– Ух ты! – ахнула Лиззи. – Фантастика! Когда я его увижу?
– У Оливера есть фотографии. Очень может быть, что мы переедем туда сразу после медового месяца.
– Боже мой, я так рада за тебя… – Лиззи широко улыбалась. – Все складывается идеально. Риан, ты это заслужила. Да, только что вспомнила: ты видела “Экспресс”?
– Насчет Галины Казимир? – Рианон усмехнулась. – Да.
– Сука, – рявкнула Лиззи.
Рианон укоризненно посмотрела на нее.
– Все в прошлом, – возразила она. – А если принять во внимание, как повернулась моя жизнь, получается, что она оказала мне услугу.
– Хороша услуга! – кипятилась Лиззи. – Увела у тебя мужчину за шесть дней до свадьбы! И она считалась твоей лучшей подругой! У тебя все было готово: платье, свадебный пирог, подарки, даже путешествие заказано…
– Хватит, не дави на психику, – рассмеялась Рианон, – а то мне будут сниться кошмары по ночам. Я же не говорю, что не выколола бы ей глаза, если бы снова с ней встретилась. Скорее всего, выколола бы. Но, честно говоря, она меня ни капельки не волнует.
– Может, ты ее еще на свадьбу позовешь? – скривилась Лиззи.
– Очень смешно. – Рианон ласково улыбнулась.
– А отца пригласишь?
– Не знаю, – вздохнула Рианон. – Оливер считает, что это необходимо, но мне, между нами говоря, кажется, что ему это все не так уж и интересно. Мы с ним сейчас почти не видимся, и он меня так до конца и не простил за прошлый раз. По-прежнему убежден, что я сама была виновата. Вот и вся отцовская поддержка. И кроме того, если приглашать его, то придется звать и эту мерзкую шлюшку – как-никак она его жена. А стоит мне представить себе ее белые туфли на каблуках, черные колготки, да еще ее выговор в придачу – и меня бросает в жар и в холод одновременно. Не знаю, что мой папаша в ней нашел. Хотя что может найти пятидесятилетний дурак в двадцатилетней стервочке? Пару сисек, конечно.
– Так и подмывает спросить, – парировала Лиззи, – что в таком случае она в нем нашла? Пойми, Рианон, я не хочу тебя обидеть.
– В свое время болтали, она решила, будто у него в сундуке полно денег, раз я пошла в частную школу. Надеюсь, сейчас она уже знает, что я училась на страховку, полученную после маминой смерти. Ладно, замнем. Знаешь, тебе сегодня звонили. Надеюсь, ты будешь рада, когда узнаешь, кто это был. – Глаза Рианон озорно сверкнули.
Лиззи едва не поперхнулась от волнения: неужели Энди позвонил? Наверняка это он, никому другому она не может обрадоваться, и Рианон это отлично понимает.
– Кто же? – спросила она, раскрыв номер журнала “Брайд”; ей хотелось держаться как можно более непринужденно. – О, тебе на свадьбу надо надеть что-нибудь в этом роде. То, что надо. – Она повернула страницу так, чтобы Рианон могла взглянуть на модель. Внезапно ей захотелось, чтобы Рианон не отвечала. Пусть надежда проживет еще хоть несколько секунд. В конце концов, сегодняшний день был одним из худших в ее жизни с тех пор, как погиб Ричард, и она опасалась, что не сумеет и дальше скрывать отчаяние, если окажется, что Энди так и не захотел ей звонить.
– Ты бы на цену взглянула, – проворчала Рианон, внимательно рассмотрев, однако, захватывающе роскошное платье.
– Да что значат деньги, когда есть любовь! – легкомысленно отмахнулась Лиззи. – Нет, серьезно, ты была бы в нем неотразима. Ты высокая, у тебя отличная фигура… – Лиззи несла ахинею, сама это сознавая. Ей как будто хотелось умаслить Рианон, чтобы та сообщила именно то, что ей так хотелось услышать. – Так кто же звонил? – резко бросила Лиззи.
– Ах да. – Рианон ухмыльнулась. – Сладчайшая Шарон Спайсер.
Лиззи вскинула брови, перевернула страницу и неожиданно услышала собственный голос:
– О Боже, этого только не хватало.
Она чувствовала, что вот-вот рассыплется в прах. Глаза ее ничего не видели из-за жгучих слез. От отчаяния перехватило дыхание. Да за что же ей все это? Почему Энди столько значит для нее, когда он должен быть ничем, нулем? Неужели она в своем одиночестве дошла до такого состояния, когда можно себе позволить подобное безумие?
– Увы, это была она, – подтвердила Рианон.
Лиззи все еще машинально листала журнал, и Рианон, якобы вместе с ней рассматривала иллюстрации.
Лиззи перевела дыхание и смогла выдавить из себя улыбку.
– Интересно, что ей теперь-то понадобилось, – произнесла она. Почему-то ей припомнилось, как Шарон Спайсер назвала ее однажды самаритянкой. Нет, Лиззи, нет, Господи Иисусе, шептала она про себя, не надо даже думать об этом. Эта женщина ненормальная.
– Может, позвонишь и узнаешь, что ей от тебя надо? – предложила Рианон.
Лиззи принужденно хохотнула, потом простонала:
– Меньше всего мне сейчас нужна Шарон Спайсер. – Она посмотрела на часы и добавила: – Во сколько мы уходим? Мне бы еще в пару мест позвонить. Да, а протокол совещания был? Я бы хотела взглянуть, когда его отпечатают.
– Спроси у Джолина, – посоветовала ей Рианон – Может, кстати, у тебя появятся еще какие-нибудь идеи. Тогда допиши туда, а я потом посмотрю.
– А если мы с тобой обсудим мои идеи завтра за обедом?
– Тоже можно… – Рианон заглянула в записную книжку. – Нет, завтра я занята. Обедаю с Майком Мельбурном. Он “кнут”* в парламенте. Злоязычный мужик. Это должно быть интересно. Может, вместе пойдем?
* “Кнутами” в английском парламенте называют влиятельных депутатов, в чьи обязанности входит, в частности, обеспечивать согласованное голосование членов фракции по ключевым вопросам.
– Нет, – отозвалась Лиззи; улыбка все-таки исчезла с ее губ. – Мне еще нужно написать комментарий к сюжету по Южной Африке. Джолин говорит, в четверг вечером у меня будут все возможности посидеть как следует с этими материалами.
Именно посидеть, повторила она про себя. Просматривая помногу раз каждый кадр, разглядывая лицо Энди час за часом, слушая его голос и воображая, что он рядом.
– Схожу в туалет, – сказала Лиззи и стремительно вышла, прежде чем Рианон успела поднять глаза.
Через две минуты она сидела в кабинке на унитазе, закрыв лицо руками, и рыдала, раскачиваясь взад-вперед. Мне повезло, твердила она себе.
Повезло настолько, что ее даже не заставили платить штраф за то, что она учинила утром. Слава Богу, мужик, сидевший за рулем той машины, ее понял или, во всяком случае, постарался понять. И женщина в полицейском участке в Челси была на ее стороне. Более того, она дала Лиззи телефон врача – специалиста по проблемам вызванного гормонами стресса, и он согласился ее принять сразу после обеда.
Он выписал ей лекарства. Может быть, если она будет принимать их несколько дней подряд, жизнь перестанет казаться ей столь безрадостной. Может, она, наконец, перестанет рыдать как дитя или кипеть от ярости по любому ничтожному поводу. И может быть, перестанет злиться на Рианон за то, что та счастлива, за то, что у нее есть теперь все, чего женщина может пожелать в жизни, тогда как она, Лиззи, лишена всего и оттого столь несчастна.
– Пошли, – велела она самой себе, заставила себя поднять голову и вытереть глаза. – Надо собраться. Все не так уж плохо.
При воспоминании о Ричарде слезы опять навернулись на глаза. Она попыталась отогнать любимый образ, несколько раз глубоко вздохнула и попыталась еще раз. Сейчас она пойдет пить шампанское с товарищами по работе, а затем ее ждет ужин у Кэлвина и Полли. Сегодня вечером она не будет одна. Она будет среди людей, которым небезразлична, которых она тоже любит. Да, ей предстоит праздновать помолвку Рианон, приобретение дома (не забывай о доме, Лиззи!), но ведь в душе она рада за подругу, разве не так? Просто ей трудно показать эту радость, не более того. Но она справится с собой. В нужный момент возьмет себя в руки и опять станет той Лиззи, которую знают и любят они все. Лиззи, которая смешит их, не боится высказать все, что у нее на уме, и умеет оставаться собой.
Она печально улыбнулась отражению в зеркале.
Наверное, надо повторять все это про себя достаточно часто, и тогда в один прекрасный день она проснется и обнаружит, что все это – правда.
Глава 10
– Прошу получить. – Наоми с улыбкой положила на стол Оливера факс и скрестила на груди худые руки. – Это от Рианон. Она хочет, чтобы ты все это купил по дороге домой. Она до вечера будет на работе, а в половине седьмого ей надо заехать в ателье, чтобы примерить платье, так что у нее не будет времени. Нужны спагетти, тунец, маринованные помидоры, парочка луковиц и два-три батона. А еще она спрашивает, не забыл ли ты позвонить в страховую компанию.
Пробежав глазами факс, Оливер насмешливо взглянул на секретаршу.
– Ты не изложила мне постскриптум, – сказал он. Наоми улыбнулась еще шире:
– Я решила, что ты сам захочешь прочитать. Все-таки личное послание.
Оливер перечитал факс, рассмеялся и отложил в сторону.
– Ты подтвердила мой вылет?
– Угу. Завтра в десять тридцать. В Нью-Йорке будешь в тринадцать тридцать.
– А обратный рейс?
– Вылет в пятницу вечером. В Хитроу ты будешь в шесть сорок пять утра в субботу. За три дня до свадьбы. Беспокоиться не о чем. А еще в туристическом агентстве сказали, что с твоими заказами на медовый месяц проблем не будет.
– Что ж, приятно слышать, – сухо бросил Оливер. – А вагон первого класса ты заказала?
Наоми поджала губы, и Оливер почему-то подумал, что эта девушка, темноволосая, затянутая в змеиную кожу, с серьгой в носу и колоссальными кольцами в ушах, всегда выглядит так, словно только что сошла с обложки самого последнего модного журнала.
– Его не пропустят через таможню, – виновато сказала она. Оливер сжал пальцами подбородок, обвел взглядом комнату, потом снова посмотрел на секретаршу и несколько принужденно улыбнулся.
– Ладно, ничего страшного. Я все улажу, когда сам окажусь в Нью-Йорке. С билетами на медовый месяц сложностей не было?
– Нет. – Наоми покачала головой. – Все заказы я сделала еще в прошлую среду. А насчет вагона попыталась договориться только вчера.
Лицо Оливера напряглось, и на мгновение Наоми показалось, что он готов грохнуть кулаком по столу. Но Магир быстро взял себя в руки.
– Пол сейчас у Брюса, выясняет, каким образом можно изыскать деньги на вагон.
– Он все-таки бухгалтер, а не волшебник, – возразила Наоми.
– Очень остроумно. Когда спустишься, узнай у него, все ли в порядке с нашими фондами в Джерси. Мне важно знать, что хотя бы до чего-то руки Строссена не дотянулись.
Наоми уже направлялась из кабинета в приемную, на свое рабочее место, но, услышав фамилию Строссен, тут же остановилась и обернулась.
– Извини, забыла тебе сказать. – Она покраснела. – В твое отсутствие у нас был гость.
Оливер прищурился. Наоми кивнула:
– Вот именно. Один из тех.
– И что он сказал?
– Только то, что ему нужен ты и что он приедет попозже. Но я сразу поняла, что это один из тех. Я их легко узнаю.
– А ведь он знал, что меня нет. Ведь он наблюдал за мной, когда я выходил, – медленно, как бы думая вслух, проговорил Оливер. Глаза его были устремлены в пространство.
– Я их не боюсь, – заверила его Наоми. Она была сейчас похожа на эльфа, маленького и очень уверенного в себе.
Оливер посмотрел девушке в глаза.
– И напрасно, – вдруг сказал он. – Это опасный народ, и мне не стоило оставлять тебя одну. Хотя, с другой стороны, от тебя-то им ничего не нужно. Просто хотели дать мне понять, что они рядом. Как будто я сам не догадывался.
Некоторое время Наоми молча смотрела на него. В круглых карих глазах отражалась гордость за самого лучшего в ее жизни шефа. Потом она вернулась в приемную и уже оттуда спросила:
– Так что делать, Оливер? Так дальше продолжаться не может. Они преследуют тебя. Я спрашивала своего Джерри, и он сказал, что они действуют незаконно. Все-таки я бы советовала тебе обратиться в полицию.
Магир глубоко вздохнул, сжал губы и задумчиво покачал головой:
– Наоми, ты должна понимать, что это дело личного характера…
– Они тебя запугивают, – с жаром повторила Наоми. – Это преступление.
– Все так, – рассеянно отозвался Оливер.
– Ты будешь встречаться со стариком в Нью-Йорке?
Оливер кивнул:
– Именно к нему я лечу. А теперь постарайся, пожалуйста, соединить меня с Фуллертоном из “Де Бирс”.
Оливер подошел к шкафу и достал оттуда черный войлочный футляр, из которого извлек лупу.
– Ты же хотел, чтобы я зашла к Брюсу, – напомнила ему Наоми.
Оливер вскинул голову и пристально посмотрел на нее.
– Ах да, конечно. Давай сначала к Брюсу. – Он улыбнулся. – Знаешь, у моей будущей жены ого-го какие запросы, и мне важно знать, достаточно ли у меня свободных средств на дом в Холланд-парке. Если окажется, что нет, моя невеста будет разочарована.
– Ты что, смеешься? Как может быть разочарована женщина, если ты – ты! – не отказываешься быть ее благоверным! – Наоми театрально развела руками.
– Да, ты права, во мне разочароваться трудно. – Оливер усмехнулся. – Только ты не представляешь, насколько привередлива Рианон.
Наоми моргнула.
– Думаю, у меня есть некоторое представление, – сказала она, кивком указав на факс на столе Оливера.
Через несколько минут дверь приемной захлопнулась. Значит, Наоми отправилась к бухгалтеру Оливера Брюсу, кабинет которого располагался этажом ниже. В обычный день Наоми просто сняла бы трубку и набрала номер Брюса, но теперь все звонки с телефона Оливера контролировались людьми Строссена, а Магир не мог допустить, чтобы им стало известно о существовании счета в Джерси. В последнее время Строссен издевательски распоряжался прочими его, Оливера, счетами, как нарочито неуклюжий жонглер, то и дело роняющий на арену кегли.
Оливер положил лупу на стол и подошел к окну. Внизу, как всегда, кипела жизнь. Дилеры, оптовики, владельцы ювелирных магазинов, секретари, банкиры, адвокаты и одному Богу ведомо кто еще сновали меж автомобилей, движущихся по Хэттон-Гарден (эта неширокая улица являлась центром алмазного бизнеса в Лондоне, подобно нью-йоркской 47-й), скрывались в подъездах викторианских зданий, чтобы через сколько-то минут появиться вновь. Прохожие мирно двигались по тротуарам, занятые своими мыслями.
Оливер почти сразу обнаружил следившего за ним парня в кремовом костюме-тройке. На нем к тому же была рубаха шоколадного цвета и желтый галстук. Разумеется, этого типа прислали не для того, чтобы он незаметно наблюдал за Магиром. Наоми права: Строссен пугает. И надо признать, у него это неплохо получается.
Оливер со вздохом отошел от окна, остановился возле стола, глянул на факс Рианон, перечитал постскриптум, в котором coдержались ее пожелания относительно предстоящего вечера, и почувствовал острый приступ вожделения.
После этого в кабинете Оливера несколько раз звонил телефон. В частности, на связь с ним вышла представительница агентства по реализации недвижимости, которая занималась продажей квартиры Оливера в Найтсбридже. Ее интересовало, по-прежнему ли Магир намерен включить цену меблировки в стоимость квартиры. Оливер подтвердил, что намерен, и явственно расслышал вздох облегчения, – его коллекция антиквариата обещала агенту неплохую прибыль на аукционе.
Завершив переговоры, Оливер еще раз просмотрел факс Рианон, в котором, помимо прочего, говорилось, что необходимо позвонить в страховую компанию. Рианон не было известно, что все похищенное из квартиры ему уже возвращено. Он и сам об этом не подозревал, пока не приехал однажды в Найтсбридж, чтобы посмотреть, есть ли свежая почта. Разумеется, и за этой нелепой кражей с последующим возвращением стоит Строссен: он еще раз попытался выставить Оливера лжецом и осложнить его отношения с Рианон. Естественно, Строссен мог бы действовать и иными методами, но, по всей вероятности, старику хотелось, чтобы Оливер добровольно порвал с Рианон. Только вот черта с два, решил Оливер, я на это пойду. Я люблю Рианон, а кроме того, она – мой единственный шанс вырваться из этого чудовищного плена.
В ожидании ужина Оливер лежал на невообразимо роскошном диване в квартире Рианон и читал утренний выпуск “Уолл-стрит джорнэл”. За окнами было еще светло – июнь, но во внутреннем дворе, где в бассейне плавали золотые рыбки, а по периметру расположились плетеные кресла, горшочки и ящики с геранями и петуниями, уже повеяло вечерней прохладой. На бортике бассейна сидел соседский кот и, как всегда, не сводил глаз с соблазнительно жирных рыбок. Рядом с ним стояла клетка, и в ней серый кролик с достоинством грыз морковку, которую только что дал ему Оливер. Этого кролика его хозяйка, миссис Ромни, оставила на неделю на попечение Рианон, а сама уехала в Испанию.
Ознакомившись с прогнозом, касающимся изменений в экономике ЮАР (довольно неблагоприятным), Оливер перевернул газетную страницу и занялся проверкой курса имевшихся у него акций нью-йоркских компаний. Сейчас он чувствовал себя значительно увереннее, чем несколько часов назад, главным образом благодаря Наоми, которая сообщила ему, что счет в Джерси в порядке. Кроме того, Вэй Хань, китаец, постоянный партнер Оливера, прислал давно ожидавшееся подтверждение того, что ему удалось скорректировать планы, так что он сможет встретиться с Оливером в Нью-Йорке. Судя по всему, Вэй Хань был не прочь обсудить перспективы слияния своего дела с фирмой Оливера. Конечно, Оливер смог бы пойти на такой шаг лишь в том случае, если бы удалось вырваться из тисков Строссена. При этой мысли Магиру стало слегка не по себе, но он строго приказал себе сохранять оптимизм, по крайней мере сегодня. В следующий раз он увидит Рианон всего за три дня до свадьбы, и ему вовсе не нужно, чтобы невеста почувствовала, в какой он тревоге.
Все будет хорошо, повторил он про себя и улыбнулся, вспомнив, как успешно Рианон заражала всех окружающих своим нетерпением в последние недели. Прическа, кожа, глаза, смех – все говорило о том, что у нее появился небывалый интерес к жизни. Счастье придавало ей сил и энергии, и она всем своим видом показывала, что скорее умрет, чем откажется от всего этого.
Услышав писк, он протянул руку и ответил по радиотелефону. Звонил Джолин. Он горел желанием поделиться с Рианон последними новостями. Оливер сел на диване и нацарапал в блокноте, что Ричард Коупленд, руководитель четвертого канала и активнейший покровитель Рианон, вот-вот объявит о своей отставке. Оливер мог себе представить, как расстроит Рианон это известие. Но когда она узнает, кто заменит Коупленда, она, без преувеличения, впадет в ярость.
Оливер отключил телефон и записал на другом листке, что звонила Лиззи. Впрочем, Лиззи не просила ничего передавать Рианон, сказала, что они увидятся завтра утром. Оливеру показалось, что голос ее звучал веселее, чем неделю назад. Он порадовался бы за нее, но не мог отделаться от ощущения, что Лиззи стала пить.
Услышав дробный стук каблучков Рианон, Оливер взглянул на часы. Девять пятнадцать. Он сегодня не обедал и уже умирал с голоду. Рианон, должно быть, тоже. Хотя в последнее время предсвадебное волнение настолько захватило ее, что она почти ничего не ест. Может быть, и сейчас они не сразу приступят к ужину – если только Рианон не забыла, что она написала в постскриптуме к факсу.
Она не стала доставать ключи, а позвонила в дверь, и Оливер понял, что свой постскриптум она помнит. Уже направляясь к двери, он почувствовал возбуждение. Когда он проходил мимо двери ванной, раздался новый звонок, и Оливер поразился, как она торопится к нему.
Он открыл дверь. На пороге стояла раскрасневшаяся Рианон – в белой блузке и белой юбке, прихваченной широким светло-коричневым ремнем, и в туфлях на низком каблуке. Она выглядела просто изумительно.
Хотя в глазах плясали озорные искры, она невозмутимо произнесла:
– Мистер Магир?
– Он самый. – Он наклонил голову.
– Я из агентства по недвижимости. Наш офис находится на этой улице. У нас с вами назначена встреча. Надеюсь, я не опоздала?
– Вы как раз вовремя.
Оливер посторонился, чтобы дать ей пройти, и сразу заметил, что на ней нет бюстгальтера. Должно быть, стащила в машине. Может, и трусики снять успела, мелькнуло у Оливера в голове.
– В гостиную направо, мадам. – Он запер дверь и проследовал за ней. Он пока не знал, в какую игру она собирается с ним играть. Что ж, тем лучше. – Не желаете выпить?
– Да, глоток белого вина, если можно. – Она повернула голову, входя в гостиную. – О, какая милая комната! – Она подошла к застекленной двери, ведущей в сад. – Думаю, эту квартиру будет несложно продать. Так сколько вы за нее просите?
– Сто пятьдесят, – ответил он и прошел в кухню, чтобы принести бокалы.
Когда он вернулся, она сидела на диване, поджав под себя ноги. Под тонкой тканью блузки выступали твердые соски. Он протянул ей бокал вина, она с улыбкой приняла его.
– Благодарю вас. Скажите, пожалуйста, давно вы здесь живете?
– Несколько лет. – Оливер устроился на диване напротив. – А вы давно занимаетесь этой работой?
– Нет, совсем недавно. – Она засмеялась и провела рукой по груди, разглаживая складку на блузке. – Я приступила всего пару недель назад, но, мне кажется, уже начинаю кое в чем разбираться. Мне очень нравится моя работа. Каждый раз знакомишься с новыми людьми. Конечно, попадаются иногда нахалы, ну, из тех, кто сразу распускает руки, но я с такими умею справляться.
– Не сомневаюсь, – кивнул Оливер и еле удержался от смеха, поняв, на что она намекает. Она великолепно играла роль. – У вас красивая грудь, мадам.
– О, спасибо.
Рианон отставила бокал на столик и поднялась.
– Правильно ли я поняла, что вы продаете квартиру с обстановкой? И мебель, и все прочее?
Оливеру вдруг расхотелось улыбаться. Он не видел лица Рианон, поскольку та отвернулась от него и подошла к круглому столику возле окна, где были расставлены фотографии в серебряных рамках и старинные фарфоровые шкатулки.
– Цена мебели входит в стоимость квартиры? – продолжала Рианон, не дожидаясь ответа. – Или за нее надо платить отдельно?
Оливер все еще не верил своим ушам. Такая игра не может быть простым совпадением.
Рианон склонилась над столиком.
– Но снимки вы, конечно, не продаете? Я уверена, что вы захотите забрать их с собой на память.
У Оливера перехватило дыхание.
– А кто эти люди? – спросила Рианон, указывая на фотографию, где она стояла рядом с Лиззи и Джолином. – Пожалуйста, расскажите мне о них. То есть если вы не против, конечно.
Она выпрямилась и повернулась к нему. Он медленно поднялся, стараясь увидеть в ее взгляде признаки злости или обиды. Но увидел только неподдельное веселье и растущее желание любви. Неужели все-таки совпадение? Даже если так, в ее взгляде Оливеру почудилось что-то похожее на любопытство, словно она уловила его смущение.
Оливер мысленно взмолился о том, чтобы тайна намеков Рианон немедленно разъяснилась. Мог ли кто-нибудь из людей Строссена наведаться к ней? Могла ли она мстить Оливеру за то, что он от нее что-то скрыл? Или все же за этим ничего не стоит, кроме невинной игры, и Рианон по чистой случайности задела его больное место?
А она застенчиво улыбалась:
– Вы правда считаете, что у меня красивая грудь?
– Да, – прошептал он.
Она опять бросила взгляд на фотографии.
– Я могу раздеться, если хотите.
– Очень хочу, – негромко отозвался Оливер.
Взгляды их встретились. Блузка Рианон соскользнула с плеч и осталась на поясе, удерживаемая ремнем.
– Ты чудо! – выдохнул Оливер.
– Что вы, благодарю…
Рианон сделала вид, что хочет отступить, но он сжал ее руку и притянул к себе.
– Не надо, родная. Хватит. – Голос его звучал грубовато. – Я хочу тебя, а не прекрасную незнакомку. Ты мне нужна, я хочу заняться любовью, но при условии, что со мной будешь ты.
– Да что с тобой, Оливер? – Рианон неуверенно хихикнула. – Ты как будто испугался.
– Вовсе нет, – солгал он. – Просто я схожу по тебе с ума, я соскучился так, что не смогу заняться любовью с другой женщиной. Даже если в ее роли выступишь ты.
Он крепко поцеловал ее в губы, она прижалась к нему, ее язык скользнул к нему в рот.
Пенис напрягся до предела, но он уже не испытывал неодолимого желания немедленно войти в нее. Ему хотелось просто обнимать Рианон, прижиматься к ней, чувствовать, что она дрожит от желания и любви, так же как и он сам. Он не может ее потерять, видит Бог. Оливер мысленно пообещал себе, что не потеряет ее. Все пройдет по плану. Он готов погибнуть, если не будет другого выхода, но положит конец этому кошмару. Да, он готов… Однако в глубине души по-прежнему было неспокойно. Достанет ли мужества расстаться с жизнью? Остается надеяться на Всевышнего. Бог не допустит, чтобы они прибегли к самому худшему.
* * *
Двое суток спустя Оливер, сидя за рулем взятого напрокат “бьюика”, катил по 9-му федеральному шоссе в сторону округа Вестчестер. До обширных загородных владений Тео Строссена, раскинувшихся в долине Гудзона, оставалось около двадцати миль.
В десять часов по радио начался выпуск новостей, открывшийся сообщением о визите президента в ЮАР. Затем последовал комментарий, посвященный противостоянию в Боснии. Оливер переключил радио на другой канал, поймал музыку и выехал на левую полосу, чтобы обогнать грузовик. Выглядел он как никогда изможденным, на подбородке выступила двухдневная щетина, глаза потускнели. Но, несмотря на почти невыносимую усталость, мозг его лихорадочно работал. Сейчас в крови Оливера было столько адреналина, что он не смог бы заснуть, даже если бы захотел.
Нельзя сказать, чтобы эти два дня прошли удачно. Встреча с юристами не принесла ничего хорошего, и Магир все еще не видел способа выбраться из паутины, которой опутал его Строссен. Сейчас на карту было поставлено все – его бизнес, капиталы, недвижимость в Лондоне и Нью-Йорке и даже те деньги, что он держал в Джерси по секрету от старика. Если он откажется подчиниться Строссену, то потеряет все.
Но Магир еще надеялся. Сейчас он сосредоточился на управлении автомобилем и в который раз обдумывал, как пройдут следующие два дня. Их предстояло провести в особняке Строссена на берегу Гудзона. Именно в этом мрачноватом готическом дворце старый негодяй вершил дела, возился со своей ненаглядной семьей и принимал “приятелей”.
Въехав в Территоун, Оливер свернул с шоссе, попетлял по безлюдным окраинным улочкам и покинул город.
Луны в ту ночь не было, и небо над головой казалось бездонным океаном мрака. Густая, липкая жара, ни дуновения ветерка. Интересно, думал Оливер, что сказала бы Рианон, услышав, что дом, о котором они столько говорили, так и останется мечтой? Ему хотелось бы верить, что Рианон не покинула бы его, узнав, что на деньги, вложенные ею в покупку дома, уже наложил лапу Строссен.
Сейчас он проезжал мимо гигантских черных ворот усадьбы Романова. Это означало, что до цели оставалось всего восемь миль. Ему сделалось не по себе, показалось, что в этом месте все еще ощутим дух злодейства. За этой каменной стеной находился дом, в котором Макс Романов когда-то застрелил свою жену Каролин. Оливер слышал, что с той самой ночи в доме никто не живет, однако признаков начинающегося запустения не было заметно. Равно как и признаков того, что усадьба стала местом паломничества для праздных туристов и любителей мрачных тайн, упорно желающих докопаться до истины даже сейчас, когда после трагедии прошло больше года.
Через десять минут охранник поднял шлагбаум, и Оливер оказался во владениях Строссена. Чувствовал он себя так, словно проглотил холодный свинцовый шар. За деревьями он уже видел окна дома. В комнатах горели люстры. Возле парадного входа стоял “роллс-ройс” Строссена, “мерседес” его жены и “крайслер”, принадлежавший одному из сыновей старика.
Оливер вышел из машины. Из дома слышался детский смех; очевидно, внуки Строссена затеяли возню. В окне гостиной Оливер заметил ястребиный нос Рубена, старшего сына хозяина, невысокого и коренастого. Его глубоко посаженные глазки внимательно смотрели на Оливера. К тому же окну подошла супруга Строссена Рейчел, помахала Оливеру и тут же отвернулась; по-видимому, ее окликнули.
В дверях появился слуга и сообщил:
– Мистер Строссен у себя.
С этими словами он взял вещи Оливера, открыл перед ним дверь, сам вошел следом, и створки бесшумно сомкнулись.
Глава 11
– На следующей неделе, – говорила Рианон, отперев дверь и входя в квартиру, – мы запускаем как минимум два долгосрочных проекта. Больше всего меня интересует скандал в министерстве внутренних дел. Сюжет должен быть готов где-то через месяц. Кстати, у Риса во Франции кое-какие проблемы. Похоже, власти не в восторге от наших идей, а Англия не особенно пытается на них повлиять. Значит, мы растравили их раны. Керри в Сан-Франциско, она…
– Ну хватит, Рианон, – взмолилась Лиззи, прошла в комнату, швырнула сумку с покупками на один из диванов, а сама плюхнулась на другой и вытянула ноги. – Сто раз уже говорили. Да не развалится программа, пока ты будешь отдыхать, а если что и случится, так хоть поживем нормально, безо всей этой суеты.
Она громко зевнула. Рианон перемотала кассету на автоответчике, выслушала единственное сообщение и стерла его. Говорила и двигалась она как-то рассеянно, взгляд стал настороженным, кожа сделалась не такой свежей, как прежде.
– Чаю или вина? – спросила она у Лиззи. – Если вина, то – шампанского.
– Значит, вина, – тут же отозвалась Лиззи.
Рианон прошла в кухню, и ей вдруг вспомнились намеки Оливера на то, что Лиззи, похоже, чересчур много пьет. Но отменять предложение было уже поздно, и она достала из холодильника бутылку “Моэ”.
Она давно решила, что, когда Оливер будет в Штатах, найдет время обсудить с Лиззи все ее проблемы. Более того, Рианон знала, что подруге нужно выговориться, но заботы о программе и предстоящей свадьбе отодвинули все остальное на второй план, и ей было некогда просто посидеть и поболтать с ней. А сейчас, когда такая возможность наконец представилась, все мысли Рианон крутились вокруг одного: Оливер должен был вернуться из Нью-Йорка утром и не вернулся. Накануне он оставил ей сообщение о том, что прилетит другим рейсом, но когда именно, не сказал. Она пыталась звонить ему на квартиру, то там никто не брал трубку. И автоответчика не было.
