Неукротимый огонь

      – Точно?
      – Пойди почитай газеты. – Рианон улыбнулась. – Я принесу завтрак. Какой кофе тебе приготовить?
      На его губах заиграла улыбка: с одной стороны, их близость достигла немыслимых пределов, а с другой – они все еще слишком мало знакомы для того, чтобы знать привычки друг друга.
      Она бросила на Макса иронический взгляд, подошла к буфету, достала две кружки и прислонилась к нему. Его руки скользнули по ее груди.
      – Ты купила “Уолл-стрит джорнэл”? – прошептал он, целуя ее в затылок.
      – Европейское издание, – так же шепотом отозвалась она. – Газеты на столе. Никто не звонил?
      Не дожидаясь ответа, она направилась в гостиную.
      – Нет, – солгал Макс.
      Он не хотел сообщать Рианон, что ему звонила Галина. Разговор получился не особенно долгим, тем не менее он был признателен Галине за то, что она выбрала несколько минут, когда Рианон вышла из квартиры. Она сказала, что скучает по нему. Он без труда убедил жену, что ему ее так же не хватает. Ему самому не понравилось, с какой легкостью она ему поверила. Естественно, он бы не стал произносить ничего подобного в присутствии Рианон.
      Взяв газеты, Макс решил, что “Джорнэл” подождет, и развернул лондонскую “Таймс”. Он не мог сосредоточиться – ведь Рианон была совсем рядом, и ему было так хорошо от окружавшего их мягкого домашнего уюта, что трудно было думать о чем-то другом. Он чуть улыбнулся и перевернул страницу. Ему никогда в голову не могло прийти, как далеки вдруг станут от него все иные стороны его жизни, ведь прежде его целиком поглощали многочисленные обязанности, и деловые, и личные. И все же он, Макс Романов, сидит здесь, и ему почти нет дела до чего-либо или кого-либо, кроме этой вот женщины и ее дома. Он совершенно счастлив и готов обманывать себя, представляя, что все это будет длиться вечно. Зато его очень беспокоило, что будет с Рианон, когда он уедет. Он не сомневался, что она сильный человек и способна преодолевать трудности, но гнал от себя мысли о том, что так или иначе причинит ей боль.
      Рианон вошла в гостиную. Макс поднял глаза от газеты и ощутил, как девятый вал чувств заливает его сердце. Они почти не знают друг друга, но им хорошо и легко вместе, они верят во взаимность любви, и оттого так трудно смириться с тем, что их отношения обречены.
      Рианон поставила перед Максом чашку кофе и тарелку с тостами, а он сказал:
      – Увидел любопытную статью. Один город на севере Англии выставляет собственность на продажу.
      – На продажу? – переспросила Рианон, облизывая пальцы.
      – Так здесь говорится. – Он пожал плечами и отхлебнул кофе. – Япония, Штаты и Франция уже проявили интерес.
      – Невероятно! – воскликнула Рианон. – Это же блестящий материал для программы.
      Макс перелистнул назад несколько страниц, нашел нужную заметку, перегнул газету пополам и опять потянулся к кофе. Рианон тем временем устроилась рядом на подлокотнике дивана и стала читать поверх его плеча. Он еще раз проглядел статью, потом взял с блюдца тостик, положил в рот Рианон и перевернул газету, чтобы дочитать.
      – Для “Хочу все знать” это то, что нужно. – Рианон сделала глоток кофе. – Сегодня же пошлю туда корреспондента. Больше ничего интересного нет?
      – Мне на глаза ничего не попалось. – Макс аккуратно вырвал из газеты страницу со статьей и положил на столик. – Обговори с твоими шефами стоимость консультации, прежде чем делиться идеями. – Он взглянул на Рианон и рассмеялся. – Ладно, извини. Тебе виднее.
      – Конечно, – проговорила она, целуя его в макушку, – но все равно приятно, когда ты меня учишь. Я чувствую, что ты ко мне неравнодушен.
      – Можешь не сомневаться. – Он вновь принялся за чтение.
      Некоторое время они молча читали, жевали тосты и прихлебывали кофе. Потом Рианон отправилась на кухню приготовить еще кофе. Когда она опять уселась на краешек дивана, Макс рассеянно положил руку ей на колени, продолжая изучать финансовый отдел газеты. Рианон взяла “Гардиан”. Тихо играло радио. Отопление работало, от оконных стекол тянулись тонкие струйки пара. Рианон услышала, как в дверную щель опустили почту, но, погрузившись в чтение, не пошла в коридор.
      – Знаешь, что я тебе скажу? – проговорил Макс, отложил газету и откинулся на спинку дивана.
      – Что?
      Рианон не оторвалась от очередной статьи. Макс помолчал. Рианон не сразу поняла, что он ждет, пока она обратит на него внимание, потом повернулась к нему. Он улыбнулся.
      – Со мной это в первый раз, – многозначительно произнес он.
      Рианон удивленно взглянула на него, и его улыбка сделалась шире.
      – Черт побери, я в первый раз в жизни влюбился. – Он тихо засмеялся. – Я заботился о людях, много для них делал, даже, наверное, любил их, но теперь, когда мы с тобой, понимаю, что влюбленным мне быть не доводилось. Разве это не здорово?
      Его слова тронули ее. Она потянулась к нему, чтобы поцеловать, и вдруг, к собственному удивлению, упала с края дивана.
      – Ты меня толкнул? – ахнула она, услышав его хохот. – Да? Отвечай!
      Поднявшись, Рианон попыталась поразить Макса убийственным взглядом, но это ей не очень-то удалось.
      – Черта с два. – Он задыхался от хохота.
      – Тогда почему я оказалась на полу?
      – Поразительное явление.
      Он заметил, что в момент падения она держала в руке чашку и опрокинула на себя кофе. Теперь Макс уже корчился от смеха. Наконец ей удалось сделать серьезное лицо.
      – Значит, вот как проявляется возбуждение у мужчин? Новый взрыв хохота. Макс обнял ее и потянул вниз. Она невольно опустилась на колени.
      – А мне показалось, тебе захотелось поиграть в очаровательную английскую душечку.
      Ее глаза сузились.
      – Очень мило! – фыркнула она. – Посмотри на меня! У меня даже волосы мокрые.
      Он помотал головой, стараясь удержать душивший его смех.
      – Что ты там говорил, когда толкал меня?
      Макс театрально поднял руки.
      – Невиновен. В общем, говорил, что это здорово… – Он не удержался и снова начал смеяться – Прости, но я отказываюсь продолжать, после того как ты на моих глазах вот так плюхнулась!
      Она прыснула.
      – Если так, значит, единственное, что мне остается сделать, – принять душ. Ты идешь?
      – Еще бы!
      Он отбросил газету, сгреб Рианон в охапку и потащил в ванную.
 
      Сюзан Травнер оставила на автоответчике Терри Марло еще одно сообщение. Этот лондонский папарацци не раз выполнял ее поручения в Европе, и если она могла сейчас доверить дело кому-нибудь, то только ему. С того времени, как Джолин Джексон проинформировал Сюзан о том, что Макс Романов находится у Рианон Эдвардс, Сюзан оставила на автоответчике Марло с полдюжины сообщений. Она навела соответствующие справки и узнала, что Марло в Лондоне. Она названивала ему чуть ли не каждый час.
      Она почти договорила, когда на другом конце линии раздался щелчок и послышался его голос с характерным южно-лондонским акцентом:
      – Трайнер? В чем дело?
      – У меня есть для тебя работа, – отчеканила Сюзан. – Бросай все дела и срочно несись по адресу, который я тебе продиктую.
      – А сумма, Трав? – промычал он.
      – Сто пятьдесят процентов от обычной, – не колеблясь ответила Сюзан.
      – Двести пятьдесят.
      – Согласна. Пишешь?
      Марло записал адрес, после чего спросил:
      – Отлично, за кем я должен охотиться?
      – Это Макс Романов.
      Марло помолчал, припоминая.
      – Издатель, а?
      – Он.
      – Это который пару месяцев назад женился на красивой крошке с русским именем?
      – На Галине Казимир, – напомнила ему Сюзан. – Он самый. Сделай как можно больше снимков, когда он будет входить в этот дом или выходить оттуда. Он там с женщиной. Если сумеешь сфотографировать их вместе, получишь премию.
      – Насколько я понимаю, он там не с госпожой Романовой? – хихикнул Марло.
      – Угадал. Ее зовут Рианон Эдвардс.
      – Никогда про такую не слышал. Кто это?
      – Продюсер с телевидения. Она заменила госпожу Романову в ночь после их свадьбы.
      – Оригинально. Сколько у меня времени?
      – Немедленно свяжись со мной, как только будет хоть что-то.
      Сюзан продиктовала ему с десяток номеров, по которым ее искать, потом стала названивать редактору одной лондонской бульварной газеты.
      Ведя переговоры об условиях публикации эксклюзивного материала, она прижала трубку к уху плечом и далеко не в первый раз стала перебирать фотоснимки, изъятые Морисом Реммиком из личных бумаг Романова. Фотографии Рианон с другим мужчиной, сделанные, по словам Реммика, в прошлом году в Южной Африке. Очевидно, Романов нанял какого-то фотографа, и эти снимки с тех пор находились у него. Они были настолько откровенными, что годились разве что для журнала скрытого порно, но сойдут и для желтой прессы, если немного подретушировать. А вот предоставленные тем же Реммиком снимки Галины представляли проблему, так как изображали такое чудовищное насилие, что Сюзан делалось не по себе при мысли о том, что должна пережить эта женщина, если они будут опубликованы. Впрочем, пока публикация не входила в планы Сюзан, во всяком случае, публикация всех фотографий. Нет, разумеется, скоро она откроет миру глаза на то, за какого сукина сына вышла замуж Галина Казимир, но сделает при этом все возможное, чтобы защитить ее от публичного позора. Пока же можно спокойно ограничиться доказательством того, что Романов убийца. Теперь-то Сюзан известно, каким образом в памятную декабрьскую ночь Макс преднамеренно и хладнокровно застрелил мать собственных детей, а потом был оправдан. Раз человек смог извратить истину, чтобы спасти свою задницу, так, как это сделал Романов, значит, нет пределов низости человеческой натуры. Даже Сюзан с трудом заставила себя в это поверить. Однако теперь все концы сошлись. Поразительно, как долго Романов продержался на свободе, выдавая убийство за несчастный случай. Ей же остается только собрать доказательства.
      Сюзан по-своему было жаль Рианон. Этой женщине никто не позавидует, когда все факты выплывут, но она, Сюзан, едва ли станет хуже спать по ночам. Ей известно, что характер у Рианон на редкость сильный, так что та сможет пережить унижение и достойно встретить новый день. В конце концов, она спокойно трахается с мужем лучшей подруги, а Сюзан не считала, что это украшает Рианон. Журналистке очень хотелось, чтобы Марло раздобыл что-нибудь серьезное в ближайшие двадцать четыре часа. Она надеялась, что история о похождениях американского магната появится во всех известных ей британских газетах прежде, чем Романов с женой скроются в труднодоступных горах Швейцарии.
 
      В тот же вечер Макс поговорил по телефону с оставшимися в Лос-Анджелесе детьми и с президентом нью-йоркского филиала корпорации Эдом Шервином, затем позвонил Уле. Закончив разговоры, он отодвинул телефон, положил ноги на кофейный столик, а голову – на плечо Рианон. Та смотрела по телевизору глупую комедию положений. В руке у нее был полупустой бокал белого вина.
      – Все? – Она повернулась к Максу.
      – Все, – подтвердил он.
      – Есть хочешь?
      Он покачал головой:
      – Нет, достаточно. – Возвращаясь от Люси, Рианон пригласила Макса в китайский ресторанчик. – Ох, хорошо, – простонал он, когда она принялась массировать ему плечи.
      Затем Макс поднял руку, взглянул на часы.
      – Ты отдаешь себе отчет, что мы уже семь часов не занимались любовью?
      – Желаешь прервать воздержание? – спросила Рианон нетерпеливо.
      Макс рассмеялся, чмокнул ее в нос, потом прикрыл глаза и отдался наслаждению, которое давали ему плавные движения рук женщины.
      – Расскажи-ка мне еще о твоем отце, – попросил он. – Пожалуй, по твоим рассказам он мне нравится.
      – Перестань издеваться, – огрызнулась Рианон и шлепнула Макса по уху.
      – Кто издевается? – возмутился Макс. – Такие люди мне вообще по душе.
      – Может, лучше ты мне расскажешь про своего деда? – предложила она.
      Не открывая глаз, он поднял брови.
      – Хорошо. Что ты хочешь узнать?
      – Все. Объясни, как он бежал из России. И где он там жил?
      – В Москве. На Арбате.
      – Он из бедной семьи?
      – Точно. – Макс поднял голову и посмотрел на нее. – Может, продолжим разговор на улице? Я бы подышал воздухом и размялся.
      – Отлично.
      Рианон вытащила из-под него ноги.
      Через несколько минут они уже выходили на улицу, одетые в пальто и закутанные в теплые шарфы, под руку. Вышагивая по тротуару, Макс рассказывал про своего деда, а Рианон затаив дыхание слушала, едва замечая, в какую сторону они идут. Ее захватила история романтических революционных увлечений юного идеалиста, чей голос звенел во всех московских кабачках. Потом на смену иллюзиям пришел страх за свою жизнь, который и привел Александра Романова на землю главной твердыни капитализма.
      Потом они перешли к обсуждению нынешней ситуации в России и странах бывшего СССР. Макс был поражен глубиной познаний Рианон, хотя по некоторым пунктам чувствовал необходимость поправлять ее. Она же с изумлением узнала, что Макс занимается вопросами иммиграции, помогает устраиваться в Америке многим выходцам с родины деда, подыскивает для них жилье, работу, помогает им установить связь с родными. Рамон и еще несколько человек делают то же самое в Европе.
      Когда они возвращались домой, разговор зашел об их детстве, и она от души смеялась тому, с какими чудовищными преувеличениями Макс рассказывал о своем первом мальчишеском опыте с женщиной.
      – Никогда не поверю, что ей было шестьдесят! – воскликнула Рианон, толкнула входную дверь и стащила с себя шарф.
      – Я сказал – шестнадцать, а не шестьдесят, – возразил Макс. Она рассмеялась и спросила:
      – А тебе сколько было?
      – Двадцать восемь.
      Она хлестнула его шарфом.
      Оба разделись и прошли в гостиную. Проверив автоответчик, Рианон объявила:
      – Никаких звонков.
      И усмехнулась, когда при этих словах мобильный телефон Макса немедленно зазвонил.
      Аппарат лежал там же, где Макс его оставил: между диванными подушками. Рианон подняла на Макса глаза, и он, увидев выражение ее лица, прижал любимую к себе.
      – Я пойду в спальню, – мягко произнес он.
      Она кивнула. Макс поцеловал ее, и она вышла на кухню. Если это звонит Галина, а Рианон подозревала, что так и есть, то она подслушивать не собирается, поэтому лучше находиться как можно дальше.
      Закрыв за собой дверь спальни, Макс включил телефон.
      – Макс Романов.
      – Макс, это Рамон. Мне нет дела до того, где ты и чем ты занят, я только хочу сказать, что мне звонил Реммик и спрашивал твой адрес в Швейцарии.
      – Что ты ему ответил? – поинтересовался Макс.
      – Спросил, зачем ему.
      – И что?
      – Он говорит, в ближайшие две недели понадобится переправлять тебе кое-какие важные документы.
      – Так почему он спрашивает об этом тебя?
      – Не знаю. Может, ему просто пришло в голову, что я могу знать.
      – И что же ты сказал?
      – Что перезвоню.
      Макс тяжело вздохнул:
      – Ладно, я ему сам позвоню.
      Он нажал кнопку отбоя и быстро набрал домашний телефон Мориса в Малибу.
      Когда жена Реммика взяла трубку, Романов спросил:
      – Дион, он дома?
      – Только что вышел, Макс. Что-нибудь ему передать? Или сказать, чтобы он позвонил тебе?
      – Пусть свяжется с Улой и расскажет ей, какие именно документы ему необходимо пересылать в Швейцарию.
      – Хорошо, я передам, – ответила Дион. Судя по тону, она записывала просьбу Макса. – Еще что-нибудь?
      Говорила она настолько вкрадчиво, что Макс сразу понял: жена знает об опале Мориса и напугана. Ладно, пусть и дальше так себя ведет; легкое давление со стороны супруги Морису сейчас не повредит, а у самого Макса есть дела поважнее, чем страхи Дион Реммик.
      Несколько минут спустя он уже звонил в Эдинбург, в отель.
      – Галина, здравствуй, родная. Тебе сегодня Морис не звонил?
      – Нет, – ответила она.
      – Судя по всему, он пытается выяснить наш адрес в Швейцарии.
      – Боже правый! – ахнула Галина. – Для чего?
      – Не стоит об этом, – успокоил ее Макс. – Просто не забудь: если он до тебя дозвонится, не говори ему, где мы остановимся.
      – Нет-нет, не забуду. Я тебе сегодня уже звонила, хотела просить, чтобы ты прилетел, но было занято.
      – Наверное, с детьми разговаривал. – У Макса гора с плеч свалилась, когда он понял, что ему не придется выдумывать предлог, чтобы остаться. – Ты им сегодня еще не звонила?
      – Как раз собиралась, – отозвалась Галина. – Как ты там, в Лондоне? Сделка с Венхаузеном состоялась?
      – Пока нет, – ответил он. – Когда ты возвращаешься?
      – Послезавтра. Будем в Хитроу около полудня. Ты меня встретишь?
      – Нет, не смогу, – сказал он, думая о Рианон и о том, как тяжело ему будет с ней расставаться. – Постараюсь быть дома к обеду.
      – Ну хорошо. У тебя все нормально? Голос какой-то странный.
      – Наверное, просто устал.
      – А по мне скучаешь?
      – Конечно.
      – Ты меня любишь?
      – Ты же знаешь, что да.
      – Тогда скажи.
      – Я люблю тебя, – выговорил он, прижав руку ко лбу, словно заставлял себя произнести эти слова. Ну почему он не подумал об этом? Раз он здесь, с Рианон, и так сильно ее любит, значит, Галина будет все больше раздражать его.
      – Не хочешь спросить, как дела?
      – Конечно, расскажи.
      Галина болтала почти полчаса. Она поведала ему все подробности прошедшего дня, он вставлял нужные реплики в нужных местах, думая только о Рианон. Одного ему сейчас хотелось: вернуться к ней. Но Макс не мог даже попытаться поторопить Галину – отчасти потому, что той явно хотелось испытать страдание из-за отсутствия интереса к ней, отчасти потому, что не хотел ее обижать, но главным образом потому, что жена позвонит ему среди ночи, как только до нее дойдет, что он хотел поскорее закончить разговор.
      – Привет, – сказала Рианон, отрываясь от книги, когда он наконец появился в гостиной. – Все в порядке?
      Он кивнул и подошел к ней.
      – Извини, я не думал, что получится так долго.
      – Ничего, – мягко перебила Рианон. – Мы всё понимаем, поэтому незачем усложнять отношения и извиняться друг перед другом.
      Он взял ее руки в свои, опустился на колени и обвил ее талию.
      – Хотел бы я сказать тебе что-нибудь хорошее, – угрюмо проговорил Макс, – но не знаю что, потому что не понимаю, куда нас несет.
      – Все нормально, – прервала она его, увидев страдание в его глазах. – Я только хочу знать, что небезразлична тебе.
      Он улыбнулся; эти слова выражали ничтожную долю его чувства. Крепко обняв ее, Макс прошептал:
      – Ты, Рианон Эдвардс, мне в миллион раз больше чем небезразлична. Скоро сама поймешь, во сколько раз больше.
 
      Следующий день оба посвятили делам. Рианон уехала ранним утром в торговый центр садоводства, а Макс отправился на встречу с Эдом Шервином, который ночью прилетел из Нью-Йорка. Вернувшись домой, Рианон швырнула на пол сумки с почвой и саженцами, наскоро приняла душ, переоделась и умчалась на такси в Мэйфер, где был назначен обед с ответственными работниками фирмы “Кодак”, которые вроде бы соглашались выступить спонсорами ее проекта.
      Когда она возвратилась, день клонился к закату. Макс был в обнесенном стеной саду, расчищал землю от зимнего мусора. Рианон заметила, что он уже отремонтировал фонтан. Увидев ее, он первым делом спросил, где и что она собирается сажать.
      Смеясь, она обвила его руками, поцеловала, потом пошла в дом, чтобы взять рабочую одежду. Трудились они около часа, перебрасывая друг другу лопату и вилы, болтали о встрече Макса с Венхаузеном и о его предложении взять на себя управление английским и германским филиалами концерна Романова.
      – У меня в портфеле есть кое-что для тебя. Взгляни-ка, – попросил Макс, прижимая замерзшие ладони Рианон к кружке дымящегося какао, которую она ему протянула.
      Рианон ахнула от неожиданности.
      Макс улыбнулся, и впервые за все время их знакомства она заметила в его взгляде оттенок неловкости, чрезвычайно контрастирующий с его обычной уверенностью в себе. Она настолько привыкла, что Макс никогда не смущается, что сейчас только моргнула.
      – Я тебя не собираюсь уговаривать, – добавил Макс. – Можешь вообще не смотреть, если не хочешь. Просто подумал, что это сможет тебе помочь, и только.
      – Ты меня заинтриговал, – весело ответила она, пытаясь поймать его взгляд. – Что там у тебя в портфеле?
      Он набрал воздуха в грудь, посмотрел на Рианон и усмехнулся собственной застенчивости.
      – Я набросал парочку планов, как тебе достать деньги для программы, – начал он. – Нет, не перебивай! Я уже сказал, ты вправе действовать по-своему и вообще выкинуть все, что я говорю, из головы, если тебе так захочется. Просто я думаю, твой проект может вызвать интерес и у кого-то за пределами Соединенного Королевства. Если тебе требуется солидный инвестор (а я полагаю, так оно и есть), то таких достаточно и в континентальной Европе, и в Штатах. Еще существуют Австралия, ЮАР, Африка, Азия, Канада. Я составил список банков и корпораций, в которые вам стоило бы обратиться, и написал нечто вроде руководства на тему: как вести себя с ними. Ну, какие факты, цифры, прогнозы они попросят тебя представить, что ты должна говорить. Если хочешь, я дам рекомендательное письмо. Ты, наверное, думаешь, что я зашел слишком далеко, и сейчас скажешь, чтобы я не совал нос не в свое дело. Я не…
      – Макс, – перебила его Рианон и шагнула к нему. – Поцелуй меня, пожалуйста.
      Он глянул в ее глаза сверху вниз.
      – Хочешь посмотреть? – спросил он, наконец отводя губы. – Или потом?
      – Хочу, – с улыбкой отозвалась она. – С чего ты взял, что я не стану смотреть?
      Он пожал плечами, отвернулся и стал смотреть в сад.
      – Наверное, – медленно произнес он, – боюсь, ты подумаешь, будто я собираюсь взять на себя ответственность за твои дела. Клянусь, я не предлагаю тебе никаких денег от себя лично.
      Могу только связать тебя с людьми, которые, может быть, захотят вложить деньги в этот проект.
      – Ты считаешь, я откажусь от твоих денег?
      Он кивнул:
      – Да, думаю, откажешься.
      Рианон нахмурилась и задумчиво закусила губу.
      – Может быть, ты прав, – сказала она наконец. – Скорее всего, я бы отказалась.
      Несмотря на обиду, Макс не мог не восхититься прямотой Рианон. Помолчав, он проговорил с неловким смешком:
      – Еще кое-что со мной произошло впервые. Впервые мне пришлось задуматься о таком понятии, как независимость женщины, прежде чем лезть с помощью, которая, может быть, просто нежелательна. Обычно я обращаюсь с женщинами с позиции силы. В деловом отношении, не в личном. Или, во всяком случае, не в наших отношениях. Это как… Не знаю, что и сказать. Наверное, мне надо просто привыкать.
      – Ох, Макс…
      В ее глазах сверкнули веселые огоньки.
      – Ох, Рианон, – передразнил Макс, приподнял ее подбородок и провел большим пальцем по нижней губе.
      – Я и не знала, что ты со мной станешь таким нервным, – хихикнула она.
      – Я не нервничаю, я боюсь, – поправил он. Дыхание мужчины и женщины смешивалось в холодном воздухе. – Боюсь оказаться в дурацком положении, боюсь потерять тебя.
      – Не бойся, – прошептала она и закусила губу. У них оставалось меньше суток.
      – Пойду наберу ванну, – сказал Макс и поцеловал ее раскрасневшийся нос.
      Когда он ушел, Рианон присела на ступеньку и поставила на колено кружку с какао, придерживая ее рукой. За эти два дня они получили друг от друга так много, но как же далеки были от насыщения! С каждым глотком любви жажда разгоралась сильнее. Она вздохнула, глянула на фонтан, который он починил, и слабо улыбнулась. Нужно найти какой-то способ продолжать жить без него. Это все равно, что ощутить тепло от улыбки, надежду превратить в веру. Да, у нее может быть улыбка и надежда, но что они без тепла и веры? Будет трудно, очень трудно, но не надо сейчас об этом думать. Рианон нахмурилась, поймав себя на мысли о том, на что она могла надеяться. На то, что с Галиной случится несчастье.
      Она поднялась, отнесла кружку в кухню, потом пошла к Максу, в ванную. Призрачная светлая фигура стояла у ванны, окутанная клубами пара. Руки он опустил в карманы. На лице была написана глубокая задумчивость. Увидев ее, он протянул к ней руку и прижал к себе.
      Они тихо стояли рядом и ждали, когда наполнится ванна. Наконец Макс быстро разделся и лег в горячую воду.
      Потом и Рианон оказалась рядом с ним. Она сидела между его раздвинутых ног, прислонясь к нему спиной. Он натирал ей спину, ласкал ее и шептал на ухо что-то такое, от чего она смеялась и любила его еще сильнее.
      Гораздо позже, когда оба уже лежали в кровати, Макс вдруг сказал:
      – Давай придумаем что-нибудь особенное.
      Глаза Рианон расширились.
      – Например?
      – Ну… – Он уставился в потолок, будто дожидаясь озарения. – Можно… полететь в Париж и оказаться в небольшом ресторанчике. А потом поехать в отель, где персонал умеет не интересоваться именами постояльцев.
      Рианон засмеялась.
      – Ты серьезно? – Она приподнялась на локте и изумленно смотрела на него.
      – Совершенно серьезно. Самолет концерна здесь. Слетаем и вернемся, и никто-никто не узнает, что мы уезжали.
      Ее внезапно захлестнуло желание осуществить эту мысль, оказаться там, где их не знает ни одна душа, где они будут только вдвоем, будут принадлежать только друг другу… Она взглянула на Макса горящими от возбуждения глазами, не находя слов, чтобы выразить, как сильно любит его. В конце концов Рианон не нашла ничего лучшего, чем просто сказать:
      – Пойду возьму паспорт.
 
      В Лондон они вернулись незадолго до полудня. Стоял мороз, в небе висели тяжелые тучи. Взятая напрокат “БМВ” мчалась к Кенсингтону. Макс сидел за рулем. Рианон включила радио, чтобы послушать новости. Сегодня утром четыре человека погибли из-за снежных буранов. На железных дорогах, как и всегда в непогоду, творилось черт-те что.
      – Надо было остаться в Париже.
      С улыбкой Макс взял ее за руку. Рианон улыбнулась в ответ, хотя в душе у нее нависли такие же тяжелые тучи, как и в небе. Всего через двадцать минут они будут у нее дома, а вскоре после этого Макс уедет.
      – Когда вы летите в Швейцарию? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал хоть сколько-нибудь непринужденно.
      – В воскресенье. У Галины есть еще дела в Лондоне, а в воскресенье она будет свободна.
      Рианон кивнула, отворачиваясь. Мимо проносились деревья, застывшие от мороза, заваленные снегом машины.
      – Я поговорю с ней, – произнес Макс.
      Рианон обернулась к нему, сердце ее дрогнуло.
      – Что, о нас? – Голос вдруг сделался хриплым.
      Он кивнул.
      – Но я думала…
      – Рианон, это невозможно. – Он не дал ей говорить. – Мы должны быть вместе. Эти три дня, по-моему, показали, насколько мы подходим друг другу, во всех смыслах, так пусть у нас будет возможность увидеть, как далеко мы зайдем, в самом ли деле можем жить вместе, иметь семью и будущее, как все, кто любит друг друга. Бог свидетель, перед нами много препятствий, у каждого свои обязанности, у тебя здесь, в Лондоне, у меня в Америке, но мы все уладим, только бы Галина…
      Он умолк, и оба ощутили вину.
      – Что ты хотел сказать? – нарушила молчание Рианон.
      – Не знаю. Я… – Он вздохнул и покачал головой. – Не знаю.
      Прошло несколько минут. Рианон хотела заговорить снова, когда до нее внезапно дошло значение текста, который произносил по радио ведущий. Она застыла на месте, широко раскрытыми, полными ужаса глазами глядя на Макса. Он тоже побледнел. Нижняя челюсть выпятилась вперед.
      – Итак, – надрывался ведущий, – охота началась. Вчера вечером они отъехали от дома Рианон Эдвардс в черной “БМВ” седьмой модели, и с тех пор парочку никто не видел. – Он мерзко хихикнул. – Может, я сделал бы то же самое, если б узнал, что о моих шашнях вот-вот затрезвонит пресса, а моя миссис стоит у меня на пути? А его миссис – сама Галина Казимир, так о чем же он думал? Что ж, стоит только вспомнить истории Камиллы Паркер Боулз и Полы Йейтс, и мы убедимся, что красота не всегда берет верх над хищным зверем. В общем, что нам остается узнать? Или – что остается узнать великой желтой прессе Британии? Где они сейчас! Сбежали? Прячутся от охотников или, затаившись, ждут, когда в Лондон прилетит прекрасная Галина – а она прилетает уже сегодня, – чтобы объяснить ей, какая чудесная дружба ждет всех троих? Оставайтесь с нами, друзья мои, обожатели сплетен, после перерыва мы вернемся в эфир и сообщим вам свежие новости.
      Рианон выключила радио. Значит, подумали оба одновременно, благодаря “великой желтой прессе Британии” Галине уже все известно. Предательство, ставшее достоянием публики. Такого никто не заслуживает, а Галина меньше прочих. Рианон попыталась поставить себя на ее место: после свадьбы прошло всего несколько месяцев, и вот Галина берет газетенку и узнает – вместе с целым светом, – что ее муж любит другую. Нет, конечно, там будет написано не так, желтая пресса не употребляет слова “любит”. Материалы будут самыми грязными и сальными, какие только можно вообразить, писаки постараются собрать все мерзкие клише, все намеки, все двусмысленности, им глубоко плевать на то, что кому-то будет больно.
      – Я должен ее встретить, – сказал Макс. – У твоего дома наверняка репортеры. Куда тебя отвезти?
      – Не беспокойся, – ответила Рианон. Отчаяние мешалось со злостью: ну почему они вынуждены расставаться подобным образом? – Высади меня у светофора. Я возьму такси.
      – Куда ты поедешь?
      – У меня есть ключи от дома Лиззи.
      Она видела по его глазам, что ему еще тяжелее прощаться с ней вот так, но ничего нельзя было поделать – их личная жизнь стала достоянием публики, обман отныне невозможен, и, как бы плохо ей ни было, Рианон приходилось признать, что Галине Макс сейчас нужнее.
      – Останови, – попросила она. Отчаяние мешало говорить.
      – Я тебе позвоню, – сказал он.
      Они поцеловались. Рианон улыбнулась, выбралась из машины, забрала вещи и захлопнула дверцу.