная откровенность вообще ему несвойственна. И она рассказывала о себе, о своей семье, поверяла ему надежды и опасения, даже такие, о которых сама едва ли подозревала, пока не начала говорить. Они говорили о серьезных вещах и тем не менее много смеялись, и даже сейчас, войдя в квартиру, Рианон чувствовала, как легко на сердце.
      Человек-парадокс, подумала она, глядя, как Макс идет на кухню, чтобы сварить кофе. Человек резкой смены настроений, каждое из которых кажется со стороны его неотъемлемым качеством. Он утомляет и в то же время придает силы. Его восприятие настолько тонко, что теперь, не при лунном свете, а при электрическом, она не осмелится взглянуть на него, чтобы он не прочитал ее мысли.
      – Со сливками? – спросил Макс, доставая блюдца и чашки.
      – Лучше с молоком, – сказала Рианон.
      Она забилась в угол дивана и подперла кулачком подбородок, исподтишка разглядывая его. Под черной рубашкой спортивного покроя и бежевыми шелковыми брюками угадывались очертания его тела. Рианон опустила глаза – из страха слишком распалить себя.
      Макс увидел, что она прикрыла глаза, и улыбнулся.
      – Вы устали? – спросил он. – Наверное, мне пора?
      – Нет! Нет! – торопливо воскликнула Рианон. – Со мной все в порядке, просто задумалась.
      Он поймал ее взгляд, и ей оставалось только молиться о том, чтобы не выдать себя.
      – И о чем же вы задумались? – быстро спросил Макс, ставя чашки и кофе на столик. – Может быть, поделитесь со мной? Вы были такой красивой, когда думали.
      Рианон сглотнула, стараясь не реагировать на проскользнувшую в голосе Макса интимную нотку. Конечно, ей это только почудилось, ничего не было, и все же она едва справлялась с возбуждением.
      – Всего лишь о субботней церемонии, – ответила она, взяв со столика кофе.
      Макс удобно устроился в кресле напротив. Как ни странно, Рианон в ту минуту меньше всего хотелось обсуждать с Максом этот вопрос. А почему – плевать.
      – Вы имеете в виду свадьбу? – уточнил Романов.
      Она кивнула и вдруг с любопытством взглянула на него.
      – Знаете, мне начинает казаться, что это какая-то мистификация, – заявила она. – И что на самом деле никакой свадьбы в субботу не будет.
      Он рассмеялся:
      – Интересно почему?
      Рианон пожала плечами:
      – Не знаю. Наверное, потому, что не видно никакой подготовки и никто толком не говорит о предстоящем событии.
      – Поверьте, Рианон, – возразил Макс, – если бы вы жили у меня в доме, вам бы все уши прожужжали на этот счет. Только в одном вы не были бы до сих пор уверены: состоится церемония в доме или в саду. Галина никак не может решить, сегодня она даже отказалась говорить об этом.
      Рианон удивилась:
      – Это же ее свадьба! Почему же она не хочет обсуждать такой важный вопрос?
      Темные глаза Макса смеялись.
      – Если Галине что-нибудь взбредет в голову, она на многое способна.
      Рианон посмотрела на него и поняла, что гипноз продолжается. Если бы не чары этого господина, она бы со всем справилась гораздо легче. А сейчас она почти не сознавала, что говорит. Неожиданно для нее самой у Рианон вырвалось:
      – А вы сами ждете субботы?
      Макс усмехнулся и поставил чашку на столик.
      – Трудный вопрос, – сказал он. – Наверное, я буду рад, когда все закончится.
      – У вас уже есть планы на медовый месяц?
      Брови его взметнулись вверх, а глаза глянули в глаза Рианон так пристально, что она – в который раз за этот вечер! – залилась краской.
      Макс поднялся.
      – Мне пора идти, – сказал он. Рианон тоже встала и прошла к двери.
      – Спасибо, – проговорила она. – Мне очень понравился этот вечер.
      Макс взглянул на нее. Лицо его оставалось бесстрастным, но было в его глазах что-то такое влекущее, что она ощутила слабость от нахлынувшего желания. Никогда в жизни ей так не хотелось умолять мужчину остаться.
      – Я рада, что мы подружились, – глухо сказала она.
      Шли минуты. Рианон чувствовала, как поднимается и опускается ее грудь, как безумно колотится сердце. Она не могла отвести от него взгляд.
      Наконец он положил руку на ее грудь, и ее колени подогнулись. Взгляд мужчины, властный и нежный, притягивал ее. Когда его пальцы сжали ее сосок, Рианон счастливо застонала. Ее взор говорил: делай со мной все, что захочешь.
      Он нагнулся к ней и впился губами в ее губы, далеко протолкнув язык. Затем оторвался, оглядел ее и стянул майку. Она задрожала, когда его рука погладила грудь сквозь тонкую ткань белья. Не в силах долее ждать, сама завела руку за спину и расстегнула бюстгальтер.
      Когда Рианон полностью разделась, он склонился и захватил губами твердый, напряженный сосок, потом отпустил его и опять взглянул ей в лицо.
      – Я хочу тебя, – прошептала она.
      Глаза Макса как будто вспыхнули, и, прежде чем Рианон поняла, что с ней происходит, она уже была в его объятиях, и он целовал ее с такой страстью, какой ей прежде не доводилось видеть у мужчины. Уже через несколько секунд она стояла на коленях и ловила губами его член, а он поддерживал ее голову, ворошил ее волосы. А потом его палец проник в ее тело. Рианон вскрикнула и повалилась на него. Тело ее разрывалось от пронзительного желания.
      Резким рывком Макс поднял ее и прижал к двери. Руками он ласкал ее внизу, а его язык оказался у нее во рту. Растворяясь в нем, Рианон еще услышала собственный стон, после чего Макс подхватил ее на руки, а она обвила его ногами. Он быстро вошел в нее. Она опять застонала, громко, сладостно. Он овладевал ею короткими, энергичными толчками. Его губы слились с ее губами, язык заполнил ее жаждущий рот, пальцы ласкали ее груди, бедра яростно двигались, а пенис заставлял перейти все мыслимые пределы наслаждения.
      – Боже, – выдохнула она, когда толчки стали продолжительнее.
      Она содрогалась всем телом, выгибалась, пальцы впивались в плечи Макса. Никогда прежде Рианон не знала такой любви, никогда еще ей не случалось просить мужчину о близости так отчаянно, как Макса. Она настолько уплыла, отдавшись страсти, что едва ли поняла, что любовник взял ее на руки и отнес к столу, не выходя из нее, и что его губы опять ищут поцелуя. Зато она сознавала, что Макс повернул ее на живот и проник сзади, врываясь в нее с такой силой, что она в оргазме крепко сжала пальцами края стола. Она стонала, стискивала зубы, задыхалась, а он раз за разом проникал все глубже. То и дело он приподнимал ее, прижимал ее голову к своему плечу, погружал язык в ее рот. Его пальцы ласкали ее груди, гладили соски. В конце концов Рианон откинулась на спину и почувствовала удар тугой струи внутри, а Макс целовал и прижимался к ней, пока не выдохся окончательно.
      Спустя некоторое время он отнес ее на руках в спальню и опустил на кровать. Пряди ее волос прилипли ко лбу, грудь все еще вздымалась, тело блестело от пота. Макс постоял рядом, глядя, как бьется жилка на нежной шее и дрожат ресницы, затем откинул волосы с ее лба, лег рядом и сжал Рианон в объятиях.
      Они лежали и молча прислушивались к собственному дыханию, к постепенно замедляющемуся биению сердец. Рианон помнила, что Макс за все время не произнес ни слова, но его тело, поцелуи, ласки, его страсть сказали ей больше, чем она могла надеяться услышать. Она положила голову ему на плечо, приникла лицом к его шее. Он поцеловал ее в лоб и крепко обнял.
      А потом Рианон заснула. Проснувшись через несколько часов, она почувствовала, что Макс уже в ней. Она не помнила, как он входил, но теперь желание было таким острым, что почти причиняло боль. Она лежала тихо, только дыхание участилось да соски затвердели от ласк Макса. И все тело отзывалось на его прикосновения. Он поцеловал ее в губы, потом лег на спину и усадил на себя так, что она оказалась на нем верхом. Принимая Макса в себя, она вгляделась в его лицо. Глаз в утренних сумерках не было видно, но она знала, что он смотрит на нее. Губы его побелели, подбородок казался почти черным из-за проступившей щетины. Руки непрерывно гладили ее груди, живот, бедра, и она стала двигаться энергичнее. Ладонь Макса оказалась меж ее ног, и она негромко ахнула. Бедра его ритмично поднимались, руки, казалось, трогали ее повсюду. Когда Макс сжимал соски, она вскрикивала в экстазе. Он сводил ее с ума. Она чувствовала себя все ближе и ближе к нему, разрывалась от переполнявшего ее счастья.
      Когда все было кончено, Рианон проговорила:
      – Боже мой, Макс…
      Он взял ее на руки и закрыл ей рот поцелуем.
      – Макс, я этого не перенесу, – прошептала она, когда он осторожно уложил ее на спину. – Боже, помоги!
      А он все не мог оторваться от нее. Она прижалась к нему, запустила пальцы в его волосы, слыша в ответ только свои собственные стоны. Ничего подобного Рианон прежде не знала. Никогда она не испытывала такого крайнего наслаждения, как в эту ночь. Ни один мужчина не давал ей ничего даже отдаленно похожего.